В паспортном столе

В паспортном столе

Документальная повесть

«Утерянную рукопись нового романа
Б. Сивокобылина «Погода на вчера»
считать недействительной».
(Из объявлений в газете).

Первая часть.

В очереди к седьмому кабинету Савостиков стоял четвёртым. Перед ним сидела в откидном кресле наподобие театрального, полная женщина в куртке с меховым воротником и стояли два южанина. Савостиков подумал, откуда бы они могли сюда приехать, и в итоге принял их за турков. Причём были эти турки полной противоположностью друг другу: один высокий, худой, со впалыми щеками и двугорбым носом, другой же – низенький, круглый, с носом плавно загнутым. На фоне тёмных и тяжёлых одежд других посетителей бросались в глаза его ярко-белые брюки.
Савостиков стоял здесь уже около часа. За это время он успел перечитать (и не один раз) всё, что помещалось под стеклом в рамках, висевших на стенах, несколько раз чертыхнуться про себя, и даже один раз схватиться за сердце. Чек на шесть двадцать три был уже смят в комок нервной савостиковской правой рукой. Пальцы левой руки теребили ручки чёрного пакета, в котором лежали пять конвертов с марками по семьдесят, папка с завязками и буханка хлеба, такого же чёрного, как настроение Савостикова в этот белый день, но гораздо более вкусного. Хлеб здесь печь умели.
 «Сколько же мне ещё тут стоять? – думал Савостиков. – Через полтора часа они закрываются, и очень может быть, что приём закончится именно на мне. А следующий раз можно будет только во вторник. А это ещё страшнее. Скажут: что же вы так долго?..».
– А кто крайний в седьмой? – раздался голос рядом с Савостиковым. Голос принадлежал молоденькой девушке с фиолетовыми волосами, жёлтыми губами, большими кольцами в ушах и мобильным телефоном на шее.
«Н-да...» – подумал Савостиков и сказал:
– Я.
– Тогда, если кто придёт, скажете, что я за вами была. – сказала девушка и, не дожидаясь ответа, ушла.
«Скажу, конечно, скажу... – подумал Савостиков. – Интересно, как это у неё случилось? Украли? Вполне возможно. Хотя такая могла и потерять...».
– Слушай, занято там, вы что, не видите? – прервал раздумья Савостикова голос с другой стороны, имевший сильный акцент. Савостиков повернул голову. Один из турков, который был в белых брюках, заглядывал в дверь кабинета; другому, высокому, кажется, это не нравилось.
Турок в белых брюках разразился непереводимым потоком своих местных слов с использованием тамошних идиоматических выражений вперемешку со здешними. Высокий что-то проворчал.
«А они, видать, незнакомы... – подумал Савостиков. – Хм... Ну, этот, в белых брюках, точно турок. Ему бы ещё ятаган, на янычара был бы похож. А высокий, может, афганец, а может, араб, или курд... Хотя кто его знает... Точно, араб! Похож на джинна из арабских сказок. С таким тоже лучше не связываться...».
Вдруг дверь седьмого кабинета распахнулась (турок в белых брюках едва успел увернуться), и из неё прямо-таки выскочил седой старик в пальто, сжимавший в одной руке ушанку, а в другой – потёртую кожаную сумку, на вид очень старую.
– Вот негодяи! Я на вас жаловаться буду! – в отчаянии крикнул старик, обернувшись к двери. – Совсем совесть потеряли, нелюди!
– Жалуйтесь, сколько влезет, это от нас всё равно не зависит! – донёсся из кабинета громкий женский голос. Старик сухо сплюнул, махнул рукой с шапкой, и ушёл, бормоча что-то себе под нос.
«Я, наверное, ещё не то скажу, выйдя отсюда. – подумал Савостиков. – Если выйду, конечно. Что-то мне всё хуже и хуже становится. Душно здесь как-то. И никакой вентиляции нет».
Он не заметил, как остался с двумя южанами наедине. Креслице стало свободным, и Савостиков его занял.
Прямо напротив креслица было маленькое окошко, в котором уже начинало темнеть. В окнах соседних многоэтажек зажигали свет. По улице 21-го мая шли люди. Многие улыбались.
«Надо же, – подумал Савостиков, - люди ходят вот просто так по улице и даже не знают, какие они счастливые. Им хорошо, конечно, но они даже не подозревают, насколько. Наверное, они бы это поняли, или хотя бы задумались над этим, окажись они здесь. Счастливые...».
Высокий южанин приоткрыл дверь седьмого кабинета, и, кажется, что-то спросил. Ответ, видимо, был утвердительным, и южанин скрылся за дверью. Вслед за ним вошёл в кабинет и турок. Савостиков остался один в пустом узком коридоре.
«Та, наверное, не придёт. – подумал он. – Должно быть, она вышла покурить такие длинные и тонкие сигареты, хотя сейчас они курят что попало, и, не успела она выкурить и половины, как ей на мобильный телефон пришло эсэмэс-сообщение: «Katya (или Lena, или Ira) ti gde ya gdu», и она, выкинув незаконченную сигарету мимо урны, или прямо с ней вместе, пошла, или даже побежала, нет, полетела по указанному адресу. Ей что вторник, что...»
Из седьмого кабинета вышла женщина в куртке с меховым воротником. Её круглое лицо сияло. Савостиков встал с креслица.
– Заходите, мужчина, заходите! – весело обратилась она к Савостикову, и добавила: – Удачи вам!
– Благодарю. – сказал Савостиков, расправил смятый чек на шесть двадцать три, ещё раз подумал о том, что он будет говорить, и вошёл в седьмой кабинет.

Конец первой части.

Писано сие на метеорологии
 9-го февраля 2006 года.

Часть вторая.

В кабинете, в отличие от коридора, в течение часа бывшего узилищем Савостикова, было прохладно, хотя ни вентиляторов, ни кондиционеров Савостиков не увидел. Вдоль стены стояло четыре стола, заваленных кипами бумаг, из которых выглядывали компьютеры. За первым от двери столом уже долго, по-видимому, продолжалась дискуссия между молодой девушкой-работницей учреждения и старенькой бабушкой в пёстром платке. В момент, когда Савостиков вошёл в кабинет, речь шла о какой-то закорючке, которая, по словам девушки, была поставлена совершенно не там, где надо. Бабушка горячо доказывала обратное.
Второй стол пустовал. Какое-то отличие от остальных ему придавал сине-красно-синий флажок с надписью «Партия «Справедливость»», стоявший почти посередине стола. Этот флажок удивил Савостикова, так как на стене прямо напротив флажка висел застеклённый портрет Южича, чьи «Наши Регионы» всегда были в оппозиции к «Справедливости», и потому пользовались здесь неимоверным авторитетом.
   За следующим, третьим столом сидела девушка чуть постарше первой, и что-то усердно писала. «Наверное, старик от этой убежал», – подумал Савостиков и спросил:
– Извините, мне к вам?
– А что у вас? – спросила девушка, и тут же сказала: – Нет, вам вон туда. – и показала рукой, сжимавшей ручку, на последний стол, за которым сидел, обхватив  руками низко опущенную голову, мужчина в сером костюме.
Савостиков подошёл к столу и аккуратно присел на стоявший рядом стул. Мужчина не обратил на это никакого внимания. Савостиков подождал немного и сказал:
– Здравствуйте!
Мужчина, не поднимая головы, ответил:
– Здравствуйте.
Савостикову стало малость не по себе.
– Понимаете, у меня...
– Да знаю, знаю... – мужчина поднял голову и посмотрел на Савостикова. – Знаю я, что у Вас, Роман Сергеевич.
– Подождите, а меня вы откуда знаете? – спросил удивлённый Савостиков.
– Мне ли Вас не знать. – ответил мужчина. – Вы что, не помните? Хотя да, что Вы можете помнить... В общем, я был с вами вместе в Афинах.
– В каких Афинах?! – Савостиков немного испугался.
– Ну как «в каких»? Не в греческих, ясное дело. На Ватутина в «Афинах»... – мужчина обхватил голову руками, чертыхнулся, с шумом открыл один из ящиков стола и достал оттуда упаковку каких-то таблеток.
– На Ватутина? Постойте, я, кажется, что-то начинаю припоминать...
– Вот и хорошо. – сдавленно сказал мужчина, выдавил из упаковки одну таблетку, и быстро её проглотил.
– Ничего себе! Неужели я это в тот вечер с Вами так...
– Да, к несчастью, именно со мной. Хотя, вполне возможно, что, если бы к Вам подсел тогда кто-то другой, а не я, то всё могло бы быть гораздо хуже.
– Куда уж хуже... – сказал Савостиков.
– Нет, поверьте, могло бы быть. Могло бы.
– Дело в том, – сказал Савостиков после некоторой паузы, – что я очень мало чего помню из событий того вечера. Точнее, мои воспоминания заканчиваются на том месте, когда я пришёл в это проклятое кафе. Я даже не вспомнил бы, как оно называлось, если бы не Вы. А Вы, мне кажется, помните гораздо больше...
– Несколько больше. Немногим. – поправил Савостикова мужчина.
– Ну так, всё равно, расскажите мне, как всё было, восстановите, как говорится, картину того вечера. – Савостиков, невесело усмехнувшись, повысил голос.
– Тсс! – мужчина приложил палец к губам. – Тихо! Светка, если услышит, всем разнесёт, и тут такое начнётся!
– Это от неё старик выскочил?
– Да, да, от неё. Так, ладно. Я, что помню, вам расскажу, но об этом никто не знает и никто не должен знать, особенно здесь. Иначе всё, прощай, работа...
– Хорошо. Поверьте, у меня – та же самая ситуация.
– Это ясно. Ну, значит, слушайте. Я начну с самого начала. Дело в том, только не смейтесь, пожалуйста, что я очень люблю читать. И, в частности, читать книги одного автора.
– Если не секрет, то какого? – осторожно спросил Савостиков.
– Джозефа Кроуэлла! – громко прошептал мужчина.
– Ничего себе! – изумлению Савостикова не было пределов.
– А вот представьте себе! Так что тут всё взаимосвязано. Слушайте дальше. Я перечитал все его книги по нескольку раз, мне всё время было мало... Ну, знаете, наверное: «Город птиц», «Почему я не хочу уезжать»... И тут выходит его новая книга, которую все, – и особенно я – так долго ждали! О!.. Книга выходит самым ограниченным тиражом, по бешеной цене, неизвестно, где её вообще будут продавать, и ясно только, что разберут эту книгу в считанные дни... Я искал её по всему городу.
– Погодите, это Вы про «Девяносто первый год»?
– А Вы что, знакомы с этой книгой?
– Да она у меня... Ладно, потом. Дальше! И поскорей, пожалуйста, вы же скоро закрываетесь!
– Ну, значит, я её долго искал, и вот, наконец, нашёл. Не представляете, какое это для меня было счастье! Я отдал за неё почти всю свою премию...
– И на оставшееся решили отпраздновать.
– Именно так! Причём я вообще-то не пью...
– Да я тоже не пью!..
– Ну и вот, а там, совсем рядом с этой лавочкой – «Афины». Я туда, а там все столы заняты, праздник там какой-то, что ли, был... Только одно место свободно, где можно сесть, и то там уже кто-то сидит рядом. И это были Вы...
– И это был я... – эхом повторил Савостиков.
– И Вы уже были почти что в том самом состоянии...
– Удивляюсь, как такое могло быть, никогда не думал, что могу настолько сильно...
– Да Вам же зарплату в тот день повысили в два раза! Это Вы мне там вскоре после нашего знакомства рассказывали. Кстати, Вы, наверное, как меня зовут, тоже не помните?
– Да, признаться, совершенно не помню – сказал Савостиков растерянно.
– Ну, это неважно. Важно то, что мы с Вами тогда очень хорошо разговорились под всё то, что нам в тот вечер подносили «афиняне».
– Тоже странно. Не могу назвать себя особо разговорчивым человеком...
– Да я тоже... Открою вам маленький секрет – это всё она, «глазастая»!
– Если б у неё вкус ещё нормальный был!
– Да, сейчас её вообще делать разучились, даром что завод «Луга-STAR» называется! Мы с Вами о чём только не говорили тогда! Всему Верховному Совету, наверное, кости перемыли!
– Ну, а...
– Вот, я уже дохожу до этого места. Ну что, расплатились мы с Вами, признаться, у Вас денег было очень мало тогда...
– Вначале было много...
– ...да и у меня после удачной покупки тоже чуть-чуть осталось... Ну так вот, расплатились мы, вышли, обнявшись... Вы там свалились ещё почти рядом с заведением, я вас поднял, и Вы, значит, стоите, шатаетесь, и вдруг – раз! – и стали чуть ли не по стойке «Смирно!». И будто бы враз протрезвели. Смотрите так ясно, палец указующе подняли, и чётко так говорите: «Будь проклято это государство!»...
– Нечего сказать, добропорядочный гражданин!
– ...И достаёте из кармана свой паспорт.
– И что, я его, наверное, куда-то выбросил? – у Савостикова вдруг появилась необыкновенная надежда.
– Нет... – мужчина помолчал. – Из того же кармана, что и паспорт, Вы достали спички. Паспорт Вы зажали в зубах, вынули спичку и стали чиркать ей о коробок. Но, надо сказать, это у Вас плохо получалось...

Конец второй части.

Писано сие на метеорологии
? февраля 2006 года.

Часть номер три.

– И Вы решили мне помочь...
Савостиков почувствовал, как только что родившаяся надежда медленно и мучительно погибает.
– Да, именно так. Я решил Вам помочь. Для этого я достал свой собственный паспорт, и со словами «Я свободный человек!» поджёг его взятыми у Вас после нескольких минут уговоров спичками. Ну и, что называется, передал Вам олимпийский огонь...
– И вспыхнул в ночи ещё один факел... – произнёс Савостиков задумчиво. – Теперь ясно, где я себе все пальцы обжёг!
– Да... Ну вот и вся история, пожалуй... Паспорта наши сгорели, мы ещё некоторое время постояли над пеплом, пожали друг другу руки и разошлись... – мужчина грустно посмотрел куда-то в сторону.
– Нет, тут уже я Вам напомню, что разошлись мы не сразу, а где-то, наверное, через час после вышеописанных  Вами событий. Я кое-что вспомнил. Вы мне ещё долго рассказывали об упадке современной литературы и, в частности, о прогрессивных взглядах в творчестве Джозефа Кроуэлла... А, кстати, книга сохранилась?
– Ещё бы... – мужчина помолчал. – Вот я теперь и не знаю, что делать. Ну это же невозможно: работник паспортного стола, причём с немалым стажем, имеющий кучу благодарностей и т. д., и т. п., – и вот так «теряет» свой паспорт! Если об этом узнают, то... – мужчина скрестил руки с вытянутыми ладонями. – И, главное, потом ведь нигде не устроиться – сейчас сами знаете, как у нас с этим... Ладно, что это я, Вам ведь сейчас ничуть не легче...
– Вы правы. Я-то работаю в таком «кое-где», по сравнению с которым, Вы простите, конечно, паспортный стол...
На какое-то время в кабинете стало совсем тихо. Было слышно, как пальцы коварной Светки бегают по клавишам, выстукивая что-то, что было известно только им.
– Да знаю я, где Вы работаете... – сказал мужчина.
– Вы и это знаете... – протянул Савостиков, уже не удивляясь.
– А кто бы мне об этом мог рассказать, как Вы думаете? Эх, Вы... – сказал мужчина с какой-то иронией. – Немало мне крови попортило это учреждение, ох, как немало... Но я помогу Вам. Ведь у Вас и впрямь проблем может быть гораздо больше, чем у меня, если т а м узнают, к о м у они подняли зарплату... И куда этот кто-то её пустил... Новый паспорт Вам не будет стоить почти ничего...
– И всё же, сколько?
– Я, честно говоря, пока ещё и сам не могу сказать, но уж, во всяком случае, меньше, чем если бы Вы пошли законным путём, на котором бы обязательно встретили полковника Заерко... Вы знаете, что это за человек?
– Наслышан. – Савостикова передёрнуло.
– Ну так вот. Считайте, что Вы ничего не знаете о нём. Поверьте мне: это страшный человек, гораздо более страшный, чем Вам рассказывали. И если бы ему пришлось узнать, что Ваш паспорт был добровольно предан огню, да ещё, что называется, при отягчающих обстоятельствах...
– Но Вам-то, так или иначе, придётся с ним встретиться...
– Кто знает. Говорят... Вообще, многое говорят, но я слышал, что скоро его должны перевести в столицу на более высокую должность. Заранее сочувствую тем, кому придётся там иметь с ним дело. Хотя, может быть, что это просто слухи... Его уже несколько раз вот так же «переводили», и каждый раз он отказывался. Нравится ему здесь, что ли? Или знает, что в столице не будет такой вольницы, как здесь?
– Остаётся только пожелать Вам удачи... – сказал Савостиков.
– Да, удача сейчас не помешает нам обоим.
– Так, милый мой, отправляй посетителя и закрываемся! – громкий голос Светки прервал разговор за последним столом седьмого кабинета.
– Слышали? Давайте мне скорей Ваши данные, и уходите из этого замечательного места – сказал мужчина.
– А можно лист бумаги? – спросил Савостиков.
Мужчина протянул ему ручку и клетчатую тетрадную страницу, на которой Савостиков быстро написал несложный номер своего сожжённого паспорта, домашний адрес и всё остальное, что было нужно в столь важном деле. Место своей работы Савостиков прямо-таки вдавил ручкой в бумагу.
– Вот. Здесь всё. – лист, исписанный мелким почерком, лёг на стол перед мужчиной. Тот пробежал глазами по строчкам и сказал:
– Что ж, можете быть свободны.
– Да я и так свободен. Как и Вы... – сказал Савостиков. – А следующий раз когда приходить?
– Не раньше, чем через две недели. Быстрее – нельзя.
Мужчина развёл руками.
– Тогда я пошёл. – Савостиков поднялся из-за стола.
– Подождите. Вот моя «визитка». – мужчина протянул Савостикову карточку. – Позвоните как-нибудь, может, сходим куда, да в те же «Афины»... – мужчина усмехнулся.
Савостиков поглядел на карточку, и, протянув руку, сказал:
– Рад познакомиться. Теперь буду говорить знакомым, что у меня есть «свой человек» в паспортном столе. Пусть удивляются.
– Я тоже рад, – ответил мужчина, крепко пожав руку Савостикова. – Но мои знакомые будут удивляться ещё больше. Ну, до встречи! 
– До свидания. – сказал Савостиков, поднял с пола пакет, повернулся и пошёл мимо Светки с её техникой, мимо стола с флажком «Справедливости», мимо портрета всеми любимого Южича на стене, – быстро и прямо пошёл туда, к выходу.
За окном было уже совсем-совсем темно. Хоть глаз выколи.

Конец.

Писано сие на метеорологии
24 февраля 2006 года.