Он пришел. Глава 63. Кокон

17 мая 2017 года

Сан-Франциско, Калифорния, США

15:05

Внутри меня словно что-то щёлкнуло. Весь окружающий мир словно перестал существовать. Всё просто исчезло. Эмили, Ватикан. Шольц, Иные, все мои… партнерши. Точнее даже не исчезло, а оказалось за пределами прочного прозрачного кокона, который как по мановению «волшебной палочки» в мгновение ока накрыл нас с Лаурой, наглухо изолировав от этого грешного, падшего и грязного мира.

Я очень надеялся, что на этот раз навсегда. Ибо до смерти надоело всё это «энергетическое безумие», БДСМ, «виртуализация» баб и прочая ураганная хрень.

С Лаурой мне было необыкновенно тепло, легко, спокойно и хорошо. Как рядом с мамой в далёком детстве. Я чувствовал… да, наверное, практически то же самое, что чувствовал Шольц, когда впервые увидел вживую Лени Рифеншталь. Почему-то он рассказал мне эту историю, когда мы с ним общались в Ватикане где-то с месяц назад (во время моих очередных… приключений с Джоан). Предчувствовал? Предвидел? Или просто видел?

Шестнадцать лет. Шестнадцать лет назад я получил от Всевышнего ответ на вопрос, если у меня «вторая половинка», и если есть, то кто это. Шестнадцать лет потребовалось мне, чтобы дойти до неё, а ей до меня.

Тогда ей было двадцать два, но внутренне она была намного старше своего хронологического возраста, поэтому и получила эту роль (по сюжету ей было за тридцать). Сейчас ей было… скоро тридцать восемь. Десять лет разницы.

Не так уж и много. Моя бабушка по материнской линии была аж на тринадцать лет моложе моего дедушки. И прожила с ним пятьдесят два счастливых года, успев сыграть золотую свадьбу. Выйдя за меня замуж, Лаура неизбежно станет люденом, а Homo Ludens стареют медленно. Если вообще стареют. Так что…

Могли ли мы встретиться раньше? Душой и сердцем я очень хотел сказать «да», но бесстрастным умом, увы, вынужден был ответить на этот экзистенциальный вопрос отрицательно. Поэтому, что касается задержанной на полтора десятилетия встречи с моей «второй половинкой», у меня к Всевышнему и к Его «небесной канцелярии» претензий не было никаких.

Чтобы наша встреча имела продолжение, мне нужно было написать и издать книгу о Холокосте. Чтобы написать и издать эту книгу, мне нужно было пообщаться с Рейнгардом Гейдрихом, Мордехаем Штерном, кардиналом Эшем и, разумеется, с Генрихом Гиммлером. Чтобы я мог пообщаться с ними, на меня должно было свалиться «собачье дело». Чтобы оно на меня свалилось, мне нужно было, скажем так, сблизиться с Эмили.

Чтобы я мог сблизиться с Эмили, я должен был заработать кучу денег и переехать в Калифорнию. Чтобы заработать эти деньги и переехать в Калифорнию, мне нужно было разработать мои технологии и прототип программного продукта. Ну и, конечно, приобрести необходимый опыт написания публицистики и беллетристики (и на русском, и на английском). Так что всё было вполне разумно, поэтому жаловаться было не на что. Совсем.

Я поглотил рис с морепродуктами (ибо голодный Лев – несчастный Лев, даже со своей «второй половинкой»), оплатил счёт (Лаура не возражала) и мы покинули гостеприимный ресторан. Лаура отпустила охрану, и мы поехали (каждый на своей машине, как это принято в США) сначала ко мне в гостиницу (свой дом в Сан-Франциско я сдуру – точнее, под нажимом Эмили – сдал в долгосрочную аренду), потом – к ней домой.

Жила она хоть и в относительно небольшом доме, но зато в Presidio Heights – одном из пяти (третьем, если быть более точным) наиболее элитных районов города. У меня было ощущение, что я, наконец-то приехал к себе домой. Ибо, как ни странно, ни в своём доме в Сан-Франциско (в ещё более элитном Sea Cliff), ни в Сакраменто, ни в Малибу я не чувствовал себя дома. А у Лауры чувствовал.

Как ни странно, хотя, наверное, совсем не странно, мы с Лаурой не бросились немедленно друг другу в объятья. Наверное, потому, что мы никуда не торопились. Ибо мы друг друга нашли, тем самым уже сделав самый важный шаг в жизни. А впереди у нас была не только долгая и счастливая семейная жизнь в этом мире, но и не менее счастливая Вечность в мире ином.

Поэтому мы приступили не к поцелуям и ласкам (для этого у нас впереди была целая ночь), а к созданию максимально прочного и практичного фундамента нашей совместной жизни. Лаура выделила мне отдельный огромный шкаф, комнату под кабинет (хотя большую часть совместной работы мы решили проводить в её огромной студии на втором этаже) и провела для меня экскурсию по её владениям.

Особенно по кухне, честно предупредив, что кухарка из неё не ахти. Точнее, чуть менее, чем никакая. Поэтому готовить придётся мне. Хотя, конечно, можно было и кухарку нанять. Ну, или заказывать еду.

Впрочем, по словам Лауры, её уже четырнадцатилетняя дочка Paige, с которой мне еще предстояло познакомиться, на кухне чувствовала себя более чем уверенно. В смысле приготовления пищи, хотя и с поеданием у неё, судя по всему, тоже было всё в порядке. В ближайшие дни, правда, нам не удастся оценить её кулинарные таланты – младшая Палмер тактично умотала в гости к школьной подруге и её родителям.

Впрочем, кулинарные вопросы меня особо не волновали. Меня гораздо больше беспокоила идея мисс Палмер о совместном написании романа о Холокосте и Третьем рейхе. Проблема была не в контенте, которого у меня было хоть на двадцать романов (если не больше), а в статусе этого контента. Который по большей части проходил под грифом Code A – покруче самой высокой степени секретности в США. Впрочем, Шольц дал мне карт-бланш на информирование моей второй половинки, так что…

Немного поразмыслив, я отправился в свой новый кабинет, нашел сумку для ноутбука (она же деловой портфель), извлек из потайного отделения документ. Вернулся в гостиную, куда мы естественным образом переместились (уютную такую гостиную, надо отметить), протянул документ Лауре.

«Это ещё что такое?» - удивилась кинодива.

Я пожал плечами. «Обязательство о неразглашении. Если ты хочешь действительно написать супербестселлер и снять оскароносный фильм, тебе придётся это подписать»

Кинодива недовольно фыркнула, но обязательство подписала. Аккуратным, красивым, чисто женским почерком. Чего не сделаешь для попадания в New York Times Bestsellers… А уж для получения Оскара…

Вернула мне документ, затем нетерпеливо спросила:

«Ну хоть теперь ты можешь назвать имя своего источника? А то я от любопытства просто умираю…»

Я назвал. Отметив про себя, что это очень хорошо, что она находится в сидячем положении. А не стоячем.

«Генрих Гиммлер»

«Что????»

Я приземлился рядом с ней на диван и где-то за час или около того рассказал ей всё. Про Иных, Вестников Апокалипсиса и Тайную Инквизицию. Про меморандум Нойнера и големов. Про Татцельвурм, Шарлоттенбург, Ордруф и Эрфурт. Про Карла Шольца и Хорста Энке. И, конечно, про Генриха Гиммлера. Я умолчал только о Гейдрихе и Призраках. Ей и так было что переварить.

Лаура слушала меня широко раскрыв рот. Без иронии – именно так она меня и слушала. Потом долго молчала. Даже очень долго.

Потом медленно произнесла, почему-то по-русски:

«О-фи-геть…». И где она успела набраться современного уличного сленга?

«Нет, я, конечно, предполагала, что ты человек необычный… но чтобы настолько…»

«Это плохо?» - улыбнулся я.

«Да ты что?» - расхохоталась кинодива. «Это просто за-мур-ча-тель-но. С таким контентом можешь считать, что первое место в списке бестселлеров и куча Оскаров у нас в кармане»

Она вскочила, как ужаленная, и принялась возбужденно расхаживать по гостиной.

«Имей в виду» - честно предупредил её я. «тебе придется утвердить и книгу, и сценарий у главы Тайной Инквизиции…»

«Договоримся» - все столь же возбужденно фыркнула она. «Я теперь с кем угодно договорюсь. Кстати» - она вдруг остановилась как вкопанная – «позвони ему. Прямо сейчас. И спроси, когда он сможет с нами встретиться. Чем раньше мы утрясем все формальности, тем лучше…»

Я повиновался. Ибо спорить с голливудской фурией… нет уж. Проще подчиниться. Гораздо проще. И для здоровья намного полезней.

Шольц нисколько не удивился моему звонку.

«Согласен. Предлагаю встретиться на нейтральной территории в конце этой недели. Например, в Лондоне. Потом слетаете в Толедо. Я пришлю за вами Гольфстрим»

Я был двумя руками за нейтральную территорию. Ибо пересекаться с Джоан Лайтнинг в Риме не имел ни малейшего желания.

«Он согласен» - сообщил я своей «второй половинке»

«Шольц?»

«Ну да. В субботу или воскресенье он пришлёт за нами Гольфстрим 550»

«Мило…» - протянула она. «И во сколько нам это обойдётся?»

Всё-таки она была… ну, не меркантильна, конечно. Просто финансово осторожна.

«В ноль целых ноль десятых» - улыбнулся я. «Этого самолета официально не существует в природе. А карманы у Тайной Инквизиции… глубокие»

«Летучий Голландец?» - усмехнулась Лаура.

«Скорее римлянин. Но суть ты уловила правильно…»

С такой мотивацией и вдохновением нам ничего не оставалось, как приступить к работе над книгой немедленно. С небольшими перерывами (на еду, не на секс) мы работали до позднего вечера.

Причем основательно так продвинулись. Лаура была прекрасным командным игроком, к тому же уже имела опыт написания и публикации книги (разумеется, под псевдонимом) поэтому очень хорошо знала и понимала, что к чему и работала в высшей степени эффективно. Пришлось соответствовать. 

Закончив работу, мы как-то очень естественно обнялись. Долго целовались, хотя и не так уж чтоб прямо уж очень страстно – скорее просто нежно, ласково и любяще. Потом раздели друг друга догола (тело Лауры оказалось… эффектным – наверное, это самое лучшее определение) и отправились в её шикарную джакузи. «Отмокать» от трудов праведных.

Основательно отмокнув, мы переместились в душ. Где увлеченно купали друг друга. Заботливо высушив друг друга, отправились в постель. Где занимались любовью, наверное, как супруги, которые знают друг друга уже много лет. Без обжигающей страсти, но с нескрываемой любовью, нежностью и заботой.

Насытились мы довольно быстро - я с удовлетворением отметил, что секс в нашей жизни будет, конечно, играть, существенную роль, но всё-таки не настолько важную, как наше совместное творчество. Со-творчество. Ну, и, конечно, воспитание Paige. 

До появления которой в моей жизни во плоти и крови оставалось ровно девять часов и двадцать четыре минуты.