Антикварная Самара. Книга 7

               
  Антикварная Самара

 Содержание
ГлаваI Биржевые новости
1. Первый бартер
2. Открытие биржи
3. Брокеры
4. Машинисты биржи
5. Для всех сословий
6. Нечестная игра
ГлаваII  Бизнес по-самарски
1. Прогресс и его жертвы
2.Закоулки бизнеса
3.Торговцы воздухом
4.Дымное дело
5.Кина не будет
6.Страсти по самарски
7.Короли эротики
Глава III Деловые люди
1.Не сотвори себе кумира
2.На всех парах
3.Подарок Волги
4.Подряды на здоровье
5.Собаки и мундиры
6.Рождение энергетики
7.Из истории самарского гарнизона
Глава IV Социум
1.Билет в жизнь
2.Возвращенное детство
3.Благотворитель Соколов
4.Добрые дела Плешанова
5.Меценаты с характером
6.Соломинка для отверженных
Глава V Развлечения и конфликты
1.Клубная жизнь
2.Самарские развлечения
3.Виртуальный депутат
4.Как депутат пару поддал
5.Мыльная опера по-самарски

ГлаваVI Кому мать родна
1.Обратная сторона медали
2.Кровавый август
3.Накануне краха
4.По Сеньке шапка

                Вместо предисловия

                МАГИЯ   ВЕЩЕЙ

         Мы живем в окружении вещей, и они несут в себе не только конкретный материальный смысл, но и нечто иное, духовное. Это иное есть память о прошлых поколениях. Наши предки давно умерли, а их жизнь, эмоции, настроение, чувства, страсти сохраняются в старых вещах. У каждой семьи наверняка есть такие реликвии, как бы являющиеся мостиком из настоящего в прошлое.

                ИЗОЛЯТОР
 Нет, уважаемый читатель, речь пойдет не об изоляторе временного содержания. В старинной горке из красного дерева среди  хрустальных рюмочек, графинчиков и кузнецовской посуды бабушка Мария Петровна Демидова хранила изящную фаянсовую вещичку – с боку надпись « bavaria». Что это такое? - спросил я как- то раз в детстве и узнал следующую  историю. Мой дедушка Петр Федорович Демидов когда-то работал бухгалтером при швейной мастерской Варламовых на Николаевской, 113. Он дружил с бухгалтером торгового дома братьев Клодт   Петром Курылевым. Их связывала общность профессий и интересов. И вот этот самый Курылев  где-то в 1903 году предложил Петру
Федоровичу придти на презентацию технических новинок  из Германии, что проводили хозяева торгового дома. В главном офисе фирмы  на Дворянской  собралось немало представительных горожан.  Братья Клодт были популярны в Самаре, так как первыми привозили в наш город то фаянсовые ванны с узорами, то бидэ, то умывальники,как произведения искусства, то динамомашину, то лампочки Эдисона…На этот раз к публике вышел управляющий, неся на серебряном подносе  несколько изящных изделий из фаянса. Кто угадает,  что это, получит 100 рублей ассигнацией. С разных сторон послышалось –это рюмки, а поставить нельзя, чтобы пили до дна. Кто-то   крикнул – это чашечки для кофе , другой заметил – это подсвечники… Так гости гадали, гадали и ничего придумать не могли. Тогда Петр    Федорович Демидов выждал момент, встал и сказал – ваш торговый дом известен в городе тем, что продвигает такую новинку техники, как электричество. Электричество, как известно, не безопасно, током может любого ударить, невзирая на чины, а потому считаю, что этот предмет   должен защитить человека от электрического удара. Одним словом это изолятор для электрических сетей. Вы выиграли! - воскликнул управляющий и вручил бухгалтеру Демидову  вот эту самую штуковину и 100 рублей «Катенькой»  в виде приза. Рассказав все это, - бабушка рассмеялась - а как  Петя потом гулял с Курылевым в ресторане Портнова на эти сто рублей, лучше и не вспоминать.

                САМОВАР   

      У моей бабушки Марии  Петровны Демидовой  на комоде стояли два самовара: один блестящий  под серебро, а другой медный, небольшой, как чугунок с ручками. Мне нравился большой  и блестящий, но бабушка как-то сказала, - а мне дороже вот этот, простенький, но со своей историей. Мой отец Петр   Варламов был в городе весьма уважаемым портным, как сегодня сказали бы кутюрье.   К нему обращались дворяне и богатые купцы пошить костюм, как тогда говорили, для выхода, то есть на торжественный случай. И вот рыбопромышленник Кузьма Ефимович Мясников попросил сделать костюм, так как  купцу предстояло встречать в конце лета 1871 года на пристани  «Кавказ и Меркурий» у Заводского спуска самого царя Освободителя Александра 11 Николаевича.  Петр Варламов пошил такой костюм, и Мясников  подарил царю огромного живого осетра  в лохани. Царь поблагодарил купца и спросил как  ваша фамилия, тот ответил - Мясников-с, Ваше Величество.  Царь улыбнулся, удивительно  - Мясников занимается рыбой,  а какой-нибудь Рыбников – наверное, мясом и проследовал в поданную карету. За царем знали  его интерес к фамилиям. Как – то купец Семипопов попросил у  царя   разрешения заменить неподобающую фамилию. На это царь сказал – пять поп снять - пусть будет Двупоповым. 
Тут я у бабушки спросил – а причем здесь самовар в виде чугунка?    Так его купец Мясников подарил моему отцу в благодарность за выполненный заказ. А почему самовар? Так его ставили в лодку и переправлялись на другой берег. Пока гребут, уже и чай подходит. Помимо самовара купец разрешил Петру Варламову рыбу ловить во всех своих угодьях. А самовар – это совсем не то, что чайник на газовой плите. Самовар – это ритуал, это целое искусство. Как его шишечками сосновыми заполнят, колодезной водой зальют, да сапогом, как мехами распалят, чай с ароматным дымком получается. А чайник что? Никакого интереса, это как шашлык в духовке делать.
                Австрийский   штык

 Мой дедушка  Антон  Канаевич  Калмыков    в 1914 году из Тамбовской губернии был мобилизован на   фронт первой  мировой  войны. Ему пришлось участвовать  в тяжелых окопных боях против австрийской армии. Во время одной из ночных атак противника Антон Канаевич попал в плен. Судьба развернулась  круто, и молодому человеку пришлось несколько лет  работать  на австро-венгерских  помещиков, постепенно изучая немецкий язык, а также быт и нравы чужой страны. Почти двухметрового  великана-богатыря  с черными усами  и пронзительными  глазами весьма оценили австрийские фрау. Это помогло не просто выжить в плену, но и   неплохо проводить время  за кружкой венского пива и    бутылкой шнапса  в окружении молодых вдовушек. В это время  гремели Брусиловские прорывы, газовые атаки, тяжелой поступью шла революция. После подписания Брестского мира  бывшие военнопленные потянулись на родину. А.К. Калмыков не был исключением. Влюбленная   фрау долго не хотела его отпускать. Все отговаривала, пугала страшной дорогой и разрухой в России. Понимая, что отговорить упрямого русского человека от возвращения на родину невозможно, она подарила на память  парадный австрийский штык нож. Именно   с таким вооружением  выступала личная охрана императора. Штык нож являлся не только памятью об австрийской жизни, но и мог выполнять вполне определенную  функцию  в условиях неспокойной дороги.

                Японский ножик   

   По наследству от деда К.Я. Наякшина мне достался  весьма необычный ножик. Прекрасная сталь, необыкновенно острая, лезвие уходит в деревянную ручку из вишни. На ножике -  странные  иероглифы. На рукоятке отверстие, за которое этот режущий инструмент явно крепился к поясу. Само лезвие в рабочем состоянии фиксируется  металлической  кнопкой. Даже упав в воду,  нож не  тонул,  а поэтому дед любил брать его на рыбалку. С  этим предметом, как  выяснилось, связана весьма интересная история.
   У К.Я. Наякшина в Набережных Челнах  жил родной дядя Никита Наякшин.  В русско-японскую войну  он служил на крейсере Варяг,  который, как известно, врагу не сдался. Экипаж затопил военный корабль и  оказался в японском плену.  Однако  моряки  страны восходящего солнца  настолько были поражены крепкостью духа   россиян,  что отпустили их на родину почти как героев.  Один из японских матросов подарил на память Никите Наякшину  этот самый японский  рабочий морской нож. Он действительно крепился к поясу, когда приходилось лазить по мачтам. Вишня, как известно, в Японии является  священным  деревом и называется сакурой,  поэтому то из нее сделана ручка, как бы защищая владельца от невзгод. Что касается Никиты  Наякшина, то нож не спас ему жизнь, он был убит во время вилочного восстания, правда уже в 1927 году. Таким образом японский ножик сначала по наследству перешел деду, а затем ко мне.
 

                ГлаваI   Биржевые новости
                Первый бартер

        Производство рентабельно, когда технологический процесс непрерывен. Для этого нужно иметь постоянных поставщиков сырья и заказчиков готовой продукции, желательно с долговременными соглашениями. Самара к концу Х1Х  века научилась решать эти проблемы,  свидетельство тому ежегодное появление  двух трех  новых заводов и фабрик,  оснащенных по последнему слову  техники. Большую помощь  в этих процессах оказывали государство и юристы. Для упорядочения  товарообмена в 1869 году Император дал разрешение на открытие  самарской биржи.  За реализацию царского  указа взялись  купцы  1 гильдии братья  Алексей Михайлович  и Иван Михайлович Плешановы.  Для  освящения  проекта будущего дворца торговли братья подарили биржевому  комитету  свою  семейную  икону.  Еще  с середины Х1Х  века семейный клан Плешановых завоевал славу  главных специалистов по бартеру. Они получили от императора эксклюзивное право приобретать в Среднем Поволжье курдючное сало. При этом товар они получали под залог собственной недвижимости. Далее это сало они везли в столицу на Санкт-Петербургскую императорскую биржу, где получали взамен миллионы  пудов различных сортов сахара. Сахар пользовался огромным спросом и в результате  операции никто не оставался в накладе. Купцы вовремя расплачивались по векселям и лишь увеличивали собственный счет в банке. Вот именно к ним, как наиболее перспективным  предпринимателям с большими международными связями  и обратилось правительство с задачей цивилизовать  поволжскую торговлю. И действительно купцы 1 гильдии  имели исключительное право заключать торговые соглашения напрямую с Западной Европой, минуя все бюрократические проволочки. Эта привилегированная группа предпринимателей, в которую в губернском городе входило не более 25 семей,   имела также возможность по упрощенной схеме получать разрешение на любые кредиты в госбанке, а также на открытие собственных предприятий. Купцы Плешановы по роду своей деятельности  вступали в устойчивые экономические отношения с наиболее богатыми семействами  региона с такими как  Торговый дом Башкировых, Челышевых, Курлиных, Шихобаловых, Субботиных, Шадриных, Новокрещеновых.  Их совместные проекты простирались  не только до Берлина, Амстердама и Лондона, но и до Стамбула. Однако в начале 70-х годов золотые ручейки сало-сахарного  бартера начали скудеть и вскоре пересохли. Французская и Британская империи начали производить  в своих колониях огромное количество пальмового масла. Дешевое и перспективное, оно быстро вытеснило с мирового рынка русское сало. Воспользовавшись кризисом влиятельные круги самарского купечества нанесли удар по биржевому проекту. Купеческое собрание это начинание спустило на тормозах.  Предприниматели с провинциальным мышлением никак не могли взять в толк, зачем заключать сделки в официальном здании, да еще платить особые налоги. Купцы обычно договаривались где-нибудь на пристани или в полутьме питейного заведения, били по рукам и с таинственным видом расходились. Представители  крупного бизнеса несколько лет  с большими трудностями перестраивались.  Пастбища распахивались, и главным товаром  становился самарский янтарь, то есть  пшеница  твердых сортов – белотурка и саксонка. Снова остро встал вопрос об открытии биржи, теперь уже с приоритетом  зерноторговли.

                Открытие биржи


  Не смотря  на то, что в 1869 году  император Александр 11 издал указ об открытии самарской биржи, реализация проекта была провалена  купеческим собранием. Более двадцати лет шла борьба за цивилизованную торговлю. К 90-м годам увеличился товарооборот, резко возросло число совершаемых сделок. Уставшие от обманов, подлогов крупные предприниматели решили все-таки создать Дворец торговли и тем самым навсегда защитить себя от перекупщиков-мартышек и прочих аферистов. 8 марта 1893 года прошло расширенное купеческое собрание, на котором присутствовало 224 местных предпринимателя и 95 доверенных лиц иногородних фирм. Решался вопрос о бирже. (ГАСО, Ф.3,оп.109,д.18,с.2).
 Секретарь записал в протоколе: «Местная торговопромышленность несомненно нуждается в этом учреждении как для облегчения всевозможных торговых сделок, так, главным образом, для выражения могущих встретиться местных торговопромышленных нужд и потребностей». Вечером того же дня в городской Думе состоялось заседание совета купцов, где избрали членов и председателя биржевого комитета. На каждое из четырех вакантных мест претендовало не менее двух кандидатов. Протокол заседания совета свидетельствует об эмоциональности выборов, в ходе которых избрали первый биржевой комитет. В него вошли: председатель-купец первой гильдии Федор Гаврилович Углов, члены – Н.Д.Батюшков, Я.И.Гущеев, А.Н.Шадрин. Совет постановил, что кроме годовой платы за посещение биржи,  купцы должны делать ежегодные взносы на содержание Дворца торговли. Протокол подписал самарский городской Голова Н.Г. Неклютин.
   Кто же эти люди,  вставшие  у истоков  самарской биржи?  Федор Гаврилович Углов, купец 1 гильдии был известен всему Поволжью как пароходовладелец  с 1877 года. За ним числились  буксир «Рабочий», пассажирское  паровое  судно « Графиня Шереметьева». Как патриот Самары   Ф.Г. Углов  заказал на механическом  заводе Бенке, что располагался на Алексеевском спуске первый местный буксир, который так и назвали «Первый». Его спустили на воду в 1885 году под духовой оркестр в присутствии  первых лиц губернии.  Купец К.П. Головкин писал по этому  поводу, что это лишь первый шаг по созданию мощной самарской судоверфи. Авторитет Углова  взлетел до небес. Алексей Николаевич  Шадрин, купец  второй гильдии, владелец гостиницы на Соборной и мельницы на улице Лесной, являлся доверенным лицом  председателя губернской земской управы П.В. Алабина, осуществлял  крупнейшие  стратегические закупки зерна во время голода 1891 года на киевской и одесской зерновых биржах, личный друг магната  А.Н. Шихобалова.  Николай Дмитриевич Батюшков, потомственный дворянин,  владелец фабрик и заводов в Самарской губернии, проповедник либерализма. Он вместе с супругой Надеждой Васильевной снискал  славу мецената и благотворителя. Пропагандировал спорт и здоровый образ жизни среди горожан, возглавлял  самарское общество велосипедистов-любителей.
  Однако вернемся к бирже. Остро встал вопрос - где проводить заседания? Выбор остановили на  здании воксала Александровского сада, на что городская Дума дала специальное разрешение в декабре 1893 года. Через несколько дней протоирей Спасо-Вознесенского кафедрального собора отец Лаврентий получил официальное письмо: «Городская Управа имеет честь покорно просить Ваше Высокоблаговоление пожаловать к 1 часу дня в помещение бывшего воксала Александровского сада для служения молебна по случаю открытия Самарской  биржи».
                Брокеры

   В кафедральном соборе в конце декабря 1893 года дали присягу первые городские маклеры. Перед святыми иконами они поклялись служить верой и правдой торговому делу, не щадить живота своего во имя процветания поволжского предпринимательства. Вот эти люди: Григорий Иванович Анисимов, Алексей Михайлович Кириллов, Ефим Наумович Жуков, Иван Григорьевич Немцев...
  В свою книгу маклера Г.И.Анисимов вписывал сделки, заключенные им между разными предпринимателями и крупными фирмами. Ему позволили провести самую первую сделку на бирже. С почином выступил сам председатель биржевово комитета, судовладелец Федор Гаврилович Углов и Торговый Дом «М.Боберман с сыновьями», представлявший фирму «А.Нобель» в Самаре. Лед тронулся, сделки потекли потоком.
     Операции на бирже напоминали некое священодействие, основанное на юриспруденции и глубоком знании экономики. Учитывались все нюансы и тонкости. Вот пример оформления договора маклером Г.И.Анисимовым в 1894 года: Торговый Дом Петра Тихомирова и с-вья. По приказу Вашему взято для Вас от Петра Александровича Суханова Сызранского купца на доставку в Вашем барже из с. Новодевичье до Костромы хлебного груза от 40-50 тысяч пудов. Ценой за исправную доставку по 7 коп. с каждого пуда. Под этот груз вы должны поствить к означенному сроку крепкую благонадежную и застрахованную по I разряду баржу. Если поставите старье, то излишняя премия доплачивается с Вашего счета. Товар грузит Суханов своим счетом. Принятое зерно Вы должны сохранять от подмочек, затечек, растраты и других случаев. А если что случится по вине Вашей, Ваших служащих или Воле Божьей  и причин посторонних, то вы должны заплатить Суханову наличными деньгами по существующим в то время в Костроме ценам за исключением фрахта, не доводя до спора и судопроизводства. Вы не должны спасать груз за счет Суханова или Страхового общества. Доставить до Костромы без прибавки цен, получая таковую только за доставленное количество, причем срок доставки прибавляется на столько дней, сколько употреблено будет на спасение и приведение груза в порядок. О случае несчастия Вы должны телеграфировать г. Суханову или его доверенному, произвести следствие, составить акт и копию представить Суханову, а также исполнить правила страхового полиса, если копия с такового будет передана Вам, отвечая в противном случае за последствия. Наличные деньги с груза должны быть получены со счета Суханова. В случае мелководья Вы должны забуксировать баржу не позднее 23 или 25 сентября и доставить до Костромы в течение 20 дней. По доставке в Кострому вы должны поставить баржу на место, показанное Сухановым и дозволенное начальством. Из баржи выгрузить товар Суханов должен своим счетом в течение 15 дней. Если баржа зазимует ниже Костромы ранее 15 октября сего года, то зимовка должна быть оплачена Сухановым, а позднее 15 октября оплачиваете Вы своим счетом. Платеж денег должен производиться следующим порядком: при забуксировки 300 рублей, а остальные, сколько будет причитаться, должны получить по сдаче товара сполна в Костроме или в Самаре 16 сентября 1894 г. Петру Александровичу Суханову».( ГАСО,Ф.391,оп1,д.11)

                Машинисты биржи


    Самарских  брокеров или как тогда называли  маклеров можно считать  пролетариями сделок. Они  находились всегда рядом с огромными капиталами, которые как тяжелые  груженые составы проносились мимо. Задача же маклеров была правильно провести сделку, проследить завершение и не оказаться стрелочниками, в случае какого-либо  форс мажора.
 Анисимов регулировал отношения между предпринимателями И.С.Удаловым и В.А.Ситниковым, В.А.Череминым и Н.М.Михайловым и т. д. С легкой руки маклера грузы отправлялись в Нижний Новгород, Рыбинск, Царицын, Астрахань, Хвалынск, Саратов...
  Интерес представляет договор, заключенный маклером между купеческим старостой, будущим городским головой Д.К. Мясниковым и Торговым домом «Бр. Куроедовых»: «Господин Дмитрий Кузьмич  Мясников по приказу Вашему взято для Вас в Иваново-Вознесенске на доставку в Вашей бирже и арендованном буксирном пароходе из Самары до Кинешмы хлебного груза количеством от 25 до 35 тысяч пудов с правом догрузки на палубу в мешках ценою за исправную доставку с каждого пуда по 6,5 коп. Под этот груз Вы должны поставить 20 сентября крепкую благонадежную и застрахованную I разряда баржу...»
   В архиве Самарской биржи за 1894 год хранят¬ся документы маклера Алексея Николаевича Гаврилова. Вот что можно прочитать там: «Государ¬ственный Уполномоченный Главного Управления Уделов по покупке и продаже сахара Капитон Гаврилович Кротков. По приказу Вашему куп¬лено Тимашевскому Удельному рафинадному за¬воду сахарного песка от Товарищества Богатовского сахарного завода производства 1894-95 гг. белого, сухого, 1 сорта, дающего при пробе хло-ристым барием осадки небольшие. Поставки от 40 до 60 тыс. пудов с доставкой и сдачей в новых прочных мешках. Цена с пуда на 90 коп.  ниже  среднегодичной».
   Подобные сделки заключал и маклер А.М.Кириллов. В его книге за 1895 год читаем: «Господин Николай Гаврилович Неклютин, самарский I гильдии купец (городской голова). По приказу Вашему взято для Вас от господина Василия Степановича Сорокина нижегородского купца на вывозку за собственные средства буксирный пароход от Хвалынска до Рыбинска в навигацию 1895 г., нагруженную зерновым хлебом в количестве 100 тысяч пудов, баржу постройки 1889 г., осадкою в воде по 15 четвертей. Вы должны означенную баржу с грузом сохранять от поломки, повреждений и других случаев, а если, что случится по вине Вашей или Ваших служащих, то должны заплатить Сорокину наличные деньги за погибший, испорченный и растраченный товар по существующим в то время в Рыбинске цене за исключение фрахта, а за баржу и припасы по их стоимости, не доводя до спора и судопроизводства».(ГАСО,Ф.391,оп.1, д.2)
   Мы не случайно подробно приводим тексты документов. Читатель может убедиться, на сколько четко прорабатывались все детали каждой сделки, учитывались любые нюансы и опасности. Предприниматели приучались к честному и открытому бизнесу. Подписав подобную бумагу, купец привыкал, что проблему надо решать мирно, консенсусно, не входя в конфликт. Биржа учила искусству компромиссов, а потому самарский окружной суд освобождался от необходимости вмешиваться в дела Храма Торговли. Чем меньше маклер участвовал в судебных разбирательствах, тем выше поднимался его статус, а значит и росли его гонорары. Не побоимся громких слов, но биржа во многом способствовала формированию гражданского общества. Задумка царя Александра II дала неплохие всходы. В круг деловых людей включались все новые лица – мещане, ремесленники, крестьяне. Всех их называли господами и приучали к самоуважению и равенству перед Законом.

                Для всех сословий

   По мере развития капитализма  на бирже начинают заключать сделки  не только  дворяне и купцы, но также ремесленники, священники, мещяне и крестьяне.
Читаем актовую книгу маклера самарской  биржи Е.П.Киселева на 1911 год: «5 февраля. Комиссионная контора П.И.Трусова и К. По приказу Вашему куплено у Господина Петра Александровича Суханова крестьянина села Новодевичье Симбирской губернии, торгующему по свидетельству II разряда овса урожая 1910 года сухого, чистого, провеенного без запаха и повреждения, натурою 79 золотников по гамбургской пурке, количеством 35 тысяч кулей, 6 пудов весу каждый. Платеж денег Вы производите через артельщика Санкт-Петербургского международного банка, за каждую привезенную партию и сложенную в амбары и бунты по 3 рубля за куль, а последние деньги 30 копеек за куль уплачиваются весной по погрузке овса в баржу на пристани Ундоры. Если кули окажутся с затечкой, Суханов должен пересыпать в новые кули».( ГАСО,Ф.391,оп.1,д.59).
Тот же маклер заключил полноценный договор между ревельским купцом Я.М.Левиным и крестьянином села Павловка Бузулукского уезда Т.Т. Яковлевым на поставку 25 вагонов русской пшеницы по 900 пудов в каждом, что соответствовало 130 золотникам по Гамбургской пурке по цене 86 коп. за пуд с погрузкой в баржу в Самаре.
    Последние указанные сделки осуществлялись уже в новом здании биржи, построенном архитектором А.А. Щербачевым в классическом стиле. Здание напоминало античный храм и располагалось в том же Александровском саду. В новой бирже размещались зал для торгов, кабинеты маклеров, ресторан, буфет. Из современных средств связи имелись телефон и телеграф. Сюда стекалась информация со всех мировых хлебных торгов. Сводки публиковались в газете «Голос Самары»: «По полученным биржевым комитетом телеграммам, настроение Лондонского рынка с пшеницей – как на поставки на ближайшие сроки так и на близкое – вялое, с рожью – спокойное, с овсом – устойчивое; настроение Лондонского рынка с льняным семенем – устойчивое; настроение Нью-Йоркского рынка с пшеницей наличной – бездеятельное. На иногородних рынках настроение калашинской биржи в Петербурге с крупчаткой – крепкое, с остальным хлебом – устойчивое, на Ревельской бирже – крепкое, на Рижской – без перемен, на Саратовской – тихое, на Варшавской с рожью – слабое, с остальными хлебами спокойное, Одесской – твердое, Николаевской – спокойное, Чистопольской – без перемен и так далее. 13 января 1912 год».
Конечно своя рубашка ближе к телу, потому биржевиков в первую очередь интересовала ценовая обстановка в самом губернском городе. Когда экономический организм Самары был здоров, то газеты публиковали лучезарные сводки: подвоз в Самару хлеба устойчивый до 10 тысяч в сутки. Вдруг приходило тревожное сообщение – подвоз слабый. Это означало не выше 3 тысяч возов в сутки. На бирже начиналось волнение. Взлетали цены у оптовиков, нервничали мельники. Заключали сделки на поступление зерна из амбаров. Маклеры потирали руки и доставали хлеб из отдаленных уголков губернии и других регионов. В сторону Ташкента и Одессы, Николаева шли телеграфные запросы. И так каждый день. Велся строгий учет количества проданной за день пшеницы. Обратимся к газете «Голос Самары» за 1912 год 13 января: «Вчера на бирже, на мельнице Соколовых, у местных хлеботорговцев куплено 90 вагонов русской пшеницы по 1 руб. 39-40 коп. за пуд. А вот 19 января 1912 г.: «Вчера привезено на рынок перерода 100 возов, по 1 руб. 18-42 коп., ржи – 25 возов по 1 руб. 4-8 коп.».
Об интенсивности биржевых операций свидетельствует книга маклера Х.Н. Иоффе: 16 июня 1914 год оформлено 6 сделок, 17 июня – 7 сделок, 18 июня – 1 сделка, 19 июня – 3 сделки... С начала XX века годовой оборот биржи составлял не менее 25 миллионов пудов зерна и муки.
                Нечестная игра

К началу ХХ века Самара становилась змеем искусителем для чиновников. Через губернский город проходило до 15 % мировой  торговли зерном. Одна только бакалейная торговля давала до 1,5 миллионов рублей оборота в год. К такому золотому ручейку не грех было припасть алчущими устами.   Хлебные артерии являлись ведущими в самарской экономике. Там и шла нечестна игра. Не будем голословны и обратимся к документам самарской биржи. Так 10 января 1914 года Дмитрий Петрович Смирнов купил у Ивана Дмитриевича Фролова 20 тыс. пудов русской пшеницы по цене за пуд 82 коп. 12 января Г. М. Бродский покупает у Абрама Ильича Капа ту же русскую пшеницу, но по цене 70 коп. за пуд 20 января И. Е. Меерсон у Торгового дома Х. Б. Ротенбург и с-вья ту же пшеницу покупают за 68 коп. за пуд. 21 января тот же Смирнов Д. П. Покупает у Андрея Васильевича Михалева 150 тысяч пудов, огромное количество пшеницы за 84,5 коп. за пуд. 25 января Арнольд Моисеевич Мордкович покупает у М. Г. Израильтона 20 тыс. пудов по 70 коп. за пуд. А как приобретает знаменитый хлебный магнат Н. Е. Башкиров, член биржевого комитета? 31 января для его Торгово-промышленного товарищества «Н. Е. Башкиров  и н–ки» в Самаре  куплено у Григория Петровича Колесова и Никифорова Ивановича Башлыкова 50 тыс. пудов русской пшеницы по цене 86,5 коп. за пуд. 3 февраля он же покупает у товарищества «Луи Дрейфус и К» те же 50 тыс., но по цене 91 коп. за пуд. В тот же день Г. М. Бродский взял у Торгового дома Х. Б. Ротенбург 25 тыс. пудов по 71,5 коп. 4 февраля Х. Д. Френкель берет у все того же Ротенбурга 15 тыс. пудов по 65 и ; коп. с пуда. В этот же день сызранский миллионер А. А. Стерлядкин покупает у Дмитрия Петровича Смирнова 50 тыс. пудов русской пшеницы по 90 коп. с пуда. Практически все перечисленные сделки и многие им подобные оформлял самарский присяжный биржевой маклер Х. Н. Иоффе. Его родственники сами являлись видными хлеботорговцами Поволжья.(ГАСО, Ф. 391,оп.1, д.63).
Читатель спросит – а для чего столько цифр? Дело в том, что через всю эту математику красной нитью проходит коллективная  долговременная экономическая афера. По всем законам биржи большее количество товара уходит по минимальной цене. Малое количество товара,  наоборот – по высокой. Здесь же обратная картина. Миллионеры Башкиров и Стерлядкин берут по сверхвысокой цене огромные партии зерна, а Бродский, Мордкович и другие получают малые партии по сверхнизкой. С каждой живой сделки проценты уходили в городскую и государственную казну. И получается, что, продав на 20 копеек  дешевле, бизнесмен платит меньший налог, а покупатель может рассчитывать на более высокую прибыль. В дальнейшем члены этого секретного биржевого «ордена» делают прибыль, расплачиваясь так называемым «черным налом», не засвеченным ни в каких финансовых документах. Те же, кто не входят в эту группу, вынуждены платить по полному налоговому реестру. Подобная групповая или индивидуальная экономическая деятельность, манкирующая налоговым и антимонопольным законодательствами, попала в поле зрения полиции. В  конце Х1Х века и в начале ХХ прогремело несколько  громких биржевых скандалов. Одним из них занимался лично обер-прокурор  империи Анатолий Федорович Кони.  В тюрьму  едва не угодили  П.В. Алабин, А.Н. Шадрин, А.Н. Шихобалов и брокер Вайнштейн  вместе с руководством фирмы «Луи Дрейфус и К».  В начале ХХ века год  лишения свободы получили дворяне Ромадановский  и Ушаков,  являвшиеся  губернской крышей для немалого числа самарских аферистов-биржевиков. Однако биржа действовала, и пользы от нее было гораздо больше, чем негатива. На  бирже торговали донецким углем, бакинской нефтью, керосином, бензином ,  северным лесом, выборгским  гранитом, жигулевским бутовым камнем, гудроном, асфальтом.

   Глава II             Бизнес по- самарски
                Прогресс и его  жертвы

      Угол Панской и Саратовской двух¬этажную каменную гостиницу содержал Павел Федорович Гудков. На тот же 1902 год она оценивалась в 15 тысяч рублей. И если в Самаре была бы своя книга Гиннеса, то этот предприниматель, наверняка бы в ней оказался. Удивительно то, что его сгубило стремление к прогрессу и комфорту. 11 января 1906 года он заключил контракт с "Товариществом Жорж Блок" об уста¬новке в его гостинице электрического пассажирского подъемника фирмы "Отис". Оплата должна осуществляться следующим образом: 600 рублей - при подписании сметы (уплачено), 1000 рублей - при доставке и установке лифта (уплачено), 2000 рублей - в течение последующего года с момента установки электродвигателя все той же фирмы "Отис". Оставшуюся сумму купец, к сожалению, оплатить не сумел. 26 марта 1907 года фирма подала на беднягу иск в окружной самарский суд. 2 марта 1908 года "Самарские губернские ведомости" объявили о распродаже имущества не¬состоятельного купца П.Ф.Гудкова. Гости¬ницу со злополучным лифтом выкупило семейство Сурошниковых, достроило здание и открыло там знаменитую гостиницу "Националь". Реклама в 1911 году гласила: "Паровое отопление, ванны, лифты, 200 номеров с электрическим осве¬щением и бельем. Стоимость от 1 рубля 25 копеек в сутки и выше. К вокзалам и пароходным пристаням высылались гости-ничные автомобили". Глава рода Василий Михаилович Сурошников создал удачли¬вое товарищество по домовладению и к 1915 году прикупил  на Панской рядом с "Националь" еще несколько домов, которые вместе оценивались примерно в 100 тысяч рублей. .
  За жесткость и хватку в бизнесе В.М. Сурошников  попал на страницы самарского журнала «Горчишник», где  предпринимателя  сравнивали  с пауком, опутавшим  весь город  сетями доходных домов. Из своих постояльцев хозяин вы¬сасывал соки, как из мух. После этого 'Торчишнику" пришлось  сменить типографию.  С другой стороны среди старожилов до сих пор живет легенда о щедрости  Василия Михайловича.   Вот одна из историй.  Уже при советской власти какой-то старик по ночам подкрадывался во двор особняка Сурошникова и копал ямки на месте бывших конюшен. Он даже вы¬ламывал свежезалитый асфальт. Когда проводили ремонтные водопроводные работы, случайно было обнаружено ведро с золотыми монетами. Ремонтники рассказывали, что старик прибежал и громко кричал: "Это мое я конюхом здесь работал, мне хозяин по праздникам золотой дарил, вот ведро и скопилось. Я его здесь после революции закопал, отдайте!" Говорят, старика увезли в психушку, а рабочие, нашедшие клад, удив¬ленно спрашивали: "Неужели при царе было столько праздников?"
 
                Закоулки бизнеса
А как вы считаете, кто  больше ценит ее, копеечку: разбогатевший хозяин или бедняк? Только тот ощутит  истинный вкус денег, кто научился добывать их. Пути  создания  капиталов неисповедимы, главное не потерять ориентиры и т очку отсчета. Это удавалось не всем.    Кто не знал в губернии знаменитую фамилию Сурошниковых? Суровые это были люди. Вот только одна их малень¬кая семейная тайна. У Степана дела пошли неладно. Где взять деньги, чтобы расплатиться с кредиторами? А тут заметка в "Самарской газете" от 7 июля 1892 года. В разделе "Проис-шествия" сообщалось, что в кухмистерской на Троицкой улице полицейским был задержан отставной рядовой Васи¬лий Красноселов по заявлению повара о появлении у того денег, не водившихся прежде. При обыске у Красноселова изъяли сторублевый кредитный билет. Несмотря на увере¬ния Красноселова, что это его деньги, беднягу арестовали. Современный читатель скажет: "Ну и что? Обычная уголов¬ная хроника". А Степан Сурошников догадался, как из этого деньги сделать. 9 июля он отнес приставу заявление, в котором сообщал, что у него из незапертого сундука украли 113 рублей во время его отсутствия и никто кроме Красно¬селова, вхожего в дом, он не подозревает, так как ни прислуги, ни квартирантов не держит. Кстати Красноселов не так давно освободился из тюрьмы за кражу утюга из магазина Христензена на Дворянской. Благодаря дотошно¬му адвокату Володе Ульянову Сурошников дело проиграл. Но пока Красноселов год сидел в тюрьме, купец пускал в оборот злосчастную сотенную.
Предприниматели шли напролом, не считаясь ни с чем, ведь им светило солнце золотых червонцев. Его лучи иногда ослепляли, и случалась беда. Один неверный шаг и состоя¬ние рушилось. Так, губернский город был потрясен самоу¬бийством богатейшего купца П.С.Субботина. В 1909 году городская Управа описала его 20 хлебных амбаров. Случай¬но не пошел с молотка курорт Сергиевские минеральные воды. Выяснилось, что здравница сдана в аренду еще в 1885 году Л.Л.Савицкому.
В конце XIX века имя купца Ивана Петровича Летягина гремело по всей Самарской губернии. С ним заключали договоры на строительство Жигулевского завода А. Ф. фон Вакано. Только с ним стремился иметь дело Торговый дом Дмитрия Ермиловича Челышева. Однако свое производство, семейство Летягиных вело по старинке, качественно, но дорогостояще. А кирпича в то время требовалось с каждым годом все больше и больше. Стали внедряться новые технологические процессы, использовались Гофманские печи, пробивал себе дорогу дешевый белый силикатный кирпич. Иван Петрович переживал очень остро медленную гибель своей кирпичной империи. После очередной неудачи с ним случился удар. Дело пришлось принять вдове Марии Ильиничне Летягиной. Вместе с заводом к ней пришли, к сожалению, и мужнины долги. Кредиторы требовали немедленно выплатить 18 тысяч рублей. Мария Ильинична обратилась за помощью к старосте купеческого собрания и в городскую Думу. Под поручительство купеческого собрания платежи отсрочили. Вдова попыталась переориентировать свой бизнес и открыла на углу Заводской и Саратовской гостиницу «Северная». Реклама гласила – лучшие блюда, по вечерам играет струнный оркестр, поют цыгане. Как утопающий хватается за соломинку, так Мария Ильинична выискивала все новые способы зарабатывания денег. Так при гостинице открылся синематограф, и самарская публика визжала от восторга, когда на нее с экрана летели паровозы, махали крыльями аэропланы. Под бряцанье тапера можно было приобщиться к жизни высшего света в Царском селе. Однако налог за гостиницу составлял в год 1700 рублей, и дела не поправлялись. М. И. Летягина открывает лесопилку на Лесной, ныне район улицы Осипенко, отправляет сыновей Василия и Николая обучаться в юнкерском училище. В 1908 году за вдову заступился городской Голова Дмитрий Кузьмич Мясников, который сказал, что Летягины представляют свет самарского купечества, что они многие десятилетия являлись исправными налогоплательщиками и приносили весомый доход городской казне, город не имеет права их пустить по миру. Такой поступок будет считаться не христианским. Однако деньги диктуют свои законы, зачастую далекие от нравственности и человечности. С молотка ушли заводы, дом, лесопилка. Вдова Ивана Петровича была допущена жить в каморке при бывшей собственной лесопилке.(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.27,с.48,154). Прогуливаясь по старому городу, вы наверняка увидите клеймо «Заводы И. П. Летягина» и тогда вспомните эту грустную историю.
 Неумелое обращение с кредитами погубило и другого известного предпринимателя. Немец Густав Богданович Ротман построил завод по производству белого силикатного кирпича рядом с мель¬ницей Шадрина. Он выпускал кирпич правильной формы и дешевле красного. Сырье брал на каменоломнях за Лысой горой. Такая проворотливость вызвала гнев конкурентов. Удачливого предпринимателя довели до самоубийства, пот-ребовав немедленной оплаты взятых кредитов. В память о Ротмане за Студеным оврагом на берегу Волги до сих пор стоит его печь, похожая на ракету. Любопытные туристы находят вокруг обломки экспериментальных кирпичей с клеймом "Ротман". Вдоль гор сохранилась дорога, по кото¬рой вывозили кирпичи и сырье. Она упирается в скалы. Вот также и жизнь немца столкнулась с конкуренцией и обор¬валась.
Конкурентная борьба в Самаре считалась не менее захватывающим зрелищем, чем спортивное состязание. Вот, например, как шло проведение линии самарского трамвая. С 90-х годов по Самаре бегала бельгийская конка. К началу века она перестала устраивать горожан. В час пик ее бук-вально штурмовали. Многим приходилось ходить пешком. Из года в год пассажиров становилось все больше и больше. Разрастались заводы, расширялся город, возникали дачные поселки. Заговорили о трамвае. Городская Дума предложи¬ла бельгийской компании выкуп за конные пути. Европейцы напомнили, что договор об аренде заключен 5 марта 1890 года сроком на 50 лет, а потому запросили огромную сумму.  В это же время  уже итальянская фирма господина Попондопуло хотела взять концессию на строи¬тельство и эксплуатацию трамвайной линии. Деловитый европеец внес залог в размере 5 тысяч рублей и стал ждать. Гласный городской Думы  М.Д. Челышев заявил о необходимости передать за¬каз русским фирмам. Оставшись у разбитого корыта, Попондопуло написал обиженное  заявление на имя городского Головы: «...Я покорнейше прошу Вас распорядиться о немедленной выда¬че мне предоставленного залога 5 тысяч рублей, так как не имею ни времени, ни желания проживать бесцельно в Сама¬ре».(ГАСО.Ф.4940,оп.1,д.12,с.5)
 В противовес иностранцам из городской казны выделили средства, и инженер П.А.Суткевич с 1913 года возглавил строительство трамвайных  путей. Чтобы  «закопать»  бельгийских конкурентов, трамвай провели параллельно с конкой. 12 февраля 1915 года от Алексеевской площади  через Троицкую к Полевой прошли первые самодвижущиеся вагоны. Шла беспощадная первая мировая война. Самарский трамвай развозил раненых по госпиталям. Что касается бельгийцев, то через год они тихо обанкротились и навсегда покинули  волжские берега. А трамваю самарского предпринимательства хотелось мчаться вперед и вперед, ведь богатство чем-то похоже на горизонт. К нему можно идти бесконечно. Главное – не потерять голову и, по возможности, совесть.
                Торговцы  воздухом

     В начале XX века предприимчивые голландские финансисты,  произведя ряд математических расчетов, с применением новейших теорий и разработок в области больших чисел, высчитали принципы экономической пирамиды. Они выпускали акции, за которыми ничего не стояло, и в то же время выплачивали дивиденды за счет увеличения числа вкладчиков. Возникали гигантские коммерческие предприятия, охватывавшие сотни тысяч ничего не подозревавших граждан. Однако всякой такой мыльной империи грозил неминуемый крах, когда поток новых вкладчиков прекращался. А это случалось обязательно, так как на земле нет ничего бесконечного, включая человеческую глупость и доверчивость.
   Потеряв клиентов в самой Голландии, но хорошо нагрев руки на страданиях земляков, бизнесмены стали распространять свои мыльные пузыри на другие страны Европы. Царское правительство, не дожидаясь обнищания россиян, приняло жесткие меры. Министерство внутренних дел разослало циркуляры по всей державе. На имя самарского губернатора от 5 мая 1914 года пришло следующее требование: Находящиеся в Амстердаме частные банки «Алгемине Волкбанк» и «Фолькс граунд Кредитсбанк» принадлежат к числу предприятий, которые, называясь коммерческими, в действительности занимаются недобросовестной продажей лотерейных билетов и противозаконным сбытом их в России в большом количестве. Прошу принять меры предосторожности».
   В том же году МВД распространило другое запрещающее заявление, касающееся Банкирского Дома «Ландау и К», пытавшегося раскрутить финансовую пирамиду. Обвинительное заключение гласило: «Налицо продажа долевого участия в праве на выигрыши, по лотерейному билету с правом участвовать в известных долях выигрыша, способных выпасть на 5-10 других билетов».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.18). Дело в том, что Император еще в 1908 году издал Указ о запрете проводить лотереи, имевшие целью долевое участие в праве на выигрыш. Подобные операции назывались «промес» и строго пресекались.
    Помимо «Амстердама» в Россию пытались проникнуть (чаще всего через Польшу) различные «панамы». Напомним читателю, что «панама» – это акции несуществующего предприятия, которые продаются на рынке ценных бумаг, а потом оказываются «фиговым листом», прикрывающим чей-то авантюризм, чаще иностранный. В начале ХХ  века на российском рынке ценных бумаг произошел ужасный скандал. По заведенному уголовному делу расследование проводил сам обер прокурор Империи А.Ф. Кони. В своих  дневниках  он записал, что страну наводнили акции Тамбовско - саратовской железной дороги. Многие  тысячи добропорядочных граждан скупали эти ценные бумаги в надежде на высокие дивиденды. Попали акции и на стол министра путей сообщения. Тот удивился полиграфическому качеству данных бумаг. Так в России не печатали. Началось служебное разбирательство. Выяснилось, что этой железно-дорожной ветки вообще не существует. Акции печатали аферисты в Гамбурге и Амстердаме. Правительства этих стран отказались выдать мошенников. Удалось лишь пресечь изготовление фальшивок. В борьбе с подобным  явлением МВД требовало, чтобы любые объявления в газетах об аукционах ценных бумаг получали разрешение из Особой Канцелярии по кредитной части. Варшавские периодические издания, имевшие особый статус и дополнительные свободы, просто задушили россиян рекламой «мыльных» пузырей, суливших огромную прибыль. Российским губернаторам предписывалось пресекать доступ подобных газет к своим гражданам и изымать такую печатную продукцию из продажи.
    Для великоросских, в частности самарских газет, действовали совершенно жесткие правила. Читаем полицейский архив: «На основании статьи 41 Устава о цензуре и печати … объявления и реклама подлежат обязательному предварительному рассмотрению местного полицейского начальства. В противном случае полицейские власти возбуждают, независимо от самого содержания объявления, судебное преследование за формальное нарушение требования подцензурности объявления». (ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.32).
В начале XX  века печать становится настоящим психологическим оружием, способным не только влиять на население, но и зомбировать его. Печатные строки как молнии прожигали человеческие души: одни бежали сдавать деньги, другие отдавали семейные бриллианты террористам, третьи бросались в объятия сектантов. Козьма Прутков когда-то сказал: «Зри в корень». И действительно, одними  жесткими полицейскими мерами от аферизма и одурачивания соотечественников не защитить. Самарцы любили шутить по этому поводу: можно ли избавиться от круглых дураков? Вряд ли, до тех пор пока сама земля круглая…
 
                ДЫМНОЕ ДЕЛО


    Аферисты пользовались любыми прорехами в законодательстве ради своего преступного обогащения. В 1904 году в Самару приехал бахчисарайский мещанин Ефет Абрамович Эрак. Он снял подвал и часть дома на Москательной, 83. Далее на подготовленное место прибыли еще трое: родственник из Евпатории Сар Шалом Шамуйлович Эрак, а также из Кременчуга мещанин Бабакай Моисеевич Коген и из Бахчисарая Яков Иосифович Катык.
Четверо джентльменов собрались вечером в доме на Москательной не случайно. При свете одиноко горящей свечи, они думали, как реализовать план, созревший в их головах еще несколько лет назад. Вдохновителем стал Ефер Эрак. Он чувствовал, что можно взять большие деньги и уже понимал, как это сделать. На тайной  вечерии решено было создать фирму по производству сигаретных гильз. Читателя удивит – ну, мол, собрались деловые люди, решили развернуть бизнес, что здесь особенного? Где тут криминал, зачем такая таинственность? Многие в начале века открывали свое дело, тем более в таком процветающем городе как Самара. Однако мало кто знает о том, что  значит занять новую  предпринимательскую нишу. Из каждых десяти начинаний – девять ждет крах и разорение. Потребитель доверяет в основном лишь фирмам, уже имеющим свое яркое имя и зарекомендовавших себя в сфере бизнеса
Так в Самаре господствовала московская табачная фирма «Дукат»,  имевшая свое представительство на Дворянской, где пачка папирос стоила 6 копеек в розницу. Табак набивался в основном в гильзы фирмы «Абрам Катык и К», действовавшей в Москве с 1890 года. Гильзы «А. Катык и К» предпочитали выдающиеся русские писатели, политические деятели, знаменитые артисты. Катыковские папиросы и сигареты упоминались в художественной прозе и стихотворениях.
Самарские новоиспеченные бизнесмены разыграли блестящую шахматную партию. План Эрака был прост как Колумбово яйцо. Главной фигурой в его деле становился Яков Катык. Неслучайно вложенные средства и прибыль распределялись по договору следующим образом: Эрак вложил в дело 4 500 рублей, его брат – 250 рублей, Я. Катык – тоже 250 рублей. Коген, не вкладывая ничего, отвечал за производство и сбыт, так как сам владел магазином Габая по торговле сигаретными изделиями. При успешном ходе дела 40% прибыли получал владелец основного капитала Ефет Абрамович Эрак, а 35% - Яков Катык.
Фирму «Я. Катык и К» зарегистрировали 25 апреля 1905 года в самарской городской управе. Продавец Коган ликовал – сигаретные гильзы с эмблемой «Я. Катык и К» продавались с неимоверной быстротой. В контору на Москательной ломились оптовики, производство утраивалось и удесятерялось. Упаковки «Я. Катык и К» заполняли трюмы пароходов, забивали товарные вагоны и развозили по всей стране, огромные прибыли сыпались золотым дождем на банковские счета умельцев. В 1908 году фирма получила престижный Гранд-при на выставке. На эмблеме торговой марки появилась медаль. Но тут разразился дикий скандал. Московский купец Абрам Катык, владелец фирмы «А. Катык и К» увидел шкодливую этикетку «Я. Кадык и К». Коварный план по использованию чужой торговой марки в своих интересах выплыл наружу.
Начался шумный процесс. Самарскую контору на Москательной опечатали, гильзы, коробки, этикетки, бланки арестовали, задержали также и горе предпринимателей, их счета заморозили. Дело вел самарский помощник присяжного поверенного П. И. Деянов, шурин  М. Д. Челышева, депутата 111 Государственной Думы, а также присяжный поверенный О. Г. Гиршфельд. В 1910 году к процессу подключился  ведущий юрист А. Г. Елшин, являвшийся лидером самарского отделения кадетской партии. Адвокаты подняли все законы Российской империи и не обнаружили конкретной статьи, осуждающей использование товарных знаков другими лицами в своем бизнесе. Раз Яков Катык реально существует, значит, фирма может называться его именем. Однако адвокаты Абрама Катыка ссылались на то, что Яков внес всего лишь 250 рублей, а Эрак 4 500 рублей, значит, очевиден подвох и умысел. Подсчитывались проценты в соотношении сумм, которые выставлялись в качестве обвинения: «Мол, фирма должна называться «Эрак и компания», а вовсе не «Катык», пусть этот подлый Эрак попытается под свою фамилию торговать сигаретными гильзами. Да, кто у него их тогда купит?»
Склока усиливалась и катилась по стране как снежный ком. Уже столичные газеты включились в перепалку. Уже другие предприниматели стали предъявлять друг другу претензии. Так столичный конфетный король А. И. Абрикосов выдвинул иск против своего двойника Г. И. Абрикосова из Тулы. ( «Право».1909,№40) Однофамильцы скрещивали шпаги на судебных процессах. В Министерство торговли и промышленности, а также в Государственную думу шли требования о защите чести торговой марки, ее предпринимательского мундира.
   А что делали в это время наши самарские господа, заварив эту кашу? Воспользовавшись судебными проволочками, они разбежались кто куда, разделив прибыль. На их конторе по улице Москательной висел огромный амбарный замок и ржавел. Абрам Катык из Москвы требовал компенсации вплоть до начала первой мировой войны. Однако ему отвечали, что Эрак умер. (ГАСО,Ф.352,оп.1,д.51,с.10,19). А. Г. Елшин потребовал наложить арест на имущество усопшего, но городская управа отказала, так как в списках умерших евреев хитромудрый предприниматель не числился. На том все и закончилось. Когда судебные исполнители сломали двери конторы, то обнаружили лишь пустые комнаты, да на полу несколько этикеток, как бы брошенных на память «Я. Катык и К». Дотошные полицейские подняли их с пола, стряхнули пыль и прикололи к судебному делу. Они и сейчас лежат в самарском архиве, на глянцевой бумаге напечатанные красными буквами. А Император все-таки подписал Указ и разослал его по всем губерниям: «Важно оградить от обмана потребителей и от потрясений торговый оборот». В 1914 году в столице вышла книга «Фабрично-заводские предприятия Российской империи». Видимо, по недоразумению  фальшивая контора Якова Катыка продолжала числиться  в Самаре.
   Самарских аферистов трудно было высветить, вывести на чистую воду. Еще труднее оказалось применить против них закон и довести уголовное дело до суда. Аферисты порой так успешно маскировались под добропорядочных граждан, что их разоблачение приводило к настоящему шоку.

 Источники
Право. 1909г., № 40
Фабрично-заводские предприятия Российской империи. Петроград. 1914г.,с.306.
Государственный архив Самарской области. Фонд352, опись1, дело, 51, с.10-19.
 
  Демидовы Андрей Вячеславович и Ирина Юрьевна, кандидат исторических наук. (ИТ №010249. Москва  23 апреля 1986г.)

                Кина  не будет

     Популярным фильмом 1913 года стала лента «Дочь купца Башкирова». 16 декабря  того же года в полицейское управление Самары поступило заявление от  потомственного почетного гражданина Матвея Емельяновича Башкирова с требованием «о воспрещении демонстрирования картины, дающей повод к разного рода неблаговидным намекам на род Башкировых».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.7). Чем же  немой фильм мог задеть интересы именитого самарского купца?
  В середине Х1Х века по России гремели имена братьев предпринимателей Емельяна и Евдокима Башкировых. Причина их успеха заключалась в семейной поддержке, которую они оказывали друг другу. Емельян развернулся на Волге от Нижнего Новгорода до Саратова. Евдоким начал деловую экспансию в Сибирь и на Дальний Восток. Емельян со своими тремя сыновьями построил  мощную волжскую флотилию. Евдоким осуществлял  лесоразработки, экспортируя  древесину в Европу и Америку. Центром империи  Емельяна Башкирова стала Самара, где особенно выдвинулся  средний сын Николай Емельянович, ставший председателем биржевого комитета и владельцем  суперсовременной  паровой мукомольной мельницы на берегу Волги. Евдокиму  Башкирову повезло меньше. Во-первых, у него не было сыновей, рождались одни дочери. Во-вторых, карты спутала большая политика. Александр 11 продал Аляску, где  Евдоким имел свои интересы. В 1867 году менее удачливому брату пришлось  фактически бежать из обжитой Ситхи в Иркутск. Буквально на глазах огромные капиталы и общественное влияние превратились почти в ничто. От разорения Евдокима спас его брат волжский магнат Емельян.   У Евдокима оказалось несколько доходных домов в  Приморье, Николаевске. Часть этих особняков унаследовала  его дочь  Екатерина  Евдокимовна Башкирова. Восемнадцатилетняя  девица отличалась весьма амбициозным характером. Она не желала жить в провинции и мечтала покорить столицу. Продав унаследованную недвижимость,  Катя поехала в европейскую  Россию в поисках счастья. Она  с детства была воспитана биться за свое место в жизни под лозунгом : « Цель оправдывает  средства» и « Победителей не судят». Благодаря ее дальнейшей деятельности имя Башкировых еще больше загремело  по всей стране, но это был уже другой звон.
  Свои гастроли в Москве она начала со следующего. Проживая в гостинице Кайсарова на Тверской, лихая мадам украла вещей на 400 рублей у проживавшей в смежном номере госпожи Дубровиной.  Дальше – больше. В декабре 1871года мещанка Екатерина Евдокимовна  Башкирова  выстрелила из револьвера в коллежского советника С.Ф. Славышенского, который  не приходя в сознание скончался. Тогда  Катя впервые оказалась в полицейском досье - невысокого роста, брюнетка,  черные глаза, широкий нос и большой рот. Говорит  коротко, но образно и веско. Со своим  сожителем Давыдовским она   организовала  настоящую  фабрику  преступлений с мощным уголовным  конвейером. Афёры, вымогательства, грабежи были поставлены  на поток и доведены до совершенства. Банда имела в своём распоряжении адвокатов, нотариусов, своих людей в полиции, жандармерии и среди чиновников всех мастей и калибров от провинции до столицы.
       Получив из официальных  структур  информацию о наследовании капитала, преступники  выслеживали разбогатевшую  жертву.  Купеческих сынков спаивали и заставляли в хмельном угаре подписывать закладные и дарственные, на вдов пускали  профессиональных  серцеедов с  психологической подготовкой. Те даже писали стихи, охмуряя жертву: «   И глаза твои чернее, и ресницы подлиннее, голос нежный позвончей, что твой  дивный соловей.» Ухаживания заканчивались тем, что вдовушка теряла собственный особняк или фамильные бриллианты.Банда закладывала несуществующие имения, подделывала  векселя и ценные бумаги, давала расписки, неприличного содержания типа «Черт тебя побери» или «Пшел вон». Дававший в долг деньги находился под гипнозом аристократического лоска и английских причесок. Читаем  материалы уголовного дела: « Давыдовский, зная крайность  в которой находился разорившийся дворянин Протопопов  мало-помалу приобрел над ним сильную власть, обещая достать ему любую сумму  денег…Давыдовский  в присутствии  помощницы Марьи Петровой  убеждал  Протопопова , что можно продавать и закладывать его несуществующее  имущество…Ложные  сведения о состоянии дел Протопопова, подкрепленные фальшивыми документами, распространялись  членами банды Шпейером, Калининым… Иван Давыдовский от имени Протопопова  делал займы, заставляя его выдавать  безденежные векселя и дисконтируя их потом разным лицам».Своих  кровных  средств  лишились благодаря этой афёре  сотни  добропорядочных  граждан.  Тех, кто пытался сопротивляться  мошенникам и требовал назад деньги, полиция находила  сгоревшими в своих  особняках   или замерзшими  на улицах. Офицеры,  члены банды, некоторых  возмущённых  из элиты  вызывали на дуэль и убивали, с циничной  фразой «  Вы должны были гордиться, что дали нам в долг и забыть навсегда про эти жалкие гроши, а иначе  Вы, сударь – подлец». Преступники действовали цинично, нагло, открыто и долгое  время, несмотря на приказ об аресте от самого Обер прокурора  империи, полиция  якобы не могла нигде их обнаружить. Давыдовский  с Екатериной появлялись в лучших ресторанах Москвы и Петербурга, посещали именитые балы.  Известно -  сколь веревочка не вейся – конец будет.  У банды, однако, не было конца. Их посадили в знаменитую  Бутырку, и там лихие молодцы начали печатать  фальшивые  ассигнации и векселя. Их отправили в Сибирь, но богатые  родственники Екатерины  Башкировой   пустили шапку по кругу и выкупили преступную семейную чету, которая поселилась мирно и преуспевающе в бизнесе на одной из центральных  московских  улиц  в собственном  особняке.

                Страсти  по самарски

    В начале ХХ века   в наш город ворвался научно-технический прогресс в виде синематографа. Маленький лучик, переносивший простую обыденную жизнь на  простыню экрана, породил настоящие страсти-мордасти. Хваткие, деловые люди увидели здесь  путь к обогащению, соединяя техническое новшество с традиционным азартом и пороком.
    Уполномоченный фирмы кинематографических лент «Танагра» А. Быстрицкий сделал запрос в канцелярию губернатора о разрешении ему и другим театровладельцам демонстрировать картины-загадки: «Кто убил», «Роковая жемчужина», «Профессор скульптуры» с правом выдавать публике за правильное угадывание фабулы этих картин премии в виде денег, ценных вещей или театральных билетов. Губернатор принял решение: «Замаскированное поощрение азарта, направленное на исключительно выгоду предприятия … невозможно. 18 апреля 1914 года». (ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.89).
    Там¬бовскому  мещанину  М.Л Финку повезло больше.  Летом 1907 года  он построил не¬большой деревянный павильон на углу Дворянской и Алек-сеевской. Матвей Леонтьевич открыл там первый в Самаре эротический биоскоп, освещавшийся электричеством.( ГАСО,Ф.1,оп.12,д.4626). Мо-лодежь хлынула на предствления.  Даже в будни - полный аншлаг. Среди бестселлеров назовем: « Исповедь обольщенной», «Голос плоти», «Честь римлянина», « Компаньонка-авантюристка», «Среди придворных интриг», «Авиатор и жена журналиста»… Старожилы вспоминают, что через каждые пять минут из зала раздавался гомерический хохот, громоглас¬ные выкрики: «Жарь ее, жарь!». Вблизи заведения постоянно дежурили поли¬цейские, опасавшиеся, что возбужденная толпа зрителей может сотворить какое-нибудь буйство. В начале сентября  страж порядка составил протокол о том, что из-за слишком большого наплыва зрителей обломилась лестница, ведущая на галерку. Никто, слава Богу, не пострадал, но пришлось запретить пускать людей на второй этаж. Сюжеты некоторых триллеров просто ошеломляли. Вот на экране появляются два деревянных человечка – ручки, ножки на шарнирах, глаза бешено  крутятся. Деревянные налетают друг на друга и совершают немыслимые движения  в соответствии с текстом – туда, сюда, обратно; тебе и мне приятно. От трения возникает пламя, переходящее в пожар. На экране резюме -  так человечество впервые познакомилось  с огнем… Исключительное умиление у зрителей вызывала следующая картинка – злобный купец держит свою дочь взаперти. Та не будь дурой, занимается любовью с мышом.  Противный папаша помирает, дочь выходит на свободу. Зрители визжали от восторга, когда видели  мыша в смокинге  с тросточкой, прогуливавшегося со своей пассией по Невскому.
           Особенно радова¬лись открытию балагана Финка содержатели публичного дома, что располагался поблизости. Этот небольшой двухэ-тажный домик из красного кирпича до сих пор стоит во дворе за Домом промышленности. Посмотрев эротический биоскоп, разгоряченная публика покупала на Дворянской дешевого шоколадного лома и устремлялась в номера, где все было просто и доступно.
 
                Короли   эротики

  Первыми в Самаре додумались создать индустрию эротики и стриптиза  известные предприниматели братья Ивановы.(ГАСО,Ф.1оп.12.д.4564,с.7)
 Вот что мы о них знаем. Иван Федорович Иванов родился в 1859 году в городе Бежецке Тверской губернии, получил образование в частной школе. С одиннадцати лет служил в буфете при станции "Бежецк". С раннего детства он наблюдал человеческие пороки: на его глазах охмелевшие купцы отдавали бобровую шапку за бутылку шампанского, проворные девки обшаривали многочисленные карманы клиентов, тут же добросердечные матушки сдавали своих малолетних голубиц стареющим ловеласам-дворянам. Смышленый Ваня понял, что максимальная прибыль получается от продажи вина, водки. Не менее выгодно продавать и женское тело. Однако настоящее золотое дно наступает там, где удовлетворяются самые буйные фантазии похотливых лысых толстячков. Главное в истинном пороке - не удовлет¬ворение его, а бесконечно растягиваемое желание. Оно манит, окутывает тонкими,  прочными сетями, из которых уже нельзя выпутаться. Пресыщенные дяденьки не жалели сотенных за женское утонченное дыхание, за небес¬ное прикосновение, за слегка обнаженную ради них ножку в изящном черном чулке. Не грязные проститутки с подби¬тым глазом, а кружевные бабочки, симпатичные и умнень¬кие, сводили с ума.
 Так Иван Федорович  увидел перспективу  большой наживы. Подкопив на службе денег, он вместе со своим братом Григорием Федоровичем приехал в Самару и открыл Торговый дом. В их ведении насчитыва¬лось около десяти буфетов по Самаро - Златоустовской же¬лезной дороге, а также центральная гостиница, располагав¬шаяся па улице Дворянской. При  отеле братья открыли театр-варьете "Аквариум".  Читаем "Волжское слово": "Со 2 июля в гостинице братьев Ивановых, что в доме Журавле-вой, 132, где зал охлаждается электрическими веерами, начнутся дебюты интернациональной труппы "Кармен". Дебюты Лидии Федоровны Грибоедовой".
Иван Федорович добился, что его ресторан и гостиница получили славу самых престижных заведений в городе, ведь он арендовал лучшие дома. Старший брат не раз отправлял Григория в Западную Европу.  Монте-Карло, Ницца стали учителями самарских бизнесменов.
В 1913 году братья специально построили на улице Самарской здание для своего знаменитого театра-варьете "Аквариум".( ГАСО,Ф.4940,оп.1,д.12,с. 10). На концерты известной каскадной артистки мадемуазель Кетти Фру-Фру съезжалась вся городская знать. Дворец самарской эротики строился в соответствии с духом вpемени.  Он напоминал чемодан с двойным дном. В роскошном освещенном зале девочки танцевали канкан, показывая ослепительные ножки, а чопорные господа в смокингах пили маленькими рюмочками коньяк.  Нравствен¬ность, казалось бы, соблюдалась полностью. А внутри особ¬няка всегда поджидали уютные комнатки, как принято, с розовыми занавесками. Доведенные желанием до  исступле¬ния купцы из зала устремлялись на ложе любви.
Кипевшие страсти, изломанные судьбы, разбитые сердца приносили неисчислимые доходы хозяевам заведений. Вре¬мя от времени возникали городские скандалы и некоторые подробности ночных гульбищ становились добычей везде¬сущих газетчиков: то офицеры устроят драку с перестрел¬кой, то кафешантанную певицу обнаружат в Самарке с простреленной головой, то отравятся уксусом горничные. Однако Торговый дом братьев Ивановых пользовался таким авторитетом среди горожан, что никакие мелкие случаи не могли пошатнуть его устоев. Завидев на улице автомобиль королей стриптиза, сам самарский полицмейстер отдавал им честь. Он-то знал, как много денег Иван Федорович и Григорий Федорович жертвовали на нужды полиции. В самарском архиве находим такой документ: жалование отдельного поста городового за полгода стоит 105 рублей 25 копеек, 30 рублей - его квартирные, 25 рублей - обмундиро¬вание, 8 рублей 50 копеек - шашка, 11 рублей 25 копеек - револьвер. Братья Ивановы безоговорочно оплачивали лю¬бые счета во избежание каких-либо неприятностей.( ГАСО,Ф.1,оп.12, д.4564)
У деловых братьев все шло прекрасно, но тут вмешалась большая политика. Как гром средь ясного неба грянул сухой закон 1914 года в Самаре, а затем с 1 января 1915 года и по всей Империи.  Удушение зеленого змия с помощью полицейских нарядов сразу же сказалось на доходах  «Аквариума».  Какой уж там разгул без алкоголя. Окончательно финансы Ивановых подорвал люмпенский погром  5 ноября 1916 года. Огромная толпа горчишников и резервистов разгромила как заведение, так и склад в собственном особняке Ивановых, что на углу Соборной и Заводской. Убытки составили 60 тысяч рублей. Солдаты 8 роты 102 пехотного запасного полка вытаскивали через подвальное окно и перебрасывали за забор ящики с портвейном, Донским игристым, Рижским бальзамом и вином Сан-Рафаэль. Все перепились, а особенно набрался повар военного лазарета. Бандитов, уже не стоявших на ногах, арестовывали городовые Сысуев знак № 82 и Бикшиев знак № 12». Братья Ивановы поняли, что это начало конца. Они продали всю недвижимость и растворились в бескрайних  просторах России.
                Глава III  Деловые люди

                Не   сотвори себе кумира

    В этом году в Самаре широко отмечается 180- летие  Петра Владимировича Алабина. Его именем названа областная библиотека, краеведческий музей. В Иверском монастыре
фактически единственное,  что сохранилось от старого некрополя так  это его надгробный памятник из черного гранита.   Однако личность этого человека достаточно противоречива,  а потому не стоит ему придавать ореол святости.
     Петр Владимирович Алабин был истинным сыном Х1Х века.  Он родился в августе 1824 года в Подольске при  правлении Александа 1  Благословенного, сформировался как личность при Николае 1 Палкине, рьяно  служил и реализовывал  в жизни реформы Александра 11 Освободителя, занимал высокие посты при Александре 111 Миротворце и  умер при Николае 11 Либеральном.  Карьерный путь Алабина был весьма извилист.
По началу он окончил  Санкт- Петербургское  коммерческое училище, затем служил в армии,  получил правительственные награды за усмирение венгров во  время европейского  карательного похода  1949-1850гг.
   Самара увидела высокого чиновника  в 1866 году,  где он  возглавил  губернскую палату государственных имуществ. С тех пор вся его жизнь была связана  с нашим городом. Именно здесь он реализовал идею по созданию противопожарного водопровода, в качестве мирового судьи,  он разрушил рыбную  монополию купцов Мясниковых, тем самым,   снизив  цены  на  волжскую рыбу.  На посту городского головы  Петр Владимирович  провел реконструкцию скверов, парков, улиц и спусков к Волге.  Именно  Алабин написал первую подробную историю нашего  города в двух своих краеведческих  книгах. Кажется,  его лик сам просится на  икону. Однако напомним, что он сформировался как чиновник в эпоху беспросветного крепостного права, а это  значит, что он был человеком с тоталитарным мышлением. При такой системе взглядов горожане воспринимались как винтики в едином государственном механизме. А винтики,  как известно,  должны лишь подчиняться,  не  проявляя ни какой собственной инициативы, за них должно  думать  государство, а значит  чиновник. Такая  идеология   привела Петра Владимировича   в 1891 году к грандиозному общероссийскому скандалу,  ведь  Империя  90-х  годов была уже совсем не та, что в  свинцовые 40-е.
    А случилось следующее… В начале 90-х годов Самарскую гу¬бернию посетила ужасная засуха, за которой последовал чудовищный неурожай, а вслед за этим - голод. Александр III для спасения волжан выделил самарскому губернскому земству 6 миллионов 604 тысячи 875 рублей на закупку зерна для всех пострадавших от голода. В то время курс рубля  приравнивался к  золоту в соответствие: один червонец – 11, 61 граммов чистого золота.  Таким образом, означенная сумма составляла более 7 тонн золота,  что является даже по нынешним временам  величиной фантастической.  За  реализацию финансового проекта  взялся  лично председатель губернской  земской управы Петр Владимирович Алабин. Он единолично собственной властью, авторитетом  в нарушение правил о коллегиальном утверждении документации, за собственной единственной подписью, поручил именитым купцам Антону Николаевичу Шихобалову, а также Алексею Шадрину осуществить необходимые за¬купки. Последние через киевского брокера Исаака Вайнштейна вышли на одесскую фирму "Луи Дрейфуса". Результатом груп¬пового купеческого  радения стала пшеница 5-го сорта, да еще с примесью куколя, горошка, сурепки и пыли. Приемшик на станции «Самара» Морев немедленно сообщил II.В. Алабину, что прибывшая пшеница может привести к массовому отравлению людей, для приготовления пищи она совершенно не годится. Независимая экспертиза муки показала, что в ней содержалось 0,8% земли, 3% золы и 69,04% отрубей. На это П.В. Алабин заявил: "Принимать из вагонов такой хлеб, какой прислали". К Петру Владимировичу пошли ходоки, в частности, приезжали из Дубового Умета. Однако чиновник был непреклонен: "Что вам выдано, то и ешьте,...видел, что покупал!" Вот показания рабочих с мельницы Шихобалова: "Хлеб из дрейфусовской муки имел вид лепешки с толстой коркой, которая трескалась и походила на кирпич,  внутри же оставалась густая полужидкая масса, имевшая вид замазки".
   Началось массовое отравление крестьян, пытавшихся употребить в пищу алабинскую краюху. Врач Шульгин доложил губернатору А.Д. Свербееву, что  лишь на его участке  61 крестьянин умер от отравления  алабинской мукой. Только вмешательство центрального правительства остановило купеческое бесчинство. Первое судебное разбирательство окончилось безрезультатно. Алабина защищал известный адвокат И.Х Исакович.  На сторону проштрафившегося чиновника  стал и министр внутренних дел  И.Н. Дурново.  После смерти Александра III при Николае II юристы взяли дело на повторное рассмотрение. Процесс возглавил лично обер-прокурор Империи Анатолий Федорович Кони, который увидел за пропажей гигантской суммы денег, новое чрезвычайно опасное социальное  явление, а именно,  сращивание  чиновничества с  финансовыми олигархами и преступными элементами. В наше время такое явление называется коротким словом – мафия.  При рассмотрении дела выяснилось, например, что  на посту   управляющего губернской палатой  П.В. Алабин приватизировал  в личную собственность  более 10 тысяч десятин государственной  земли.  Оказалось также, что купец 1 гильдии А.Н. Шихобалов получил несметные богатства при скупке башкирских  земель во время  очередного катастрофического  голода. Выяснилось, что отец Исаака Вайнштейна – личный друг  Петра Владимировича. Напомним  читателям,  что наш уважаемый чиновник в нарушение ценза оседлости, покровительствовал   евреям  при переселении в Самарскую губернию, где  многие  из них  сразу же начинали заниматься ростовщичеством и торговлей алкоголем на разлив  без всяких лицензий. Выплывавшие на поверхность секреты    тайной сделки поражали общественность.  Неожиданная скоропостижная смерть Алабина в мае 1896 года остановила судебное разбирательство. Как говорится, нет человека и нет проблемы. Истина оказалась за бортом. Интересно другое. Свидетелем по Алабинскому делу проходил сотрудник  губернского земства господин Реутовский. Более чем через 10 лет его вместе с другими членами губернского земства Ромадановским и Ушаковым взяли с поличным за казнокрадство, осудили и отправили в Сибирь. Вот какие кадры взрастил Петр Владимирович.  Еще один маленький штришок. В начале ХХ века  самарский  вице губернатор  И.Ф. Кошко записал в своем дневнике, что молодой  Алабин,  человек приятной наружности  ведет праздный образ жизни, проматывая  значительные средства, полученные  в наследство от родителя. Как раньше, так и теперь   бешеные, подозрительные  деньги  проходят сквозь пальцы, не задерживаясь,  как  вода.
 
               
                На всех парах


      Волга  традиционно связывала народы, жившие на  Севере и Юге, на Западе и Востоке.  Все религии мира  поклоняются воде, не потому ли, что ее быстрое течение было единственным и главным связующим звеном между народами с древней¬ших времен.  Однако, как говорят философы, в одну и ту же воду нельзя войти дважды,  а потому  история Волжского пароходства  это настоящая школа жизни. Ког¬да-то Волга называлась Ра, потом Итиль. Сюда рвались стрелецкие полки Ивана Грозного, так как великий собиратель Руси и ее тиран пони¬мал — будущее могущество спрятано где-то там, в глубинах Волги.Средневековая река осталась в памяти народ¬ной, как бурлацкая, освященная великими строками поэта: «Выдь на Волгу, чей стон раздает¬ся», тут и поездки метрополита Алексия в Орду в 1357 году, и легенды о кровожадном атамане Стеньке, увековеченном в песне: «И за борт ее бросает в набежавшую волну»…
    Рыночная капиталистическая Волга начинает¬ся с пароходства. Об этом и поговорим.
В 1842 году промышленное общество столицы поставило вопрос о создании частной пароходной  компании, которая бы связала торговлю Севера и Юга по всей акватории Волги. В организационный центр вошли энергичные предприниматели Д.И. Кейли, петербургский 1 гильдии купец М.П. Кириллов и  калязинский 1 гильдии купец  Д.М. Полежаев.  Вскладчину они наняли голландского инженера - гидрографа К. Рентгена, который составил карту для прохождения судов от Рыбинска до Самары. 7 сентября  1843года Николай 1 милостиво разрешил начать практическую деятельность первой пароходной компании, получившей название «По Волге».
   Продолжая поддерживать связи с голландскими  специалистами, предприимчивые россияне в этой стране и заказали свой первый буксир. В разобранном виде его доставили на Волгу, где собрали под руководством судового мастера англичанина Варга и дали название «Волга». В 1846 году этот труженик с паровым двигателем сделал свой первый рейс, протащив от Самары до Рыбинска баржу с зерном. Дешевизна и скорость доставки потрясли весь регион. Сенсацией является и то, что в те времена даже российский военный флот оставался парусным, а тут  могучий железный монстр, питавшийся дровами, наглядно продемонстрировал чудеса научно-технического прогресса. Почувствовав золотую жилу, компаньоны в 1848 году заказали в Нидерландах еще три парохода, назвав их  помпезно « Геркулес»,  « Самсон», «Москва». Последний вскоре переименовали в «Император». Историк 19 века А.Н. Минх писал,что в 1884году фирма содержала 14 пароходов. Особенностью этих судов были золоченые шестиконечные звезды на колесах, белоснежная палуба и окрашенные в черный цвет трубы. Пассажирские места 1 и 2 класса  располагались в трюмах и стоили соответственно 35 и 23 рубля за рейс от  Нижнего до Астрахани. Третий класс находился на палубе и был почти не защищен от ветра и дождя. Это создавало большие неудобства для бедного люда, так как маршрут по течению длился 8 суток, а в обратную сторон - целых 10. Обычно пароход составлял в длину 30 саженей, в ширину – 18 аршин, осадка с грузом имела 12 четвертей.
     Успехи первой пароходной компании вдохновили многих интеллектуалов на различные русские проекты новых типов судов.    Бывший мичман, когда-то участник декабристского восстания  Александр Петрович Беляев, проживавший с 1846  года в Самаре, тоже занялся конструированием. Вместе с братом он разработал проект особого парохода для перевозки  зерна. Своей идеей он зажег  местных предпринимателей, но вот, что из этого вышло: « «Самарские богатые люди начали складчину, набрали капитала, кажется, до 30 000 рублей  с надеждой, что еще можно будет набрать охотников: г. Ренхен брался тотчас  выписать из Роттердама  план судну-пароходу, получил нужные задатки, прокатил все самарское общество и отплыл. Главное общество пароходства по Волге  устроило около  Рыбинска  род  верфи, мастерские, машины, и там-то он предложил строить и  нам пароход, когда пришел план из Роттердама, то тамошние инженеры, а также и Ренхен и мы с братом поняли и убедились, что такого рода судно будет неудобно потому, что пшеница будет страшно нагреваться от котла и необходимо было обратиться к обыкновенному буксирному пароходу  небольшой силы,  лошадей в 80 и одного верхнего давления…».    В 1848 году деловитые  чиновники Санк-Петербурга, действительный статский советник В.В. Скрипицын, статский советник  Н.А. Жеребцов и почетный гражданин Москвы А.И. Лобков подали прошение на верховное имя об открытии еще одной частной компании. 9 апреля 1849 года Император дозволил открыть пароходное общество «Меркурий». Учредители выпустили 3 тысячи акций на общую сумму в 75 тысяч рублей. Дела компании быстро шли в гору, и одна акция в 250 рублей приносила  дивидендов до 45 рублей в год,  правда в неудачные  сезоны во время засухи и мелководья эта сумма снижалась до 10 рублей в год. Вскоре во главе коллектива судовладельцев встал  Н.А. Новосельский, который покорил  партнеров  громадьем своих планов. Он  предложил распространить влияние на Каспий. С этой целью  15 апреля 1858 года Николай Александрович зарегистрировал  фирму «Кавказ». 25 мая 1858 года Александр 11 утвердил объединение двух общество под единым названием «Кавказ и Меркурий».
    Н.А. Новосельский кожей чувствовал конъюнктуру. В это время Империя проводила военные операции на Кавказе и Туркестане. Самым удобным способом перевозки войск и вооружений был водный.  «Кавказ и Меркурий»   получил уникальные заказы от военного ведомства. На пароходах этого товарищества в зону боевых действий   перевозились армейские подразделения, пушки, а также провиант. Корпорация богатела на глазах. Она первая стала внедрять сжигание нефти вместо дров и угля, кроме того суда оснащались динамомашинами и электрическим освещением. Помимо этого фирма стала строить двухпалубные пассажирские корабли, создававшиеся по американским проектам на Сормовском заводе. В 1908 юбилейном году  товарищество выпустило справочник, где сообщило о наличии у себя 23  «водных омнибусов».
     В 1852году отставной капитан  ВМФ  России В.А. фон Глазенап  увлек идеей создания  легкой быстроходной флотилии титулярного советника М.Г. Бехагель фон Адлерскрона. Осенью 1853 года концессионеры  получили от Николая 1 право на создание компании с уставным капиталом в 250 тысяч рублей. Первые три легких пассажирских судна  были заказаны на бельгийских  металлургических заводах. Они получили название «Резвый», «Ундина», «Бывалый». Товарищество выигрывало за счет скорости и маневренности своих судов. От почтового ведомства учредители получили эксклюзивное право на перевозку как частной, так и  государственной корреспонденции. Пароходы компании шли под почтовым флагом, их колеса украшали двуглавые орлы. В 1861году дивиденды составили 20% на основной капитал. В 1870 году 38 скоростных пассажирских судна с голубыми полосками на трубах бороздили акваторию Волги от Рыбинска  до Астрахани, а также ходили по притокам - Каме и Оке.
            В том же 1854 го¬ду созданы «Волжско - Камское» общество стараниями золотопромышленника нижегородского купца греческого происхождения Д.Е. Бенардаки,  а также компания «Поль¬за» с такими пароходами как «Казань», «Муром», «Самара». В 1857году  открылась «Русалка», которую вскоре поглотил «Кавказ и Меркурий». В 1858 году  появились пассажирс¬кие и буксирные  конторы «Дружина», «Нептун», «Вулкан». 
           С 1850 года начали действовать индивидуальные фирмы таких предпринимателей, как Журав¬лев, Чернов, Пеников. После 1861 года в пароход¬ный бизнес включились и крестьяне. К этому времени разбогатевшие на продаже зерна самар¬ские купцы сами стали покупать пароходы. Сто¬ит вспомнить знаменитые фамилии Волкова, Константинова, Полетаева, Субботина, Вощакина. Федор Васильевич Вощакин в 1862 году приобрел буксирный пароход и с его помощью нажил первые капиталы, перевозя грузы вверх и вниз по Волге. Войдя в бизнес, он так в нем и остался, возглавив в дальнейшем Городской общественный банк.  На склоне лет за заслуги перед краем Федор Васильевич получил   звание потомственного почетного гражданина Самары.(ГАСО,Ф.4940,оп.1,д.20,с.4-5).
    Мукомол Емельян Башкиров в Нижнем Новгороде имел крупный торговый дом с собственной флотилией. Наследство поделили  три сына - Яков, Матвей и Николай. Последний с тремя пароходами и 30 непаровыми судами прибыл в Самару и открыл свое дело, сразу войдя в бизнес- элиту города.  В России шел процесс возникновения могу¬чего рынка. Предприниматели боролись за по¬требителя. Гарантированный спрос был лишь на перевозке грузов. Самым дешевым транспортом стал водный, поэтому самарские купцы с огром¬ным удовольствием вкладывали капиталы в «вод¬ное дело». Быстро на Волге формировался гру¬зовой флот и комфортабельный пассажирский.  По расчетам саратовского историка В.М. Цыбина в 1852году волжские просторы бороздили 11 пароходов, перевозивших 1400 тысяч пудов грузов. На момент отмены крепостного права насчитывалось уже 58 пароходов с грузоподъемностью  6 749 тысяч пудов;  в 1884году  - 665 пароходов ;. В 1897году- 1593 судна, из них   139 пассажирских. Они перевозили более 440 миллионов пудов груза в год. К 1907году Россия вышла на 1 место в мире  по количеству и качеству  речного флота. В 1912 году  по Волге ходило уже 2099 паровых судов . Что касается компаний, они также росли как на дрожжах.  По данным  судовладельца  П.П. Мельникова в 1862году насчитывалось 15 обществ, а в 1900 – 50.         
Волга кормила миллионы людей. С началом судоходства, когда река освобождалась ото льда, трудовой люд устремлялся к пристаням. Кре-стьяне, мещане, гимназисты могли хорошо заработать  при разгрузке купеческих това¬ров, приходивших с Нижнего Новгорода, а то и из самой Москвы. Предприниматели не скупи¬лись, ведь для них тогда было «время-деньги». У нас есть уникальная возможность увидеть портовую жизнь не с палубы белоснежного лайнера, а с самых  что ни на есть матросских мостков. Об этой стороне жизни поведал в своих воспоминаниях Федор Иванович Шаляпин: «..В Самаре я попросил крючников принять меня ра¬ботать с ними. - Что ж, работай. Грузили муку. В первый же день - пятипудовые меш¬ки умаяли меня почти до потери сознания. К вечеру у меня мучительно ныла шея, болела поясница, ломило ноги, точно меня оглоблями избили. Крючники полу¬чали по четыре рубля с тысячи пудов, а мне платили двугривенный за день, хотя за день я переносил не меньше шестидесяти, восьмидесяти мешков. На другой день работы я едва ходил, а крючники посмеивались надо мной: - Привыкай,   шарлатан, кости ломать, привыкай! Хорошо, что хоть издевались-то они ласково и без¬обидно. Погрузили баржи, кроме муки, еще арбузами, и когда поплыли от Самары, работа стала легче, веселей.  Почти  на   каждой пристани человек с бородкой штопором заставлял сгружать арбузы. Мы  выстраива¬лись по мосткам цепью вплоть до берега и перекиды¬вали  арбузы с рук на руки, с шутками, прибаутками и веселой, руганью. А  если  зазеваешься,  не  успеешь поймать арбуз, он упадет в воду или разобьется о мостки, человек с бородкой штопором подходит к виноватому и бьет его по шее. Везде свои законы. За эту работу я получал 20 копеек и пару арбузов. Это было великолепно. Купишь на пятачок хлеба, съешь его с арбузом,  и  живот тотчас так вспухнет,  что  чувствуешь себя  богатым  купцом.» (Шаляпин Ф.И. Маска и душа., Алма-Ата, 1983)
 
Чьи только судьбы не сливались с судьбой реки. Поляк Ляховский, будучи молодым человеком, за участие в революционных событиях 60-х го¬дов был выслан в Россию и случайно оказался в Самаре. Без денег, без друзей, без жилья в 25 лет, он знал только морское дело, и вот об¬щество «Кавказ и Меркурий» взяло его на слу¬жбу помощником капитана. Жалование тогда для специалистов было столь велико, что он купил каменный дом на  углу Панской и Вознесенской. Позже он женился на дочери ни¬жегородского городского Головы Заплатина. У них родилось пятеро детей: Иван, Борис, Юлия, Ольга, Зинаида. Ляховский принял пра¬вославие под именем Иван Иванович. Долгие годы он плавал на пароходе «К. Кауфман». Ива¬на Ивановича знало все Поволжье снизу довер¬ху. Уважали его и самарцы, избравшие Ляховского гласным городской Думы. В Самарском Художественном музее мы и сегодня можем уви¬деть портрет знаменитого «волжского волка» работы художника Кирика  Николаевича Воронова. 17 мая 1903года в газете «Саратовский дневник» появился следующий некролог: « 14 мая в Самаре в своем доме выстрелом в висок покончил с собой бывший агент общества « Кавказ и Меркурий» Иван Иванович  Ляховский…Как человек, покойный пользовался большой популярностью в городе и любовью сослуживцев. Последние годы он страдал болезнью почек…» Печален крик волжских чаек. Некоторые считают, что так обращаются к ныне живущим души погибших моряков.
 Уважение к профессии капитана среди волжан было неслучайно. Именно от этого человека, от его мастерства зависела сохранность перевозимых грузов и даже сама жизнь команды и пассажиров.  Князь Петр Алексеевич Кропоткин так описывает форсмажорную ситуацию, которая иногда возникала при перевозке грузов на барже: «Когда же мы попробовали сдвинуть ее с камня, в дне образовалась пробоина, через которую хлынула вода, размывая наш груз: муку и соль. К вели¬кому ужасу моему, я видел множество рыбок, попавших через пробоину и теперь плававших в барже. Я беспомощ¬но стоял, не зная, что делать. Есть очень простое средство в подобных случаях: нужно заткнуть пробоину кулем муки, который быстро всосется в отверстие. Образовав¬шаяся из теста кора не даст воде проникнуть через муку, но никто из нас этого не знал…»

Вернемся к нашим пароходам. В 1904 году  в «Путеводителе по Волге» мы читаем: «Всевоз¬можный комфорт, превосходная кухня. Все па¬роходы освещаются электричеством». Такова реклама компании «По Волге». Любой самарец за умеренную плату мог купить билет на паро¬ход компании «Кавказ и Меркурий» — отплытие вверх по Волге в 14.00 в воскресенье, вторник, среду, пятницу; вниз — в 18.30 в воскресенье, понедельник, среду, пятницу. «Пассажиры всех классов имеют каюты не в трюмах, а на двух верхних палубах. Освещение электрическое». Общество «По Волге» отправляло свои парохо¬ды из Самары в 9.00 б раз в неделю. Общество «А. А. Зевеке»—7 раз в неделю. К сожалению, дорогой читатель, все эти пароходы давно уже уплыли по волнам нашей истории вместе с рос¬кошью кают, услужливыми официантами, раз-ливающими розовое шампанское, и с капитанами в белоснежных кителях, свободно говорящими на всех европейских языках.
   А какие были названия у пароходов: у «Кавка¬за и Меркурия»—«Александр II», «Суворов». Это были одни из крупнейших пароходов на Вол¬ге. Кроме того, эта компания имела суда «Петр Великий», «Екатерина II», «Иван Грозный», «Вла¬димир Мономах». Компания «Самолет» показы¬вала явное пристрастие к русской литературе, называя свои корабли «Лермонтов», «Пушкин», «Некрасов»…  Компания «По Волге» предлагала к услугам пасса¬жиров пароходы: «Император Нико¬лай II», «Императрица Александра», «Самодержец», «Государь», «Царь», «Царица», «Князь», «Княгиня», «Дворянин», «Гражданка» и другие, представляя тем самым  наглядно различные сословия рос¬сийской Империи.  Богатый купец не пожалел бы ника¬ких денег, чтобы отправиться на лайнере со звучным названием «Граф» или «Боярыня». Здесь же не¬заметно воспитывалось уважение к российской государственности. Ев¬ропа была представлена компанией Зевеке.   Основатель, курляндец  Альфонс Александрович Зевеке всю свою жизнь связал с водной стихией. Сначала он работал на британскую  судоходную компанию и обошел буквально весь мир. В Атлантике он попал в кораблекрушение, где чудом спасся, затем  капитан плавал на торговом судне в Россию, где получил выгодный контракт и стал управлять кораблем «Орел». В 1871году Альфонс Александрович взял у англичан в аренду  несколько пароходов по мягкой цене 55 тысяч в год. В 1876 году он выкупил эти суда и стал полновластным хозяином, зарегистрировав самостоятельную фирму. Немец ввел новый тип паровых судов — плоскодонные и заднеколесные, с закругленным носом, что придавало плавность при движении. А. А. Зевеке долгое время иссле¬довал Волгу и нашел в ней сходство с великой южноамериканской рекой Амазонкой. Обе реки похожи по характеру  -  величавы, гра¬циозны и в то же время коварны, часто меняют свое русло, и там, где находились глубины, могли  в лю¬бой момент появиться мели. Он стал строить двухпалубные суда с осадкой порожняком 70 см, а с грузом в 440 тонн и 400 пассажирами — 1 м 20 см. Его пароходы носили экзотические на¬звания: «Амазонка», «Миссисипи», «Ниагара», «Миссури».
Да, действительно, российская промышлен¬ность шла вперед в строительстве такого чудо-света, как колесные пароходы.  На Сормовском заводе были построены железные суда «Сармат», «Вандал» с двигате¬лем внутреннего сгорания конструкции Л. Но¬беля. В них предусматривался прямой и задний ход. В 1908 году в России появились танкеры до 159 м длины и 20 м ширины, грузоподъемностью 8—10 тысяч тонн. Россия оказалась впереди всех и неслучайны такие названия, как «Сармат» и «Ван¬дал». Как это перекликается с Блоковскими сти¬хами: «Да, скифы мы, да — азиаты мы с раско¬сыми и жадными глазами». 
  Шло время.  Фирмы развивались, объединялись, разорялись, возвы-шались, то есть  наблюдался нормальный процесс становле¬ния могучего волжского пароходства. В Самару везли нефть, керосин, металл, лес; увозили пшеницу, рожь, пшено, льняное семя, муку, овес, яч¬мень, просо, хлопок, сало. На 1905 год  общая стоимость волжской флотилии составляла  238 миллионов  рублей.  Всего на Волге насчитывалось 90 верфей и судостроительных заводов.
Предприниматели  заботились и о самой реке: отходы с судов никогда не сбрасывались в воду, для них существовали специальные отсеки в трюмах.  Фарватер на перекатах обозначался плавучими бакенами, фонарями. Повсюду стояли специаль¬ные вехи с указанием глубины. Река делилась на участки, за которыми следили инспек¬торы. При обмелении велись землеройные работы. Так, например, в 1906 году на Волге ниже Ры¬бинска и на Каме подобные мероприятия обо¬шлись в 1 071 815 рублей.  Регулярно проводилось ук¬репление берегов. Россияне любили Волгу,  вся судьба страны была в ней.
               
                Подарок  Волги

  Для  Самары  рыба  была началом всех начал. Рыболовство  являлось   древнейшим промыслом, дававшим первоначальное накопление капитала.  Рыба иногда оказывалась главным продуктом питания и  в голодные годы заменяла хлеб, мясо, овощи. Рыба вошла во все сферы жизни самарцев, культуру, традиции. Первый самарский журналист Леопольдов записал такие приметы, связанные с  живым серебром :  если во время лова наступил на бредень – не будет ни чешуи, ни хвоста, если снится рыба - к болезни, гнилая рыба – к тяжелой болезни.(ГАСО,Ф.558,оп.1,д.246,с.1).
  Даже некоторые местные праздники, горячо любимые горожана¬ми, оказались прочно связанными с водой и ры¬боловством. Когда-то массовые уловы были воз¬можны лишь при объединении людей. Все бро¬сали основную работу и включались в плетение неводов, в забрасывание его в воду, а затем в вытягивание. Это было настоящее искусство, требовавшее необычайного единства. Чья-то ошибка — сосед мог запутаться и утонуть. Чья-то неточность, и огромный косяк  чехони или вол¬жских лещей проходил мимо.
  Невод забрасывали всей общиной, объединя¬лись кварталами. В этом деле принимали участие воеводы и куренные атаманы. С тех старо¬давних времен долго бытовал в Самаре праздник.  В Масленицу на Дворянскую улицу  вывозили сани, запря¬женные лошадьми. На  санях стояла огромная ладья, украшенная коврами и флагами. В лодке играл небольшой оркестр. Там  восседали име¬нитые граждане: гласные городской думы, сам, городской Голова, иногда губернатор. Все были слегка навеселе, шутили и своим смехом зара¬жали публику. Лодка символизировала единст¬во самарцев. В ней было что-то от маленького Ноева ковчега, который помогал всем выплыть в годину лихих испытаний. Другим любимым праздником горожан считались «похороны чехони», так называемой волжской сельди. Этот праздник от¬мечался в первое воскресенье после Троицы. К..П. Головкин вспоминает: «Захватив самовар, выпивку, обыватели едут на лодках на целый день за город на остров по ту сторону Волги и по Самарке, некоторые в Постников овраг. Воз¬вращаются поздно, будучи навеселе, а иногда сильно поддавши». По преданию однажды слишком быстро сошла весенняя вода, и огромные ко-сяки рыбы остались гнить на берегу Волги. Го¬родские власти обратились к населению с прось¬бой похоронить, то есть закопать погибшую рыбу. Труд оплачивался необычно — водкой. Горожа¬нам это очень понравилось. Так возник народный праздник.( ГАСО,Ф.815,оп.2,д.7,с.12).
   Волжане считались мастерскими рыбаками, их уважительно называли «волгарями». С древней¬ших времен в народе жили специфические спо-собы ловли. За огромными сомами охотились в омутах. Брали маленького утенка и пускали его в тех местах, где предположительно скрывалась «озерная свинья». Если хищник выявлял себя, за¬глатывая несчастного птенца, то рыбаки бы¬стро подплывали к этому месту и из заранее при-готовленного глиняного горшка бросали в воду - ком горячей каши. Сом хватал кашу, обжигался и всплывал на поверхность, где его ждали с острогами. Вот другой способ. Карасей в озерах ловили всей деревней, мутили воду и брали за¬тем рыбу, что называется, «голыми руками». Этот метод часто применяли во времена летней засу¬хи, когда уровень воды резко понижался. На Вол¬ге традиционно ловили по ночам. По течению шла лодка, а за ней на толстом шнуре почти по дну тянули несколько огромных крючков с на¬саженными на них жареными воробьями. Старожилы рассказывают, что на такую снасть иног¬да попадалась белуга за 100 кг весом. Говорят, она могла тащить за собой лодку от Самары да Ставрополя. В случае шторма такая лодка с бе¬лугой становилась неуправляемой, переворачи¬валась и «счастливчики» тонули.
  Волга воспиты¬вала характер. Стать рыбаком — значит научиться бороться с трудностями, уметь выйти, как говорится, «сухим из воды» в любой экстремальной ситуации. Беря сына на рыбалку и первый раз, давая в руки снасть, отец всегда говорил: «Не болтай ногами в воде, особенно «на глубине». Бывали случаи, когда из бездны поднималась огромная рыба и буквально отрывала ногу. Рыбаки грешили на щук весом под центнер. Огромные сомы просто мог¬ли засосать пловца. Бывали случаи, однако, ког¬да в сети или на традиционные оттуги попада¬лись рыбы неизвестных пород с огромными го¬ловами и костяком, чем-то напоминающим осет¬ровых. Возможно, в волжском бассейне к началу XX века еще сохранились реликтовые рыбы из прошлых эпох.
    Человек, не знакомый с рыбным делом в Са¬маре, может подумать, что каждый здесь мог взять лодку, поехать рыбачить, что рыбы здесь было «хоть пруд пруди, а на рынках ее чуть ли не бесплатно раздавали. В народе до сих пор бытует мнение, что когда в Самаре ели блины с икрой, мать приговаривала дочери:. «Икорки-то побольше накладывай, мука нонче дорогая!» Увы, все было несколько иначе.
В Самаре процветала рыбная монополия. До 1872 года все рыбные промыслы арендовал едино¬лично купец  К.Е. Мясников. Он сразу платил в Го¬родскую Думу крупную сумму денег и становил¬ся хозяином на целый год. Любой рыбак  обязывался сдавать весь улов суровым приказчикам. Цену за рыбу монополист назначал сам заранее... Естественно покупал он дешево, а про¬давал дорого. Самарцы даже на уху себе не могли просто так рыбки наловить. За это  полагалось тоже заплатить. В ином слу¬чае нарушитель считался браконьером, и в отно¬шении него применялись меры физического, а то и юридического воздействия.
Конечно  Кузьме Ефимовичу было выгодно продавать сразу свежую рыбу. Цены зависели от погоды: в жару падали, в холод поднимались. С построй¬кой Сызранско-Маршанской железной дороги стоимость «живого серебра» резко подскочила, так как Мясников стал отправлять свой товар в Пензу, Казань и другие города. Цена там, на-пример, на стерлядь, была в четыре раза выше. Вблизи Сызрани рабочие Мясникова с зимы за¬пасали огромные ледяные горы, в которых потом все лето морозили ценные породы перед отправкой. Дело доходило до того, что во время Поста многие горожане вынуждены были питаться лишь привозной сушеной и соленой рыбой. Живая от¬пугивала своими баснословными ценами.
     Городская Дума отменила рыбную монополию на один год в качестве эксперимента. Казна по¬теряла весь рыбный доход, так как индивиду-альные рыбаки стали скрывать уловы. Господин Мясников опять-таки  перекупил всю рыбу, ведь он один владел добротными снастями и лодка-ми. Волгари вынуждены были идти на поклон к хозяину. Попытка сломать монополию полно¬стью провалилась. Цены на рыбу не упали. Тог-да городская Дума продала с торгов право ловить рыбу на земских участках реки.  Купец Слепендяев, обходя закон, перепла¬тив и перекупив всех и вся, сумел оформить до¬кументы на себя. Торги оказались недействи¬тельными. Началось судебное дело. Заседали гласные городской думы, одним из которых был сам Мясников. Он и предложил дело прекратить, а все рыбные земские промыслы передать ему, за что хозяин готов был заплатить на 1 тысячу рублей больше, чем Слепендяев.( Трехвековая годовщина города Самары. Самара, 1887г.с. 412-413) Началась насто¬ящая заваруха. Если в известной поговорке «де¬лили шкуру неубитого медведя», то в Думе дели¬ли «чешую непойманной рыбы». Однако все ус¬тали от диктата  Кузьмы Ефимовича Мясникова, и права на земские промыслы отдали Слепендяеву. Так моно¬полия оказалась разрушенной. Два «кита», два владельца, два продавца. Одним словом конку¬ренция. Объединиться они уже не могли — слишком много грязи вылили друг на друга в процессе борьбы за «живое серебро».
Уходили в прошлое жестокие времена, забы¬вались истории о том, как подручные хозяина ловили несчастного рыбака, отнимали у него улов, снасти, лодку и оставляли на отдаленном волж¬ском острове в качестве Робинзона. Защиту реки от браконьеров взяла на себя самарская полиция. На полицейских возлагалась обязанность защищать ценные породы волжской рыбы от истребления. Смотрители рыболовства в 1913 году обратились к губернаторам Поволжья с просьбой принять соответствующие указы о запрещении ряда снастей. Особый вред приносил стерляжий ахан, который состоял из прочного сетяного мешка глубиной от 3 до 6 аршин с железным прутом, растягивавшим отверстие орудия. Всю эту штуковину опускали на дно и канатом тянули за лодкой в местах  скопления рыбы. Этот мини-трал мог обойтись рыбакам в несколько лет лишения свободы. Закон суров, но это закон. В тоже время разрешалось осуществлять ловлю вентерями, жаками, ветелями, рюжами, плетёными из прутьев вандами и мордами. Для сетей допускалась лишь крупная ячея, чтобы не губить рыбью мелочь.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.48).
  Газеты в на¬чале 20 века открыто оповещали всех желающих о рыбные торгах. Например, «Самарский справоч¬ный листок» в январе 1901 года сообщал: «15 ян¬варя 1901 г. в 12.00 в Управлении 13 Екатериновском имением в деревне Федоровка Екатери¬нинской волости Самарского уезда будут произ¬ведены торги без переторжки на сдачу в арендное содержание на шестилетний срок удельных рыбных ловель в пойме реки Волги под названи¬ем юрты: «Линьковский», «Черниговский», «Турлыгин» и части юртов «Пулькинского», «Луговского», «Ильменского». Торг начинается с годо¬вого оброка 350 рублей. При торговле — денежные залоги в размере полугодового оброка».
К этому времени рыбной торговлей занимались Иван Никифорович Мясников на углу Соборной и Панской в собственном доме, а также из рыб¬ных садков на берегу Волги. По соседству тор¬говали и его братья Михаил и Николай. На бе¬регу также продавали Портнов Дмитрий Тимо-феевич, Сапункова Пелагея Васильевна. На Тро¬ицкой площади покупателям предлагали рыбу Сапрыкин Григорий Петрович, Кристелева Ана¬стасия Никитична, Козлов Василий Гаврилович. В магазинах рыбу брали у Аннаньева, Арсеньева, Егорова. К 1911 году число рыботорговцев увеличи¬лось до 23: назовем только Гинзбурга Д., Евдокимова, Шорина С. А., Основина, Гордеева В. С....
Возрос приток привозной рыбы. С Ура¬ла везли осетров, белуг, соленых лещей, сомя-тину. Из Астрахани поступала сельдь, вобла, икра. Самара производила провесные ба¬лыки из белорыбицы. Качеством они не уступали привозным, но продавались на 40 копеек дешевле за фунт. Икра стоила около двух рублей за фунт. Цены на нее никогда не были ниже сто¬личных. В Самару поступала амурская семга по 70 копеек за фунт, семга двинская по 3 рубля 50 копеек за фунт, форель кавказская по 2рубля за фунт. Напомним, что учитель получал около 30 целко¬вых в месяц, официант около 10 рублей. Так что ры¬ба была деликатесом и далеко не всем по кар¬ману.  Газетные рекламы дразнили: «Магазин Г. П. Сапрыкина, что на углу Панской и Троиц¬кой. Белорыбица, семга прима, лососина-_ кизляр, икра багреная, консервы русских и заграничных фирм». С. А. Шорин в своем рыбно-гастрономическом магазине на углу  Соборной и Троицкой площади также продавал подобные деликатесы, но кроме того у него была архангельская корюшка на¬столько жирная и прозрачная, что ее можно бы¬ло зажигать как свечку. Знаменитый Торговый Дом Рухлова имел всегда в большом выборе консервы: « Одна коробка ревельских мягких ки¬лек стоила 1 руб. 30 коп., французские сардины высокого сорта—2 руб., норвежские сардины— 85 коп., копченые сельди от 35 коп. до 2 руб. за штуку, шотландские —20 коп., королевские малосоленые от 35 коп. за штуку и выше.» Здесь же продавалась крупная вобла.
Рыба для самарцев становилась неотъемлемой частью их жизни. Некоторые на ней сделали капиталы и выдвинулись в крупные предпринима¬тели и государственные деятели. Несмотря на высокие цены, горожане были весьма разборчивы и некоторые сорта рыбы они брез¬гливо называли сорными. Мелкую рыбу исполь¬зовали как удобрение для полей, а сушеной воб¬лой заменяли дорогостоящий уголь в пароходных топках. К I Мировой войне значение самарского рыбного дела значительно упало. На первый план вышли другие отрасли. Однако, старые династии рыбаков хранили свои традиции, как, впрочем, волжские сети и бредни, отличающиеся крупной ячеей. Именно с такими снастями осенью 1921 года вышел ловить рыбу бывший городской голова Д. К. Мясников. Он хотел помочь голода¬ющим Поволжья, накормить бедствующих рыбой. Большевистские власти не оказали ему поддер¬жки, так как комиссары привыкли лишь к страстным речам и перераспределению. Дмитрий  Кузьмич все-таки поймал немало рыбы, но простудился в ледяной воде и  вскоре умер.
                Подряды  на здоровье


Экология. Наши предки не знали этого слова. Они думали, что если ребенок родился с двумя головами, - значит, черт попутал; выпадают зубы или волосы у молодого чело¬века - следовательно, в долине смерти побывал; рыба кверху животами всплыла - Перун разгневался, порчу наслал; листья пожелтели не в срок - пьяницу на кладбище похоронили. Сегодня мы знаем, что все перечисленное связано со словом "экология". Не понимая многого, на интуиции раньше люди заботились об окружающей среде гораздо больше, чем сегодня. Они думали  о том, какую землю оставят своим детям. Это не лозунг, а простая правда жизни. О будущем беспокоились и крестьяне, и государственные мужи.
В начале 20 века самарская городская Дума регулярно ставила вопрос об улучшении экологической обстановки. Настоящим подвижником и борцом за чистоту окружаю¬щей среды был гласный городской Думы А.Ф. фон Вакано. Одним из первых среди самарских промышленников он установил очистные сооружения на своем сверхсовремен¬ном заводе. Сточные воды проходили неоднократную филь¬трацию и практически могли снова запускаться в техноло¬гический цикл. Именно Альфред Филиппович предложил свою помощь по проведению канализации в городе. Он возглавил специальную канализационную комиссию, со¬зданную в начале июня 1906 года при городской Думе. Знаменитый пивовар профинансировал разработку проек¬та, успешно осуществленную Линдлеем. Как истинный пред¬приниматель, фон Вакано с точностью до копейки просчи¬тал весь проект и предложил варианты его максимального удешевления. Так, на заседании городской Думы 18-19 сен¬тября 1908 года он высказался о необходимости ходатайствовать перед правительством о беспошлинном провозе из-за границы керамических канализационных труб боль¬шого диаметра - до 35-45 сантиметров. Совет директоров Мюнстербергского завода из прусской Шлезии обязался поставить в Самару 30 вагонов высококачественных труб. С января 1909 года начались активные работы, и к маю стал вопрос о подключении к канализации домовладельцев всей Воскресенской улицы, части Успенской, Казанской и дру¬гих... 24 октября 1909 года фон Вакано торжественно подарил городу первую линию самарской канализации, и при этом заявил:  «Все расходы, которые будут произведены впредь, я принимаю на свой счет безвозвратно».
Канализационные работы в Самаре производились как нельзя вовремя. С 1909 года правительство начало усилен¬ную борьбу за чистоту российских городов. Держава стано¬вилась индустриальной, и дедовские методы ассенизации представляли серьезную опасность. Медики указывали, что весной и летом смертность населения от кишечных эпиде¬мий резко возрастала. Самарскую губернию захлестывали то холера, то чума, то брюшной тиф, унося тысячи жизней. Когда таяли снега, по городским спускам к Волге текла зловонная жижа.
Самара знала только один способ очистки нужников, да и то им пользовались лишь состоятельные горожане. В трескучие морозы приходили профессиональные говночисты. Обычно это были отец с сыном или братья. Свой опыт они передавали по наследству. По воспоминаниям Г.Г. Намаконова, команда работала так:  «Старшой подхваты¬вал крючьями или ковшом смерзшуюся массу и вытягивал ее из выгребной ямы, как гнилой зуб. Младшой подставлял лохань или мешок и ловко перебрасывал все это в сани. Уважали того, кто действовал  умело и не пачкался. Иногда случалось, что работавший на подхвате отвлекался, загляды¬вался на хозяйскую девку и оказывался по уши в дерьме. Бедняге говорили: «Не быть тебе старшим, работай на подхвате всю жизнь, чушок!» Говночистов побаивались, ведь обидевшись на мизерную плату, они могли подпустить «чертовщинку». В отхожее место незаметно бросали дрож¬жи. По весне содержимое нужников вспучивалось, и неук-ротимая пена, вырвавшись наружу, ползла по двору. Бороть¬ся с таким злом оказывалось не менее трудно, чем вывести клопов и тараканов. Обычно это место заливали кипятком и заваливали землей. Неподалеку рыли новую яму.
Такие методы очистки города не могли уже сосущество¬вать с огромными заводами, механическими мастерскими. Правительственная комиссия во главе с профессором Г.В. .Хлопиным весной 1909 года сделала по Самаре следую¬щее заключение: «Невозможность дальнейшего пользова¬ния для удаления из города нечистот Веденеевской ямой. Ее закрыть и подобрать другое место, причем свалка должна представлять систему свалочного хозяйства с хорошей пос¬тановкой ассенизационного дела с перепашкой площади, на которую будут вывозиться нечистоты. Не рекомендуется использовать Коровий остров как место свалки, так как весной он заливается водой и может отравить Волгу. Необ¬ходимо принять меры против загрязнения реки Самарки сточными водами частных канализаций». Несмотря на ост¬рую критику санитарного состояния города, правитель¬ственная комиссия в целом осталась довольна работами, которые осуществляла городская Дума совместно с Упра¬вой. Благодаря подвижничеству А.Ф. фон Вакано, городские власти, можно сказать, «не ударили в грязь лицом».
К 1911 году начали действовать другие линии канализа¬ции. В феврале подключилась  Земская больница, которая ранее пользовалась для сброса нечистот Владимир¬ским оврагом. Городская Дума постановила взымать с боль¬ницы за пользование канализации лишь 50% установленной платы. Еще одним нововведением властей стал весенний полив улиц нефтью. С одной стороны, это спасало город от песчаной пыли, а с другой - защищало жителей от возмож¬ных инфекций. В 1910 году по рекомендации самарского губернатора был проведен пробный полив, который дал прекрасные результаты. В 1911 году это дело поставили на широкую ногу. Трижды поливалась улица Л. Толстого, дваж¬ды - за Панским переездом. Нефтяная пленка покрывала Набережную Волги, улицы Преображенскую, Казанскую, Вознесенскую, Дворянскую, Алексеевскую площадь.. 20 бочек пожертвовало городу Товарищество «Братьев Нобель», 8 бочек – «Каспийское товарищество», 4 – «Товарищество Мазут». Городские власти закупили еще свыше 400 бочек емкостью 25 пудов каждая. На 1911 год городская Управа предложила утвердить смету в 5 тысяч рублей на нефтяной полив.
 До революции частная собственность держала город в чистоте. В Самаре проводились регулярные торги, на которых прода¬валось право на очистку различных районов города. Борьба шла за заказ Управы, который всегда хорошо оплачивал¬ся. В октябре 1909 года правление Общества Дома Трудолю¬бия во главе с Е.О. Юриным получило разрешение на содер¬жание в чистоте Троицкой площади. Эта работа оценивалась в 6 тысяч рублей в год. 19 января 1909 года городская Управа провела торги по уборке палых животных и истреблению бродячих собак. За заказ боролось несколько предпринима¬телей. Уваров предложил арендную плату в 1601 рубль. Петр Яковлевич Зубрилов согласился выплатить 2426 рублей в год. Он получил этот заказ сроком на 3 года.
Мы зададим уважаемому читателю вопрос: «А как вы думаете, чего больше всего боялись самарские предприни¬матели в начале 20 века?» Наверняка получим ответ - револю¬ции, терроризма, инфляции, конкуренции. И это будет ошибкой. Истинным бичом всех фабрикантов и заводчиков была городская Управа и ее сотрудники, которые очень внимательно следили за экологией производства. Бывали случаи, когда члены Управы неожиданно появлялись с ин¬спекцией на крупном самарском заводе. Хозяин приглашал их в кабинет, угощал «Смирновкой» или Шустовским конь¬яком. В ответ глава комиссии вытаскивал из портфеля бутылку с мрачной серо-буро-малиновой жидкостью и гово¬рил: «Нет, милостивый государь, отведайте сначала этого напитка, взятого из ваших сточных вод!» Заводчик обычно в таких случаях говорил: «Ваша взяла - оформляйте штраф!»
Управа могла закрыть любое предприятие за нарушение технологии и отравление окружающей среды. Это касалось даже тех фабрик, которые выполняли заказ военного ведом¬ства. Государственные мужи были беспощадны к нарушите¬лям. Как патриоты своей земли, они считали невозможным ставить временный интерес выше истинных ценностей. По-рукой здесь служила честь. Вот характерный пример. Меща¬нин Петр Яковлевич Соколов в марте 1908 года обратился в городскую Управу с ходатайством о разрешении построить мыловаренное заведение в его собственном дворе недалеко от Панской улицы в 33-м квартале. Чтобы не загрязнять воздух в центре города, Соколов указал в проекте: «  исходным сырьем станет кокосовое, пальмовое масло и очищенное топленое сало, котлы будут плотно закрыты крышками и открываться будут только во время мешания, щелочные воды будут вывозиться в бочках на место свалки нечистот». Управа отказала на том основании, что городская свалка перегружена. Тогда предприниматель заключил дого-воры с химическими заводами Казани и Москвы на поставку щелочной воды для производства глицерина и глауберовой соли. По сути дела, он разработал безотходный цикл. Врачебно-санитарный совет все равно отказал, сославшись на то, что в центре города такое производство опасно. От аварийных выбросов никто не застрахован!
Большую помощь городским властям в борьбе за экологию оказывала полиция. Вездесущие приставы через сеть осведомителей получали информацию о любых случаях отравления природы и воздуха  и принимали действенные меры. Обратимся к архиву:  «За неопрятное содержание двора самарский мещанин Андрей Абрамов оштрафован в 1894 году на 3 рубля или арест на 1 день; за сваливание навоза в неуказанном месте Михаил Щеглов 9 февраля  приговорен городским судьей 3 участка к недельному аресту». Блюстители порядка не считались с чинами, званиями и богатством: «За неопрятность двора купец Петр Немцов 4 марта 1894 года оштрафован на 3 рубля. При несостоятельности - арест на 1 день с обязанностью очистить двор в  двое суток». За подобное же наказанию подверглись  мясоторговец Иван Дольнов ,  купец Осип Полуэктов. Закон суров, но это закон, - говорили древние. Как это относилось к той Самаре: «За выливание нечистот на улицу мещанин Ларион Пеньков 10 мая 1894 года оштрафован на 45 рублей или арест на 15 дне». Неопрятность обходилась в те времена дорого: «За плохое содержание гостиницы купец Николай Феофанович Иванцов 6 апреля 1894 года оштрафован на 15 рублей или арест 3 дня».  За неопрятность ночлежного дома штрафу в три рубля подвергся Павел Любимов. (ГАСО, Ф. 465,оп.1,д.839,с.2-7)
 В то время не было громких шумных кампаний за чистоту окружающей среды, но велась каждодневная,  кро¬потливая работа, направленная на процветание города. В этом деле участвовали все жители, потому что дышали одним воздухом.
                Тайны старого майдана

Самарская старина имеет свою энергетику, ритм которой зависит от пережитых эмоций, от конкретных событий, связанных с определенным местом. К таким  уникальным  историческим местам относится Троицкий рынок.
 Мы подошли к Троицкому рынку и стали спрашивать прохожих: "Почему он так называется?" Никто ничего вразу¬мительного не мог сказать. Один мужик с красным носом нашелся: "Здесь на троих проделывают, вот он и Троицкий!"
Улица Галактионовская до октябрь¬ского переворота называлась Троицкой, а несколько столетий назад Татарской. Здесь проходил оборонительный ров и вал кре¬пости Самара, от него осталась лишь небольшая возвышенность. Там сейчас платная парковка автомобилей. Шоферы понять не могут, почему им приходится ставить машины почти вертикально, а ведь они соприкасаются с нашей древностью. Сразу за рвом начиналась степь. Именно в это место приходили кочевники-ногайцы и киргизы, продавали кумыс, мясо, шкуры жителям крепости. Так что Троицкий рынок с древних времен являлся торговым местом. Иногда кочевники ссорились с самарцами, хрупкий мир со степняками разрушался, и город подвергался нападению и осаде со стороны Ногайской орды.
    По мере усиления русского государства его границы отодвигались все дальше на юг и восток. Теперь уже трудно представить, что Троицкий рынок когда-то был при¬граничной полосой будущей великой державы. Ров закопали, вал почти снесли, а торговый майдан остался. Вот так  его описал в середине Х1Х века городской Голова П.В.Алабин: "Площадь изрезана обжорными рядами: навесы для торговцев печеным хлебом, ларьки, лавки, вытянутые в несколько рядов с галантерейным, иголь¬ным и простым крестьянским товаром с мануфактурными, кожевенными, метал¬лическими, деревянными, фаянсовыми, стекольными, фарфоровыми изделиями, рыбными, мясными рядами." Для снижения цен торговой полиции было дано стро¬жайшее указание бороться с перекупщи-ками. Для устрашения жуликов и аферистов посреди Троицкого базара был водружен позорный столб, к которому приковывали  нарушителей торговли и наказывали плетьми.
   Троицкий рынок поражал  современников   своими необузданными нравами. Самарскому полицмейстеру постоянно докладывали об очередных массовых драках между продавцами и покупателями, из Запанского сюда врывались ватаги горчишников, которые просто отбирали рыбу, мясо, сахарные головы. Усмиряли хулиганов лишь специальные отряды конной полиции.  (ГАСО, Ф.1,оп.12,д.3425). Процветало здесь и мелкое воровство. То здесь, то там раздавался истошный крик: «Держи его, колбасу украл!» И опять начиналась свалка. При этом сами продавцы тоже не были ангелами. Обсчеты и обвесы считались нормой. В красный перец добавляли толченый кирпич, в черный – золу, сушеную воблу замачивали в воде, сметану разбавляли кефиром, молоко – водой.
   Исключительной дикостью отличались торговки Троицкого рынка. Они готовы были вцепиться друг дружке в волосы, воспользовавшись любым ничтожным поводом. Так однажды две женщины за прилавком поспорили о новом городовом. «Он стрижен», - сказала одна. «Нет, брит», - возразила другая. «Стрижен – брит, стрижен – брит!» Началась потасовка. Тетки катались по земле, царапались и кусались. Разнимать их пришел городовой. Он оказался лысым. Эту историю рассказала старожилка Мария Петровна Варламова. А вот еще одно ее воспоминание о традициях. Когда у самарца дрожали руки, его хлопали по плечу и участливо спрашивали: «Что, кур на Троице воровал?» Кстати, было отчего трястись рукам, так как  если вора ловили, то торговцы  могли его забить досмерти.
 Кстати именно на Троицком рынке возник первый самарский рекет. Он оказался связанным с силовыми структурами того времени.  Читаем письмо торговцев Троицкого рынка к самарскому полиц¬мейстеру: "Мы, крупные торговцы Троиц¬кого базара, сообщаем, что городовые Макаров и Титов занимаются вымога¬тельством, гонят с базара мелких торговцев, крестьян и мещан, мнут товар ногами у тех нищих торговцев, которые не в состоянии дать 20 - 30 копеек. Жаль мальчиков, продающих мелкую стеклянную посуду на руках. Городовые разбивают ее, наносят удары по голове.., Они нажили себе круп¬ные капитальцы, обложив шинкарей данью по 50 рублен в месяц, а всего их во второй части 52. Титов и Макаров арестовывают свежий товар, а тухлый пускают в продажу. Просим прислать переодетых сыщиков и поймать их с поличным. Если все это не будет прекращено, будем жаловаться Государю Императору."
Недавно на Троицком рынке мы видели такую сцену: две женщины торговали мороженым: одна - дорогим, импортным, другая - нашим, дешевым. Брали, конечно, что подешевле. Тут появился милиционер и стал пинать ногами ящики с российским мороженым и кричать: "Убирайся, не положено!" Знал бы милиционер, что своими пинками он продолжает уже давно сложившуюся традицию.
Однако мы все еще не объяснили чита¬телям, почему рынок назывался Троицким. Да просто потому, что в XIX веке на Сенной  площади, а именно так долгое время  называлось это место у бывшей Татарской улицы, семейство Шихобаловых построило церковь во имя святой Троицы, которую в народе стали называть Троицкой. Название Троицкая получила улица, проходившая здесь и бывшая Сенная площадь. Троицким стал называться и базар, расположенный рядом.
                СОБАКИ      И      МУНДИРЫ

    Когда-то по бескрайним  степям Среднего Поволжья  кочевали ногайцы, а затем киргизы с огромными стадами овец. Слава местных пастушечьих собак, способных биться с волками и вести стадо точно по маршруту без всяких карт распространилась далеко за пределы края. Этих огромных мохнатых помощников человека называли меделянами. До сих пор в деревнях  существует выражение «меделянская сука», в котором отражена агрессивность и прекрасные сторожевые качества этой поволжской породы. Меделяны канули в вечность вместе с кочевыми  традициями.
     В 19 веке представители привилегированного класса содержали в основном либо охотничьих собак, либо мелких шпицев, болонок, мопсов для душевного успокоения. Казалось, само понятие служебного собаководства исчезает навсегда. В 20 веке все изменилось. Европейские полицейские получили в помощь при расследовании не только технические новинки из области физики и химии, но и специальных розыскных собак. Доберманы, ризеншнауцеры патрулировали улицы  Берлина, Лондона, Парижа, шли по следу преступника, по нюху обнаруживали взрывчатые вещества.
     Николай 11 после революции 1905-07 годов обратился к министру внутренних дел П.А. Столыпину с предложением разработать программу по использованию служебных собак в сыскном деле и в первую очередь для борьбы с террористами. Напомним читателю, что в  это время империю захлестнула волна эсеровского бомбизма.
     В 1908году возникло « Российское общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе». Его представительства быстро охватили 60 городов империи. Покровительствовал этому делу Его Высочество  Принц Александр Петрович Ольденбургский. Он сам открыл личный питомник в Гаграх  и был убежден, что каждый урядник должен иметь сыскную собаку.
       В начале 1912 года самарский губернатор Н.В. Протасьев получил депешу, в которой  рекомендовалось подобрать несколько нижних  чинов в школу дрессировки со сроком 3 месяца. “Будущие собаководы должны обладать следующими качествами: наклонностью к терпеливому труду, систематическому и настойчивому, трезвых и аккуратных, любящих животных, интеллигентных, проявляющих способности к сыску”. Обученная полицейская собака стоила от 100 до 160 рублей. Околоточный надзиратель 3 части Чиликин прошел стажировку в Санкт-Петербурге и привёз двух немецких овчарок. Архив сохранил кличку одной - Рубсак. На содержание каждой собаки выделялось 10 рублей в месяц. Таковы они были первые шаги самарского служебного собаководства.
                Рождение   энергетики
               
   В Х1Х  веке самарцы и слыхом не слыхивали об отопительных сезонах, о единой энергетической системе. Каждый надеялся лишь на себя, да  на собственную домашнюю печку: прочистил дымоход, закупил вовремя дров и сам себе хозяин.   Вот перед нами письма  Александры Леонтьевны Тургеневой-Толстой-Бостром: «  Воздух тяжелый и вовсе не тепло, топлю каждый день, а из дверей выдувает все мое тепло…(19 октября 1897г.)… Купила дров еще два воза, попались недорогие. Холод у нас страшенный, ветер и пыль. В комнатах топлю каждый день …(29 октября 1897г.) »
                Холод – не тетка
    Об экономическом положении горожан красноречивее всего  говорила температура их жилых помещений. Богатые самарцы отапливали  комнаты  малоросским антрацитом, те, что,  победнее – дровами, ну а остальные - чем придется. Дети и взрослые шныряли вокруг Самары в поисках высохшего за лето коровьего, лошадиного и козьего помета. Так называемый кизяк и являлся главным отопительным средством большинства населения. Высохший навоз в печах  с трудом разгорался, сильно дымил и почти не давал тепла. В зимние морозы при безветрии город погружался в тяжелый  смог, от которого слезились глаза. Вот что по этому поводу писал земский врач Вениамин Осипович Португалов: « Почти все каменные дома в Самаре отличаются сыростью и в них зимой холодно. Весьма нередко в лучших каменных домах обои в углах, даже парадных комнат, покрыты плесенью и отстают от стены. В большие морозы в большинстве самарских квартир температура спускается до 10, а иногда до 8 градусов, между тем как при 12 градусах человек чувствует себя уже нехорошо. Очень часто, куда ни придешь, везде застаешь жильцов, одетых в теплое пальто, окутанных теплыми платками, или просто в шубе и обутых в  валяные сапоги, потому что везде дует с пола. Вентиляции почти нет нигде никакой, за исключением форточек, которые положительно не открываются зимой. С началом топки все газы втягиваются в комнаты… В Самаре мы знаем только один дом, комфортабельно, хорошо, тепло устроенный, с хорошей вентиляцией… Это дом     Николая Федоровича Дунаева, купца второй гильдии, владельца пивоваренного завода на Москательной. Все же другие дома значительно ему уступают во всех отношениях…» ( Португалов В.О. Санитарный очерк Самары. Самарец на 1889 г. Самара, 1888г.)
                Энергетический  прорыв
  Прошло каких-нибудь 15 лет и ситуация с отоплением стала меняться. В богатый город  ворвался архитектурный стиль модерн со всеми сопутствующими ему  техническими новшествами. Прокладывались индивидуальные электрические, водопроводные, канализационные сети. Купцы в своих новых особняках проводили собственное паровое отопление. Котлы немецких фирм устанавливались в подвалах, вода нагревалась с помощью бакинской нефти и мазута, прекрасно   обогревая  светлые комнаты и просторные залы. В одних домах проводилось внешнее паровое отопление, в других батареи замуровывались в стены, обогревая изнутри. Все это казалось волшебством и таинством: ни тебе печки, ни чада, а тепло. Такие нововведения  являлись достоянием особняков Наумова,  Курлина, Сурошниковых, Шихобаловых, Аржановых. Паровое отопление становилось важнейшим аргументом в конкурентной борьбе между владельцами многочисленных гостиниц. Владельцы старых отелей могли предложить только «голландку», а потому терпели поражение. Разорилась владелица старинной гостиницы «Северная» Летягина, сраженный  прогрессом оказался Аннаев, устаревший постоялый двор на Набережной вынуждена была продать Ильина. 
     Тяжелые, массивные чугунные  батареи  парового отопления вывели на первые места такие гостиницы как «Бристоль», «Гранд отель», «Сан Ремо», «Националь», «Центральная», «Аквариум». В 10-е годы ХХ века Самара сделала первые робкие шаги в сторону централизации отопления. Заработавшие крупные тепловые  электростанции на Волге и Самарке в качестве побочного продукта имели большое количество горячей воды, которая направлялась для обогрева общежитий собственных служащих. Чем больше становилось  в городе парового отопления, тем меньше оказывалась задымленность самарских улиц в холодные зимние месяцы. Чистый воздух давал здоровье и долголетие. В самарских книжных магазинах  Сытина и Грау продавались дешевые популярные брошюрки  о технических новшествах в сфере борьбы за тепло в жилых помещениях. Авторитетом пользовались полезные советы Л. П. Сабанеева, который писал, что будущее не за дровами или углем. Перспективно  лишь электричество, но оно дорого и требует объединения  капиталов и патронажа со стороны государства.
                Электрическое царство               
Самара приобрела цивилизованный европейский вид с приходом электричества, этого знамения грядущих времен. Заслуга  в приобщении Самары к этому детищу прогресса принадлежит во многом  городскому голове  дворянину и образованному человеку Петру Александровичу Арапову. Именно он не пожалел дифицитных средств городского бюджета, начав строительство центральной электрической станции на берегу Волги рядом с водонасосной станцией, близ Жигулевского пивзавода. Проект  поддержал губернатор  А.С. Брянчанинов, который добился разрешения беспошлинного ввоза в губернский город дорогого немецкого электрического оборудования с привлечением специалистов-наладчиков из Германии. В ноябре 1900 года  была освящена и сдана  в эксплоатацию первая очередь заветной электростанции мощностью в 300киловатт. (ГАСО, ф.56,оп.49,д.26) Торжественно разрезал ленточку на входе уже новый городской голова Николай Степанович Арычкин. Через год самарская ЦЭС давала уже 660 киловатт в час, которые обеспечивались круглосуточной работой нефтяных двигателей.  Кстати черное жидкое топливо поставлялось из Баку по договору между городской управой и фирмой братьев Нобель. В  соглашении указывалось – продукт не должен содержать воды, песка и других посторонних примесей. ( ГАСО, ф.153,оп.37,д.86,с.12).
                Увеличение   мощностей

   Предприниматели быстро поняли, что  электричество  дает огромные преимущества при внедрении в промышленное производство. Электросети быстро опутали весь город, и мощности электростанции стали все больше переводиться с городского освещения на промышленные нужды. В 1907 году городская дума  предложила искать по России и за границей инвесторов  для модернизации  самарской ЦЭС. Был  поддержан  проект инженера П.А. Суткевича, для реализации которого требовались значительные средства. Деньги дали местные предприниматели, а также был использован госбюджет. Идею электрификации надо было популяризировать среди простых горожан.10 апреля 1910 года в Самаре произошло незаметное, но важное событие. Местное отделение императорского Русского технического общества провело первое заседание, где инженеры познакомили жителей  с перспективами создания единой энергетической системы губернского центра. ( Волжское слово,   1910г., 9 апреля).
   Вложенные деньги дали результаты. К 1913 году центральная электрическая станция вырабатывала 1 334 000квч, а в 1916 году- 8 843 000квч. Станцию оснастили 2  паротурбогенераторами по 1600квт каждый и 2 дизелями по 405 квт. Городская электросеть имела оборудование: кабельную сеть высокого напряжения фидерную – 21060 клм., распределительную- 35100клм, сеть низкого напряжения - кабельную 25285клм, воздушную- 59452 клм. и  питательных пунктов -82 клм. Общая мощность установленных трансформаторов составляла 3100 квч. Промышленный ток поставлялся на  лесопильни по улице Лесной, на спичечную фабрику «Волга», на механические мастерские Журавлева,  Шерстнева, на чугунолитейные производства Лебедева, Платкова, на кирпичные  заводы Сапункова, Шигаева, Александрова, Жукова, Летягина, Маштакова, на мукомольни Соколова, Башкирова, Шадрина, Шихобалова, Бобермана, на кондитерские фабрики Савинова, Решетникова, на макаронку Кеницера, пивзавод Вакано… Огромные мощности потреблял Трубочный завод, а также  электротрамвай, вдоль линии,   которого установили  90 электродуговых светильников мощностью по 12 ампер.
  Электрическое освещение зажигалось центра¬лизованно, и газета «Городской вестник» регуляр¬но печатала график включения фонарей. Напри¬мер, в 1911 году с 1 по 6 января освещение улиц начиналось в 16.30., а заканчивалось в 6.00., с 7 января по 12 января с 16.35 по 5.50.   Свет начинает помогать торговле. На главных улицах появляются ярко освещен¬ные витрины магазинов. Самара готовилась шаг¬нуть в мир неоновых реклам,  подмигивающих огоньков успеха и фейерверков процветания. Тем не менее, энергетика Самары все еще  строилась  на допотопном топливе: 60% ее основывалось на дровах, 30% на бакинской нефти, 10% на донецком угле. Большинство домов  сохраняло печное отопление, и только ряд зданий переходило к паровому. Нововведения связаны в первую очередь с устройством парового отопления в общежитиях самарской ГРЭС  и в здании для обслуживающего персонала самарского элеватора, построенного в 1916 году и имевшего собственную электростанцию в  511 798квч.. На тот же  1916 год котельная станция при ЦЭС имела 2 котла « Гарбе» по 320 кв. метров поверхности нагрева, «Бабкок и Вилькокс» 2х184 кв.метра поверхности нагрева. Первых энергетиков к этому времени насчитывалось более 300 человек, среди  руководства назовем ведущего инженера Александра Петровича Малкина, его помощника инженера Владимира Ивановича Тихова.
  Энергетика превращалась в отрасль промышленности, и электричество входило в быт и традиции населения. Горчишники в самарских дворах шутили - да будет свет, сказал монтер, и перерезал провод. Среди хулиганов появились первые жертвы электроударов. Если подвыпившая ватага вырывала ночью с корнем электрический фонарь, неведомая сила прогресса била им по рукам.
                Из   жизни  самарского гарнизона

   Возвышение России, ее процветание покоилось на силе русского оружия. Нигде в мире не существовало такого культа благородного офице¬ра. Только в нашей державе вхождение воинских частей в город воспринималось празднично.
Самарская губерния находилась в глубине державы.  Чем же занимался в этих мирных условиях самарский гарнизон?  Солдаты и офицеры запоминались жителям  своими добрыми делами, направленными на пользу города. При губернаторе А.А.  Арцимовиче  люди в шинелях  мостили спуски к Волге по улицам  Предтеченской, Панской, Заводской.  Создание парковой культуры губернского города – это тоже заслуга военных. Здесь стоит вспомнить подполковника, командира резервного батальона 68 пехотного полка Ивана Андреевича  Лишина. Он взял под свое шефство  запущенный сквер у Полицейской площади. Солдаты батальона привезли чернозем, удобрение и посадили 1 052 саженца сосны, клена и осины. Были сделаны круговые аллеи, в центре разбита небольшая клумба, повсюду расставле¬ны скамейки. Цветы окутывали деревянные трельяжи, разбросанные по всему скверу. В юго-восточной части сада располагался английский цветник с плоскими клумбами и деревцами в центре.  Названный в народе «Лишиным» этот сквер начинался от старой Теат¬ральной площади, где потом была построена биржа. Он был зажат между Вознесенской и Казанской улицами. В 1870 году садик обнесли деревянной решеткой на каменных столбах. Был построен двухэтажный бревенчатый вокзал-гостиница. На первом этаже ее располагалась теплушка, где зимой грелись любители покататься на коньках, ведь рядом заливался прекрасный каток. Сюда любили при-ходить самарцы всех возрастов и находили  развлечение на любой вкус. Газеты писали: «По ве¬черам играет струнный оркестр бальной музыки под управлением военного капельмейстера Соколова». 
 И. А. Лишин снискал себе славу не только городского садовода. Это был настоящий «слуга Царю, отец солдатам». Он учил  подчиненных суворовскому искусству побеж¬дать всегда и во всем, видел в каждом рядовом личность, беспощадно боролся с проявлениями "дедовщины". Иван Андреевич сконструировал военно-полевую кухню, получившую се-ребряную медаль па Всемирной выставке в Париже. Позже это изобретение распространилось на всю русскую армию. Кроме того, Лишин оставил немало научных публикаций по  обработке земельных угодий Среднего Поволжья. Он подсчитал, что ежегодно земство должно выделять не менее 150 тысяч рублей на обводнение и облесение степной полосы. И.А. Лишин как рачительный хозяин полагал, что лучше вкладывать регулярно деньги в землю, чем потом бросать огромные суммы на ликвидацию голода.  Подполковник доказывал, что считающиеся почти непригодными солонцеватые почвы при орошении могут давать хороший урожай проса, бахчевых и высших сортов твердой пшеницы. Исследователь составил карту необходимых для орошения земель южной части Бузулукского и Самарского уездов. Карта охватывала также Николаевский и Новоузенский уезды.   Лишин пришел к выводу, что для орошения одной десятины надо 80 ведер, а Самарская губерния получала воды в три раза меньше нормы, отсюда и проблемы. Пропагандируя интенсивные методы ведения хозяйства, подполковник Лишин  подготовил  устав сельскохозяйственной выставки 1898 года. Вернемся к самарскому гарнизону. К началу ХХ века он составлял настоящий военный городок. Из Ильинского красного кирпича  были выстроены новые  казармы в районе Солдатской слободы.   Здесь стояли запасный пехотный полк, артиллерийская бригада, эстляндский полк, возглавляемый офицером Генерального штаба Н.И. Мачуговским и казаки. Во время смуты 1905-1907 годов на территории губернии был сформирован охранный район во главе с талантливым генералом Сташевским. Его знали как беззаветно храброго и решительного человека.
 Самара гордилась своей воен¬ной интеллигенцией. Без участия офицерства не решался ни один сколько-нибудь важный вопрос. Командный состав гарнизона учас¬твовал в заседаниях губернского по земским и городским делам присутствия.
 Как известно – долг платежом красен. Самарские военные заслужили уважение и любовь местных жителей. Это проявилось в массовом подъеме благотворительности  горожан в трудную годину для страны. Так во время русско-японской войны самарцы проводили сбор средств и вещей в помощь русским воинам. Читаем архив: «Надежда Михайловна Воронцова передала 12 мужских сорочек. Надежда Петровна Куроедова предоставила 8 пар носков и две мужских сорочки, Благодатова выделила 27 рубашек для воинов и 4 пары носков».(ГАСО,Ф.663,оп.1,д.41,с.49).
Еще больший подъем благотворительности вызвала Первая мировая война. Присяжный поверенный А. Г. Елшин писал в дневниках, что самарчанки из всех сословий сутками дежурили в госпиталях, развернутых по городу. « Меня потрясало,- писал он,- как молодые столбовые дворянки, не боясь крови и инфекций, оказывали медицинскую помощь искалеченным солдатам.»  Высочайший подъем патриотизма, проявивший единение армии и населения  вызвала плавучая  выставка 1916 года.  Возглавляемый штабс-капитаном Архангельским пароход с  трофеями прибыла в Самару 6 сентября в 9.30 утра и остановился у яхт-клуба напротив Струковского сада. На встречу собрались находившиеся в городе Георгиевские кавалеры, раненые в сопровождении сестер милосердия. На берег Волги прибыли управляющие отдельных воинских частей, гласные городской Думы, представители биржевого комитета, около тысячи учащихся гимназий, начальных школ. Епископ Самарский и Ставропольский совершил молебен и крестный ход в честь православных побед над иродами. На набережной накрыли столы с обильной закуской. Все желающие осмотрели образцы немецкого и австрийского оружия, захваченные в бою штандарты и многое другое. Вечером в здании Общественного собрания состоялась лекция-концерт. Гимназистки в белых передничках обходили гостей с кружками, собирая пожертвования для раненых Георгиевских кавалеров и их семей. Во всех кинотеатрах вместо эротики шли патриотические киноленты, демонстрировались кадры тяжелой войны. С 6 по 8 сентября в помощь раненым синематограф собрал более 3 тысяч рублей. Особенно отличились в этом благородном деле «Триумф», «Художественный», «Фурор», «Модерн», «Унион». Выставка уже отплывала вниз по Волге, а в Струковском саду продолжались  праздничные гулянья, и в театре «Олимп» шел спектакль во славу русских богатырей.(«Волжский день», 25 августа, 7 сентября 1916).

 

                Глава IVСоциум
                Билет в жизнь

      Сироты, от которых отка¬зывались, поступали на попе¬чение земства и думы. 25 мар¬та 1864 г. открылся приют для подкидышей при земской больнице. Поначалу он рас¬считывался на 12 детей, от грудничков до десятилетне¬го возраста. Горожане собра¬ли 3661 рублей на содержание заведения. Приют открылся благодаря содействию жены губернатора С. В. Мансуро¬вой, а также уездного пред¬водителя дворянства В. И. Чарыкова   и его супруги. Потребность в приюте оказалась столь велика, что в 1865 году он принял 87 детей. Ощущая нехватку жилых помещений,  городские власти заложили фундамент  Николаевского  сиротского дома на углу Дворянской и Алексеевской. Губернатор бросил клич к горожанам по сбору пожер¬твований. Поступило 2498 рублей. Крупный землевладелец Ф. К. Алашеев, потомок пер¬вых служилых людей Самар-ской крепости, передал в дар 40 тысяч кирпичей. К авгу¬сту 1865 года граждане собрали еще 9567 рублей на продолже¬ние строительства. 8 сентяб¬ря 1866 года часть здания была сдана в эксплуатацию и приняла первых 25 сирот. С 1869 года приют заработал в полной мере. Вот как опи¬сывает это заведение город¬ской голова П. В. Алабин: «Оно состоит из большого одноэтажного каменного здания, с церковью посере¬дине, со службами и боль¬шим садом, простирающим¬ся до берега Волги. Помеще-ние призреваемых детей во всех отношениях хорошо и удобно». На содержание при¬юта городская Дума изыски¬вала ежегодно до 5 тысяч руб-лей. Шефство над сиротами взял общественный Банк, отчислявший проценты с прибыли.
      Николаевский детский приют стал специализиро¬ванным учреждением для со¬держания
девочек от 3 лет до 15. Девочки получали обра¬зование, а также трудовые навыки в
собственной швей¬ной мастерской. Воспита¬тельницы учили вести до¬машнее хозяйство - стирать, гладить, проводить уборку жилых помещений, готовить пишу. Руководил приютом попечительский совет, изби¬равшийся городской Думой. Почетными попечителями являлись жена губернатора С. А. Аксакова, супруга быв¬шего городского Головы У. П. Гладкова, вдова кол¬лежского асессора Н. И. Шахларева. Попечительский со¬вет обеспечивал молодых де¬вушек одеждой, бельем, де¬нежными средствами, помо¬гал найти рабочее место или содействовал продолжению в получении образования. Выходившим замуж выделя¬лось приданое.
     Для сирот мальчиков в Самаре с 12 января 1869года действовал Алексиевский детский приют. Свое название он получил в честь митрополита Алексия, не¬бесного покровителя города.( Самарец. Справочник и Календарь на 1889год. Самара, 1888г., с.330).  К моменту открытия  на его счету нахо¬дилось 15100 рублей добро¬вольных пожертвований граждан. Поначалу приют располагался то в одном, то в другом временных поме¬щениях, выделявшихся го¬родскими меценатами.
    В 1871 году городская Управа приобрела земельный учас¬ток с садом на Николаевс¬кой под строительство не¬посредственно Алексеевского детского приюта. Дом по¬лучил адрес –
Николаевская, 210. Собственный дом на 60 мальчиков стал реальностью,  благодаря
пожертвованию купца Плешанова Ивана Михайловича огромной сум¬мы в 18 тысяч рублей.
   Этот факт благотворительности стал известен при Дворе и вызвал восхищение самого
Императора Александра 11. При Алексеевском детском приюте было открыто самар¬ское
ремесленное училище имени Алек¬сандра Благо¬словенного, которое обеспечивало 
мальчиков высокой рабо¬чей квалификацией. Вы¬пускников приюта с удо-вольствием брали на са¬марские заводы. Бывших подкидышей можно было встретить и в механичес¬ких мастерских Бенке, и на мельнице Соколова, и на фабрике Кеницера. Полу¬чая зарплату в 30-40 руб¬лей в месяц, они могли снять квартиру, обзавес¬тись семьей и стать пол¬ноценными гражданами губернского города. Таким образом, земством и думой выполнялась задача по со¬циализации брошенных детей.
  Иногда сиротами дети становились в связи с различными  жизненными обстоятельствами. В 1892году  после вспышки холеры  управе пришлось открыть приют-училище для детей, чьи родители  оказались жертвами эпидемии.   В 1895году  по распоряжению тюремного ведомства при губернском остроге, угол Алексеевской и Ильинской площади  начал действовать приют для детей  от 6 лет до 12 , родители которых  отбывали срок..( ГАСО, Ф.3,оп.233,д.1409,с.12).
   С 1878 года в доме почетного гражданина    Петра  Ковригина на Саратовской или Никола¬евской, 164 открылся  Мариинский при¬ют для детей-сирот  воинов, отдав¬ших жизнь за Отечество.( Адрес-календарь и памятная книжка Самарской губернии на 1879г. Самара, 1878, с.135). Этот дом находился под особым попечительством городских и губернских властей, а также царского Двора. Россия при Алек¬сандре II вела много кро¬вопролитных войн, по¬этому правительство со¬здало специальное ведом-ство по защите детей, по¬терявших кормильцев, по¬гибших при исполнении служебного долга. Инсти¬тут Мариинских приютов создавался по всей держа¬ве и находился под управ¬лением Императрицы Ма¬рии Федоровны. Предпри¬нимателей, оказывавших благотворительную по¬мощь Мариинским уч¬реждениям, царский Двор награждал почетными гра-мотами, а также орденами и знаками отличия. Так, коллежский секретарь Ми¬хаил Дмитриевич Морд¬винов по распоряжению Государыни Императрицы Марии Федоровны 30 ян¬варя 1897 года получил пра¬во ношения золоченого знака, учрежденного для служащих по ведомству детских приютов. Подоб¬ный же знак и диплом получил самарский бака-лейщик Алексей Ильич Егоров за гуманитарную помощь сиротам героев-воинов. Представители царской фамилии, при¬быв в Самару, считали своим долгом посетить дом на Николаевской. Вос¬питанники приюта по окончании заведения пользовались государ¬ственной поддержкой и могли продолжить образо¬вание в средних и высших учебных заведениях Им-перии. Из них формиро¬вался привилегированный слой чиновников, офице¬ров и инженеров. 15 но¬ября 1898 года на средства Надежды Илларионовны Шахларевой при Мариинском приюте была постро¬ена церковь во имя св. Николая и св. мучениц Софии, Веры, Надежды и Любови. Храм стал сим¬волом Самары. Вера, На¬дежда, Любовь - вот те на-путственные слова, кото¬рые говорил город своим детям с трудной судьбой.
                Возвращенное детство

     Беспризорники были все¬гда, и власть пыталась бо¬роться с этим явлением. До отмены крепостного права в России все проблемы, свя¬занные с сиротами и неза¬коннорожденными детьми, отдавались на откуп поме-щикам. Всех родившихся детей огульно записывали в крепость и таким образом снимали проблему. Неза¬коннорожденных детей, в которых частично текла дво¬рянская кровь, обычно усы¬новляли. Пример тому - ли-тературный герой Л. Толсто¬го Пьер Безухов, а в реаль¬ной жизни - редактор жур¬нала «Колокол» - А. Герцен.
 После проведения ре¬формы 1861 года необходимо было создавать государ¬ственный механизм по со¬циальной защите детства. Личная свобода, дарованная миллионам крестьян, в кор¬не изменила общественно-экономическую ситуацию. Помещики устраня¬лись от влияния на жизнь и быт бывших крепостных. Началось массовое обнищание крестьянства, возник слой босяков и без¬домных. Для социаль¬ной защиты населения Александр II ввел ме¬ханизм земства. Именно губернские и уездные земства стали снимать остроту об¬щественных конф¬ликтов с помощью специальных программ по защите населения от капи¬талистической стихии.
     Земство взяло в свои руки решение задачи детской бес¬призорности. Цифры насто¬раживали. Если в 1852 году  в Самаре было обнаружено 7 подкинутых младенцев, в 1856 году - 14, то в 1860 году - уже 28. К 1862 году в губер¬нском городе зафиксирова¬ли 151 подкидыша. Губернская земская управа совместно с городской Думой решала проблему двояким путем. С одной стороны формировалось общественное мнение, что богатые горожане должны брать подкидышей на усыновление или хотя бы просто на воспитание в семью. Газеты публиковали фа¬милии купцов, обнаружив¬ших у себя на крыльце мла¬денца в пеленках и сдавших дитя в полицию. В то же время морально поддержи¬вались граждане, приняв¬шие в семью такого ребен¬ка. Так, Петр Семенович Аржанов, купец второй гильдии с женой Лидией Петровной удочерили де¬вочку Елену и предостави¬ли ей все права наследова¬ния. Купец Павел Федоро¬вич Жижин усыновил сиро¬ту Петю. Бугурусланский уездный предводитель дво-рянства Булгаков удочерил приемную девочку.
          Вопрос об усыновлении часто ре¬шался в Самарском окруж¬ном суде. Читаем заявление: «Князь Дмитрий Георгие¬вич Туманов, проживаю¬щий в Самаре, I части по Панской ул., в номерах «Рос¬сии». Прошение. После умершей 16 декабря 1903 г. нарымской мещанки Марьи Васильевны Лосевой остались внебрачные дети Дмитрий, г. р. 11 октября 1902 г. и Фе-дор, г. р. 20 сентября 1903 г., живут при мне. Я желаю их усыновить». Указ об усынов¬лении принят 14 февраля 1904 г. с согласия опекуна г-на Подбельского.
      Статский советник Евге¬ний Петрович Каржавин усыновил сирот Бориса и Софью и присвоил им свою фамилию. Механик Волжс¬кого пароходства Дмитрий Тютюков удочерил девочку Катю из семьи крестьян-по¬горельцев села Старый Буян. Екатерина Дмитриев¬на окончила с золотой ме¬далью 1 Самарскую женс¬кую гимназию и вышла замуж в 1906 году за худож¬ника и предпринимателя Константина Павловича Го-ловкина. Купец Василий Ермолаевич Буслаев просил купеческое собрание похода¬тайствовать перед властями об усыновлении его семьей мальчика. Объяснял он не¬обходимость этого в том, что не имеет наследника. Приемный сын стал бы пол¬ноценным и законным на¬следником Буслаевского ко¬локольного завода. Купечес¬кое собрание пошло навстре¬чу и выдало документ о том, что В. Е. Буслаев не пропо¬ведует вредного сектантства и обладает финансовым до¬статком.
    А вот еще одна любопыт¬ная история. До наших дней дошли уникальные воспоминания удочеренной девочки Шуры: «Как рассказывали мои при-емные родители, Александ¬ра Леонтьевна Толстая и Алексей Аполлонович  Бостром,  родилась я в земской больнице. Мать после родов умерла от водянки. У отца, кроме меня, осталось еще двое детей: сестра Настя, 8 лет, и брат Павел, 6 лет. Священник, отпевавший мою мать, был близко зна¬ком  с  Александрой Леонтьевной.  Он рассказал ей о том, что в земской больнице умерла  от родов женщина, оставив младенца. На другой день Александра Леонтьевна поехала посмотреть на меня и, желая помочь, наняла кор¬милицу, которая оставила меня спустя три месяца. Ей нужно было возвращаться в деревню. А. Л. Толстая взя¬ла меня к себе. Так я попала в семью Алексея Аполлоновича  Бострома... Самое ран¬нее мое воспоминание созда¬ет такую картину:  «Мама си¬дит и печатает, печатает... А я играю в кубики и знаю, что мешать ей в это время нельзя. Мама предстает в моих воспоминаниях нео¬быкновенно ласковой, не¬много полноватой для сво¬их лет, с часто мигающими добрыми глазами. Папа в молодости был очень красив. Чуть выше среднего роста, с русыми вьющимися волоса¬ми, голубоглазый, он умел себя держать удивительно просто и в то же время с до¬стоинством...» Можно про¬поведовать гуманизм, а мож¬но жить по гуманным зако¬нам. К сожалению, это не одно и то же. Государствен¬ная политика по усыновле¬нию не только снимала со-циальную проблему сирот, но и давала возможность на¬следовать капиталы. Это бла¬готворно влияло на эконо¬мическую жизнь. 
 

                Благотворитель Соколов

Магнатом мельничного дела  в Самаре  считался Яков Гаврилович Соколов. К бизнесу он привлек сыновей Ивана и Александра. Мельница заработала с 1906 года. Она располагалась за Хлебной площадью под Журавлевским спуском. Ее отличала высочайшая технологичность. Электричество вырабатывала собственная динамомашина. Подвоз зерна осуществлялся по железнодорожным путям, подведенным к предприятию. Работавший бухгалтером старожил Н.Жаров рассказал, что хозяин принимал на работу лишь тех, кто по виду муки и на вкус мог определить сорт и помол. Сын Александр занимался покупкой пшена на Хлебной площади и досмерти боялся гнева отца, если тому не нравилось приобретенное зерно. Дисциплина на мельнице была как в военном гарнизоне.
В госбанке на счету  Соколовых  числилось свыше двух миллионов рублей. Когда старик приезжал оформить платежные документы, его лично встречал управляющий, приглашал в кабинет и потчивал коньяком. При всей строгости Яков Гаврилович был щедр к профессионалам. Знающим рабочим он назначал премии. При заключении трудового договора отдельной статьей указывалось число и час получения заработной платы в конторе на Заводской. Для себя и сыновей он выстроил великолепные каменные виллы на Барбашиной поляне. Вокруг белокаменных дворцов с  гипсовыми  соколами на крыше был разбит прекрасный английский  парк. Ныне там находится санаторий им. Валерия Чкалова.
     Однако удачливый бизнесмен  был известен в городе и своими благотворительными делами.   Он и здесь подошел  к богоугодным делам  обстоятельно и серьезно.  Купец I гильдии Яков Гаврилович Соколов вместе с сыном Иваном Яковлевичем в 1909 году открыли богадельню и странноприимный дом в 3-ей части Самары у Петропавловской площади. Вот их заявление в городскую Управу от 5 августа 1909 года: «  На принадлежащем нам потомственному почетному гражданину Я.Г. и И.Я. Соколовым дворовом месте построены один двухэтажный каменный дом с подвальным этажом, деревянный флигель, надворные одноэтажные каменные постройки (каретник, погреба, пекарня, прачечная, баня). Дом мы обставили всеми принадлежностями, необходимыми для помещения в нем богадельни. На первое время мы уже поместили в нем 15 призреваемых, а к 23 августа прием доведем до 100 человек. Все постройки, водопровод жертвуем Самаре для содержания в нем богадельни и странноприимного дома. Для обеспечения безбедного существования жертвуем еще капитал в 30 тысяч рублей и проценты с него. Ею могли пользоваться граждане Самары, престарелые и увечные, всякого звания и сословия, лишенные возможности по преклонности лет, или по неспособности к труду снискать пропитание и не имеющие родственников. Странноприимный дом действовал для странников. Их не обеспечивали питанием и давали приют лишь на 3 дня. Если наше желание и воля будут нарушены, изменена направленность учреждения, то все движимое и недвижимое имущество возвращается нам, жертвователям или наследникам».  (Журналы Самарской городской Думы за 1909г.)
  В благодарность за добрые дела   городская управа   приняла решение  установить во дворе   социального комплекса   бронзовый бюст  купца Соколова.
                Добрые  дела   Плешанова

   К середине XIX века скотоводство в Самаре дос¬тигло наивысшего расцвета. Европа требовала все большего количества сала и хорошо платила за него. Петербург становится центром мировой продажи сала. Его биржа получала из различ¬ных губерний миллионы бочек с продуктом. Там все эти объемы сортировались по качеству. Все¬го было 11 сортов, три из которых доставлял в столицу самарский  купец 1 гильдии  Плешанов Иван Ми¬хайлович. Он владел единоличным правом на вывоз сала из Самары. Умелый бизнесмен на вы¬рученные деньги закупал огромные партии са¬хара, которые шли в родной город. За эти ус¬пешные операции ему было присвоено звание Почетного гражданина Самары. Большую часть  прибили от выгодного бартера купец тратил на благотворительность в пользу горожан. (Трехвековая годовщина города Самары. Самара, 1887г.с. 375-377)
   Иван Михайлович Плешанов  пожертвовал свои два деревянных дома с садом под богадельню в 1876 году. Этот дар был сделан в честь спасения любимого Императора от фактически неизбежной гибели в Париже 25 мая 1876 года. Богадельню на 40 человек обоего пола стали называть Александровской. Заведение обеспечивалось капиталом в 2900 рублей. И.М. Плешанов  в начале ХХ века заказал  городскому архитектору  разработать  проект  современной больницы  для всех сословий.   Федор Андреевич  Черноморченко  построил   это лечебное заведение по четной стороне  улицы   Ново-Соборной рядом с татарской слободой.  Самарцы  из уважения  к купцу-благотворителю стали называть  эту лечебницу  Плешановской. Интересно,  что Иван Михайлович  не просто давал деньги на нужды города,  но и внимательно следил за реализацией проектов,  как говорится под ключ. Он сам изучал техническую документацию,  закупал строительный материал, нанимал рабочих,  то есть проявлял предпринимательскую смекалку. Ему было важно, чтобы ни один рубль не пропал зря. Не все самарские  благотворители  умели  довести задуманное  до конца.
В 1892 году купцы Иван Григорьевич, Дмитрий Павлович и Петр Павлович Новокрещеновы в поданном заявлении губернатору писали: «...согласно духовному  завещанию покойного купца Григория Семеновича Новокрещенова жертвуют в пользу самарского городского купеческого сословия, находящегося в общем их владении, часть дворового места с каменным  домом и другими постройками на углу Преображенской и Заводской... на учреждение приюта для престарелых больных и бедных лиц купеческого сословия». Материал об этом даре попал даже на страницы столичных газет. Однако попечительский совет в лице Н.Г.Неклютина, В.Е.Буслаева, С.М.Маликова,  В.Г.Яковлева,  Я.Г.Соколова, Ф.И.Никонова принял решение в августе 1896 года передать здание под городской ломбард на условиях аренды. (ГАСО, Ф.146,оп.1,д.50,с.3-10). Купцы воспользовались материальной необеспеченностью благотворительного заведения и просто стали извлекать из него прибыль. Этот прекрасный двухэтажный каменный дом с широкими светлыми окнами до сих пор стоит на углу улицы Венцека и Водников, нетронутый временем переворотов, застоев и коллективного разграбления.

                Меценаты  с характером

    К середине Х1Х века   главными скотопромышленниками в Самаре стали  братья Шихобаловы.   Они получали до 50% барыша с вложенных капиталов. Антон, Емельян и Михей Шихоба¬ловы построили на Самарке 10 скотобоен.  Са¬марского сырья не хватало, и они закупали це-лые стада у Оренбургских и Уральских казаков, а также у киргизов на территории нынешнего Казахстана.   Братья  скупали са¬ло на ярмарках, базарах других городов. Регу¬лярно с городских причалов шли баржи на Мос¬кву, груженые до отказа бочками. Интерес к местному товару проявляла и Османская империя. К.П. Головкин пишет, что мясо, произведенное  Шихобаловыми  солилось в больших чанах и продавалось зимой. Кишки шли в  колбасные изделия. Эти продукты закупались немцами, которые имели в Самаре свое представительство. ( ГАСО,Ф.815, оп.2, д.2,с.19).
Первая  гильдия позволяла купцам Шихобаловым  напрямую торговать с Западной  Европой.  В 1882 году  Антон Николаевич и его брат Михей  построили паровую мельницу в Засамарской слободе. Они  направили свои капиталы   на выращивание пшеницы  твердых сортов с дальнейшей ее обработкой и продажей на внешний рынок. Купцы баснословно богатели,  но горожане знали их в первую очередь, как меценатов и борцов за самарскую духовность. Практически нет  ни одной православной церкви в губернском городе,  куда бы не вложили благотворители  своих   средств. Так, дед, основатель купеческого рода Шихобаловых, в 1837 году за 10 тысяч рублей построил Троицкую церковь. Его сын участвовал в возведении Покровской церкви, где находился семейный склеп этой знаменитой купеческой династии.   Антон Николаевич   на свои деньги возвел Ильинскую церковь и  Всехсвятскую, много сил отдал открытию самого величественного в губернии Воскресенского собора. Случилось это так.
4 апреля 1866 года в Самару из Санкт-Петербур¬га пришло сообщение о злодейском покушении террориста Дмитрия Каракозова на Государя Императора Александра II Освободителя. Вы¬стрелы в столице разбудили спящую Самару. Тысячи людей хлынули в Вознесенский собор, что на Вознесенской улице. Храм не мог вмес¬тить всех желающих, и люди стояли на улице. Все молились о чудесном спасении любимого Го¬сударя, плакали от радости, обнимались, Царь-Освободитель был кумиром, властителем дум. Его великие реформы поселили надежду в серд¬цах миллионов. Какое было единение народа! Все молились за здоровье Государя и были го¬товы отдать за него жизнь.
   В Вознесенском соборе купцы первой гильдии, потомственные почетные граждане города братья Антон и Емельян Ни¬колаевичи Шихобаловы предложили построить новый собор во имя Спаса. Начали собирать по-жертвования. Это дело стало всенародным.
9 апреля 1866 года было получено высочайшее со¬изволение на строительство собора .(ГАСО, Ф.153,оп.36,д.1000,с.48). На другой день из городской казны  выделили 15 тысяч рублей на это великое дело, а 17 апреля, в день рождения Государя, было освящено самое высо¬кое место города — место будущего храма на площади, получившей название Соборная.  В  строительный комитет   вошел А.Н. Шихобалов.  Обязан-ности казначея были возложены на Е. Н. Шихобалова. Начальная смета составила 160 тыс. руб. Строи¬тельство началось 25 мая 1869 года. Первый ка¬мень заложил Государь Император Александр II Николаевич. Величественный храм   возводился более  двадцати пяти  лет,  и семья Шихобаловых  считала участие в  этом строительстве   главным делом своей жизни.  По православным канонам считается, что построивший собор спасает от грехов семь своих поколений.
 В  мирских делах Шихобаловы  также прославили свое имя. Антон Николаевич построил каменную двухэтажную богадельню рядом с Ильинской площадью. Учреждение обеспечивало проживание 75 женщинам с 1894 года. (ГАСО, Ф.153,оп.3б.д.1000.с.59). Купец  также открыл для горожан народную больницу, в которой оплачивал  лекарства, инструменты, работу медицинского персонала и питание больных. ( Антон Николаевич Шихобалов. Его жизнь, просветительные и благотворительные учреждения его имени. М.,1912г.) В этом здании до сих пор размещено  лечебное заведение. Интересно, что в быту  Шихобаловы  проповедовали спартанский дух и  презрение к роскоши. Мотовство вообще считалось  в их роду тяжким грехом. Так судебный следователь Я.Л. Тейтель писал, что миллионер А.Н. Шихобалов  прекрасно обставил в своем особняке на Панской  огромных  двадцать комнат, в ожидании визита губернатора, никого из домашних туда не пускает, и сам живет в темной каморке с видом во двор. Более того,  в роду было принято заставлять жен  полоскать белье зимой в волжской  проруби вместе с  простыми прачками. Суровые они были люди.

                Соломинка  для отверженных

    Когда сталкиваются кремень с металлом, летят искры. Когда возникает конфликт между трудом и капиталом, также летят искры, которые, остывая, превращаются в отверженных, то есть в людей, потерявших точку опоры, оторвавшихся от своей социальной группы и упавших на дно социума. Типичной поговоркой, отражающей русский менталитет, является: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Самарские предприниматели, прогуливаясь со своими детьми и увидев на пути лежащего в грязи нищего-калеку, бросали гривенник и говорили наследникам – между нами и этим бродягой не столь большая разница. Каждый может оказаться в таком положении, стоит слегка оступиться. В местных кабаках и в самых гнилых шинках можно было встретить и обнищавшего, оборванного князя, и спившегося купца, и пролетария, закладывающего за рюмку свои сапоги. Почти каждый купеческий клан имел обнищавших, обанкротившихся родственников. Некоторые активные личности в течение своей жизни то богатели, то нищали, потом снова покупали тройку породистых лошадей, а заканчивали жизнь в ночлежке.
  Когда-то самарского купца Ивана Алексеевича Чурикова считали везучим человеком: выгодная женитьба, свои рыбные промыслы. Беда случилась внезапно. Умерла любимая жена. Иван запил по-черному. Состояние испарилось вместе с друзьями. Купец стал босяком и пошел по Руси с посохом.
    Конечно, основную массу социально незащищенного населения представляли мещане, крестьяне и ремесленники, то есть все те, кто назывались тогда простым народом. Политолог Петр Кропоткин писал, что прогресс определяется не количеством заводов и ростом валового продукта, а тем, насколько общество обеспечивает своим гражданам право на достойную жизнь. Эти идеи, проникая в российскую действительность, становились материальной силой. Благотворительность превращалась в нравственный критерий, определявший степень человечности. Вот что писал по этому поводу городской голова П.В.Алабин: «Мы считаем вполне последовательным обратиться к ознакомлению с положением общественной благотворительности в нашем городе, как имеющей своей задачей тоже помощь страждущему и бедствующему человечеству». Далее Петр Владимирович дает личную оценку уличной нищете: «Редко встретишь на Руси большой город... в котором бы явное доказательство этих страданий и бедствий в виде, например, нищенства и попрошайничества на улицах так было значительно, как в Самаре. Нищих если и можно встретить у нас в городе толпами, то разве только в утренние часы и то по преимуществу в некоторые только дни, у ворот или во дворах богатых купцов, производящих кормление и оделение копеечками нищей братии или в нарочито для того назначенный день недели, или в день поминовения по каком-нибудь близком покойнике. Нищих можно встретить и у церквей во время богослужений, но на улицах видишь их сравнительно редко, а если и попадаются нищие – то или дети, или двое-трое несчастных калек».
   Город в борьбе с нищетой избрал цивилизованный путь. Управа обеспечивала неимущих общественными работами с гарантированной, фиксированной зарплатой. Бедняки мостили улицы, сажали деревья, подметали, убирали грязь. В голодные годы подобные заказы буквально спасали людям жизнь. Так в 1891 году во время страшной засухи горожане за продукты питания обустроили городскую набережную от улицы Москательной до Панской.( Вся Самара.1925г.) Читатель и сейчас может увидеть обложенную тесаным камнем стену вдоль волжского берега. В стену вмонтированы чугунные кольца, к которым привязывались баржи. Во время половодья мощеная стена защищала город от наводнения.
    Большую работу по обеспечению бездомных крышей над головой проводило земство. В 1865 году в Самаре открылась Земская богадельня. Она давала приют 50 странникам и обходилась в год в 4 тысячи рублей. Частные предприниматели также не оставались в стороне от этого благородного дела. Пароходовладелец I-й гильдии купец Иван Васильевич Константинов в 1871 году выстроил большое двухэтажное каменное здание на улице Алексеевской. Далее меценат закупил 50 коек, постельное белье, посуду и передал всю эту собственность в дар городу для открытия богадельни. Кроме того, он положил в банк на счет заведения 25 тысяч рублей. Самарская Дума известила государя Императора о чудесном даре. Александр II повелел называть богадельню Константиновской. Своей благотворительностью пароходовладелец отдал дань всему сословию бурлаков, потерявших работу в век научно-технического прогресса и парового двигателя, заменившего грубый физический труд.
    Антон Николаевич Шихобалов, купец I гильдии, крупнейший землевладелец и хлеботорговец, построил каменную двухэтажную богадельню рядом с Ильинской площадью. Учреждение обеспечивало проживание 75 женщинам с 1894 года. (ГАСО, Ф.153,оп.3б.д.1000.с.59).А.Н. Шихобалов увековечил свое имя также постройкой народной больницы, в которой оплачивал  лекарства, инструменты, работу медицинского персонала, а также питание больных. ( Антон Николаевич Шихобалов. Его жизнь, просветительные и благотворительные учреждения его имени. М.,1912г.)
С 1873 года по Николаевской, 164, открылось Общество попечения о бедных на основании устава, утвержденного Министерством внутренних дел. Цель общества – помогать всеми способами людям, не способным существовать без посторонней помощи. Благотворители либо вносили 100 рублей единовременно, либо 50 копеек помесячно. Благотворительную организацию возглавила Лариса Аристарховна Реутовская. Нуждающиеся получали пособия от 1 рубля до 25 рублей, а также продукты и одежду. Ежегодно помощь оказывалась 250 гражданам.
     На 1899 год в губернии насчитывалось 19 богаделен и 11 приютов. В 1901году Л.С. Аржанов открыл на собственные средства еще одну богадельню. На Собороной, угол Воскресенской, действовал ночлежный дом, построенный купцом Кирилловым .(ГАСО,ф.153,3б,д.1000,с.59). Нуждающиеся могли переночевать, выпить горячего чая с бубликами. В сборнике «Вся Самара» за 1900 год он числится по Соборной, 34, и оценивается в 3500 рублей. Однако с ночлежками в городе дело обстояло не столь прянично. Так весной 1909 года городская Дума специально обсуждала вопрос «О недостатках в ночлежных домах». Комиссия признала желательным ночлежный дом, находящийся в ведении Общества попечения о бедных, передать в ведение города и установить строжайший надзор над частными ночлежками с целью недопущения антисанитарии. Источниками финансирования проекта становились следующие налоги: государственный квартирный налог в сумме 30 тысяч рублей; сбор с грузооборота в Самаре по водному пути; выпуск ряда облигационных займов; плата за воду из городского водопровода.
   Не меньше проблем возникало с Домом трудолюбия, который открылся еще 20 февраля 1894года. (ГАСО, Ф.153,оп.3б,д.1585,с.35). Конечно, купцы жертвовали на него немалые суммы. Так, мукомол Лаврентий Семенович Аржанов в 1903 году перечислил на его счет 10 тысяч рублей, за что получил благодарность от императрицы Марии Федоровны. ( Самарская газета,1903г.,6 августа). Но денег все равно не хватало. 18 марта 1908 года правление Дома трудолюбия обратилось в Управу со следующим прошением: «С 1 января 1908 года окончился срок эксплуатации витрин для расклейки афиш и объявлений. Просим продолжить эксплуатацию витрин на два года, так как витрины служат Дому трудолюбия главным доходным источником. В связи с безработицей 1908 года Дом трудолюбия вмещает в своих стенах большое количество безработных». Члены Управы постановили: «Уважить».
    XX век принес новые проблемы. Болезненными словами стали не только «милитаризация», «инфлюэнция», но и «безработица». С развитием научно-технического прогресса меняется социальная структура общества, происходят демографические изменения, разрушаются патриархальный уклад и сословность. Происходит миграция населения в промышленно развитые центры страны, в том числе и в Самару. Правительство создает все новые государственные биржи труда, с ним конкурируют частные фирмы по найму. Однако объективно возникающие кризисы капитализма создают все новые волны безработных. В помощь обездоленным городская власть открывает десятки общественных столовых, пунктов молочного питания. Тем не менее вопрос не решается. Статистика неумолима. На 1907 год в Самаре насчитывается 2600 граждан, потерявших свои рабочие места.(Волжское слово,1907г.,25мая). Что делать с лишними людьми? Над этой проблемой ломали голову и государственные мужи, и ученые. Здравомыслящие политики боролись за создание новых рабочих мест, за улучшение общественного устройства, при котором социум давал бы возможность своими руками каждому обеспечить себя и свою семью. Экстремисты искали в маргиналах и деклассированных элементах динамит для подрыва традиционных общественных устоев. Пружина истории сжималась.

                ГлаваV Развлечения и конфликты
                Клубная жизнь

Дворянская являлась бурным потоком общественной жизни и не случайно в народе имела второе название Митинговая. Здесь действовали три клуба – общественное, коммерческое и благородное собрания, объединявшие различные сословия. О том, как в Самаре создавалась клубная культура, поговорим отдельно.
С приобретением Самарой статуса губернского города изменились и условия жизни. Теперь уже не дозволительно стало выпускать коз и кур на центральную улицу, полуголым выскакивать за водой и делать все то, что допустимо в провинциальном захолустье. В 1851 году Император подписал какую-то бумажку, одну из тысячи в день, но благодаря ей,  Самара сразу приблизилась к столице, хотя и не сдвинулась с места. Да, что там к Петербургу, наш город стал ближе к Европе. Сюда приехали чиновники, расцвела светская жизнь с ее главным атрибутом - клубами. Это слово для горожан по началу казалось таким же странным, как сегодня для нас процессор или мидиформат. Самарцы знали клубы дыма во время пожара, но чтобы в клубах собирались почтенные граждане, верноподданные мужья со своими половинами...Вот это невидаль!
Обратимся к запискам городского головы П.В. Алабина: “Способность ... сближения, заметная с первых моментов существования губернского города, рельефно выражается в процветании так называемого Благородного собрания в Самаре, этого старейшего в ней клуба, в котором без различия сословий и званий состоят сотни человек. Клубная жизнь с каждым годом все сильнее развивается в Самаре. Доказательство - увеличение числа клубов и их посетителей. С первых лет Самары как губернского города в нем устроилось Благородное собрание, первоначально самых скромных размеров, в небольшом помещении; но вскоре стали возникать со стороны членов жалобы на тесноту помещения, и клуб в 1864 году перевели в лучший тогда дом города, принадлежавший Е.Н.Аннаеву, а между тем улучшение клубной обстановки вызвало повышение членских взносов с 7 до 10 руб. В новом помещении клуб стал быстро развиваться; его семейные вечера были полны оживления, его библиотека, как мы уже заметили ... стала принимать значительные размеры, число бильярдов увеличилось, карточная игра усиливалась, особенно в зимний сезон, число членов возрастало с каждым годом.
В 1869 году образовался второй клуб в Самаре под именем Сельскохозяйственного собрания, с уставом, - как пишет П.В. Алабин, - этот клуб имел целью сближение лиц, интересующихся сельским хозяйством вообще, Самарского края в особенности, и развитие между этими лицами сельскохозяйственных знаний ... а в действительности во все время существования этого клуба в нем ни разу не обсуждались какие-либо сельскохозяйственные вопросы, а так же как и во всех клубах, и в этом постоянно играли в карты, на бильярде, иногда танцевали. Однако двух клубов Самарскому обществу вскоре показалось мало; и вот 31 октября 1872 года утвержден министерством внутренних дел устав еще одного клуба в Самаре, под именем Коммерческого собрания. По букве устава собрание это учреждено “для удовлетворения потребности лиц торгового сословия во взаимных между собой отношениях”. Для этого собрание должно было иметь: особый зал для выставки образцов местных произведений, кабинет для справок, относящихся до торговых дел, и кассу благотворений для выдачи пенсионов и единовременных пособий престарелым и обедневшим членам и их семействам, для определения их в богоугодные заведения и для помещения детей и сирот их в учебные заведения ... шли в этот клуб, как и в другие, с единственной целью отдохнуть от дневных трудов и по возможности веселее провести вечер”. В 1875 году возникло Военное собрание. На регулярно проводившихся вечерах за рюмкой чая ветераны рассказывали о своем личном участии в различных баталиях. Столы ломились от яств, гарнизонный оркестр исполнял марши и легкую музыку. Девицы высматривали себе женихов из тех, на чьей груди больше крестов и орденов, как говорится текла настоящая светская жизнь.
Заложенные в середине XIX века клубные традиции дали обильные всходы во времена либеральной политики Николая II. Различные общества по интересам расцветали, как весенний вишневый сад. Проявилось два направления оформления клубов: первое для увеселения, второе по профессиональному признаку.
Некоторые самарцы любили играть в шахматы, о чем говорит широкая деятельность соответствующего клуба. У истоков самарского шахматного кружка стояли М.Г.Игаев, И.В.Вольнер и другие, всего 12 человек. Они проводили демонстрационные выступления в парке, приглашали в город гроссмейстеров, устраивали сеансы одновременной игры. Эту традицию до сих пор продолжают наши современники все в том же Струковском саду. Как и 90 лет назад, оба противника кладут под доску деньги и делают традиционный ход, который знал еще Остап Бендер Е-2, Е-4...
Большую просветительскую роль вело в городе общество любителей пчеловодства, садоводства и огородничества. Оно юридически оформилось к 1911 году. Во главе этого полезного дела стояли известные купцы Илья Иванович Решетников, Алексей Иванович Егоров, Иван Львович Санин, Александр Иванович Синягин, священник Троицкой церкви Иван Иванович Андреев. Председателем избрали губернского секретаря Иосифа Ивановича Дудинцева. В уставе организации сказано: “...содействовать развитию и усовершенствованию пчеловодства, садоводства и огородничества, не прибегая к субсидиям и пособиям от правительства, изучать новые методы хозяйствования, пропагандировать их на собраниях, лекциях, съездах, обмениваться опытом, устраивать экскурсии и экспедиции, образцовые хозяйства, издавать труды, периодический журнал, учредить библиотеку и музей, проводить конкурсы, премировать победителей, способствовать внедрению новой техники, создавать кредитные товарищества...” Кроме того в городе действовали скаковое общество, самарский отдел Российского общества покровительства животных.
Важнейшей стороной общественной жизни Самары с 1909 года стало участие ее жителей в обществе Народных Университетов, что являлось частью широкомасштабной правительственной программы по просвещению народа. По городу распространялись листы, на которых жители писали, какой курс лекций они бы хотели прослушать. Предлагались следующие темы: биология, зоология, ботаника, минералогия, математика, физика и химия, география, медицина, гигиена, санитария, всеобщая и русская история, политическая экономия, основы финансов и статистики, социология и политология, право, история всеобщей и русской литературы, история искусства. Эти листы принимались в бюро общества, которое располагалось в книжном магазине “Волжанин”, а также в писчебумажной лавке К.П.Головкина, в фотомастерской П.Н.Арефьева. Большую работу проводил секретарь Народных Университетов В.А.Кудрявцев, с его помощью самарцам удавалось приглашать в город известных ученых таких как профессор Н.В.Некрасов, член Государственной думы Н.А.Гладыш. В сентябре 1916 года лекции по теории права в “Олимпе” читал известный юрист А.Ф.Керенский. В помещении Народного дома имени Пушкина лекцию о национализме провел В.П.Потемкин, там же доктор А.Н. Муромцев рассказывал о венерических заболеваниях и формах сумасшествия. Любознательные горожане с большим интересом слушали доклады В.А.Ястребцова на тему “Атомы и сознание”. Активно действовала музыкальная секция общества. Читались лекции по истории оперного искусства с использованием певцов-демонстраторов. Самарцы в то время могли легко отличить итальянскую школу от немецкой, французской или русской.
При гимназии Н.А. Хардиной действовал семейно-педагогический кружок, где молодые родители учились искусству воспитания по различным европейским и русским методикам. Во главе общества Народных Университетов стояли уважаемые граждане такие как князь Вячеслав Александрович Кугушев, городской голова Сергей Ефремович Пермяков, Александр Яковлевич Слободчиков, Павел Александрович Преображенский, Нина Андреева Хардина и другие.
С начала века самарское общество буквально охватило поветрие просветительства. Не только в кругах гимназистов, но и мелкие лавочники и биржевики передавали из уст в уста о готовящейся новой лекции, о скором приезде известного профессора. Само стремление к знаниям стало как бы хобби, что повышало общекультурный уровень. Не на дискотеку 90 лет назад рвалась молодежь, а в лекторий. Долгие годы коммунистические проповедники внушали нам, что царский режим содержал народ в темноте и невежестве, как это далеко от действительности. Мы рассказали о клубной жизни города, где каждый мог собраться в соответствии со своим хобби.
                Самарские развлечения

 В теплые апрельские дни весь город собирался на Набережной Волги и часами ждал того великого мгновения, когда начнет ломаться лед. Быстрое течение в считанные мгновения взрывало ледяной панцирь, и огромные глыбы наезжали одна на другую, трескались. Грохот стоял такой, будто в смертельной схватке столкнулись две конные лавины. Это зрелище не случайно называлось с иронией: «Ледовым побоищем». А сколько радости было у самарских мальчишек, которые ловко прыгали на льдину, раскачивались, отталкивались длинными шестами от берега, демонстрируя друг другу смелость и отвагу. В начале мая во время самой высокой воды, заливавшей порой Набережную до Башкировской мельницы, и когда сам Жигулевский пивзавод становился похожим на огромный корабль, самарцы любили отправляться на небольших яликах в Жигулевскую кругосветку. Обычно подбирались веселые компании с гармошками или семиструнными гитарами. В дороге много рыбачили. Во время ночевок жгли костры и вели задушевные беседы о смысле жизни...
Самарцы любили спорт. Первыми подхватывали все новые веяния. В начале 90-х годов в городе появились первые велосипеды. Их никто не изобретал, на них просто ездили и молодежь, и почтенные отцы семейства со своими чопорными женами, для которых специально были разработаны светские дамские велосипеды. Однако кататься по мощеным улицам, с трудом удерживая трясущийся руль, было не совсем уютно. Поэтому со свойственной нашим предкам обстоятельностью на углу Дворянской и Алексеевской на земле, принадлежавшей П. М. Журавлеву был построен велодром 42 сажени в длину и 32 сажени в ширину. На закругленных беговых дорожках были сделаны виражи. Здесь не только специальные инструкторы обучали велосипедной езде, но и происходили городские гонки. Учреждались призы. Болельщикам не хватало места, разгорались нешуточные страсти. На велодроме действовала специальная мастерская для починки велосипедов немецких, французских, бельгийских конструкций. В делах канцелярии губернатора хранится зарегистрированный Устав «Первого самарского спортивного общества велосипедистов-любителей». Целью общества записано: «Сближение любителей велосипедной езды, совершенствование в ней и распространение употребления велосипеда как приятного и полезного средства передвижения. С этой целью общество устраивает собрания, экскурсии и состязания».
Научившись ездить на велосипедах, самарцы с удовольствием покупали автомобили. В городе можно было приобрести машины следующих марок: «Фиат», «Н. А. Г.», «Жермен», «Грегуар». Никого бы не удивило такое объявление: «В Бузулуке продаются два автомобиля «Оппель» 12 лошадиных сил и «Фиат» 42 лошадиные силы». Да официальных гонок дело не доходило, но лихачи часто на бешеной скорости проносились по тихим улочкам, пугая обывателей, а также кур, собак, коз. Извозчики сворачивали на тротуар, телеги зачастую переворачивались.
Но вернемся к велодрому. Зимой он, между прочим, не пустовал. На этом месте городские власти заливали главный каток, а велосипедная мастерская использовалась под теплушку. Вообще зимние развлечения самарцев были разнообразны. Помимо катания на коньках под духовой оркестр были популярны ледяные горки. Ёстественными скатами служили все основные спуски к Волге. Кроме того, строили искусственные ледяные горы близ Молоканских садов и на реке Самарке у плавучего моста. В каждой семье имелись санки. Это развлечение увлекало не только детвору, но и взрослых серьезных граждан. Скатиться по Заводскому спуску с ветерком до самой Волги не стыдились даже именитые государственные мужи, купцы, предприниматели. По воскресеньям устраивались массовые катания, предприимчивые торговцы ставили на берегу Волги столики с домашними самоварами, Шустовской шпанкой, рябиновкой, пирожками с семгой, бутербродами с белорыбицей, сладостями. Скатится вся семья с горки, а тут и чай поспел. Наиболее престижным самарским развлечением был выезд на санях, запряженных тройкой лошадей из собственных конюшен. По улице Дворянской, Предтеченской, по реке Самарке, не спеша, в бобровых, лисьих, собольих шубах, скатывалась солидная публика, демонстрируя себя и свое богатство. Иногда выворачивали купцы средней руки в заячьем или овчинном тулупчике. Сани этих господ были просты, но они гнали лошадей во весь опор и проносились лихо с гиканьем и матерком. Они шокировали публику, которая рассыпалась в разные стороны. Лихие самарцы устраивали гонки по реке Волге от Предтеченской до Барбашиной поляны. Часто здесь держали пари — чьи кони быстрее? А потом проигравшие и победители пили вместе русскую водку.
Велика была у самарцев страсть к лошадям, Возможно, играл здесь роль степной воздух ковыльных просторов. Сама волжская земля привыкла к топоту ногайских коней. Не случайно в Самаре было несколько конезаводов, один из которых принадлежал купчихе Марфе Михеевне Дьяковой и ее сыну Сергею Степановичу. В книге «300-летие царствования дома Романовых» 1914 г. говорилось, что этому заводу 50 лет и его .племенные рысистые, тяжеловозы, верховые получали бронзовые, серебряные медали па Российских выставках... Где кони, там не только кумысолечебницы, но и ипподромы. Самый популярный находился на месте Трубочного завода. Его учредителем было «Самарское общество конного бега», в которое входили И. Г. Курлин, А. Н. Наумов, Аржановы, Шихобаловы, Журавлевы и другие. Они арендовали землю на 12 лет с 1 июля 1903 г. по 1911 г. Ипподром имел около полуверсты длины. Как вспоминает К. П.Головкин: «На восточной стороне его был устроен изящный в мавританском стиле павильон и около, него необходимые для спорта и хозяйства постройки». Место было огорожено изгородью сажень высотой. Несколько раз в год проводились бега на крупные призы. Денежные ставки были высоки. Выигранные деньги принято было отдать на благотворительные цели, перечислить в приюты, ночлежки... Еще один ипподром принадлежал Самарскому скаковому обществу и находился вправо от Семейкинского шоссе между дорогами на Смышляевку и село Черновское.. Эта земля была арендована у города с 1 июля 1897 г. в количестве 14 десятин. По кругу располагались террасы для публики и хозяйственные постройки. Ежегодно здесь происходили скачки с участием гусар Александровского полка, оренбургских казаков, цыган и татар. Любили самар- цы, особенно татары, башкиры, кататься на верблюдах. Однако эти горбатые животные могли без зазрения совести плюнуть в уважаемую публику. Поэтому Указом городской Думы с 1890 г. «Езда на верблюдах дозволена только в Засамарской слободе, на косе реки Волги и у хлебных амбаров, не поднимаясь в город. В городе дозволяется езда на верблюдах только с 24.00 до 7.00».
Любили самарцы и четвероногих друзей: кошек и собак. Каких только пород здесь не было. Правда, некоторые предприниматели сибирских кошек разводили на шкурки, но были и настоящие альтруисты. Держали догов, кавказских овчарок, которых иногда запрягали в специальные собачьи коляски, и огромные мохнатые псы с великим удовольствием катали по городу своих хозяев. Владельцы посудного магазина па Панской Фельчугины-Пантеровские воспитывали ньюфаундленда. Популярностью пользовались шпицы, болонки. В газетах нет-нет, да появится объявление о потере любимца пойнтера или пуделя. Разводились мопсы и бульдоги, которые иногда выполняли роль личных телохранителей. Городская управа не преминула обложить налогами владельцев собак, причем с беспородных взималось 50 копеек в год, а с породистых 1 рубль. Так пополнялась городская казна. Самарцы умели работать, умели отдыхать, и каждый находил хобби и развлечение по своему вкусу. Очень популярны были различные кроссворды, тесты, семейные настольные игры. Вот, например, что предлагалось в «Самарском справочном листке» от 7 января 1887 г.: «24 вопроса. Необходимо 600 ответов. Для каждого семейства игра в вопросы, и ответы с приложением. Язык цветов и номер к игре». Цена 20 копеек в книжном магазине Ф. Грау. По вечерам мещане собирались небольшими компаниями и при свече или керосиновой лампе любили играть в лото, потягивая из маленьких рюмочек ликер из Бордо «Кюраси Шипр Бардино». Была модной игра в фантики. Суть ее заключалась в том, что игроки заранее собирали конфетные обертки, складывали их определенным образом и получали, как бы конфетные биты. Игра происходила на столе. Своей битой надо было накрыть биту противника. Победитель забирал все конфетные обертки, которые на время как бы становились валютой стоимостью от 1 копейки до рубля. Самарцы, конечно, играли в шашки, шахматы и карты. Так в мае 1907 г. Самарское губернское управление разрешило Ф. Оболенскому возвести деревянную постройку для игры в карты на углу Почтовой и Саратовской. Здесь кипели страсти, играли в бридж, покер, вист, раскладывали кинга. Иногда делались высокие ставки. Заезжие шулеры обчищали карманы местных завсегдатаев. Но это уже было делом полиции. В карты играли также и в других местах, за что брались налоги, пополнявшие казну города.
А в самарских дворах играли в подвижные игры: лапту и клек. Участвовали взрослые и дети, возникали семейные команды. Лапта—это вариант русского регби. Клек слегка похож на гольф. По специально выточенному деревянному брусочку бьют палкой так, чтобы он взлетел вертикально вверх, а затем с криком: «Клек!» снова по нему бьют палкой на лету и стараются забросить как можно дальше.
По вечерам самарцы выносили в свои дворы патефоны и слушали пластинки. Через газету «Голос Самары» акционерное общество братьев Пате из Москвы давало объявление о поставке в Самару как патефонов, так и пластинок. В репертуаре на январь 1912 г. были записи Собинова, Неждановой, Давыдова, Михайлова, Карийской, Комаровой, Дулькевич, Вяльцевой, Паниной, Плецкой и других. Любители живой музыки могли побывать в гостях у настоящих цыган. Их табор с ранней весны до поздней осени располагался у Молоканских садов и на месте земской больницы. Всю ночь там пылали костры, звучала гитара, смех, шутки. Тут же продавали водку, а цыганки за деньги предсказывали судьбу по руке.
Часто посещали Самару заезжие артисты — балаганщики. Они останавливались на «Вшивом базаре», расположенном вблизи Полицейской площади, позже па Алексеевской площади. Затем место им предоставил И. Л. Санин, где потом построили здание Госбанка. В начале века балаганщики облюбовали площадку на углу Николаевской и Предтеченской. Самарцы могли покататься на карусели, посетить зверинец, посмотреть представление с воздушными шарами, а наиболее любопытные и бесстрашные сами поднимались в небо, чтобы увидеть город с высоты птичьего полета. Там они лицом к лицу встречались с воздушными змеями, которых пускали мальчишки с близлежащих улиц. Любили посещать Самару и цирковые труппы, возводившие Шапито — здание из кровельного теса с конусообразным парусиновым куполом. Освещались импровизированные цирки керосиновыми лампами. Известен цирк Исаака Львовича Тейтеля, куда де тей пускали бесплатно, и зрители могли дивиться дрессированным медведям, удалым наездникам, воздушным гимнастам и русским силачам. Для любителей острых ощущений иногда устраивали дикие кровавые зрелища. Например, Г. И. Бойко в своем зверинце шокировал публику следующим: «Сегодня кормление льва живым бараном. Плата для взрослых—59 коп., для учащихся детей и нижних чинов—35 коп.». Насмотревшись кошмаров, зрители вновь шли смотреть добрые представления цирка Тейтеля. Именно у него выступал всемирно известный Иван За-икин, как нитки разрывавший стальные тросы. Как-то русский силач предложил выйти на бой с ним любому самарцу. Наградой победителю служила ассигнация в 100 рублей. Вызов не принял никто.
Позже на традиционной площадке циркачей угол Саратовской и Л. Толстого был построен театр цирк «Олимп». Самарская пресса в 1916г. писала: «Театр «Олимп» братьев Калининых. 15 сентября открывается зимний сезон. Репертуар: лубки, пародия, кабаре, канкан». Тут паясничали клоуны всех мастей: рыжие, черные, белые, но наиболее ярко пошутил некто Адамчик по паспорту Воля Куйбышев. Он провозгласил здесь Советскую власть. И как говорят в народе: «Цирк уехал, а клоуны остались». Как мы видим самарцы были веселыми жизнерадостными людьми. Им вполне соответствовали слова Н. В. Гоголя: «Каждый развлекается как умеет», сказал черт, садясь голым задом в крапиву».

                Виртуальный депутат

  Сейчас никого не удивляет, если  образ политического деятеля  совершенно не совпадает с его человеческой сущностью. Так публичный политик может выглядеть суровым и решительным, а в жизни оказаться   серым мышонком. Современные политтехнологи и  имиджимейкеры   научились  лепить  общественного лидера  из любых подручных материалов, буквально на пустом месте, был бы заказ и деньги. Все эти хитрости стали  разрабатываться еще в начале  ХХ века.  Опыт прошлого весьма поучителен и любопытен даже для наших современников.  Все мы являемся избирателями и  не хотим  отдавать свои голоса за марионеток.
   О депутате III Государственной думы М. Д. Челышеве много писали самарские и российские газеты 100 лет назад. Пишут о нем и поныне. Эта личность как магнит притягивает к себе взгляды журналистов, как либералов, так и консерваторов, как патриотов, так и левых. В чем же заключается его феномен?
       М. Д. Челышев стал одним из первых, в отношении кого были применены избирательные технологии. Он появился в Самаре в начале 80-х годов шестнадцатилетним пареньком. Высокого роста, статный, спортивный, он привлек внимание неких купеческих кругов. И вот уже сенсация. Не проходит и десяти лет как этот молодой человек по своему сословию, остающийся крестьянином Владимирской губернии, избирается гласным городской Думы в 1892 году.
  Самара являлась городом консерваторов-ретроградов, а потому избрание чужака на столь высокий пост можно считать удивительным явлением. На деле это значит, что его поддержали какие-то влиятельные финансовые круги. К этому времени его отец Дмитрий Ермилович имел свой собственный торговый дом и мог вписать Михаила в гильдию. Однако отец этого не сделал, несмотря на то, что Михаил трудился в его фирме. Все это осуществлялось с определенным умыслом. Статус крестьянина повышал рейтинг будущего политического деятеля, ведь Россия – страна крестьянская.
  Дальше – больше. Личность Михаила Дмитриевича стала обрастать легендами. Он как Иисус родился якобы в хлеву. Это вызывало душевный трепет у православных. Кроме того, его предки вышли из крепостных по Манифесту 1861 года. Это также отдавало библейским духом. Еще один миф о читающем юноше Мише, эдаком прообразе Филиппка из рассказа Льва Толстого. Такое сравнение также повышало его статус будущего народного избранника.
В то время проснулась к жизни идея народности как народного образования, медицины и жилья, народных бань. И вот появляется народный избранник, который умеет находить общий язык и с работягой, и с богатым купцом-работодателем. На это играла легенда о десяти тысячах рублей, подаренных шестнадцатилетнему отроку Мише богатым купцом то ли Аржановым, то ли Шихобаловым. За что же такой дар? Да за смышленость и начитанность…
 Итак, образ героя был выстроен по всем законам избирательных технологий. Но герою помимо всех легенд нужна большая идея, которая никого не оставит равнодушным. И вот М. Д. Челышев такую идею находит. Это даже не идея, а сказочный конек-горбунок, Сивка-Бурка, вещая каурка, которая поможет большой фигуре подняться до общероссийского, а затем и до мирового уровня. Что же это за взлетная полоса?
  Обратимся к  статистике.  В 1894 году в Самарской губернии задержано 11 824 человека, причем большинство за пьянство до вытрезвления. В 1895 году в тюрьме оказалось 7 240 человек, из которых 6 370 совершили преступления в пьяном виде. Это ли не вселенское зло?
Борьбу с пьянством М. Д. Челышев поставил во главу угла всех своих избирательных кампаний, которые успешно провел и в гласные, и в уездное земство, и в Госдуму, и в городские Головы.   В теократической стране самарский борец за трезвость опирался на Святое писание: «Не упивайся вином – в нем же есть блуд»; «Пьяницы Царствия Божия не наследуют»; «Всяк пьяница и блуд – обнищают». Часто он повторял завещание преподобного Серафима Саровского: «Не имейте в дому своем не только вино, но даже и посуды винной». Во время его выступлений некоторые депутаты кричали, топали ногами, громко хохотали, крутили пальцем у виска, гримасничали. А самарец шел к своей цели, как могучий непотопляемый корабль. Он спокойно и решительно говорил: «Полное прекращение продажи всех спиртных напитков, на которые народ тратит ежегодно более I миллиарда рублей… Правые говорят, что во всем виноваты евреи и революционеры, а левые – правительство и реакционеры… А Россия нищает и вырождается. Главная причина – водка».
      Михаил Дмитриевич издавал популярные брошюры, где проводил математические расчеты, доказывая, что если крестьяне перестанут пить, а начнут копить деньги, то быстро выкупят в свое пользование всю помещичью землю, а значит, покончат с атавизмом феодализма. Увы,  политик-крестьянин  понимал экономику с позиций простой арифметики ученика церковно-приходской школы.  Вот его расчеты: в 1906 году крестьяне потратили на спиртное примерно 20 миллионов рублей, а в губернии у крестьян имелось 11 миллионов десятин земли, помещики владели лишь 5 миллионами десятин. Рыночная стоимость земли – 70 рублей за десятину. Значит, помещичьи владения стоят 350 миллионов  рублей. Далее следует сенсационный расчет: 350 миллионов делятся на 20 миллионов и получается 17,5 лет. Значит, за этот срок непьющие крестьяне смогли бы выкупить всю барскую землю и окончательно решить в свою пользу аграрный вопрос.
   Однако, крестьянская прямолинейность противопоказана любой экономике. Челышев не учитывал  инфляцию, рост стоимости земли при переведении хозяйств на интенсивный путь развития, да и вообще стихийность  аграрного рынка, где с повышением спроса  растет цена предложения, порой в геометрической прогрессии.
     Другой тезис Челышева, что если водку заменить  простоквашей, то революцию как рукой снимет – не менее наивен. Красивые, но совершенно ложные  идеи, растиражированные по всей стране газетами   получили поддержку миллионов россиян. Простые и доступные любому малограмотному крестьянину лозунги сделали Михаила Дмитриевича чуть ли ни новым мессией. По всей стране создавались челышевские общества трезвости, закрывали пивоваренные заводы, винокурни. Император,  попавший под влияние апостола трезвости,  утвердил  с 1 января 1915 года сухой закон по всей стране. Россия вела кровопролитную войну и закрытие  спиртозаводов  привело к дефициту  дезинфицирующих средств в госпиталях. Нечем стало обрабатывать раны, пропал обезболивающий эфир, производившийся из этанола. Начались пьяные бунты, в которых озверевшие солдаты громили лавки, аптеки, парикмахерские в поисках одеколонов, лосьенов, наркотических средств. Экономику лихорадило, захлестывала инфляция, обесценивался рубль. Виновником этих бед во многом оказался сухой закон, так как, начиная с 1897 года,   министр финансов С.Ю. Витте построил стабильность экономики на противоположном  – на «пьяном» рубле. Была введена государственная монополия на алкогольную продукцию, и открыты гигантские «ликерки» по всей Империи. Доходы шли прямо в казну и давали возможность приравнять рубль к  0,7 грамма чистого золота. Таким образом, царский рубль стал реальной резервной валютой для стран Европы и Азии. И тут на тебе, бабушка -  Челышев день!  Созданный умелыми политтехнологиями Мавр сделал свое дело, Мавр должен удалиться. Вскоре 13 сентября 1915 года М. Д. Челышев умер от перитонита в возрасте 49 лет, полный сил, здоровья и энергии, о чем сообщил некролог в газете «Голос Самары». Возможно и ему во время операции не хватило  дезинфицирующих средств.
      Рассматривая становление М.Д. Челышева как политического деятеля, так и хочется сказать его девиз: имидж- все, конечная цель – ничто.
        Он блестяще, образно говорил, знал народную жизнь не понаслышке. Свои минусы он умело превращал в плюсы. Армия поклонников-мифотворцев бежала за ним, сотворяя кумира. До наших дней дошла легенда о выдающихся подвигах М. Д. Челышева на поприще Самарского городского Головы. Он и за культурный образовательный уровень горожан боролся, и народный контроль на производстве устанавливал, и государственную монополию на внешний экспорт пшеницы утверждал… А на деле он даже досрочно в 1912 году снял свои полномочия Главы города. Гласные городской Думы (21 человек) подписали требования о его снятии, так как Челышев больше проживал в столице, чем в Самаре. Кроме того, Михаил Дмитриевич являлся слишком дорогим удовольствием для городского бюджета, так как исключительно ради него содержание городского Головы увеличилось вдвое - до 8 тысяч рублей в год.
Современник М.Д.Челышева - присяжный поверенный, лидер кадетов А.Г.Елшин писал в начале первой мировой войны о том, что М.Д.Челышев предложил Самаре выделить миллион рублей на нужды фронта. Дума поддержала идею, раструбила об этом на всю Россию, но оказалось, что городской бюджет не может выделить и сотой доли на это святое дело. Этот миллион так и остался очередным красивым, но совершенно пустым жестом М.Д.Челышева, таким же, как и его антиалкогольная кампания.

                Как депутат пару поддал

    В наше время  никого не удивляют задолжности по выплате заработной платы. Случается, что хозяин нанимает работника с тем, чтобы последний сам себе на кусок хлеба зарабатывал  любыми правдами и неправдами, приговаривая – За мою крышу заплати- ка.  Это явление не ново.  В нашем городе его ввел  депутат 111 Государственной думы М.Д. Челышев. Он высоко поднялся благодаря  крестьянскому происхождению и борьбой за трезвый образ жизни. Звездочкой взлетел он на политический небосклон и посмотрев оттуда назад понял, что связь с провинцией  рвать нельзя, из нее надо качать финансовые потоки.  Жизнь в Санк-Петербурге  требовала значительных средств,  и избранник народа  придумал гениальное решение для  своих  денежных проблем. Не  возникни  всероссийский скандал, то эксперимент бы удался. Что же произошло? Обратимся к полицейским протоколам:
 «18 марта 1908 года помощник пристава 3 участка I части г. Самары составил настоящий акт о следующем, что на Саратовской, в 40 квартале допускаются посетители с проститутками, производится продажа посетителям спиртных напитков с 9.30 вечера. Я прибыл в означенные торговые бани в 21-й номер. На третьем этаже услыхал крупный разговор, куда попросил позволения  войти и при входе застал в раздевальной комнате номера распивающих пиво и вино: вольского мещанина Ивана Федоровича Бгашева, крестьянина Бузулукского уезда Булгаковской волости деревни Путикова Емелю Ильича Кузнецова, проститутку крестьянку Бугурусланского уезда Пилюшенской волости села Коптяжева Наталью Ивановну Дедову и самарскую мещанку Елизавету Григорьевну Рыбкину.
    При осмотре номера в раздевалке оказалась порожняя бутылка распитого простого казенного вина, одна порожняя бутылка из под пива Жигулевского завода, одна бутылка с пивом… Бгашев и Кузнецов пришли вдвоем около 8 с четвертью вечера в номер 21 и потребовали от служащего коридорного Григория вина, пива и двух девушек, что и было исполнено.  Требовали 1 бутылку вина и полдюжины пива, но доставили пока в половинном количестве. Вдвоем заплатили 90 копеек за номер 26, чтобы разойтись попарно с женщинами, которых доставил служащий Григорий Яковлевич Чижов, 37 лет. (ГАСО, Ф.465,оп.1,д.2021)
По требованию одну бутылку пива принесли из гостиницы Летягиной, что рядом. Чижов берет за полбутылки вина без посуды не дешевле 25 копеек, а за пиво не дешевле 15 копеек. С Бгашева коридорный за номер с девушками получил 2 руб. 30 коп., в том числе и на чай.
Приглашать женщин, занимающихся проституцией, и доставлять спиртные напитки посетителям коридорных заставляет необходимость, так как они ничего не получают, наоборот платят хозяину 8 рублей в месяц. Раньше за службу получали на пару 15 рублей в месяц и с апреля 1907 года заведующий баней - сын владельца Михаил Дмитриевич Челышев распорядился не платить коридорным жалованья, а обложил их платить по 8 рублей в месяц. Мотивируя, что они много получают на чай с посетителей за услуги. На чай платят и проститутки, которых они приглашают по просьбе. Спиртные напитки приносят через черный ход… Проститутки должны платить в кассу стоимость входа, как в общие  женские бани… Протокол составил помощник пристава  Балин».
   Не менее интересны показания самих работников известного парного заведения. Коридорный нижнего этажа мещанин г. Казани Алексей Кириллович Кириллов, прослуживший более четырех лет заявил: «…ранее получал 6 рублей в месяц, а с женой 15 рублей /при управлении Дмитрия Ермиловича, отца/, а с мая 1907 года сын М. Д. Челышева обложил и заставил платить 7 руб. 50 коп. в месяц». А вот показания банщика второго этажа Андрея Васильевича  Власова из Саратовской губернии: «…плачу 20 рублей в месяц (за право работать). Доставлял женщину три недели назад».
   Итак, видим, что скандал в бане связан вовсе не с пьянкой. Что за пьянка с бутылкой вина и парой бутылок пива на четверых? Горожан ужаснуло, что «поборник трезвости» не только перестал платить заработную плату своим наемным труженикам, но и начал собирать с них дань за право находиться на рабочем месте. Челышев на сто лет опередил свое время. Тогда это было неслыханным делом. Заработанная плата считалась священной как частная собственность. Хозяин в договоре с рабочим указывал не только день зарплаты, но и час ее выдачи. В случае болезни деньги доставлялись на дом с посыльным.
    Вот какую оценку «челышевскому нововведению» дала газета «Голос Самары», фактический орган партии октябристов от 23 марта 1908 года: «…он /М. Д. Челышев/ должен был знать, что его служащие начнут торговать женщинами и вином, то есть будут поставлены в необходимость эксплуатировать порок, против которого Михаил Дмитриевич с такою заслуженною славою борется. Мы обвиняем его в том, что он в целях увеличения своих доходов, из-за своих выгод допустил темный, необразованный бедный народ к соблазну, который его приведет на скамью подсудимых. Мы помним горячие речи Михаила Дмитриевича, которым аплодировали, и в которых он требовал «света» темному народу…Но слово разошлось с делом. Почтенный депутат видел сучок в глазу своего брата, а бревно в собственном не заметил. Только тогда проповедь увлекает, когда она искренняя.  В противном случае она лицемерна».
    М. Д. Челышев стоял во главе партии крупного капитала -  октябристов. Поэтому прооктябристскую газету «Голос Самары» нельзя обвинить в предвзятости к своему лидеру и даже в какой-то мере финансисту. Журналисты газеты проявили принципиальность: «…мы не считаем себя в праве покрывать зло ради кумовства».
   Михаил Дмитриевич сильно обиделся  и заявил, что это черный пиар в отношении него, как поборника трезвости. Он усмотрел в этом козни  производителей алкогольной продукции  во главе с пивоваром  А.Ф. фон Вакано. Возможно, действительно, с подачи  пивного короля в народную баню ворвалась полиция  и запротоколировала  распитие спиртных напитков. Однако проблема высветилась иная. Хозяин заставлял банщиков  не просто трудиться без зарплаты, но еще   и добывать деньги  для депутата, пускаясь во все тяжкие.
   Старожилы до сих пор рассказывают такой исторический анекдот,  связанный с этой давней историей:  когда полицейские влетели в баню с обыском, одна из проституток заявила: « Ну, вот всю жизнь водку здесь пьем, а тут на пиво перешли и на тебе, облава…»

                Мыльная опера по-самарски

 Когда умирает богатый человек, для его родственников начинаются трудные времена. Как поделить наследство?  Каждый начинает тянуть одеяло на себя, сбрасывая все маски и нарушая законы приличия. 13 сентября 1915 года  скоропостижно скончался  бывший городской Голова и депутат 111 Государственной думы Михаил Дмитриевич Челышев. Незадолго до своей  гибели  наш политик женился вторично на молодой и красивой женщине Елизавете Ивановне Деяновой, у которой оказалось 4 пасынка и 2 падчерицы. Константин 1892 года рождения уже твердо стоял на ногах, руководя мельницей на Урале в городе Илеке. Не отставал от него и Михаил, тоже имевший свое дело. Хуже было с Сергеем 1889 года рождения и Екатериной 1895 года рождения. Двое малолетних Илья и Анна в счет не шли, так как не могли еще претендовать на наследство.
  Елизавета Ивановна Деянова-Челышева стала проводить тонкую политику, постепенно прибирая к рукам богатства Торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». Не без участия Елизаветы Ивановны произошел разрыв М. Д. Челышева с братьями Дмитрием и Александром, которые отказались от своих паев в Торговом доме в 1915 году. Все имущество держалось на Дмитрие Ермиловиче, старике, который попал под влияние все той же Деяновой. Вдова умело стравливала между собой главных претендентов на наследство Сергея и Екатерину, последнюю она выдала замуж за вольского купца Михея Лаврентьевича Чалова, в качестве приданого пообещав выделить долю в наследстве. Однако после свадьбы 16 сентября 1916 года и торжественного ужина в гостинице «Националь» она отказалась от своих обещаний. Более того, она спровоцировала разрыв между молодоженами, приблизив в дом своего брата - красавца и повесу судебного поверенного Петра Ивановича Деянова.
   Муж Чалов оказался жертвой адюльтера, умело организованного опытной рукой. Как могла двадцатилетняя неопытная самарчанка противостоять натиску светского льва и альфонса? Екатерина Михайловна Чалова буквально потеряла голову и стала тратить непомерные суммы на возлюбленного. Деянова-Челышева только этого и ждала, обвинив Екатерину в мотовстве, практически лишила законного наследства, развела с мужем-рогоносцем, опозорила на весь свет и направила по скользкому пути. Пасынок Сергей, находящийся под полным влиянием мачехи, написал заявление в судебные органы, а старик Дмитрий Ермилович полностью поддержал его, требуя наложить на Екатерину купеческую опеку.
   Отметим, что частная собственность сто лет назад давала не только права, но и ко многому обязывала. Владелец капитала находился под неусыпным вниманием купеческого собрания, а также полиции. Его капитал хоть и был частной собственностью, но также и считался достоянием всей российской короны. Неправильное его использование вызывало жесткий ответ государства, вплоть до признания хозяина недееспособным и наложения на него опеки. В этом случае ему назначалась пенсия, а всеми делами начинал руководить опекун. На этом и играла мадам Деянова, вынашивая далеко идущие планы.
  По Самаре покатилось громкое судебное дело, которое высветило, как прожектором, все темные уголки на челышевском подворье. Июль-август 1917 года. Судебные заседания. Делопроизводитель Н. В. Киселев. Присяжный поверенный А. Г. Елшин. Расследование об образе жизни проживающей в Самаре Екатерины Михайловны Чаловой, урожденной Челышевой, обвиняемой в расточительстве принадлежащего ей имущества.(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.76,с.1-8).
  Дмитрий Дмитриевич Челышев, 46 лет: «…указать на случаи, подтверждающие ее расточительность, не могу… Она, как и вся семья покойного брата моего Михаила, близкого, внутрисемейного общения с нами не имеет, каждый живет отдельно. Общий у всех нас источник существования - доход с общего неразделенного еще имущества. Но расходы, какие делает она при нынешней дороговизне, не соответствуют ее состоянию. Разошлась с мужем – человеком порядочным… Она особа неглупая и с характером. Живет с Деяновым открыто».
   Присяжный поверенный Василий Васильевич Ветров, 42 года: «Знаю Екатерину Михайловну Чалову, урожденную Челышеву, с детства, так как был в дружеских отношениях с ее отцом. В 1916 году она вышла замуж и уехала из Самары. Вскоре я узнал, что ведет себя эксцентрично, что в ней резко обнаружилась склонность к мотовству. Между супругами отношения испортились из-за попыток мужа увещевать, не делать нелепых ошибок и безумных трат. Она отвечала, что у нее есть собственные средства, доставшиеся по наследству от отца, и будет расходовать как хочет. Все средства М. Д. Челышева находятся в составе торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». Мачеха и брат Михаил просили Екатерину Чалову тратить деньги разумно. Она отвечала, что ей все равно, если средств хватит на год, ей этого достаточно, что она иного образа жизни не понимает. Весной 1917 года она ушла под предлогом причесаться у парикмахера и домой не вернулась. Выяснилось, что захватила с собой бриллиантов тысяч на 10 и пять тысяч рублей наличности, полученные от Торгового дома якобы на судебные дела. Три тысячи рублей она заняла у нотариуса В. В. Саковича и уехала с Петром Ивановичем Деяновым в Москву. Через месяц из Москвы была получена телеграмма с требованием выслать еще 10 тысяч рублей. Ей перевели одну тысячу. Вскоре она приехала в Самару, где не скрывала связи с П. И. Деяновым и требовала денег и вещей. Проживает в Зубчаниновском поселке по улице Кольцова на участке № 689 в доме Благодарова, скандализируя своим поведением окружающих. Деянов в тратах не стесняется, служит юрисконсультом в помещении городской управы, дел не ведет и собственных средств не имеет.»
    Отставной коллежский асессор Алексей Ксенофонтович Благодаров, 66 лет: «Я имею в Зубчаниновском поселке дом. В мае к нам явилась жена присяжного поверенного Деянова и просила сдать комнату для ее сестры из Москвы. Говорила, что к ней приедет ее муж. Комнату сдал по 35 рублей в месяц с 1 июля. Оказалось, что квартирантка наша г. Чалова, а «муж» ее Деянов. Он живет открыто в любовной связи и, видно, содержится на ее средства вместе с собственной семьей.»
  Вдова М. Д. Челышева – Елизавета Ивановна: «Дочь покойного мужа Екатерина досталась в возрасте 15 лет. В характере замечалась склонность к самостоятельности. При жизни отца склонность сдерживалась, после смерти повела себя свободней, встретила противодействие со стороны старшего брата Константина. Расходы велись мной и счет с конторой Торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». П. И. Деянов мой родной брат. Он семейный. При жизни мужа бывал у нас. Отношений с Екатериной не было. Когда умер Михаил Дмитриевич, она стала бывать у Деянова в квартире. Посещения были с ведома жены Деянова – Ольги Васильевны. Екатерина при отце была просватана за Чалова. Освободившись от нашей челышевской опеки, она с первых дней супружества начала безрассудно швыряться его деньгами и вести предосудительный образ жизни, заявляя, что она теперь Чалова, а не Челышева, и если ему жаль денег, то она будет тратить свои. Начались недоразумения.…За деньгами обращались в Контору Торгового дома. Чалов вскоре был призван на военную службу. Она одна стала приезжать в Самару… Будучи в Самаре стала часто исчезать из дома. Вскоре приехал муж и потребовал, чтобы она последовала с ним в Вольск. Она согласилась. На следующее утро под предлогом парикмахерской она ушла и не вернулась, захватив с собой свои бриллианты и остаток денег. Выдала краткосрочный вексель нотариусу В. В. Саковичу на 3 тысячи рублей и уехала с Деяновым. Вернулась через месяц в его квартиру. Потребовала от меня сундуков, запертых ее мужем… Я ей не дала и объяснила, что от нее страдают другие родственники. Она отвечала: «Ну что ж, мне-то какое дело. Пусть хватит ненадолго, на год. Год – да мой, а там - все равно что будет». Деянов, кроме специальности, ничего не имеет, слабость к спиртным напиткам и азартным играм в деньги. Практику за последнее время совершенно оставил. После смерти Михаила Дмитриевича духовного завещания не осталось. Екатерина Михайловна является наследницей его только по закону и в части имущества Челышевых, какая ему достанется».
    Мещанка Александра Логиновна Маликова, 35 лет – двоюродная тетка Екатерины Михайловны: «До замужества она вела более чем скромную жизнь».
  Жена вольского купца Екатерина Михайловна Чалова, 22 года: «Отношения с дедушкой Д. Е. Челышевым, дядей Дмитрием Дмитриевичем, с родным братом и мачехой Елизаветой Ивановной Челышевой самые лучшие. После Пасхи стали относиться недоброжелательно.
Муж жил в Москве на частной квартире, Рогожская часть, Хива, д. 11, квартира Логина Ермиловича Челышева. Жили вместе. Муж служил в 1-м запасном телеграфном батальоне. В средствах муж не отказывал. За квартиру, стол и услуги мы не платили, так как Л. Е. Челышев является мне дедушкой. В Самаре Деяновы снимали две комнаты в доме Слесаревой. В них живет жена – Ольга Васильевна с детьми.
Сейчас живу в Самаре, снимаю комнату у Благодарова, столуюсь у О. В. Деяновой без платы… П. И. Деянов живет со мной. С мужем все порвано… Возвратиться к нему не желаю. С мужем не сошлись характером. Бриллианты и золотые вещи заложены в московском ломбарде за 3 600 рублей и до сих пор не выкуплены. Долги Саковичу не оплачены. Деньги потрачены на свои надобности. На руках 300 рублей. Предприятий и недвижимости не имею. Газет и журналов не выписываю, библиотеки не имею. Книги, когда нужно, покупаю. Бывала до Пасхи в театре, посещала Коммерческий клуб со знакомыми.Сундуки требовала, так как мне нужны вещи, потому что пришлось ехать в Москву совершенно без всего».
   Присяжный поверенный Петр Иванович Деянов: «Мною не усмотрено со стороны Е. М. Чаловой никаких проступков, свидетельствующих о ее расточительности».
  Самарский мещанин Марк Семенович Шапиро, 47 лет: «Е. М. Чалову знал девочкой. Деянов брал деньги у нее по 100-500 рублей. Он играет на деньги в Коммерческом и Общественном собраниях».
  Провизор Виктор Васильевич Тужилин, 35 лет: «Я – старшина Самарского Общественного собрания. Деянов играл раньше крупно, за последнее время не видел, чтобы он делал большие ставки. Чаще проигрывал. Играл в коммерческий рамс и экортэ».
  Швейцар Общественного собрания Василий Андреевич Крылов, 39 лет: «П. И. Деянов до марта 1917 года частенько бывал в карточном отделении. Чалову не знаю».
  Дмитрий Ермилович Челышев, 76 лет: «Все, что изложено в заявлении внука Сергея и сына Дмитрия, дословно подтверждаю, добавить ничего не могу. О жизни внучки Екатерины в Москве много может сказать мой брат Логин Ермилович, живущий в Москве в собственном доме».
  Вдова врача Вера Дмитриевна Мылицина, теща П. И. Деянова, 55 лет: «Муж был агентом Нижегородского Самарского Земельного банка. М. Д. Челышев был клиентом моего мужа. Е. М. Челышеву-Чалову знаем, так как с мужем бывали у меня. Она являлась в высокой степени порядочной, доброй, отзывчивой. Расточительной никогда не была, наоборот, человек расточительный Деянов – мой зять. Сошелся с Екатериной не без ведома, с согласия моей дочери, его жены Ольги Васильевны. Сожительство не имеет корыстных целей. Он ее любит давно. Живет он со своей семьей на собственные средства, получаемые от практики. С семьей М. Д. Челышева я в хороших отношениях. Мне известно, что Михаил Дмитриевич весьма неохотно согласился на брак Екатерины с Чаловым».
   Стенографический отчет о судебном процессе над Екатериной Михайловной Челышевой-Чаловой по признанию ее мотовкой является уникальным документом того времени. Через показания допрашиваемых проливается свет  на то время. Бытовые сценки прошлой жизни, нравственные критерии и оценки оживают. Сам сюжет пишется не фантазией сценаристов, а жизнью. Любая «мыльная опера» бледнеет перед настоящими страстями. Хочется обратить внимание читателя, что за всем этим словословием, оправданиями и обвинениями, мелкими и большими стычками и разногласиями, за всеми этими бытовыми подробностями стоит главное – деньги и жажда их иметь. Если отбросить внешнюю шелуху, то увидим большие Деньги. Кому же они достанутся?
         Думал ли экс-депутат М.Д. Челышев, какую бомбу он закладывает в семейный дом, когда при шести родных детях привел молодую жену Елизавету Ивановну Деянову? По возрасту, она была почти ровесницей его старшего сына. Если в первом акте появляется ружье, то под занавес оно обычно стреляет. А нам пора опять в здание Окружного суда на очередное заседание, где идет юридическое разбирательство – кого же лишить наследства? Жертвой выступает дочь депутата III Государственной Думы Екатерина Михайловна Челышева-Чалова.
    Мещанка города Любовь Петровна Слесарева, 28 лет: «Я имела в Зубчаниновке дом, две комнаты снимает жена присяжного поверенного Деянова – Ольга Васильевна. Она уплатила 175 рублей за сезон. Деянов живет в доме Благодарова вместе с Чаловой (любовницей). Оба пользуются у Ольги Васильевны столом. Брошенная жена О. В. Деянова вместе со своим неверным мужем называют Чалову родственницей».
  Присяжный поверенный Александр Васильевич Коробов, старшина Коммерческого собрания: «Деянов игру вел не крупную, заметных проигрышей не было. Игра, принятая в клубе – экортэ. Дамы в карточные комнаты не допускаются».
  Управляющий делами самарского областного военно-промышленного комитета и председатель самарского губернского комитета по топливу Владимир Степанович Колесников, 31 год: «Екатерину Михайловну Чалову-Челышеву знаю маленькой … нравственные качества Екатерины Михайловны скромность, бережливость, почтительность к старшим для меня вне сомнений. Я неоднократно указывал в кругу близких знакомых Челышева, что Екатерина – это пример. О безумных тратах не слышал. Видел ее скромно одетой. Мне казалось при ее средствах – несколько странно и удивительно. Екатерина Михайловна не способна выступать в роли мотовки. Заявляю, что отношения мачехи ее Елизаветы Ивановны Челышевой, рожденной Деяновой, весьма плохи, злобны, враждебны и отвратительны. Те же отношения к Екатерине ее брата Сергея. Полагаю, что это обычная вражда богатых наследников, случайно связанных друг с другом общим кровом. Отношения «детей» к Елизавете Ивановне только при жизни Михаила Дмитриевича были внешне почтительны, также как и отношение Елизаветы Ивановны к своим пасынкам и падчерице. Умер Михаил Дмитриевич, скрывать нечего, и началась омерзительная грызня, в которой наиболее страдающим лицом является Екатерина Михайловна».
  Крестьянин Рязанской губернии Павел Иванович Циплаков, 58 лет: «Я служил до июня 1915 года у Челышевых доверенным по мучным торговле. Екатерина Михайловна в девицах была особой весьма порядочной, скромной. В мае-июне 1917 года видел ее шедшей с Деяновым под руку. Отношения Елизаветы Ивановны Челышевой к детям Михаила Дмитриевича от первого брака чисто материнские, внимательна, ласкова, строга. Они все ее любили. Вражды не было. Колесников не был вхож».
    Константин Михайлович Челышев, 25 лет: «Ходотайство брата Сергея поддерживаю. Для нас ее поведение не безразлично, состояние общее и не выделено из общей массы Челышевых. Колесников и Мылицины в дом не вхожи. Я живу в г. Илеке, Уральской области».
  Вольский купец Михей Лаврентьевич Чалов: «31 июля 1917 года остановился в номерах «Ницца». Екатерина в Москве стоила мне 15 тысяч рублей. Относилась ко мне до первой поездки в Самару очень хорошо, а потом все изменилось и кончилось тем, что ее окружили ловкие люди. Во многом виновата Елизавета Ивановна (вдова). Она могла предотвратить сближение Екатерины с братцем, ее влияние огромно. Она ничего не делала, а теперь старается из всех сил реабилитировать себя, действуя через послушного пасынка Сергея. Елизавета Ивановна всемерно старается сохранить за собою права бесконтрольно распоряжаться всем имуществом Михаила Дмитриевича, в частности Екатерины. Во мне видит опытного коммерсанта и конкурента, зная, что при других условиях это право перешло бы ко мне. О братьях Екатерины не хочется говорить. Они – послушное орудие в руках Елизаветы Ивановны. Екатерину жаль».
   Когда Екатерина Михайловна Чалова поняла, что мачеха берет верх, она как истинная дочь депутата-политика сделала ход конем и обратилась в Петроград к высшим чинам революционной России, князю Львову и министру юстиции Переверзеву. Напомним читателю, что во время всей этой челышевской кутерьмы царь успел отречься от престола, членов Госсовета посадили в тюрьму, среди которых оказался и наш самарец А. Н. Наумов. В Самару шли эшелоны с ранеными солдатами, пленными турками, потоки беженцев казались нескончаемыми.
      А в это время Екатерина писала: «По проискам моей мачехи Челышевой и брата Сергея …мне самарским губернским комиссариатом делается пристрастное расследование с целью обвинить меня расточительницей. Не знаю за собой предосудительных поступков, прошу строго и всесторонне расследовать мои дела. Прошу в дальнейшем оградить меня от нравственных пыток, которым я подвергалась комиссаром Киселевым… Прошу все дело поставить под ваш контроль. В настоящее время буквально выброшена на улицу, все вещи мои захвачены мачехой и братом Сергеем… Возмутительное издевательство над личностью и честью. Проживаю в Самаре, ул. Михаила Челышева, д. 56, кв.2».
  Настало время выяснить, чем же владел семейный клан Челышевых, юридически оформленный в торговый дом. На 6 июня 1911 года Дмитрию Ермиловичу Челышеву и его сыновьям Михаилу, Дмитрию и Александру принадлежало следующее: крупчатая, просообдирная и раструсная мельница в Илеке; торговля мучными товарами в Илеке, Самаре, Москве и других городах и селениях; торговые бани в Самаре; малярные и кровельные работы на Симбирской и Самарско-Златоустовской железной дорогах; асфальтовый завод в селе Батраки Сызранского уезда в совладении с А. П. Бахаревым, а также производство асфальтовых и бетонных работ в разных городах и селениях. Кроме того, торговый дом имел недвижимость: дворовое место в Самаре II часть, 39 квартал за 94 по Николаевской улице с находящимся на нем каменным двухэтажным и частью трехэтажным домом с флигелями во дворе, малярной мастерской и надворными постройками; дворовое место в Самаре, II часть, 25 квартал за № 43/45, бывшее Вощакино по Саратовской улице с каменным трехэтажным домом, надворными постройками и службами; дворовое место во II части 25 квартала за № 47 бывшее Пятеркина по Саратовской улице с деревянным домом-особняком и надворными постройками; дворовое место в I части, 24 квартал под № 56 бывшее Харитонова по Саратовской улице с каменным трехэтажным домом со смешанными флигелями во дворе; дворовое место в Самаре в I части, 24 квартал под № 64 бывшее Кузьминой по Саратовской с деревянным одноэтажным домом; дворовое место в IV части, 88 квартала под № 56/58 бывшее Буреева по Александровской улице с каменным трехэтажным домом и деревянным флигелем во дворе; дворовое место в I части, в 40 квартале под № 36/85 бывшее Батулина на Александровской площади и Саратовской улице с находящимися на нем каменным двухэтажным и частью трехэтажным домом со службами во дворе; пятиэтажная каменная торговая баня под № 70; деревянные дома на арендованных землях при станции Уфа-Челябинск и деревянный барак в г. Петропавловске; а также земельный участок в Бузулукском уезде Вознесенской волости близ деревни Петропавловки бывшей Ванякина в совладении с Николаем Васильевичем Мокрушиным, доля Челышева составляла ;.
Оборотный капитал торгового дома по балансу определяется в 700 000 рублей, который делился на 10 равных паев. 70 тысяч рублей составлял каждый пай. Дмитрий Ермилович оставил себе 4 пая, что составляло 280 000 рублей, остальные 6 паев или 420 000 рублей распределялись так: Михаилу Дмитриевичу досталось 2,5 пая или 175 тысяч рублей, Дмитрию Дмитриевичу предоставили 2 пая или 140 тысяч рублей, Александр Дмитриевич довольствовался 1,5 пая, что равно 105 тысячам рублей.
   При таком богатстве сыновья Дмитрия Ермиловича фактически являлись наемными работниками и получали жалованье в год соответственно: Михаил Дмитриевич – 9 тысяч рублей, Дмитрий и Александр – по 6 тысяч рублей. После смерти Михаила Дмитриевича его вдове Е. И. Деяновой-Челышевой отходила 1/8 недвижимости и ; движимости. При этом никто не имел права вводить в пай посторонних лиц, а также забрать свой капитал при жизни главного хозяина Дмитрия Ермиловича. Ситуация обострилась в связи с фактическим выходом их торгового дома в 1913 году Александра Дмитриевича и Дмитрия Дмитриевича. Они отказались от капиталов, устав от постоянного диктата своего отца.
Вот он, отказной документ, по-видимому подписанный со слезами на глазах: «Я, Дмитрий Дмитриевич Челышев и доверитель Александра Дмитриевна Челышева, гражданского инженера передаем по особому договору принадлежащие нам 3,5 пая в товариществе под фирмой «Торговый дом Д. Е. Челышева и с-вья» в собственность Михаила Дмитриевича Челышева со всеми прибылями и убытками за 1913, 1914 и 1915 годы. Мы считаем себя вышедшими из товарищества с 26 февраля 1911 года. Подписано при Владимире Алексеевиче Тыртове, самарском натариусе в конторе торгового дома «Д. Е. Челышев и с-вья», на Алексеевской площади 16 сентября 1915 года».(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.76,с.23,26).
  Вот почему, отстранив Чалову, Елизавета Ивановна, вдова праздновала победу. Сергей Михайлович, ее пасынок и брат Чаловой, напрасно надеялся получить свои дивиденды. Мачеха ловко сыграла на его чувствах, натравив на сестру-конкурентку. Сергей Михайлович также оказался лишенным наследства и, обозлившись, бросился в пучину революции, стремясь разрушить весь старый мир до основания. По сути в каждой семье начиналась гражданская война, которая перекинулась на всю страну, возведя баррикады в сердцах, разбрасывая родственников зачатую по враждебным лагерям. Так Дмитрий Дмитриевич, брат Михаила Дмитриевича вошел в правительство Комуча, а Сергей Михайлович ворвался в Самару с красными отрядами 7 октября 1918 года. Он открыл двери челышевских домов с криком: «Грабь награбленное».
       Вдова Деянова-Челышева при Комуче, пользуясь своими женскими чарами, покорила сердце атамана уральских казаков Александра Ильича Дутова, красавца мужчину с синими глазами холодного убийцы. Она с челышевскими драгоценностями и двумя малолетними детьми пыталась при его поддержке бежать за границу. Однако, когда колчаковская армия оказалась разгромленной, ей пришлось ехать в Москву к дяде Михаила Дмитриевича – Логину Ермиловичу  Челышеву. Так жизнь и революция разметала все, что Челышевы собирали долгие годы.
            Глава VI Кому мать родна
Обратная сторона медали

  На самом высоком уровне  недавно принято решение  о возвращении останков  императрицы Марии Федоровны. По завещанию   она просила  похоронить себя рядом с мужем Александром 111  в Петропавловской крепости. В начале ХХ века вдовствующая императрица Мария Федоровна мать Николая 11 снискала себе славу выдающегося мецената и благотворителя. По всей стране  на ее средства строились  Мариинские детские  приюты, а также госпитали для лечения  раненых русских солдат.  Мариинский детский приют был построен  также в Самаре на улице Николаевской близ церкви Вера, Надежда, Любовь. Кажется, Мария Федоровна сама просится на икону, как святая, но, увы. Российская история полна темных закоулков. В 1911 году в империи разразился грандиозный скандал, достигший вселенского масштаба. На  Ленский золотых приисках рабочие выступили с протестом   против плохого питания.  Безоружная толпа  направилась в главную контору для мирных переговоров.  Люди хотели  нормальных условий труда, сокращения рабочего дня,  повышения  заработной платы. Однако рабочих встретили  войска. Без предупреждения послышались залпы. Сотни людей были убиты на месте,  многие арестованы. Общественность ужаснулась. Почему руководство  приисков  проявило такую жестокость?  Арестованных  защищал адвокат А.Ф. Керенский. Он вскрыл  факты чудовищного злоупотребления  властью со стороны администрации. Суд присяжных оправдал несчастных. В.И. Ульянов  взял себе псевдоним  Ленин. Читатель спросит – а причем  здесь  Мария Федоровна?  Оказывается,  она была главным акционером. Среди учредителей  этих золотых приисков  назовем также  миллионера  А.И. Путилова,  а также министра финансов графа С.Ю. Витте.( Буровский Андрей  Курс неизвестной истории. Книга 11, 2004, с71-72). Приказ о расстреле непокорных рабочих отдал  барон   Гинцбург,  доверенное лицо самого царя. Полицейские чины, зная, кто стоит за  акционерным товариществом «Лензолото»,  считали, что можно делать все что угодно. Уж,  крыша, так крыша.  Однако гласность  и свобода  печати  вывели многих виновников трагедии на чистую воду. Однако ни одна газета не решилась опубликовать имена главных акционеров. Они так и прошли инкогнито  даже через  судебный процесс.

                Кровавый август

            Самарский присяжный поверенный Александр Григорьевич Елшин оставил бесценные дневники с записями о том, как  пришла эта мировая трагедия в российскую провинцию: «Мы снимали в то время за 220 рублей в сезон новую дачу на Первой просеке у Хованских-Межак. Стояла теплая погода. Я по обыкновению утром часов в половине седьмого вышел с дачи и направился к конке, чтобы ехать в город. Проходя мимо дач, я услышал обрывки разговора: «У нас увели лошадь». Я подумал – неужели конокрады объявились в нашей местности. Подошел к линии конки – вагона нет. Там уже несколько человек ожидало вагон. Некоторые, постояв немного, отправлялись пешком к городу. Я скоро сделал то же. И вот мы шли мимо Трубочного завода, а затем открытым лугом, гуськом и думали – чего это конки нет? Наконец, проходя мимо Монастырского поселка (Осипенко), я первый раз услышал злобное слово «мобилизация». Так вот почему увели с дач лошадей, вот почему конка остановилась. В сильнейшем возбуждении я чуть не бегом приближался к городу. Недалеко от Молоканского сада (Полевая) меня догнал извозчик, и я стал нанимать его. Он согласился меня

Самара, как тыловой город, оказалась заполнена запасными частями: «Войска заняли ряд зданий и все-таки не помещались все. По случаю жаркого времени они стояли на дворах прямо на земле и даже на улицах, на тротуарах». Солдаты переживали, что врага разгромят без их участия, и довезти лишь до Воскресенской площади (Самарской), где, по его словам, идет приемка лошадей в армию. Я торопился найти газету и узнать подробности. На Воскресенской площади было людно и шумно, отовсюду присоединялись лошади и люди. В окне здания пятой части комиссия осматривала лошадей: принимала и браковала. У Воскресенской церкви (Самарская площадь) я слез с извозчика и пошел к центру. Извозчиков никаких не было и вообще на улице было необычно. Кажется, на Александровской улице (Вилоновской) близ Саратовской (Фрунзе) нашел телеграмму с Указом о мобилизации и некоторыми сообщениями, объяснявшими в некоторой степени последние события. Читая на ходу телеграммы, я шел по Дворянской (Куйбышева) улице, которая казалась, как всегда утром, такой чистой и красивой... Я снимал в то время дом на Дворянской, 31. Там уже ждал брат, который сообщил, что у военного начальника большая толпа резервистов и вероятно не меньше трех дней ему придется там болтаться. Затем я просил его определить, что ему пригодится для похода. Он заявил, что прежде всего сапоги, так как казенные могут оказаться не по ноге, а затем нужны часы на руку». (ГАСО, Ф.352, оп.3,д.3.с.5).
А.Г. Елшин пишет, что настроение у всех было приподнятое. Горожане считали, что четыре-пять месяцев - и война окончится полной победой. Доблестные русские войска войдут в Берлин, Вену. В Стамбуле, наконец-то, будут восстановлены разрушенные мусульманами христианские соборы и императорские штандарты гордо зареют над Босфором и Дарданеллами. Самарские добровольцы перед отправкой в зону боевых действий фотографировались на память. В нашем семейном архиве сохранилась такая уникальная фотография. На обратной стороне написано: Калениченко, Краснов, Уханов, Оскар, Демидов, Хасан, Ярута, Морозов, Шимашев, Тимофеев, Гнедовский, Мамонька.
они в лучшем случае попадут лишь к шапошному разбору. Население  находилось в эйфории от войны, потому что безгранично верило в силу самодержавного государства и считало, что Россия с ее православием и панславизмом имеет право стать во главе будущей новой Европы.
Первым из Самары на фронт против австрийцев направили егерский Александрийский полк, а затем 329 Бузулукский, в составе которого
Отрезвление началось быстро, оно пришло вместе с сообщениями об успехах немцев под Калишем, Бендяками и Ченстаховом. Утром 10 сентября 1914 года Елшин получил похоронку на брата: «Письмо необычной формы – узкое, перепоясанное дубовыми листьями, отправлялся на войну и брат Александра Григорьевича. Расставание было веселым под звуки духового оркестра. Брат попросил заботиться о семье и 7 августа 1914 года рано утром вместе с эшелоном поехал на Запад. Через неделю брат прислал письмо, что он в Иван-городе и направляется в Люблин.сплетенными в венок. Текст начинался рукою брата, а заканчивался полуграмотными каракулями – во время отступления убит 30 августа пулей в спину». Настроения горожан быстро менялись. Уже назревала паника. Махровым цветом стали расцветать идеи пораженчества под лозунгом «Война войне!» Даже в лагере крайне правых началось смятение. Лидер Черной сотни В.М. Пуришкевич, съездив на фронт, заявил, что такая бойня русскому народу не нужна, пора втыкать штык в землю. Интеллигенция приходила в ярость  – мол, что это за государство, которое способно лишь своих собственных подданных подавлять и не может противостоять внешнему врагу. Ситуацию усугубляли слухи о коррупции и взяточничестве в армии при поставках продовольствия и вооружения.
 Поток добровольцев в считанные месяцы сошел на нет. Читаем показания председателя самарского губернского дворянства,  и при этом министра земледелия А.Н. Наумова: «Когда я вышел (на общий прием), то вторым лицом около стены оказался Распутин...  Он просил поместить какого-то студента в гидротехническую организацию при Министерстве земледелия. Она освобождала от воинской повинности. Ко мне обращались часто высокопоставленные лица с просьбой, чтобы я поместил туда молодых людей. Не скрою, что я относился к этому нетерпимо и многим отказывал».
 Самара отправляла эшелонами крепких молодых парней, а фронт выбрасывал назад раненых и покалеченных. Еще 7 августа в городе был создан губернский комитет помощи раненым, а 20 августа открылся  первый  лазарет. ( «Голос  Самары», 1915г., 15 января). Читаем дневники А.Г. Елшина: «Мы рвались на работу, считая, что физически не можем находиться вне этих событий, стоять за бортом жизни... Стали появляться госпитали, патронаты, стали собирать средства на питание больным солдатам, открывались продовольственные пункты на вокзалах для проходящих эшелонов. В Самаре быстро образовался Комитет союза городов и Губернский комитет земского собора. Потекли пожертвования. Уполномоченными областного союза городов были С.Е. Пермяков и П.Л. Кузьмин. Губернский земский комитет возглавили Н.А. Самойлов и Иньков».
В это время А.Г. Елшину поручили организовать госпиталь № 3 на углу Троицкой (Галактионовская) и Л. Толстого в трехэтажном доме на 210 коек: «Я привлек к этому делу ряд дам, сам ежедневно бывал там по несколько часов. Госпиталем я просто увлекся: оборудовал, рубил капусту, принимал первые партии раненых. Областной союз организовал для этого целый обоз. Для перевозки был привлечен целый отряд велосипедистов, которых объединяли попарно для транспортировки тяжелобольных. Помню хлопоты по устройству развлечений для раненых, по заготовке и раздаче рождественских подарков». Раненых  также принимала    Ольгинская община  сестер милосердия.
Русская армия развернула удачное наступление на юге, и в Самару пошли эшелоны с пленными турками, больными дизентерией и тифом. А.Г. Елшину поручили размещать военнопленных в своем госпитале. Читаем дневник: «Большинство турок было без верхней одежды, многие без обуви. Их привезли на наших развозках голодными, с обмороженными конечностями. Я распорядился привезти кипяченое молоко. Кружки были уже заготовлены. Раздали кому рубашки, кому штаны. Пили молоко с калачом. Потом привезли горячий обед». Вместе с турками пришел сыпной тиф. Первой жертвой стал доктор Месяцев, к весне жертвами эпидемии уже стало 6 врачей, 11 фельдшеров, 14 сестер, 75 санитарок. Последний приют в Самаре нашли 1500 турок, заброшенных сюда по воле неведомых политиков.
На северо-западе Россия терпела поражения от германских частей, которые прорвали фронт в Прибалтике и Белой Руси. Самара, расположенная за тысячи километров от передовой, оказалась фактически прифронтовым городом за счет тысяч эвакуированных как людей, так и производств. Сюда на Волгу  прибыло из зоны боевых действий много заводов, фабрик, банков. Назовем лишь: «Самарское отделение русского общества всеобщей компании электричества», Дворянская, 120; «Самарское отделение
Военные заказы способствовали развитию и местных производств: чугунолитейного завода Н.И. Зуева в Мещанском поселке,  паровой механической мельницы О.В. Шадрина, мастерской по изготовлению предметов военного снаряжения Городского комитета, что в помещении завода фон Вакано, столярно-механической мастерской  Ф.И. Большакова – на Садовой, 359; механического  чугунолитейного  завода П.И. Полякова акционерного общества Жирардовских мануфактур Гилле и Дитриха», Предтеченская, 52; «Самарское отделение товарищества Российско-Американской резиновой мануфактуры «Треугольник», Предтеченская, 52; «Русское общество Сименс и Гальске»; «Русское общество Сименс и Шуккерт»; «Русское электрическое общество 1886 г.»; «Рижское общество соединенных кабельных заводов»; «Фабрика войсковых консервов товарищества Л. Бирман и Б. Франк», Николаевская, 238; контора заводов «Саламандра» Томаса Фирса и сыновей из Риги с оборудованием механического завода, Вознесенская, 78; Минское отделение Петроградского международного коммерческого банка, Вознесенская, 82, и другие. (ГАСО, Ф.465,оп.1,д.2701,203).– на Уральской, 201; кузнечно-токарной мастерской  Городского комитета – в трамвайном парке; колесной  мастерской Губернского комитета по снабжению армии – на кирпичном заводе Ротмана; механико-чугунолитейного завода А.Я. Шерстнева – в Солдатской слободе... (ГАСО, Ф.465.оп.1,д.2701,с.6). Самара  быстро вставала на военные рельсы, готовясь к длительной обороне.
 
                Накануне краха

            Мировые события и называются таковыми, потому что затрагивают всех и каждого. Трагедия, начавшаяся далеко на Балканах с убийства принца Фердинанда и его жены, стала вскоре бешено стучаться в двери домов самарских обывателей. Еще в июле 1914 года губернские пересмешники рассказывали такой анекдот: напился мелкий чиновник городской управы и на улице кричит: « хочу стать великим и знаменитым». Тут к нему странник подходит - старичок с бородкой седенькой: « что, милок, кричишь, ступай домой, ложись спать, проснешься знаменитым». Чиновник так и сделал, а на утро проснулся во дворце. Вокруг слуги, слуги. Камергинер говорит: « собирайтесь, принц, пора ехать в Сараево». Однако скоро шутки закончились. О том, как началась настоящая трагедия, читаем в дневнике  самарского присяжного  поверенного Александра Григорьевича  Елшина: «… На Александровской улице (Вилоновской) близ Саратовской (Фрунзе) нашел телеграмму с Указом о мобилизации и некоторыми сообщениями, объяснявшими в некоторой степени последние события. Читая на ходу телеграммы, я шел по Дворянской (Куйбышева) улице, которая казалась, как всегда утром, такой чистой и красивой... Я снимал в то время дом на Дворянской, 31. Там уже ждал брат, который сообщил, что у военного начальника большая толпа резервистов и вероятно не меньше трех дней ему придется там болтаться. Затем я просил его определить, что ему пригодится для похода. Он заявил, что прежде всего сапоги, так как казенные могут оказаться не по ноге, а затем нужны часы на руку». (ГАСО, Ф.352, оп.3,д.3.с.5).
Самара, как тыловой город, оказалась заполнена запасными частями: «Войска заняли ряд зданий и все-таки не помещались все. По случаю жаркого времени они стояли на дворах прямо на земле и даже на улицах, на тротуарах». Солдаты переживали, что врага разгромят без их участия, и они в лучшем случае попадут лишь к шапошному разбору. Население находилось в эйфории от войны, потому что безгранично верило в силу самодержавного государства и считало, что Россия с ее православием и панславизмом имеет право стать во главе будущей новой Европы. Самарские добровольцы перед отправкой в зону боевых действий фотографировались на память. В нашем семейном архиве сохранилась такая уникальная фотография. На обратной стороне написано: Калениченко, Краснов, Уханов, Оскар, Демидов, Хасан, Ярута, Морозов, Шимашев, Тимофеев, Гнедовский, Мамонька.
Первым из Самары на фронт против австрийцев направили егерский Александрийский полк, а затем 329 Бузулукский, в составе которого отправлялся на войну и брат Александра Григорьевича. Расставание было веселым под звуки духового оркестра. Брат попросил заботиться о семье и 7 августа 1914 года рано утром вместе с эшелоном поехал на Запад. Через неделю брат прислал письмо, что он в Иван-городе и направляется в Люблин.
Отрезвление началось быстро, оно пришло вместе с сообщениями об успехах немцев под Калишем, Бендяками и Ченстаховом. Утром 10 сентября 1914 года Елшин получил похоронку на брата: «Письмо необычной формы – узкое, перепоясанное дубовыми листьями, сплетенными в венок. Текст начинался рукою брата, а заканчивался полуграмотными каракулями – во время отступления убит 30 августа пулей в спину». Настроения горожан быстро менялись. Уже назревала паника. Махровым цветом стали расцветать идеи пораженчества под лозунгом «Война войне!» Даже в лагере крайне правых началось смятение. Лидер Черной сотни В.М. Пуришкевич, съездив на фронт, заявил, что такая бойня русскому народу не нужна, пора втыкать штык в землю. Интеллигенция приходила в ярость  – мол, что это за государство, которое способно лишь
своих собственных подданных подавлять и не может противостоять внешнему врагу. Ситуацию усугубляли слухи о коррупции и взяточничестве в армии при поставках продовольствия и вооружения. Бойню остановиться уже не мог никто.
 Самара отправляла эшелонами крепких молодых парней, а фронт выбрасывал назад раненых и покалеченных. Еще 7 августа в городе был создан губернский комитет помощи раненым, а 20 августа открылся  первый  лазарет. ( «Голос  Самары», 1915г., 15 января). Читаем дневники А.Г. Елшина: «Мы рвались на работу, считая, что физически не можем находиться вне этих событий, стоять за бортом жизни... Стали появляться госпитали, патронаты, стали собирать средства на питание больным солдатам, открывались продовольственные пункты на вокзалах для проходящих эшелонов. В Самаре быстро образовался Комитет союза городов и Губернский комитет земского собора. Потекли пожертвования. Уполномоченными областного союза городов были С.Е. Пермяков и П.Л. Кузьмин. Губернский земский комитет возглавили Н.А. Самойлов и Иньков». Настоящая трагедия была еще впереди.
 
                По   Сеньке   шапка

 Семьдесят   лет назад  большевики  переименовали Самару в Куйбышев. Что же связывает наш город с этим именем?  Сталин, отвечавший за работу большевистских кадров на местах, ни как не мог подобрать кандидатуру  для работы  в Самаре. Тогда говорили  -  Одесса-мама, Ростов-папа,  а Самара-дочка.   Наш город действительно имел славу  разгульного и хулиганского,  по улицам  бродили шайки горчишников, задиравших  прохожих  и устраивавших   массовые драки. Рядом в ресторанах гуляли богатые  купцы, в  модных салонах  проматывали состояния за карточным столом дворянские недоросли. И вот в такой  город  для коммунистической пропаганды был направлен  Валериан  Владимирович  Куйбышев. Его настоящая фамилия   - Иосиф  Адамчик.   Он во многом  соответствовал  самарским нравам – любил крепко выпить,  погулять с фривольными   женщинам,  пустить  пыль в глаза, промотав  казенные деньги в ресторане. Сталин особо ценил Волю за эти качества и прощал ему многое.  Он был, что называется свой парень в доску: трижды судим,  восемь раз арестован  за антиправительственную деятельность, отбывал ссылки в  Томской губернии, Нарыме, Туруханском крае. Самара  увидела его в марте 1916 года. Официально он устроился  сначала в пекарню  Неклютиной, а затем  на Трубочный завод  фрезеровщиком.
Однако  сластолюбие  довело его до греха. Он познакомился с красивой  самарчанкой и признался, что ведет двойную жизнь, более того, он ей рассказал о секретной деятельности РСДРП(б)  в городе и о  подпольной типографии. Девушка оказалась  тайным агентом охранки. Прошли массовые аресты,  которые  не затронули лишь самого Велериана.  Он быстро смекнул, чем это может грозить, и устроил драку  в пьяном виде с полицейским   на Хлебной площади. За бунтовщиком захлопнулись  двери самарских «Крестов»,  таким  образом,  честь  большевика была сохранена. Освободила его только февральская революция.  16 марта  1917 года Самара вновь увидела « птенца Керенского» бодрым  и свободным. 
После октябрьского  переворота,  когда он первым провозгласил советскую власть в цирке Олимп, именно В.В. Куйбышев ответственен за  создание искусственного  голода в Самарской губернии.  С 27 октября 1917 года он занимал должность председателя военно-революционного комитета. Об отношении к населению свидетельствует лишь один факт. Его заместитель   С. И. Дерябина считала, что надо сократить дневной паек по хлебным карточкам  ниже  ста граммов, а тех, кто будет возмущаться – расстреливать  по законам революционного времени, как саботажников  и контру. Особенно ярко  проявил себя Воля во время чехословацкого восстания в начале июня 1918 года. Он прихватил партийную кассу видимо на всякий случай и бежал на пароходе. У  Царева  кургана его остановил другой большевик  Масленников и кассу отобрал.  Сведения  о таком неблаговидном поступке дошли до Иосифа  Сталина, но он простил товарища за минутную слабость. Известна фраза  вождя,  мол Воля так пьет, что явно человек хороший, пусть пьет.
Куйбышева ждало Светлове будущее – награды и служебная лестница к самому Кремлю. Он вернулся  в Самару после смерти в виде чугунного исполина  на центральной площади. Да и сам город переименовали в его  честь, наряду с другими тридцатью девятью городами и населенными пунктами.
О том как происходило переименование мы читаем  в воспоминаниях Евдокии  Николаевны Ивойловой: « Мы жили  тогда на улице Красноармейской, дом 19.  Прямо из окон квартиры можно было видеть как оцепили собор, как подвозили на грузовиках взрывчатку.  Воскресенский  Храм не сдавался две недели. Глухие разрывы, пыль, а он все стоял. Потом я видела, как увозили камень, как использовали его под  фундамент «генеральского»  дома на улице Чапаевской , 180. Жители этого дома до сих пор ходят по освященным тесанным булыжникам.
Многие были возмущены вандализмом, но говорить об этом было уже не принято – ведь полным ходом шла «Ягодовщина». Все реже собирались со знакомыми пить чай. По Самаре поползли слухи, что скоро она будет переименована. Вот однажды  в нашу квартиру пришел лейтенант НКВД. Он был в форме, перепоясанной  кобурой.  «Хозяйка!-обратился он ко мне, - трудовое население города не хочет больше носить это грязное купеческое название. На предприятиях пишутся коллективные письма с просьбой назвать наш город в честь великого деятеля партии В.В. Куйбышева.» Он положил на стол лист бумаги, на котором был текст обращения трудящихся с подписями и адресами сознательных граждан. Увидев мою нерешительность, он весомо добавил: « Белогвардейские прихвостни, окопавшиеся в подполье, хотят сохранить старое название, хотят реставрации самодержавия. Вы меня понимаете?» Да, тогда  я уже понимала многое. Конечно, я подписала, а сама подумала: вот так же, наверное, и Фауст продавал свою душу черту. А что было делать? Выбора не было. «Просьбы» трудящихся собирал народный комиссариат внутренних дел.
Еще не началась эпидемия ночных арестов, еще по ночам не зажигался тревожный свет, и никто не бросал в темноту крик отчаяния, но на берегу  Волги уже собирались десятки безработных интеллигентов. Страна вступала в эпоху  полной и окончательной победы над  социализмом».