Где от весны не ждут чудес... Глава 3. Работа

  До тех пор, пока ты можешь оправдаться перед самим собою за свои поступки – ты в состоянии жить.     Самооправдание – это самообман, и со временем заниматься им становится всё тяжелее. Каким бы железобетоном  из доводов и убеждений ты не огородил своё сердце, оно остаётся живым. И его точат сомнения – беспощадное орудие совести, как ненасытные черви.
 
Мне 20 лет, и я по-прежнему грежу о Голливуде. Но мечты эти где-то на втором плане. На первом же – моя новая, интересная жизнь. После неудачи с американской учёбой, я полностью «забил» на учёбу отечественную, и  чаще стал посещать боксёрский зал. На соревнованиях иногда показывал «неплохие результаты». И это «иногда» ставило в тупик моих тренеров. Потому что от меня ожидался если и не лучший,   то как минимум стабильный, хороший результат. Ведь на тренировках мне не было равных. В своём зале я мог спарринговать с любым соперником, и  нередко «сажал» на пятую точку парней намного тяжелее меня. А на соревнованиях, перед боем зачастую не мог справится с «мандражом». Не то,   чтобы я боялся. Скорее, не всегда получалось у меня совладать с ощущением «важности» момента.  Соревнования – это для меня было  ВАЖНО, и я очень переживал за результат. Смешно, но чем больше я переживал за него, тем хуже он становился. После подобных  «переживаний» я выходил в ринг «перегоревшим». Не было во мне тогда ни здравого смысла, ни расчёта,   ни хладнокровия. Впрочем,   последним качеством я и в обычной жизни не обладал. Никогда не забуду Республиканский турнир,   проходивший в моём родном городе.   Когда на меня пришли посмотреть все мои родственники и друзья. От меня ждали только победы. Я сам от себя ждал только победы. Это было ОЧЕНЬ ВАЖНО. Я бросился на оппонента, с целью его уничтожить, и...  Как в том анекдоте, «кто-то  взял, и потушил свет»...
Тем не менее, удар у меня всегда был тяжёлым. И вследствие этого появились и друзья, и работа.   Сначала я работал в местном ночном ресторане «Шайба». Это был один из тех пресловутых «кабаков», о которых упоминалось выше, и устроил меня туда Анвар. Пацан из старшей группы нашего боксёрского зала. Был Анвар мастером спорта международного класса, и был он в большом авторитете среди городских. Работа была весёлой, и заключалась она в охране:
1) персонала от «отдыхающих граждан»
2) отдыхающих граждан от «отдыхающих граждан»
3) ну и последних от персонала.
Здесь собиралась вся местная «блатата». Конфликтные ситуации возникали редко, и только с залётными (то есть – приезжими).   А так – все знали чей это кабак, и ссориться с Анваром не спешили.    Тот был завсегдатаем «Шайбы», и практически каждый вечер проводил в застольях и пьянке. Как-то раз у Анвара не заладились «переговоры» с одним из гостей – двухметровым бугаиной. Я помог ему «вынести» обидчика. После этого Анвар меня зауважал, и нередко приглашал за свой столик. Однажды он познакомил меня со своим другом. Марат – так звали друга – был обладателем 3-го дана по карате, был тренером, и также являлся достаточно известным и авторитетным человеком в «спортивных» кругах нашей республики.   Я был горд, что сижу за столом с такими людьми.
         
Теперь я и ещё пара приятелей  колесили по городу и области на побитом Опеле. Собирали долги, искали должников, при надобности – привозили провинившихся к старшим, то есть к Анвару, или Марату.   Иногда  у кого-нибудь из наших старших возникали трения с кем-либо,  и тогда нас собиралось очень много.   С большинством парней я был знаком по спорту. Мы организованно выдвигались на встречу, и это тоже было работой. Вне зависимости от того,махал ли ты кулаками, или просто стоял. У нас была самая большая группа в городе, и нас уважали и боялись.
 
Какое восхитительное чувство превосходства ты испытываешь, когда едешь с друзьями по городу... Из динамиков, сквозь открытые окна  восьмёрки, или БЭХи гремит хриплый голос Шуфутинского. И все уступают дорогу, улыбаются, или прячут глаза...  Какое неприятное,   некомфортное чувство вины   возникает, когда поздней ночью, или под утро подходишь к двери своего дома, и понимаешь, что сейчас снова придётся врать матери про то, где  был, и что делал. Снова придётся ссориться. Меня сильно возмущало желание матери контролировать каждый мой шаг. Отец поначалу тоже буйствовал, но потом махнул рукой.   А мама не сдавалась. Блин...
 
Обчистить ночной ларёк, или раздеть припозднившегося прохожего было тоже работой, но скорее озорством.    Когда я вошёл во вкус сего «озорства», стал терроризировать некоторых  сокурсников, прямо в стенах  родного ( III-й курс как-никак) колледжа, которые по моему мнению были похожи на «лохов».   Так у меня появилась первая, и очень модная по тем временам кожаная куртка, и всякие приятные мелочи в виде небольших ювелирных изделий и карманных денег. Каким образом  тогда меня не посадили – только удивляюсь сейчас. Всё это было каким-то азартным приключением. Я слышал, конечно, про вымогательство. Но то, что кто-то может написать на меня заявление в милицию даже и не думал. Не думал я и о том, что забрать у типа на улице понравившуюся вещь – это преступление. Просто если ты слаб, и не можешь, или не хочешь, или боишься защитить то,   что имеешь – зачем ты тогда это имеешь? Учинить погром в ночном ларьке, и унести всё, что понравится – тоже не преступление, а приключение адреналиновое. Ибо все коммерсанты – кровопийцы, и вообще неизвестный ларёк на нашей территории...  Ничто не делалось просто так, и на всё была своя философия. Своё оправдание. И сообщество наше было ничем иным,   как спортивное братство, где ты знаешь, что случись что – за тебя встанут десятки. В глубинный смысл фразы «случись что...» я как-то не вдавался. Даже не  вникал в неё ни разу, потому что со мною НИЧЕГО плохого ведь никогда не случится.   Ну, подумаешь, однажды на встрече с кавказцами в нас швырнули противотанковой гранатой. Так не взорвалась же ж. Ха-ха, придурки кольцо выдернуть забыли. Или что там они забыли?...  Это ж адреналин, это весело. А вон Лось на встречу в Акмолу поехал. Просто в машине сидел. А по машине очередью из калаша... Похороны. Грустно. Но совсем не страшно. Это рядом, но это как бы на другой планете. Ведь со мною ничего подобного просто не может произойти. Даже и мысли не возникает. И вообще меня мелкий масштаб нашего городка не устраивает.   Чтобы в Голливуд улететь нужно много денег. Очень много. Хотя, наверное, на тот момент это уже было просто отговоркой...