Попутный ветер

- Кто-то сказал, что если природа обделила умом, то, как ни наряжайся, как ни раскрашивай лицо, умней не станешь. Ещё бы вспомнить, кто именно это сказал, - Мила потёрла переносицу и посмотрела на плывущие облака, словно ответ лежал где-то там.
Её младший брат сидел на раскладном кресле в тени разросшейся сирени, а Мила устроилась на качелях с книгой, которую так и не раскрыла. Они вместе с матерью каждое лето приезжали на старую дачу, построенную возле леса ещё их прадедом. Мила училась в институте, Витька только собирался поступать, мать работала в детском саду и на всё лето брала отпуск, чтоб набраться сил вдали от городского шума, пыли, всех «прелестей цивилизации». Витька улыбнулся:
- Я от нашей бабушки слышал этот афоризм. А с какой стати ты вспомнила о нём? В чём подвох? Какая красавица разочаровала тебя? Или, может, красавец? Кого природа обделила умом? Или это весьма изощрённая попытка задеть меня, а я, болван, не понимаю этого? Хотя я же не извращенец, чтоб краситься и наряжаться. Значит, причина не во мне. Это успокаивает. А что если это просто повод начать общение с братом-недоумком?
- Любитель задавать вопросы, ты случайно не знаешь, откуда наша бабушка откопала этот афоризм? – спросила Мила, понимая, вряд ли брат знает об этом.
- Ниоткуда. Она сама сочиняла афоризмы и выпускала их на волю, чтоб летели по миру, радовали людей. А тебе не кажется, что отвечать вопросом на мои вопросы, по крайней мере, невежливо. Хотя это в твоём стиле. Даже если я ещё раз спрошу, ты, скорее всего, не удовлетворишь моё любопытство. Ведь так? Ага, улыбаешься. Значит, я прав. А вот бабушка… бабушка, даже если торопилась, не оставляла мои вопросы без ответа. И когда какое-нибудь её высказывание через много лет ей же и возвращали с дополнением, что кто-то из великих мудрецов об этом поведал человечеству, она не оспаривала авторство. Её просто радовало, что высказывание продолжало жить. 
- И я не помню, чтоб её огорчала анонимность «крылатого выражения», которое она выслушивала с неподдельным интересом, отмечая, какие изменения оно претерпело со временем. Хотя я вполне допускаю, что бабушка и не сочиняла вовсе афоризмы, а просто умело применяла высказывания мудрецов. Она много читала. Её отец начал собирать библиотеку, как только наша бабушка родилась, а может, это пошло ещё от деда или прадеда её, а она просто продолжила их увлечение. Это уже не важно. Я даже не скажу точно, кому пришла в голову идея выделить отдельную комнату, где можно было бы уединиться с молчаливым рассказчиком…
- Рассказчиком, который не говорит? – Витька покрутил пальцем возле виска.
- С книгой, - улыбнулась Мила, - чтоб клеть раздумий не заполнялась хламом.
- Какая клеть? – спросил Витька.
В его глазах Мила уловила настороженность.
- Голова, - произнесла она и вновь улыбнулась.
- Смешно? Решила поиздеваться над единственным благодарным слушателем? Или это игра такая: «А ну-ка отгадай»?
- Развлекаюсь.
Витька закрыл глаза, и вдруг ощутил, как дуновение ветра словно погладило его по голове. Он вздрогнул от неожиданности и почти сразу же услышал странное шуршание возле ног.
- Ёжик! – воскликнула Мила. – Это нам бабушка привет передаёт.
- У тебя проблемы с головой, не иначе, - произнёс Витька, - избыток кислорода на природе, похоже, на тебя дурно влияет. Жаль, у нас машины нет, а то бы полежала возле выхлопной трубы, глядишь, в себя бы пришла…
- А разве она тебя не погладила по голове? – спросила Мила.
- Это ветер, - буркнул Витька.
- А тебе не показалась странной его избирательность? Да ничего я не придумываю, меня она тоже погладила, - вдруг призналась Мила.
- Чушь, - сказал Витька. – Констатирую отсутствие элементарного здравого смысла у тебя, моя дорогая сестрёнка…
- Диагноз поставил? Тогда почему стоило нам заговорить о бабушке, как вылез ёжик?
- Совпадение.
- И ветер совпадение?
Витька предпочёл отмолчаться. Мила внимательно посмотрела на брата и произнесла:
 - Не хотела никому рассказывать…
 - Интригующее начало.
 Мила пропустила замечание Витьки мимо ушей.
 - В том году вы с матерью уезжали на выходные весной, чтоб дачу подготовить к летнему сезону, а проще - навести порядок в доме и во дворе. Помнишь? – спросила она.
- Ну?
- Я тогда осталась в квартире одна…
- И пригласила в гости друзей без разрешения мамы? Совесть проснулась? Покаяться хочешь? Только я не священник, грехи отпустить не смогу, - улыбнулся Витька.
- Ты даже выслушать не можешь. Столько версий и ни одного попадания. Детектив в тебе, похоже, так и не проснулся. Я могла бы встать в позу, замолчать и не посвятить тебя в то, что тогда случилось. Но я всё же расскажу…
-  Кто бы сомневался! – не удержался Витька. – И не смотри так. Испепеляющий взгляд на меня не действует. И я не язва. Я…
- Отрабатываешь умение острить или пытаешься говорить то, что думаешь, не взирая ни на что? Можешь не отвечать, потому что для этого надо знать причину, заставляющую тебя наносить словесные уколы при нашем общении.
- Я думал над этим. Твой авторитет меня подавляет и только юмор выравнивает некое неравноправие. Ты взрослей и знаешь, возможно, больше. Но, мне кажется, важней не объём знания, а понимание. Не смотри на меня свысока, и я не буду кусаться. Хотя осознаю, что шутки у меня пока что плоские, но если «долго мучаться, что-нибудь получится». Надеюсь, что когда-нибудь ты будешь считаться с моим мнением, не взирая на возраст, и мне не придётся вставать в позу от страха, что я выгляжу недоумком.
- Извини, - почти прошептала Мила и стала листать книгу, будто ничего интересней этого занятия не было на свете.
- Я созрел, чтоб услышать, что тогда произошло, - произнёс Витька.
Мила вздохнула, закрыла книгу, потом вновь открыла, словно пыталась найти некую ключевую фразу, которая облегчила бы её задачу. Молчание затягивалось.
- Ну? Чего тянешь? – нарушил тишину брат Милы. – Не знаешь, как войти в поток повествования? Я убираю камень, что невольно бросил в твой родник…
Девушка улыбнулась.
- Я с мыслями собиралась. Оказывается, заявиться на озвучивание того, что  произошло почти год назад легче, чем начать это самое озвучивание. Накануне на семинаре по философии преподаватель как бы случайно спросил, существует ли вероятность иных измерений, и что там за гранью? Почему в некоторых племенах воспринимают смерть иначе, чем у нас? Почему мы скорбим, а для них это праздник освобождения? И кто прав? Он проговорил это не для того, чтобы мы стали рассуждать или отвечать на его вопросы, потому что без всякого перехода, без паузы на раздумье по поводу сказанного он вернулся к теме занятия, словно и не было этого странного вступления. Вечером этого же дня я проводила вас на дачу, а ночью проснулась, словно кто-то специально разбудил меня. В комнате от горящих под окнами фонарей было достаточно светло. Я увидела, как из угла, где стоял письменный стол, проявилась вначале некая полупрозрачная субстанция, больше похожая на облако, а потом она обрела форму, уплотнилась, что ли, и я увидела нашу бабушку. Она улыбнулась и вдруг закружилась в вальсе под музыку, которую я не слышала. Она стала приближаться ко мне. И тут я испугалась. Я вдруг поняла, что ещё два поворота, и она встанет возле моей кровати. Я кинулась к выключателю. Раз! И лампочка не загорается, а взрывается. Я побежала в коридор, включаю там свет, и всё повторяется. Хлопок, разбитые стёкла на полу. Мне стало не по себе, я бегаю по квартире в темноте, а у меня в комнате привидение бабушки танцует вальс. Я кинулась на кухню, лампочка зажглась. Я облегчённо вздохнула, словно свет мог спасти меня от странного видения. Подошла к двери, заглянула в комнату, там никого не оказалось. Я легла в кровать, укрылась с головой одеялом и только с рассветом отважилась высунуть нос. Я заменила взорвавшиеся лампочки, собрала стёкла и попыталась включить здравомыслие. Но как ни старалась, объяснить произошедшее не могла. Я стала судорожно перечислять возможные причины: лунный свет, исказивший восприятие, пляшущие тени на полу и потолке, движение шторы от ветра, что ворвался в форточку и создал странный эффект, взгляд спросонья. Но все мои объяснения были притянуты за уши. Я осознавала это, потому что я видела то, чего не могло быть в принципе. Взорвавшиеся лампочки я ещё могла объяснить перепадом напряжения, но всё равно не могла связать концы с концами. Слишком много совпадений. Если бы я не запаниковала, не убежала, у меня была бы возможность спросить, зачем бабушка появилась, что хотела сказать. Думаю, что у неё не было намерения испугать меня. Просто после этого случая я стала искать книги о необычных проявлениях, явлениях, случаях и попытках их объяснения с научной и мистической точки зрения. Даже самые фантастические предположения я не отбрасывала. Со временем я просто уверовала, что смерть – это не конец, что существует некая иная реальность… 
Витька восторженно смотрел на сестру и, едва она сделала паузу, произнёс:
- Круто!
- Когда об этом рассказывают другие, а ты слушаешь. А если находиться внутри происходящего, то это воспринимается иначе. Это не забавное приключение, это нечто необъяснимое.
Мила улыбнулась, потому что вдруг захотелось рассказать брату историю, которую ей поведал однокурсник. Она, правда, не знала, случилась ли эта история на самом деле или он прочитал о ней где-то.
- Как-то мой знакомый ехал в автобусе и стал свидетелем удивительного разговора любознательного малыша лет шести и его отца. Мальчик, больше похожий на вундеркинда в очках, задумчиво смотрел в окно и вдруг, слегка растягивая слова, спросил:
- Па, самое большое число существует?
- Конечно, - уверенно ответил отец.
Малыш немного подумал и вновь задал вопрос:
- А если к этому числу прибавить один, сколько получится?
Отец почесал затылок, посмотрел по сторонам, словно ожидая подсказки от пассажиров автобуса. Но они хранили молчание. Мужчина понял, что все ждут, как же он выкрутится?
- Самого большого числа не существует, потому что натуральный ряд чисел стремится к бесконечности, - мужчина облегчённо вздохнул и улыбнулся.
На его лице словно было написано: «Вот так-то, выкусили»? Но любопытный сынишка не успокоился и после небольшой паузы вновь спросил:
- А можно ли обозначить это несуществующее число, ну, эту самую бесконечность?
- Можно, - продолжая улыбаться, произнёс отец.
- А если отнять от несуществующего числа один, мы получим существующее число?
- Нет, - сказал мужчина.
Сын удивлённо посмотрел на отца.
- А если отнять от этого несуществующего числа бесконечность натуральных чисел, мы получим существующее число?
- Да, - подтвердил отец.
- Тогда на каком числе несуществующее число превращается в существующее?
Мужчина развёл руками и сообщил:
- Это всё равно, что выяснять, что первым появилось: курица или яйцо?
- Но я тебя не про курицу спрашиваю, а про числа, - напомнил сын.
- Я не смогу ответить, - признался мужчина.
- А кто сможет? – не унимался его сын.
- Боюсь, что никто не сможет…
- Почему?
- Парадокс…
- А что это такое? – задал новый вопрос мальчишка.
- Нам выходить, - произнёс мужчина, а на лицах пассажиров он прочитал сочувствие.
Мила посмотрела на брата.
- Где грань, та самая невидимая грань между существующим и несуществующим?
- Это ты у меня спрашиваешь? И зачем ты мне про этого мальчишку рассказала? Что я должен делать? Прыгать от восторга, хлопать в ладоши? Восхищаться умом и сообразительностью малыша? Что? Что? Может, хотела запутать, чтобы я тебя о привидении бабушки не расспрашивал? Кстати, что такое парадокс? В твоей истории ответа так и не прозвучало.
Он увидел некую растерянность на лице сестры и ощутил внутреннее ликование.
- Издеваешься? – спросила Мила.
- Ничуть. За словарём не побегу. Уж как-нибудь объясни неучу…
- В логике парадокс – это противоречие, полученное в результате внешне логически правильного рассуждения, приводящее к взаимно противоречащим заключениям. А вообще парадокс – это неожиданное, непривычное мнение, расходящееся с общепринятым мнением, - выпалила Мила. – О софистах слышал?
- Ну? – слегка напрягся Витька.
- Могу привести пример их рассуждения: «Кто лжёт, говорит то, чего нет. Но того, чего нет, сказать нельзя, следовательно, никто не может лгать».
- Классно! – восхищённо воскликнул Витька. – Надо взять на вооружение. – Мне нравятся твои софисты…
- Они не мои.
- Да какая разница, чьи они. Классно могут пыль в глаза пускать, запутать так, что и концов не найдёшь и придраться трудно. Рассуждают, рассуждают и – бац! – загнали тебя в тупик. А ты стоишь с открытым ртом, глотаешь воздух… И …
- «Коня надо бояться сзади, корову – спереди, а дурака – со всех сторон». Это пословица.
- Нет, милая моя, софисты не дураки…
- А кто сказал, что я про софистов говорила?
- Милка! – Витька встал. – Я ведь и поколотить могу, не взирая на авторитеты, так сказать…
- Если бы все проблемы решались кулаками… - она не успела договорить, потому что появившаяся на пороге мать объявила, что пора обедать.
Витька вздохнул, а Мила обняла его за плечи и прошептала:
- Я в нашей библиотеке нашла кое-что, хочу тебе показать после обеда.
- Зубы заговариваешь?
- Нет. Мне нужен надёжный помощник.
- А ничего, что он дурак?
- Неординарно мыслящего просчитать сложнее, - засмеялась Мила. – Можешь идти мыть руки первым. Я подожду.
- Похоже, ты нашла что-то из ряда вон выходящее, раз такой любезной стала.
Мила промолчала. Она сама не знала, как отнестись к тем записям, что оказались в тайнике в старом секретере. Может, вообще это был записанный кем-то бред, может, начало фантастического рассказа. Но бабушка не стала бы прятать ничего не значащую недописанную рукопись. Значит, надо искать в ней рациональное зерно, некую научную подоплёку, или посмотреть на записи под иным углом зрения. А вдруг это и не фантастика вовсе? Мила вздохнула, потому что здравый смысл говорил об обратном. И всё же, чудеса случаются, и это не секрет.
Витька никак не мог дождаться окончания обеда, а его сестра словно забыла о некой находке. Она не обращала внимания на ёрзанье брата, на его подмигивания и странные гримасы. «Уж не издевается ли она», - мелькнула в голове Витьки мысль. Мать в очередной раз посмотрела на сына и, не вытерпев, произнесла:
- Что с тобой, дорогой? Имитируешь нервный тик или развлекаешься так?
- Книгу интересную оставил в библиотеке, на бабушкином столе. Хочу быстрей вернуться к чтению…
- Уж не заболел ли ты? – мать внимательно посмотрела на Витьку. – Твоя внезапная тяга к чтению настораживает меня не меньше, чем твоё нежелание читать вообще.
- Люди меняются… - произнёс Витька.
- Хотелось бы поверить в это, но, увы! Мой опыт говорит, что это почти невозможно за столь короткий срок. Ты ещё с утра заявлял, что писатели пишут, а простым смертным приходится читать их бред, что это их жизненный опыт, а ты желаешь сам до всего докопаться…
- Правильно. Но это не исключает знакомство с чужим опытом. Мы же не в каменном веке. Не зря же наши предки покупали редкие книги. Надо хотя бы выяснить, зачем они всё это собирали. Так что…
- Кладезь мудрости в них, - сказала мать.
- Настоящий исследователь не должен всё воспринимать на веру. Как говорится, доверяй, но проверяй, - вздохнул Витька.
- Боже, когда у нашего исследователя первый экзамен в институте? Уж не стресс ли после выпускных экзаменов в школе так повлиял на него?
- Не читаю, плохо, а почитать собрался, так перепугал всех до смерти. Стереотипы надо ломать. Похоже, вы меня совсем не знаете, - произнёс Витька, допил компот и встал из-за стола. – Хочешь, посуду помою? – спросил он у матери.
- Решил добить меня? А впрочем, почему бы и нет? Надеялся, что откажусь от твоей помощи?
- Вообще-то, да, - признался Витька.
- Как там ты любишь говорить: «За базар надо отвечать»? Вперёд, милый, - улыбнулась мать, - а книга подождёт.
Мила посмотрела на расстроенное лицо брата и предложила:
- Могу помочь. Не против?
- Спасибо.
- Всё от нервов, - вздохнула Мила. - Неадекватность, раздражение, чрезмерное веселье, болтливость, странные реакции, отсутствие контроля…   
- Милка, ты же знала, как я отреагирую на твоё сообщение, что могу не справиться с эмоциями…
- Маме помогать надо. А всё остальное, потом, - назидательно произнесла она.
- Дети, вы меня радуете. Мытьё посуды – мелочь, а приятно, - сказала мать. – Если понадоблюсь, я в саду…
- Ну, приступим? – спросила Мила.
- Давай, ты будешь мыть, а я вытирать, - предложил Витька.
- Согласна. Вот ты меня спросил, зачем я тебе рассказала историю про мальчишку. Знаешь, я даже растерялась вначале. Первое, что пришло в голову, а есть ли грань между существующим и несуществующим? А потом подумала, что противоречие заставляет задуматься. Мы испытываем напряжение, - она посмотрела на Витьку с застывшей тарелкой в руках, - ну, например, мы знаем, что Земля круглая. Но видим-то мы её плоской. Знаем, что небесный свод со звёздами не кончается, но почему тогда он кажется нам неким прозрачным колпаком, под которым мы живём? Что это? Или почему мир на картинках кажется идеальным: там всё чище, ярче, что ли? Ради чего мы живём? Какова мотивация? Наверное, она у каждого своя, мы рождаемся с ней, тогда почему не знаем о ней. Нет, конечно, есть избранные, которые осведомлены о своём предназначении, но я говорю об основной массе людей. Чужое предназначение абсурдно примерять на себя. Может, любой человек создан для чуда. Может, всё человечество – это некий механизм, где каждый человек значим на своём месте. Это такая махина, в которой ещё предстоит разбираться и разбираться. И разберёшься ли, ещё неизвестно. У каждого были чудеса в детстве. Но мы не помним о них в повседневной суете. Найти своё чудо. А как это сделать? Я ощущаю, что оно рядом, но я его не вижу. Может, надо ещё раз пройти по тропинке из детства до сегодняшнего дня, чтобы отыскать потерянное, забытое, и чтобы не спать при этом? Чтобы не забывать, что ты имеешь право быть тем, кем ты являешься, таким,  какой ты есть на самом деле, не ломать себя, подстраиваясь под ложный, кем-то выдвинутый стереотип «идеала», не пытаться доказать кому-то, что ты такой же, как все. Чтобы не впадать в иную крайность и не считать, что ты особенный, исключительный. Ты пришёл в этот мир, чтоб познать себя, так познавай. А иногда мне страшно становится, потому что не знаю, что скрывает от меня моё подсознание и что может вылезть из него, а вдруг узнаешь о себе самом нечто такое, что придавит тебя к земле. И рассуждай после этого, что ты имеешь право быть тем, кем ты являешься. Кем именно? А вдруг из тебя монстр вылезет? Или святой, ранимый, чистый душой. Как жить, с открытым знанием? Готов ли ты узнать о себе правду? Не разорвёт ли она тебя на части, которые ты и собрать-то не сможешь?
- Стремление приспособиться к жизни – это плохо или нормально? – спросил Витька. - Хотя, должен сказать, что у большинства это не получается. То ли оттого, что у каждого своё представление, искажённое, навязанное средствами массовой информации, то ли от незнания, что такое жизнь и кто ты в ней. Не жить в гармонии с природой, а именно приспособиться к жизни стремимся. Успешности хотим, обеспеченности. И забываем о честности, порядочности, о доброте, любви. Откуда вылезает пошлость? Почему говорим о любви, не зная о ней? Ложное представление рождается из незнания. Это всё равно, что я вдруг решу рассуждать о бомбёжках, под которыми не был. Отсутствие опыта не скроешь за красивыми фразами. Они превратятся в набор слов, за которыми нет ничего, нет чуда. Бабушка показала мне как-то, как трепетные крылья бабочки над цветущей ромашкой словно касались чего-то невидимого, и вдруг я ощутил этот трепет у себя внутри. Я смотрел широко раскрытыми глазами на крохотное создание и молчал. А бабушка погладила меня по голове и сказала, чтобы я запомнил это чудесное мгновение восторга, от которого  проснулся мой дух… потому что я – это не моё тело…  «А вот, кто ты, это тебе предстоит открыть», - сказала она, а потом добавила, что многим для этого одной жизни мало…
Мила увидела слёзы на глазах Витьки. Она ощутила, как некая невидимая стена, что отделяла её от брата, разбилась вдребезги. Это данность, которую она не решилась оценивать. А Витька после небольшой паузы продолжил:
- Почему мир так жесток, почему те, кого мы любим, умирают? Я вообще не помню отца, отдельные вспышки, некие эпизоды и – всё. От деда остался некий шлейф доброты, ощущение радости, основанное исключительно на моём собственном представлении о нём, сформировавшемся на почве рассказов бабушки, когда мы рассматривали фотографии. Она говорила, что помнит его смех, похожий на звон хрустального колокольчика, а мне казалось, что я слышу его, что дед просто вышел из комнаты и вот-вот вернётся. А вот бабушку помню очень хорошо, - Витька увидел растерянность на лице сестры и замолчал.
Мила подошла к окну, прижалась лбом к стеклу и еле слышно проговорила:
  - «Трепетные крылья бабочки». Это невероятно, понимаешь?
- Что? – спросил Витька. – Я говорю о вещах очень важных для меня, а ты и не слушаешь меня вовсе…
- Наоборот. Это же твоя фраза. Я нашла рукопись в тайнике бабушкиного секретера. Она называется «Трепетные крылья бабочки». Пойдём, ты должен её прочитать.
Витька повесил полотенце на крючок, посмотрел на чистый стол и улыбнулся:
- Значит, и во мне что-то есть…
- Конечно, есть. Осталось только понять, что это и зачем тебе дано было.
- Сейчас, носки сниму и сразу всё пойму, - засмеялся Витька.
- Раздевание внешнее вряд ли поможет. Копать надо глубже… без кирки, лопаты, без механических инструментов… - она уловила нотки нравоучения в своих словах. – Но, если честно, я не знаю методику этого самого «копания». Скорее, должен срабатывать принцип озарения. Когда открывается нечто, что словами не передашь. У меня сейчас какой-то сумбур в голове.
Уже в библиотеке, когда Мила достала рукопись из тайника, она посоветовала брату сесть в кресло возле письменного стола и не задавать вопросы, пока не прочитает всё до последней точки. Витька открыл последнюю страницу рукописи и машинально заметил:
- Многоточия…
- Садись, умник, и читай.
На титульном листе размашистым почерком бабушки было выведено название:
«Трепетные крылья бабочки». А сам текст был написан незнакомым Витьке почерком, очень аккуратным, со странными завитками.
«Я не знаю, с чего начать столь необычное повествование», - прочитал Витька и посмотрел на сестру. – Кто не знает?
- Я же просила. Все вопросы потом…
Витька вздохнул и продолжил чтение рукописи:
«Трудно поверить в нарушение привычных представлений. Когда ты видишь, что птицы летают в небе, а звери бегают по земле, - это норма. А вот когда какому-то сурку вздумалось полетать, и он осуществил это при множестве свидетелей, то они, эти самые свидетели в один голос заявят, что этого не может быть. Есть определённые законы, против которых не поспоришь: небо вверху, земля под ногами, деревья растут не корнями вверх, реки не поднимаются в горы, а стекают с них. Но думал ли я об этом в шесть лет? Вряд ли.
Мои родители очень любили меня, окружили заботой. Я был единственным их сыном, которого, как говорила мать, Господь преподнёс им в плетёной корзине. Он сжалился над ней, потому что она немало слёз пролила по ночам, прося Его подарить им сына. И Он исполнил её просьбу.
Я не вдавался в подробности. Взрослым нравится рассказывать детям сказки, связанные с их появлением на свет. Кому-то аист приносит детей, кто-то находит их в капусте, а моим родителям сам Господь принёс ребёночка в корзине. Правда, его самого, по словам матери, они не видели. Была гроза, кто-то постучал в дверь, мои родители выбежали на крыльцо, увидели корзину с плачущим младенцем, да тень в глубине сада.
Я не доставлял матери и отцу хлопот, был послушен, к пяти годам выучился читать. Ко мне приставили дядьку, который стал заниматься моим образованием и воспитанием. Я всё схватывал на лету, чем радовал родителей и моего учителя. Правда, иногда я замечал некое недоумение в глазах матери, потому что дети моего возраста шалили, ленились, не хотели учиться, а я всё ждал, когда Степан (так звали моего дядьку) начнёт новый урок.
Как-то в саду я увидел засохшее деревце. Мне стало жаль его, я гладил его по засохшим веткам и вдруг откуда-то изнутри меня «вылезли», да именно «вылезли» странные слова, потому что никакое иное слово не отразило бы сути. Смысл этих слов я не понимал, не ведал, что за язык это был. Деревце на моих глазах ожило, на сухих ветвях зазеленели листья. Наш садовник, явившийся с инструментами, чтобы выкопать засохшую яблоню, воскликнул: «Этого не может быть»! – и побежал докладывать матери о свершившемся чуде. Я счёл за благо промолчать, что это моих рук дело.
Накануне моего шестого дня рождения какая-то неведомая сила направила меня вглубь сада к заброшенному колодцу, возле которого лежал всеми забытый валун, основательно вросший в землю. Я дотронулся до него и произнёс три слова, смысл которых не понимал.
Что-то словно сдавило меня на мгновение, я зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел вместо привычного сада и нашего дома, лес у себя за спиной, рядом такой же точно валун, как у нас в саду, вдали виднелась деревня, а рядом, за деревьями возвышался дом необычной конструкции. Я не мог объяснить, что было не так с этим домом, и только потом сообразил, что дом не стоял на земле, он парил в воздухе, и только крыльцо упиралось в землю.
Девушка лет восемнадцати открыла дверь, увидела меня, взмахнула руками и побежала, что-то приговаривая себе под нос.
- Кто тебе позволил заходить во владения Первого мага Асуры? И что за одежда на тебе? Разве ты не знаешь, что сегодня шестой месяц скорби по незаконнорождённому сыну Первого мага. Первый маг не имеет право иметь детей. Рождение сына – серьёзное нарушение, которое могло стоить ему должности. Но Провидение позаботилось исправить нарушение. Всем объявили, что ребёнок родился мёртвым и тут же исчез, чтоб не доставлять хлопот ни отцу, ни бедной девушке. Она живёт теперь в лесу, добровольное отшельничество. Маги ничего не принимают на веру. Они сканировали каждый дюйм пространства Асуры. Ребёнка не было ни среди живых, ни среди мёртвых. Первого мага простил Совет избранных магов, потому что ребёнок как бы родился и не родился. Я ничего не понимаю. Женщина, принимавшая роды, потеряла дар речи, а родившая его – память, странно как-то. Ой, разболталась я что-то. Я служанка в доме Первого мага, слежу за порядком. Как тебя зовут, мальчик? Ты так похож… - она не успела договорить.
- Где твоё место, Марта? Болтливость тебе не к лицу, хочешь замолчать на годы?
Перед ней, словно из-под земли вырос мужчина в чёрной накидке на плечах.
- Простите, - прошептала девушка, склонив голову.
- Я сам разберусь с нарушителем…
Девушка попятилась, а потом побежала к дому. Я смотрел на мужчину и испытывал странное чувство, которое не мог сформулировать.
- Ты не должен появляться здесь, - прошептал он, глядя мне прямо в глаза, - во всяком случае, не сейчас. Придёт время, и я нареку тебя своим приемником, сыном двоюродной племянницы, погибшей в горах. А пока… - он дотронулся до камня, и я вновь очутился в саду.
 Я пробыл там, в этой самой Асуре, от силы минут пять, а когда вернулся, то узнал, что почти неделю меня не было. За это время меня искали везде: и в лесу, и в поле, и возле озера и на дне озера. Родители думали, что я погиб.
- Где, где ты был? – спрашивала меня мать, рыдая.
Она обнимала меня, гладила по голове, целовала и вновь обнимала.
- В лесу, возле какой-то деревни…
- Зачем ты убежал, милый?
- Я не убегал, я просто там оказался… - произнёс я, но, думаю, мне не поверили.
Я решил не исчезать больше, чтобы не травмировать родителей, и направил свою энергию на чтение. Родители покупали мне книги в городской книжной лавке. Их объём увеличивался. Потом я встретил очаровательную девушку, женился, у нас появилась дочь Лизонька»...
- Это он про рождение бабушки пишет? – не удержался Витька.
- Да. Читай, - строго произнесла Мила, - не отвлекайся.
Мила следила за реакцией брата, когда он дошёл до описания второго исчезновения уже во взрослом состоянии, когда Лизоньке исполнилось лет семь. Тогда он  достаточно долго общался с Первым магом, который мало изменился с того времени, когда он в шестилетнем возрасте увидел его впервые. Теперь же он был почти ровесником Первого мага. Узнав историю своего рождения, причину, по которой его спрятали в другом мире, и кто он есть на самом деле, автор повествования долго не мог прийти в себя. А после предложения остаться в доме родного отца, он попросил не отнимать у него возможность хоть иногда видеть свою жену и дочь.
« - Ты же понимаешь, что у нас время течёт иначе… - начал Первый маг. – Их год равен нашему месяцу…   
- Значит, если я буду проводить иногда месяц-другой с дочерью, то здесь вряд ли  кто обратит внимание на пару дней моего затворничества…
Мы договорились. Последний раз я посетил свою дочь, когда она была больше похожа на мою бабушку.  Иван Брадов-Линс».
- А кто такой этот Брадов-Линс? – спросил Витька.
- Наш прадед.
- А бабушка…
- Бабушка по мужу была Терентьевой, - сказала Мила.
- Что случилось с нашим дедом? – спросил Витька.
- Инфаркт, когда нашей маме было лет двенадцать. Бабушка её одна воспитывала. Прадед, по всей видимости, написал это, в один из месяцев, когда появился в гостях у своей дочери. Ой! – Мила прикрыла рот ладошкой, - мне кажется, я видела нашего прадеда, когда мне было лет семь. Бабушка сказала, что это Иван, племянник её мужа…
- А почему она соврала тебе?
- А как ты думаешь? Это нормально, что её отец ровесник её дочери?
- Значит, - сказал Витька, - существует теоретическая возможность, что наш прадед может когда-нибудь вновь появиться у нас на даче? А где тот злополучный камень?
- Вить, ты веришь в то, что прочитал? – спросила Мила.
Он пожал плечами, и после небольшой паузы спросил:
- А мать? Она знает о жизни прадеда в параллельном мире, что он маг, что появлялся в нашем доме…
- Это не может быть правдой, - произнесла мать.
Дети вопросительно посмотрели на неё.
- И давно ты возле двери стоишь? – спросила Мила.
- Достаточно, чтобы понять, о чём речь.
- Ты читала это? – спросила Мила.
- Да.
- И что ты думаешь по этому поводу? – Витька внимательно посмотрел на мать.
- Ни-че-го, - произнесла она по слогам.
- Но ты же помнишь Ивана, который навещал бабушку? – спросила Мила.
- И что? Он и меня навещал…
- Кто он? – поинтересовался сын.
- Человек, заблудившийся в своих фантазиях, - сказала мать.
- Это как? Душевнобольной, что ли? – спросил Витька.
Мать подошла к шкафу, достала коробку из-под обуви.
- Вот, - произнесла она. – Это его подарок.
Она открыла коробку, в которой лежала красивая антикварная игрушка парусника.
- Что это? – глаза у Витьки заблестели.
- Игрушка. Кораблик, - ответила мать.
- В чём подвох? Он волшебный? Становится настоящим кораблём на водных просторах? Мы сможем на нём путешествовать?
- Нет. Это просто кораблик. Ваш прадед говорил, что надо дождаться попутного ветра и отправить его в плавание…
- И что будет? – не унимался Витька.
- Кораблик уплывёт…
- А почему ты не отправила его? – спросила Мила. – Чего-то боишься?
- Нет. Попутного ветра жду, - улыбнулась мать.
- Час от часу не легче, - пробубнил Витька. - А что это даст тому, кто его отпустит?
- Свободу. Свободу от страхов, зависимости, от магии и…
- Что-то ты темнишь, - предположил Витька.
- Ваш прадед сказал, что как только Первый маг сложит с себя полномочия, его место займёт он. А вот как повлияет на него магическая Сила, Власть, трудно предположить. Поэтому прадед хотел бы оградить наш мир от… себя самого.
- Ну? – не вытерпел Витька. – А кораблик-то здесь при чём?
- Он каким-то образом может закрыть портал на озере. Наш садовый портал ваш прадед закрыл в прошлом году, - сообщила мать.
- Значит, он приходил в прошлом году. Когда? Весной, когда вы приезжали с Витькой убираться здесь? – спросила Мила.
- Да, - подтвердила мать. – Я Витьке сказала, что это наш новый сосед…
- А я в это время привидение бабушки видела, она хотела что-то мне сообщить, да я испугалась, - сказала Мила.
- Господи, - прошептал Витька, - мы же можем в гости в магический мир отправиться. «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит»…
- Это тебе не игрушки, - строго проговорила Мила.
- Что ты можешь знать? – спросил Витька.
  Мать вздохнула:
- Прадед через камень в саду может послания посылать нам.
- Доверяй, но проверяй, - сказал Витька. – И вообще у меня сегодня денёк выдался ещё тот. Шальная информация. Вначале сестра со своими байками, потом рукопись, а теперь ещё и родная мать, скептик по натуре, вдруг заявляет, что общалась с прадедом, который был моложе её. Привидения, другие измерения, парадоксы времени и не только. Не многовато ли для моего не окрепшего… - он сделал паузу и выпалил: - Короче, для меня, не совсем окрепшего, только вступающего во взрослый мир…
- Болтун. А кто восклицал: «Круто!», когда я про привидение бабушки рассказывала? – спросила Мила.
- Одно дело привидение и совсем другое реальный человек, Первый маг какой-то там Асуры, находящейся в другом измерении, где время течёт по иным законам. И этот самый маг-подкидыш – мой прадед. Информация ещё та. И сообщают её мне не на конкурсе юмористов или юных фантастов. А может, они там научились управлять временным процессом. А почему не безвременье с вечной жизнью, почему замедление времени выбрали?
- Дурак, что ли? Они ничего не выбирали. Они жили себе и жили, и ничего не ведали, что может быть иначе. Ну, иное течение времени у них. Я уж не знаю, почему…
- Вот именно, - Витька перебил сестру. - А прадед тоже хорош! Его приёмные родители ушли в смятении в мир иной, они так и не поняли, почему и куда их сын исчез.
- И откуда такие подробности? – спросила сестра.
- Не знаю. Жена, дочь. Его дочь одна ребёнка воспитывала, а он в гости наведывался. Ровесник внучки. Как вам это нравится? А помочь он не пробовал?
- Пробовал и помогал, - тихо произнесла мать.
- А почему я об этом ничего не знал?
- Теперь знаешь. И что? Что изменилось? – спросила мать.
- Все законы физики, которые нам вдалбливали в школе и о которых я должен рассуждать на вступительных экзаменах могут быть нарушены. И кем? Моим прадедом и его соотечественниками. Интересно, какие ещё сюрпризы преподнесёт нам вечно юный прадед. Он через несколько лет станет ровесником Милки. Мы стареем здесь. Маг хренов, хоть бы эликсир какой подкинул в знак благодарности родственникам своим.
- Он предлагал, - вдруг призналась мать.
- И что? Где он? – глаза у Витьки заблестели.
- Я отказалась. Неизвестно чем расплачиваться придётся. Бесплатный сыр бывает, сам знаешь где…
- Он же наш прадед, - начал Витька.
- Он житель другого измерения… - мать подошла к окну, потом резко повернулась к детям.
- Его воспитали наши прапра... – не сдавался Витька.
- А то, что у них законы иные, что, вернувшись в свой мир, он должен следовать им, ты это учитываешь? Пока правил его отец, он мог позволить себе роскошь появляться у нас. Прадед говорил о недовольных магах, которые могут воспользоваться проходом, и отнюдь не с благородными целями…
- Странно, - вздохнул Витька. – Ты обещала доказательства на камне предъявить.
Мила посмотрела на брата, направляющегося к выходу:
- Кораблик бери.
- А вдруг он того… заколдован… и я превращусь в козлёночка?
- Тебе это не грозит, - сказала сестра.
- Это почему же?
- Потому что если ты и превратишься, то в упрямого козла…
Витька взял коробку с корабликом и спросил:
- А кто-нибудь из вас, девочки, сообщит мне, как долго я буду с этим корабликом ждать попутного ветра на берегу озера нашего? В саду у нас маг из Асуры закрыл проход, а на озере не может?
- Там его строили «подпольщики», о замыслах которых он узнал. Их объединённая магия…
- Раздавит прадеда… а мы можем победить зло. Мы же русичи. Нам всё нипочём, - проговорил Витька, разглядывая парусник. - Странный какой-то кораблик, не земной. И что-то в нём не так… Ладно, воронку закроем, а где гарантия, что они другую попытку не предпримут?
- Прадед сказал, что «подпольщики» станут зримы после этого ритуала…
- Так, они ещё и невидимки? А вдруг они уже просочились к нам и ходят, как тени?
- Господи! – вздохнула сестра. – Это их разборки. Но раз прадед говорит, что нельзя создавать туннель между мирами без учёта наших интересов, законов и ещё чего-то, то значит, это может повлечь цепь непредсказуемых последствий не только у нас, но и у них… Короче, я за то, чтоб запустить эту игрушку на озере…
- А в ожидании попутного ветра я поселюсь на озере в пещере, а вы будете мне еду таскать, чтоб я не умер от голода в процессе ожидания… Только почему выбор пал на меня?
- Ты единственный мужчина в нашей семье, - сказала Мила.
- Вот! Меня беречь надо…
- Балабол! – покачала головой мать.
- Кстати, умницы, напомните мне, пожалуйста, какого ветра мне ждать?
- Попутного, - в один голос сказали Мила и мать.
- А как я определю?
- Попутный ветер, это ветер, который помогает плыть, ветер, дующий в одном направлении с движением, - сказала Мила. – Всё. Идём к камню.
Мать остановилась возле старого валуна.
- Камень, как камень. А чудо? Чудо где? – спросил Витька.
Мать провела рукой по камню, словно стирая пыль, и попросила сына прочитать, что там написано. Витька склонился над камнем.
«Любовь – высшее из чудес».
Витька посмотрел на мать и спросил:
- Это ты нацарапала? Что там ещё? И всё же я не понимаю, почему бы нашему прадеду самому не провести этот ритуал? Чего огород городить? У него знание, магия…
- Он нужен там в момент закрытия…
- Чтоб в соляной столб заговорщиков обратить на виду у всех жителей, чтоб остальным неповадно было?
Мать не стала вступать в полемику с сыном, молча указала на камень. Рядом со старой надписью процарапалась ещё одна. Витька встал на колени и прочитал:
«Попутный ветер. Через час (по вашему времени)».
- Ма, он слышит нас? Спасибо, прадед Ваня! – вдруг крикнул Витька. – Избавил меня от жизни Робинзона. А вообще через час уже стемнеет, луна на небе, звёзды… Тени, камыши и шорохи. Стрёмно, милые дамы. Я бы предпочёл отправлять кораблик на рассвете.
- Тебя забыли спросить, когда надо, тогда и запустишь, а не когда тебе удобней, балабол. Пойдём сейчас, пока светло. Я куртки возьму. Возле воды может быть прохладно.
- Милка, лето же…
- А вдруг после ритуала снег пойдёт, озеро замёрзнет? – улыбнулась Мила.
- Ты это сейчас серьёзно? – спросил Витька.
- Шучу. Прадед же не сообщил, а вдруг этот самый попутный ветер холодный будет. Да и сидеть лучше не на голой земле, а на куртках. Ты на рыбалке ночью был? Тебе жарко было?
- Нет. Я не сопротивляюсь. Тащи. А потом-то что? Какая благодарность ожидает нас?
- А тебе, Витюша, роли спасителя человечества маловато? – хмыкнула сестра.
- Вообще всё это на плохо поставленный спектакль похоже. Предок из параллельного мира, магия, кораблик, попутный ветер…
- Ты же ещё совсем недавно сетовал, что чудес тебе не хватает.
- Это ты, дорогая сестричка, рассуждала о чудесах, а я лишь развил тему, так сказать. Вспомнил эпизод из детства…
Мила пожала плечами и побежала к дому. Мать взяла лопату, вырыла небольшую ямку возле камня, принесла воды в ведре. Достала откуда-то из-под куста саженец рябины и посадила, приговаривая:
- Охраняй, милая. Миссия у тебя такая.
- Это что за рояль в кустах? И почему рябина?
- Знать надо. Она от порчи, сглаза, чёрной магии, зависти. Короче, оберегает, живущих рядом.
- Людей или всех? – уточнил Витька.
- Людей. И проход открыть не даст.
- А как же прадед? Как он в гости придёт к нам? Я бы в ученики к нему подался…
- Он сделал свой выбор.
Прибежавшая с куртками в руках Мила, удивлённо посмотрела на мать:
- Я, явно, что-то пропустила. Откуда рябина здесь проявилась?
- Это наш постовой на границе. Чтоб враг не просочился, - сказал Витька и, не дожидаясь возмущения сестры и матери, возглавил шествие к озеру.
Закатное солнце, словно зацепилось за крону старого дуба на другом берегу озера, и ожидало некого толчка, чтобы спрятаться за горизонтом, которого не было видно за кронами деревьев.
Витька послюнявил палец и поднял вверх.
- Штиль, - объявил он.
Сестра расстелила куртки на земле, села и погрузилась в созерцание изменений воды на закате.
- Странно, а в центре озера, будто воронка. Над ней воздух плотнее… а сквозь него…
- Ветер, - вдруг прошептал Витька.
Он открыл коробку, достал парусник и молча посмотрел вначале на мать, потом на сестру, словно прося совета, что же делать дальше. Мила слегка подтолкнула его в спину.   Они подошли втроём к берегу озера. Витька зачем-то перекрестился, опустил кораблик на воду и тут же усилившийся ветер погнал его к середине озера.
Резко потемнело, словно кто-то невидимый опустил занавес, чтобы сменить декорации. Через мгновение луна и звёзды освещали путь странному кораблику, гонимому попутным ветром к центру водоворота. Что произошло потом, они не могли внятно объяснить. Было ощущение, что каждый видел нечто своё. Исчезли все звуки, кораблик вошёл в водоворот. Странный туманный столб, уходящий в небесную бесконечность скрыл от людей, стоящих на берегу, происходящее внутри.
Через какое-то время заморосил дождь, Мила вспомнила о куртках, но не двинулась с места. Темнота сгустилась, луна и звёзды исчезли с небосклона. Ветер стих так же внезапно, как и начался, а дождь запел заунывную песню, давая понять, что представление, ради которого они собрались на берегу перед пещерой, закончено. То самое представление, основное действие которого осталось за пологом.
Мила повернулась и вдруг увидела в проёме пещеры светящийся силуэт бабушки. Она взмахнула рукой и, прежде чем Мила успела что-либо произнести, исчезла. Витьку трясло то ли от холода, то ли от пережитого волнения. Мать накинула ему куртку на плечи и, обняв, прошептала:
- Уходить надо. Промокнем.
Мила протянула одну куртку матери, а другую подняла у себя над головой. Витька удивлённо посмотрел на сестру.
- Я не знаю, закрыл ли этот кораблик проход в иное измерение или нет… но только что произошло нечто, что изменило меня. Я знаю, что уже никогда не буду прежним… я… я…
- Добро пожаловать во взрослую жизнь, - произнесла Мила, а Витька шмыгнул носом и подумал, что жизнь похожа на кораблик, который попутный ветер несёт к заветной цели, к тому причалу, где в один прекрасный миг может закончиться плавание, а пока, пока... 
- Я ощущаю, - прошептал он, - ощущаю трепет в груди, сладостно-болезненный, как тогда… в детстве...
И в это время огненный росчерк вспыхнувшей на небе молнии словно открыл на мгновение иное пространство, из которого прозвучало громогласное послание, которое невозможно перевести, вместить и понять. Звучание стихии, соединившее в себе ликование, странный трепет иного масштаба, восторг, страсть, боль, угрозу, призыв к пробуждению, мощь, мольбу и очищение... и наступившее вслед за этим мгновение тишины, из которого произрастало преображение, и вновь капельные пляски на поверхности озера.
Это было похоже на наваждение. И вдруг дождь так же резко перестал, как и начался, небо посветлело.
Мила поймала себя на мысли, что само пространство пронизано ожиданием чуда. Они подходили к дому, когда Витька, идущий рядом, прошептал:
- Хорошо-то как! Мне кажется, что возле порога нас ожидает…
- Рассвет, - произнесла мать и улыбнулась.

  Октябрь 2015 года