Певец великой любви. Тургенев

                К 185-летию со дня рождения И. С. Тургенева

        Что такое любовь – то настоящее, чистое и светлое чувство, которое внезапно, по неведомым и необъяснимым  причинам, ярко вспыхивает в человеке и всецело преображает его, чтобы отныне навсегда, не угасая, не ослабевая, сохраняться в нем на протяжении всей его жизни, вплоть до последнего часа, став смыслом и оправданием его бытия? Однозначного ответа на этот вопрос нет и не может быть. Вернее, ответов здесь столько же, сколько человеческих индивидуальностей, по-своему  воспринимающих великое и загадочное явление любви. Для кого-то это – нечто бесхитростное, обыденное, вполне случайное и достаточно легко заменимое другими увлечениями, привычно уступающее зову других соблазнов. Но есть и те, для кого любовь – уникальная тайна мира, сокровенная и навеки единая суть их бытия. Такая любовь способна вобрать в себя и внутренне пересоздать всё – и страсть, и нежность, и дружбу, и ревность, и самоотверженное служение любимому человеку, и состязание темпераментов, и взаимное родство душ, и соединение двух неповторимых личностей в священном таинстве появления на свет новых жизней – новых человеческих миров. Не потому ли определение любви всё время ускользает от четкого анализа, формулы, определения и может быть объяснено только как загадка – загадкой, таинственное – неведомым, одно великое – другим, еще высшим: любовь – это судьба. 
 
        Как средоточие и сердцевина жизни, любовь изначально была одной из главных тем в искусстве – пожалуй, центральной и главной темой во все века, у всех народов. Русская литература в этом отношении не представляет собой какого-то исключения, а напротив, сумела воплотить в живых художественных образах очень разные, совсем друг на друга не похожие грани и лики великой любовной стихии. К творчеству кого бы из русских классиков мы ни обратились, у каждого из них найдем их личное, своеобразное и особенное понимание и ощущение вечно манящей и волнующей сущности подлинной любви. Каждый любил по-своему – и каждый оставил нам свою правду о любви. Однако среди всех творцов русского слова выделяется своим резким, отличительным своеобразием жизненная история И. С. Тургенева – история, которая с полным правом может быть названа любовью-судьбой, любовью-преображением, глубочайшим воплощением действительно великой, бессмертной любви. В этом – самый верный ключ к пониманию его личности и творчества. Своей жизнью и своими произведениями Тургеневу суждено было непревзойденно запечатлеть магическое действие любовного чувства на человека и выразить такие истины о вечной загадке любви, которые по праву достойны быть не только частью его творческой биографии, но и стать важным достоянием духовного опыта всего человечества. Вспомним же сегодня о некоторых из этих непреходящих истин и почтим память двух людей, которым дано было испытать такую любовь.

        1 ноября 1843 года, ровно через три дня после его 25-летия, в жизни Тургенева произошло событие, которое стало поворотным в его судьбе – он был представлен молодой, 22-летней, но уже имевшей громкую европейскую славу певице Полине Виардо, гастролировавшей тогда в Петербурге. Испанка по национальности, отличавшаяся яркой южной красотой (все современники единодушно отмечали особую выразительность ее больших, черных глаз, во время пения воодушевлявшихся огнем сильной, горячей, всепокоряющей страсти), она была чрезвычайно щедро одарена природой – великолепная музыкантша, гениальная певица, обладавшая кроме того еще и талантом художницы, литературным дарованием и тонким эстетическим вкусом. Полина Виардо поразила воображение Тургенева, увидевшего и чутко угадавшего в ней не просто обаятельную и эффектную женщину, а действительно высшее существо, подлинный идеал духовной красоты и величия человеческой личности. Сердце Тургенева было сразу и навсегда покорено выдающейся женщиной, на всю жизнь приковано к ней, и это неразрывное духовное единение составило основу внутреннего мира русского писателя, ставшего истинным певцом великой любви, воплотившейся для него в гармоническом образе той, на взаимное счастье с которой он не мог рассчитывать – Полина была замужем. Господин Луи Виардо, двадцатью годами старше своей супруги, был тоже человеком незаурядным – авторитетным и известным в свое время искусствоведом, критиком, переводчиком, верным спутником жизни и помощником Полины, отцом четырех ее детей. Кстати, именно он познакомил Тургенева со своей женой – и два благородных человека нашли в себе достаточно такта и выдержки, чтобы всю жизнь сохранять друг к другу уважение, доверие и дружеское расположение, несмотря на то странное и необычное положение, которое Тургенев, на правах ближайшего друга семьи, постепенно занял в их доме. Более того, когда Тургенев достиг славы на родине как автор образцовой прозы, благожелательный Луи Виардо по мере сил способствовал появлению «Записок охотника» во французском переводе.

        Но в момент первого знакомства Тургенева и Полины никто, конечно, не мог и предположить, какое долгое – в течение сорока лет! – и какое духовно богатое продолжение будет иметь общение театрала-энтузиаста и блистательной оперной дивы. А общение это не было минутным увлечением приезжей знаменитостью или следствием первого порыва свежих сценических впечатлений. Тургенев, заворожено слушавший божественный, дышащий глубокой неподдельной страстью голос певицы, сумел почувствовать и понять главное – необоримую силу духовной красоты, поднимающей человека над миром, над пошлой суетой обыденной жизни и приобщающей его к сфере высших чувств, к той до предела насыщенной полноте бытия, которая способна принести душе высшее, бессмертное наслаждение, ибо такие чувства, такие переживания чудес искусства не могут уйти без следа – они останутся с человеком до конца, как лучшее и важнейшее в его жизни. По существу, Тургенев выразил главное назначение любви – защищать душу человека от осознания неотвратимой смерти, а одновременно запечатлел и присущее любви преображающее действие, благодаря которому любимый человек превращается для любящего в существо иного порядка – в то в высшее и совершеннейшее, что только есть на свете. Именно об этом писал Тургенев, уже на склоне лет, в знаменитом стихотворении в прозе «Стой!», воссоздающем образ Полины Виардо, какой он увидел ее в самый первый раз:

        «Стой! Какою я теперь тебя вижу – останься навсегда такою в моей памяти!

        С губ сорвался последний вдохновенный звук – глаза не блестят и не сверкают – они меркнут, отягощенные счастьем, блаженным сознанием той красоты, которую удалось тебе выразить, той красоты, во след которой ты словно простираешь твои торжествующие, твои изнеможенные руки!

        …Вот она – открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет – и не надо. В это мгновение ты бессмертна.

        Оно пройдет – и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя… Но что тебе за дело! В это мгновенье – ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твое мгновение не кончится никогда.

        Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!»

        В этом и заключается величайшая власть искусства – удерживать навеки мгновения преображающего человеческое бытие неземного счастья. К сожалению, в реальной жизни зачастую всё происходит совершенно иначе. Да и как бы мог Тургенев удержать в России иностранную артистку, чужую жену, самостоятельную и сильную личность? И ему просто не оставалось другого выхода, как последовать за четой Виардо во Францию, сопровождать Полину на гастролях, присутствовать на каждом ее концерте, восторженно, оглушительно аплодировать ей, вызывая в свой адрес насмешливые замечания публики, но не обращая на них никакого внимания. Так и начались те четыре десятилетия вынужденной кочевой жизни Тургенева, уведшей его за пределы России, на чужбину, где, однако, он обрел приют близ духовно родного ему сердца – в доме Полины Виардо, в сомнительной роли «русского поклонника». А тем временем, благодаря своему старательному литературному труду, он завоевывал всё большую славу, приближавшуюся к европейской славе самой Полины. Воистину, ему было ради кого стремиться к известности – всеобщее признание и успех, выпавший на долю романов, повестей и рассказов Тургенева, как бы сокращал расстояние между ним и любимой, придавал ему в глазах современников тот почетный отсвет, который хотя бы отчасти расцвечивал грустную тень ложного положения квартиранта в чужом семейном гнезде.

        Напряженный драматизм положения человека, не имеющего шансов на то, чтобы его искренняя и глубокая любовь когда-нибудь увенчалась взаимностью, явственно отразился на характере тургеневского творчества. Общим местом во всех учебниках по истории литературы стала фраза о том, что Тургеневу принадлежит приоритет создания общественного типа «лишнего человека» как символа невостребованности лучших представителей передовых сил России в печальную эпоху крепостнического безвременья. Это всё так, однако при этом почему-то упускают из виду первоначальный контекст, в котором появился у Тургенева такой литературный тип. Повесть «Дневник лишнего человека», от которой и пошел сам термин, это прежде всего повесть о неразделенной любви, о человеке, который роковым образом оказался в жизни третьим лишним, отвергнутым, неоцененным и забытым. Конечно, сам Тургенев неизмеримо выше своего героя, но ведь сама ситуация лишнего именно как третьего в любовном дуэте – это как раз его жизненная ситуация, ибо та нежная дружба, которая связывала его с Полиной Виардо, все-таки не могла заменить недостижимого для него избранничества.

        Наверное, главная характеристика Тургенева как человека та, что он был однолюбом – в том смысле, что настоящая любовь-самоотдача, любовь-самопожертвование, любовь на всю жизнь действительно бывает только одна, как и сама жизнь, и воплощена она всегда в одном-единственном, незаменимом и незабываемом человеке. Кажется, сама судьба словно бы нарочно задалась целью провести в жизни Тургенева суровый эксперимент – на что способна истинная любовь, какие испытания и преграды она сможет преодолеть, какие удары сумеет перенести? Бескорыстная любовь, ни на что не надеющаяся, желающая любимому человеку только счастья и добра, оказалась сильнее всех внешних обстоятельств. Был во взаимоотношениях Тургенева с Полиной период вынужденной семилетней разлуки, когда только письма связывали их, позволяя не прерываться диалогу двух людей, живших каждый своей собственной, напряженной и непростой жизнью. За это время и он, и она пережили многое, в том числе и достаточно серьезные влюбленности, но подлинная любовь все-таки, несмотря ни на что, выстояла и осталась жива. Более полутысячи писем отправил Тургенев на протяжении сорока лет Полине, и она неизменно отвечала на них, чаще всего совместно с Луи Виардо, ободряя своего верного испытанного друга, ласково делясь с ним сердечной добротой и душевным теплом. В письмах Тургенев нашла выражение очень важная истина: для любящего важнее не собственная участь, а благополучие и счастье любимой. Потому-то многие тургеневские письма завершаются почти магическими заклинаниями: «Будьте счастливы – вот моя постоянная молитва»,  «Да благословит вас Бог, вас, самое благородное, самое лучшее на свете существо».

        Настоящая любовь – это преодоление неизбежного эгоизма, редкая способность настроить свои мысли и чувства «на волну» любимого человека, раствориться в нем, посвятить всего себя, без остатка, той, в ком видишь средоточие всей своей жизни, центр своего мироздания. Всё это отчетливо и непреложно выражено в тургеневских письмах: «Все мои помыслы о вас и с вами», «Я весь вечер думал о вас. Но когда же я о вас не думаю?», «Однако я не переставал о вас думать и не проходит ночи, чтобы вы мне не приснились – вы или кто-нибудь из ваших, – поэтому пробуждение бывает для меня мучительным. Я как растение, которое поставили в темноту, – тянусь изо всех сил, чтобы дотянуться до света, но свет так далеко!» Однако собственными душевными муками можно пренебречь, лишь бы ничто не омрачало жизни той, в ком всё солнце мира для любящего: «Надеюсь, что вы чувствуете себя хорошо и иногда думаете о человеке, который любит вас от всей души. Ведь вы понимаете, кого я имею в виду, не правда ли?» И еще одна значительная истина любви, объясняющая возможность ей так длительно сохраняться, не тускнея и не выветриваясь с годами, – это признание всестороннего и глубокого влияния, оказываемого любимым человеком на того, кто любит. И не столь уж важно, что причина этого влияния кроется в добровольном стремлении самогО любящего поддерживать в себе это влияние, – главное, что только так происходит действительное духовное взаимообогащение, внутренний диалог, полное раскрытие одного человека другому, установление между ними сокровенного внутреннего родства.

        «Как счастлив я оттого, что могу связать всю мою жизнь с дорогим и милым воспоминанием о вас, с вашим влиянием. Целую ваши руки с нежностью и благодарностью. Да хранит вас небо!» – писал Тургенев Полине Виардо, не смиряясь с затянувшейся разлукой. А через семь лет после дня их знакомства, мысленно отмечая эту дату как самое счастливое событие в жизни, Тургенев воскрешает в памяти всё, что было связано с тем далеким днем – и словно вновь наяву ощущает потрясение и восторг, пережитые тогда: «Во всей моей жизни нет воспоминаний более дорогих, чем те, которые относятся к вам… Мне приятно ощущать в себе, после семи лет, всё то же глубокое, истинное, неизменное чувство, посвященное вам; сознание это действует на меня благодетельно и проникновенно, как яркий луч солнца; видно, мне суждено счастье, если я заслужил, чтобы отблеск вашей жизни смешивался с моей! Пока живу, буду стараться быть достойным такого счастья; я стал уважать себя с тех пор, как ношу в себе это сокровище». Готовность преобразиться во имя любимого человека, необходимость быть достойным великого дара такой любви – вот важнейший завет, оставленный Тургеневым всем, кому посчастливиться встретить в своей жизни подлинно духовную любовь.

        Он не смирялся с разлукой – и сумел превозмочь обстоятельства: после семилетнего перерыва они встретились вновь, и отныне путь Тургенева оказался окончательно связан с заграничным разъездами семейства Виардо. Но зато ему довелось сполна узнать другой, высший тип смирения – смирение с судьбой, осознанный отказ от надежд на личное счастье во имя нравственного долга перед той, кого любишь, во имя ее семейного благополучия и покоя. Очень красивый человек, богатый русский барин, европейски знаменитый писатель, Тургенев так и не создал собственной семьи, ибо не мог предать своей любви к боготворимой им Полине. Даже свою единственную дочь, прижитую (еще до знакомства с Полиной Виардо) вследствие страстного увлечения ранней молодости, он предпочел отдать на воспитание в семью Виардо, превратив ее из русской Пелагеи во француженку Полину и строго предписывая ей благоговейное и почтительное отношение к своей великой воспитательнице. Постепенно, с годами он выработал в себе горестное, но честное житейское правило, лаконично выраженное в одном из стихотворений в прозе:   
               
        «Хочешь быть спокойным? Знайся с людьми, но живи один, не предпринимай ничего и не жалей ни о чем.

        Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать».

        Любовь-страдание – оборотная сторона ее счастья, но тем она и выше, и ценнее, что достается на долю не каждому и не каждый оказывается в силах нести всю жизнь этот добровольный крест. Счастьем и страданием проверяется человек – и Тургенев с честью выдержал оба эти испытания.

        И умирать ему довелось на руках у Полины. Муки предсмертной болезни смягчались для него участием и заботой бесконечно любимого существа. Последними словами умирающего, собравшего остатки сил для этого возгласа, стало восторженное и благодарное, прощальное обращение к Полине Виардо – восславление ее перед всем миром: «Вот царица из цариц!» Уже посмертно увидела свет лирическая миниатюра, вошедшая во вторую часть стихотворений в прозе, – своего рода духовное завещание, адресованное той, кто была путеводной звездой всей его жизни и с кем он не мыслил расставания даже и в смерти, потому что истинная любовь – сильнее, чем смерть:

        «Когда меня не будет, когда всё, что было мною, рассыплется прахом – о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно, ты, которая наверно переживешь меня, – не ходи на мою могилу… Тебе там делать нечего.

        Не забывай меня… но и не вспоминай обо мне среди ежедневных забот, удовольствий и нужд… Я не хочу мешать твоей жизни, не хочу затруднять ее спокойное течение.

        Но в часы уединения, когда найдет на тебя та застенчивая и беспричинная грусть, столь знакомая добрым сердцам, возьми одну из наших любимых книг и отыщи в ней те страницы, те строки, те слова, от которых, бывало, – помнишь? – у нас обоих разом выступали сладкие и безмолвные слезы.

        Прочти, закрой глаза и протяни мне руку… Отсутствующему другу протяни руку твою.

        Я не буду в состоянии пожать ее моей рукой – она будет лежать неподвижно под землею… но мне теперь отрадно думать, что, быть может, ты на твоей руке почувствуешь легкое прикосновение.

        И образ мой предстанет тебе – и из-под закрытых век твоих глаз польются слезы, подобные тем слезам, которые мы, умиленные Красотою, проливали некогда с тобою вдвоем, о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно!»

        Ноябрь 2003