Всё

— Второй укол, быстро! Мы ещё можем его спасти!..

***********

Ой как не хочется открывать глаза…
Обычно просыпаясь, множество разных мыслей и забот сгоняют тебя с постели.
А тут как будто гири на глаза навалились и приятное чувство покоя и удовлетворения не давало подняться.
Чувство, что тебе никуда не нужно, хотя в консерватории тебя, как главу комиссии, ожидают к 8 утра.
Чувство, что ты никому ничего не должен, хотя как глава семьи, ты по рукам и ногам связан обязанностями.
Чувство, что на земле нет и не может быть ничего такого, ради чего нужно себя сейчас заставлять открывать свои сонные вежды.

В последний раз он испытывал это, когда совсем юным поступал в одесскую консерваторию. Он ночевал тогда у своих родственников, живущих рядом у моря. Огромные настенные часы внезапно пробили и вырвали его из сна. Во всем доме тогда были настежь открыты все двери, а лёгкий и приятный ветерок нежно доносил ароматный и пряный морской воздух. Ветерок обвивал и ласкал, был тёплым, но также и освежающим. Тишина резала уши своей непривычной тяжестью. Даже обычного крика чаек нельзя было уловить. И хотя нужно было бежать в консерваторию, разыгрываться и готовиться, тишина, царившая в большом доме, свежий морской ветер и осознание, что огромное и бурное море всего в нескольких сот шагах, парализовали его волю и он отдался во власть своей лени и мечтательности. Целый час он пролежал с закрытыми глазами, не засыпая. Но это не было простым лежанием. Это был подарок. Это было состояние, которое переживали йоги и аскеты, как результат многочасовых медитаций и созерцаний, а вот он получил все за просто так. Это было ощущение, что ты сейчас не личность, со своей биографией, планами и мыслями, а было ощущение полного растворения во вселенной, с потерей своего «я», но и вместе с тем не угасая как сущность. Как капля йода упавшая в банку с водой постепенно в ней растворяясь, но молекулярно никуда не исчезая.
Следующий бой часов все таки собрал и выплюнул его в тело, ну и согнал с постели. Но это чувство, совершенно мистического бытия в небытии, навсегда осталось в его памяти как маяк. И когда он слышал о нирване или о просветлении, именно так он себе их и представлял. С тех пор, он никогда больше не испытывал подобного, а жизнь катилась дальше по серым рельсам будней.

Внезапно, как вспышка, в сознании молнией мелькнул образ «МАМА».

Она умерла, когда он готовился стать доцентом кафедры фортепиано.
Он был тогда постоянно занят и на редкие просьбы мамы заглянуть к ней, всегда врал: — Обязательно, мамочка, на следующей неделе.
Но проходили месяцы, а он все никак не проведывал. Конечно, мама предупреждала его под конец, что в последнее время ей все сложнее и сложнее, да и предчувствия у нее были нехорошие, хотела его перед смертью повидать ещё раз. Да он все отшучивался: — Ну что ты мама, ты ещё всех нас переживёшь.
А вот и не пережила. Так и не увидела она его перед смертью.
Озабоченный сначала похоронными процедурами, а потом наступившей сессией, он как то не успел пропитаться особой болью. Просто было очень тоскливо и грустно, но повседневная жизнь быстро вырывала его из этих дум. Раз в несколько лет он навещал её на кладбище, а потом снова забывал. Жизнь-то продолжается, как говорят нам все в утешение.

И сейчас, вместе с этим образом, обрушившимся всего за доли секунды, у него в голове также пронеслись воспоминания, о которых у него в голове и след простыл: вот мама работает день и ночь, что бы заработать ему на пианино и на оплату музыкальной школы. Вот она покупает конфеты и мандарины на новый год, но все отдаёт ему, даже не попробовав. Вот она продаёт свои золотые серьги, что бы купить ему костюм на выпускной. А вот и трёхкомнатную квартиру продаёт, что бы занести взятку для поступления в консерваторию. Все эти и множество других воспоминаний и слились в тот образ, который пронёсся в его голове. И сейчас, этот образ не просто мелькнул. Он резанул.
Рванул болью такого масштаба, что судорога, как жилистая рука захватила его горло, не давая ни дышать, ни двигаться. Вся мука, страх, тоска, печаль, острая боль, все от чего он долгое время хотел отгородиться и защититься, одним разом, дождём посыпались на его седую голову.
Если бы он мог сейчас плакать, он захлебнулся бы в слезах горя.
Если бы он мог сейчас рыдать, он бы корчился и извивался на полу.
— Ма-мо-чка, ма-мо-чка! – только и мог он сейчас не прожёвывая, всей сжатой грудью выдавливать шёпотом наружу.
С разорвавшейся бомбой внутри он ещё сотрясался некоторое время, но постепенно утих.

Убитое горем сознание снова всплыло. Боль немного отпустила. Глаза, тем не менее, не хотелось открывать.
— Что это было? Почему сейчас? – пронеслось в тишине его черепной коробки.

И снова это изначальное ощущение покоя. Только сейчас оно ощущалось по другому. Оно не обещало отдыха. Нервозность и паника пролетели низко над его головой, как голуби, неудачно слетающие с крыши на асфальт. Он почувствовал, что за ним пришли. Невидимые руки мягко, но настойчиво обхватили его и потянули за собой.
— Куда? Зачем? Я не пойду! – так и хотелось ему прокричать.
Только ничего не произошло. Рот как будто зашит.
Он хотел бы упираться, но руки и ноги не слушались. Он не понимал, кто и куда его тянет. Он просто чувствовал, что уменьшается в размерах.
В конце концов, после бесплодного сопротивления он немного расслабился. И в эту же секунду все его сознание, вместе со всеми чувствами и мыслями, сократилось и уменьшилось из огромной вселенной в маленькую, убегающую белую точку. Точно так, как когда-то выключались старые советские телевизоры.
— Всё, — не успел подумать он.

P.S.
Как сообщает медицинский журнал «РМЖ», учёные из университета N провели масштабное исследование, согласно результатам которого, сознание человека может функционировать в течение нескольких минут после смерти мозга.