Три орешка для вдовушки. Глава 9

До улицы Ковалихинской в центре города, мы добрались за полчаса, благо ночью на дорогах движение минимальное. Машину решили оставить с торца дома, а во двор двинуть пешком. И уже было пошли, вдруг Лизка, мотая головой, заявила:

– Девочки, я не могу…
– Чё? – уперла руки в боки Полина.
– Я покойников боюсь! Всю дорогу думала… Не могу! Простите, дорогие мои!
– Какие покойники, ау! Там нет никого! – Поля легонько постучала костяшками пальцев по голове подруги.
– А вдруг душа еще там… призрак… Не пойду, пожалуйста–а, – Лиза чуть не плакала.

Мне тоже стало жутко. А Полька, как почувствовала, посмотрела на меня с прищуром:

– Ты тоже долбанутая? Ах, да–а, ты–то как раз и долбанутая! Тоже не пойдешь?
– Чего это? Пойду! – услышала я свой голос и перепугалась еще больше. Колени противно задрожали, ноги стали ватными.
– Пошли! – Полина схватила меня под руку, дернула, и я чуть не упала. – О! – обрадовалась Поля: – Мы пойдем, чуть пошатываясь, словно под шафе, на случай если там менты. Двинули!
– Ментов больше нет, теперь полиция, – я зацепилась за смену темы.
– Думаешь, удивила? Суть не поменялась, – опять дернула меня подруга. – Пошли!
– Я вас в машине подожду, – Лиза как–то слишком быстро запрыгнула в авто.
 
У подъезда, в котором находилась нужная нам квартира, действительно,  сидела фигура в полицейской форме.

– Если спросит, мы с вечеринки идем домой, – Полина назвала номер квартиры, которой на десять цифр был меньше нужного нам номера.
– Куда? – высоким голосом осведомился белобрысый сержантик, вскакивая с лавки с двумя початыми бутылками минералки в руках. Видимо, он здесь был не один, просто напарник отлучился пописать.
– В сорок четвертую, домой, – Полина вытащила из сумки связку ключей и потрясла ею перед носом стража порядка.
– А… – начал было тот, но Полька уже приложила ключ к замку домофона, и тот послушно запиликал, открывая дверь в подъезд. – А! – сразу успокоился сержант.

На четвертый этаж мы забрались молча и на цыпочках.

– Одна бумажка отклеена, – показала я пальцем на болтающийся листок с рукописным текстом и печатями, тайно надеясь, что нашла причину не заходить в квартиру.
– Тс–с, – зашипела Поля. – Всякое бывает. Вторая бумажка–то на месте, значит, там никого нет.

Полина достала из сумки пилку для ногтей и с помощью нее ловко открепила край второй бумажки с печатями. Потом внимательно осмотрела горизонтальную щель замка и быстро подобрала нужный ключ. Мы надели перчатки, предусмотрительно изъятые Полькой из наших домашних запасов, – я держу их для земляных работ на нашем участке, – и приготовились к оперативным действиям. Меня всю трясло от страха. Дверь бесшумно отворилась, мы быстро прошмыгнули внутрь и тихонько прикрыли ее за собой.

Полина посветила фонариком, взятым у нас в кладовке, на замок.

– Надо же, какой поцарапанный, – удивленно сказала она, – как будто ключом в замок не сразу попадали, шарились, как пьяные. А с внешней стороны замок, как новенький.

Обстановка однокомнатной квартиры оказалась минимальной. В прихожей к стене была прибита вешалка с тремя крючками, на куне стояли маленький стол, три табуретки и плита, а над столом висел допотопный подвесной шкафчик. В комнате, кроме не застеленной кровати–полуторки на высоких ножках, стояли огромный трехстворчатый шкаф, тумбочка с телевизором, письменный стол и стул. Мебель на вид была  примерно семидесятых годов производства. Над столом висела явно самодельная книжная полка, на которой стояло всего три книги. На столе и на полу валялись порядка двадцати коробок и несколько «голых» дисков. Везде, где могли быть отпечатки пальцев, чернели остатки порошка. На окнах не было занавесок, и нам не пришлось включать свет, потому что уличный фонарь светил прямо в окна. Из общей убогости интерьера выбивались только пластиковые стеклопакеты, кондиционер, висящий у окна и вполне современный, хотя и не плазменный, телевизор.

– Да–а, – протянула Полина. – Мари Морель оказалась скуповата на отделку интерьера. И чего это Солнцев снял такое убожество?
– Так всего на два месяца, – постаралась я оправдать друга. – Да и денег у него свободных не было. Говорил, все накопления на хороший ремонт своей квартиры потратит.
– А как он спал при свете фонаря? – удивилась подруга.
– Не любил темноту, – вспомнила я, как Ярик, впервые оставшись у нас ночевать, попросил разрешение не выключать на ночь бра.
– Ну, и что мы тут поймем? – Полина открыла шкаф для одежды.

Один костюм, несколько рубашек, ветровка и джемпер – все, что нашлось в шкафу, Поля ощупала и обыскала карманы.

– Тут какие–то бумажки в нагрудном кармане пиджака, – прошептала она.
– Бери все, что найдешь, – велела я, начиная немного успокаиваться, – дома разберемся.

Я осмотрела все ящики стола – там, кроме распечатки какой–то пьесы не было больше ничего. А вот в одной из книг на полке я нашла сложенный вчетверо листок в клетку с какими–то цифрами.

– Забирай! – распорядилась Полина и открыла створку шкафа, где, по идее, должно быть несколько полок для складирования белья, но полка оказалась только одна, а белья – минимум. – Похоже, основную часть своего гардероба он хранил где–то в другом месте, – сказала она, перебирая белье.
– Документы он собирался оставить в банковской ячейке, – вспомнила я, что говорил Ярик, рассказывая нам о ремонте, – а летние шмотки, может, в гримерке оставил.
–  Ясно, – Поля закрыла шкаф. – Больше нет ничего.

Она пошла осматривать смежный санузел и вернулась в комнату с пустыми руками:

– Ничего, кроме кремов для и после бритья, бритвы, помазка и мыла. Пойду на кухню.

Через минуту подруга вернулась и развела руки в стороны:

– Там тоже ничего интересного нет. Что будем де…

Из прихожей послышался звук, который не вызывал сомнений –  в дверной замок вставили ключ и пытаются его поворачивать! Мои колени сами собой начали складываться. Полина подхватила меня под локоть и толкнула к кровати, к которой до сей минуты мы, не сговариваясь, не желали даже подходить. Я, не помня себя от страха, полезла под кровать и уже оттуда увидела, как за Полиной закрылась створка шкафа. В это время входная дверь распахнулась и, цокая каблуками, в комнату вошла женщина. Во всяком случае, я видела две довольно крупные ноги в черных колготках и ярко красных босоножках на небольших тонких каблуках и с очень узкими длинными носами. Ноги встали посреди комнаты, а потом низкий, похожий на мужской, голос произнес:

– Черте что! Дверь оказалась не запертой, печати отвалились! Ну, и что мы тут делаем?

Мое сердце перестало биться, а начало просто трепыхаться, как тряпочка на сильном ветру, причем, оно переместилось в горло и мне стало нечем дышать. Отчаянно захотелось прокашляться. Я обхватила ладонью горло, словно пытаясь удержать, готовое выпрыгнуть сердце, и начала читать единственную молитву, которую знала, «Отче наш».

– Где смотрим? – продолжил вещать голос. – В столе?

Послышался звук отодвигаемых ящиков. Незнакомка явно не соблюдала мер предосторожности. А я с облегчением поняла, что говорит она не с нами, а, видимо, с кем–то по телефону.

– Здесь только распечатка пьесы…  В книгах?
Книги одна за другой полетели на стол.
– Под кроватью?
Я сжалась в комок, накрыв голову рукой. Ну, все. Вот и пришел конец. «Отче–е–е на–а–аш…».
– Там только плед валяется, кровать–то никто не удосужился застелить!

Какое счастье, что я не переоделась в любимую светлую одежду и приехала сюда в домашнем спортивном костюме темно–синего цвета. Вот, сошла за накроватный плед!

– Ага… понятно…, – продолжила болтовню по телефону незнакомка. –  Значит, менты прибрали… Ну, это уж ты разбирайся! Я ухожу.

Я увидела, как ноги развернулись в сторону выхода. Дама сделала шаг и наступила на один из валяющихся на полу дисков, ее нога вместе с диском поехала вперед по обшарпанному линолеуму, на пол шлепнулась сумка, раздался грохот падающего стула и, сдвигаемого под тяжестью падающего тела, письменного стола.

– Бл…! ….!....! – матерящаяся дама не долетела до пола, ухватившись за стол.

Потом ноги встали вместе. Одна из них пнула валяющиеся диски. Затем за сумкой протянулась рука с ярко красными ногтями на толстых пальцах. Незнакомка еще пару раз выругалась низким прокуренным голосом, и ноги двинулись на выход, стуча каблуками. Дверь хлопнула. И тишина оглушила меня.

С минуту никто из нас не подал признаков жизни. Потом я увидела приоткрывшуюся створку шкафа.

– Она ушла? – шепотом спросила Полина.
– Да, – прохрипела я, поняв, что мне все еще трудно дышать.
– Вылезай! – велела подруга, выбравшись из шкафа.

Я поползла на волю и наткнулась носом на серебристую пуговицу, которой до этого тут не было. Видимо, падая, незнакомка шваркнулась телом о  стол, и пуговица оторвалась. Я взяла ее и продолжила ползти.

– Вставай! Ты до дома собралась ползти, – зашипела Полина.

Я встала на колени, вдохнула воздух полной грудью и поняла, что мною овладевает настоящая паника. Я вскочила:

– Бежим!

Мы ринулись из квартиры бегом, но на цыпочках. Дверь запирать не стали, бумажки приклеивать – тоже. В конце концов, если менты, тьфу ты, полиция что–нибудь заподозрит, то шумели и хлопали дверью не мы! Да и «пальчики» дамочка оставила, если что!

Между вторым и первым этажами мы остановились.

– Сымай перчатки! – распорядилась Полина. – Ну, я и перепугалась!
– Не то слово, меня всю колотит! – я разжала руку и показала Полине пуговицу. – Она потеряла.
– Кто бы это мог быть? – подруга, еще не сняв перчатки, взяла находку и сунула ее в задний карман своих джинсов, который теперь стал хранилищем вещдоков. – Тут отпечатки мы не сотрем!
– А как предъявим пуговицу Ефрему? Где ее нашли?
– Потом что–нибудь придумаем.
– Опять, ведь, чего–то искали! – возмутилась я, сдирая перчатку.
– Да–а. Пошли на выход!
– Стой! – Я схватила подругу за руку. – У подъезда сержант. Как–то странно – мы вошли, потом вышли…
– Ничего странного, – махнула она рукой, призывая меня спускаться на первый этаж. – Сегодня пятница, точнее, уже суббота, так что ничего подозрительного в ночном загуле молодых красивых женщин нет.
– Ага… Понятно, – я на дрожащих ногах поплелась за подругой.

На первом этаже Полина начала громко смеяться и пальцами показала мне, чтобы я говорила.

– Повеселимся от души, так хочется потанцевать, прямо аж ноги сами в пляс идут, – защебетала я, хихикая, как придурошная.

На лавочке сидели уже два сержанта.

– Мальчики, пойдемте с нами в клуб «Зорро»! – подмигнула Полина полусонным парням.
– Мы на службе, – лениво откликнулся белобрысый.
– А мы вот решили продолжить гулять! – хихикая по–идиотски, сообщила им я.
– Осторожнее с алкоголем! – напутствовал нас, судя по низкому голосу, второй сержант.

Устроившись в машине на заднем сидении, я почувствовала, что у меня просто раскалывается голова. А еще потанцевать хотела!

– Тут кто–нибудь проходил или подъезжал? – спросила Поля Лизу вместо ответа на ее «ну, как?».
– Нет, никого не было.
– Значит, подобрались с другой стороны дома, – кивнула Поля.
– Кто?

Пока Полина рассказывала нашей красавице о случившемся в квартире, я пыталась своей больной головой понять, что меня тревожит. То, что могли поймать? Но все уже позади. Кто там был и что искал? Но это глобальный вопрос. А меня мучила явно какая–то важная, но мелочь, что–то…

– Тапочки, – дошло до меня, наконец.
– Что тапочки? – удивилась Лиза.
– Где были тапочки? – шепотом крикнула я. – Не босиком же Ярик ходил по квартире! Он даже у нас дома свои тапочки завел.
– Под столом на кухне, – после нескольких секунд раздумья шепотом вспомнила Полина.

Мы замолчали и переглянулись.

– Его отнесли на кровать! – в голос произнесла Поля.
– Ну, это стопроцентное убийство! – Лиза закусила губу. – Стопроцентное!
– А ключ в замке?! – напомнила я.
– Ша! –Полина хлопнула рукой по торпедо . – Мозговой штурм будет завтра. Сейчас, девочки, мы уже оч–чень несвежие. Поехали домой! Перед большой умственной работой надо поспать.

Мы согласились. У меня уже не было сил даже шевелить языком.