Мемуары мертвеца часть первая

Часть первая

Не знаю, как и начать,  я не писатель. Обычный надзиратель центрального кладбища округа N-скова. Моя находка столь шокирующая, что я даже сначала было подумал, что это чья-то нелепая шутка.
  Сегодня 1964 год от рождества Христова, Май месяц, 14-е число. Утром, я, как обычно, подметал аллеи во вверенной мне территории, и обнаружил, что дверь одного из склепов была снята с петель, и решил проверить, что там произошло. Внутри царил полнейший беспорядок, и оказалось, что в склепе два взрослых гроба ( в записях за 1938-й год указано, что в склепе Янгов погребено всего двое человек - отец и сын шести лет ), а детский наполнен старомодной одеждой, очень поношенной. На крышке одного из гробов я и нашел то, что я и собираюсь представить вашему взору. Это мемуары некой персоны, которая именует себя Мортимером Янгом мл. Когда я сопоставил нижеизложенные записи с газетными статьями того времени в нашем округе - то ужаснулся, насколько точно совпадают даты всех (!) происшествий. Если вы, недоверчивый читатель, не верите моим словам, можете наведаться в окружную библиотеку им. Э. А. По и собственными глазами увидеть вырезки газет тех времен, и всего нескольких часов вам хватит, чтоб все сопоставить и осознать.
  Часть записей отсутствует, я обшарил весь склеп и его окрестности но, похоже, они пропали бесследно. Публикую без изменений и собственных домыслов, но спешу предупредить - нижеизложенные записи не для слабонервных, я пережил величайший ужас в своей жизни, и хоть мне всего 24 года, но с сегодняшнего дня у меня на голове появились седые волосы.

1
  Все началось в далеком прошлом, когда я еще был всего лишь маленьким ребенком. Был 1938-й год. Весна, или лето - не помню, но помню, что было тепло; а мне тогда было шесть лет, я мало думал о том, кто я есть на самом деле. Помню еще,  постоянно спрашивал у отца - "Почему к нам не ходят гости? Вон, к миссис Клариссе каждый год цветы носят, а нас стороной обходят". К слову сказать, тетушка Клара была чудесной старушкой, она много мне рассказывала про людей, их обычаи, и сетовала на то, что у ней надгробие тяжелое, а то она еще бы хоть глазком глянула на своих внучат, и попила кофе в своем любимом кожанном кресле.
  У нас с папой был красивый просторный склеп, но, как я говорил, его никто не посещал,и единственными обитателями, кроме нас, были несколько пауков и моя любимица - крыса Мелани. Правда, она то и дело пыталась отгрызть мне что- то, если я надень неплотно закрывал крышку своего гроба. Папе пришлось ее убить, когда она однажды пыталась прогрызть лазейку ко мне в голову через ухо. А пауки были скучные, то и дело качались на своих паутинах и ждали добычи."Для антуража!" - отвечал отец, каждый раз, когда запрещал мне рвать паутины.
  Ночью отец разрешал мне выходить погулять - " С кладбища ни ногой" - инструктировал он - " и к "свежим" в гости не ходи, они еще того...не попривыкли. Еще чего - со страху шум поднять могут, а тут священники и так слишком часто ходят".
  Вот  и бегал вокруг нашего склепа, ловил летучих мышей, да слушал россказни тети Клары.
  Только отцу позволительно было выходить в город. Он тщательно готовился к каждому выходу. " На их страх и риск" - подшучивал папа. Он надевал свой черный, слегка поистлевший, но все еще изящный сюртук, надвигал помятый цилиндр на лоб, накладывал толстый слой белой пудры, на, и без того, очень бледное лицо, водружал мутное пенсне себе на левую глазницу (этот глаз у него куда-то потерялся), и до блеска начищал свои лаковые туфли. Так, когда мне было уже десять лет, он однажды приволок для меня огромный гроб. " На вырост" - как он сказал. В своем старом я еле умещался.
  У входа в наш склеп было крупными буквами написаными "R.I.P.", и наши имена - Мортимер Янг и Мортимер Янг мл..  Когда я спросил папу, что значат эти таинственные буквы, он с улыбкой ответил - "Это значит "покойтесь с миром"."
- Пап, но почему мы не покоимся?
- Видимо кому-то нужно, чтоб мы продолжали свой путь. - отвечал он - Мы просто немертвы, вот и все.
  Куда вел этот таинственный путь он, наверное, и сам не знал. Но меня стала раздражать эта надпись, и я облепил ее лишайником, который мне любезно разрешила ободрать тетя Клара с ее надгробия.

2
  В конце Октября 1947-го года отец в очередной раз стал собираться в город, а я завистливым взглядом наблюдал за его приготовлениями. Он лукаво поглядывал на меня, и усмехнулся, когда я устремил на него непонимающий взгляд.
- Сын, ты знаешь, какой сегодня день?
- Сегодня 31-е Октября - но я все еще не понимал, к чему он ведет.
  Он ласково потрепал меня по щеке и продолжил:
- Сегодня наш день, сынок. Сегодня Хэллоуин!. Тебе уже 15, и я решил... В общем, люди наряжаются мертвецами и преспокойно разгуливают, никого не удивляя своим видом.
  Хэллоуин! Как приятно звучало это слово, и как мне хотелось вырваться наконец-то из фамильного склепа в большой мир.
- А зачем им это нужно? - вдруг подумалось мне.
- Наверное, живым хочется иногда почувствовать себя мертвыми. Жизнь, знаешь ли, тяжелая штука. - ответил он, поправляя свой тугой галстук. - Морти, собирайся, скоро вечер, не будем терять ни минуты! - Он видимо и сам хотел поскорей выйти.
  Мы тщательно напудрились, вылили на себя чуть ли не полфлакона одеколона. Папа торжественно достал мой новый костюм из маленького гроба (теперь он исполнял роль моего комода), и почистил его от пыли. Это был черный фрак, несколько измятые брюки и такой же, как у отца, цилиндр, только новый и чуть поменьше. Несколько лет назад отец загрыз зазевавшегося участника похоронной процессии, а костюм оставил для меня. Он был как раз по мне, только брюки несколько длинноваты, но это ничего - я был весь на нервах в ожидании чего-то необычайного.

3
 Мы шли по узкой аллее, направляясь к центральным воротам кладбища, и отец с важным видом давал мне последние напутствия - "Не кусать, не пускать пену изо рта, если заподозрят что-то - падай и не шевелись. Похоронят - потом откопаешься.
  Мозги - дело хорошее, но попытайся сегодня не есть... Впрочем..." - он откашлялся - "Если очень захочешь, мы словим кого-то, но, прошу, без шума". Я взглянул на него влюбленными глазами, и счастливый процарапал длинную борозду на крыле черного катафалка, проходя мимо него.
  Город встретил нас яркими огнями. Небольшие группки детей, облаченных в нелепые костюмы вампиров, в белых простынях - это были призраки. Их веселые лица, измазанные мукой, или акварельными красками излучали тепло, а возгласы - " Trick or treat" звучали чуть ли не на каждом крыльце.
  Я шел по улице, и все не мог надивиться, как город мало отличается от кладбища. Все те же склепы, но побольше и попросторней. «Они с рождения к этому готовятся» - важно отвечал отец, имея в виду под «этим» смерть. Что ж. И пусть. Но я был рад этой прогулке.
  В окнах и на лужайках размещались тыквы, со свечами внутри, изображающие забавные рожицы, которые, казалось смеются над всем происходящим, слабо мерцая от ветерка, словно хохочут над прохожими.
  Один из домов стоял несколько поодаль от  остальных, и отец, потрепав меня по плечу, с загадочной усмешкой промолвил – «Есть дело». Мы приблизились к дому, и он, подтолкнув меня к двери, сказал постучаться. Я исполнил его просьбу и через мгновение дверь приотворилась, и наружу выглянул человек. Живой человек! Я, ошарашенный этим происшествием, словно окаменел и не знал что сказать.
- Вы, наверное, за конфетами? – приветливо ответил человек – Какой скромный мертвец, право слово! -  заржал он.
- Конфеты или смерть! – поддержал меня отец.
Впрочем, конфеты интересовали нас мало.

- Ну, и как тебе Хэллоуин, Морти? – спросил меня папа, когда мы подходили к ограде кладбища.
- Люди такие странные… - задумчиво ответил я.
- Они живы, не будем их судить. Но они станут такими, как мы.
- Вот бы все умерли сразу! Тогда нам не нужно было бы прятаться в склепе. – радостно заключил я.
  На следующую ночь  снова мог гулять лишь по кладбищу. Навестил тетю Клару, и почти час с увлечением рассказывал ей о Хэллоуине, и сожалел, что он лишь один раз в году.

4
  Зимой нам бывало полегче. Ночи длиннее, прохожих меньше – живые терпеть не могут морозов, и пытаются подольше сидеть в своих склепах, с большими окнами, у огня. «Свежие» не могут выкапываться из обледеневшей земли, и потому на кладбище было полное затишье и покой. До весны они успевали свыкнуться с мыслью, что им теперь нет места среди живых, и потому вели себя смирно, как и полагает каждому уважающему себя мертвецу.
  Но зима 1952-го была самой неспокойной в моей смерти. Отец, как обычно, собирался в город, чтоб раздобыть нам немного пищи. В его гардеробе появилось зимнее длинное пальто, которое удачно скрывало его слегка шатающуюся походку, а шарфом можно было скрыть лицо, и никто бы не догадался, что у него нет нижней губы и части уха. Он велел мне навести беспорядок, до того времени, пока он не вернется,  и вести себя тихо – на днях скончался какой-то важный чиновник, и уже несколько дней кряду к нему на могилу приходили люди. «Из-под такой-то горы венков он еще нескоро вылезет» - усмехался отец.
  Я навел идеальный беспорядок – поправил паутины, рассыпал и потоптал цветы, похищенные с могилы того самого чиновника, размел пыль по склепу, чтоб она равномерно покрывала все вокруг.
  Приближался рассвет, но отец все не возвращался, но я пока не очень волновался – « Наверное пухлый попался, а у папы уже одна рука еле держится».
  На следующую ночь отец тоже не вернулся. И через неделю. Я не знал, что и думать. Не мог же он ожить!
  На кладбище часто ветер задувал всяческий мелкий мусор, вроде пакетов из магазинов, или обрывки газет. В одну, особенно ветренную ночь, на кладбище перешептывались его обитатели – «Как так? Жаль старика Мортимера!», другие покачивая головами причитали – «Бедный мальчик! Морти сам долго не протянет».
  «Чертовы крематории» - подумала тетя Клара, недовольно ворочаясь в своем гробу.

… 8
  И вот, спустя более десяти лет с момента исчезновения моего дорогого отца, и три года, как нет со мной Фрэнка, дотлеваю я свою смерть. Уже слишком сильно выступают мои кости наружу и последние года два я вовсе не показываюсь за чертой кладбища. Сил хватает лишь на то, чтоб завершить мой рассказ о моей недолгой, но счастливой смерти, и покинуть эти надоевшие стены. По соседству недавно похоронили здоровго малого, килограмм под 100, гора мышц! Только балбес огромный тоже. Попрошу его открыть мой склеп и выпустить меня наружу. Я задумал отправиться поближе к окрестностям города, чтоб меня обнаружили. Знаете, сейчас неопознанные трупы (особенно такие обветшалые, как я) обычно сжигают в крематориях. «Для экономии места» - как говорит тетушка Кларисса. Не хочу вечно лежать неподвижно в бедействии – это такая мука! Скелеты ведь без мышц, они и слова сказать уж не могут, только медленно тлеют.