Из записок о нашей семье. Ляпины, главы 1-6

         
   Посвящается   нашей   маме    Наталье  Николаевне  Тишиной (Ляпиной)

               
 

Из  духа  семьи  и рода, из  духовного  и религиозного осмысленного приятия  своих  родителей   и предков - рождается  и утверждается   в человеке чувство   собственного  духовного  достоинства.
                И.А.   Ильин.    
               

                ВМЕСТО  ВСТУПЛЕНИЯ

 Родителями нашей мамы Тишиной Натальи Николаевны были   Николай Степанович и Ефросинья Семеновна   Ляпины.   Мы  знали только бабушку   Ефросинью  - Бабаничку( как  на украинский  манер  называли  её  все  внуки).
Деда  Николая  поглотила  Революция,  он  пропал  в 1919  году.   О  нём  нам  в детстве  никто  не  рассказывал.  В  последние  годы жизни  о своём  отце  часто  вспоминала  мама, а так как она жила более 30 лет в моей семье, то мне удалось записать её воспоминания. Сейчас я вижу все недостатки этих записей,  но теперь уже не у кого спросить, уточнить,  как  всё было на самом деле, и я довольствуюсь тем, что  записала и что помню из  своих  детских  впечатлений.

                ЛОСЕВЫ      

Девичья фамилия  нашей  бабушки Ефросиньи   (Бабанички) была Лосева.  Родилась она на Полтавщине в 1890 году в многодетной украинской семье.  Ее отец Семен был сельским учителем,  а мать Пелагея  Никитична занималась знахарством.  Они  имели  четырёх  дочерей  и одного сына.  Дочерей  звали:  Софья, Домна, Ефросинья, Ефимья,  а  сына - Даниил.
 Мама вспоминала, как  её дядя Даниша часто  говорил: "Все девчата, а я один".
 Семья  приехала в  Уральскую  область в конце 90-х годов  девятнадцатого столетия. В  то время  шло  переселение  малоземельных  крестьян  и  сельских  обывателей из Левобережной и Правобережной Украины на  окраины  России.      По  Закону о  переселенцах   Пелагея и Семен Лосевы получили по 8 десятин на  душу и обосновались на  хуторе в селе Сладком,  который  находился в двадцати пяти километрах от города Уральска.

            Все дети в семье Лосевых родились на Украине, и они сохранили родной язык. Я помню, как в день рождения  своей матери Ефросиньи  наша мама собирала  уже  её немногочисленных  родственников. После угощения  женщины садились на ступеньки   крыльца  дома и говорили только по - украински.  Певучий, очень мягкий язык мне нравился. Это, вероятно, и был настоящий  украинский язык с Полтавщины, сохранившийся в первозданности, как это водится у всех украинских иммигрантов мира. Голос  Устиньи,  племянницы Ефросиньи, звучал громче всех. Она говорила  несколько надтреснутым, скрипучим голосом; наш   папа, шутя, называл ее "скрипачкой".

 Устинья была высокой,  худощавой женщиной со смуглым  лицом и черными  прямыми волосами.   О ней у меня есть такая запись: "Устя (Устинья) выходила  замуж   четыре  раза, и все мужья от нее сбегали. Грозился ее оставить и последний муж, поэтому запирали ворота, а ключ прятали. Однажды, когда был праздник и  в доме  гуляли, новоиспеченный муж  Усти  пытался открыть калитку, но не смог.  Тогда он залез на забор и даже  уже перекинул одну ногу, когда Ефросинья бросилась к нему и стала уговаривать  его  остаться,  но он сказал: "Нет, Крёсна, уйду". И с этими словами перекинул другую ногу, спрыгнул  и исчез в темноте. Больше его никто никогда не видел.


2. ДЕТИ  ПРАДЕДА СЕМЁНА  И   ПРАБАБУШКИ ПЕЛАГЕИ   ЛОСЕВЫХ

 Из Лосевых мы хорошо знали только Домну, старшую сестру  нашей   Бабанички. После смерти её сестры Ефимьи она взяла на воспитание двух племянников - Василия и Георгия Стениных. Позже из посёлка  Сладкова она переехала в  Уральск, и как только Василий  женился, стала жить в его семье. Домна  заменила Василию  мать, а его детям стала бабушкой.  Наша семья дружила с семьёй  Василия,  и  мы часто бывали   у них.   Они  жили  вблизи   реки Чаган  в  небольшом  кирпичном  домике.   Из  своего  предвоенного  детства  помню большой портрет  дочери Домны,  который  висел  в проходной  тёмной  комнате.    На  портрете,  как на фотографии, была  изображена  девочка   в полный  рост  с  венком  на  голове  и  распущенными лентами  по  плечам.    Её  толстая  коса  доходила  до   пояса.   Одета  она  была  в  типично-украинский  наряд:  кофта  и фартучек   -   вышиты   разноцветными нитками,  а пышная тёмная юбка доходила до пола.  Выглядела она  весёлой  и счастливой.   Запомнилось  благоговение  и отсутствие  всякой  горечи  в рассказе   Домны  о ней. Но почему-то мне казалось, что Домна  придумала эту девочку, и никакой дочери у нее не было.  Попробуй  сейчас объяснить, почему я тогда так  думала.   Вероятно, мамино короткое замечание, что Домна никогда не выходила замуж,  дало   мне повод  считать, что портрет был просто картиной.

     Домна   вела  всё домашнее  хозяйство  в семье племянника и своим  трескучим  голосом   распоряжалась так, что  и невестка  Мария  и сам  Василий  спокойно  и естественно   воспринимали  её  главенство.    Никогда  не было и намёка на то,  что  Василий  не  её  кровно-родной  сын.
В  1941 году  Василий  ушёл  на фронт.   Домна  вместе с  Марией   и  внучкой  Галиной   пережила тяжелейшие годы  войны и помогла сохранить  Василию   дом  и   семью.
Прожила она  106  лет  и  оставалась в  здравом  уме до  последних  минут  жизни.    Однажды, когда летом я приехала к родителям, мы с мамой посетили её.  Уже слепая,  ощупав  мои   руки  и лицо,   она узнала  меня  и назвала - Тамара. Когда  Домна  умирала, её  хоронила семья: благодарный, хотя  скупой  на  слова,  сын Василий,  невестка Мария  и  четверо  внуков  - Галина,  Нина,  Павел  и Георгий. Они   прощались  с матерью  и бабушкой,  которая  посвятила  им  свою жизнь.

Пытаясь найти сведения о пропавшем без вести  младшем брате Василия Георгии Стенине, я обнаружила, что Домна была родным человеком и для Георгия.  В 1941году  в двадцать лет Георгий  ушёл воевать, но  через  три месяца  попал в плен.  В  персональном листе  учёта  военнопленных    шталага 1 – В  Хохенштейн  (ныне Ольштынке,  Польша) в пункте  «Name  und  Anschrift  der   zu  benachrichtigenden Person  in der Heimat des Kriegsgefangenen»    (Имя  и  адрес человека  на родине  военнопленного, которого  надлежит   уведомлять), написал:  «Tётя  - Сычёва  Домна, улица Плясунковская, дом 12, город Уральск.
    
         

        Единственный    брат Ефросиньи (Бабанички)   Даниил был грамотным, интересным человеком. Со  слов нашей   мамы,   все  родственники  относились  к нему   с большим  уважением.   Он был  религиозным,  ежедневно читал  Библию  и мог интересно толковать её.   Так  в детстве  мама  слышала  от него    про  “Откровение  Иоанна  Богослова”  и  о  предсказании    будущей    смертоносной  войны.    Девочкой я запомнила  мамин рассказ и особенно слова:  «огонь  будет пожирать всё  живое,  а  люди будут видеть  воду  и сгорать  от жажды,  но  пить воду будет нельзя.   Все будут искать смерть и не найдут её, и т.д.»    Еще и в помине не было компьютеров и, разумеется,  никто  не знал, что появится  Интернет, а Даниил в начале  двадцатого века предсказывал, что "мир будет  опутан  «Паутиной»".   Слово "Паутина№   я услышала от мамы в 50-е годы и только в 80-е слова “ всемирная  Паутина” стали    широко  употребляться.  Я вспомнаю  мамин  рассказ и удивляюсь  предвидению   Даниила.
 В конце жизни  Даниил   ослеп. Он умер  на  95 году  жизни.
 
 Самая младшая сестра нашей Бабанички   Ефимья   умерла  от  холеры,  которая  свирепствовала  в   Уральске  после  осады города в 1919 году.      Судьба  детей Ефимьи  оказалась в руках  нашей бабушки, поэтому  об Ефимье будет рассказано в
 главе,  посвящённой Бабаничке.    
      



 3.        ПРАДЕД  СЕМЁН И ПРАБАБУШКА ПЕЛАГЕЯ   НИКИТИЧНА  (ЛОСЕВЫ) 

О прадеде Семене  известно мало.  Нет  в  моих  записях и его  отчества.   На  Полтавщине  он  был  сельским учителем, но  когда   семья обосновалась  на хуторе  в селе  Сладком Уральской области,  он  уже не учительствовал.    Мама запомнила деда Семена в саду,  когда он срывал вишенки с деревьев и  угощал ими своих внуков.
Прадед Семён был  небольшого роста,  полноват; он  повторился  внешностью  во внуке Иване, младшем брате  нашей  мамы.
            
              Прабабушка  Пелагея  Никитична была замечательной женщиной,- известной  знахаркой на всю   округу.  Высокая,  худощавая, с лицом, испещрённым многочисленными морщинами,  она была очень набожна и  отличалась необыкновенной  активностью. Пелагея  работала постоянно сама и заставляла  всех вокруг себя трудиться. Известно, что она  пешком ходила в Киев на Богомолье в  Киева - Печерскую Лавру.
  Пелагея  имела талант лекаря. Она   лечила не только людей, но и животных.  Вот как мама вспоминала свою бабушку. "Бывало, глядим, - идет, отшагивает наша баба Пелагея.  Это пешком-то все 25 километров   из села  Сладкова  в Уральск!  А устанет, сядет в степи у дороги, снимет юбку или кофту и начнет заплатки  ставить.  Когда придет в   Уральск, нет, чтобы полежать, отдохнуть, -  бежит  тотчас в аптеку, накупит разных порошков и составов, все завяжет в узелки и спрячет в мешок.
            Один односельчанин поранил ногу косой.  Поехал в город к врачу, тот стал  лечить, но нога не переставала гноиться и болеть.  Много раз он ездил в Уральск, сколько денег поистратил, а ноге лучше не становилось. Обратился он к бабе Пелагее. Та стала прикладывать к ноге тряпки, пропитанные только ей известным  составом, и при этом шептала что-то.  Скоро ноге стало лучше, и человек  поправился”.
Вспоминала   мама и другой случай.  ” Привели во двор корову, у которой было бельмо на одном глазу.  Пелагея оттянула корове веко и резким движением руки всыпала толченый сахар в глаз.   Со  временем  бельмо  у  коровы  пропало.   Приходили хозяева   и благодарили Пелагею”.
 
  Рассказывала мама и  про  себя.  " Мне было 19 лет,  когда пришло время родить Лиду.   Мать ( Ефросинья) отвела меня  в роддом у Золотой церкви.  В роддоме схватки  прекратились, и я тайком убежала домой.   Пока ждали подводу,  чтобы   отвезти меня   опять в роддом,  боли открылись вновь.  Баба Поля  ( Пелагея) была в тот день у нас. Она  положила мне что-то  на спину,  пошептала и боль прошла. В роддоме я благополучно  разрешилась Лидой.
           А когда у меня началась грудница,  баба Поля лечила меня так:  засунула мочалку за ручку  печной заслонки ,  а брусок положила прямо в печь.  Нагрев их, по очереди, то мочалку, то брусок, крест - накрест,   шепча  молитву,   клала мне их на грудь довольно долго, а потом намазала  камфорным маслом, завязала шалью и сказала:  - Сиди, пока не развяжу.  И ведь вылечила мне грудь,  и врача не надо было  звать".

          К сожалению, своих секретов Пелагея  детям не передала. Ни одна из её дочерей не умела лечить  её  методами, да и внучки не были в этом замечены,  хотя в нашей семье   есть  врачи.
      
    До  революции   Лосевы торговали.  На  базаре  в Уральске они имели  маленькую лавочку.  Торговали вяленой рыбой и  субпродуктами.  Оптом скупали рыбу,  обливали ее маслом, подвешивали к коромыслу,  ходили по базару и продавали.   Скупали  также печень, почки, сердце, легкое. Все это варили и продавали кусочками.  Всем заправляла  Пелагея, а  семья помогала ей.    Бывало, на весь базар слышится ее голос:
-  Пара  почек, сычугов, сычугов!
-  Пара  почек, сычугов,  сычугов!
 Именно от своей бабушки Пелагеи мама запомнила шутливый обман на базаре.
          
           Сорок, сорок - рубль сорок.
           Спички брал?   -  Нет.
           Плати рубль семьдесят!

Умерла   Пелагея  в начале 30-го года.  Ей было  91 год.    В тот  вечер она рано  легла спать,  а  утром не встала.    Пошли  будить  её, а она уже была холодная.   Все Лосевы умирали тихо и в возрасте 90  и более лет, выполнив все, предназначенное Богом в их жизни.  Вот и Пелагея ушла,  -  никому не доставила никаких хлопот.  Об этом часто говорила мама: "Вот так бы и мне уйти".


4.      ЗАМУЖЕСТВО ПО СОВЕТУ

    На базаре рядом с лавочкой Лосевых была  лавка  некой  Фимы,  на которую мастерицы шили  нижнее  бельё, а она его продавала.   Мама рассказывала:  "Тётя  Фима снимала квартиру у сапожника Степана  Несторовича  Ляпина,  лавка  которого  находилась   с другой стороны  лавки   тёти  Фимы.
 Степан   Несторович  Ляпин,   был  известным в городе  сапожником  и  добрым  семьянином.   Рекламой  своего товара в лавке  он сделал пару маленьких,  очень аккуратненьких сапожек, которые сшил его сын   Николай. 
В  лавочке  Лосевых,  где  всем  заправляла  Пелагея,  работали  все её  дети.   Они  привозили    на  тележке товар, делали закупки, торговали  в лавке  и каждый день увозили домой  непроданный  товар.  Чаще всех Пелагее  помогала    внучка Ефросинья, или,  как ласково  ее называли в семье, -  Фросенька.     Ей было 17  лет,  и  она считалась невестой, как тогда  говорили,  была  «на выданье».  У Ляпиных   же  был жених  Николай, трудолюбивый мастеровой юноша; в  свои двадцать лет  уже   умелый сапожник.

    И   надумала тетя Фима поженить этих детей.   Браки по совету в те времена были обычным явлением.   Они продумывались взрослыми, опытными людьми и  нередко  оказывались  счастливыми. 
Удачным стал и союз Ефросиньи и Николая.   В нашей семье хранится  свадебная   фотография. С неё на нас смотрят очень молодые жених Николай Степанович Ляпин и невеста Ефросинья  Семёновна Лосева.  Они почти одного роста.  У Николая открытое, волевое лицо. Он крепко держит  руку невесты,  невольно  показывая,  что берёт  ответственность за  неё  и их  будущую  семью.    
 Невеста стоит, опустив глаза; ее рука покорно отдана уверенному в себе мужу.   Жизнь подтвердит впечатление от фотографии. И  если бы не  революция,  судьба самого Николая  (Коленьки,  так   называла его  Фросенька),  судьба   Ефросиньи и ее детей  была  бы  другой, не столь  трагичной.


 5.       ПРАПРАДЕД  СТЕПАН  НЕСТОРОВИЧ  И   ПРАПРАБАБУШКА  ЕВДОКИЯ            
       
                ЛЯПИНЫ


  Когда Ефросинья   вошла в семью Николая, еще живы были его отец и мать Степан  Несторович  и   Евдокия.  Свекор и свекровь  и  особенно золовка Александра,  сестра  Николая, с любовью приняли тихую, услужливую и очень работящую невестку.
Семья была мирной,  бесконфликтной.   Мать Николая Евдокия  всегда    была  всем довольна.  Наша мама с юмором вспоминала свою  бабушку:
"Бывало,  отдает  постирать кофту и при этом обязательно скажет: -   Ты,  Фросенька,  постирай  только рукава да воротник, а так - то она чистая".      В  семье  царила  удивительная  мягкость  в отношении  друг  к другу,  уважение,  боязнь  обидеть  или  обременить  кого-то.
 
    Отец Николая  Степан  Несторович  был хорошим сапожником,   держал лавку   обуви на базаре   и нанимал  работников.  Об  одном  из   работников  я записала рассказ.
               «Звали  работника   Митя.    Бывало, пропьётся до нижнего белья, придет зимой к Степану и просит: "Степан, не дай душе пропасть, возьми меня, век не забуду".   Степан, добрая душа,  пожалеет его и возьмёт  в дело.   Митя начнет работать.   Мастер - сапожник он  был хороший и скоро  появятся у него деньги.   Пройдет время, он  купит себе одежду,  начнёт  выходить  гулять.   А то пойдет на базар, купит печень,  муку, сало и просит Ефросинью: “Фрося, испеки мне пирог, да побольше.”   Фрося испечет пирог  жирный, - всё в сале плавает.  А дядя Митя позовет  детей  со всего двора и угощает.   А то наймет пролетку, посадит в нее детишек  и везет к театру.  Купит самые дешевые билеты и счастливые дети  артистов смотрят.
У дяди  Мити   на одном глазу  был  тик, и глаз  дёргался,  мигал.       Однажды    он  стоял  у билетной  кассы   театра и покупал билеты.    Вдруг какой-то мужчина   стал бить его и кричать: " Зачем моей бабе подмигиваешь?"   Когда разобрались в чем дело, то  смеялись все и даже кассирша и мы  дети.
 С наступлением  тепла  дядя  Митя  исчезал,  и все  о нём  забывали».    рассказ   " дяде  Мите"  я слышала    несколько  раз,  и   всегда  вместе с  доброй  памятью  к этому  человеку  я  отмечала   у неё  нотки  гордости  за  своего  деда  Степана, доброго,  милосердного  к людям  человека.
 
 
6.                МОЛОДАЯ  СЕМЬЯ

   Николай   и Ефросинья     поженились,  в  1904 году.  Семья отделилась от  родителей и жила в "Большом" доме  Ляпиных  на втором этаже. Каждые  два  - три года  рождались попеременно девочка  - мальчик: Ксения - 1905г., Василий - 1908 г.,  Наталья - 1910 г., Иван - 1913 г.   
  Николай был  хорошим  семьянином.  Он   много  работал,  и семья  жила  в полном  достатке.   Стремление   « жить  хорошо»    проявлялось  впоследствии  и у детей  Николая.    Об  уровне  жизни  семьи    свидетельствуют  фотографии,  на  которых   счастливая   Ефросинья  одета  богато  и модно.   
Детей    фотографировали  ежегодно.  На  одной  из  фотографий  старшая дочь  Ксения  гимназистка,  и  сын Василий,вероятно, ученик; он   держит  книгу  в руке.   Дать  детям  образование было  главной  целью в жизни Николая.    
   Мама  говорила,  что он  мечтал     открыть  собственный   магазин,  и Ксению  посадить  за кассу.  Сыну   Василию    планировал  дать  самое  высокое  образование, так как  в школе хвалили  его неординарные  способности  и большую любознательность.   
        Однако жизнь распорядилась  иначе   -   Революция и Гражданская война не только разрушили  планы Николая, но и лишили  детей  отца.