Юсуп! Отголосок Войны... Роман 1-11

Юсуп! Отголосок Войны...  Роман 1-11

1."Жизнь прожить,не поле перейти."
Глава 11
Нацистские концлагеря
в годы Второй Мировой войны

       В 1942 году фашисты открыли лагеря смерти Бельзец,
куда перевели меня. Не знаю, почему я не был сразу направ-
лен в газовою камеру? Может, потому что уже разговаривал
на многих языках. Мой родной язык – узбекский, русский я
учил в школе и отлично на нём говорил и писал, добавились
польский и немецкий. Вообще-то в школе я проходил не-
мецкий, и у нас была хорошая учительница по немецкому
языку, Дина Файвеловна, она была еврейкой по националь-
ности и привила всем нам любовь к этому языку, я даже
учил стихи наизусть, это мне здесь пригодилось. Здесь, в
лагере смерти, нас разделяли на колонны. Ту, в которую я
попал, повели в баню и выдали чистую лагерную одежду,
где был не только номер, но и первая буква, обозначающая
национальность. Так, например, на лагерной одежде первая
немецкая буква «P» слева на груди означает, что её носит
польский заключённый, не еврей. «P» означает «поляк»,
по-немецки «Pole». Порядковый номер состоял из цифр, не
имеющих отношения к твоему году рождения или же году
прибывания в лагерь. Я был подневольным работником на
производстве синтетической резины «Буна», расположен-
ном в отделении лагеря, носившем название Буна-Моновиц.
Все формы пленников лагеря были в полоску, и прямо ря-
било издалека, как от зебр. Мужчинам выдавали шапки в
виде берета с небольшим козырьком, тоже в полосочку, а
женщинам – китель и юбочки из такой же ткани, но без кар-
манов. У каждой что-нибудь да найдётся туда положить, и
они отрезали подол, чтобы сшить из него карманы так уме-
ло, чтобы они сошлись с полосками. В этом лагере было
много немцев, которые открыто заявляли о неуважении к
действиям военных в эти годы, передавали нам листовки на
немецком языке, из которых мы узнавали о всех событиях
на фронте. В лагерях из листовок я узнал, что в 1942 году
фашисты открыли лагеря смерти Бельзец, Собибор и Тре-
блинка, предназначенные для методичного убийства евреев
из генерал-губернаторства (так назывались внутренние рай-
оны оккупированной Польши). В лагере смерти Биркенау,
входившем в состав комплекса Освенцим, было четыре та-
ких газовых камеры. В тот период, когда в лагерь поступало
больше всего заключённых, каждый день там травили га-
зом до 6000 евреев. Пересылочные лагеря обычно были по-
следней остановкой на пути в лагерь смерти. В различных
типах концлагерей нацисты держали и истязали миллионы
людей. Под управлением СС только в одних лагерях смерти
немцами и теми, кто с ними сотрудничал, было убито бо-
лее трёх миллионов евреев. Только ничтожная часть узни-
ков фашистских лагерей смогла выжить. Они постоянно
призывали нас бороться внутри лагеря. Но как они нам не
предлагали, ничего не делалось, и, наконец, меня подсели-
ли в один барак, где были почти одни политические немцы.
Я слышал, как они в открытую разговаривают о политике
и выражают недовольство, что так бездушно заживо уни-
чтожают людей. К моему несчастью, я понимал их, и меня
часто вызывали в СС, чтобы я на них доносил. Но я отгова-
ривался, говорил, что, во-первых, так много не понимаю по-
немецки, чтобы понять политику, у меня только разговор-
ная речь, я могу лишь спросить и перевести заключённого,
а во-вторых, они никогда не разговаривают на посторонние
темы при мне. Поверили они мне или нет, но на следующий
день меня позвали переводить. Я стал внутри лагеря пере-
водчиком. Понимал, что от меня многое зависит. Здесь уже я
сам заметил, что смогу и многим помочь. Длинная очередь в
три ряда, и каждый подходит и говорит несколько слов. Им
было не нужно много, они хотели отсеять евреев и цыган, и
их направляли уже без разговора в камеры, а остальных на
тяжёлые работы, молодых смазливых женщин в бордель. А
сколько было проходящих через мой проходной пункт, ко-
торые говорили, что они польские евреи, а я переводил, что
поляки... Я спас в те годы несчитанное количество, зная, что,
если заметят, мне тоже попадёт. Но я стал тоже проявлять
инициативу, понимая, что даже внутри можно бороться.
Как-то ночью меня разбудил один из немцев, лежащий на
верхней полке, и сказал по-немецки: «Давай выйдем». Он
повёл меня в уборную, где уже стояло несколько полити-
ческих немцев. Я вначале подумал, что сейчас начнут бить,
это делалось сплошь и рядом, насиловали группой, и некому
было пожаловаться, а то ещё хуже будет. Он начал: «Мы ста-
ли тебе доверять, но хотим сказать, что за тобой уже следят,
смотри, не делай неправильный перевод несколько дней». Я
обрадовался, что вошёл к ним в доверие, но меня огорчило
то, что больше не смогу помочь несчастным. Несколько не-
дель я был как заговорённый, делал всё правильно, и даже
немцы засомневались и в конце недели даже подарили мне
одну евреечку на ночь. Вы не ослышались, они делали ино-
гда такие жесты, они сами были иногда непредсказуемыми.
Настала ночь, там был специальный сарай, куда запирали
для таких целей, где можно опустошиться. Я пришёл рань-
ше, и через час ко мне втолкнули молоденькую девчонку лет
одиннадцати. Она сама была немецкой еврейкой, нежная,
красивая, с тёмными волосами и очень высокая. Когда её
толкнули, она упала прямо ко мне в руки. Она заметила, что
я тоже в лагерной полосатой одежде, как и она. Я её усадил
на сено, и мы стали разговаривать. Она рассказала, что она
из очень богатой еврейской семьи. Несмотря на то, что отец
был еврей, их семью не трогали, потому что он был профес-
сор и всё делал для них, что они хотели. Недавно он полу-
чил пакет с просьбой сделать оружие массового поражения,
и его троих дочерей забрали в лагеря до завершения проек-
та. Судьба двоих сестёр ей неизвестна, а её послали сюда, и
пока он не сделает, обратной дороги им не будет. Она пла-
кала, я её успокаивал, сам же понимал, что отсюда обратной
дороги нет ни у кого. И каждый, раз попал сюда, продлевает
время своего существования. Она стала раздеваться сама, я
её даже не упрашивал. Потом подошла вплотную, хотя, когда
рассказывала, металась из угла в угол. «Если вы не возьмёте
меня, меня раздерут солдаты на части, они на всё способны.
Поцелуйте меня, я ведь ещё не целована». Я подошёл к ней,
тоже снимая абсолютно всё с себя. Первый поцелуй, он был
так сладок, и она, не жалея, отдалась мне. Ей было больно,
она сама ещё ребёнок, но мне хотелось насладится ею, и
поэтому я несколько раз подходил к ней за ночь, зная, что
такого удовольствия может и не быть больше. Но я ошиб-
ся. Видно, и правда её отец делал что-то, что её не смогли
сразу отвести в газовую камеру, как всех евреев сразу же и
без разговора. Её приводили каждую ночь ко мне и запира-
ли на замок. И я уже привык к ней. Она же целовала меня
как подросток, но не оставляла ничего, куда бы не косну-
лась своими детскими губами. Однажды даже сползла вниз,
и её поцелуи увеличивали мои желания. Она заметила, что я
становился очень темпераментным, и всегда начинала цело-
вать снизу-вверх. Она была одета тоже в лагерную одежду,
в её карманы часто я набивал лакомые кусочки своего обе-
да и что успевал раздобыть за день. Однажды ей досталась
плитка шоколада. Не знаю, любил ли я её? Но жалел точно.
Её приводили почти месяц, но потом мне сказали, что меня
заменили, туда стал ходить с другого барака поляк, которого
я знал. Однажды я встретил его и переспросил: «Это правда,
что приводят тебе девушку, еврейку?» Он пока отнекивался,
потом сказал: «Приводили, но на третий день её забрали в
газовую камеру, сказали, что её отец отказался делать что-
то». Я-то знал, что он должен был делать, но молчал, а он
мне добавил, что она была странная, допускала только один
раз за ночь, а я же не имел право требовать, ты же понима-
ешь». Я молчал, вспоминая наш секс, который у нас занимал
почти всю ночь. Мне стало не по себе от его слов, и я понял,
что всех нас ждёт газовая камера, но ещё неизвестно, когда.
Я её пожалел, красивая, видно, умная девушка, она бы, на-
верное, могла бы родить таких красивых, как она. Когда ты
стоишь на грани смерти, ты понимаешь, сколько ты бы смог
ещё сделать. Перед тобой проходят, мелькают все дни твое-
го детства. У меня уже было несколько девственниц, а мно-
гие так и прожили всю жизнь, не почувствовав, насколько
приятны эти мгновенья, первые моменты… словно смычок
натягивает струну – и открывается мелодия любви.
http://www.proza.ru/2015/12/10/142
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2015
Свидетельство о публикации №215121000142