Юсуп! Отголосок Войны. Роман 1-14 Сборник 11

«Разные судьбы» Сборник 11

Нина Каменцева (Галустян)
К-18 Разные судьбы – Новокузнецк:
«Союз писателей», 2016. – 328 с.
ISBN 978-5-00073-271-7
«Разные судьбы» Сборник 11


В этот сборник вошло:
1.«Юсуп. Отголосок войны…»Роман
2.«Дочки-матери» Рассказы
3.«Настоящая мать» Рассказы
4.«Любовь и рулетка!»Мини-роман
5.«Стихи»
6.«Праздничное!» Разное


Юсуп! Отголосок Войны...  Роман 1-14

1."Жизнь прожить,не поле перейти."
Глава 14
Среди чужих свой ли?

       Среди чужих свой ли? Такой вопрос крутился в моих
мыслях постоянно. Пока раскладывал всё. Она стояла, слов-
но надзиратель. Наверное, боялась, что я смогу что-нибудь
припрятать... Значит, она мне не доверяла полностью. И
здесь может меня ожидать самое непредсказуемое. Но ког-
да она закрыла сейф, то демонстративно положила ключ
в ящик под самое нижнее бельё, чтобы я заметил. Значит,
может быть, я не понял её в те минуты, и что она смотре-
ла не на драгоценности, а на меня. Почему нет? Молодой,
крепкий, широкоплечий, почти мулат в возрасте двадцати
одного года. Она медленно подошла ко мне: «Пойдём в ван-
ную, освежимся. Честно скажу, это впервые со мной, чтобы
я имела секс в душевой, мне было приятно». Я встал, по-
целовал её, и она меня уже тащила на третий этаж, где были
спальни. Она открыла дверь, и мы вошли в одну из них. Та-
кой величины кровать я увидел впервые, а такую ванную
комнату со всеми причиндалами вообще никогда не видел.
Она дёргала с меня одежду, разбрасывая на полу. Горячая
вода в душевой лилась из большого металлического круга,
как из ведра, и под горячей водой я совсем раскис, утопая в
её поцелуях и ласках. Мы дальше и дальше продолжали ку-
выркаться уже в кровати. Эта страсть... белизна простыней
и ароматизированные свечи делали работу за меня, я возго-
рался, а она тушила мой огонь молодого бойца, который не
легко было затушить. Не помню, сколько выстрелов произ-
вёл, но тут мы услышали звонок. Она подошла к телефону,
нас приглашали на обед. Она встала и сказала: «Единствен-
ное, что надо соблюдать в этом доме, вовремя являться на
обед. Одевайся, пожалуйста», – и подала мне костюм, со-
рочку, туфли, носки и галстук. Я удивлённо посмотрел на
неё... Она добавила: «Обед всегда у нас при парадной фор-
ме». Сама она оделась в элегантное красное платье, краси-
во расчесала волнистые волосы руками, добавляя какой-то
крем. Открыла шкатулку и на верхнюю часть платья с ле-
вой стороны приколола брошь, которая осветила всю нашу
спальню маленькими зайчиками, отражаясь от хрустальной
люстры. Когда я оделся, она подошла и завязала мне гал-
стук, заметив, что я кручу его в руках. Потом подвела меня
к зеркалу: «Сейчас ты заметил, почему я к тебе неравнодуш-
на? Ты похож на американского киноактёра Гарри Купера».
«К сожалению, я его не знаю, но я рад этому, потому, видно,
заслуживаю твою любовь». «Нет, тебя я полюбила гораздо
раньше, но я тебе расскажу вечером, когда окажемся в кро-
вати. Иначе ты мне развалишь всю мою причёску, я же тебя
уже знаю, а у нас нет времени. Мы должны быть ровно в 6
часов в столовой». Она взяла меня под руку, я сам впервые
посмотрел на неё другими глазами. Рядом со мной в зер-
кале отражалась высокая стройная леди, улыбающаяся от
счастья. Мы спустились вовремя. За столом с центральной
части сидел старичок, но тоже при парадной форме. Я заме-
тил, что стул отставлен в сторону, так как старичок был на
инвалидной коляске. Стол был сортирован на шесть персон.
Мы подошли, поздоровались. Она поцеловала его в щёчку
и сказала: «Как дела, дедушка?» Я тоже хотел что-то доба-
вить, но она сказала мне шёпотом: «Даже не старайся, он
ничего не слышит уже пять лет. Отодвинь мне стул рядом с
ним». И она опустилась нежно на стул, подбирая длинный
хвост платья. «Сейчас отодвинь себе и садись рядом». Я по-
нимал, что этими словами она учила меня, как вести себя
за столом. Где я мог набраться комильфо, как не здесь? Она
добавила: «Будешь следить за мной, не путай вилки. Каждая
вилка и нож для чего-то. Он не слышит, но пока видит, и ты
не должен упасть в грязь в его глазах». Я спросил её: «А
почему накрыли на шестерых? Вы ждёте гостей?» Она мне
ответила поговоркой на английском: «Never pay a visit if you
are not invited». Если перевести на русский, то звучит так:
«Незваный гость хуже татарина». Я не знал, что и ответить,
она, наверное, не знала, что я узбек, из тюркоязычного наро-
да, мусульманин-суннит. Может, подумала, что татарин, тог-
да я недолго думая сказал ей, вспомнив поговорку, которую
часто произносил Фриц: «Гость как рыба, через три дня на-
чинает попахивать» («guests are like fish – they are only good
for three days, after three days they begin/start to spoil/stink/
smell/go bad»). Я сказал с таким акцентом по-английски, что
она начала смеяться... Я же вполне серьёзно посмотрел на
неё, зная, что татарское население нервно относится к этой
поговорке. Сейчас повторяют так: «Незваный гость лучше
татарина». Но как бы вы не переставляли слова, они зву-
чали плохо. Я чувствовал себя здесь как не в своей тарел-
ке, не зная правил хорошего тона за столом, да и вообще
от этих слов. Но она сразу же ласково мне объяснила, что
дополнительные приборы ставятся для родных, которые без
приглашения могут сюда войти, таких как она, её брат, её
отец, одна же тарелка для её матери, которая два года назад
ушла из этой жизни, ставится постоянно. «Мы завтра пое-
дем на кладбище, я давно там не была, что недопустимо».
Была большая разница между тем, как мы с ней обедали в
машине, и как она вела себя за столом. Поэтому я всё время
следил за ней, повторяя. Она подсказывала, если что-нибудь
не так, но так красиво об этом говоря, нежно, что я даже за-
был, о чём была речь вначале нашей трапезы. Нас постоян-
но обслуживали: за столом подливал соки и вина мужчина
достаточно пожилого возраста, а подавала и убирала со сто-
ла молодая женщина. Вдруг дед подозвал его, и тот поднёс
небольшой поднос, на котором лежали бумага и наточенный
карандаш. Он написал записку, её передали нам. Я прочёл:
«Агна! А он ничего!» Она улыбнулась ему.
Впервые я заметил, что ни я, ни она не знаем наших на-
стоящих имён. По паспорту я был Александр, а она – Бруна.
Она опять наклонилась ко мне: «Агна обозначает целому-
дренная, но так как я не являюсь целомудренной, то поменя-
ла имя. И какое это сейчас имеет значение? Мне надо было
сделать это по совету отца, ведь сейчас война, и всё может
произойти в этой жизни». Мы пообедали, поцеловали де-
душку, я тоже осмелился, потом пересели на диван в гости-
ную, куда и подкатили её деда. На внешность можно было
ему дать сто лет, но, как я понял, ему было ещё восемьдесят
девять. Он посылал ей записки, она улыбалась. Мы провели
в компании этого человека два часа с учётом обеда. Я пони-
мал, что именно он – хозяин этого замка, и что с ним нужно
считаться. Последняя записка от него, где он нас благослов-
ляет, меня озадачила. Я имел связь со многими женщина-
ми, но под венец ни одна меня пока не затащила. Я хранил
верность хотя бы в этом своей первой любви Аноре и же-
лал только с ней на всю жизнь объединить своё сердце. Но
жизнь меня здесь захватывала в жернова судьбы. Красиво
жить не запретишь, она полностью раскрепощалась в по-
стели, давая понять, что всё же я мужчина в доме, позволяла
и маленькие шалости. Я уже точно понимал, что я любим
ею, и также узнал, что ей всего двадцать пять лет. Несколько
лет разницы не было заметно, в постели она была как бутон,
нетронутый цветок, его всегда хотелось сорвать. Ночь наша
становилась страстнее с каждым днём, и поэтому утром мы
отсыпались до двенадцати часов. К такой беззаботной жиз-
ни быстро привыкаешь: охота, лошади, охотничьи борзые
собаки. Жизнь аристократической семьи заманивала меня
в сеть. Она любила меня. Но война есть война, мы слыша-
ли вести с фронта по радио, читали вместе газеты, и только
здесь мы были противники. Она болела за своих, я же за
своих, я желал быстрой победы над фашизмом. Она же не
хотела этого, и однажды она мне сказала: «После полной
капитуляции возвратятся домой отец и брат. Я не думаю,
что нам будет легко с ними, и у них не выпросить благосло-
вение». Я же не хотел этого, жизнь одна, и пока мне здесь
хорошо, здесь живу, а там посмотрим, что Бог подскажет.
Моя надежда на возвращение домой не умирала, а наобо-
рот, росла с каждым днём. Я уже бредил встречей с Анорой,
с сыном Юсупом. Это было единственным моим желанием
в то время, когда я слышал по радио, как каждую улицу или
же квартал вырывают у Германии, как кость из глотки, давая
мне проход.