Чем Петру Алексеевичу бороды не угодили

      Съездил Петр Алексеевич в Европу, вернулся — его словно подменили. То это ему не нравилось в старом укладе, то это. Лефорт улыбался, подсказывал ему, что да как исправлять.

      В народе шепот пошел, дескать в Европе настоящего-то царя убили, а сюда подмену прислали. Но Петру нет дела до слухов. Хотелось ему Россию-матушку перестроить на новый лад. То он государственное управление менял, то в быт крестьянский вмешивался. Спешил царь, не всегда продуманный характер у его преобразований, часто много шума они поднимали. Франц Яковлевич Петру напоминал при случае:

— Торопишься, герр Питер! Ох торопишься…. Торопиться будешь, николи послушания не увидишь.

      Петр вздыхал. Он и рад бы, да не может не торопиться. На носу война со шведами, а с боку еще и Меньшиков подгоняет. Некогда ему на месте стоять. Надо скорее все переделать, перелопатить. Со шведами воевать – не турок гонять. Флота-то как не было, так и нет. А как с ними без флота? Шведы зело сильны.

— Герр Питер, голландцев зови, англичан… А время вот тут не теряй, начинать пора, — советовал Лефорт.

      Подумал Петр, согласился. Стал звать к себе иностранных ученых. Они резко выделялись на фоне боярства. По моде времени гладко брили они щеки. А русский человек бороду своим достоянием считал. С недоверием отнеслись к приехавшим бояре.

      Петр в том увидал препятствие великое. Чтобы омерзение к иностранцам оказываемое уменьшить, царь решил… боярам бороды сбрить. Не только потому, конечно. Хотел Петр ввести европейский политес при дворе. Сказано — сделано. И стали бороды боярам брить.

      Ропотали бояре, не хотели со своими бородами расставаться. Не шли бриться, и все тут. Тогда Петр сам начал их вызывать и бороды собственноручно сбривать. Пропускал мимо ушей он мольбы: «Не срами на старости-то лет, государь!», не дрогнула его рука.

— Не зарит совесть антихриста, — шептали бояре, хватаясь за голые подбородки.

      Наконец, не выдержав, кто-то к Меньшикову подался. Да тоже зря. Хитрый и расчетливый Алексашка из этого выгоду решил извлечь. Он на досуге покумекал, придумал выход и подался к царю. Предложил он Петру Алексеевичу за небритые бороды…. Деньгу брать. Петр сначала рассердился, даже в ухо своему фавориту дал.

— За что, mein Herz, mein Herz, за что?! Ошалел что ли?! — взвыл Меньшиков, схватившись за ударенное место.

— А чего пьяным шляешься?.. — Петр вдруг оборвал ругательства, задумался. Просветлело его лицо. — Данилыч, услужил!

      И тут же бросился приказ писать. А Меньшиков, потирая ухо, за ним поплелся.

      Обрадовались бояре новому указу. Можно деньгу в казну уплатить, получить бляху железную, дескать уплачено за бороду-то, нечего меня хватать. Да недолго радость длилась. Каждый год сто рублёв, шутка ли? Сбривали все же бороды, ворча: «Чем государю бороды не угодили? Чай не бабы, без бороды-то ходить… Да еще и деньги за то платить… Тьфу!».

      А Петр Алексеевич доволен. С одних бород пол армии обшил. И Меньшиков зубоскалится. Ему и от Петра похвала, и от казны деньжат перепало.