Целлофан

Скажите правду: нравится ли вам совершать покупки или получать подарки? Как вы вообще относитесь к новым вещам, прямо из магазина, в красочной и нарядной упаковке? Не сомневаюсь в вашем ответе, однако не могу удержаться от каверзного любопытства: а куда вы деваете упаковку? Точнее – ее остатки, ибо чаще всего упаковка оказывается тонкой пленкой из целлофана, и чтобы извлечь находящийся внутри нее товар, приходится раздирать эту пленку в клочья. Я уж не говорю о разных там рассыпных продуктах, вроде крупы или ягод, которые на рынке фасуют в прозрачные целлофановые пакеты, накапливающиеся в жутком количестве и не годные уже ни на что, кроме складирования в них всякого бытового мусора, выкидываемого время от времени в переполненные контейнеры, доверху забитые подобными же бэушными пакетами – чудесами химического синтеза, столь бесславно оканчивающими свой наземный, но вовсе еще не весь земной путь.

Да, именно так: целлофановым пленкам предстоит еще очень долгое, поистине вечное пребывание в земных недрах городской свалки, куда их в итоге свезут. Как известно, то есть как нас учили в школе, целлофан, даже будучи закопанным, в земле не разлагается и вместе со стеклом сохранится навсегда в практически неизменном состоянии. Это будет своеобразный памятник всей нашей цивилизации, причем памятник как раз рукотворный и превосходящий по своей прочности любые монументы древности, не исключая и воспетого Пушкиным Александрийского столпа, да, кстати, и позеленевшей от времени бронзовой скульптуры самого Александра Сергеевича на одноименной площади в Москве.
 
Просто страшно представить, сколько же миллионов тонн целлофана будет упрятано в земные недра! А что еще с ним делать, ведь жечь его, кажется, нельзя, во избежание чудовищного загрязнения и без того не особенно чистой городской атмосферы? Вот и придется последующим поколениям, если таковые, конечно, воспоследуют, жить-поживать в тесном окружении подземных залежей целлофана. Что сможет вырасти на такой земле, содержащей в себе нерасторжимую химическую начинку? Утешаться ли нам тем, что уж чего-чего, а земли-то в России очень даже много, так что места для подземного складирования целлофановых масс наверняка должно хватить? В конце концов, есть еще воды мирового океана… Но этот вариант уже прямо из разряда научно-фантастических кошмаров. Не дай Бог, чтобы дело дошло до его реализации. Такое воплощение в жизнь – это верная смерть всему живому на планете.

Но знаете ли, что во всём этом самое трагикомическое? Не поверите, однако ж это факт, – я имею в виду буквальное значение и происхождение слова «целлофан». И тут, разумеется, без латыни не обошлось, но как посмеялась над неумеренно нахимичившим человечеством эта самая латынь! В основе слова – два корня. Первый – cella, то есть клетушка, каморка, закуток. Ну а второй корень, phanos, подумать только: означает нечто светлое, чистое, ясное. Какая злая ирония судьбы! Из-за гигантских городских свалок, заваленных горами всяческого мусора, упакованного в целлофан, о чистоте природы говорить больше не приходится, а что касается первого корня, то он оказался поистине пророческим: человечество само загоняет себя в клетушку и каморку, ибо если так пойдет и дальше, то уже довольно скоро свободные от мусора площади сократятся и сожмутся до размеров каких-нибудь жалких закутков, особенно в предельно захламленных мегаполисах. И ведь кто создал этот хлам, кто превратил триумф химических технологий в непрестанную головную боль коммунальных служб, занимающихся очисткой наших городов от выбрасываемого нами мусора? Мы же сами.

О, человечество! Ты само себе худшее наказание. Прислушайся, пока еще не фатально поздно, к поэтическому предостережению, которое я решаюсь сделать, перифразируя начальные строки стихотворения уже упоминавшегося сегодня Пушкина. Он обращался к своим современникам с вопросом о пении соловья: «Слыхали ль вы за рощей глас ночной / Певца любви, певца своей печали?» Но какие уж в наших задымленных городах соловьи? И то хорошо, что еще хоть голуби, воробьи да вороны окончательно не перевелись. Поэтому мой сугубо практический вопрос будет звучать несколько по-иному.               

Бывали ль вы на свалке городской?
Вот край чудес! В любое время года
Туда грузовиками день-деньской
Везут цивилизации отходы.
Всё то, что отслужило нам в быту,
И что, создать пытаясь чистоту
В своем жилье, нам выкинуть не жалко,
Потоком направляется на свалку.

Чего там только нет! Стекло и жесть,
Труха, рванье, осколки и объедки,
Картон разбухший постоянно есть,
И целлофан встречается нередко.
Он в наказанье свыше послан нам:
Неистребим и вечен этот хлам;
Со временем обертки и пакеты
Собой заполнят недра всей планеты.

Истлеет без следа бумажный лист,
Стекло не отличишь от изумруда,
А целлофан всё так же – свеж и чист,
Валяться будет горделивой грудой.
Он не растает, как весенний снег,
В нем скоро задохнется человек,
И целый город, поздно или рано,
Утонет в упаковке целлофана.

Борьба за чистоту вдвойне нужна,
Не то – экологическая драма.
И так уже затянута страна
Сплошной коростой импортного хлама.
Ошметки упаковок так пестры,
Эффектны, но случается нередко,
Что из-за них становятся дворы
Похожими на лестничную клетку.

Ответ едва ли будет внятный дан:
Куда девать весь этот целлофан?
Кто будет собрать его? Но это –
Материал для нового сюжета.

Середина 2000-х гг.