Пояс царицы амазонок

                ВИКТОР ЮНАК
                Пояс царицы амазонок

                1.
Летнее солнце нещадно жгло степь. Ковыль, вытянувшийся почти на полметра, стоял со свернутыми вдоль стебля листьями, будто жалуясь на засуху, хотя ему было уже время вовсю цвести. Пестроцветная скатерть из степных диких цветов-самосевов как-то пожухла. Даже многочисленные суслики с мышками-полевками не рисковали до самых сумерек высовываться из своих глубоких норок. А уж лисы с зайцами и вовсе куда-то пропали. И только ужи с гадюками да ящерицы с тритонами чувствовали себя в этом пекле вполне сносно. В высоком лазурного цвета небе вот уже вторую неделю не было ни облачка.
Вот в таких условиях приходилось работать на Кубани членам археологической экспедиции Русского географического общества под руководством тридцатишестилетнего доктора географических наук Николая Павловича Арбузова. Раскопки велись рядом с одним из многочисленных курганов по одной версии – скифо-сарматских, по другой – месте захоронения амазонских цариц или жриц. Вот экспедиции Арбузова и предстояло это выяснить. Ясно было  лишь одно – культурный слой здесь насчитывал не менее двух с половиной тысяч лет. В раскопках участвовали студенты и аспиранты московского и краснодарского университетов, а также волонтеры-добровольцы из местных. Последних, впрочем, к раскопам подпускали весьма неохотно – из-за их неопытности можно было погубить древние артефакты.
Зазвонил телефон в кармане шорт у Арбузова. Он выпрямился, вытер ладони о штанины, выбрался на поверхность, достал трубку. Звонил вице-президент РГО Кубарев, который, собственно, и пробивал для Арбузова и экспедицию, и ее финансирование.
- Я Вас приветствую, Альсан Григорьевич.
- Как у вас там дела, Николай Павлович?
- Работаем! Пока, правда, все мелочи попадаются, но уже культурный слой достаточен для того, чтобы докопаться до артефактов.
- Вы уверены, что они будут?
- Ну, возможно, сенсации я вам пообещать не смогу, но ценные артефакты будут.
Кубарев некоторое время помолчал, затем, вздохнув, продолжил:
- У меня для вас не совсем приятные новости, Николай Павлович. Шеф не очень доволен вашей работой. У вас есть максимум три-четыре дня и сворачивайте экспедицию. Финансирование прекращено.
- Да как же так можно, Альсан Григорьевич! – запротестовал Арбузов, приближаясь по ходу к штабной палатке. Ему вслед смотрели четыре пары глаз его помощников. – Мы же только достигли культурного слоя… Да ведь здесь, к нашему счастью, даже черные копатели не поработали. Значит, есть шанс…
- Николай Павлович, я вам сказал, что велел передать вам шеф, – прервал Арбузова Кубарев. – Вы же знаете, я и так всегда был на вашей стороне. И это я выбил для вас еще три дня. Так что, извините…
Кубарев прервал связь, а Арбузов еще некоторое время пытался что-то ему доказывать, пока в ответ не услышал одни лишь гудки.
- Тьфу ты, черт!.. – сплюнул Арбузов, кладя свой мобильник на стол в штабной палатке.
Едва он раскрыл свой планшет, как поблизости знакомо заурчал мотор «пазика». Арбузов вышел из палатки наружу. На автобусе вернулись на базу его заместитель, доцент кубанского университета и руководитель местного отделения РГО Инал Адиев с водителем. Адиев, красивый мужчина сорока с небольшим лет, с аккуратно подстриженными усами и с наполовину, несмотря на возраст, посеребренной головой, едва ли не на ходу выпрыгнул из автобуса и улыбнулся идущему навстречу Арбузову.
- Все в порядке?
- В полнейшем, Николай. Вода, продукты, медикаменты, пластиковые мешочки, все по списку.
Они пожали друг другу руки.
- Отлично! – кивнул Арбузов.
В это время из хозяйственной палатки показалась Зарема, жена Адиева, сестра-хозяйка и медицинская сестра одновременно.
- Миша, возьми кого-нибудь из молодых, разгрузи продукты и медикаменты. Зарема скажет, куда, – попросил Адиев водителя.
- Не беспокойся, Инал. Что я, первый день, что ли?
Тем временем Арбузов с Адиевым уединились в штабной палатке. Адиев взял со стола открытую пластиковую бутылку с минеральной водой, наполнил наполовину пластиковый же стаканчик и начал пить. Пока он пил, Арбузов заговорил.
- Только что звонили из Москвы. Президент приказал через четыре дня сворачивать экспедицию.
- Недовольны результатами?
- Похоже на то!
- Так они же еще отчета не читали.
- Ну, кое-что я им уже отправил.
В этот момент из главного раскопа послышались крики.
- Николай Павлович! Идите сюда! – кричал его помощник, молодой кандидат наук Прохоренко.
- Коля! Мы, кажется, нашли! – а это уже его аспирантка Василиса.
Арбузов, а вслед за ним и Адиев тут же выскочили из палатки и помчались к раскопу.
Прохоренко аккуратно держал двумя слегка подрагивавшими от неожиданной удачи руками в резиновых перчатках какую-то кожаную вещь, похожую одновременно и на сумку и на пояс, украшенный мелким разноцветным бисером. Рядом стояла Василиса и аккуратно, почти не касаясь, смахивала кисточкой остатки грунта с артефакта. Их тут же окружили бросившие работу студенты и волонтеры, с интересом и горящими глазами рассматривавшие находку. Прохоренко бережно положил артефакт на деревянный поднос и, едва увидев рядом с собой Арбузова с Адиевым, улыбаясь, довольный собой, выпрямился.
- Кому повезло? – склоняясь над артефактом и ни на кого не глядя, спросил Арбузов.
- Мне! – еще шире улыбаясь, ответил Прохоренко.
- Поздравляю.
В этот момент Василиса почувствовала рвотные позывы. Икнув, не удержавшись, она, прикрыв ладонью рот, тут же быстро выбралась из раскопа и бегом отбежала подальше. Это не осталось без внимания Арбузова, он поднял голову, посмотрел ей вслед и спустя пару секунд снова склонился к находке. Адиев присел рядом. Они с Арбузовым переглянулись.
- Как думаешь, что это? – спросил Арбузов.
- Есть одно предположение, точнее, догадка. Но нужно проверить. Ты позволишь? – Адиев протянул руки к подносу.
- Конечно! Если ты думаешь точно так же, как и я, то можно сказать, что наша экспедиция была не напрасной тратой времени. И будет шанс добиться возобновления ее финансирования.
Адиев поднялся из раскопа, унося в руках драгоценную находку.
- Ну, судари и сударыни, полюбовались? А теперь продолжаем работу, – скомандовал Арбузов.
- А можно небольшой перекур, Николай Павлович? – попросил кто-то из ребят.
Арбузов слегка приподнял левую руку, посмотрев на часы, и лишь молча махнул рукой. Копатели поняли этот жест правильно и расслабились. Кто-то сразу побежал за водой, кто-то, поднявшись наверх, просто лег на землю, прикрыв глаза. Последний из волонтеров все же еще какое-то время продолжал свою работу, пока не наткнулся на что-то твердое. Тут же отложив в сторону саперную лопатку, он руками стал разгребать грунт. Заметив это, Арбузов подошел к нему.
- Нашел что-то?
- Ага! – он, наконец, освободил от грунта артефакт, очистил кисточкой и взял в руки. – Смотрите, Николай Павлович. Череп.
Арбузов, а вслед за ним Адиев снова спустились в раскоп. Арбузов взял в руки череп, повертел его и, покачав головой, ткнул пальцем в маленькую круглую дырочку в лобовой части.
- Глянь-ка, Инал. По всей видимости, пулевое отверстие.
- Похоже на то, – кивнул Адиев. – Но как этот череп мог оказаться в трехтысячелетнем культурном слое?
- Загадка еще та. Ты, вот что, Серый, отнеси череп к артефактам, пусть химики все-таки проверят его возраст.
Выбравшись из раскопа, Арбузов повертел головой в поисках Василисы, но, так и не найдя ее, направился к своей палатке. Там снял пропотевшую майку, надел чистую белую футболку, стал что-то искать в своем рюкзаке. В этот момент в палатку вошла Василиса – невысокая, ладно скроенная, с ровными округлыми плечами и рыжеватыми волосами чуть выше плеч девушка лет двадцати пяти. Она была в коротких, бежевого цвета шортах, обнажавших ее ровные длинные ноги, и в синем бюстгалтере от купального костюма, прикрывавшем лишь незначительную часть забронзовевшего от паляшего солнца тела. Остановилась на самом пороге и виновато улыбнулась. Арбузов посмотрел на нее снизу вверх.
- Что случилось? Тебя что, стошнило?
- Ну да! Слегка.
- Это с какого перепуга? – Арбузов поднялся
- Это… Это не с перепуга, – замялась она. – Это… мне кажется, токсикоз начался… ранний.
- Что начался? – дуги густых бровей Арбузова синхронно поднялись вверх. – Ты что… беременна?
- Ну да! – снова виновато улыбнулась она. – На третьем месяце.
- Почему? – Арбузов едва не крикнул, но тут же спохватился и понизил голос. – Почему ты мне об этом не сказала в Москве?
- Потому что тогда ты бы не взял меня с собой в экспедицию.
- Конечно, не взял бы.
- Вот потому и не сказала, – уже не виновато, а просто улыбнулась она, показав Арбузову два ряда ровных белых зубов. – Да не волнуйся, Коля. Всего два месяца, ничего страшного. Просто я не ожидала, что токсикоз так рано начнется. Видимо, жара и небольшое переутомление сказались.
Она обняла его за плечи, прижалась к нему и поцеловала в губы.
- Жара! С завтрашнего дня перейдешь на работу поварихой…
- Ну уж нет, дорогой! С какого это перепуга, говоря твоим языком? Это чтобы сразу все всё поняли?
- Ладно, – кивнул Арбузов. – Все равно Кубарев дал нам только четыре дня.
- Ну, уж четыре дня я потерплю.
Конечно же, вся экспедиция догадывалась о взаимоотношениях профессора с аспиранткой. Да они, впрочем, не особо эти отношения и скрывали, живя в одной палатке. Все знали, что с личной жизнью у Арбузова не сложилось, и он находился с женой на грани развода. Василиса же и вовсе никогда не была замужем. Так что Арбузов чаще жил на квартире у любовницы, нежели с женой. И только пятилетняя дочь еще как-то удерживала этот брак. И именно этим обстоятельством Арбузов оправдывался перед Василисой своим нежеланием разрывать с женой. Однако теперь, когда он узнал, что Василиса беременна, вероятно, от развода не отвертеться.
 К вечеру, как и обычно, вся экспедиция, включая волонтеров, собралась в столовой – длинный и широкий из струганных досок стол и такие же длинные скамьи с обеих сторон, накрытые сверху парусиновым тентом. По случаю обнаружения ценного артефакта Арбузов даже слегка подстриг бороду, что он делал в весьма исключительных случаях. Да и вообще, бороду он отпускал только во время археологических экспедиций, дабы не тратить драгоценное время еще и на такие пустяки, как бритье. Несмотря на то, что все были довольно голодны (усталость и жара только усиливали аппетит), все с нетерпением ждали главного героя. А вот, наконец, и он! Сияющие Арбузов с Адиевым вышли из штабной палатки, бережно неся драгоценную находку. Увидев их, археологи дружно загудели, постукивая по столу кто кулаком, кто кружкой, а кто и просто топая ногами.
- Николай Павлович, не томите! Подтвердите или опровергните, – не выдержал Прохоренко.
Арбузов глянул на своего помощника и губы его еще больше разошлись в улыбке.
- Мы с Иналом Сергеевичем долго советовались, сверялись с нашими записями, созванивались с университетом, и пришли к выводу, что данный предмет, – Арбузов торжествующе поднял обе руки вверх, – является не чем иным, как поясом царицы амазонок Ипполиты.
Археологи снова загудели, зааплодировали, затем повскакали с мест – каждый хотел подойти поближе и рассмотреть артефакт. Дав насладиться находкой, Арбузов бережно положил ее в пластиковый контейнер.
- А теперь, с вашего позволения, я отнесу пояс в укрытие. А вы приступайте к ужину.
Когда Арбузов ушел, слово взял Инал Адиев. Я думаю, Николай Павлович не станет возражать против того, чтобы мы отметили такую находку соответствующим образом.
Инал повернул голову в сторону стоявшей у хозяйственной палатки Заремы и кивнул жене. Та тут же скрылась в палатке, а затем появилась с двухлитровой пластиковой бутылкой в руке. Улыбаясь, она подошла и передала ее мужу. Инал быстро отвернул пробку и, пройдясь вокруг стола налил каждому в кружку или пластиковый стакан изумрудного цвета жидкость.
- Друзья, это домашнее вино с моего виноградника. Сами приготовили. Попробуйте и оцените. Пока он разливал, подошел и Арбузов. 
- А нашему дорогому руководителю позвольте налить в самую любимую на Кавказе посудину…
- Рог! – закричали одновременно несколько волонтеров.
- Совершенно верно! – улыбнулся Адиев, наливая вино в поднесенный Заремой рог и передавая его Арбузову.
- То самое, домашнее? – уточнил тот.
- То самое, – кивнул Адиев и поставил на землю опустевшую бутыль.
- Ну что, дамы и господа! – поднял руку с рогом вверх Арбузов. – Долго говорить не буду. Выпьем за находку и за то, чтобы она у нас не оказалась последней.
- Пьем до дна! – заключил Адиев.
- Предупреждаю сразу, в голову не ударит, но обратите внимание на ноги, – улыбнулась Зарема.
- Ничего страшного! Ноги им сегодня больше не понадобятся. Кто не доберется до палатки, может спать прямо здесь, на столе или на лавке, – под общий хохот заключил Адиев.
С вина переключились на еду. Затем одна из девушек-студенток поинтересовалась.
- Значит, амазонки и в самом деле существовали? А я думала, это всё мифы.
- Тебе, Портнова, думать вредно, – выдал один из ее соседей. – От этого у тебя на лбу шишки появляются.
- Как у Будды! – выкрикнул кто-то с другого конца стола.
- Дураки! – обиделась девушка.
- Конечно, существовали. Причем, не далее, как у нас на Кубани. Это уже неоспоримый факт, – сказал Арбузов. – И сегодня мы все с вами в этом лично убедились.
- А у них и правда одной груди не было? – спросила другая студентка.
- Сложно сказать, – вздохнул Арбузов. – Ни на одном изображении, коих с того времени дошло до нас немало, не видно, чтобы женщины-амазонки были лишены самой прелестной части своего тела, да и в описаниях ничего об этом не сказано. Хотя само слово «а-мазос» в переводе с греческого означает без груди.
- Николай Павлович, – произнес Прохоренко, – а я читал, что бытует еще и другая версия. Иранское, точнее, персидское слово «ха-мазан» означает «воин».
- Ну что же, эта версия тоже имеет право на существование.
- А вообще у греков есть несколько мифов, связанных с амазонками. Например, вот такая, о девятом подвиге Геракла. За далеким Эвксинским Понтом (как вы понимаете, речь идет о Черном море) лежит таинственная страна амазонок. В этой стране нет мужчин; там живут одни только женщины. С колыбели они учатся воевать. Их игрушки — острые мечи и луки со звонкими стрелами. Совсем еще маленькими девочками они уже садятся в седла и скачут по горам и долам своей страны, как самые смелые всадники. Не было доныне ни одного полководца, который сумел бы — хитростью или силой — победить смелую конницу амазонок. В столице этого государства, в городе Фемискира, жила царица амазонок, прекрасная Ипполита. Она владела волшебным поясом, приносившим удачу и силу в бою. Этот пояс подарил Ипполите бог войны Арес. Узнав о существовании такого чудо-пояса, дочь трусливого царя Эврисфея Адмета захотела примерить его. Чтобы удовлетворить каприз дочери, Эврисфей снарядил Геракла в долгую дорогу, за Эвксинский Понт. По прибытии Геракл поведал царице Ипполите обо всех своих предыдущих подвигах. Она настолько прониклась этим рассказом, что решила отдать ему свою самую дорогую вещь без боя. Но, тем не менее, кровь все-таки пролилась. Коварная повелительница непогоды Гера обернулась амазонкой и стала убеждать воительниц, что Геракл хочет похитить Ипполиту. Амазонки схватились за оружие и вскочили на коней, которые доставили их к лагерю Геракла. Началось побоище. Много женщин пало от руки Геракла, и двух из них — Меланиппу и Антиопу он взял в плен. Меланиппу Геракл обменял на пояс, который затем привез в Грецию и вручил царю Эврисфею.
- Николай Павлович, ты мне позволишь? – когда Арбузов закончил свой рассказ, взял слово Инал Адиев. – У нас, карачаевцев, есть своя версия, касающаяся амазонок. Даже, более того,  один наш ученый выдвинул теорию и о внешнем виде этих женщин, и о том, с грудью они были или без. Но, самое главное, этот ученый выводит амазонок в качестве прародительниц наших, карачаевских, женщин. И я склонен этому человеку верить, это очень серьезный ученый из Карачаевска.
Зарема с удивлением посмотрела на мужа, а Арбузов даже не стал скрывать свое любопытство.
- Это очень интересно, Инал Сергеевич. Я с интересом и сам послушаю.
- Так вот, на наш взгляд, амазонки не отрезали груди, как это рассказывают легенды. Они просто нашли способ завуалировать ее так, что складывалось ощущение, что они безгрудые. До относительно недавних времен в карачаевском народе  существовал обычай надевать на грудь девочки 10 – 12 лет кожаную утяжку, которая по-карачаевски звучит «чубур». Она останавливала развитие молочных желёз. Такое  обстоятельство открывало перед девушками максимальные возможности владения боевыми искусствами и беспрепятственного использования различных типов  оружия. Полагаю, что именно этот способ использовали амазонки для вуаляции  груди. Чужие народы, не знакомые с этим обычаем, были уверены, что они были безгрудыми. Согласно карачаевским обычаям право снять чубур – предоставлялось только жениху в брачную ночь. В те времена снятие чубура символизировало отход девушки от боевых дел и начало ее семейной жизни, где освобожденная грудь вскоре приобретала обычную женскую форму. Однако это  не освобождало их от участия в защите своей Родины в случае необходимости. Но, так как женская грудь, принявшая свою обычную форму,  препятствовала свободному обращению с оружием, карачаевцами был придуман так называемый «кюбетюб», компенсирующий этот нюанс у женщины воительницы. Кюбетюб – сложное слово, состоящее из двух частей – кюбе, означающее панцирь, латы, и тюб – то, что носят под. Таким образом,  кюбетюб – это подлатник или подпанцирник, то есть то, что носят под панцирем/латами. А это, в свою очередь, говорит о том, что карачаевские женщины в древности носили латы, которые, надо полагать, одевали не на свадьбу, а на войну. И это дает нам основание заявлять, что именно карачаевские женщины и были амазонками. Кстати, именно карачаевский кюбетюб и является прародителем современных лифчиков и бюстгальтеров. Что же касается коротких мечей,  которыми амазонки добивали своих врагов, то они на карачаевском языке называются «къама», кама – кинжал.  Они на сегодняшний день составляют неотъемлемую часть украшений в ансамбле карачаевского костюма. Далее. Не знаю, известно ли вам, что, кара-чаевские женщины надевали платок только после замужества. Но это же и один из элементов традиций амазонок, у которых платок на голове означал отход от ратных дел и переход к семейной жизни. Сегодняшние обычаи, когда женщина бросает платок на землю  это «угроза потомков амазонки», что она  вступит в бой. Вчерашний страх перед боем амазонки, преобразовался в сегодняшнее уважение к ее платку. У карачаевцев существует поговорка: «Къатын  урушха  къан дауланмайды», что в переводе означает: за сражение женщины не мстят (не объявляют мести). Это так же указывает на то, что карачаевские женщины владели оружием и при надобности вели смертельную битву. И никто за это не таил кровной мести. Именно поэтому мужчина, спрятавшийся за спиной женщины, спасал свою жизнь, потому, что никто не сумел пробраться к мужчине под защитой женщины. Поэтому и родилась у нас еще одна поговорка: «Къатын  артына букъма» – не прячься за женской спиной. Сегодня это расценивается, как уважение к слабому полу. Но карачаевские женщины (потомки амазонок)  завоевали это уважение.
После того, как Инал замолчал, еще несколько минут вокруг царило молчание, которое прервала Василиса, зааплодировав профессору. За ней захлопали и все остальные, а Арбузов, покачав головой, произнес:
- Весьма интересная версия. Она в печатном виде существует?
- Конечно! Это целая монография. Вернемся в Краснодар, я тебе ее подарю, Николай.
- Буду весьма признателен. Ну, а теперь, дамы и господа, пора на покой. Завтра снова рано вставать.
Арбузов немного задержался, о чем-то разговаривая с Иналом. Василиса, зайдя в свою палатку, хотела было сразу растянуться на своем матрасе, но тут взгляд ее упал на большой кейс, в котором Арбузов прятал пояс. Не справившись с искушением, Василиса, открыла кейс, осторожно вынула его и разложила на своем матрасе, нежно поглаживая ладонями кожу, позолоту, драгоценные камни, бронзовую застежку-фибулу. В этот момент в палатку вошел Арбузов, почувствовав его спиной, Василиса даже вздрогнула, повернула к нему голову и виновато улыбнулась.
- Не удержалась я, Коля, прости.
- Главное, аккуратно. Нужно будет провести химический анализ, чтобы определить возраст этой штуковины. Впрочем, и так понятно, что не меньше двух тысяч лет. Но как сохранилась такая красота.
Арбузов сам присел рядом с Василисой и внимательно стал рассматривать пояс, включив фонарик.
- Коля, а можно еще один грех я совершу?
- Это какой же? – продолжая светить фонариком, свободной рукой он взял лежавшую на маленьком разборном столике лупу, и склонился совсем низко.
- Можно, я его на себя примерю?
- Ты с ума сошла! Нет!
Арбузов выключил фонарик, положил обратно лупу и довольно сердито взглянул на подругу.
- Я очень осторожно и очень аккуратно,  – Василиса обняла Арбузова за шею и поцеловала в губы. – Ужасно хочется проверить, какого размера талия была у этой амазонской царицы. 
Арбузов смягчился.
- Ну ладно! Только умоляю – сверхосторожно.
- Что я дурочка, что ли?
Василиса бережно взяла артефакт в руки, сначала просто приложила его к своему телу, затем аккуратно обвила им талию. Арбузов все это время неотрывно следил не столько за руками девушки, сколько за поясом.
 Но едва бронзовая фибула-застежка защелкнулась, и пояс Ипполиты оказался на талии Василисы, сверкая голубыми, рубиновыми, зелеными искрами, неожиданно посреди ночного неба сверкнула молния, дважды громыхнул гром, словно залп десятка орудий. Василиса вздрогнула, а Арбузов даже вскочил на ноги.
- Неужели долгожданный дождь? – улыбнулась девушка.
- Как бы наши артефакты, в таком случае, не смыло, – Арбузов вышел наружу. – Эта сушь расслабила ребят, а зной высушил мозги. Все ли находки спрятали под замок?
Василиса осторожно сняла пояс, положила его обратно в кейс, защелкнула замки, вышла вслед за Арбузовым и прижалась к нему, негромко произнеся.
- Не волнуйся, Коля. Я думаю, Инал за всем следит.
- Надеюсь, – кивнул Арбузов, всматриваясь в ночное беззвездное небо.
А тут и Инал Адиев подоспел.
- Что это было? – глянул на него Арбузов.
- Не понимаю, – пожал тот плечами. – На небе ни облачка, свежестью не пахнет, как обычно перед грозой. А тут вспышка, гром – и все.
Они еще некоторое время стояли втроем, задрав головы. Но больше ни грохот, ни сверкание молнии не повторились.
- Если бы нас здесь не стояло трое, я бы подумал, что у меня галлюцинации на почве засухи начались, – уже спокойно произнес Арбузов.
- Зато теперь мы можем сказать, что у всех троих одновременно появились глюки, – засмеялся Адиев.
- Ну, раз всем нам это показалось, пойдемте спать, – предложила Василиса. – Завтра опять лучше пораньше встать.
- Да, да, ты права, – кивнул Арбузов. – Артефакты в укрытии, Инал?
- Обижаешь, начальник, – с характерным кавказским акцентом произнес Адиев.
Арбузов улыбнулся, хлопнул того по плечу и, пожелав спокойной ночи, вслед за Василисой укрылся в палатке.
Василиса всегда засыпала довольно быстро, а Арбузов вертелся с боку на бок, стараясь при этом не задевать Василису, дабы не разбудить ее. Но едва он стал забываться, как в небе снова сверкнула молния и громыхнул гром. Арбузов открыл глаза, проснулась и Василиса. И вдруг они оба явственно почувствовали, что в их палатке находится кто-то посторонний. Василиса даже вся сжалась, прижавшись к Арбузову. В этот момент и в самом деле зашевелилась тень, и Арбузов почувствовал, как в его грудь уперся кончик чего-то острого и металлического. Его лоб мгновенно покрылся испариной, он хотел закричать, но комок подступил к горлу. Зато вскрикнула Василиса.
- Кто здесь?
- Мы пришли забрать у вас то, что вам не принадлежит, – произнесла неизвестная женщина.
- Кто вы? – наконец опомнился Арбузов.
А Василиса в это время схватила со столика кейс с поясом царицы и стала его прятать под матрас.
- Не важно! Вы похитили нашу святыню, и мы вынуждены пленить вас. Вставайте и идите за мной, острие копья сильнее вонзилось в его грудь, на которой тут же выступило пятнышко крови.
Озадаченный Арбузов поднялся и, сглатывая набивавшуюся во рту слюну, дрожащими руками натягивал шорты.
- Мне кажется, они пришли за поясом Ипполиты, – зашептала Василиса.
Арбузов пожал плечами и покорно вышел из палатки. Его тут же окружили еще две женщины.
- И ты тоже! – теперь уже острие копья прикоснулось к животу Василисы.
- Да, да! Сейчас!
Василиса поднялась, а сама в это время, правой рукой придерживая кейс, большим пальцем левой руки судорожно набивала эсэмэску. Но незнакомка, услышав незнакомые звуки, устремила взор на руки Василисы. Она не поняла, что это, но, предположив, что это некое незнакомое им оружие, тут же кончиком копья ловко выбила мобильник из руки девушки. Василиса, правда, в последний миг успела нажать нужную кнопку. Снаружи их ждали еще две незнакомки, одна из которых, по сигналу старшей, вырвала из рук Василисы кейс.
Незнакомки вывели пару за территорию лагеря и, оказавшись у одинокого посреди всей округи дуба, все остановились. Главная из похитительниц отдала копье одной из помощниц и воздела руки вверх, прикрыв глаза и забормотав только одной ей известное заклинание, завершив его словами:
- О, великая Псахия, мы нашли его! Помоги нам вернуться!
Лишь только она замолчала, снова сверкнула молния, и Арбузову показалось, что разверзлись небеса. Через мгновение все пятеро исчезли. 

2.
В ту эпоху в греческих Микенах правил жалкий и трусливый царь Эврисфей. Поговаривали, что он слыл трусом и слабаком, всю жизнь прятавшимся за чьи-нибудь спины (без разницы, мужские или женские), оттого, что родился недоношенным. Так ли это, сейчас сложно проверить. Зато исторически достоверно, что ему несказанно повезло, когда разгневанный Амфитрион отправил к нему на услужение и искупление вины Алкида, своего сына от Алкмены, дочери микенского царя Электриона. Уйдя из семьи, Алкид принял новое имя – Геракл. Алкмена не могла родить семь дней и ночей. А, наконец, разродившись, отнесла младенца Алкида в Гераклово поле. Отсюда и его новое имя. Таким образом, Геракл приходился Эврисфею двоюродным братом. Он должен был совершить десять подвигов и только тогда он получит прощение и освободится от назойливой опеки Эврисфея. Не веря своему счастью, Эврисфей всячески унижал и оскорблял славного героя и так вошел в роль его повелителя, что даже рискнул не засчитать двух подвигов Геракла только потому, что тот при этом использовал помощников.
Итак, царь Микен зачислил в послужной список Геракла уже восемь подвигов. Оставалось еще два. Но чем еще озадачить отважного и непобедимого смертного? Тут ему в очередной раз пришла на помощь супруга Антимаха, ненавидевшая Геракла как раз потому, что не он достался ей в мужья, а этот убогий Эврисфей. Царь Микен стоял на мраморных ступенях между красными мраморными же колонами своего дворца и с грустью смотрел в сад, где тихо шелестели вечно зеленой чешуевидной листвой вздернутые к небу кипарисы и разлапистые ветви пальм прятали свои созревшие плоды-финики. Великолепный царский дворец украшали красные критские колонны и карнизы, инкрустированные разноцветным финикийским стеклом. Пол дворца был вымощен отшлифованными плитами, привезенными с Крита, и разноцветной мозаикой. Стены и потолки были расписаны необыкновенно яркими фресками. Антимаха, в небесно-голубой полупрозрачной тунике такого же цвета сандалиях и с маленькой диадемой, ловко держащейся посреди пышной черной шевелюры, подошла сзади и нежно обняла супруга за плечи.
- Дорогой, наша дочь Адмета прослышала о том, что где-то на Востоке, за Понтом Эвксинским близ Керавнийских гор живут безгрудые женщины, а правит ими некая царица Ипполита, которой подарил пояс сам Арес. Оттого, говорят, никто и не может победить этих амазонок. Услышав эту историю, Адмета мечтает заполучить этот пояс. Он поможет нашей дочери, коль уж боги не дали нам сына, стать такой же непобедимой, как царица Ипполита.
Арес почитался эллинами за жестокого бога войны и смертоносного оружия, в отличие от Афины Паллады,  богини честной и справедливой войны. Потому и пояс Ареса весьма почитался у любителей кровопролития. 
- Но Понт Эвксинский слишком далеко отсюда, – возразил супруге, продолжая стоять все в той же позе, Эврисфей. – И потом, амазонки и в самом деле весьма жестоки и коварны. Наши воины не согласятся воевать с ними. Да и как я могу оставить без войска Микены. Тут же Спарта и Афины поторопятся захватить нас.
Антимаха недовольно поморщилась и слегка пристукнула кулачком супруга по спине.
- А ты отправь за поясом Геракла.
Улыбка пробежала по лицу Эврисфея. Ай да Антимаха! Ей бы править Микенами!.. Впрочем, она и так это делает. Правда, прикрываясь именем Эврисфея. Царь повернулся лицом к Антимахе и, обняв ее, приложился губами к высокому челу супруги.
- Эй, кто там! – крикнул Эврисфей прятавшимся за колоннами портика слугам. – Призовите ко мне Геракла.
Геракл появился в огромных размеров тронной зале с толстыми беломраморными колоннами и лепниной на потолке. Эврисфей уже сидел на большом, сделанном из морёного бука, обшитом алым бархатом и позолоченном троне. Геракл, широкоплечий, высокого роста с густой кудрявой шевелюрой черных волос и с округлой, аккуратно подстриженной бородой, в меховой набедренной повязке  с перекинутой через правое плечо шкурой убитого им немейского льва, предстал перед царем нельзя сказать, что безо всякого благоговения, но с легкой, едва уловимой усмешкой на устах. Он ждал, какое очередное задание даст ему микенский царь. Ему и самому хотелось поскорее совершить два оставшихся подвига, чтобы навсегда избавиться от этого труса. Геракла уже давно звал к себе в Афины его друг Тесей.
- Слыхал ли ты что-либо, брат мой Геракл, о племени амазонок, живущих на восточном побережье Понта Эвксинского?
- Как не слыхать! Слава об этих воительницах достигла даже до стен златообильных Микен.
- А слыхал ли ты что-либо о поясе бога Ареса, подаренном им царице амазонок?
- И о том слышал.
- Принеси мне пояс царицы амазонок Ипполиты! – повелел царь. – И без него не возвращайся!
- Но я не воюю с женщинами. Даже с безгрудыми.
- Но я так повелеваю. К тому же, не поверю, что ты, Геракл, испугался женщин. И, так уж и быть, засчитаю это тебе за девятый подвиг.
Слова Эврисфея задели Геракла. Он ничего не ответил, лишь слегка склонил голову и покинул тронный зал.
Делать нечего. Гераклу пришлось собираться в дальний путь. И  напрасно друзья уговаривали героя не рисковать жизнью, уверяя, что безопаснее войти в клетку с голодными тиграми, чем встретиться с амазонками. Но рассказы бывалых людей никогда не пугали Геракла. Кроме того, зная, что будет иметь дело с женщинами, он не верил, что они могут быть такими же свирепыми, как Немейский лев или Лернейская гидра.
Наконец весь его немногочисленный отряд был готов к отплытию. Проводить Геракла пришли царь Эврисфей с супругой и дочерью Адметой. Геракл прошел через ворота, увенчанные фигурами каменных львов, вышел за окружавшие город мощные стены, сложенные из многотонных каменных глыб, спустился с высокого обрывистого холма и подошел к покачивавшейся на легких волнах галере. Прежде, чем подняться на борт, Геракл повернулся назад, окинув взглядом крепостные стены, увидел в воротах все царское семейство, мельком взглянул на бородатое округлое лицо царя и миловидное, девичье лицо Адметы, и на несколько секунд остановил свой взгляд на Антимахе. Он понимал, что, скорее всего, с ее подачи, а не по желанию Адметы, Эврисфей отправлял его на Восток. Но лицо Антимахи в данный момент не выражало ничего, кроме ненависти к нему, Гераклу, который через мгновение уже оказался на борту и лишь махнул друзьям, остававшимся на берегу и у крепостных стен.
Геракл не мог не зайти в Афины, где его уже ждал, оповещенный заранее Тесей, одиннадцатый царь Афин. Тот также пытался отговорить друга от опасного путешествия, но Геракл лишь отрицательно покачал головой.
- Тогда я поплыву с тобой, – решительно заявил Тесей. – В твоей пентеконторе найдется место для меня и моих воинов?
- Буду только рад такому спутнику. А места хватит всем, – улыбнулся Геракл и крепко обнял друга.
Отряд путешественников увеличился до пяти десятков человек. Гребцы тридцатиметрового беспалубного судна по команде дружно взялись за весла и вскоре Афины остались далеко позади, а впереди лишь синее море и многочисленные острова и островки. Путь их лежал к далекому морю, которое греки назвали Понт Эвксинский, а наши современники – Черным морем. А там загадочная река Фермодонт, несущая свои воды в Меотийское озеро, ныне называемое Азовским морем, и не менее загадочный город Фемискира – столица царства амазонок.
Далекий путь предстоял героям. По пути Геракл пристал со своими спутниками к острову Паросу, где правили сыновья Миноса, которые ни с того, ни с сего убили двух спутников  Геракла. А тот, рассерженный этим, тотчас же начал войну с сыновьями Миноса. Многих жителей Пароса он перебил, других же, загнав в город, держал в осаде до тех пор, пока не послали осажденные послов к Гераклу и не стали просить его, чтобы он взял двоих из них вместо убитых спутников. Тогда снял осаду Геракл и вместо убитых взял внуков Миноса, Алкея и Сфенела.
С Пароса Геракл прибыл в Мизию к царю Лику, который принял его с великим гостеприимством. Но неожиданно напал на Лика царь бебриков. Геракл со своим отрядом победил царя бебриков и разрушил его столицу, а всю землю бебриков отдал Лику, который в благодарность назвал эту страну в честь Геракла Гераклеей. После этого подвига отправился Геракл дальше, и, наконец, корабль его оказался в водах Понта Эвксинского. Труден и долог был путь через Понт Эвксинский – ужасные бури преследовали корабли, но герои в полном составе добрались до Фемискиры.
Геракл был вполне готов к тому, чтобы  не увидеть в амазонском царстве ни одного мужчины, но такое количество воинственных женщин в кожаных шлемах, с луками за плечами и мечами, вставленными в кожаные ножны, притороченными к кожаным же поясам, он не ожидал. У одной из женщин, помимо лука за плечами, в руках был обоюдоострый топорик-лабрис, отдаленно напоминавший бабочку с распущенными крыльями. Воины были напряжены, готовые к агрессии в любую минуту. Впрочем, несмотря на свое грозное вооружение, женщины пока не проявляли никакой агрессии и довольно миролюбиво и не без любопытства разглядывали, а иные даже ощупывали мускулистые бронзовые тела пришельцев.
- Смотрите! Смотрите! Под кожей у него медь! – выкрикнула одна из амазонок.
- Да, он не похож на изнеженного мужчину, – добавила другая.
В окружении амазонок Геракл удалился от берега за изгиб мыса. Но вскоре послышался конский топот, и перед толпой предстала полуобнаженная наездница с золотой тиарой на голове с распущенными огненно-рыжими волосами, и поясом, покрытым золотыми пластинами и змеившимся вокруг талии. Это была сама царица Ипполита. Она весьма уверенно держалась в седле и конь во всем слушался свою хозяйку. Оставаясь в седле, она спросила.
- Кто ты чужеземец? И с какими помыслами пришел на нашу землю?
- Меня зовут Геракл из Микен. Слышала о таком?
Ипполита быстро спрыгнула на землю и приблизилась на несколько шагов к Гераклу. Она была в короткой, выделанной из кожи оленя юбке, через правое плечо у нее был перекинут кусок красной материи, обнажая упругую левую грудь. Одна из амазонок тут же взяла под уздцы коня своей царицы и отвела его в сторону. К Ипполите подошла та самая воительница, у которой в руках был лабрис. Одета она была практически так же, как и царица, разве что на талии у нее не было пояса власти, а на голове золотой тиары. Ее взгляд устремился на того, кто стоял по правую руку Геракла на шаг позади него. Это был Тесей. Он мгновенно перехватил взгляд и оценивающе всмотрелся в амазонку. Волосы у нее были немного темнее, чем у царицы, фигура чуть более женственна, но не настолько, чтобы быть похожим на мужчину, но держалась она не менее уверенно, чем сама Ипполита.
- Молва о твоих деяниях, Геракл, бежит впереди тебя, — произнесла царица. — Куда же ты держишь путь теперь? Кого еще не покорил?  Что привело тебя в наш город? Мир несешь ты нам или войну?
– Мне стыдно смотреть тебе в глаза, – ответил Геракл, опуская взгляд. – Мне было бы легче вступить в схватку с кем угодно, чем рассказывать, что заставило меня посетить твою страну.
Ипполита молча ждала, когда Геракл продолжит свою речь, и тот снова заговорил, бросив свой взгляд на сверкающий на солнце позолотой пояс царицы.
- Не покорять я приехал к вам, а просить то, чем ты обладаешь.
Ипполита бросила на Геракла удивленный взгляд.
- Я обладаю многим...
- Царица, не по своей воле пришел я сюда с войском, совершив далекий путь по бурному морю, – перебил ее Геракл. – Меня прислал властитель Микен Эврисфей. Дочь его Адмета хочет иметь твой пояс, подарок бога Ареса. Эврисфей поручил мне добыть твой пояс и запретил без него появляться в Микенах. А я должен выполнить его волю, дабы искупить вину перед богами.
Ипполита отступила на шаг назад, повернула голову в сторону где стояла ее младшая сестра Антиопа, та самая амазонка с топориком. Заподозрив неладное, из толпы амазонок выдвинулась вперед высокая, сухая старуха в кожаной юбке, доходящей почти до колен, а старческую грудь ее прикрывало густое ожерелье из волчьих и кабаньих клыков. Это была верховная жрица Псахия. Когда отряды воительниц уходили в дальний поход, именно жрица Псахия оставалась на хозяйстве и распоряжалась в городе до возвращения царицы.
Ипполита оказалась в некотором замешательстве. Она слышала о необыкновенной силе и ловкости Геракла, знала о совершенных им подвигах, но ее покорили и его правдивые слова о цели визита. И если только дело в ее поясе... Наконец, она решилась.
- Что ж, у нас в обычае дарить гостю все, что ему по душе! Можешь считать этот пояс своим.
Ипполита уже начала расстегивать пояс, а Геракл протянул за ним руку, как вдруг подала голос та самая жрица Псахия:
- Не верь ему, Ипполита! Он хочет захватить вместе с поясом и тебя, увезти на чужбину и сделать рабыней.
Ипполита вздрогнула, посмотрев в глаза Гераклу. А в это время амазонки мгновенно вытащили луки и стрелы. Тут же ринулась на пришельцев быстрая, как ветер, Аэлла. Две ее стрелы, выпущенные на ходу поразили двух воинов. Но пущенные в Геракла стрелы и дротики, застряв в львиной шкуре, наброшенной на его могучее тело, не причинили ему никакого вреда. В то же время сам Геракл вынул из-за пояса свою палицу и одним ударом свалил набросившуюся на него Аэллу, а другим замахнулся на Ипполиту. Царица, хоть и была ловка, но стояла слишком близко к Гераклу и не только не успела схватиться за свой меч, но и Антиопа не успела прикрыть ее. От взмаха геракловой палицы она сама оказалась на земле. Пробивалась к Гераклу могучая Протоя, желая выручить свою царицу. Семерых воинов уложила она своим мечом, но и сама упала, сраженная  стрелой, выпущенной из лука Тесеем. Тогда амазонки, стали в круг, прикрывшись щитами в виде полумесяца, и выпустили в Геракла свои острые дротики, но все они, как заговоренные, пролетели мимо и не попали в цель.
Тогда напали на Геракла сразу семь амазонок, равных которым в искусстве владения копьем не было. Прикрывшись щитами, они пустили свои копья в Геракла, но копья и в этот раз пролетели мимо цели. Всех их сразил герой своей палицей; одна за другой рухнули они на землю, сверкая своим вооружением.
В это время Антиопа поднялась на ноги и снова призвала воительниц к нападению. Но Геракла уже было не остановить. Увидев, что много его спутников погибло, он пришел в ярость и начал вертеть своей палицей направо и налево, убивая наповал наседавших на него амазонок. Наконец, и Тесей добрался до Антиопы и схватил ее за волосы.
- Пощади! – прохрипела со своего взгорка старая жрица. – Мы признаем твою победу, ты сильнее.
Амазонки остановились, воткнули острия копий в землю и бросили к ногам Геракла свои мечи. Тесей, приставив к горлу Антиопы кончик своего меча и, обхватив ее сзади свободной рукой, повел сестру царицы к берегу. На всякий случай, натянув тетиву на своих луках, воины Геракла и Тесея направили их в сторону присмиревших амазонок. Геракл в это время подошел к лежавшей на земле, истекавшей кровью Ипполите и склонился над ней. Он протянул руку к ее поясу, но тут она открыла глаза.
- Возьми то, за чем ты пришел, только прошу тебя, отпусти Антиопу, – превозмогая боль, произнесла она. – Негоже племени оставаться без царицы.
Она позволила Гераклу снять с себя пояс, а тот в следующий миг оглянулся на Тесея.
- Прошу тебя, друг, отпусти Антиопу.
- Я все равно приду за тобой, – ослабляя хватку и опуская меч, зашептал ей в самое ухо афинский царь.
И ему показалось, что она одними лишь губами ответила:
- Я буду ждать тебя. 
Держа в руках пояс царицы Ипполиты, Геракл осматривал поле боя и недовольно покачивал головой: в этом коротком бою погибло всего семь амазонок, зато его спутников полегло едва ли не вдвое больше.
-  Будь ты проклят, Эврисфей! – прошептал герой. – Ты заставил меня сражаться с женщинами!
В следующий миг Геракл повернулся и быстрым шагом направился к берегу Фермодонта, где ждал его корабль с остатками войска. Он хотел быстрее вернуться в Микены и вручить этот обагренный кровью царицы Ипполиты пояс Эврисфею.

3.
Александр Григорьевич Кубарев вышел из ванной комнаты в своем легком шелковом халате, подарке узбекских друзей, в бодром расположении духа. Прохладный душ в такую жару и в самом деле приносит облегчение. Зашел на кухню, налил воды в чайник со свистком, поставил его на плиту. Пока вода в чайнике кипятилась, Кубарев, по привычке, взял свой мобильный телефон и стал просматривать пришедшие за ночь эсэмэски и эмэмэски. По большей части там была полная ерунда, которую Кубарев, не задумываясь, сразу удалял. Но вот он наткнулся на странное, незаконченное сообщение: «Нас похи…». Эсэмэска пришла с телефона Арбузова.
- Что за фигня, – встряхнул головой Кубарев.
Всмотрелся в сообщение еще раз.
- Они что там, охренели совсем от этой жары?
Тут же перезвонил по этому номеру, но абонент просто не отвечал. В этот момент засвистел чайник, выпуская из своей металлической груди горячую струю пара. Кубарев даже вздрогнул от неожиданности.
- Ч-черт побери! – он подошел к плите и выключил газ.
Затем нашел в записной книжке телефон Прохоренко и позвонил ему.
- Константин? Приветствую! Это Кубарев. Что у вас там за херня происходит? Я получил ночью от Арбузова смс: «Нас похи…». Сейчас ему звоню, никто не отвечает.
- Да, Александр Григорьевич, у нас тут ЧП, – наконец-то смог вставить и свои слова Прохоренко. – Ночью исчезли  Николай Павлович и Василиса Иванова.
- Как исчезли? Что значит, исчезли?
- Мы даже не знаем, как. Утром встали, их нет, подошли к палатке – она пуста. Инал Сергеевич, ну, Адиев, организовал поисковые группы из наших и волонтеров – все безрезультатно…
- Погоди, Прохоренко, не торохти. То есть, ты хочешь сказать, что вечером Арбузов был, а утром – исчез?
- Именно так. Причем, исчез вместе с Ивановой.
- Ты на что там намекаешь?
- Я не намекаю, Александр Григорьевич, я просто констатирую факт.
- В милици… тьфу ты, в полицию обращались?
- Да, Инал Сергеевич сообщил в ближайшее отделение полиции.
Кубарев озадаченно сидел, почесывая затылок. Такое хорошее было у него настроение, и так его обгадили… Он встал, подошел к приоткрытому окну, выглянул на улицу. Машины, люди, велосипедисты, хозяйки, прогуливающие собак, дворники-таджики – все ездили, бегали, ходили, суетились. А он, как дурак, стоит у окна и смотрит на всё это сверху вниз, и не знает, что ему теперь делать.
- Алло, алло! – кричал и дул в трубку Прохоренко.
- Да хватит дуть мне прямо в ухо, – раздраженно бросил Кубарев. – Дай подумать человеку.
Он вздохнул и тут же продолжил.
- Ты вот что, Константин, вы там не расслабляйтесь. Из лагеря пока никуда, ни ногой. Хрен его знает, что там у вас творится. Пусть Инал занимается розыском, а ты следи за дисциплиной. Понял меня, Прохоренко?
- Так точно, понял, Александр Григорьевич.
- Вот так! А я сейчас свяжусь с шефом. Решим, что делать дальше. И будь на связи.
Кубарев отключил телефон, положил его на стол и, отчаянно чертыхаясь, стал лупить кулаком по стенке. Почувствовав, что отбил руку, немного успокоился, погладил правую руку левой. Подошел к плите. Надо выпить кофейку, немного прийти в себя и звонить Ломидзе. Тронув кончиками пальцев чайник, убедился, что тот еще не остыл, он достал из настенного шкафчика электрокофемолку, засыпал в него зерна арабики, включил тумблер. Приготовление кофе его всегда немного успокаивало. В такие минуты он даже все свои мысли отключал. Иначе просто кофе либо подгорит, либо недозаварится. Уже был такой опыт. Сделав себе несколько бутербродов с ветчиной и сыром, он спокойно, не обжигаясь и вдыхая носом великолепный аромат свежезаваренного кофе, при этом не испорченного сахаром, маленькими глотками опорожнил чашку. И, наконец, почувствовал себя вполне пригодным для работы. Взял телефон и перешел из кухни в гостиную, сел на диван, набрал номер президента РГО.
- Михаил Вахтангович? Приветствую! Не заняты?
- А, доброе утро, Саня. Я тебя слушаю.
- Не хотел бы вас огорчать, но утро-то нынче выдалось совсем недобрым.
Даже на расстоянии Кубарев почувствовал, как Ломидзе напрягся.
- Что у тебя стряслось?
- Ночью мне пришла эсэмэска от Арбузова о том, что его похитили…
- Чего?! – вскричал Ломидзе. – Он там не сбрендил в своей степи?
- Боюсь, что нет, Михаил Вахтангович. Ребята организовали поиск, но все безрезультатно. Причем, исчез не только Арбузов, но и его аспирантка Иванова. Инал Адиев уже сообщил в полицию… Что делать-то будем, шеф?
Ломидзе покашлял, прикрыв рукой трубку, посопел немного, наконец произнес:
- Бери ноги в руки и срочно ко мне. Вместе думать будем.
Вместе так вместе, вздохнул Кубарев и начал одеваться.
Выслушав Кубарева, Ломидзе сделал несколько важных звонков, в том числе и в Краснодар, и посмотрел в упор на своего зама.
- Такие вот дела, Саня. У тебя есть полчаса, чтобы собраться, мчись в аэропорт, билет на ближайший рейс возьмешь по правительственной брони, ты слышал, я договорился, – Кубарев согласно кивнул. – Пока ты будешь лететь, я на Кубани поставлю всех на уши.
Делать нечего! Впрочем, Кубарев и без Ломидзе понимал, что ему следует лично отправляться на поиски пропавшего руководителя экспедиции. 
В аэропорту, прямо у трапа самолета стояло несколько АУДИ и БМВ представительского класса, а кроме того, полицейское «вольво». Разумеется, все с синими мигалками на крыше. Кубарев понял, что это по его душу. Ломидзе предупредил, что его должен встречать чуть ли не вице-губернатор края, а кто там будет еще, решат местные. Поэтому, сойдя на землю, Кубарев уверенно направился к первому из автомобилей. Его тут же заметили, и навстречу направился высокий, поджарый мужчина в белом костюме, несмотря на жару, и с легкой проседью на крупной голове. За ним потянулись еще двое представительных мужчин среднего возраста.
- Александр Григорьевич?
- Он самый, – кивнул Кубарев.
- Здравствуйте! – поджарый протянул для приветствия свою большую ладонь. – Я – помощник вице-губернатора Еськова Сергей Афанасьевич Белко. К сожалению, сам Иван Иванович не смог вас встретить. Губернатор созвал срочное совещание.
- Я понимаю, ничего страшного.
 Белко оглянулся на стоявшего рядом плотного полулысого мужчину, одетого в белую рубашку с короткими рукавами и без галстука.
- Вот, познакомьтесь! Заместитель начальника краевого УВД, полковник Шустов, – представил Белко спутника. – Он вас и будет сопровождать до самого места и будет руководить операцией по поиску руководителя экспедиции.
- Очень приятно! – Кубарев обменялся с полковником рукопожатием.
- Да еще и не один, – улыбнулся Шустов. – МЧС подключили, – кивнул он на третьего подошедшего.
- Майор внутренней службы Шевченко, – отрекомендовался тот.
- Вы, вероятно, Александр Григорьевич, хотите немного отдохнуть, перекусить? – поинтересовался Белко.
В этот момент у Белко зазвонил мобильник, он отошел чуть в сторону и нажал на кнопку связи.
- Какой там отдохнуть, – махнул рукой Кубарев. – А по поводу перекусить, пожалуй, не отказался бы. Когда еще до места доберемся. Далеко, кстати, туда ехать?
- Триста двадцать километров, – сказал Шустов. – Но мы-то с вами с ветерком поедем. Так что, часа через три там будем. Да вы не волнуйтесь, Александр Григорьевич. Я там все местное ОВД уже раком поставил. Так что, ищут.
- Короче, товарищи, – Белко взглянул на часы. – Занимайтесь нашим гостем, а меня вице-губернатор вызывает. Вот, возьмите, Александр Григорьевич, мою визитку, здесь мой мобильный телефон. На всякий случай. Если вот они, чего-то не то делать будут, сразу звоните, – улыбнулся Белко и погрозил пальцем сразу обоим – полицейскому и эмчеэснику.
- Обижаешь, начальник, – хмыкнул в ответ Шустов.
Белко через минуту уже сидел в своем БМВ и водитель тут же развернулся  и уехал.
- Ну что же, Александр Григорьевич, пойдем в vip-зал перекусим, и в дорогу.
- Я согласен.
На место прибыли, как и обещал полковник, через три часа. А там уже вовсю кипела работа. Отряд спасателей совместно с волонтерами прочесывали все окрестности, балки и многочисленные озерца и ручейки. Степь, конечно, не лес и тем более не тайга. Здесь видно и слышно далеко. Озерца неглубокие, даже без водолазного снаряжения видно, что никто не утонул.
К вышедшему из милицейской машины полковнику Шустову подбежал капитан Огнев, возглавляющий оперативную группу.
-Товарищ полковник… – начал было докладывать тот, но полковник его перебил.
- Нашли что-нибудь?
- Только мобильник, я выяснил, принадлежащий Арбузову. Сам аппарат разбит, но симка рабочая. По ней все и выяснили.
- С него ушла эсэмэска в Москву о похищении?
- Так точно, товарищ полковник.
- Больше ничего?
- Даже следов никаких, – тяжело вздохнул капитан.
- Свидетелей опросили?
- Какие свидетели, товарищ полковник! Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Были люди и исчезли…
В это время Кубарев беседовал с Адиевым и Прохоренко. Оба археолога явно были растеряны из-за случившегося, и стояли, понурив головы.
- Как это могло случиться? – допытывался Кубарев.
- Понятия не имею! – пожал плечами Адиев. – Вечером все вместе посидели, отметили находку, затем пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по палаткам.
- Утром встали, – взял слово Прохоренко, – и я удивился. Обычно Николай Павлович встает раньше всех. А тут уже началось хождение и всеобщее пробуждение, а его все нет. Мы с Иналом Сергеевичем подошли к его палатке, позвали – молчок. Ну, я и заглянул, а палатка пустая.
- Правда, есть один нюанс, – снова заговорил Адиев, и в этот момент к ним подошли полковник с капитаном. – Сзади палатка чем-то разрезана.
Шустов глянул на капитана и тот подтверждающе кивнул.
- Действительно, разрезана чем-то очень острым. Но никаких следов ни крови, ни борьбы в палатке не обнаружено. Вот, товарищи подтвердят, – кивнул капитан на Адиева.
- Все так же, как было и при Николае. Кроме одного – пропал кейс с самым ценным артефактом – поясом царицы амазонок.
- И все же я хочу заглянуть в палатку, – Шустов направился к стоявшей несколько в стороне от остальных, рядом с высоким кустом брезентовой палатке, капитан последовал за ним. – У тебя фонарик есть?
- А как же! – кивнул Огнев.
Тут у Шевченко зазвонил мобильник.
- Слушаю тебя!.. Это точно? Хорошо, возвращайтесь.
Поймав на себе взгляд Адиева, эмчеэсовец виновато улыбнулся и развел руки в сто-рону.
- Ничего!
В этот момент внимание всех привлек треск мотора вдалеке. Все взоры устремились на пыльную проселочную дорогу. Через минуту показался, объятый пыльным облаком мотоциклист, и вскоре уже мотоцикл с коляской остановился метрах в тридцати от лагеря. Спрыгнув на землю и сняв шлем, подхватив коричневый кожаный, видавший виды портфель, к толпе бегом, точнее вприпрыжку, приближался невысокий, щуплый, с маленькой бородкой и усами мужчина неопределенного возраста – ему можно было дать и тридцать и сорок пять. Лицо его было покрыто дорожной пылью, прилипшей к потному телу за время пути. Вышедший из палатки капитан недовольно покачал головой.
- Это кто? – спросил у него Шустов.
- Да здешняя знаменитость, исследователь аномалий.
- Почему не оцепили местность? – недовольно произнес полковник. – Не хватало здесь еще шарлатанов.
Капитан пошел навстречу мотоциклисту.
- Тебе чего здесь надо, Рябчий?
- А, Иван Васильевич, и вы здесь? Вы знаете, все наши приборы в лаборатории за-шкалили. Всё указывает на то, что в этом месте ночью открылся временной портал.
- Какой портал, что ты ерунду несешь?
- Что за чушь? – хмыкнул Шустов.
- Это не чушь, товарищ…
Рябчий замялся, не зная, кто стоит перед ним.
- Это полковник Шустов, замначальника ГУВД края, – подсказал капитан.
- Товарищ полковник, поверьте мне. Я занимаюсь изучением аномальных явлений в нашем регионе уже больше десяти лет. И такого сильного излучения за все эти годы ни разу не было…
Рябчий открыл портфель вынул оттуда небольшой продолговатый приборчик, по-хожий на дозиметр и стал крутиться с ним в разные стороны, пока не остановился на одном месте.
- Вот! Вот! – закричал он, тыча пальцем в прибор. – Зашкалил! Смотрите! Вот в этом месте и открылся временной портал… Да он даже еще не закрыт. Это же сенсация, господа-товарищи!
Полицейские со спасателями и археологами переглянулись, будто бы решая каждый для себя, на какой стадии шизофрении находится этот человек.
Первыми к нему подошли Кубарев с капитаном. Они хотели лично убедиться в том, что прибор, который держал в руке этот странный тип, действительно, зашкалил. Но Рябчий медленно двинулся в ту сторону, куда указывала стрелка прибора.
- Это же временной портал! Это же природная машина времени! Чтобы его открыть, нужно обладать не только магическими способностями, но и невероятной силой мозга.
И вдруг произошло неожиданное. Едва Кубарев с Огневым приблизились к Рябчему, в ясном небе сверкнула молния и раздался раскат грома.
- Вот! Точь-в-точь, как вчера вечером, – голос Адиева даже слегка задрожал. – Вчера так же было. Небо ясное: и вдруг вспышка, а затем гром, потом еще один.
Шустов удивленно посмотрел на него.
- А не может ли быть это как-то связано…
Но он не успел договорить, его заглушил одновременный истерический крик нескольких студенток и Прохоренко.
- Смотрите! Они исчезли!
Все глянули в ту сторону, куда указывала рука Прохоренко и где только что были Рябчий с Кубаревым и капитаном… Но там уже никого не было.
Лицо и лоб Шустова покрылись испариной. Он полез в карман брюк за носовым платком и, вытираясь, прохрипел:
- Вот и не верь после этого во всякую чертовщину…
Инал Адиев так и застыл с открытым ртом, глаза его округлились, а на голове прибавилось седины.

4.
Тесей был сыном Эфры и афинского царя Эгея, потомка основателя Афин Кекропа. Родился Тесей в Трезене, откуда была родом его мать Эфра, что на северо-восточном побережье Арголиды. Там же он провел свои детские и юношеские годы. Перед возвращением в Афины, куда его призывали обязанности монарха, Эгей оставил своему новорожденному сыну только меч и сандалии. Эти предметы, по которым он рассчитывал опознать сына, когда тот явится к нему в Афины, Эгей положил под огромный камень. В шестнадцать лет Тесей, выросший в прекрасного, отважного и могучего юношу, превосходившего своих сверстников по всем статьям, без труда отвалил тяжелый камень и отправился к своему отцу. По морю до Афин можно было доплыть на корабле за день, но Тесей выбрал более длительный и опасный путь по суше. Ему хотелось повидать белый свет и по возможности совершить какой-нибудь подвиг, чтобы, так сказать, прийти не с пустыми руками в Афины, где со временем он должен был стать царем.
Придя в Афины, Тесей направился прямо в царский дворец. Престарелый Эгей не узнал сына, зато его узнала волшебница Медея, которая втерлась в доверие царю, пообещав вернуть ему молодость, если он женится на ней. Медея сразу сообразила, что приход Тесея угрожает ее планам, и уговорила Эгея отравить пришельца. Однако на пиру Эгей случайно обратил внимание на меч Тесея, потом взглянул на его сандалии – и поспешил опрокинуть чашу с отравленным вином. Обняв Тесея, он представил его народу как своего преемника, а Медею изгнал.
Много разных подвигов совершил Тесей, ничуть не отставая в этом от своего друга Геракла. Большинство из них стали мифами, некоторые подтверждены историками: убил огромного быка Минотавра и, воспользовавшись клубком, подаренном ему дочерью царя Мидоса Ариадной, успешно выбрался из лабиринта, в котором этот самый Минотавр проживал; разобрался (его же способом) с коротышкой Прокрустом, укладывавшем всех своих пленников в свое короткое (прокрустово) ложе; с другой стороны, расправился теперь уже с великаном  Перифетом, имевшим жестокую привычку убивать путников железной дубиной. Тесей отучил его от этой привычки очень эффективным способом.  Повстречался в судьбе Тесея и еще один огромный бык, убивавший в Аттике людей и уничтожавший урожай на полях. Быка этого доставил в Грецию с Крита Геракл, выполняя очередной приказ Эврисфея, совершив свой седьмой подвиг. Эврисфей хотел было оставить быка себе, но испугался его свирепости и выпустил на волю – к ужасу всей Греции. Тесей нашел быка на поле под Марафоном и убил его…
Став царем Афин, Тесей правил мудро и справедливо, но ему не давала покоя жажда новых подвигов, и он не упускал ни одной возможности отличиться. Сначала он поучаствовал в походе аргонавтов за «золотым руном», а затем отправился вместе с Гераклом в загадочную страну амазонок.
Вернувшись после этого в Афины, он  никак не мог успокоиться. Крепко засел в мозгу у Тесея лик красавицы Антиопы, а сердце, при воспоминании о ней, всегда начинало биться учащенней. И это при этом, что еще его отец Эгей обещал царю Питфею, что Тесей женится на его дочери Федре, вместе с которой тот рос, и которую полюбил. Но не  выдержал Тесей и пары месяцев после возвращения из страны амазонок. Снова стал собираться в поход на восточное побережье Понта Эвксинского. Но корабль его отличался от того, на котором плавал в страну амазонок Тесей вместе с Гераклом. У того не было подпалубных трюмов. Но царь афинский имел возможность усовершенствовать свою  пентеконтору, дабы не изнывать вместе с гребцами под палящим южным солнцем.
А вот и уже знакомые места. Вот и большая равнина, на которой располагалась столица Царства амазонок – Фемискира. Равнина в ту эпоху, с одной стороны, омывалась морем, плескавшемся приблизительно в километре от города, с другой стороны, упиралась в подошву горной цепи, богатой лесом и пересекаемой реками, истоки которых там и находились. Река Фермодонт, наполняясь водами всех этих речушек, протекает через всю эту равнину. В силу такого увлажнения, почвы здесь весьма благодатные, засух никогда не бывает, коровам и особенно лошадям – приволье необыкновенное. Местность дает множество дикорастущих плодов: виноград, груши, яблоки, орехи, а в окрестных лесах полно дичи. Не об этих ли местах говорилось в Библии, как о рае?
 И снова, как и в первый раз, эллинов встречали воинственные женщины в кожаных шлемах, с луками за плечами и с мечами, угрожающе висевшими на поясах. Женщины помнили, чем закончился прошлый визит эллинов и в этот раз были гораздо осторожнее и менее дружелюбнее. Впрочем, тогда им нужен был пояс их царицы, но что привело их сюда теперь?
Антиопа, после смерти старшей сестры, принявшая на себя главенство над всем царством, сидя верхом на своем невысоком, но выносливом степном жеребце, тревожно вглядывалась в даль, приставив ко лбу ребро ладони. Она была в пестром плаще, умело выделанном из шкуры убитого ею лично барса. Галлея, ее верная оруженосица (та самая, которая пленила Арбузова с Василисой) сидела рядом на своей лошади и держала в руке символ женского царствования – двусторонний бронзовый топор-лабрис. За поясом у нее было несколько дротиков, а за спиной лук с колчаном для стрел.
В это время корабль эллинов пристал к берегу, и первым сошел на землю… Антиопа его узнала – это был Тесей. Едва заметная улыбка скользнула по ее губам. Сердце вдруг отчего-то учащенно забилось, словно птица, пытающаяся высвободиться из силков. Тесей помнил, чем закончился прошлый визит сюда, потому сошел на берег один и безоружный, даже не надев защитных доспехов – только туника и сандалии. Амазонки облегченно вздохнули, и только старая опытная верховная жрица Псахия, стоя на небольшом возвышении, тревожно шевелила губами. Не доверяла она этим мужчинам: вся их плоть и душа сотканы из коварства.
Антиопа ударила пятками по крупу коня и тот не спеша двинулся вперед. Не дойдя до берега, на самом краю обрыва, Антиопа лихо спрыгнула на землю и, стараясь соблюдать достоинство, быстро приближалась к гостю. Тесей также заметил ее и улыбнулся.
- Я обещал вернуться к тебе. Как видишь, я хозяин своего слова, – Тесей, приветствуя царицу, слегка склонил свою голову в поклоне, приложив правую ладонь к сердцу.
- Вижу, – ответила она, также слегка поклонившись. – Но я и не сомневалась, что такой герой может не сдержать своего слова.
Псахия на своем возвышении все так же тревожно вглядывалась то в стоявшего на берегу афинского царя, то на его корабль.
- С чем на сей раз пожаловал? С миром или с войной?
- Я приехал повидаться с тобой, о прекрасная царица. И, как видишь, стою перед тобой один и без оружия.
- В таком случае, не окажешь ли мне честь отобедать со мной?
- Трапеза никогда не помешает, особенно после столь долгого и заполненного опасностями пути.
- Встретил ли ты врагов, плывя сюда?
- И не одного, но не о том хотелось бы мне сейчас говорить с тобой, царица.
Антиопа заглянула в черные, словно уголь, глаза Тесея, и задержалась в них на несколько секунд, которые тянулись так долго, будто прошла целая вечность. Наконец, Антиопа пришла в себя и произнесла:
- Следуй за мной, царь афинский!
И пошла, не оглядываясь, в полной уверенности, что Тесей последует за ней. Тот и в самом деле, оглянувшись на корабль и сделав предупредительный жест рукой, пошел за амазонкой.
Тесей впервые видел город амазонок. Много домов из ракушечника, еще больше больших круглых шатров из выделанных шкур, большая круглая площадь в центре. Постройки сделаны не слишком умело, зато прочно, как умеют делать сильные женщины. А вот, вероятно и дом самой Антиопы. Он выделялся размерами и убранством. Не  дворец, конечно, но вполне приличное здание для царицы женского царства. Возле дома стояла, сложенная из бревен небольшая конюшня на три лошади. У дома и конюшни стояли караульные амазонки с дротиками в руках, короткими мечами на поясе и луками за спиной. Подойдя к дому, Антиопа остановилась, оглянулась на Тесея и, улыбнувшись, сделала жест рукой, приглашая героя войти. Он вошел внутрь, Антиопа тут же последовала за ним и вскоре вышла вперед, проводив гостя до большой столовой, где уже был накрыт стол на низких ножках, вокруг которого на множестве хорошо выделанных шкур лежали набитые сочной травой и оттого издающие приятный аромат, вышитые бисером кожаные подушки. На столе в серебряных и позолоченых мисах и тазах лежало приготовленное на разный вкус и манер мясо антилоп и газелей, уток и гусей. А также рыба, много рыбы.
- Я знаю, Тесей, что у тебя на родине возлежат во время трапезы. У нас иные обычаи, и ты у нас в гостях.
- Ради тебя, прелестная Антиопа, я готов вкушать даже стоя.
Антиопа хлопнула в ладоши и столовая тут же наполнилась полунагими амазонками, дразнившими эллина не только своими грудями, но и бедрами, сверкавшими при их передвижениях под короткими юбками и разноцветными туниками. На ногах у некоторых были либо открытые сандалии, либо маленькие мягкие сапожки, а иные и просто босиком. Сейчас все амазонки были без шлемов, и Тесей поразился, глядя на их разнообразные прически. У одних были короткие волосы, у других они спускались ниже плеч. Были среди них и рыжие, и темноволосые, и даже белокурые.
За столом сидело не более двух десятков амазонок, им прислуживали всего двое, а еще, к удивлению Тесея, один хромой на обе ноги муж. Тесей не стал спрашивать про него, спросил про другое.
- Скажи мне, царица, откуда у тебя столько рыбы? Я знаю, что вы не в ладах с морем.
- Ты прав, царь. Мы не любим море, у нас нет кораблей. Зато у нас есть соседи, меоты и савроматы. Иногда они выполняют для наших женщин роль мужчин, будущих отцов наших воительниц, иногда жертв, а порою и поставщиков рыбы и мяса.
При упоминании о жертвах Тесей слегка поморщился. Он слышал, что ни одна амазонка не сможет стать совершеннолетней и, тем более, выйти замуж до тех пор, пока не убьет трех мужчин и не привезет в лагерь их отрезанные головы, притороченные к седлам своих лошадей.
В обычные дни амазонки не пили вино. Но сегодня день особенный. Потому на столе появились серебряные кубки, в которые хромой муж и наливал вино. Для этого его здесь и держали и терпели. Вино было разбавленное водой, как то и было принято во всей Элладе. В этом амазонки отличались от прочих восточных варваров, пивших неразбавленное вино и потому быстро пьяневших.
Насытившись и рыгнув от удовольствия, давая понять хозяйкам, что гость остался доволен угощением, Тесей произнес.
- Позволь мне, прелестная царица, в качестве ответного жеста, пригласить тебя на свой корабль и познакомить тебя с моим жилищем.
- С удовольствием, – поднялась Антиопа, давая понять всем, что трапеза окончена.
Они вышли наружу и, сопровождаемые толпой амазонок, стали спускаться к берегу, но, не доходя до него нескольких сот шагов, Антиопа подняла руку, приказывая всем остановиться. К берегу они подошли только вдвоем. С носа корабля уже был спущен узкий трап, по которому, держась за руки Тесей с Антиопой и поднялись на борт. Море в тот час было удивительно спокойным, даже слабый ветерок не поднимал никакой ряби, корабль стоял словно на земле. Антиопа вертела головой, с интересом рассматривая корабль, резной нос, задранный кверху, затем широкую корму, к которой они подошли.
- Место, где ты стоишь сейчас, о прекрасная, – произнес Тесей, – называется палуба. Идем, я покажу тебе внутренние покои...
Уводя Антиопу в трюм, Тесей незаметно для нее махнул рукой и шкипер правильно понял его жест. Тут же заиграли музыканты, предусмотрительно взятые на борт хитроумным Тесеем. Они не жалели ни себя, ни своих инструментов.
Море было спокойно, опытные гребцы бесшумно погружали и поднимали весла, и полоса воды между берегом и кораблем становилась все шире. Когда же стоявшие на берегу амазонки заметили предательство коварных греков, царица уже не могла слышать их криков.
- Смотрите, корабль отдаляется от берега, – заверещала Псахия.
Дурные предчувствия не обманули старую жрицу. Она ткнула своим посохом в сторону моря. Амазонки ринулись к берегу, громко крича, махая копьями и выпуская в сторону корабля тучи стрел. Но они уже не долетали до корабля. А криков своих соплеменниц Антиопа не слышала. Когда же спустя некоторое время поднялась на палубу, и оглянулась вокруг – со всех сторон корабль окружало море.
- Ты обманул меня, коварный эллин, – беззлобно, но с укором сказала Антиопа.
- Но иным путем ты бы разве согласилась отплыть со мной и стать моей женой?
Взгляды их снова встретились и губы задрожали в улыбке.
- Что ты со мной сделал эллин? – только и смогла выдохнуть она.
Тесей с Антиопой сыграли пышную свадьбу. Столы были накрыты в Акрополе для всех жителей, и ломились от яств и питий. Народ с интересом разглядывал Антиопу – ведь все знали, что Тесей взял себе в жены «безгрудую» амазонку. Понимая это, Антиопа нарядилась в полупрозрачную белую тунику, которая практически не скрывала ее прекрасное тело. И все равно наиболее глазастые афиняне заприметили некую особенность Антиопы – правая грудь все же была несколько меньше, нежели левая. Это было связано как раз с тем, что на правой груди, дабы она не мешала носить лук, амазонки надевали кожаную утяжку, тот самый чубур, о котором в своей импровизированной вечерней лекции рассказал Инал Адиев. Когда чубур снимали, молочные железы восстанавливались, и грудь принимала обычную для женщины форму. Однако, вследствие слишком долгого ношения такой утяжки, деформация груди все-таки совсем не исчезала.

5.
Верховная жрица Псахия неистово кружилась в экстатическом танце, в такт которому ожерелье билось ей в грудь, а копье с копной зеленых листьев у самого острия, которое она крепко держала в руках, глубоко вонзилось в землю своим тупым основанием. Голова ее тряслась, белки глаз смотрели вверх таким образом, что казалось, ее глаза покрылись белой пеленой. Старая, сморщенная грудь отрывисто подскакивала и тут же резко опускалась вниз. В такие моменты амазонки не решались смотреть на жрицу. А сейчас – и тем паче. Одна царица – Ипполита – погибла, другая – Антиопа – оказалась в плену у эллинов. Жрица Псахия снова вступала в права главной управляющей женского царства.
Движения жрицы становились все более плавными, голова тряслась все медленнее, глаза пусть еще и расширенными зрачками, но уже ясно смотрели на этот мир, рука, державшая копье ослабела. Вещий экстаз сходил на нет. И вскоре, обессиленная, Псахия рухнула лицом вниз на землю, обняв ее обеими своими костлявыми руками. Так она лежала долго. И в этот момент амазонки сблизились с ней, образовав большой, просторный круг. Все молчали и ждали, когда жрица придет в себя и скажет, что им делать дальше.
Окончательно успокоившись, Псахия довольно бодро, без посторонней помощи встала на ноги, предварительно ухватившись за все еще торчавшее в земле копье.
- Антиопу нужно спасти. Тесей – царь Афинский. Следует идти походом на Афины.
Это была команда. И тут же рев тысяч женских глоток огласил окрестности. Копья и дротики взмыли вверх. Засверкали на солнце позолоченные лабрисы. Тучи стрел улетели в сторону Понта Эвксинского – в ту сторону, куда уплыл корабль коварного Тесея. Долгожданный поход на войну! И не просто на войну – на войну за спасение своей царицы.
- Возглавит поход Гемона. Ты, Галлея, останешься здесь.
Первая ликующе вздернула вверх свой лабрис, вторая покорно склонила голову. Слово верховной жрицы – закон для амазонок. Армия у амазонок в те времена была одной из лучших в Евразии. Четкая структура мобильные и отлично подготовленные отряды, способные в любой момент выставить более ста тысяч конных всадниц. Не зря с ними уже давно не связывались соседние племена меотов, скифов, савроматов и прочих.
В первые сумерки Псахия в сопровождении еще двух жриц и Галлеи с Гемоной отправились к кургану, совсем недавно насыпанному, в котором теперь обитала царица Ипполита. Псахия с помощницей, молодой, но уже опытной жрицей Кинаной с помощью различных трав и мазей забальзамировала тело Ипполиты. Они вошли в гробницу, прошли через узкие потайные ходы и вышли в большое, освещенное четырьмя большими факелами помещение, в центре которого стояла деревянная рака с лежавшей в ней Ипполитой. При виде Псахии две амазонки, постоянно (меняясь) дежурившие в этом помещении, тут же удалились. Псахия первой подошла к раке, рядом с которой, на постаменте из ракушечника лежал полутораметровый меч, а с другой стороны раки, на меньшем постаменте – золотой лабрис. Сама Ипполита была одета в красный плащ, белые мягкие короткие сапожки-скифики, а  голова ее была покрыта тиарой.
- Приветствую тебя, о царица цариц! – воздев руки горе и закатив глаза, произнесла Псахия. – Плохая новость у меня для тебя. Коварные эллины похитили твою сестру, а нашу царицу Антиопу. И я хочу просить у тебя благословения на поход на Афины, дабы отобрать у царя афинского Тесея Антиопу и покарать афинян за такое коварство. Даешь ли ты благословение?
Жрица замолчала, не сводя глаз с Ипполиты. В это время жрица Кинана подошла к факелу, зажгла свечу, которую она все это время держала у себя и подала ее Псахии. Поводив вокруг головы Ипполиты коптящей свечой, Псахия неслышно шевелила губами и трясла головой, таким образом впадая в транс с тем, чтобы вызвать дух Ипполиты. Четыре спутницы Псахии замерли, боясь лишний раз даже дохнуть. Они смотрели на раку и вскоре им показалось, что Ипполита чуть приподняла правую руку и указательный палец повернула на Запад. И в затхлом, пропахшем факельной смолой и душистым маслом воздухе гробницы им почудился слабый, но вполне отчетливый голос Ипполиты:
- Идите! Верните пояс!
Несколько десятков тысяч воинственных амазонок собирались в степи вдоль левого берега Танаиса. Каждая была вооружена по нормам военного похода – у кого-то колчан со стрелами и арканы, у кого-то копья с дротиками и арканы, у каждой щит либо овальной формы, либо напоминавший лист плюща из двойной кожи, и короткие обоюдоострые печи. Шлемы, плащи и пояса, выделанные из шкур диких животных, хорошо откормленные и выхоленные лошади. У некоторых на голове поверх кожаного шлема, скреплявшегося под подбородком ремнями, были мягкие шапочки в форме конического фригийского колпака из войлока с наушниками, спускавшимися до плеч, затыльником и завязками. У некоторых  шапочки были украшены вышивками или жемчугом. Большинство из амазонок были босые, некоторые обуты в эллинские сандалии, у Гемоны и предводительниц тысяч и сотен, мягкие сапожки-скифики. Следовало запастись провизией, иметь запасных лошадей, чтобы никакая неприятность не помешала им в походе.
Дальний поход ожидал амазонок, никогда еще они не ходили так далеко. Перейти Танаис для них – пара пустяков. Танаис вообще был священной рекой для воительниц. Из уст в уста передавали амазонки легенду о своем прошлом. Много веков жили в Скифии по берегам реки Амазон, женщины, свободные от мужских глаз и рук. И была у них царица Лисиппа, которая, однажды родив мальчика, пожалела его, не отдала отцу, оставила при себе. Нарекла его именем Танаис. Но сын вырос и влюбился в красавицу-мать. Однако, испугавшись грехопадения, он бросился в реку и утонул. Реку с тех пор так и стали называть – Танаис, в честь сына царицы. После этой трагедии Лисиппа повела своих дочерей в долину реки Фермодонт, что течет в высоких Амазонских горах и построила огромный город Фемискиру в дельте реки Фермодонт и покорила соседние народы вплоть до самого Танаиса. Совершив эти подвиги, она героически погибла в одном из сражений. С тех пор амазонки не имеют жалости к рожденным им мальчикам.
Затем следовало обогнуть Меотское озеро (Азовское море), Понт Эвксинский, а там еще несколько широких рек и – горы, горы, до самых Афин. Не умели амазонки управляться с кораблями, боялись моря, зато на суше они – богини.
На сборы ушло несколько месяцев, да и сам поход длился почти столько же. Многие кочевые племена были в ужасе, когда видели в своих владениях многотысячную до зубов вооруженную массу всадников. Даже не сразу соображали, что на лошадях лихо скакали женщины. Но амазонки не обращали внимание на панические передвижения кочевников – у них была другая цель – Афины. Останавливаясь лишь для короткого отдыха и кормления лошадей, войско двигалось дальше. Более длинную остановку они сделали лишь тогда, когда впереди замаячили какие-то морские просторы. А тут им навстречу двигалась немалая масса каких-то людей. Приставив ребро ладони ко лбу, Гемона долго всматривалась в эту массу, затем подозвала к себе одну из воительниц, высокую, белокурую, лет шестнадцати.
- Фалестра! Поди, разузнай, кто такие, и куда они двигаются.
Фалестра, имея за плечами лишь лук с полным колчаном стрел, мгновенно вскочила на своего гнедого невысокого, но с удивительно длинными и прямыми ногами коня и помчалась вперед. А лучницы, по красноречивому жесту своей предводительницы тут же выстроились в ряд и натянули тетивы из конских жил, готовые по первому же взмаху выпустить в сторону врага тучи стрел, если с Фалестрой что-нибудь случится.
Но вот амазонка достигла первых рядов незнакомцев. Гемона видела, как из этих рядов выделилось два человека и, пешие, подошли к Фалестре. Некоторое время они о чем-то разговаривали, затем Фалестра спешилась и пошла с этими двумя мужчинами к их шатру. Гемона напряглась и подняла согнутую в локте руку вверх, лучницы тут же направили свои луки в сторону врага. Непонятное положение длилось, казалось, очень долго. Но вот, наконец, Фалестра вышла из шатра, подошла к своему коню, держа в руке какой-то кожаный мешок. Через мгновение она уже мчалась назад, в сторону своего лагеря. Тем не менее, Гемона руку не опускала – с этими греками нужно было держать ухо востро. Мужчины, по своей сути, почти все коварны и хитры и в любой момент могут выстрелить в спину. И лишь когда Фалестра приблизилась к лагерю на безопасное для греческого коварства расстояние, Гемона опустила руку и тут же несколько сот луков воткнулись одним концом в землю, а стрелы из этих луков отправились в колчаны.
Фалестра, довольная успехом своей миссии, натянула поводья почти у самых ног Гемоны, конь слегка приподнялся на задние ноги и тут же остановился. Фалестра сначала кинула мешок к ногам предводительницы, а затем и сама спрыгнула на землю.
- Это микенские греки, в основном, торговцы и ремесленники, двигаются на восток, – доложила она. – Они ищут новое местожительства, поскольку в Микенах уже стало тесно, а их трусливый царь Эврисфей не желает воевать за новые земли. Они в знак своих мирных устремлений одарили тебя, Гемона, своими дарами и пожелали всяческих успехов в нашем походе.
Гемона стала развязывать мешок, одновременно спросив:
- А что за море там впереди.
- Эгейское море. Мы почти у цели, предводительница. 
Афиняне весьма удивились, когда с крепостных стен увидели многотысячную массу вздымавших пыль всадников совсем рядом. Глашатаи и скороходы быстро разнесли по полису тревожную весть. Сам Тесей поднялся на сторожевую башню крепости, чтобы увидеть происходящее своими собственными глазами. Через некоторое время поднялась на башню и Антиопа к большому неудовольствию супруга – она была уже на восьмом месяце беременности. 
- Царь, их же целое море! – воскликнул один из архонтов Афинского царства. – К тому же, это женщины. Как с ними воевать?
Тесей усмехнулся.
- Одна такая женщина стоит двух твоих воинов, архонт.
Тесей повернул голову к Антиопе и та, не скрывая своей улыбки, опустила глаза.
Между тем, амазонки остановились. Вот она цель – Афины. Значит, нужно дать войску небольшой отдых, а тем временем оценить обстановку. Гемона подняла руку и море всадниц остановилось и спешилось.
Афины казались довольно неприступной крепостью. В ту эпоху, когда в Греции было несколько конкурирующих между собой городов-государств (Афины, Спарта, Патры, Коринф) крепостные стены должны были быть прочными и неприступными. И оборонительные сооружения Афин были одними из самых могущественных на Пелопоннессе.
Город был окружен длинными стенами от самого моря – от ближайшего морского порта Пирея до Афин. Это позволяло горожанам выдерживать длительные осады с суши, поскольку с моря подвозились и продовольствие, и оружие, да и живая сила. А строительство грандиозных стен вокруг города и порта началось после нашествия персов под предводительством Ксеркса и разрушения им Аттики. Но, помимо стен, и внутри города были укрепления – главным, разумеется, считался Акрополь, представляющий из себя 156-метровый скалистый холм с пологой вершиной, который вытянулся в длину на 300 метров, а в ширину на 170. В 447 году на Акрополе началось новое строительство после того, как персы разрушили там все храмы и царский дворец. Тогда же был воздвигнут и храм Парфенон, и парадные Пропилеи Афинского Акрополя из белого пентелийского мрамора и серого элевсинского мрамора, состоящие из центральной основной части с шестью дорическими колоннами и двух примыкающих крыльев с восточной и западной сторон. А с двух сторон центрального прохода стояли еще и две ионические колонны.
Рослая, светловолосая, с суровым лицом с грубыми чертами, с решительным и бес-пощадным характером Гемона больше подходила для мести, нежели рыжеволосая красавица Галлея, в этом Псахия не ошиблась. Да и вообще верховная жрица ошибалась крайне редко. После двухдневного отдыха и разведки начался штурм. Волны амазонок накатывались на крепостные стены, тучи стрел покрыли добрую часть неба над Афинами. Амазонки шли в бой с выставленной на показ грудью и голыми руками и коленями, словно вызывая на состязание сладострастия воюющих против них мужчин.
Напор бесчисленного множества полуобнаженных женщин был так стремителен и страшен, что даже видавшие виды защитники Афин, не говоря уже об обычных афинянах, по-настоящему испугались и многие, побросав кто оружие, кто домашнюю утварь, бросились на Акрополь, в надежде, что храмы многочисленным богам и высокие стены царского дворца защитят их. Сам Тесей вынужден был выйти к народу и пристыдить всех.
- Не вы ли, воины Афин, знавали славные времена побед над более искушенным и сильным противником? Не вы ли, граждане Афин своим бесстрашием и трудолюбием воздвигли лучшие во всей Элладе крепостные стены, способные выдержать и не такой штурм? Так чего же вы испугались теперь? Да, напавшие на нас амазонки сильны и мужественны, каждая их воительница дорого отдаст свою жизнь, но ведь у них нет большого опыта в штурме крепостных стен.
Тесей выдержал паузу, желая услышать ответ. И ответ действительно последовал.
- Но ведь их очень много, царь, и они взяли Афины в такое плотное кольцо, что никому из него не выбраться, – произнес кто-то из воинов.
- Да, их много, – кивнул Тесей. – Но они все-таки женщины.
- Но, царь, видать, ты не знаешь, какими страшными в гневе могут быть женщины! – выкрикнул уже кто-то из горожан и его слова утонули в хохоте.
Реакция понравилась Тесею, это означало, что люди начинали приходить в себя после шока. Поэтому и он позволил себе пошутить.
- Вот и надо защитить наш полис, если вы не хотите, чтобы и наши женщины превратились в разгневанных львиц.
Слова царя вызвали новый взрыв хохота. И напряжение от страха постепенно сошло на нет.
Между тем, амазонки и не думали отступать, несмотря даже на многочисленные жертвы. Именно там, у Акрополя и произошло самое страшное сражение афинян с амазонками, прорвавшимися внутрь крепости. И только военное счастье позволило защитникам оттеснить неприятеля. Но, обессиленные обе стороны, договорились о коротком перемирии – собрать трупы, помочь раненым, да и просто отдохнуть. Оправившись от потрясения, афиняне решили дать амазонкам генеральное сражение.
Антиопа рвалась в бой. Она понимала, что амазонки пришли за ней, точнее, чтобы освободить ее, как они полагали, из Тесеева плена. Но плод, со дня на день рвавшийся наружу, не давал ей такой возможности. Штурм Афин продолжался уже второй месяц, когда, наконец, Антиопа разрешилась от бремени мальчиком. Оба, отец с матерью, практически не сговариваясь, нарекли сына именем Ипполит – в честь старшей сестры Антиопы, муже-ственной царицы амазонок.
Еще две недели после родов удерживал Тесей супругу от попыток выйти на крепостные стены, однако после этого сдался. Антиопа взяла в руки лук, несколько раз натянула тетиву, вспоминая движения и пробуя свои мышцы, несомненно, ослабевшие за последний год воинского бездействия. И вот настал момент, когда Антиопа появилась на одной из башен крепости. Зорким глазом окинула лагерь своих бывших соплеменниц, оценила их построение, нашла и военачальницу, стоявшую у большого круглого шатра в нескольких сотнях стадий от афинских стен. Узнала Гемону. И когда пошли на штурм очередные отряды амазонок, один из которых катил перед собой мощное бревно с окованным железом набалдашником – этим тараном они хотели пробить ворота, прикрываясь большими деревянными щитами, а два других, под прикрытием четвертого, состоявшего исключительно из лучниц, пытались с помощью лестниц взобраться на высокие стены, Антиопа решила, что пора и ей вступать в схватку. Она вынула из колчана стрелу с острым с засечками наконечником и натянула тетиву. Лук запел знакомую ей с детства мелодию и стрела метко вонзилась в одну из амазонок. Нет, глаз ее не утратил зоркости, а рука ловкости! Тут кто-то из амазонок заметил на башне лучника с развевавшимися на ветру рыжими волосами.
- Смотрите, это же наша Антиопа! Она сражается против нас! Она пускает в нас стрелы.
Амазонки на некоторое время оцепенели. Когда известие об Антиопе дошло до Гемоны, та дико вскрикнула и гневно потрясла руками, сжав ладони в кулаки.
- Сестры! Нас предала наша же царица. Смерть предателю!
- Смерть предателю! – клич и сотрясание разнообразным оружием пронеслось над всем станом амазонок.
Предательство Антиопы еще больше обозлило амазонок. Они двинулись в столь дальний и опасный поход исключительно ради того, чтобы вернуть свою царицу, а оказалось, что царица их же и предала. И они бросились на штурм с еще большей яростью.
Узнав о неприятностях, случившихся с его другом Тесеем, Геракл понял, что все это произошло изначально из-за него, Геракла. Точнее, из-за желания Эврисфея добыть для своей дочери Адметы пояс царицы амазонок. Ведь если бы он не отправился тогда к царству амазонок, к нему бы не присоединился Тесей, он бы не убил Ипполиту и не забрал пояс, Тесей не влюбился бы в Антиопу и не пошел бы вторично в страну воинственных женщин и не похитил бы ее, ставшую к тому времени царицей… Значит, Гераклу нужно во что бы то ни стало помочь Тесею. Воспользовавшись тем, что Эврисфея в Микенах в тот момент не было, Геракл явился во дворец микенского царя и решительно вошел в женскую половину дворца. Его вид испугал бы даже ненавидевшую Геракла Антимаху, не говоря уже о красавице Адмете. К счастью для Геракла, Адмета гуляла в  огромном, изобиловавшем пальмами и лианами дворцовом парке одна, без матери и, увидев перед собой не известно откуда возникшего Геракла, она даже вскрикнула от неожиданности.
- Геракл, да как ты посмел так напугать меня!
Но герой никак не отреагировал на грозный окрик царевны.
- Слыхала ль ты, Адмета, о несчастии, поразившем Афины?
- Как не слыхать, – уже спокойно ответила та. – Так и надо зазнавшемуся Тесею. Коли выбрал себе безгрудую жену, отчего бы не принять и ее многочисленных соплеменниц.
Гераклу было ясно, что это слова не самой Адметы, а ее матери, Антимахи. Трусливый Эврисфей не позволил бы себе таких насмешек – мало ли шпионов среди его при-дворных, доложат, кому надо, и вдруг это не понравится амазонкам…
- Пояс! Мне нужен пояс царицы Ипполиты!
- Что? – не поняла Адмета.
- Верни то, что бог Арес подарил амазонской царице. И, возможно, это успокоит воительниц.
- Да как ты посмел! Я скажу отцу…
- Пояс!! – будто гром извергся изо рта Геракла и его рука потянулась к девичьей талии.
Адмета даже прищурилась от страха, когда же снова открыла глаза, то прочитала во взоре героя такую решительную ненависть, что не посмела больше ему перечить. Молча отстегнула застежку, протянула пояс Гераклу и, расплакавшись, убежала во дворец. А Геракл тут же помчался к берегу моря, сел на корабль и заставил гребцов грести, что есть силы, чтобы как можно скорее попасть в Афины. Ведь только морской путь позволял доб-раться туда без боя.
Уже целых четыре месяца ярость воинственных женщин бушевала под стенами и на улицах эллинской столицы. В это время подоспел и Геракл с поясом царицы Ипполиты.
- Друг мой, Тесей! Я принес тебе то, что, возможно, успокоит этих неистовых женщин, – он протянул пояс Тесею.
Тесей взял его в руки и поднес Антиопе.
- Эта вещь принадлежит тебе по праву, Антиопа.
Но та покачала головой.
- Я сделала свой выбор, Тесей. Ты мой супруг, а я твоя царица. Сей же пояс может носить только царица моих бывших соплеменниц.
- Если отдать им их, они уйдут от Афин? – спросил Геракл, глядя на Тесея.
Тот молчал, не зная, что ответить. Тогда снова взяла слово Антиопа.
- Они пришли, чтобы освободить меня, думая, что я в плену. Теперь они увидели, что я свободна. Потому, я думаю, следует отдать им пояс и заключить мир. Пусть они выберут себе царицу, достойную той, кому Арес этот пояс вручил.
- Хоть ты и женщина, но рассудила мудро, – похвалил жену Тесей. – Я отдам пояс их предводительнице и предложу заключить мир.
Тесей решительно направился к воротам, держа перед собой сверкавший на солнце золотом и драгоценными камнями пояс. Геракл пошел следом. Не выдержала и Антиопа, она догнала мужа и пошла на полшага сзади.
- Гемона! Я принес тебе вещь, которая должна принадлежать твоему народу, – он поднял пояс над головой и продолжил. – Возьми его, и давай заключим мир.
Слова Тесея донесли до Гемоны. Та вгляделась в стоявшего недалеко от крепостных ворот афинского царя. В конце концов, и они тоже устали. Возможно, возвращение пояса заменит предавшую свое племя царицу. К тому же, обладая этим поясом, она сможет убедить верховную жрицу Псахию, чтобы та назвала новой царицей именно ее, Гемону. Безо всякого испытания с конкурентками. Гемона знала, что она сильнее и ловчее Галлеи, но та могла взять хитростью. Встряхнув коротко стриженной головой, она направилась к Тесею. Нервы у всех воительниц были напряжены. С крепостных стен также в тревоге наблюдали за переговорами афиняне. Но тут, когда до Тесея оставалось не более двадцати шагов, к мужу подошла Антиопа, положив руку на кожаные ножны своего меча. Кому-то из амазонок показалось, что этим жестом Антиопа подает знак эллинам, чтобы те убили их предводительницу. И одна из амазонок не выдержала, запустила свое копье в Тесея. Поняв, что сейчас с его другом может произойти несчастье, Геракл дернулся вперед. Но его опередила Антиопа.
- Не-ет!!! – что было мочи закричала она и заслонила царя в тот самый миг, когда копье должно было вонзиться в грудь Тесея, а вместо этого, оно угодило в самое сердце Антиопы.
Крик ужаса вырвался одновременно с двух сторон – эллины и амазонки сделали это практически одновременно. Ошеломленный Тесей даже не успел подхватить бездыханное тело своей любимой супруги, и та упала к его ногам. Воцарилось гробовое молчание. Оба войска молча смотрели на бездыханное тело.
Смысл этой войны был утрачен – та, ради которой амазонки совершили этот кровавый дальний поход, была мертва.
Тесей, отбросил в сторону пояс Ипполиты и склонился к жене. Слезы полились из глаз мужественного афинского царя. Геракл подобрал пояс и подошел на несколько шагов к Гемоне. Лицо его пылало гневом. Он швырнул пояс едва ли не в лицо воительнице.
- Вот, возьми то, что принадлежит вам, и убирайтесь с нашей земли.
Амазонки по команде Гемоны, отступили подальше от Афин и, отдохнув несколько дней, отправились к себе на родину. Эллины, пораженные мужеством и храбростью воинственных женщин, по-своему увековечили их память: место, в котором были похоронены погибшие амазонки, сохранялось многие века после этого, и до нас дошло его название – Амазоний. Гробницу амазонок показывали у себя и мегаряне по дороге от площади к так называемому Русу, где стоит Ромбоид. Известно также, что иные амазонки скончались близ Херонеи и были преданы земле на берегу ручья, который когда-то, по-видимому, именовался Термодонтом, а теперь носит название Гемона.
Печаль по любимой жене Тесей пытался развеять трудом. Он возвел новые стены вокруг Афин, украсил город новыми строениями, дал афинскому народу законы и приучал его к самоуправлению. Тесей хотел, чтобы его город жил в мире, и отвергал агрессивные войны. Но когда царь лапифов Пирифой спровоцировал его на войну, он без колебаний выступил против него и вызвал его на поединок. Выяснив в бою, что их силы равны, Тесей предложил Пирифою мир и дружбу. Договор о дружбе был заключен, так как равновесие сил не ведет к войне, но обеспечивает мир. Для Афин этот договор был выгоден, однако на самого Тесея дружба с безрассудным Пирифоем навлекла бедствия.

6.
Арбузов с Василисой, держась за руки, осторожно шествовали за  Галлеей. С обеих сторон и сзади их охраняли три амазонки. Они до сих пор не пришли в себя, не понимали, куда и, главное, каким образом, они попали сюда. Где-то подспудно они, конечно, догадывались, что оказались в царстве амазонок да еще и в нескольких тысячах лет назад. Арбузов никогда не верил ни в какие машины времени, ни в какие телепортации и перемещения во времени и пространстве… Впрочем, не верил вплоть до этой минуты.
Они оказались в пригороде Фемискиры. Большая, покрытая густой травой поляна – с одной стороны вдалеке синели горы, с другой блестела на солнце серебряная рябь реки. Небо разорвалось на несколько мгновений, но лишь только они коснулись земной поверхности, оно тут же зашило свою дыру, да так ловко, что никакого шва на нем не осталось и в помине. И сразу какой-то специфический легкий шум резанул им по ушам. Арбузов вертел головой во все стороны, пока, наконец, не понял, что это за шум: метрах в трехстах от них копошились детишки. Когда они подошли поближе, все стало ясно окончательно: несколько десятков маленьких девчушек, лет семи-восьми в одних коротких кожаных юбчонках и босиком под руководством трех взрослых женщин занимались… военным искусством. Одна группа училась бросать дротики в деревянные мишени, прикрепленные к деревьям и пенькам. И тут, к их удивлению, они заметили, как мишени прикреплял к пенькам некое создание, похожее на мужчину, по крайней мере лицо его обросло бородой и усами, а вот обе ноги и левая рука находились в каких-то неестественных позах… Другая – стреляла из лука, перед этим учась натягивать тетиву так, чтобы было удобно каждой из лучниц. Наконец, третья группа занималась вольтижировкой, поглаживая холки лошадей, пытаясь запрыгнуть на них с разбега. Степные кони и так были невысоки, но для обучения детей и вовсе подобрали мелких, а скорее всего еще не выросших из жеребячьего возраста.
- Что это они делают? – удивленно озираясь, уткнувшись в самое плечо Арбузова, спросила Василиса.
- Это же амазонки, – ответил тот, не поворачивая головы. – Они обучают военному делу девочек с раннего детства, лет с семи.
- Но это же дети, они еще маленькие.
- Зато когда вырастут, они будут представлять из себя грозную военную силу, справиться с которой не под силу многим мужским армиям.
Они даже остановились на некоторое время, как завороженные, наблюдая за обучением. Впрочем, стоять долго им не позволили, ткнули в спину острием копья и пошли дальше. Впереди располагался большой цветной шатер, покрытый шкурами. У самого шатра они остановились, Галлея оглянулась на пленников, что-то сказала своим соплеменницам и скрылась в шатре, бережно неся на вытянутых руках, слегка согнутых в локтях, пояс Ипполиты. Через некоторое время вышла обратно в сопровождении полуседой с всклокоченными волосами  полуобнаженной женщины непонятного возраста, с бусами из звериных клыков на шее, слегка прикрывавшими ее подсохшие груди. В руках у женщины был посох, напоминающий деревянное копье с позолоченным набалдашником. Это была верховная жрица амазонок Псахия. Она внимательно, с головы до ног окинула взглядом Василису и Галлее показалось, что жрица при этом даже вздрогнула. Впрочем, Псахия вели-колепно умела владеть своими эмоциями, иначе она бы не стала тем, кем была для амазонок. Затем перевела взгляд на Арбузова. Ей хватило буквально нескольких секунд, чтобы оценить его.
- Самца в яму, ее в шатер пленниц, – коротко приказала Псахия и удалилась в свой шатер.
Амазонки беспрекословно выполнили приказания своей жрицы. При этом Василиса вцепилась обеими руками в Арбузова и закричала:
- Что вы хотите с нами сделать? Не разлучайте нас!
Но с ней даже разговаривать не стали – одна из амазонок схватила Василису за волосы и резким рывком вниз оторвала ее от Арбузова, у Василисы даже в глазах потемнело от боли. Она упала на землю, но уже в следующее мгновение та самая амазонка легко подняла ее, поставила на ноги и сильно толкнула в спину, указывая направление. Василиса лишь успела в последний раз взглянуть на Арбузова. Того уже другая амазонка также толкала вперед. Он встретился глазами с любовницей и подбадривающее кивнул.
- Мы еще выберемся отсюда, – крикнул он ей вдогонку.
Тем временем Псахия в своем шатре расстелила перед собой на полу пояс, нежно провела сначала одной ладонью, затем другой по его поверхности, после этого пальцами стала пересчитывать  камни, украшавшие пояс. Убедившись, что ничего не пропало, улыбнулась.
Через некоторое время, завернув пояс в кусок полупрозрачной материи, из которой ее женщины шили себе туники, она позвала Кинану и обе направились к усыпальнице Ипполиты.
Как и всякий раз, при появлении жриц, охранницы-амазонки, покинули усыпальницу, дабы не мешать Псахии и ее помощнице. Один из трех факелов, освещавших усыпальницу, уже начал помаргивать и Кинана вытащила его, взяла из кладовки новый факел, зажгла его от старого, после чего тот затушила, воткнув в землю. Поместив новый факел в специальное гнездо в стене, Кинана подошла к Псахии.
- Помоги мне, Кинана, – велела верховная жрица, держа пояс у тела забальзамированной царицы. – Приподними Ипполиту, я продену пояс.
Кинана тут же выполнила ее повеление и Псахия ловко протянула пояс под спиной Ипполиты.
- Видение мне было: если пояс Ареса вновь надеть на Ипполиту, затем воскурить вокруг особыми травами, спустя день-два наша царица может воскреснуть.
- Но сменилось уже очень много лун, великая, – несмело возразила Кинана.
- Я же говорю, видение мне было, – раздраженно ответила Псахия. – К тому же, травы, которыми мы натерли нашу царицу, обладают чудодейственной живой силой.
Псахия застегнула пояс, затем вынула из своего небольшого кожаного мешочка, висевшего у нее на груди, пригоршню какого-то зеленого порошка, а еще пахучей смолы и веером разбросала все вокруг раки. Отошла чуть подальше, взяла в углу большую глиняную амфору, высыпала ее содержимое на землю, разровняла своими босыми ногами и, не отрывая глаз, сказала:
- Дай мне факел, Кинана.
Едва пламя дотронулось до содержимого амфоры, оно вспыхнуло двухцветным – зелено-голубым – пламенем. Псахия тут же стала затаптывать огонь ногами, Кинана начала ей помогать. Когда огонь погас, поднялся легкий туман, и усыпальница стала заполняться жгучим, нестерпимо-неприятным ароматом воскурений, который, наверное, только и могли выдержать эти жрицы.
Прошло почти двое суток после того, как пояс Ареса вновь стягивал талию покойной Ипполиты, но царица не подавала никаких признаков жизни. Это начинало беспокоить Псахию. Она была убеждена, что ее заговоры и пояс позволят воскресить Ипполиту. Но, видимо, прошел уже слишком большой срок после ее кончины. Либо… Либо эта гостья из будущего что-то сделала с поясом и на него снизошло проклятье богов, лишившее пояс прежней силы. Она решила лично допросить пленницу.
Псахия велела привести к ней Василису. И когда та вошла в шатер жрицы, Псахия вновь вздрогнула – так разительно эта девушка была похожа на ту, которая сейчас лежала в усыпальнице в воскурениях. Разве что в плечах поуже, да грудь… Впрочем, с грудью вопрос решить можно быстро, а плечи… Исхудала царица за столько времени. Чай, не во дворце жила… Жрица долго, тяжелым взглядом смотрела на Василису, у которой от этого взгляда мурашки стали бегать по коже. Она почувствовала, как кровь прилила к голове и застучала в висках. Наконец, Псахия отвела взгляд и спросила чуть хрипящим голосом.
- Где ты нашла сей пояс?
Василиса была, словно под гипнозом, она даже не сразу сообразила, что жрица разговаривает на понятном ей языке.
- В кургане во время раскопок одной из усыпальниц.
- Значит, вы добрались до могилы царицы нашей Ипполиты. Вы осквернили ее, выпустили тысячелетний дух, хранивший эту усыпальницу от злых духов и сглаза. Все мои труды оказались напрасными.
- Нет, – после некоторого молчания ответила Василиса. – Курган разрыли задолго до нас, только вот до самой усыпальницы, к счастью, не добрались.
Жрица снова подняла брови, устремив взгляд  еще не потерявших свой зеленоватый цвет глаз на Василису.
- Когда это было?
- В 2014 году.
Псахии сложно было понять, что это за год и сколько веков-тысячелетий прошло с момента кончины Ипполиты. Она морщила лоб, терла ладони друг о друга и все это время исподлобья рассматривала пленницу. А Василиса, наконец, вышла из оцепенения и спросила:
- Что с моим мужем? Где он?
Не сразу сообразила жрица, о ком спрашивает пленница, когда же поняла, раздраженно ответила:
- Он в яме. Придет час, твоего самца наши женщины используют, как нужно, и убьют.
- Нет! – закричала Василиса. – Не убивайте его, делайте со мной, что хотите, но Николая не трогайте.
Но Псахия уже не слушала, что кричала и о чем просила ее пленница. Она поняла, что нашла выход. Не нужно будет никаких поединков за право называться царицей амазонок между Галлеей и Гемоной. У них есть… будет царица. Прежняя царица. Эта пришелица из будущего, как две капли воды, похожа на Ипполиту, значит... Жрица схватила Василису за руку и потащила за собой. Уже вечерело, основная часть амазонок либо отдыхала, либо занималась своими делами, девочки закончили на сегодня свои занятия. Значит, их мало кто увидит.
- Куда ты меня тащишь? – недоуменно спросила Василиса, пытаясь остановиться.
Однако у этой на вид довольно сухой старухи силы оказалось гораздо больше, нежели у нее, молодой женщины. И Псахия не собиралась отчитываться перед ней, она просто крепко держала ее за руку и вела за собой. Поняв, что сопротивляться бесполезно, Василиса молча шла рядом. Вот и рака, искусно выдолбленная из ствола толстого бука. Охранницы при виде жрицы хотели было, как обычно, удалиться, но та жестом свободной руки остановила их.
- Останьтесь! Вы можете мне понадобиться.
Охранницы послушно встали у входа в усыпальницу, на сей раз с внутренней стороны.
Псахия стукнула своим посохом о землю, зазвенело-запрыгало ожерелье на ее голой груди. Она подняла глаза кверху так сильно, что Василисе, с ужасом следившей за жрицей, показалось, что белки ее вывернутся наизнанку. Когда же жрица, дрожа всем телом, впала в транс, Василисе вдруг стало совсем плохо. Дали себя знать еще и терпкие ароматы воскурений. Попав в эту передрягу, Василиса даже уже было забыла про свой токсикоз, но беременность от этого никуда не делась. Ее стошнило и почти всю вывернуло наизнанку. Это произошло так быстро и неожиданно, что Василиса даже не успела отвернуться, и часть ее блевотины брызнула прямо на ноги жрицы. Охранницы с ужасом наблюдали, что произойдет дальше, переводя взгляд со жрицы на Василису и обратно. Они были готовы по первому же знаку уничтожить кощунницу, осквернившую своей утробой усыпальницу их царицы. Но Псахия, казалось, ничего не замечала, ничего не видела и не слышала.
Лишь спустя некоторое время движения жрицы стали замедляться, лицо принимать естественный цвет, руки устало упирались на посох, и только ноги все еще двигались в каком-то магическом танце, словно, отделившись о тела и не желая останавливаться. Наконец, Псахия остановилась и, все еще тяжело дыша, открыла глаза. Охранницы знали, что теперь уже можно было обратиться к жрице – она их услышит.
- Божественная, пленница осквернила усыпальницу своим нутроизвержением, прикажи, и мы уничтожим ее,  – произнесла одна.
Другая в это же время направила в сторону Василисы острие своего копья. 
- Стоять! – жрица резко подняла вверх руку с посохом. – Никто и ничто не может осквернить память нашей царицы. Вы ее видите перед  собой. Она воскресла.
В это время вся усыпальница покрылась легким, но довольно густым, до рези в глазах туманом. Рака с лежавшей в ней Ипполитой, исчезла в этой пелене. Василисе стало еще хуже, но ее спасло то, что желудок был абсолютно пуст, и она лишь тихо икнула, стыдливо прикрыв рот ладонью.
  Псахия именно этого и добивалась. Воспользовавшись тем, что раки не стало видно, она схватила Василису за руку и крикнула охранницам.
- Идите, объявите всем, что наша царица ожила. Охранять ее здесь больше нет надобности.
Обе охранницы, протирая глаза свободной от оружия рукой, поклонились и выбежали вон. Жрица тут же подошла к выходу и, к удивлению Василисы, легко задвинула выход плоским камнем. Оставшись наедине с пленницей, Псахия сказала:
- Ты станешь нашей царицей!
- Почему я? – испугалась Василиса.
Жрица подошла к раке, вынула из своего мешочка какой-то порошок, бросила его в разные стороны и Василиса заметила, как туман стал рассеиваться.  Когда видимость улучшилась, Псахия позвала Василису:
- Подойди сюда!
Василиса осторожно стала приближаться к раке, остановившись в двух шагах от нее.
- Смотри! – жрица посохом показала на покойницу.
Василиса подошла еще на шаг и застыла в изумлении: царица амазонок была похожа на нее, или же, наоборот, она, Василиса, была как две капли воды похожа на Ипполиту. Кровь прилила к вискам девушки. Она испуганно перевела взгляд на жрицу. А у той на лице ни один мускул не дрогнул.
- Ты – спасительница нашего племени! Но тебя следует к этому подготовить. Посему ты должна на некоторое время исчезнуть из виду. Где ты и что с тобой будет, будут знать только три человека – я, жрица Кинана и ты сама. Следуй за мной!
Псахия уже не держала Василису за руку – зачем? Ведь ей отсюда не убежать. И она решительно зашагала к потайной двери усыпальницы. Василисе ничего не оставалось, как послушно последовать за старухой.

7.
Вся троица – Кубарев, капитан полиции Огнев и исследователь аномалий Рябчий – оказались в густом лесу. Смеркалось, и от этого, а также от неопределенности своего местоположения стало страшно. Боязливо оглядываясь по сторонам, все трое не решались трогаться с места.
- Ну, и куда, блин, нас забросил твой портал? – первым прервал молчание поли-цейский.
- Во-первых, не мой, а временной. Во-вторых, я вас не просил следовать за мной… А в-третьих, кабы я знал, – в конце голос Рябчего сник.
- Господа, не хватало нам сейчас еще мордобоем заняться, – выступил в роли миротворца Кубарев. – Главное ведь не в том, куда нас забросило, а как нам назад вернуться.
- Именно! – закивал головой Рябчий. – А открыть его обратно сможет только тот человек, который открывал и в этот раз.
- Ну так, значит, надо найти этого человека, – сказал Огнев.
- Ага! И хорошенько его попросить: мол, мы здесь случайно оказались, верните нас, пожалуйста, назад, – иронически хмыкнул Кубарев.
- А у вас есть другое предложение, Александр Григорьевич? – обиделся капитан.
Кубарев еще раз осмотрелся вокруг и, подняв валявшуюся под ногами палку, произнес:
- Есть! Сначала я предлагаю разжечь костер, а то, знаете ли, ночью в незнакомом лесу…
- Да, да, – снова закивал Рябчий. – Костер, и дежурить по очереди всю ночь… А есть ли у кого спички или зажигалка?
Огнев вздохнул и полез в карман за зажигалкой, но сначала пальцы его скользнули по мобильному телефону. Он тут же достал его и засветил экран.
- Интересно, мобила здесь работает или нет?
Он нажал на кнопку вызова и приложил трубку к уху. Кубарев тут же достал и свой мобильник.
- Глухо, как в танке, – снова вздохнул капитан, на сей раз более нервно.
- И мой тоже не берет. Наверное, в ту эпоху, в какую мы попали, антенны еще не построили.
- Если бы только антенны, – добавил капитан.
В этот момент где-то неподалеку послышался волчий вой. Все трое вздрогнули.
- Ну, вот и местные жители объявились, – невесело усмехнулся Кубарев.
Огнев машинально протянул руку к кобуре, начал ее расстегивать, доставая табельный пистолет.
- Так есть у кого-нибудь спички? – Рябчий уже был на грани нервного срыва.
- Тьфу ты! – чертыхнулся Огнев, сунул пистолет обратно в кобуру и снова полез в карман, вытащив зажигалку.
Сучья и хворост собрали довольно быстро, разожгли костер, хотя и не с первого раза.
- Рябчий прав, необходимо установить дежурство по очереди и дождаться утра, – произнес Кубарев. – Как там в сказках говорится? Утро вечера мудренее. Кстати, вас как зовут-то? А то неудобно по фамилии-то.
- Аркадий Валерьевич. Можно просто Аркадий.
- А вас как, капитан? – продолжал свой опрос Кубарев.
- Иван.
- Ну, вот и познакомились. Предлагаю, для простоты общения всех звать по именам и на «ты».
- Да, смешно будет, если кто из нас попадет в пасть к волку, звать на помощь по имени-отчеству, – согласился Огнев и сам же первый засмеялся. – Александр Григорьевич, Аркадий Валерьевич, помогите, меня тут волк сцапал…
Его смех поддержали и остальные товарищи по несчастью. Именно смех и помог всем сбросить напряжение.
Ночь прошла, в общем-то, спокойно, если не считать постоянного шуршания, ухания и вытья, к которым, однако, все трое к рассвету успели привыкнуть.
С утра надо было озадачиться не только определением своего местонахождения, но и пропитанием. Впрочем, когда есть пистолет с патронами, уже не так страшно: главное, найти, кого бы можно было употребить в пищу, и при этом не промахнуться. Но всем повезло – глухарь заныл свою тоскливую песню о любви, а капитан Огнев оказался довольно метким стрелком. Пока Кубарев проворачивал на вертеле птицу, Рябчий с Огневым пытались определиться на месте – они все таки были местными жителями, а Рябчий так и вовсе местным уроженцем, а временной портал на то и временной, чтобы телепортировать людей во времени, а не в пространстве. Значит, они где-то на Кубани. Но где? И в какой эпохе? Понятно, что раньше в этих краях, как и почти повсюду преобладали леса, а не степи. А если учесть, что они во время раскопок находились не так уж и далеко от реки, значит, есть вероятность, что они до нее доберутся довольно быстро.
- Да, но вы не забывайте такой нюанс, что реки иногда могут менять свое русло в силу каких-то объективных, а то и субъективных причин, – подал голос от костра Кубарев. – Возьмите ту же Кубань. Еще каких-то двести с небольшим лет назад она несла свои воды в Черное море, а нынче впадает в Азовское.
- Спасибо, утешил, – ответил Рябчий.
Тем не менее, они двинулись на восток, где, по предположению Кубарева, и должна была находиться какая-то река. У Рябчего, к счастью, в его, как он сам его называл, аномальном чемоданчике, наряду с разными приборчиками оказался и компас. С ним, все же, ориентироваться было легче. Каждый взял себе по большой палке (и от неожиданных гостей отбиваться, и на случай попадания в болотистую местность) и тронулись в путь. Пришлось продираться сквозь густые лесные заросли, по дороге натыкались на черничные и земляничные поляны, на которых они с удовольствием задерживались на некоторое время. А потом наткнулись на небольшую деревушку каких-то лесных жителей. Затаились, с опаской оглядываясь по сторонам. Кто их знает, что у этих людей на уме? А вот и сами жители – несколько женщин, одетые в звериные шкуры довольно грубой выделки, и совершенно голых детишек.
- Думаю, нам, от греха подальше, стоит обойти деревню стороной, – зашептал Рябчий, наблюдая за ними из-за толстого ствола бука. – Мужиков, вроде бы не видно, хотя…
- Надеюсь, эти мужики и нас пока не видят, – также шепотом ответил Кубарев. – Аркадий прав, нужно ретироваться отсюда, пока не поздно.
Деревню-то они покинули незамеченными, однако тут же наткнулись на волчью стаю. Около десятка матерых и молодых волков окружили их со всех сторон. Что делать? Конечно, у них есть пистолет. Но на всех волков у Огнева патронов не хватит. К тому же, выстрелы обязательно привлекут к ним лесных людей. И не известно, что лучше – попасть в пасть к волкам или в плен к лесовикам.
Все трое замерли в оцепенении. Тем временем, вожак стаи задрал морду кверху, нюхая воздух. Остальные волки ждали. Такая ситуация, казалось, длилась целую вечность. Наконец, вожак вперил взгляд своих желтых хищных глаз на людей, словно оценивая, способны ли они противостоять его стае. Остальные волки между тем начали сжимать кольцо, обнажая свои длинные и острые клыки. Люди машинально уперлись друг другу в спины, повернувшись на три стороны. У двоих были толстые палки, у третьего еще и – пистолет. И вдруг волки остановились, вожак резко развернулся с рыком сделал огромный прыжок в сторону, и вся стая тут же помчалась за ним. На счастье наших героев, совсем рядом, ломая кусты, промелькнул огромный дикий кабан. Естественно, что волки на него среагировали. Еще не веря своему счастью, трое спутников какое-то время стояли все в той же позе, боясь шелохнуться.
Первым пришел в себя Рябчий. Стряхнув оцепенение и отойдя чуть в сторону, он произнес дрожащим голосом:
- Мужики, стыдно признаться, но я чуть не обоссался. 
- Уверяю тебя, не ты один, – кивнул Кубарев.
Капитан Огнев в это время убирал пистолет в кобуру. Закончив эту операцию, он громко выдохнул и хихикнул. И следом захохотали Кубарев с Рябчим. Они, как дети, радовались тому, что опасность миновала, хлопали друг друга по ладоням… Когда же успокоились, почувствовали, что в их спины уткнулось что-то острое. Подняв глаза, увидели за спинами одетых в звериные шкуры невысоких, но крепких бородатых мужчин. Вероятно, из той самой деревни, от которой, как им казалось, они ушли незамеченными.
- Да что же сегодня за день такой, – икнув от стресса, сказал Огнев.
- Думаю, лучше все-таки оказаться в плену у дикарей, чем в пасти у волков, – ответил Кубарев.
Они послушно шагали туда, куда направляли их острия копий, покалывающие спину. И пришли и в самом деле, в ту самую деревню, которую видели совсем недавно. Только детишек на поляне уже не было, да и количество женщин значительно уменьшилось. Зато появление людей в странных одеждах привлекло внимание других мужчин, стариков и подростков. Их провели почти через всю деревню и остановили на относительно большой поляне, с трех сторон окруженной лесом, а с четвертой домами, точнее, скорее крепкими шалашами. Они остановились у самого края глубокой, метра в два, ямы. Оставив их на попечение двух мускулистых охранников с луками за спиной и короткими мечами за поясом, остальные ушли в ближайшую избу.
- Наверное, пошли к шефу на совет, что с нами делать, – зашептал Огнев.
- Надеюсь, это не племя каннибалов, – также шепотом ответил Кубарев. – Мне, по крайней мере, не известно о наличии людоедских племен на территории нашей страны.
- Не каркайте, Александр, – переходя на «вы» и уже вслух произнес Рябчий, за что тут же получил укол кончиком меча в спину.
Пока мужчины совещались в своем шалаше, вокруг пленников собрались подростки мужского и женского пола и при полном безразличии охранников, которые, тем не менее, не спускали с пленников глаз, начали осматривать их, и даже ощупывать их странную одежду. Но вот один из мальчишек дотронулся до кобуры Огнева, а тот не желал позволять кому бы то ни было прикасаться к его табельному оружию. И капитан довольно недружелюбно оттолкнул мальчишку. Тот от неожиданности едва не упал на землю. За такую дерзость один из охранников ткнул Огнева острием меча в грудь, из раны тут же закапала кровь.
- Может, сделать пару выстрелов, а? Ведь эти дикари разбегутся от одного только шума от выстрелов, – негромко произнес Огнев.
- И чего ты добьешься? – возразил Рябчий. – Ну, разбегутся вначале. А куда мы денемся? Они же здесь каждый кустик знают, быстро нас окружат и стрелами закидают.
Кубарев лишь согласно кивнул головой.
- Но пистолет я им не отдам.
В этот момент из шалаша вышел вождь, приблизился на несколько шагов к пленникам и стал внимательно их рассматривать. Теперь уже охранники напряглись, готовые в любой момент заколоть любого из трех пленников, если кто-нибудь бросится на их старейшину. А тот стоял, смотрел, жевал губы, затем приказал:
- Бросьте их в яму, потом решим, что с ними делать. А эту штучку, – кивком головы он указал на чемоданчик Рябчего, – принесите мне.
Огневу повезло, что вождь стоял к нему несколько боком и не увидел сзади на ремне пристегнутую кобуру, иначе сложно было бы предвидеть последствия, если бы вождь пожелал иметь еще и кобуру вкупе с пистолетом.
Вождь был средних лет, заросший бородой, с хорошей мускулатурой. Легкая проседь украшала его волосы, вокруг больших синих глаз проложили глубокие борозды морщины. Зато нос с едва заметной горбинкой выдавал в нем едва ли не аристократичность. Одет он был в хорошо выделанную шкуру снежного барса, а на ногах были лапти из волчьей кожи мехом наружу и обвязанные вокруг ног бычьими жилами.
Трех пленников столкнули в довольно узкую, высотой более двух метров яму, снизу покрытую еще не успевшими засохнуть листьями, и прикрыли сверху разлапистыми ветками папоротника. Яма была столь узка, что три человека могли там только присесть на корточки, а о том, чтобы вытянуть ноги не могло быть и речи. Вероятно, эта земляная тюрьма была приготовлена максимум для одного-двух пленников, но сейчас лесному народу было не до них, вот и оказались трое товарищей по несчастью в одной яме. Впрочем, это все же было намного лучше, чем если бы их разделили – так было больше шансов что-нибудь сообща придумать, да и выбраться на поверхность было легче. Но пока никакие мысли им в голову не лезли – их по-прежнему охраняли те самые два рослых охранника.
К вечеру пришельцы из будущего почувствовали какое-то необычное оживление в деревне. Мужские крики, женские голоса, детские всхлипы и смех. Даже охранники исчезли из виду. Все трое прислушались, но ничего понять не могли. Тогда Рябчий приложил ухо к дну ямы, подняв вверх левую руку и пошевеливая указательным пальцем, прося тишины. Наконец, он поднял голову.
- Ну, и что ты услышал? – не без ерничанья спросил Огнев.
- Земля гудит.
- Это у тебя от голода в голове гудит, – снова сказал Огнев.
- Нет, – покачал головой Рябчий. – Нет! Это стук копыт, многих копыт.
- Конница? – уточнил Кубарев.
- Возможно.
- Ну-ка, мужики, кто-нибудь подсадите меня, – вдруг произнес Огнев.
Кубарев с Рябчим дружно посмотрели на полицейского капитана. Они, кажется, поняли друг друга. Тут же скрестив руки, сделав своеобразный стул и, опустив их вниз, затем стали потихоньку их поднимать, а Огнев, держа в руках снятый с предохранителя пистолет, осторожно стал подниматься вверх. Достигнув верхнего края ямы, Огнев профессиональным взглядом полицейского быстро оценил обстановку, поворачивая голову во все стороны. Охранники и в самом деле куда-то исчезли, хотя это вовсе не означало, что их оставили без наблюдения. Зато суеты в деревне значительно добавилось. И вскоре стало понятно, по какой причине.
Ржание коней и топот копыт были уже слышны без прикладывания уха к земле. Это один из отрядов амазонок во главе с Галлеей наведался к лесным жителям. Спешившись, Галлея направилась к дому вождя с такой решительной уверенностью, будто она захаживала сюда уже не один раз.
- Ну, что там? – кряхтя от натуги (капитан был довольно плотного телосложения), спросил Кубарев.
- Амазонки, – спрыгнув на землю, ответил Огнев.
- Что амазонки? – поглаживая натруженные руки, уточнил Кубарев.
- Аркадий был прав, когда говорил о множестве лошадей. В деревню прибыли амазонки. Вот только с какой целью?
- Послушайте, да ведь это наше спасение, – вдруг воскликнул Рябчий и тут же сам испугался своего выкрика, прикрыв рот ладонью.
- Что ты имеешь в виду? – спросил Кубарев.
- Ну, как же, господа хорошие! Амазонки ведь прибыли сюда не на постоянное местожительство, так?
- Ну? – кивнул Огнев.
- Значит, они должны вернуться к себе.
- Ты гений, Рябчий, – хлопнул того по плечу Огнев. – По их следам мы сможем добраться до их поселения.
- Ну да, если выберемся отсюда, – вздохнул Кубарев.
- А почему нет? – Огнев уже почувствовал себя в своей стихии. – Пусть только окончательно стемнеет. И как дважды два.
- Ага! – согласился с ним Рябчий.
И Кубарев наконец тоже поддался общему оптимизму.
- Главное, только, чтобы наши оказались именно в том поселении.
- Это да, – согласился Огнев.
Тем временем, Галлею встретил тот самый вождь.
- Приветствую тебя, о Галлея. С чем пожаловала на сей раз? С войной или с миром?
- Я прибыла, чтобы подарить тебе сына, а если родится дочь – забрать ее себе.
- Ну что же, в таком случае, мой дом – твой дом.
Раз в год амазонки наведывались к соседним племенам с целью зачатия от их мужчин. Родившихся девочек они и в самом деле забирали себе, а мальчиков отдавали отцам, а если те отказывались, попросту убивали их или ломали им кости рук и ног, превращая в инвалидов, дабы в будущем те не смогли стать воинами и воевать против своих матерей. При этом, некоторых мальчиков они оставляли в своих городах в качестве прислуги.
Вот и теперь, едва предводительница с вождем уединились, остальные женщины разобрали других мужчин племени, и в лесной деревне на некоторое время воцарилась вакханалия любви.

8.
 Гемона с Галлеей готовились к поединку за право называться царицей амазонок. При этом по городу разнеслись слухи о том, что тело царицы Ипполиты исчезло из усыпальницы, а с ней исчез и пояс – главный атрибут царствования. Как ни старалась верховная жрица Псахия скрыть этот факт, ей это не удалось. Она злилась, но не могла определить, кто первый запустил этот слух. Сначала, было, стала грешить на обеих охранниц, дежуривших в тот час в усыпальнице, однако потом поняла, что те не могли ничего вспомнить, поскольку она временно лишила их памяти и время всего действа, в котором приняла участия пришелица из будущего, покрыто у охранниц таким туманом, который будет почище чем тот, который она напустила в усыпальнице. Разумеется, ничего никому не могла сказать и пленница, поскольку полностью изолирована от остальных. Значит… Значит, кто-то знает тайный ход в усыпальницу. А вот это уже никак не устраивало жрицу.
Физическая сила, выносливость и воинское искусство ценились амазонками превыше всего. Поэтому царицей избирали победительницу ритуальных соревнований, в которые входили и стрельба из лука, и вольтижировка на лошадях, и единоборство.
Именно этому и посвящали все свое время две соперницы на царское звание – Гемона и Галлея. При этом никакой пощады своим напарницам по тренировкам не было. Но помощницы и не просили пощады – им с детства привили привычку терпеть боль, невзгоды и лишения.
Псахия следила за этими тренировками, пытаясь по поведению обеих определить, кто из них побывал в усыпальнице. Обе претендентки знали, что за ними внимательно наблюдает верховная жрица, и знали также, что от ее зоркого, гипнотического взора не уйдет даже малейшее нервное подрагивание мускулов провинившейся. Но пока Гемона ничем себя не выдавала, а Галлея так и вовсе находилась далеко от города – ушла к лесным людям ради соития. Псахия оценила хитрость Галлеи – уж ей ли не знать, что у беременной женщины гормоны проявляют необыкновенную активность, вызывая прилив энергии и новой силы. В таком случае, более физически сильной Гемоне пришлось бы нелегко, если бы их поединок состоялся. Но в том-то и дело, что теперь уже этот поединок Псахии был не нужен. Она нашла замену Ипполите, и пока вполне может править пленница под ее, Псахии, руководством, разумеется. Вот только пояс Ипполиты было необходимо найти и вернуть.
Жрица решила прибегнуть к колдовству. Она редко этим пользовалась, но сейчас под угрозу была поставлена ее власть и сама суть дальнейшего существования ее племени. Она прошла через тайный ход в усыпальницу Ипполиты, сразу же завалив вход камнями. Уверенно шла по темному мрачному, узкому проходу, где каждый выступ стены, каждая колдобина в земляном полу была ей известна. Через пару десятков шагов пространство расширилось и освещалось смолистыми факелами, которые каждое утро менялись Кинаной. Взяв один из факелов, Псахия прошла, наконец, в собственно усыпальницу. Даже ее привыкший к любым запахам нос не выдержал спертости воздуха, но Псахия знала, как с этим справляться. Достав из мешочка, притороченного к ее юбке пригоршню душистой смолы, она рассыпала ее вокруг себя. Подошла к раке. Посмотрела на бледное, слегка начавшее покрываться черными пятнами лицо мертвой царицы – все-таки спертый воздух, лишенный вентиляции делал свое дело. Нужно будет накрыть раку крышкой и открыть вход в усыпальницу. Никто не посмеет заглянуть внутрь, а среди амазонок уже распространилась молва о воскресении любимой царицы. Рака же лишь будет служить напоминанием о бренности всех  живущих на земле.
Когда воздух немного очистился, Псахия вынула из-за кожаного пояса маленький ножик и полоснула себя лезвием по вене, тут же направив струйки потекшей крови на лицо покойной царицы. Затем приподняла порезанную руку вверх и, глядя на ранку стала что-то быстро шептать, заговаривая кровь. Та и в самом деле, вскоре перестала течь, а через некоторое время и рубец практически стал невиден. Жрица вплотную подошла к раке, упершись в постамент, и подняла вверх обе руки, сначала закатив белки, а потом прикрыв глаза.
- Вызываю дух дочери моей, царицы Ипполиты! Желаю спросить о краже вещи. Слышишь ли ты меня, моя царица?
Жрица тут же повернулась к задней стене, наблюдая за тенью от висевшего на ней факела. Тень долгое время не подавала никаких знаков. Тогда Псахия снова взглянула на порозовевшее лицо Ипполиты и, не опуская рук, снова заговорила:
- Жертвенный козел будет принесен к твоим ногам. Умоляю тебя, царица. Скажи, кто снял с тебя пояс бога Ареса.
   На сей раз тень от факельного огня слегка зашевелилась, закачавшись сначала в одну, затем в другую сторону. Жрица опустила руки и, дождавшись, когда тень успокоилась, опять повернулась к Ипполите и прислонила свое ухо едва ли не к самым губам царицы. Она услышала то, ради чего сюда и пришла. Но она была не готова к такому ответу. Надеялась, что прозвучит другое имя. Резко выпрямившись, Псахия накрыла раку крышкой и подошла к заваленному ею изнутри главному входу в усыпальницу. Оставалось найти у похитительницы сам пояс.

Между тем, Арбузов томился в глубокой яме. Ужасно хотелось пить. Даже голод для него был не так страшен, как жажда. За многие годы разного рода экспедиций, он привык не есть подолгу, но вот вода у него всегда была под рукой. Когда стемнело, Арбузов почувствовал прохладу и сырость. Этак недолго и ревматизм подхватить: ведь у него не было никакой одежды, кроме той, что была на нем – шорты да футболка. Арбузов сел в одном углу, опершись о земляную стену и плотно поджав под себя ноги. Так он сможет хоть как-то сохранить тепло, а сон, пожалуй, на некоторое время способен преодолеть чувство жажды и голода.   
Но едва он задремал, как почувствовал, будто кто-то сверху, над ним зовет его. Он пошевелился и открыл глаза. Половинная луна и звездное небо неплохо освещали землю, но все же Арбузову с трудом удалось разглядеть того, кто звал его.
- Эй, там, в яме, ты живой?
Голос был негромкий, но явно мужской, что весьма удивило Арбузова. Мотнув головой, чтобы окончательно прийти в себя и отогнать наваждение, если это оно, Арбузов затих и снова прислушался. Но вдруг сверху что-то упало почти к самым его ногам. Арбузов придвинул ногу и почувствовал, что пальцы уперлись во что-то кожаное и мягкое. Он протянул руку и понял, что кто-то бросил ему небольшой кожаный сосуд с водой. Быстро схватив его и сорвав затычку, он стал жадно пить, обливаясь. Но вовремя остановился, воткнул назад затычку и спрятал мешок под себя: кто знает, когда ему еще раз принесут воду.
- Значит, живой, – голос сверху несколько оживился.
Арбузов поднял глаза и, привыкнув к темноте, явно разглядел бородатое лицо. Значит, он не ошибся – это был мужчина. Но как он здесь, в женском царстве оказался? Уж не тот ли это калека, которого они с Василисой видели, когда их вели сюда?
- Ты кто? – спросил Арбузов.
- Меня зовут Диодор. Мой отец – из племени меотов.
- Но кто ты? Ведь я так понимаю, что я нахожусь в царстве амазонок, где живут одни женщины.
- Совершенно верно, но здесь, кроме меня, еще несколько мужей.
- Они все тоже инвалиды?
- Что? – не понял вопроса Диодор.
- Ну, у них тоже проблемы с ногами?
- А, ты об этом, – вздохнул Диодор. – Мы благодарны уже хотя бы за то, что живы. И то только потому, что нашими матерями были не простые воительницы. Могу тебе сообщить, что моей матерью является одна из жриц.
- Вот как! – воскликнул Арбузов, а уже гораздо тише добавил, хмыкнув:
- Вот тебе и святоши.
- Что ты сказал?
- Ты мне поможешь выбраться отсюда?
- Да, но только не в этот раз.
- Почему?
- Верховная жрица приказала за тобой усиленно следить… Сюда идут. Я исчезаю.

9.
Полиция оцепила по периметру трехкилометровую зону проведения археологических раскопок и места исчезновения людей, всех местных волонтеров попросили держать язык за зубами, а студентам-археологам запретили удаляться  от своих палаток даже на сто метров. И было отчего волноваться: слухи о пропаже людей уже проникли в ближайшие поселения. То ли кто-то из волонтеров все же не удержался и проговорился, то ли сработало сарафанное радио, то ли забили тревогу родственники пропавших Огнева и Рябчего. Разумеется, не смогли обойти стороной такую жаренную новость журналисты: корреспонденты всех региональных телевизионных и радио каналов и газет и даже блоггеры, все рванули сюда. Настоящей звездой новостных выпусков стал заместитель Рябчего в ассоциации по поиску аномальных явлений некий Петухов. Полная противоположность Рябчего – толстый, практически лысый и слегка косноязычный, хотя при этом и весьма громко говорящий. Впрочем, это не мешало ему объяснять исчезновения людей, включая и самого Рябчего, тем, что в этом месте в это время весьма сильным оказалось воздействие неких потусторонних сил, открывших временной портал и отправивших всех в некое непонятное пока ему, Петухову, прошлое, а, возможно, и в будущее. При этом Петухов тряс перед журналистами своими приборами, зашкаливавшими из-за паранормальности.
Конец всем его пресс-конференциям смог положить только приезд заместителя начальника краевого ГУВД полковника Шустова. Да еще и вместе с помощником вице-губернатора Белко и каким-то московским шишкой. Шишкой оказался президент географического общества, министр Ломидзе. Журналисты тут же окружили приезжих, тыча им в лицо микрофоны с диктофонами.
- Скажите, что здесь происходит? Как вы можете объяснить происходящее? Каковы ваши действия? Не последуют ли новые исчезновения? Как быть обычным людям?
Белко с Ломидзе дружно посмотрели на Шустова, и тот стоически отнесся к перспективе отдуваться за всех.
- Прежде всего, я бы попросил всех вас, журналистов, самим успокоиться и не сеять панику среди населения, - Шустов старался говорить как можно спокойнее. – Вы же все видели, что мы сами только что приехали, чтобы разобраться в происходящем. Как мы можем что-то вам сказать, если мы сами пока еще не владеем всей информацией. Потом же вы сами будете нас обвинять в некомпетентности.  Исходя из всего выше сказанного, я прошу вас очистить огражденную территорию, дабы окончательно не уничтожить хотя бы малые намеки на какие-то следы.
Шустов нашел глазами полицейского майора, отряд которого сюда как раз и прибыл для охраны территории.
- Майор, освободите территорию от лишних людей.
- Слушаюсь!.. Ребята, работаем, – уже майор отдал команду и полицейские потихоньку стали вытеснять присутствующих, пока не дошли до Петухова.
- Я не лишний, я могу вам помочь в розыске, – запричитал тот.
Но его довольно невежливо стали толкать вперед.
- Господа, я заместитель Рябчего, – он сказал именно «го», а не «во», при этом он смотрел в сторону трех важных приезжих. – Я готовый вам помочь.
На окрик Петухова обернулся Шустов. Глянув, как тот трясет перед собой своим чемоданчиком с приборами, полковник махнул рукой.
- Оставьте этого нелишнего.
При этом Ломидзе с Белко улыбнулись. Все четверо, включая и Петухова, постоянно утиравшего с лица и шеи пот носовым платком, направились в штабную палатку, где их уже ждали Адиев с Прохоренко. Они в очередной раз пересказали все о происшествии, добавить нового  им было нечего.
- Чертовщина какая-то, – хмыкнул Ломидзе.
- Именно, именно чертовщина, товарищи, – согласно закивал головой Петухов.
- А, ну что там у вас? – обратился  к нему Шустов. – Давайте, излагайте свою версию.


10.
Гемона с Фалестрой ушли далеко от города. Они уже давно облюбовали дикий, поросший высоким папоротником и плакучей ивой берег реки. Здесь никто не мог помешать им наслаждаться природой, спокойным течением реки, купанием и… одиночеством. Фалестра была дочерью Гемона и единственным человеком, от которой у одной из лучших воительниц не было никаких секретов.
Было раннее утро, солнце еще не так припекало. И в это время купаться было лучше всего. Фемискира плавно и тихо несла свои воды в Понт Эвксинский, даже легкой рябью не намекая на какой-либо ветерок. И только расшалившиеся рыбешки изредка выскакивали на поверхность, пуская пузырьки воздуха да оставляя после себя расходящиеся в разные стороны небольшие круги.
Фалестра, полностью обнаженная, стояла по колено в воде, с улыбкой наблюдая за тем, как смело и умело гребла руками Гемона, отдалившись от берега на приличное расстояние. Гемона считалась также одной из лучших пловчих, по крайней мере, никто не пытался это оспаривать. И Фалестра всегда завидовала этому. Как ни просила она мать научить и ее так плавать, ничего у нее не получалось: видать, не дано.
- Фалестра, плыви ко мне! – крикнула Гемона, повернувшись лицом к берегу и махнув рукой.
- Ты хочешь, чтобы я утонула? – засмеялась Фалестра.
- Но так ты не научишься хорошо плавать.
Фалестра постояла еще немного, подумала, затем, смешно расставляя руки в стороны, пошла в воду. Гемона, держась на одном месте и слегка, по-собачьи, подгребая ближе к берегу, следила за ней. За время, прошедшее после похода в Афины, Фалестра возмужала, окрепли плечи, закалились тело и руки, и даже не до конца еще сформировавшаяся девичья грудь стала наливаться соком. Гемону радовало то, что лицо у Фалестры в моменты напряжения стало выражать такую же решительность, как и ее собственное, Гемоны, лицо. Значит, характером она пошла в мать. И, если боги позволят стать ей царицей, то наследница у нее будет вполне подходящая.
Фалестра понемногу удалялась от берега и Гемона поплыла ей навстречу. Встретившись, они обнялись.
- Сегодня у тебя уже лучше получается. Однако, я устала, поплыли назад.
Выйдя на берег, обе с удовольствием упали на спину в высокую траву. Некоторое время глаза обеих были устремлены в чистой голубизны небо, затем, пряча глаза от солнца, обе зажмурились. Обнаженные и влажные тела их быстро высохли и, въевшаяся в кожу бронза загара, принимала более темный цвет, скорее напоминающий кору бука. Вскоре Гемона открыла глаза и повернулась на живот.
- Послушай меня, Фалестра!
Девушка на короткий миг открыла глаза, давая понять, что она вся внимание, и тут же снова их закрыла.
- Тебе пора становиться совершеннолетней. Я хочу, чтобы ты это успела сделать до нашего поединка с Галлеей. Всякое может быть, ведь Галлея хитра, как степной лис. И ты должна к этому подготовиться.
- Значит, нужно идти к савроматам или меотам?
- Нет! Есть другой выход.
Фалестра также перевернулась на живот и, подняв голову, удивленно взглянула на мать.
- Сейчас как раз удачный момент. Ты видела, что Галлея привела двух пленников: женщину и мужчину.
- Ну да, какие-то странные пришельцы.
- Так вот! Женщина оказалась в руках у жрицы Псахии. Я не знаю планов этой страшной жрицы. Зато пленник мужского пола сидит в яме. И уж его-то я возьму в свои руки. Он сначала должен стать отцом твоей будущей дочери…
- А если родится мальчик?
- Тогда не завидую я его судьбе… – Гемона поморщилась, недовольная тем, что Фалестра ее перебила и, поняв это, девушка замолчала. – Однако сейчас Луна благоволит нам и у тебя должна быть девочка. А потом ты должна будешь убить его. Голова этого пришельца, притороченная к седлу твоего коня, и станет твоим вхождением в настоящую взрослую жизнь.
Поняв, что Гемона сказала все, что хотела, Фалестра снова повернулась на спину.
- Скажи Гемона, когда будет поединок?
- Накануне ближайшего полнолуния. Псахия выберет день.
Гемона поднялась.
- Пойдем, Фалестра! Уже пора!

11.
Огнев, Кубарев и Рябчий, помогая друг другу, выбрались из ямы. Ночь стояла тихая, только стрекот цикад то и дело взрывал ночную тишину. То ли от близлежащей реки, то ли от наползших на небо тяжелых свинцовых туч, которые делали еще более страшной окружающую обстановку, тянуло свежестью. Вдруг ухнул лесной пугач – ночной охотник с огромными круглыми желтыми глазами. Темень их и радовала, и пугала одновременно. С одной стороны, они освободились из плена, с другой же стороны – что они будут с этой свободой в черном незнакомом лесу делать?
Товарищи по несчастью не без внутренней дрожи оглядывались вокруг, ища хоть какую-нибудь примету, чтобы понять, в какую сторону им следует двигаться. Первым не выдержал Кубарев, произнес тревожным шепотом:
- Ну, вылезли мы из ямы, а дальше что? Куда двигаться? Аркадий, что скажешь?
- Так нету ж у меня теперь моего чемоданчика, – зашептал в ответ Рябчий. – Без него я, как без рук.
- А ты приложи ухо к земле, может, опять чего услышишь, – хмыкнул Огнев. – Может, услышишь, в какой стороне раздается конский топот.
- Стоп! Иван, ты натолкнул меня на мысль! – Кубарев от радости едва не выкрикнул, но тут же прикрыл рот ладонью и дальше продолжил шепотом. – Тут, как раз и твой пистолет будет в самый раз. Идем в шалаш к вождю. Благо, он тут не так далеко, значит, не заблудимся.
- И что мы там будем делать? – удивился Огнев.
- По дороге расскажу.
- А вдруг там охрана? – заволновался Рябчий.
- Это вряд ли! – уверенно произнес Огнев. – Кому взбредет в голову, что в этой лесной глуши кто-то может напасть на их вождя?
Но даже и здесь им пришлось поплутать. Ночная мгла обманчива, и то, что днем казалось совсем близко, ночью как бы отдалялось. Тем не менее, каждый из троих был уверен, что они попали именно туда.
- Рябчий, останься здесь, на стреме, а мы с Александром пойдем внутрь.
Огневу понравилась идея Кубарева, и капитан полиции теперь уже почувствовал себя в своей стихии. Он вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя и глухо выдохнув, взглянул на Кубарева.
- Пошли?
- Пошли! – кивнул тот и через мгновение оба скрылись в помещении.
Рябчий, сжимая в руках палку, тревожно вертел головой по сторонам.
В хижине вождя горело несколько лучинок, слабые тени от которых тускло перемаргивались друг с другом то на одной стене, то на другой. Впрочем, это даже несколько упрощало задачу – по крайней мере, непрошенные гости смогли сразу убедиться, что вождь спит один. Циновка, расстеленная прямо на земляном полу, покрывала половину комнаты. Плотно сбитое, оголенное и лоснящее от пота из-за ночной духоты тело вождя лежало на самом краю у стены. Вождь спал на спине, раскинув руки в сторону и слегка то ли посапывал, то ли похрапывал. Ни окон, ни дверей в хижине не было – их заменяли сплетенные из хорошо выделанных листьев плотные ткани. Огнев с Кубаревым, осторожно ступая, приближались к спящему, а тот, словно что-то учуяв, всхрапнул, даже будто бы приподнял голову, но, даже не открыв глаз, повернулся на бок. Обоих спутников прошиб холодный пот: им не хватало только шума. Застыв на месте и прождав довольно долго, убеждаясь в том, что хозяин хижины спит, они на цыпочках приблизились к нему и Огнев кивнул Курбатову. Тот быстро, опустившись на колени, навалился на вождя всем телом и плотно прикрыл ему рот ладонью. Тени от лучин, словно испугавшись за хозяина, заметались по стенам в разные стороны. Огнев присел на корточки и приставил ко лбу вождя дуло пистолета.
- Послушай меня, – Огнев зашептал в самое ухо вождя. – Мы тебе ничего плохого не сделаем, просто ты поможешь нам найти лагерь амазонок.
И тут вождь окончательно проснулся. Силы в нем оказалось гораздо больше, чем можно было предположить. Он резким рывком сбросил с себя Кубарева и ткнул кулаком Огнева в живот, от неожиданности капитан непроизвольно нажал на курок. Раздался оглушительный в этой тишине выстрел. Огнев с Кубаревым даже языки прикусили. Несколько минут сидели молча, ошарашенно озираясь по сторонам. Вождь от испуга бросился на пол, ему показалось, что небо свалилось на него. Впрочем, он пришел в себя даже быстрее, чем его недавние пленники. Поняв, что ничего не случилось, он начал подниматься. Но окончательно встать на ноги не успел, Кубарев вцепился в него мертвой хваткой. Однако вождь крикнул:
- Ко мне!
- Молчи, с-сука! Пристрелю!
Огнев снова был уже на ногах и ударил рукояткой пистолета вождя по затылку. В этот момент в комнату вбежал перепуганный Рябчий.
- Вы что, с ума сошли, стреляете?
- Непроизвольно получилось, – оправдывался Огнев. – Оказался сильнее, чем мы думали.
- Хватит базарить, мужики, – произнес Кубарев, держа вождя за ноги. – Потащили его отсюда, от греха подальше, пока его соплеменники не сбежались на шум.
- И то правда, – согласился Огнев, пряча пистолет в кобуру. – Затащим его в лес, там разберемся.
Огнев схватил вождя за руки и позвал Рябчего.
- Чего стоишь, помогай, давай.
- Да, да, сейчас, – кивнул тот, разглядывая хижину.
А вот, кажется, и его аномальный чемоданчик. Он подошел к лежавшему на полу чемоданчику, поднял его, перекинул лямку через плечо, и уже хотел было помочь своим товарищам, но тут нога его наступила еще на какой-то предмет. Недолго думая, он его поднял и, быстро положив  в чемоданчик, побежал на помощь товарищам, которые уже вытаскивали вождя на улицу.
Вождь, наконец, пришел в себя. Руки его были связаны за спиной ремнем, который Кубарев снял со своих брюк специально для этого. Они сидели в небольшом овражке метрах в ста от деревни. Кубарев с Рябчим, лежа на животах и высунув головы, осматривали окре-стности.   
 Поняв, что ему не вырваться, вождь тихо спросил:
- Кто вы, и что вам нужно?
- Мы – гости из будущего. Ничего плохого ни тебе, ни твоему народу мы не сделаем. Попали сюда случайно. Поэтому мы хотим добраться до лагеря амазонок. По нашим предположениям, там находится человек, который открыл временной портал и затащил нас сюда. Нам нужно найти этого человека и с его помощью вернуться в наше время.
- Вань, ты рассчитывай, с кем разговариваешь, – не поворачивая головы, произнес Кубарев. – Боюсь, что он не понял и половины из того, что ты произнес.
Вождь окончательно успокоился и, к удивлению Кубарева, ответил Огневу:
- Там есть одна старуха, ведьма Псахия. Видать, она вас и выдернула. Только вот с какой целью, я не знаю.
Кубарев не без удивления посмотрел на вождя и, оставив пост, сполз вниз.
- Да ты, оказывается, не так прост, как кажешься.
- Развяжите меня.
- Развяжу, если не будешь делать глупостей, – сказал Огнев.
Вождь в ответ лишь молча мотнул головой. Огнев повернул вождя и стал развязывать ремень.
- Только вам туда не добраться. А даже если и доберетесь, я вам не завидую. Это страшные женщины.
- Ну, так мы, ведь, для того и вытащили тебя из теплой постели, чтобы ты нам дорогу показал, – Огнев, наконец, справился с ремнем и протянул его хозяину, Кубареву.
- Это далеко, два дня пути.
- Но у тебя же есть лошади, – произнес Кубарев. – На лошадях, я думаю, и за день доберемся, а?
- К тому же, тебя амазонки знают, значит, сразу нас не убьют, – добавил Огнев. – А там мы разберемся.
- Вы быстрее его уговаривайте, мужики, – подал голос Рябчий. – Скоро светать начнет.
- Так мы договорились? Или мне снова свою пушку достать? – Огнев потянулся рукой к кобуре.
Вождь снова мотнул головой и встал. Его тут же окружили с трех сторон.
- Лошади там, – кивнул вождь в нужную сторону.
 
12.
Арбузов открыл глаза, почувствовав, что на него сверху кто-то смотрит. Солнечные лучи больно резанули глаза, он тут же их снова прикрыл, выждал несколько секунд и снова глянул вверх. Там и в самом деле стояла девушка. Это была Фалестра. Поняв, что пленник проснулся она на мгновение скрылась из виду, затем появилась снова и тут же бросила ему сверху большой кусок запеченной на вертеле кабаньей ляжки.
- Держи!
Арбузов едва успел у самой земли схватить свою еду.
- Спасибо, красавица! С какой стати такой божественный подарок?
Он оторвал пальцами небольшой кусок ляжки и сунул в рот.
- Завтра ты станешь моим мужем.
От этих слов Арбузова тут же вывернуло и кусок мяса, который он даже не успел прожевать, вывалился изо рта наружу. Он снова поднял глаза, но девушка уже исчезла.
- Э-эй, ты где! – наконец он пришел в себя.
Но ему никто не ответил.
В таких смешанных чувствах Арбузов и провел остаток дня в надежде, что, когда стемнеет, снова придет Диодор и, по крайней мере, объяснит ему, что все это означает. А сейчас спасибо хотя бы за то, что его нормально накормили впервые за двое суток. Теперь бы еще нормально выспаться.
Диодор и в самом деле пришел, едва сумерки спустились на землю. Он негромко окликнул пленника, но умаявшийся за день Арбузов его не услышал.
- Эй, как тебя? Ты живой? – уже погромче позвал Диодор, а чтобы было чувствительней, бросил вниз небольшую палку. Палка упала прямо на грудь полусидевшего (или полулежавшего), опиравшегося спиной в глиняную стену ямы, Арбузова, при этом конец палки ударил его по лбу. От этого Арбузов проснулся. Точнее, открыл глаза, соображая, что это было. В этот момент Диодор позвал его снова.
- Диодор, это ты? – наконец откликнулся Арбузов.
- Хвала богам, ты живой. Я уже думал, помер.
- Да нет, – усмехнулся Арбузов. – Не хотелось бы помирать в яме, да еще на расстоянии в пару тысяч лет от своего времени. А то ведь мои коллеги, археологи, голову сломают, когда раскопают мою могилу. Заснул я, видимо, крепко.
- Воды хочешь?
- Давай! – обрадовался Арбузов. – А то мне сегодня принесли мясо, а после него так пить хочется.
Диодор бросил в яму небольшой кожаный бурдюк с водой и, пока пленник пил, настороженно озирался по сторонам.
- Слушай, Диодор, скажи мне, пожалуйста, тут сегодня одна девушка сказала мне, что я завтра стану ее мужем. Объясни, что это значит.
- Тебя как зовут?
- Николай.
- Эллин, что ли? – вдруг оживился Диодор.
- Да нет, русский… в смысле, русич, славянин… Ч-черт! Вся история из головы вылетела в этой проклятой яме. Славян-то тогда еще не было. О! Потомок скифов я!
- Скифов? Этих кочевников, которых амазонки не раз воевать ходили? Так, значит, правильно тебя посадили в яму. Они скифов не очень любят. Хотя и мой род по отцу, савроматов, близок к скифам.
- Да нет, я же говорю – потомок. То есть, очень и очень далекий потомок.
- Что такое – потомок?
Но тут невдалеке послышался какой-то шум, раздалось ржание коней, и Диодор на время исчез в темноте. Вернулся через некоторое время и тут же сбросил в яму веревочную лестницу.
- Эй, Николай, возьми лестницу. Я тебя вытащу и спрячу. Твоей жизни угрожают.
Арбузов нащупал веревку, подергал ее, крепка ли, затем взял бурдюк с оставшейся водой, засунул его за пояс шорт и начал осторожно подниматься.
- Давай, я крепко держу.
Арбузов убедился, что веревка, и в самом деле, держится крепко и, пока лез, все удивлялся, сколько силы оказывается в этом калеке.
Он вылез из ямы и впервые смог, как следует, вытянуться и вдохнуть полной грудью – в яме все-таки воздух отдавал влагой и пах глиной и мочой. Диодор быстро свернул веревку и перебросил ее через плечо. Оглянулся по сторонам, прислушался, принюхался, наконец слегка тронул Арбузова за локоть и шепнул:
- Иди за мной!
Легко сказать, иди за мной. Ночь в степи, тьма, хоть глаз выколи. Диодор-то, видимо, к этому привычный, а Арбузов то и дело спотыкался на незаметных колдобинках и кочках, а пару раз и вовсе, зацепившись за что-то, падал. Но его тут же подхватывал цепкой левой рукой Диодор и вел дальше.
Наконец, они прибыли к месту. Диодор исчез под землей и потянул за собой Арбузова. Прикрыв вход соломенной циновкой, Диодор бросил куда-то в угол веревку, привычным жестом нащупал лучину и кресало. Несколько резких уверенных ударов кремниев друг о друга и вот уже искра попал на лучину, а потом от лучины вспыхнул и маленький факел, вставленный в одну из ниш в стене. Арбузов теперь смог оглядеться и понять, куда его привел Диодор. Это оказалась довольно большая землянка, стены которой укреплены плитами из ракушечника, а довольно высокий потолок подперт двумя толстыми жердями. Пол был земляной, но сверху лежала такая же, как и на входе, соломенная циновка. В дальнем углу тускло виднелась плотно утрамбованная соломенная горка – вероятно, постель хозяина. Вся убогая обстановка удручающе подействовала на Арбузова, но он все же решил, что лучше находиться в жилом подземелье, чем в открытой глубокой яме.
Диодор дал время гостю осмотреться, затем сказал:
- Я здесь живу. Тебя здесь никто не найдет. Ни одна амазонка сюда не заглянет. Они не могут входить в жилище раба.
- Значит, ты их раб, Диодор?
- Скорее, слуга, – немного смутился тот.
- И ты всю жизнь живешь здесь?
- Ага! Никто не мешает.
- Но здесь же мало воздуха?
- Почему? Я иногда не закрываю вход и ночью люблю наблюдать за звездами. Иногда вижу, как они летают.
- Это кометы летают, а не звезды, и метеориты.
- Чего? – не понял Диодор.
- Впрочем, это выяснится гораздо позже.
- А ты что, и правда, оттуда прилетел? – Диодор приподнял вверх указательный палец.
Арбузов усмехнулся.
- Считай, что так.
- Это верховная жрица Псахия наколдовала. Это страшная женщина. Ее у нас все боятся. Даже царица.
Арбузов немного помолчал, не зная, стоит ли совсем довериться калеке, или это определенный риск. Затем все же решился спросить.
- Скажи, Диодор. Мне сегодня одна ваша девица принесла большой кусок мяса, а затем сообщила, что я скоро стану ее мужем. Что это значит?
Диодор с удовольствием растянулся на соломе, сладостно потянувшись руками и ногами. После этого повернулся на бок так, чтобы видеть спасенного им пленника.
- Поэтому я тебя и решил вытащить из ямы. Тебе угрожает опасность. Фалестра, дочь Гемоны, должна стать совершеннолетней. Но для этого ей сначала нужно познать мужчину, а потом убить мужчину. И ты должен стать ее двойной жертвой.
- Почему именно я?
- Ты же здесь единственный мужчина, – пожал плечами Диодор. – А так бы ей пришлось   скакать несколько дней к другим племенам и похищать кого-нибудь.
Арбузов почувствовал небольшую дрожь в теле. Он представил, как археологи удивятся, обнаружив в тысячелетнем раскопе скелет современного мужчины.
- Что значит, единственный мужчина? А ты?
- Пф! – хмыкнул Диодор. – Меня здесь никто за мужчину не считает, поэтому я и живу спокойно. Да ты не бойся, здесь тебя никто не найдет.
Диодор зевнул, повернулся на спину и через минуту уже засопел. Арбузов, опомнившись от его слов, хотел еще о чем-то спросить, но, поняв, что Диодор его уже не слышит, и сам стал устраиваться на ночлег.
 
13.
Ранним утром, в день назначенный для празднования совершеннолетия Фалестры, для именинницы наступили приятные хлопоты. Особенно пеклась о том, чтобы все прошло без сучка, без задоринки, ее мать Гемона.
День начинался с купания в реке. При этом лицезреть сей процесс, по традиции, были призваны самые уважаемые люди племени: разумеется, среди первых сама Гемона и верховная жрица Псахия, затем Галлея и вторая жрица Кинана. А кроме них еще с десяток амазонок. Вода в реке за ночь остыла и оказалась довольно прохладной, однако Фалестре ни единым жестом, ни единой мимикой нельзя было дать понять, что ей неприятно входить в прохладную воду. Наоборот, она сделала это с улыбкой, которая так шла ее пока еще женственному, не огрубелому в военных походах (несмотря на войну с Афинами) лицу. Медленно, не спеша Фалестра двигалась вперед, пока вода не стала ей по грудь. После она повернулась лицом к берегу и полностью окунулась. Долго, очень долго находилась она под водой, Гемона даже слегка заволновалась. При этом жрицы стояли с ничего не выражавшими лицами, и только Галлея слегка улыбалась. Наконец, Фалестра вынырнула и, сделав несколько мощных гребков, приблизилась к берегу. Процесс водного очищения был завершен. Далее наступил черед ритуального раскрашивания всего тела. Здесь уже дело в свои руки взяла Кинана. Она кисточкой из кабаньей щетины водила по телу, по животу, груди и спине, затем остро отточенными гусиными перьями стала наносить тату на лицо девушки. Та лишь слегка подрагивала.
- Терпи, Фалестра! Будущей царице не пристало дрожать от боевого раскраса, – строго произнесла Гемона.
Галлея в ответ лишь хмыкнула: это мы еще посмотрим, кто станет будущей царицей.
Но дальше случилась неприятность.
Когда пришла пора Фалестре идти к мужчине, оказалось, что пленник исчез. Яма, в которой он сидел буквально до вчерашнего вечера, оказалась пустой. Фалестра растерялась, а Гемона пришла в ярость. Как мог выбраться из глубокой ямы один человек?! Значит, ему явно кто-то помог. Гемона сразу же подумала на свою соперницу, Галлею, но та также была искренне удивлена исчезновением пленника. По крайней мере, всем своим видом она это показывала. И Гемона поверила в ее невиновность. Но тогда кто?
- Если не хочешь быть опозоренной, ты должна найти самца. Не этого, так другого! – раздраженно бросила Гемона Фалестре. – У тебя есть время до первых сумерек.
Фалестра и сама это прекрасно понимала. Разъяренной тигрицей стала рыскать она по всему городу и его окрестностям в поисках исчезнувшего пленника. И все это время из своего укрытия за ней наблюдал довольно ухмылявшийся Диодор.
Впрочем, вскоре Диодора позвали на поляну – девочкам пора было начинать сегодняшние уроки боевых искусств. Диодор взял полную связку дротиков и зашагал к месту обучения.
Арбузову же надоело находиться в полумраке землянки, да и физиологические потребности звали его наружу. Он осторожно высунул голову из-под соломенной циновки-двери. Огляделся вокруг. Кажется, рядом никого не было. Диодор ведь знал, что говорил: ни одной амазонке не придет в голову даже близко подойти к жилищу раба. Он еще раз повертел головой, ища кустарники или деревья, за которыми можно было бы спрятаться и справить нужду. А вот и довольно длинный и густой ряд кустарников высотой в полчеловеческого роста. Расстояние до него, правда, было неблизкое, но ему на выручку могла прийти высокая трава – где ползком, где перебежками за пару минут он туда вполне доберется. Арбузов выдохнул и вылез из землянки. Сделав несколько больших шагов, он рухнул на землю и под прикрытием травы прополз метров тридцать. Оглянувшись вокруг и не заметив никого рядом, встал и бегом достиг кустарников. Вчерашний большой кусок мяса после почти двухдневной голодовки был не совсем кстати, но когда желудок требует еды, о последствиях задумываешься не всегда. И Арбузов присел и расслабился.
Впрочем долго блаженствовать ему не довелось. Он вдруг почувствовал, как в нижнюю часть тела воткнулось что-то острое. Повернув голову назад и вверх, он увидел перед собой разъяренное лицо девушки в боевой раскраске. Фалестра готова была пронзить копьем свою жертву за то, что он заставил ее перенервничать, но жалкий вид и неудобная поза пленника несколько смягчила ее гнев. Она отняла копье от тела и жестом свободной руки показала, чтобы Арбузов поднимался. Никогда еще он не оказывался в такой идиотской ситуации. Ему самому было смешно и одновременно грустно: так глупо попасться.
Фалестра чувствовала себя настоящей победительницей, когда вела Арбузова сквозь строй своих соплеменниц. Те также торжествовали: значит, уже сегодня они станут свидетельницами того, как в их рядах увеличится количество совершеннолетних. По такому случаю даже обучение девочек прекратили. Диодор же, увидевший плененного Арбузова лишь головой покачивал: странный этот пленник, я его из ямы вытащил, а он сам пришел в руки к Фалестре.
Арбузов шел, опустив голову вниз и смотря себе под ноги. Спасения не было, разве что какое-нибудь чудо свершится. Жаль только, что с Василисой не удалось толком проститься. Кстати, где она? Возможно, стоит в толпе амазонок и тоже следит за ним. Он поднял голову и стал водить глазами по окружившим его полуголым женщинам. Нет, если бы Василиса была здесь, она бы каким-нибудь образом дала бы ему знать о себе. Поняв это, Арбузов снова опустил глаза. Но вот они подошли к небольшому шатру. Фалестра сделала знак Арбузову остановиться. Из шатра вышли верховная жрица Псахия и Гемона. Фалестра поклонилась им и, не поднимая глаз, произнесла:
- Я привела мужчину. Я готова.
Гемона довольно улыбнулась, а Псахия с головы до ног осмотрела Арбузова. Когда ее глаза встретились с его глазами, у Арбузова по коже пробежали мурашки. И в самом деле – ведьма, пронеслось у него в голове.
- Первые сумерки покрыли нашу землю. Значит, пришла пора, – произнесла Псахия и стукнула посохом о землю.
После этого она отошла чуть в сторону, словно бы уступая дорогу Фалестре. И та это поняла. Она положила свое копье на землю и толкнула Арбузова в спину. Арбузов послушно направился к входу в шатер. Фалестра победоносно окинула взглядом окружившую ее толпу соплеменниц и также скрылась внутри шатра. Вслед за ней вошла туда и Гемона.
Арбузов рассматривал интерьер. Собственно, смотреть было особенно не на что. Две набитых душистым сеном невысокие подушки, притулившиеся к двум противоположным стенкам. Два шеста, подпиравшие крышу шатра, а между шестами соломенная циновка. Вот и вся обстановка. И вдруг сзади на него тигрицей налетела Фалестра, сшибла его с ног, повалила на циновку. Арбузов удивился: сколько же силы оказалось у этой почти девочки, если его, неслабого и довольно плотно сбитого мужчину в полном соку она смогла повалить на землю одним своим прыжком. Но больше он ничего подумать не успел, он даже пока еще не понимал, что будет дальше. Тем временем Фалестра с Гемоной быстро перевернули его на спину, затем обе, одна за руки, другая – за ноги, подтянули его к шесту и, вытащив из-под циновки приготовленные заранее бечевки из конских жил стали привязывать его к шестам. И только теперь Арбузов сообразил, что над ним готовится какая-то экзекуция. Напрягшись, собрав воедино все свои силы, он согнул ноги в коленях и, что было силы, боднул ими Фалестру. Не ожидавшая этого, девушка упала и немного откатилась, но тут же вскочила на ноги и с диким рыком снова бросилась на Арбузова. Между тем, такой же прием не сработал с державшей его руки Гемоной – эта амазонка была сильнее и искуснее. Она сразу же села ему на руки и сейчас уже обматывала шест бечевкой, обвязав руки пленника. Только теперь Арбузов понял двойное предназначение этих шестов. Он стал вертеться из стороны в сто-рону, не желая просто так сдаваться. Но Фалестра уже уселась на его на ноги в районе колен, прижав их полу. Ей на помощь пришла и, закончившая свою часть операции, Гемона. Спустя минуту Арбузов успокоился – шесты держались прочно, а туго завязанные ноги и руки не давали даже малейшей возможности пошевелить ими.
Фалестра, тяжело дыша, встала и с удовлетворением взглянула на мать. Та кивнула.
- Можешь приступать! – Гемона протянула Фалестре кривой нож, торчавший до этого у нее из-за пояса, и позвала Псахию.
- Божественная! Все готово!
Через мгновение в шатре появилась Псахия. И тут же Фалестра придвинулась к Арбузову, встала на колени, ножом провела от его шеи к поясу, отчего Арбузову показалось, что у него даже волосы зашевелились. Затем нож Фалестры обрезал пояс на его шортах и резинку на трусах. Ему все стало понятно. Он закрыл глаза в изнеможении. Все-таки борьба с двумя сильными женщинами не прошла для него бесследно. И тут он почувствовал, как в область паха что-то брызнуло. Он открыл глаза. Над ним стояла Псахия и, держа в одной руке небольшой кожаный мешочек, другой брала оттуда пригоршней жидкость и брызгала ею на орган Арбузова до тех пор, пока он не оказался в боевом состоянии. Только после этого Псахия отступила на два шага назад. Теперь наступил черед Фалестры. Она сбросила с себя все лишнее и легла на Арбузова…
Когда Фалестра с видом победительницы в сопровождении Гемоны и Псахии вышла из шатра, ее встретил дикий рев и восторженные возгласы соплеменниц. Некоторые из них стали пританцовывать и вскоре в танце зашлась вся толпа.
Казнь Арбузова оставили на следующий день. Сначала должен был состояться поединок между Гемоной и Галлеей. А чтобы Арбузов второй раз никуда не исчез, его привязали к дереву, предварительно одарив набедренной повязкой. В таком положении ему предстояло провести грядущую ночь.
 
14.
На большой зеленой поляне недалеко от города собрались толпы амазонок, раскрашенные в боевые цвета. Солнце будто сжалилось над женщинами и периодически пряталось за проплывающие мимо косматые белые облака. В небе кружились стаи воронов, а еще выше, гораздо выше, казалось, даже над облаками парили, расправив огромные крылья, два орла.
Амазонки образовали огромный полукруг, в центре которого восседали на конях Гемона с Галлеей. Сейчас, в предстоящем поединке они должны были выявить победителя, ценой которого было звание царицы. В двухстах шагах от воображаемой черты для претенденток находилась высокая, в рост человека удлиненная мишень. К самому центру мишени было приторочено золотистое яблоко. На расстоянии ста шагов к мишени был вбит шест. А дальше, у единственного возвышавшегося посреди огромной поляны широченного бука развевались на ветру два металлических кольца с трепыхавшимися на ветру привязанными к ним ленточками. Обе соперницы, воинственно раскрашенные, раздувая ноздри, недружелюбно поглядывали друг на друга. За плечами у обеих были луки с колчанами, в которых было всего по три стрелы, и короткими мечами на кожаном поясе в кожаных же ножнах. Рядом с каждой, у конских ног были воткнуты остриями вниз копья.
- Готовы?  – выкрикнула стоявшая на маленьком взгорке чуть поодаль Фалестра, уже ставшая женщиной, но еще не считавшаяся совершеннолетней, поскольку казнь ее мужчины отложили на день из-за поединка. Тем не менее, она сегодня была арбитром и должна была судить беспристрастно.
Обе соперницы еще раз переглянулись и одновременно посмотрели на Фалестру.
- Вперед! – скомандовала Фалестра, приподняв вверх руку.
Первой рванула с места Галлея. Домчав до шеста, она резко осадила коня, подняв того на дыбы, а сама в это время выхватила из-за спины лук, другой рукой достала из колчана стрелу – миг и тетива запела в ее руках. Стрела, выпущенная Галлеей, вонзилась точно в середину яблока. Амазонки радостно завыли, притопывая ногами. Она сделала круг вокруг мишени, вернулась к своему месту и, не осаживая коня, на ходу вырвала из земли копье, обдав при этом вырвавшимися вместе с копьем комьями соперницу. Гемона только хмыкнула в ответ и глаза ее еще более вспыхнули негодованием. Но Галлея уже этого не видела, она мчалась к тому самому буку и, не приближаясь к дереву, чуть приподнявшись в седле, взмахнула рукой и пустила копье. Оно летело ровно в том направлении, которое задала ему хозяйка и вот, достигнув одного из колец, копье пролетело внутри него, прорвав ленточку и острием вонзившись в ствол дерева. Амазонки еще громче завыли, подняв руки вверх и пританцовывая. Объехав вокруг дерева, Галлея остановилась на том самом месте, с которого она и начинала соревнования. Погладила по холке пофыркивавшего коня и глянула на соперницу, словно приговаривая: «Теперь твоя очередь, подруга!» И Гемона не заставила себя ждать. И вот уже выпущенная из ее лука стрела воткнулась в то самое место яблока, что и стрела Галлеи. Публика  уж не выла, а визжала от восторга. Копье же Гемона выдернула из земли с таким остервенением, что разлетевшиеся в разные стороны комья земли, посыпались не только на Галлею, но и на близ стоявших зрительниц.
А в это время в своем доме верховная жрица Псахия делала последние приготовления для того, чтобы представить амазонкам воскресшую царицу Ипполиту. Ей приходилось спешить, чего она не любила, поскольку знала, что поединок за царское звание уже не отменить, ибо это тот случай, когда амазонки вправе были не прислушиваться к словам жрицы. Душистые смолы наполнили ее дом. Колдовские чары и гипноз с успехом сделали свое дело. Василиса с готовностью воспринимала все наставления жрицы.
- Ты все поняла, Ипполита? – глядя на девушку глаза в глаза, спросила Псахия, слегка дрожавшим голосом.
- Да, божественная! – Василиса стояла перед ней в одной короткой юбке из тонко выделанной ослиной шкуры, а на ногах у нее были узкие красные сапожки-скифики.
- Ты будешь царицей и в моем царстве снова воцарится мир… Надень вот это на правую сторону.
Псахия подала Василисе телесного цвета чубур. Одурманенная смолами и гипнозом Василиса послушно выполняла любое повеление жрицы. Жрица еще держала в руках короткую прозрачной голубизны тунику с тиарой, когда в дом вбежала сильно взволнованная Кинана. Слегка поперхнувшись от обильных воскурений, Кинана все же быстро взяла себя в руки.
- Божественная, поединок уже начался! Все – там!
Лицо Псахии перекосилось от гнева.
- Помоги мне, Кинана! – она передала помощнице оставшиеся детали одежды, а сама пошла в другую комнату за посохом и ожерельем. В последнюю очередь она взяла в левую руку золотой лабрис – еще одну царскую принадлежность.
- Боги милосердные! Царица наша и впрямь воскресла! – воскликнула Кинана, подходя поближе к Василисе и помогая той завершить процесс одевания.
 Через пару минут они уже двинулись в направлении поляны. Псахия двигалась так быстро, что Кинана с Василисой с трудом пытались не отстать от нее. Какие-то внутренние силы гнали старую жрицу вперед. Для нее важно было не допустить раскола амазонок: в царстве должен быть один правитель и никакого конкурента рядом быть не должно. А тут при победе любой из претенденток вторая в любом случае останется недовольной, с тайной мыслью о реванше.
Поединок был в самом разгаре. Ни стрельба из лука, ни метание копья победительницу не выявили. Обе спешились и отдали своих коней помощницам. И теперь в ход пошли короткие мечи амазонок с легкими, в виде листьев плюща щитами. Сеча была нешуточная – здесь уже речь шла о жизни или смерти одной из соперниц.
Улучив момент, когда внимание абсолютно всех амазонок было привлечено к поединку, Диодор незаметно сзади подкрался к столбу, к которому был привязан Арбузов и стал ножом пилить тугой канат. Арбузов от неожиданности даже вздрогнул и повернул голову в сторону. Однако, кто был его спасителем, он не смог увидеть. Арбузов стал дергаться в желании, видимо, помочь спасителю, но делал только хуже – веревка еще сильнее впивалась в его тело.
- Тш-ш-ш! – зашипели сзади, и в следующий миг Арбузов почувствовал на своем горле острие ножа. – Если не хочешь, чтобы нас заметили и убили, стой спокойно, – Арбузов узнал голос Диодора и тут же успокоился. – Эта вервь не так проста, ее сразу не перережешь.
Спустя некоторое время Диодор все-таки справился с веревкой и потянул было Арбузова за руку, но неожиданно бросился на землю и ящерицей скользнул в ближайший кустарник, на ходу лишь успев громко шепнуть:
- Николай, прячься. Сама Псахия идет.
Но Арбузов не успел даже присесть, глянул в ту сторону, откуда слышались шаги и даже открыл рот от удивления. Ему показалось? Или в самом деле рядом со жрицами шла и… Василиса, но в каком-то странном наряде, как амазонка. Впрочем, ни сама Василиса, ни Псахия с Кинаной не обратили на стоявшего пришельца никакого внимания – их взгляды были направлены вперед, а шаги слишком быстры. Поняв, что первая опасность, вроде бы, прошла, Диодор вынырнул из куста и в один прыжок подскочил к Арбузову.
- Не дразни богов, Николай, не спугни удачу. Уйдем отсюда подальше.
- Погоди! – отмахнулся Арбузов. – Скажи лучше, кто там рядом со жрицей?
Диодор глянул вперед и побледнел, по телу его пробежали мурашки смертельного ужаса. Первое мгновение он даже говорить не мог и лишь после повторного и настойчивого вопроса Арбузова, пролепетал, заикаясь:
- В-ведьма! Она ож-живила Ип-по-ли-ту!
Он схватился обеими руками за голову и упал на землю, испугав Арбузова. Тот отвлекся от женщин и склонился над Диодором:
- Что с тобой, Диодор?
- Ведьма! Я боюсь ее!
Диодор вскочил и вприпрыжку помчался по направлению к своей землянке. Забежав туда, он завалил сшитым дёрном вход и бросился на циновку, свернувшись калачом и весь дрожа.
Арбузов некоторое время удивленно смотрел вслед убегавшему, затем пожал плечами и подался вперед за то ли аспиранткой Василисой, то ли царицей Ипполитой.
Между тем, Псахия, наконец, достигла первых рядов амазонок и, расталкивая всех своим посохом и оглядываясь назад, дабы не потерять из виду Кинану с Ипполитой, упорно и решительно продвигалась вперед. Некоторые амазонки, после пинков жрицы отвлекшись от поединка, вздрагивали, видя рядом с собой ожившую Ипполиту. Затем они замирали от ужаса, и вскоре устрашающий шепот пошел по рядам, едва ли не догоняя Псахию. Арбузов, также дойдя до первых рядов, все же не рискнул влиться в толпу воинственных женщин – он уже несколько раз на себе ощущал их силу и коварство. Подойдя к молодому дубу, сначала прислонился к нему, стараясь слиться с деревом, а потом вдруг сообразил, что будет лучше, если он укроется среди его ветвей.
 Кровь появилась на обнаженных телах Галлеи и Гемоны, но никто не хотел уступать. Кровь, пот, комья земли и травы опутали их тела. Обе соперницы тяжело дышали, глаза едва не выскакивали из орбит, груди обеих высоко вздымались и тут же резко опускались. Порою они сближались друг с другом так, что казалось вот-вот пронзят себя мечами. Но потом, оттолкнувшись щитами, отскакивали в противоположные стороны. Стоявшие в первых рядах амазонки уже не визжали и не выли, они были просто захвачены этим поединком. Такого здесь не видели уже много-много лет: сначала Ипполита унаследовала царский трон от своей матери, затем, когда Ипполита погибла от рук Геракла, царскую тиару надела на свою голову ее младшая сестра. После же Антиопы наследниц не осталось, остались лишь одни претендентки, которые сейчас и выяснят отношения.
В этот-то момент на взгорок, где стояла Фалестра, поднялась Василиса-Ипполита. При этом Псахия с Кинаной остались в первом ряду амазонок. Великой жрице было важно, чтобы оживленная ею царица действовала самостоятельно. И Василиса не подвела Псахию. Она решительно оттолкнула Фалестру, подняв вверх руку с лабрисом.
- Отойди!
Хотев было возмутиться и разразиться гневом, Фалестра повернула лицо к оттолкнувшей ее женщине и замерла, словно громом пораженная.
- Остановитесь! – над полем прозвенел решительный голос с металлическим оттенком. – Не за дело бьетесь! Никому из вас не быть царицей, пока я жива.
  Вся толпа зрителей одновременно ахнула и, скорее этот коллективный испуг, а не окрик царицы, привел в чувство соперниц. Они остановились, все еще тяжело дыша.
- Не за дело бьетесь! Я – ваша царица!
Псахия загадочно усмехалась одними лишь краешками выцветших губ.
Гемона с Галлеей удивленно и, на сей раз, даже не враждебно, переглянулись. Гемона бросила на землю меч с полуобрубленным ударами Галлеи щитом, однако последняя не торопилась этого делать. Она прикусила губу и отыскала глазами жрицу. По испепеляющему взгляду Псахии Галлея поняла, что та ее перехитрила, но сдаваться пока не собиралась.
- Кто ты? – крикнула Галлея, обращаясь к Ипполите.
- Ты разве не узнаешь меня, Галлея? Я – царица ваша, Ипполита. Взгляни.
Галлея долго оценивающе осматривала ту девушку, которую она лично вырвала из будущего и ввергла ее в прошлое. Галлея узнала ее, хотя Псахия, казалось, сделала все, чтобы каждая черточка лица и тела пришелицы была похожей на погибшую царицу. Но плечи, Галлея узнала эти узкие плечи. И перешла в наступление.
- Ты – не настоящая царица. Ты – самозванка!
Псахия зло воткнула конец своего посоха в землю, она не ожидала такой дерзости от бывшей своей любимицы. А той просто уже отступать было некуда. Амазонки затаили дыхание и боялись пошевелиться в ожидании развязки всего этого действа.
- За твои слова ты будешь наказана, Галлея! – выкрикнула царица и направила в ее сторону золотой лабрис. – Взять ее!
Но едва несколько амазонок, включая и Гемону, сделало несколько шагов вперед, как Галлея направила в их сторону меч.
- Только подойдите ко мне, и вы почувствуете, как остер мой меч!
Увидев, что амазонки остановились, Галлея продолжила:
- А теперь послушайте меня, люди! Вы помните, чем славилась наша великая царица Ипполита? – понимая, что никто ей не ответит на этот вопрос, она снова продолжала. – Силой своей и ловкостью. Выйди ко мне, о славная, царица! Давай сразимся!
- Ты с ума сошла, Галлея, вызывать на поединок царицу, – вспыхнула Псахия, сделав несколько шагов вперед. – За такие дерзости ты достойна смерти. Взять ее! – теперь уже приказала Псахия.
Но Галлея снова направила в толпу свой меч.
- Нет, божественная, не я сошла с ума, а ты! Ипполита давно умерла, и ты это знаешь лучше всех. А та, которая стоит сейчас перед нами – самозванка, похитившая пояс нашей царицы. Да, у тебя тиара Ипполиты, золотой лабрис царицы, но пояс, где твой пояс, подарок бога Ареса?
Лицо Галлеи расплылось в нервной усмешке. И тут то ли гипноз Псахии утратил свою силу, то ли неожиданный вопрос Галлеи, к которому не была готова не только сама Василиса, но и великая жрица, привели девушку в смятение. Она не знала, что делать и посмотрела на Псахию. Но жрица сама перешла в наступление.
Она поднялась на взгорок и встала рядом с Ипполитой.
 - Соплеменницы! Я хочу сказать о страшной вещи, которая случилась в усыпальнице нашей великой царицы в то время, когда мне еще не удалось ее оживить. Кто-то похитил драгоценный пояс, подарок бога Ареса!
Толпа ахнула и даже подалась слегка назад.
- Мне пришлось вызывать дух покойной тогда еще царицы, чтобы спросить у нее имя похитительницы. И царица мне его назвала.
- И кто же это? – вырвалось из толпы.
Галлея побледнела, кровь прилила к вискам.
- Царица мне назвала имя, и это имя – Галлея!
- Нет! – крикнула Галлея одновременно с удивленным вздохом толпы. – Не могла Ипполита такого сказать.
- Ты одна, помимо меня, знала потайной ход в усыпальницу царицы, и ты одна могла туда проникнуть, когда я сняла охрану… Отдай пояс, Галлея, и ты останешься в живых.
- Нет у меня пояса! Можешь убить меня, божественная, но пояса не получишь!
- Я знаю, что пояс у тебя, и ты его отдашь!
Псахия уже начинала входить в транс, а Галлея прекрасно знала, чем это может для нее закончиться, поэтому еще раз крикнула:
- Найдешь пояс, божественная, тогда можешь и казнить меня, а не найдешь – власти твоей придет конец.
Псахия взмахнула жезлом… Но вдруг раздался громкий мужской голос:
- Уж не эту ли вещицу вы ищете?
И тут все увидели, что перед ними находятся трое невесть как здесь оказавшихся мужчин в странных одеждах. Это были Кубарев, Рябчий и Огнев. Добравшись до города амазонок, они отпустили вождя лесного племени, дабы не подвергать его лишний раз опасности и отдали ему коней. Задавший вопрос Кубарев поднял вверх руку с поясом. Справа от него с пистолетом в руке стоял Огнев, слева – Рябчий со своим аномальным чемоданчиком.
Именно Рябчий в хижине вождя и наткнулся на пояс, захватив его с собой вместе с чемоданчиком. По дороге к амазонкам трое спутников внимательно рассмотрели неожиданную находку, и Кубарев предположил, что это и есть тот самый пояс царицы амазонок Ипполиты, о котором ему успел доложить перед своим исчезновением Арбузов. Тогда уже Огнев предположил, что амазонка, посетившая лесного вождя, не только воспользовалась им, как самцом, по прямому назначению, но и оставила ему на хранение захваченный с собою пояс. И теперь он оказался здесь весьма кстати.
Галлея, увидев в руках у незнакомцев пояс, едва не упала в обморок. Псахия также узнала его. Но вот кто были эти люди, и как они рискнули появиться здесь?
- Кто вы? – раздраженно спросила Псахия.
- Мы… Спасатели! – после короткой паузы нашелся Огнев. – Мы пришли спасти наших товарищей, которые волею небес оказались в тысячелетней дали.
- Ваня, ты поэт! – шепнул ему на ухо стоявший рядом Кубарев.
- Отдайте пояс и идите с миром! – произнесла Псахия.
- Мы бы и с радостью ушли, но не знаем, как это сделать. К тому же, без наших товарищей мы отсюда не уйдем.
- Нам нужен человек, который умеет открывать временной портал, – уточнил Рябчий.
Возникла некая пауза, во время которой обе стороны о чем-то думали. И в этот момент Василиса узнала Кубарева.
- Александр Григорьевич, миленький! Спасите нас! 
Она соскочила со своего возвышения и бросилась было к троице спасителей, но ловкая и быстрая, как молния Фалестра в два прыжка догнала ее и схватила за рукоять лабриса, да так сильно, что Василиса упала. Лабрис остался в руках у Фалестры, Василиса поднялась и продолжила бег в сторону мужчин. Все это время амазонки молчали, как завороженные, не понимая, что происходит, или же ожидая команды верховной жрицы.
- Вы меня не узнаете, Александр Григорьевич? Это же я, Василиса Иванова, аспирантка Николая Павловича, – Василиса едва не заплакала от того, что ее не узнают.
Огнев с Рябчим посмотрели на Кубарева, а тот, всмотревшись, и в самом деле признал в этой амазонке участницу экспедиции.
- Василиса?! Ну, и видок у тебя.
- Меня хотят сделать царицей амазонок. Говорят… впрочем, нет, я сама это видела. Я похожа на царицу Ипполиту. Извините, что я в таком виде.
- А дамочка ничего, – чмокнул губами Рябчий.
- Это ее пояс? Вы его нашли? – Кубарев показал пояс Василисе, та взглянула на него и кивнула.
- Он самый.
- А где Николай Павлович?
- Я не знаю. Нас разлучили сразу же, как только мы сюда попали.
- Я здесь, друзья мои!
Оценив обстановку и увидев Кубарева, Арбузов слез с дерева и, стараясь не особо расталкивать амазонок, прошел между ними и, улыбаясь, быстрым шагом приблизился к Кубареву. Они крепко обнялись, после чего Арбузов пожал руки и Огневу с Рябчим. И тут же в него намертво вцепилась Василиса – уж теперь-то ее никто не оторвет от Арбузова.
- Но как вы-то сюда попали? – удивленно спросил он.
- Мы успели проскочить во временной портал, тот самый, в который увели и вас, – уточнил Огнев.
- Правда, с возвращением будет сложнее, – вздохнул Рябчий. – Нужен человек, который этот портал откроет.
- Думаю, я знаю, кто этот человек.
Арбузов повернулся, чтобы указать на верховную жрицу Псахию, но в этот момент произошло нечто неожиданное. Пришедшая в себя Галлея рванулась вперед, в несколько прыжков оказалась рядом с Кубаревым и вырвала из его рук пояс. Никто ни со стороны амазонок, ни со стороны пришельцев даже рта раскрыть не успел. Никто, кроме Огнева. Не зря же он служил в полиции и держал наготове пистолет. Едва пояс Ипполиты оказался в руках у Галлеи, она со всего маху ударила щитом по лицу Кубарева, тот тут же упал на землю. И в этот момент раздался выстрел. Огнев был метким стрелком – пуля попала Галлее в лоб и застряла внутри. Галлея упала замертво. Амазонки только ахнули от испуга и присели, кто закрыв уши ладонями, кто глаза.
- Ну, вот она, дырочка в черепе, – забормотал Арбузов, оценивая, в какое место попала пуля.
- Ты о чем, Коля? – спросила Василиса.
- Да помнишь, один студент нашел в раскопе череп с явным следом от пули? Я еще тогда сказал, что этот череп не из той эпохи. Оказывается, как раз из той. Надо бы, когда вернемся, взять этот череп на химический анализ.
- Если вернемся, – подытожил слышавший эти слова Кубарев.
- Да, кстати, меня же прервали. Я ведь сказал, что предполагаю, кто может нас вернуть, так сказать, назад в будущее.
И тут будто ожила жрица Псахия. Она подняла свой посох и направила его конец в сторону пришельцев.
- Взять этих пришельцев. С миром они уже отсюда не уйдут!
Пару десятков амазонок рванулись вперед по призыву своей верховной жрицы. Но Огнев и тут не растерялся. Он отступил на шаг и выстрелил в воздух.
- Всем стоять! Двинетесь вперед, получите пулю!
Амазонки остановились, неуверенно оглядываясь на Псахию. В то же время, Василиса с Арбузовым и Кубаревым отошли за спину Огнева, где уже стоял и Рябчий. Верховная жрица растерялась. Она впервые в своей жизни столкнулась с оружием, которое не только громыхало, подобно грому, но и выплевывало из своего жерла молнии, мгновенно поражавшие ее соплеменниц. Она же не могла знать, сколько подобных молний еще укрывалось в этой маленькой металлической штуке, похожей на рогатку-пращу, откуда запускались дротики. Растерянность верховной жрицы мгновенно передалась и остальным. Они замерли в ожидании.
- Господа, именно эта дама с посохом, которая у них величается верховной жрицей, и может отправить нас в наше время.
- Вы уверены, Николай Павлович? – уточнил Огнев.
- Несомненно!
- Тогда я попрошу вас помочь мне.
- Но что я могу сделать?
- Пойдемте.
Огнев первым пошел навстречу Псахии. Арбузов двинулся следом, а за ним, как приклеенная, пошла и Василиса.
- Останься здесь, Лиса, – приказал Арбузов.
Василисе пришлось подчиниться. Ее взял за руку и приблизил к себе Кубарев.
- Вероятно, капитан знает, что делает.
- Какой капитан? – не поняла Василиса, не отрывая глаз, следившая за Арбузовым.
- Ах, да, ты же не знаешь. Огнев – капитан полиции.
- А! – кивнула Василиса, оставаясь все в той же позе.
- Говорить с ней буду я на правах старого знакомого, – пока они двигались, произнес Арбузов, усмехнувшись.
- Хорошо! – кивнул Огнев. – В случае чего, пистолет у меня снят с предохранителя.
Арбузов лишь рукой махнул.
- Всех же не перестреляешь.
- Посмотрим.
Огнев с Арбузовым подошли к Псахии и остановились в двух шагах от нее. Огнев глянул в глаза жрицы и понял, что погорячился – у него сразу начала кружиться голова и слегка затошнило. «Ведьма! И в самом деле, ведьма!» – пронеслось у него в голове.
- Послушай, божественная, так кажется тебя величают твои женщины? Ты уже поняла, что нам нужно?
Псахия молчала, глядя на Арбузова, но тот ловко уходил от ее взгляда.
- Твои люди похитили нас из далекого будущего из-за пояса царицы Ипполиты. Пояс здесь, но нам нужно вернуться в наше время. И только ты можешь нас туда вернуть.
- Отдайте пояс! – наконец хрипловатым голосом произнесла жрица.
- Э-э, нет! Давай договоримся так: ты открываешь временной портал, а мы, одновременно с этим отдаем тебе пояс. На другое мы не согласны, зная твое коварство и твою силу.
- Да и людишек тут у тебя собралось, наверное, не меньше полка, – добавил Огнев. – И все с оружием, а у нас только вот этот ствол.
Огнев потряс пистолетом перед лицом жрицы, та прикрыла глаза, а стоявшие рядом амазонки даже слегка подались назад. Наступила некоторая пауза. Арбузов с Огневым ждали решения жрицы. Наконец, Псахия слегка вздрогнула и открыла глаза.
- Хорошо! Я отправлю вас назад.
- Отлично! Я знал, что ты разумная женщина, – произнес Арбузов. – Что мы должны сделать?
- Пусть твои люди приблизятся и станут в двадцати шагах от меня. А ты – в пятнадцати шагах с поясом бога Ареса.
Арбузов повернул голову к Огневу.
- Что делать? – спросил тот.
- А у нас нет другого выхода, как только довериться этой старушенции.
- Хорошо! Но будь осторожен.
Арбузов лишь плечами пожал: какая уж тут осторожность, если он и так уже был на грани смерти.
В небе над полем все еще кружились вороны. Орлы, правда, исчезли. Небо стало затягиваться тучами, в воздухе посвежело, поднялся ветер. Солнце почти уже не показывало свой лик, будто устав от своей ежедневной работы. Где-то вдали шумел ли то ли лес, то плескались волны реки, споря с ветром.
Огнев передал слова жрицы Кубареву, но тот недоверчиво смотрел на толпу амазонок. Ему даже показалось, что их значительно прибавилось. К тому же, было видно, что они уже избавились от шока, последовавшего за первым и вторым выстрелом из пистолета. Третий раз они могут и не испугаться.
- Не нравится мне все это, – сказал он.
- У тебя есть другой вариант, как нам отсюда выбраться? – поинтересовался Огнев.
- В том-то и дело, что нет.
- Господа, пойдемте, пока у этой ведьмы не исчезло желание нам помочь, – решительно сделал шаг вперед Рябчий.
- Ей нужен пояс Ипполиты, ради него она нас не тронет, – поддержала Рябчего Василиса и пошла за Рябчим.
Огневу с Кубаревым ничего не оставалось, как последовать их примеру. При этом Кубарев прижал к себе пояс и держал его обеими руками.
Они все сделали так, как и велела Псахия. Арбузов взял у Кубарева пояс и подошел с ним на пятнадцать шагов к жрице. И тут произошло то, что едва не лишило чувств наиболее эмоционального из всех мужчин Рябчего. Псахия воздела очи горе, несколько раз стукнула посохом о землю, начала быстро-быстро шевелить губами, вздымая при этом руки к небу. Затем начала кружиться, с каждый секундой все быстрее и быстрее. Бусы на ее груди крутились вроде обруча. Через пару минут она уже впала в глубокий транс. Индикатор аномалий, который Рябчий заблаговременно вынул из своего чемоданчика начал зашкаливать. Увидев это, Рябчий взял себя в руки и закричал:
- Портал, открывается временной портал!
Все напряглись. В это время незаметно, легкими кошачьими шагами к Арбузову подошла Гемона и протянула руку.
- Пояс!
- Что? – Арбузов даже не сразу сообразил, что к нему обращаются и по какому поводу.
- Пояс! – громче и злее выкрикнула Гемона и, не дожидаясь, сама выхватила пояс из рук Арбузова.
Тот тут же придвинулся к своим, чтобы быть всем вместе. Они почувствовали, как их тела вдруг начали отрываться от земли. И в этот самый момент Василиса рванулась с места, в пару прыжков догнала Гемону и вырвала у нее пояс. Та даже вскрикнуть не успела. Между тем временной портал полностью открылся и всех пришельцев из будущего потянуло вверх. Они исчезали, будто скрываясь в молочном тумане.
Первая из всех амазонок опомнилась Фалестра. Она отбросила лабрис и выхватила у стоявшей рядом амазонки копье. В следующий миг пущенное со злостью, придавшей ему необычайное ускорение, копье полетело вслед за Василисой.
В это время в штабной палатке продолжалось совещание Ломидзе, полковника Шустова и Инала Адиева. Скорее даже не совещание, а обдумывание ситуации, казавшейся безвыходной. Духота брала свое. Ломидзе встал, подошел к маленькому, стоявшему в углу складному столику, на котором стояло несколько пластиковых бутылок с питьевой водой. Взял одну, отвинтил крышку и стал пить. Но не успел он сделать и пару глотков, как с глухим свистом в палатку, прорезав ткань сверху, влетело копье, запущенное амазонкой Фалестрой пару тысяч лет назад. Копье пронзило бутылку, разорвав ее и обдав остатками воды самого Ломидзе и сидевшего недалеко Адиева. Пролетев еще пару метров, копье вонзилось в крышку стола в сантиметрах от того места, где лежала ладонь полковника, нервно барабанившего пальцами.
- Ни хера себе! – ошарашенный Шустов вскочил, как ужаленный.
- Что это было? – одновременно с Шустовым воскликнул Ломидзе, отряхиваясь.
Адиев также резко вскочил на ноги, успев лишь охнуть.
Все трое тут же в шоке уставились на копье, соображая, откуда оно взялось, и кто посмел это сделать. 
А снаружи, на поляне вдруг поднялся резкий шум, какие-то непонятные выкрики, возгласы, то ли от радости, то ли от чего-то еще. Шум постепенно привел в чувство едва не ставших жертвой трех немолодых уже мужчин.
- Блин, теперь там орут! – первым заговорил Ломидзе.
- Еще одно копье? – Шустов сделал было несколько шагов, но его опередил и едва не сбил с ног Прохоренко.
- Ни хера себе! – снова выругался Шустов, отталкивая вошедшего. – Блин, куда ты летишь, закрыв глаза?
- Ой, извините! Я просто… там… наши вернулись. Все пятеро!
Теперь уже Ломидзе с Шустовым едва не сшибли с ног Прохоренко. Лишь подоспевший вовремя Адиев удержал его. Когда же все они покинули палатку, увидели, что вокруг вернувшихся из прошлого товарищей плотным кольцом окружили коллеги, волонтеры, полицейские, спасатели. Лица Кубарева, Арбузова, Огнева и Рябчего сияли счастьем. А у Василисы Ивановой, помимо лица, сиял на талии своими драгоценными камнями вырванный ею у амазонки пояс царицы Ипполиты.
 
                Конец