Облако

   Алёнка плыла, свесив ноги, на белом пушистом облаке. Оно обволакивало её со всех сторон, и ей было так тепло и хорошо, как бывало хорошо в маминой постели под пуховым одеялом на мягкой перине.
  Она прибегала с улицы замёрзшая, закатанная с ног до головы в снежные катыши, всё с себя стаскивала и быстро ныряла под бок к маме. Перина принимала её в свои объятия, проминаясь под худеньким тельцем.  Ноги Алёнка проталкивала между маминых ног, а руки мама отогревала своим дыханием, взяв в шершавые ладони, прикасаясь ласково губами к покрасневшим от холода ладошкам. Устроившись, Алёнка быстро согревалась и засыпала под звуки маминого голоса.
-     Что же ты так долго гуляла, ты же совсем окоченела? –
- Мама, знаешь, после пурги на улице так тепло, снег белый-белый. Мы строили крепость из снега и играли в войну. Мы были партизаны. Нас поймали и искали «секрет». У всех нашли, а у меня не смогли найти.
- И куда же ты спрятала свой «секрет»?
- В ухо. Я его закатала шариком и спрятала. И никто не нашёл.
- И что же было в твоём «секрете»?
- Пароль нашей крепости.
- И какой же это был пароль?
- Я никому не сказала, а тебе скажу: ЖИЗНЬ.

   А сейчас ей снился сон, что она плывёт на облаке над землёй. Ей всегда снился один и тот же сон, когда она сильно болела. Внизу, на земле бегали маленькие человечки, и что-то кричали, но их крик  не раздражал. Она впадала в полузабытьё и снова плыла на белом, пушистом и мягком облаке. Тут ей было хорошо, и не хотелось возвращаться на землю, где болело горло и всё кружилось в голове. Но вот крик людей стал ближе и уже впивался в её больное сознание мужским козлиным голосом. Голос пытался что-то петь.
- Мама, скажи ему, чтобы он не пел, - закричала Алёнка. Но ей казалось, что она кричит. Из больного горла вырывался только хрип. Мама не слышала. Мама сидела за столом в большой кампании.
 Из-за ширмы Алёнка всё равно не увидела бы человека, кому принадлежит этот противный голос, но она его уже ненавидела. Ей снова хотелось уплыть на облаке, чтобы не слышать.
- Мама, мама, я хочу пить, - шептали её пересохшие, потрескавшиеся губы. Но мама не слышала.

 Алёнка пыталась встать с кровати, но истерзанное болезнью тело не подчинялось ей. Она только и сумела, что повернуться на бок, и с трудом открыть глаза. В них плясали огненные шары. Болела вся кожа, тело казалось чужим. В голове стоял шум. Она боялась сделать резкое движение, потому что могла потерять сознание. Она уже знала, что может произойти дальше:  страшные судороги, которые будут её корёжить, не будет хватать воздуха, и она может задохнуться. Уже было такое, но тогда мама помогла, держала её и, просунув ложку между зубами, не дала задохнуться. А сейчас мама не слышала призывы. Она сидела в кампании за столом. Вдруг на ноги навалилось что-то тяжёлое - пьяный мужик устроился на ногах поперёк кровати и захрапел.
- Мама, - закричала Алёнка, - убери этого дядьку. Но мама не услышала.
Мама пыталась помогать петь противному козлиному голосу.
  Алёнка заплакала. Ей было обидно, что мама не слышит. Крупные солёные слёзы катились из  глаз. Она слизывала их горячими губами. И это принесло облегчение. С трудом Алёнка вытащила из-под пьяного мужика свои худенькие ноги и сползла на пол. Холодный пол приятно охладил подошвы ног. Алёнка поплелась к двери, где стоял бак с водой. Вдруг сердце быстро-быстро застучало, в животе резануло, в голове зазвенело.
- Дзинь, дзинь, дзинь… быстро полетел куда-то удаляющийся звук.
-Ма….  закричала она, но чернота, навалившаяся на сознание, уже овладела ею.
Падения она не почувствовала.
  Мама нашла, измученное от судорог тельце Алёнки, в луже мочи. Изо рта выплывала белая пена, как маленькое облако, на котором ей так было хорошо. 
      13.1.2012г