Глава тринадцатая. Возвращение изгнанника

В небе медленно раскрывался нежный бутон раннего утра. Пугун со Сплюшей покинули Весенний лес и летели над большой равниной. Со всех сторон её обрамляли серебристой короной Сизые Горы. А посерединке, утопая в долгоногих колосьях и травах, красовалась зелёная долина Королевства Эльфов.
Пугун устал и тяжело дышал. Он летел совсем низко над землёй, и маленький Сплюша мог рассмотреть, как просыпается утренний Весенний Луг. Полон невидимых эльфов и фей, которые прятались в изумрудных высоких травах, луг тихо звенел переливчатыми голосами:

Мы древние хранители земли,
за Лес и Луг Весенний мы в ответе!
От зорких глаз мы прячемся вдали,
и светимся, когда смеются дети.

Нам люб и дорог трав зелёный шелк,
на тропах, что ведут к лесному дому,
и если с миром ты в наш мир пришёл,
к тебе здесь отнесутся, как к родному.

Белёсая дымка тонким шёлковым покрывалом сползала с бугорков в низины и будила сонных букашек. Зевали желторотые лютики. В воздух поднимались ласковые кончики травинок, потягивались всеми стебельками гибкие колоски, и полевые кашки приветствовали золотистый солнечный восход. В траве копошились маленькие прозрачные паучки. Они качались на травинках и  напевали хитрые паучьи песенки:

ПЕСЕНКА ЛУГОВЫХ ПАУЧКОВ:

Луговые паучки
выплетают гамачки
для прекрасных дамочек,
для цветастых бабочек!

Только мушки не милы –
жирноваты, тяжелы!
раскачалась милочка:
в паутинке – дырочка.

Но трудяга-паучок
вновь латает гамачок.
Крепче стала сеточка!
Залетай, соседочка!

Сплюша решил отвлечься от песенок луговых паучков и, подслеповато щурясь, посмотрел вперёд. На горизонте в рассветных лучах переливался и таял причудливый замок Эльфа. Туманное небо за ним розовело.
Сначала совёнку показалось, что замок Эльфа – вовсе не замок, а просто мираж, но по мере приближения этот мираж разрастался и становился чётче и ярче. Уже можно было разглядеть, что он сплетён из гибких стеблей лиан и ветвей деревьев. Ветви были усеяны ночными мотыльками и разного размера светлячками. 
Ночные мотыльки, забившись в тёмные сплетения ветвей, трепетали в стенах и подрагивали нежными крыльями, а светлячки мигали голубыми и зелёными огоньками. Именно поэтому Замок Эльфа показался Сплюше издалека таким зыбким и воздушным.
– Только дотронься до него, и он тут же рассыплется на стайки мотыльков и разлетится в разные стороны! – подумал совёнок, протирая крылом уставшие глазёнки.
Крышу замка и небольшой балкончик на втором этаже украшали зелёный плющ и кудрявый хмель. Длинные лианы плюща спускались вниз с балконных перил подвесными качелями. На качелях раскачивались маленькие прозрачные лесные феи. Издали был слышен их серебристый счастливый смех.

ПЕСЕНКА ЛЕСНЫХ ФЕЙ

1-я фея:
Не вытягивайте шею,
не прищуривайте глаз:
если сами вы - не фея,
нелегко увидеть нас!

2-я фея:
Можно только на картинке,
увеличенной слегка:
мы не больше, чем тычинки
у раскрытого цветка!

3-я фея:
На запястьях носим феньки
из дождинок и росы,
и в пыльце у нас коленки
и курносые носы.

Все вместе:
Пляшем в полночь на полянке
под чарующий мотив.
Лучшей крёстной, лучшей няньки
для малютки не найти!

Пролетая мимо смеющихся фей, Сплюша увидел, как одна из них, совсем маленькая и печальная фея, сидит в сторонке и не резвится вместе со всеми.
Эта феечка тускло мерцала, ёжилась и постоянно всхлипывала.
–  Что у тебя случилось? –  поинтересовался совёнок, пролетая мимо. – Почему ты не резвишься вместе со своими подружками? Ты упала с качельки и ушиблась?
– Нет, – ответила фея, поднимая голову вверх. – Я не могу веселиться. У меня большое горе. Девочка, чей смех мне давал жизненную силу, совсем перестала улыбаться. Она засыпает. Ничто её не радует… Ни игрушки, ни сказки… И поэтому я тоже, кажется, умираю… Мне очень холодно! Меня знобит! Мой огонёк в груди погас. У нас, у фей, вместо сердца внутри есть разноцветные живые огоньки, благодаря которым мы светимся в темноте, как светлячки. Они нас согревают. Мой огонёк совсем слабо мерцает, видишь?
И Сплюша увидел еле заметный зеленоватый блик в груди у феи смеха.
–  Мне трудно дышать. Ах! Я задыхаюсь! – зашептала маленькая фея.
– Мне кажется, я понимаю, о ком ты говоришь – ухнул совёнок. Крестницу твою зовут Эльвира, не так ли?
– Да! Да, это она! А вы с ней знакомы? – просияла фея и попыталась привстать с цветка, но не смогла.
– Лично не знаком, – крикнул, пролетая, совёнок. – Но много о ней слышал! Потерпи чуть-чуть! Укройся лепестком пиона и выпей тёплый нектар! Мы как раз летим уговорить Эльфа вернуться в городок и вылечить твою крестницу!
– Тогда передавайте ей от меня привет! – закричала фея. На её лице вспыхнул лёгкий румянец надежды. – И скажите, что мне очень нравится её улыбка! Её мама так же ослепительно улыбалась, пусть она скорее поправляется, иначе и я умру!
– Хорошо, я непременно передам! – крикнул, обернувшись назад, совёнок и украдкой смахнул с совиной мордочки маленькую слезинку… Ему стало безумно жалко фею улыбки Эльвиры.
–  Как все мы в этом огромном мире взаимосвязаны, – подумал Сплюша про себя. – Я и мои лесные друзья, живые совята. Эльвира и фея её улыбки… Крылатые эльфы и люди. Мы все зависим друг от друга и связаны тонкими невидимыми паутинками-ниточками! Если у одного из нас случилась беда, ниточка звенит, и этот звон  на расстоянии обязательно услышит кто-то близкий тебе по духу!
Тут Сплюше вдруг показалось, что вокруг него зазвенели на разные голоса ниточки-паутинки, которые связывают всё живущее на белом свете. От этого понимания у маленького совёнка закружилась голова, он зажмурился и чуть не свалился с филина.
– Ну вот, мы почти у цели, – прохрипел измождённый Пугун. –  И какой дурак набил в тебя столько ваты, Сплюша!  Если бы я знал, что ты окажешься таким тяжёлым, я бы ни за что не согласился тащить тебя на своей шее! – ворчал он.
Сплюша стеснительно молчал. Ему не хотелось отвлекать филина глупым разговором. Он очень боялся, что Пугун свалится от усталости в густую луговую траву и не долетит до заветной цели. Но вот наконец-то филин перемахнул через балкончик замка и влетел в раскрытое окно на втором этаже.
В тенистом зале было просторно и прохладно.
Хозяин замка сидел в изящном ротанговом кресле за круглым каменным столом. Он пил из прозрачного слюдяного бокала изумрудный эльфийский чай и читал при свете крупного жёлтого светлячка какую-то замшелую зеленоватую книгу. Мастер бормотал понятные только ему одному замысловатые фразы и выписывал из таблицы наполненные глубочайшим смыслом заклинания. Звучали эти заклинания приблизительно так:

  Низ похож на вверхтормашку.
Верх подобен внизгляделке.
Как же вырастить ромашку
в этой сложной переделке?
Солнце, выйди из-за туч!
Дай мне заклинанье-ключ!

 Измышляю чудеса,
отделяю небеса
от земли – наоборотом,
от воды – водоворотом.
В небо выкатись, луна,
на призывы колдуна!

А по самой серединке –
то, что с краю приютилось!
Погляди-ка на картинке –
новый мир, скажи на милость!
Вверхтормашковый мирок –
ни тропинок, ни дорог!

 Измышляю чудеса,
отделяю небеса
от земли – наоборотом,
от воды – водоворотом!
Чука-чака-чака-чу,
Заклинанья стрекочу!

Услышав шум тяжёлых крыльев за окном, Эльф резко обернулся.
– Сплюша! Это ты?! – воскликнул мастер.
– Угу! – ухнул Сплюша.
– Но как ты сюда попал? Ты же остался на дежурстве в башне?  Что-то стряслось?
– Угу! – снова ухнул совёнок.
Эльф подбежал к филину и одним махом снял совёнка с онемевшей спины. Изнурённый полётом Пугун свалился отдыхать на циновку, а Сплюша тем временем стал рассказывать Эльфу долгую историю о том, как Эльвира хотела предупредить Эльфа об опасности и упала с башни, и том, как завяли все цветы в городе и город стал умирать, и о том, как он, совёнок, летел и провёл ночь в дупле настоящих живых сов, и ещё многое-многое из того, что он видел и узнал по дороге.
– Это произошло от моей обиды на людей, – удручённо пробормотал Эльф… – Мне нельзя ненавидеть людей! Своей обидой я причинил им страшные беды! Но ведь я не нарочно! Моя внутренняя сила слишком велика. Слишком велика, чтобы использовать её людям во зло!
Эльф начал суетливо ходить взад-вперёд по просторному залу.
– Но как же… Как же Бургомистр города? Ведь он ненавидит меня! Он приказал сжечь все мои крылья! Мои надежды на то, что люди могут измениться и бережнее относиться к цветам и травам, превратились в пепел! Всё сгорело! И в моём сердце сгорела последняя надежда на чудо! Да разве он впустит меня обратно?
– Охотно впустит,  – отозвался Сплюша.  – Он просит прощения у тебя за то, что так грубо с тобой обошёлся. Теперь, когда у его дочери стряслась беда, он стал совсем другим.
– Вот, сам посмотри! – и Сплюша смешно оттопырил слабенькие тряпичные крылья. – Бургомистр города помог мне в моём горе, о котором я так боялся тебе признаться… Это он обрезал мне на крыльях узелки, а твоя волшебная слюдяная крошка помогла мне добраться до Весеннего Леса! Если бы не дождь, я бы сам долетел до тебя! Я бы смог…
– Погоди, Сплюша. – прервал совёнка Эльф. – Как же мы её спасём, ведь глупые солдаты сожгли за воротами города все мои крылья. Я потратил столько времени и сил, когда мастерил их! А сколько нужно будет времени, чтобы сделать новые… Не год, и даже не два! Да и гранитные копи совсем обеднели. Я использовал почти всю слюду из Пещер Давно Забытых Королей… Нет, тут я бессилен что-либо сделать. Сплюша, прости! Люди сами виноваты в том, что изгнали меня из города. Сами виноваты в своём невежестве и безразличии к нам, эльфам!
– А девочка? Ведь она верит в тебя! – не унимался совёнок. –Нельзя же её наказывать вместе с теми, кто тебя ненавидит или не понимает… Эльвира ведь нисколечко не виновата! Она никогда не желала тебе зла!
– Но у меня нет крыльев, чтобы поднять Эльвиру с постели! Нет! Всё сгорело! И превратилось в серые пепельные трубочки! Теперь всё – пепел!
– Уф-уф-уф, так уж и всё – пепел! – заухал, хитро прищурив один глаз, совёнок.  – А о той одной паре, которую ты отложил для Эльвиры, ты забыл? Она так нравилась нашей девочке-стрекозке… Той пары не было с тобой в день казни… Или я ошибся? Ты не носил их на рыночную площадь продавать! – не унимался совёнок.
– Ты о тех, которые нежные, как тучки? – переспросил Эльф. –   Постой-ка. Я ещё хотел подарить ей эти крылья на день рождения… Кажется, припоминаю…
– Вот-вот! И припрятал их где-то, чтобы никому другому не достались!   – напомнил услужливо Сплюша. – Эти крылышки должны были остаться в башне. Если солдаты туда не добрались, то они там так до сих пор и лежат.
– Сплюша! Вот умница глазастый, и как только я мог забыть! – просиял Эльф и снова стал похожим на маленький изумрудик. – Я спрятал их в глубине комода, комод закрыл на ключ, а ключ лежит прямо на донце у Капулетты. Значит, всё-таки мой труд не пропал даром! Хоть кто-то испытает на себе действие настоящего эльфийского волшебства... Какое счастье, что я не бесполезно трудился все эти годы!
Сплюша подмигнул Эльфу одним глазом и разухался от гордости, расхваливая себя на все лады, но Эльф оборвал совёнка и деловито произнёс:
– Ну ладно, хватит болтать, старый комок ваты, давай собираться в городок. Нам надо поторопиться. Пока мы будем лететь через лес, пройдёт не день и даже не два. На обратную дорогу мы потратим очень, очень много времени... Потому что время в городке теперь идёт иначе.
– Нам надо попасть к Эльвире в дом прямо сегодня, иначе мы можем опоздать. Ведь она засыпает! – занервничал Сплюша. – Что же делать, что же делать, как бы нам очутиться в городке сразу же…
– Я знаю, как! – В глазах Эльфа вспыхнули огоньками два магических изумруда.  – Нам нужен какой-то предмет из мира людей, который смог бы нас мгновенно к ним перенести!
– А разве так можно? Мгновенно? – недоверчиво поинтересовался Сплюша.
– Ну конечно, так можно! В этом мире нет ничего невозможного из того, что бы тебе хотелось когда-либо осуществить. Важно только твоё желание сделать невозможное возможным, – ответил Эльф. Он деловито застрекотал крыльями и стал вертеться вокруг своей оси, осматривая себя со всех сторон.
– Даже фонарика нет! Даже ключика! И колокольчик остался в башенке… Ах, какая досада! Какая жалость! Я ничего не прихватил с собой, улетая от людей. Ничего из того, что они делают своими руками, эльфам нельзя пронести в Королевство. Сама природа строжайше запретила нам таскать из человеческого мира  всякие глупые безделушки. Даже если они звенят, как голоса фей, и светятся, как светлячки. Люди и так нам порядочно насолили своими ржавыми железяками! Они рубят наши леса, строят на наших полях железные дороги. Топчут нашу траву. Засыпают песком наши заливные луга. Их большие города отравляют нашу мирную жизнь. Их заводы и фабрики не дают нам дышать… Но сейчас нам очень нужно ну хоть что-то, чтобы вернуться в их ужасный дымящийся мир!
– Может быть, у тебя есть что-нибудь из мира людей, что может нас перенести  к девочке?  – спросил Эльф?
– Не-а, никак нетути! – пожал плечами совёнок.
– Без предмета, который может послужить нам проводником, мы туда никак не перелетим! – расстроено вздохнул Эльф. – Здесь вокруг нас одни травы и цветы. В этом краю никогда не ступала нога человека! Понимаешь? НИ-КОГ-ДА! Тут нет ни единой вещи, сделанной человеческими руками! Всё живое и растёт из земли!
Эльф снова стал ходить по комнате взад и вперёд.
– Что же делать... ¬– лихорадочно бубнил он себе под нос. А потом крикнул:
– Сплюша, ну что же ты стоишь! Ищи что-нибудь, что может нам помочь… НУ!
– Но у меня ничего нет с собой из мира людей,  – жалобно промямлил совёнок. – Совсем ничегошеньки!
– А ну-ка повернись! – властно скомандовал Эльф. – Та-а-к… Молодец!  А теперь растопырь пошире крылья!
Совёнок стал переминаться с лапки на лапку с расставленными в стороны крыльями.
– Ну как это нетути? А вот это вот что, по-твоему?  – просиял Эльф изумрудиками глаз и легко дёрнул Сплюшу за булавочку, которая примостилась у него на жилетике.
– Ах, это… Да это просто английская булавочка. Обычная английская булавочка. Я её ношу не для красоты, а потому что мой жилетик очень-очень старый! Он трещит по швам и вот-вот разлетится на мелкие лоскутки. А булавочка приколота на том месте, где когда-то была чудная-пречудная жемчужная пуговка, – заухал удручённый Совёнок и попятился назад. Ему жалко было расставаться с таким модным украшением.
– Не нужна нам твоя чудная пуговка, Сплюшечка, совершенно не нужна. Достаточно обычной простой булавки. Снимай её живее с жилета! Ну что же ты стоишь?
– Но как? Как мы сможем? Ведь это обычная булавка! И потом, что же будет с моим жилетом? Он до того состарился, что может порваться, и тогда из меня вывалится по дороге вся вата! –  стал защищаться Сплюша. Но Эльф настаивал на своём:
–  Ничего, мы тебе новую жилетку сошьём! Давай сюда этот маленький  и колкий человеческий предмет! Это именно то, что нам нужно, чтобы попасть из Королевства Эльфов в мир людей! Твоя булавка – это единственная вещь, которая связывает нас с ними!
Сплюша нехотя стал расстёгивать булавочку на своём жилете.
Наконец она оказалась в руках Эльфа, а Сплюша стыдливо прикрыл крылышком свалявшуюся от времени совиную грудку.
–  Погоди. Стой. Держи булавку крепко. Ещё крепче. Вот так. Прямо перед глазами держи. Внимательно смотри в отверстие головки. Хорошо! Молодец!
Одной рукой Эльф зажал крыло совёнку, взяв испуганную птицу к себе на руки.
– Так! А теперь нам нужно только правильное заклинание добавить –  и мы в городке!
Эльф напрягся, по его лицу было видно, что он перебирает в уме сотни, – нет! – тысячи волшебных заклинаний из какой-то очень древней старинной книги. И вот наконец-то нужное им заклинание нашлось, и глаза Эльфа засветились необычным изумрудным блеском. Держа булавку перед собой, Эльф застрекотал в воздухе крыльями и стал медленно вращаться вокруг своей оси. Воздух вокруг него немного уплотнился и зазвенел. Казалось,  волшебный ключик поворачивается в невидимой скважине и поёт:

Чиги-риги-рики-трак!
Эльфу человек – не враг!
Сделать в мир людей шаги
нам, булавка, помоги!
Чирли-гирли-тирли-трям!
Были здесь, а вышли – там!
Три притопа, перекрут!
Были там, а вышли – тут!

Совёнок тоже близоруко уставился в маленькое стальное отверстие. Он прилежно повторял за Эльфом то, что мог запомнить. Но запомнить все слова из заклинания ему было очень сложно, и он, конечно же, всё перепутал. Вот что у него вышло, дружок:

Чики-риги-
рики-кряк!
Были – хрюк!
А вышли - бряк!

–  Ай-яй-яй, Сплюша, ты, наверное, помолчи лучше, – предложил Эльф. –  Ты путаешь слова в заклинании. А с перенесением в пространстве нам нужно быть очень осторожными! Если ты слова местами переставишь – брякнемся мы с тобой совсем не в нашем городке, а в каком-нибудь чужом! И тогда хрюкнется наш план спасения девочки!
–  Хорошо. Я помолчу… – сказал Сплюша обиженно и втянул голову в плечики. А Эльф тем временем продолжал шептать волшебные строчки. Травы под ногами у него затаились и прислушивались к необычным звукам заклинания. И вот спустя минуту головка булавки стала на глазах разрастаться, вращаться, искривляться в воздухе, как будто металл, из которого она была сделана, расплавился и стал гибким, как тоненькая струйка воды. В конце концов маленькая булавочная головка расширилась до размеров небольшой воронки. Ещё через пару минут перед глазами удивлённого совёнка открылся странный дрожащий в  тёплом летнем воздухе прозрачный тоннель. Он кривился и извивался, как огромный летучий змей.  И вот тоннель замер, раскрыв свою змеиную пасть навстречу совёнку и Мастеру. Эльф, не раздумывая, шагнул в него вместе со Сплюшей, и в одно мгновение они очутились на другом конце Весеннего леса – прямо в городке Бургомистра перед родной башенкой.
На улицах вечерело. Покрытый каменно-серым туманом город до сих пор лежал в зимней спячке. Эльф тихо влетел в комнату. Она показалась ему совсем чужой и холодной.
– Скорее! Хватаем крылья и бежим к Эльвире! Иначе она может заснуть навсегда, и тогда в этом городке больше никогда не настанет весна!  – закричал взволнованно Эльф, подлетая к комоду, где были спрятаны волшебные нежные тучки-липучки.
– А как же моя булавочка? Как же моя голенькая грудка? Я простужусь и непременно заболею бронхитом. За окнами так холодно, так сыро! Я ведь могу умереть! – жалобно простонал совёнок у него в руках. После ночной прогулки по Весеннему Лесу он совсем расклеился.
– Растаяла в воздухе твоя булавочка, Сплюша, – ты же видел сам. Забудь о ней! Ты пожертвовал своим благополучием и внешним видом ради великого дела. Теперь мы сможем спасти девочку от неминуемой  погибели! – крикнул Эльф и со всех крыльев ринулся на подмогу Эльвире. Сплюшу пришлось упрятать в узелок, где мастер ещё недавно хранил слюдяные  крылья. В тряпичном узелке совёнку стало тепло и уютно. Там Сплюша наконец-то успокоился и прекратил нудное совиное нытьё.