Время смыслов. Глава четвертая

1.Переходя от похвал к критике Сазерленд в лучших традициях независимой журналистики ставит вопрос ребром: "Британские государственные деятели неустанно хвастают "нашей индийской империей", и постоянно говорят об Индии, как "о наиболее ярком драгоценном камне в британской короне". Отдают ли они себе отчет в том, что то,чем они так гордятся это,по сути дела,рабская империя и что так называемый ярчайший драгоценный камень не отражает света политической свободы?

Быть может нет ничего более опасного,или столь же дурного по своим последствиям,как безответственная власть. Это то, чем распоряжается Великобритания по отношению к Индии, абсолютная власть,которую никто не может призвать к ответу.Я не думаю, что есть другая нация,которая способна вынести это испытание властью лучше чем Великобритания, но это испытание, которому лучше не подвергать ни правителей государств, ни частных лиц, слишком велики риски."(Sutherland 1908)

2. Здесь Сазерленд выделяет то, что Кейнс стыдливо отодвигает на задний план: за хреономикой (ВЕН)скрывается другая, еще более откровенная и жестокая форма идентичности, связанная с абсолютной властью, с инструментальным господством над частью мира, господством в котором люди отождествленные с миром,сами, как часть мира,превращаются в используемый, расходный ресурс наряду с ресурсами эксплуатируемой природы. Мы назовем эту форму идентичности архономикой (греческое  архе значит  власть), и в нашей схеме она отображается треугольником FDH.Распорядительная/диспозитивная (полувертикальная)линия FD соединяет субьекта власти F с миром D,из которого  эта власть извлекает ценности Н, над которыми она осуществляет полный инструментальный  контроль (инструментальная линия FН)и которые она  может потреблять или обменивать по своему желанию.

3. Именно архономику,как инструментальную и вместе с тем ничем не ограниченную власть имеет в виду Кейнс,когда в цитированном отрывке он упоминает про империализм и военные авантюры,которым,по его словам,суждено было в конечном счете сыграть роль змея в райском саду лондонского рантье.Для английской публики этой эпохи откровенное признание в ключевой роли ничем не ограниченной деспотической власти в политической структуре британской империи было равносильно отрицанию значения знаменитой английской свободы,результата многовековой борьбы с деспотической властью у себя дома.Тогдашняя английская публика такой свободой очень гордилась и прекрасно понимающий это Сезерленд умело использует это в своей критике колониального правления.

4.Архономика FHD вместе со смежной (разделяющей с ней центральную вертикальную инструментальную ось FH)хрематономикой CFH образует более широкую парадигму инструментальной властной и субьективной идентичности, которую мы назовем эгономикой. Именно эгономика CFD с характерным для нее сочетанием беспредельной корысти FH,карьеристского честолюбия CF и насильственного распоряжения FD миллионами человеческих жизней,как одного из природных ресурсов покоренной части мира,сыграла огромную роль в трагической истории массового обнищания индийского народа,сделавшего население особенно уязвимым в ситуации хронической засухи и чудовищных голодовок,проходивших на фоне рыночного изобилия и благоденствия тех,кто в той же самой местности,имел средства на то, чтобы купить еду. Эту гротескную ситуацию массовых смертей,в том числе детских смертей прямо рядом с продающими еду торговцами наглядно изобразил французский писатель Пьер Лоти,посетивший Индию во время голода 1900 г. Вот его рассказ об этом в письме,написанном в парижскую газету Фигаро.

В конце мая мы прибыли в розовый город Джайпур, после того как проехали через умирающую страну.Мы пересекли триста миль пыли и засухи.Прошли два сезона дождей без единого облака.На лугах ни следа травы,деревья без листьев….Улицы с мертвыми деревьями, ведущие к зубчатым стенам, арочные ворота загроможденные телегами, которые везут верблюды, мужчины в белых одеждах верхом на лошадях,женщины под длинными красными или желтыми покрывалами, иными словами вся жизнь и цвет лет благоденствия….Входишь через внешние ворота и город разворачивается перед тобой как зачарованная картина. Представьте себе совершенно розовый большой город с белыми цветами повсюду…Это нежно розовый цвет 18 столетия…Видишь улицы длиной в три четверти мили и вдвое шире наших бульваров с высокими дворцами. Их фасады бесконечно разнообразны и по восточному затейливо украшены…толпы, которые придают жизнь этим бело розовым улицам,представляют собой потрясающую массу цвета. Тысячи торговцев сидят на земле с их товарами,медью, серебром,оружием. Женщины,торгуясь расхаживают вокруг с закрываюшими лица покрывалами разных цветов…Но в этом радостном пейзаже замечаешь призраков,которые как будто вышли из могил…Удивляешься,как они дерзнули прийти и нарушить все это великолепие. Их не так уж и мало. Они шатаются и катятся по земле,они кидают вокруг измученные взгляды и лежат на проходах между торговцами.Они падают на роскошные кучи товаров…Эти умирающие люди крестьяне с равнины, среди которой стоит розово белый город…Их скот умер…Поля которые они засеяли выгорели…Они слышали,что в Джайпуре есть рисовые склады. Это правда. Все мешки, которые тянут эти верблюды, наполнены рисом и ячменем.Но его получат только бедные из самого города.Ну может быть несколько зерен перепадет этим крестьянам….Молодая женщина с ребенком на высохшей груди просит горсточку у занятого едой торговца. Он отказывает ей и она воет как волчица.Зерновые склады переполнены и мешки с рисом разгружают в проходах.Трое умирающих детей,покрытых черными мухами,должны освободить дорогу.Все их родственники умерли.Старший нежно поднимает младшего,чтобы убрать его с дороги.Он будит его от смертельного сна.Выражение упрека на лице ребенка…Но эти глаза скоро закроются навсегда. Сцены подобные этой можно встретить повсюду  в бело розовом городе,над которым собираются стервятники по мере притока голодающих.(Loti, 1900)

5.Перед нами раскрытая голодом структурная реальность эгономного рыночного общества, в котором люди оказываются параллельными,не связанными друг с другом  единицами, частное и общественное никак не опосредуются (ср неокантианское понимание параллельности природы и культуры), дискурсивные горизонтали полностью отсутствуют и заменяются командными вертикалями.Никакой взаимопомощи между "своими" G и "чужими" E (как в описанной выше сцене, где зерно существует только для "своих", а "чужие" обрекаются на смерть). Только обмен,если есть что менять, или смертельные схватки за исчезающие ресурсы,подобные страшным битвам, которые порой вели между собой голодающие индийские деревни. "Чужие" дети, умирающие прямо на мешках с зерном. Эгономное вертикальное государство может делать с этими людьми что хочет, оно может пересыпать их как песок, использовать их по своему усмотрению, не встречая серьезного сопротивления.

6. И так оно и было в данном случае. Колониальные власти были озабочены прежде всего сбором налогов с голодающих индийских крестьян: во многих случаях те, кто выжил должны были заплатить налоги за своих умерших от голода соседей. Если крестьянин не мог выплатить этот двойной налог, у него отбирали землю.

7. Каким же образом общество доходит до такого состояния? Каковы основные признаки эгономной политики? Мы обсудим эти вопросы в следующей главе.