ОДНИ Татьяна Андросова Алексей Андросов

ОДНИ

Где-то далеко летят поезда,
Самолеты сбиваются с пути...
Если он уйдет –  это навсегда,
Так что просто не дай ему уйти.

                М. Леонидов «Не дай ему уйти»
1.
   На улице ещё никого. Только пара заспанных дворников и он, Серёга. Серёга шёл с работы домой. Сегодня освободился рано – в начале шестого утра. Он шёл пешком. Он любил это время. Город ещё спит, но вот-вот проснётся. Уже серо. И воздух холодный и свежий.

  Вчера Вика пригласила его на день рожденья. Интересно, она действительно хочет его видеть или это так, для развлечения гостей? Серенький всегда был душой компании, умел всех завести и развеселить, но его мало кто воспринимал всерьёз.

   Мимо проехал первый автобус. Серёга задумчиво посмотрел ему вслед. Так что, пойти, или отказаться, сославшись на дела?
Дед уже разогрел чайник и собирался на службу, в военкомат. Маленькая рыжая лохматая собачка Чапа, что-то среднее между болонкой и шпицем, выклянчила свою долю завтрака, успокоилась и улеглась у Серёги в ногах. Пожалуй, это была единственная женщина, которая воспринимала его всерьёз. Но ему пора было уже идти на лекции, спать.

   На первой паре поспать получилось. А на перерыве перед второй, Вика подошла и в лоб спросила, придет он или нет? Глядя ей в глаза, ответить ни «да», ни «нет» Серёга не смог, промычал что-то неразборчивое, и спать после этого расхотел. Вика – самая красивая девчонка в группе. Да что там! На неё облизывалась вся мужская часть потока, не только он. Но Серёга иллюзий на счёт себя не строил. Он лопоухий, и у него плоскостопие. И это не комплекс неполноценности, а констатация факта. Зато у него куча скрытых талантов.
 
–  Привет, Серый, на тренировку сегодня идёшь? –  это Геныч. Вот кто Вике пара! Высокий, косая сажень в плечах, стрижка по моде. Но с Викой ничего не понятно, кто ей нужен. У неё все друзья. И она всем свой парень. Сложно сказать, друг ли Геныч Серёге. Но на тренировку, во всяком случае, они ходят одну. Оба занимаются пулевой стрельбой. Серёга – винтовкой, Геныч – пистолетом. У обоих получается.
   
    Окончательно Серёга проснулся на истории. Пожилая, но гиперактивная, преподавательница Бабарыкина Надежда Борисовна, зная, что они с Венькой работают в краеведческом музее, избрала их активной мишенью. Сегодня Веньки в университете не было, поэтому Серёге досталось одному. Кстати, поэтому, после занятий, перед тренировкой, нужно было ещё к Веньке в общагу забежать, уточнить, что, действительно, он сегодня на работу идёт.

   Венька –  анекдот ходячий. Он приехал сюда из Африки учиться. Зовут его, на самом деле, не Веня, а Экенедиличукву. В общем, с первого раза не выговоришь. Поэтому Веней его даже преподы зовут. Почему именно Веней? А кто его знает? Чтоб никто не догадался . Возможно, он даже шишка какая-нибудь африканская, великий князь, принц или король. Но явно с пулей в голове. Решил получить образование в России, да ещё не в Москве, и не в Питере, а в провинциальном южном городе. Да ещё быть полностью самостоятельным, не зависеть ни от родственников, ни от кого. Голливудских фильмов, наверное, насмотрелся с Эдди Мерфи. Тут тебе не Америка!

   Ладно, Серёга, у него родители в длительной заграничной командировке, и ему до их приезда надеяться не на кого, у деда на шее сидеть совестно, поэтому и работать нужно. Благо мама перед отъездом подсуетилась, и его взяли в музей, сначала смотрителем («фиг» бы взяли, если бы у мамы там знакомая не работала, туда только бабушек берут, «божьих одуванчиков»). А потом, как заслужившего доверие (Серый всегда имел большой успех у женщин моложе десяти и старше шестидесяти) и представителя  компьютерного поколения, привлекли итоги инвентаризации в компьютер вбивать. За отдельные деньги, естественно. Вот эта работа была срочная и трудоёмкая, поэтому он ее по ночам и делал. И даже Веньку приволок под это дело – его попросили какого-нибудь надежного знакомого привести. Правда, ночью Веньку без света с бодуна увидишь – заикой станешь – одни белые глаза и видно. «Ночь. Негры работают». Но работу эту он хорошо делает. Даже лучше, чем Серый. И аккуратнее – старается доказать, что русский хорошо знает. И вообще, он парень добрый, наивный. За всеобщую любовь и справедливость. Растаман такой, по жизни, в вязаном беретике, из-под которого дреды торчат. Только, в отличие от настоящих растаманов не пьет и не курит – плохо ему от этого становится. Но Боба Марли слушает. Маленький, худенький, Серёге его всё время покормить хочется – вот он его в музей и приволок, денежек подзаработать.

    Всё-таки хорошо, что такая работа подвернулась. Во-всяком случае, на пиво у деда денег клянчить не надо. И девочку при случае сводить куда-нибудь можно. Может быть, даже сегодня Светка позвонит, и Серёга её куда-нибудь сводит. Всё равно, куда, лишь бы весело было. Или не позвонит. Или позвонит, но не Светка.

    После тренировки, Серёга, наконец, попал домой, и смог принять горизонтальное положение. Он удобно устроился на диване, щёлкнул пультом телевизора и открыл банку с пивом. Красота! Хорошо, дед не видит. А то пришлось бы выслушивать лекцию о вреде алкоголя на кору детского головного мозга.
Прицокала из кухни на своих коротеньких ножках Чапа и тут же воспользовалась моментом – прыгнула ему в ноги. Серёга сам не заметил, как заснул.

2.
…Проснулся от телефонного звонка, но к телефону не успел. Ладно, нужно будет, перезвонят. Всё равно пора вставать.

    По телеку показывали серые полосы (наверное, сбился канал), Серёга его выключил. На часах – пол-десятого вечера, Чапа, поджимая тонкие лапы, преданно заглядывала в глаза. Ей уже приспичило, а её выгул, по крайней мере, по – вечерам, являлся его, Серёгиной, обязанностью.
 
   –  Дед, ты дома? – крикнул Серёга, и не стал особо дожидаться ответа, так как заметил свет работающего телевизора из комнаты деда.  «Спит, наверное», –  подумал Серёга: «Ладно, приду, выключу». Едва он открыл входную дверь, Чапа юркнула в неё и исчезла в темноте лестницы.

   –  Чапа! – крикнул Серый ей вслед. На ходу засовывая ноги в кроссовки, сминая задники,  хлопнул дверью и поскакал по ступенькам вниз, за ней.
Улица оглушила его совершенно космической тишиной. Серёга жил в старинном купеческом доме на Большом проспекте –  одной из центральных магистралей города. Видеть Большой без машин и с фонарями без света в десять вечера было дико. Он свернул под арку дома. Чапа всегда здесь делала свои дела –  она не любила долго гулять.

   –  Чапа! – снова крикнул Сергей и услышал собственное эхо. Но собаки не было. Как не было ни вышедших покурить людей, ни музыки, которая, гремела, обычно, из забегаловки в подворотне и, бывало, мешала Серёгиной маме спать по ночам, когда они ещё не уехали. Серёге стало жутко. Но он машинально пошёл по их с Чапой ежедневному маршруту прогулки, шарахаясь от тёмных домов. Всё вокруг выглядело мёртвым. «Нет, не похоже это на плановое отключение», –  вслух, но почему-то шёпотом сказал себе Сергей. Было слышно лишь, как ветер шевелит мусор на стихийной помойке возле мусорных ящиков, да Серёгины шаги. Чапа как сквозь землю провалилась. Он так и не встретил ни одного человека. Серёгу начала охватывать паника. Действительность не укладывалась в голове. Ни во что сверхъестественноё он не верил, но то, что он видел вокруг, не выписывалось ни в какие логические рамки. Вдруг он вспомнил, что перед выходом у деда в комнате работал телевизор. Он забыл и о собаке, и обо всём, и бегом кинулся домой. Взлетев по ступенькам, рванул на себя дверь и крикнул:
 
   –  Дед!
Ему никто не ответил. Не разуваясь, что было вопиющим нарушением домашнего порядка, он протопал в комнату деда. Телевизор работал. По нему показывали такие же полосы, как по телевизору в большой комнате, где Серёга спал на диване. Но дед в своём кресле отсутствовал.  Обежав всю квартиру, заглянув в кухню, ванную и туалет, Серёга вновь рванул вниз, в наивной надежде найти деда внизу в булочной, которая, обычно, работала круглосуточно.
В булочной горел свет, но не было не души. Даже на кассе никого не было. Серёга перегнулся через прилавок и громко крикнул:

    –  Эй, здесь есть кто-нибудь?
Ему никто не ответил. Хочешь –  бери деньги и иди, куда хочешь. Да где же все? Серёга вдруг подумал, что остался совсем один на всём белом свете. (Тут бы самое время всхлипнуть.) Но сам себе не поверил. Он выскочил из булочной и посмотрел на небо. Фонари не горели. Вокруг по-прежнему стояла мёртвая тишина. Обычно, когда Серёга поздно ночью выходил покурить на балкон, или шёл рано с работы домой, и вокруг стояла похожая тишина, всё равно было слышно хоть что-нибудь: звук одиноко проезжающей машины, голоса редких людей, которым не спиться, как ему, шорохи, стук колёс или гудок поезда. Вокзал! Вот где точно должны быть люди! Серёга рванул туда бегом, так ему хотелось поскорей увидеть хоть кого-нибудь или проснуться. Может это и правда, кошмарик, и всё ему снится?
 
    До вокзала идти было недалеко. Но Серёга ещё раньше сообразил, что там тоже всё не так, как всегда. Никакой привычной суеты. Тёмные пустые автобусы кучкой сгрудились возле остановки. Трамвай с распахнутыми дверьми, за ним ещё один, с закрытыми, но в них –  никого. Стайка такси перед входом в вокзал – бери – не хочу. Но некому брать и некому везти. Автоматические двери сработали перед Серёгой, раскрылись и сомкнулись за ним. Он зашёл в пустой зал. Куча кресел, брошенный багаж возле них, пустое табло. Свет в многочисленных бутиках, оккупировавших периметр стен. Серёга заглянул в один – никого. Такое впечатление, что люди только что отошли на минутку. Причём, все.

   Такие же автоматические двери пропустили Сергея на перрон. Здесь тоже гулял только ветер –  гонял бумажки по асфальту. На первом пути стоял фирменный поезд. Совершенно тёмный, молчаливый и пустой. Сергей схватился за поручень и толкнул дверь. Она была закрыта. Он постучался в толстое стекло, но ему никто не ответил. Пойдя вдоль состава, подпрыгивая и заглядывая в окна, или пытаясь дергать двери, Сергей дошёл до локомотива. Дверь к машинисту была открыта. Вот только машиниста не было, кабина была пуста. «Хочешь – угоняй поезд!» – мрачно усмехнулся про себя Серёга, обведя глазами пульт управления с рядами кнопок. Он вылез из кабины, с трудом поборов искушение любого мальчишки, что-нибудь нажать или дёрнуть. Он вспомнил старый кукольный мультик «Праздник непослушания», в котором все взрослые обиделись на непослушных детей, взяли, да и ушли из города, оставив детей жить одних, как те сами захотят.

   Серега остановился на перроне возле окон дежурной части милиции. В глубине мерцал свет. Сергей взобрался на решётку окна и заглянул. На огромном столе в комнате светился экран монитора. Комнату было видно не всю. Серёга заколотил кулаком в стекло, крича:

   –  Да есть же здесь кто-нибудь?!
На стук никто не ответил. Серёга попробовал постучаться в закрытую дверь. Тот же результат. Только дверь была обита деревом, и стук получался глуше. Он обошёл дежурную часть с другой стороны, и заглянул в другое окно. Теперь было видно, что в комнате никого нет, а на работающем экране маленького телевизора  –  такие же полосы, как и у Серёги дома. Других окон не было.
Может быть, правда, люди исчезли по какому-то возрастному признаку? Дед, машинисты, милиция, продавцы? – Серёга хватался хоть за какую-нибудь любую, пусть самую глупую, не поддающуюся никакой логике мысль. Хотя вокзал – не место, где людей можно сортировать по возрастному признаку. Может быть, это странное явление затронуло отдельные части города, а где-то люди ещё есть? Серёге не хотелось верить, что он остался один на всём белом свете. Он решил сходить к ребятам в общагу. Она рядом с университетом. А это место не может быть пустым.

   Он шёл, озираясь по сторонам, то ли надеясь, то ли боясь увидеть какое-нибудь движение. Но вокруг было пусто. На него смотрели слепые окна домов без света. Серёге показалось, что даже деревья глядят на него с укоризной. Будто это он во всём виноват.

3.
До университета добрался без приключений. А какие могут быть приключения, если нет никого? Огромное здание с колоннами на площади Гагарина выглядело мёртвым. Но, наверное, оно так и должно было выглядеть ночью. Кто ж ночью занимается? Уже, наверное, и вторая смена закончилась. При всей очевидности какого-то серьёзного катаклизма, всё-таки хотелось мерить всё обычными мерками и пытаться объяснить логичными обстоятельствами. Очевидность упорно не хотела укладываться в голове.

    Общага, если стоять к фасаду университета лицом, находилась слева. На первом этаже даже охранника на вахте не было. Было темно, как и везде. И пусто. Серёга вышел на лестницу. Знакомые ребята жили на третьем этаже. Но на лестничной площадке, Серёге показалось, что он слышит шорох снизу. Несказанно обрадовавшись, и даже не подумав о том, что в подвале может быть кто угодно, например, крыса, или кошка, он стал резво спускаться по ступенькам. Он сейчас был бы рад даже крысе или кошке. Со скрипом распахнув незапертую подвальную дверь настежь, Серёга замер на пороге. То, что шумело, явно перепугалось и рвануло прочь от входа. Серёга вступил в темноту и крикнул:
 
    –  Кто здесь?
Шорохи смолкли. Серёга нащупал выключатель на стене. Свет зажёгся. Просто его некому было включить. Но обозримое пространство было пустым.
    –  Выходи, не бойся! – громко крикнул Сергей.
В ответ существо шумно задышало где-то совсем рядом. По спине Серёги вдруг табуном пробежали панические мурашки. Это было явно что-то больше кошки.
    –  Кто здесь? –  повторил он уже не так уверенно.
Существо зашевелилось, и, шумно сопя, стало выползать на свет из-за угла коридора.
 
   Никогда Серёга ещё не испытывал подобного ужаса! На него вылезал Кинг-Конг, Франкенштейн или, что там ещё бывает в этих голливудских ужастиках, в одном флаконе. Нельзя было даже точно сказать, гуманоид ли это. Монстрик какой-то, короче. Серёга не стал дожидаться, пока оно проявиться полностью, чтобы рассмотреть, а издал громкий вопль и рванул прочь. Шок – это по-нашему! Он летел, куда глаза глядят, хотя глаза его практически ничего не видели. Ему чудилось за спиной тяжёлое дыхание монстрика, и поэтому остановился он только тогда, когда, обернувшись на предполагаемую погоню, врезался плечом во что-то мягкое. Он обернулся и, чуть не поседев, опознал в «мягком» старосту своей группы Эдика. Живого и настоящего.

4.
   Вдвоём куда лучше! Во-первых, уже нет страха, что ты один-одинёшенек на всём белом свете. Во-вторых, Эдик – человек, с которым можно идти в разведку. Серьёзный, не то, что Серёга. В-третьих, в руках у Эдика был фонарик. В-четвёртых, может быть, тогда их не двое, настоящих и живых, а больше?
    –  Ты у вас в подвале был? – вместо «здрастье» спросил Серёга.
    –  Нет, а что?
    –  Да нет, ничего. Показалось, наверное.
    –  А у тебя телефон работает? – это Эдик спросил.
    –  Не знаю, я про него не подумал даже!
    –  У меня не работает.
Серёга похлопал себя по карману.
   –  А мой вообще дома где-то валяется.
И тут он вспомнил! Он проснулся оттого, что кто-то ему звонил! Значит, есть, есть ещё кто-то!

   – Пойдём ко мне! – предложил Серёга. –  У меня мест посадочных больше, комфортнее, и в холодильнике еда была – дед вчера борщ сварил. И телефон найдём. Проверим.
Эдик кивнул, зашёл в свою комнату, бросил в сумку пару каких-то необходимых вещей, уложил туда же фонарик, и они пошли.
   –  А я сидел, курсовую делал, пацаны к девчонкам ушли. Венька твой на –  работу. Я закончил – слышу –  тишина в общаге! – делился Эдик. – Выхожу – никого! На этаж ниже спустился – никого! На вахте – тоже никого! Я три круга нарезал вокруг корпуса, к университету вышел – там вообще жутко. Ни одной машины, ни одного человечка! Фантастика! Мне до того страшно стало, я к общаге вернулся, фонарик взял, а тут ты! А ты куда летел?
Ну, уж если Эдик признался, что ему страшно стало!
    –  Да так, тоже шуганулся, показалось, что у вас в подвале –  монстр. Давай, не будем проверять?
   –  Давай!
   –  И что –  ни мигания света, ни взрыва, ни грома, ничего такого? А то я всё проспал вообще-то.
   –  Да нет, ничего такого особенного.

   Так, делясь впечатлениями, они дошли до Лермонтовской, кусочка частного сектора в центре города, как вдруг услышали спереди шум мотора автомобиля. Значит, не одни?! –  И рванули на звук. Но не успели пробежать и половины квартала, как оттуда же раздались выстрелы. Серый и Эдик моментально прилегли в чьём-то палисаднике и крепко прижались к земле. Мимо них по дороге промчался «Уазик». А за ним –  блестящий джип. Между «Уазиком» и джипом не прекращалась оживлённая перестрелка. Так они убедились, что, действительно, не одни. Но легче от этого им не стало.

5.
   Прямо перед дверью Серёгиного подъезда чуть не поседели оба. В свете последних событий, к дому пробирались аккуратно – прячась за углами, избегая светлых мест – там, где он был этот свет. На час дольше, чем, если бы просто так. А тут из тёмного подъезда под ноги тебе кидается что-то живое, пищащее. Чапа! Чапа нашлась! Серёга прижал к себе родной рыжий комочек, и чуть не разревелся от счастья. Чапа на радостях тоже облизала ему всё лицо. Ещё бы! Что она пережила, одна маленькая собачка в большом пустом городе, пока он где-то бродил!

   Заперев за собой, Эдиком и Чапой дверь изнутри, Серёга, наконец, выключил дедовский телевизор, который все еще показывал полосы. Дед, как Чапа, не объявился.
    –  Располагайся! – он сделал широкий жест рукой, и повёл Эдика осматривать помещение. Было на что посмотреть! Четырёхкомнатная квартира в старом купеческом доме с высокими, около трёх с половиной метров потолками. Два балкона – один из кухни, во внутренний дворик, похожий на Петербургский, другой, из гостиной – на крышу соседей с первого этажа. Был даже чёрный ход – между родительской спальней и кухней.
    –  Здесь спит дед, это – гостиная, здесь –  я, здесь – родители. Ванная, туалет, кухня. А вот холодильник с борщом. Давай пахаваем, а?
Не смотря на глубокую ночь, есть хотелось очень. От нервов, наверное. Пока Серёга ставил кастрюлю на печку (газ, слава богу, тоже был) и доставал тарелки, хозяйственный Эдик нарезал хлеб и сало, которое достал из своей сумки.
 
    Свой телефон Серёга обнаружил заряжающимся на холодильнике. Ага, он же к нему не успел!
  Последний звонок был… от Эдика.
    –  Так это ты мне звонил? А зачем?
    –  Ну, здрасьте! Я как понял, что в общаге никого нет, стал всем звонить, кого знаю. Тебе вызов проходил, но трубку ты не брал. Понятно, теперь, почему. Кстати, знаешь, какая фишка? – Кому-то звонишь – вообще тишина, а у кого-то свободно, как у тебя. Короче, никому не дозвонился.
   –  А, ну тогда это уже позже было.
А перед Эдиком в журнале звонков был…звонок от Вики! Вика! Так у неё же завтра день рождения! Точнее, уже сегодня – двенадцать уже было. Вот это подарочек! Серёга нажал кнопку вызова. «Абонент выключен или находится вне действия сети». Он опустил руку с телефоном и посмотрел на Эдика:
   –  Вика звонила.
   –  Во сколько?
   –  В девять двадцать девять. Может, она тоже не пропала?
   –  Может.
   –  Пойдём, проверим, а?
   –  Ешь, садись! – строго сказал Эдик, –  успевший осилить уже пол тарелки борща.  – Проверим. Где она живёт?
   –  На Северном! (Спальный микрорайон на краю города.)
Эдик присвистнул:
   –  Ну, тогда точно ешь! А то не дойдёшь – сил не хватит!
Серёга послушно взялся за ложку и стал быстро запихивать в себя борщ. Аппетит пропал, он представлял, как там Вика одна… как Чапа, наверное, в ужасе.
 
   Где-то вдалеке раздался звук автоматной очереди, потом взрыв. Ложка улетела от Серёги под стол.
 –  О! Женщина придёт, – заметил Эдик, поднимая её с пола.  –  А с этим что делать? – он кивнул в сторону окна, за которым теперь опять стояла гнетущая тишина. – Хоть бы оружие какое-нибудь!
 –  Оружие? – Серёга вспомнил, что у него сегодня вообще-то тренировка была. По стрельбе. – В тире можно взять.
 –  Ну, вот и славненько. Значит, по дороге в тир зайдём.

6.
    Спать не хотелось. Серёга привык, да и выдрыхся. Эдик тоже сонливости не проявлял. Днём, не смотря на сентябрь, было тепло, даже жарко, как летом. А ночной свежий воздух, наоборот, бодрил. По дороге в тир они уже не переползали из тени в тень, и не прятались за каждым углом. Но, конечно, проявляли бдительность. Чапу взяли с собой, не спрашивая, хочет она спать или нет. Серёга считал себя виноватым перед ней за то, что оставил на улице одну так надолго, пока сам в панике по городу бродил. Но теперь они уже не были перепуганными потеряшками, теперь у них была цель. Чапа семенила за ними, не отставая. Хорошо, что она была негромкой собакой, то есть не любила лаять.

   По дороге Серёга проверял свою телефонную книгу. Никто не отзывался. Включая деда и родителей за границей. Эдик был прав – большинство звонков не проходило вообще, за редким исключением проходили свободные гудки. В общем, странно и непонятно. И что это за катастрофа такая? Электричество есть. Просто где-то успели, а где-то не успели включить свет. Сотовой связи, как выяснилось, нет. Нет телевещания. Обычный городской телефон и Интернет они с Эдиком проверить не успели. Даже не пришло в голову. Но, скорее всего тоже нет. И куда-то частично подевались люди.
 
    Тир при кафедре физкультуры находился на территории студенческого городка, в подвале четвёртого учебного корпуса. Так что, можно сказать, что они с Эдиком курсировали между Серёгиным домом и университетом туда-сюда. Тир, конечно, сурово запирался на два ключа и железяками крест-накрест. Но Серёгу почему-то любили бабушки, дедушки, маленькие дети и животные, поэтому один комплект ключей был у пожилого тренера, а запасные – у Серёги.

   Однако, спустившись по ступенькам к подвальной двери, Серёга замер. Дверь была не заперта. Он тормознул Эдика, прижал палец к губам и кивнул на дверную ручку. Эдик ничего не понял, но, не издав ни звука, замер, уставившись на Серёгу. Тот жестами указал на отсутствие железяк. Дед тренер – старый вояка –  никогда бы не забыл запереть дверь. Хотя, может, он пропал раньше? «Ну и что теперь делать?» –  изобразил на лице Эдик. «Да откуда ж я знаю!» –  так же молча ответил Серёга, разводя руками. Чапа понюхала порог, углы, ступеньки и ничего не сказала. Только посмотрела на них вопросительно. И попыталась присесть, пометить территорию. Серёга погрозил ей кулаком. И всё же…Эдик попытался тихонько толкнуть дверь. Ничего не случилось. Даже дверь не шелохнулась. Может, все – таки заперто? Серёга достал из кармана ключи. Осторожно вставил их в замок. Но повернуть не успел. Дверь стала открываться. Всё-таки не заперто. И тут же из тира раздался выстрел. Пуля отбила кусок бетона над Серёгиным ухом. Оба тут же упали на четвереньки и стали ускоренно отползать. Кормой назад по ступенькам вверх. Так они сумели отползти за угол учебного корпуса. Чапа улетела туда ещё раньше. Оттуда побежали. И вдруг у Серёги зазвонил телефон. Он на ходу вытащил из заднего кармана трубу, даже не успев удивиться.
 
   –  Серый, это ты? – услышал Серёга голос в трубке.
   –  А ты кому звонишь?! – окрысился Серёга.
   –  В тир сейчас лез ты? – Серый остановился, как вкопанный. Эдик, глядя на него, тоже.
   –  А это ты там, что ли, сидишь, от всех отстреливаешься?
    –  Ну, типа, да…
Звонил Геныч. И связь, оказывается, работала. Выборочно.

     У Геныча не было ключей. Просто мысль об оружии пришла ему в голову первому. Когда он пришел в тир, тот был открыт, а деда-тренера не было. Он куда-то исчез, не успев запереть дверь.

    Где лежат ключи от сейфов с закрепленным за тобой оружием знали все, за кем было закреплено оружие. Соответственно, доступ к пистолетам и винтовкам был. Серёга умел стрелять и из того и из другого, но не стал разбрасываться, а достал свою родную мелкокалиберную винтовку СМ-2, с которой чаще всего имел дело, и сунул в карман пару коробок с патронами (100 штук) в надежде, что ни один не пригодится. Почистил. Смазал (В этом тренер их выдрессировал хорошо). Пристегнул ремень. Повесил на плечо. Готов.
Геныч тоже взял то, что лучше всего знал – пистолет Марголина, хотя спортивная рукоятка его была тяжеловата. У Эдика спортивного опыта было меньше всех – двустволка на охоте с папой. Зато жизненно. Поэтому он тоже выбрал винтовку, а не пистолет.

    Тщательно заперли сейфы с оставшимся оружием и входную дверь. В том числе и железяками крест накрест. Ключи от сейфов взял Геныч. От дверей остались у Серёги. Теперь их было трое.

7.
    На Северном света не было. Он закончился, как только пересекли широкий мост через водохранилище. Всё, темнота. Ни фонарей, ни витрин, ни рекламы. Сразу захотелось вытащить пистолет из-за пояса, и винтовку перекинуть с плеча в руки. Серёга вспомнил о своих первых впечатлениях – когда он думал, что совсем один. Чапа жалась к ногам. Но вокруг было тихо. Выстрелов и вообще глобальных шумов каких-либо не было. Лишь ветер шевелил бумажки, перекатывал пластиковые бутылки и другой мусор перед непривычно мрачным зданием большого торгового центра. На первом этаже располагался крупный магазин, торгующий бытовой техникой. Автоматические двери, не пожелавшие раскрыться перед кем-то, были варварски выбиты. Ребята осторожно, держа оружие наготове, заглянули через дыру внутрь. Поскольку оттуда не доносилось ни звука, Эдик включил фонарик и направил луч в помещение. Никто не метнулся от света вдоль стены, но сразу стало понятно, что здесь побывали люди – товары были разбросаны, кое-что разбито, возможно, и даже, скорее всего, что-то унесено.
    –  Ну что, внутрь лезем, нам что-нибудь нужно? – шёпотом поинтересовался Геныч.
    –  А на фига? – так же шёпотом ответил Серёга. – Тебе чего не хватает сейчас? Домашнего кинотеатра? Тут и так –  кино и немцы! –  Геныч пожал плечами.
    –  Да пойдёмте уже скорей! – вклинился Эдик. – Раз тут такой беспредел, надо скорее Вику найти, если она не пропала, как все. А то вдруг её обидит кто-нибудь?

    И, правда, в логике старосте не откажешь. Они быстро зашагали в сторону Викиного дома. Дошли минут за десять. Двор был таким же тёмным, как и весь Северный. Ни одного светлого окна, ни в одном доме. Домофон, слава богу, не блокировал дверь, когда не было электричества. Вика жила на первом этаже. Звонок, ясно, не работал, поэтому стучали кулаками в запертую дверь:
    –  Вика, ты здесь? Это мы, Вика!
Никто не откликнулся. Перешли к окнам. Подпрыгнув, можно было дотянуться. Но окна были металлопластиковые, звук получался не очень громкий.
    –  Да нет там никого! – в конце-концов, сдался Геныч.
    –  Но она же звонила?! – не хотел сдаваться Серый.
    –  Ну и что? Позвонила и – как все! – Зря теряем время. –  Геныч нетерпеливо перебирал ногами. Ему было неуютно. Тянуло в Центр, к свету.
Эдик задумчиво рассматривал раскидистую жердёлу, росшую перед Викиным окном.
    –  Нет, –  он в сомнении покачал головой. – Меня не выдержит.
 Серёга ухватил идею:
    –  Давай фонарик!
Он передал винтовку Эдику и, зажав фонарик в зубах, довольно ловко взобрался по услужливо подставленным жердёлой веткам к самому окну. Ничего под ним даже не хрустнуло. Усевшись поудобней, он направил фонарик внутрь. Конечно, разглядеть через отсвечивающее стекло что-либо было трудно, но всё же ему показалось, как внутри что-то мелькнуло. И тогда он заорал во всё горло:
    –  Вика! Не бойся, это мы! Эдик, Геныч и Серый! С днём рожденья!
Геныч присел и заткнул уши руками:
    –  Ну, дурак!

   Эдик тоже готов был покрутить пальцем у виска. Но в ответ на этот вопль в окне показались испуганные Викины глаза, вынырнувшие, как показалось, прямо из-под подоконника. Серёгу на дереве с фонариком, она, ясен пень, не разглядела, зато узнала Эдика и Геныча. И кивнула – идите, открою! И они пошли. Спеша за ними, Серёга чуть не свалился с дерева. И так получилось, что, впустив их, Вика первым делом уткнулась в мягкое пузико Эдика, потом повисла на шее у Геныча, а эмоций на Серёгу у неё уже не хватило. Обнаружив за спиной Геныча ещё и его, она только выдохнула, со всхлипом:
    –  Свои!
Вот так всегда. Чапа снизу вверх понимающе посмотрела на Серёгу и вильнула коротким хвостом.

8.
    Чаю Вика предложить не могла –  электрический чайник без электричества не нагреть, а газ включать – страшно. Она вообще была очень напугана. Странный катаклизм настиг её, когда они с Ленкой вышли из суши-бара, куда ходили договариваться о праздновании дня рожденья. Суши-бар располагался на втором этаже того самого торгового центра с разбитыми дверями, который проходили ребята. Вика уже сходила с эскалатора, а Ленка была ещё наверху – задержалась посмотреть сотовые телефоны – как вдруг погас свет, эскалатор остановился. И – тишина! Никакой паники. Вообще никого вокруг.

   Представляете? Ни Ленки, ни вообще никаких людей во всём торговом центре! На улице тоже – темнота и пустота. Вика ускорено рванула домой. По дороге пыталась кому-нибудь позвонить. Ни Ленкин, ни папин, ни мамин телефоны не отвечали. Милиция, пожарные, скорая помощь тоже. Из всей телефонной книги длинные гудки пошли только на Серёгу, но в этот момент ей повстречалась агрессивная компания из четырёх молодых людей, которая, едва увидев её, испытала дикий восторг: –  Гляди, девка! –  и активно кинулась её преследовать, поэтому Вика тут же прекратила звонить и побежала. Хорошо, до дома было уже недалеко, и подъезд был открыт. Она успела запереться в квартире, но они, конечно, стучались и выкрикивали под дверью всякие интересные слова, потом переключились на окна, и возможно, даже, разбили бы их, но неожиданно появилось новое действующее лицо. Или не лицо, но после появления которого, молодые люди очень быстро ретировались, сопровождая свое исчезновение матерными воплями.

    –  Мальчики, только не считайте меня сумасшедшей, ладно? – всхлипнула Вика, уткнувшись Генычу в грудь (он обнимал её за плечи с самого начала, как только они вошли, а ширина груди была у него подходящая). – Это был настоящий монстр. Как в ужастике. Только живой, не муляж, не кукла. И не подделка. На самом деле монстр! Иначе они не убежали бы!
    –  Не переживай, я тоже его видел, – серьёзно сказал Серый. Но Серёгины слова никто не обратил внимания.
   
   Дальнейшее Викино времяпрепровождение заключалось в том, что она пряталась в собственной квартире по тёмным углам, отключив мобильник, чтобы, не дай бог, никто бы не позвонил, и ни одна мигающая искорка не привлекла бы ничьего внимания. А когда Серёга начал светить в окно фонариком, она, на автомате (потому что от страха уже почти совсем ничего не соображала), метнулась, прямо под подоконник, чтобы её никто не смог высветить.
 
    Закончив свой рассказ, Вика совсем раскисла и попыталась опять разрыдаться, что ей было простительно  –  она же девчонка! Чапа поставила лапы ей на колени, а когда та наклонилась, стала сочувственно вылизывать ей лицо. Вика удивилась: «Кто это?» –  и взяла собачку на руки.
   –  Кто-кто, –  проворчал Серый, –  Подруга моя лучшая! Ну что, пошли?
   – Куда? – отвернула Вика от Чапы мокрое облизанное лицо.
   – Ко мне, конечно! У меня есть свет, электричество, «горячая вода, пол паркетный, санузел раздельный» , ну ещё куча больших свободных комнат и борщ, кажется, остался.
   –  А у меня сало, – вставил свои «пять копеек» Эдик.
   –  И охранять тебя будут трое вооруженных мужчин, – обаятельно улыбнувшись, закончил Геныч.
   – Завлекательно, –  согласилась Вика, – Пошли.

   Когда переходили мост через водохранилище в обратном направлении, стало светать.

 9.

    До Серёгиного дома добрались без приключений. Ни монстриков, ни догонялок на джипах, ни перестрелок, ни агрессивных компаний. С наступлением рассвета всё стало не таким уж и страшным. Серёге даже показалось, что повторяется вчерашнее утро – на улице ни души. Правда, не хватало заспанных дворников.

    В огромной квартире всем досталось по комнате. Вике уступили родительскую спальню с двуспальной кроватью, Серёга остался в своей, Геныч занял гостиную с диваном и большим телевизором, Эдик поселился в дедовской.
Вика попросилась выкупаться. Серёга выделил ей полотенце, мамин махровый халат, показал, где ванная, включил колонку. Геныч нагрел себе чаю и уселся с кружкой и бутербродом с салом в кухне, изредка поглядывая на дверь в ванную. Эдик и Серёга, помня ночной борщ, кушать не захотели, поэтому Эдик пошёл спать, а Серый уселся напротив Геныча, в ожидании Вики, дабы выключить горячую воду, когда она выкупается.

   –  Хороша! –  то ли про чай, то ли про Вику заметил Геныч делая глоток из кружки, и кивая в сторону шумящей душем ванной. Серёга на всякий случай кивнул. У него уже глаза слипались.
  –  В щёлочку что-ли подсмотреть, –  Геныч встал и потянулся, хрустя суставами.
  –  Дурак, что ли? – ощетинился Серый: –  Попробуй только!
  –  Да шучу я, шучу! – пошутить что ли нельзя? – Геныч с кривоватой улыбочкой пошёл из кухни. – Оставляю вас одних. Не балуйтесь!
  –  Спать иди, –  крикнул Серый ему в спину. Геныч ушел.

   Шум воды стих. Вика в мамином халате с мокрыми волосами выпорхнула из ванной. У Серёги аж дух захватило. Но после шуточек Геныча, он вообще побоялся поднять на неё глаза. Спросил только:
  –  Есть хочешь? –  Борщ, хлеб или сало?
Вика улыбнулась:
  –  Спасибо. Не хочу, наверное. Спать хочу. С вами не страшно.
  –  Ага. Ну, иди. Там у мамы фен был, крема всякие. Кстати, если хочешь, родительская спальня изнутри запирается.
  –  Да ладно! Я вам верю. Спокойной ночи! Точнее спокойного утра.
  –  И тебе того же.

  Вика ушла. Серёга выключил колонку и тоже пошёл спать. Чапа сходила ко всем в гости, и осталась, в конце-концов, у Вики. В знак женской солидарности, наверное.

  Встали поздно, около двух часов дня. Но все одновременно. На завтрак был кофе из маминых запасов.
   –  А булочку? – раскапризничался Геныч.
   –  Где я тебе булочку возьму? – проворчал взъерошенный после сна Серый.
   –  Как где? У тебя булочная внизу! И девушка в гостях! – Геныч хитро посмотрел на Вику и улыбнулся, хотя она капризов не проявляла.
   –  Я схожу, –  миролюбиво предложил Эдик. Он проснулся раньше всех и успел прийти в себя. Через пять минут были булочки. Но в голове как-то не укладывалось, что можно зайти, куда хочешь, и взять, чего надо. Эдик тихо кинул Серёге: «Я там денежку оставил на кассе, только Генычу не говори, а то засмеёт. Привычка, блин, из старой жизни!» Чапа, которая сходила по своим делам вместе с Эдиком, и умявшая миску своих «кириешек», прочно заняла место в ногах у Вики, записав её в подружки. Вообще-то такой чести не удостаивалась ни одна девушка, побывавшая в гостях у Серёги.

    После завтрака обсудили создавшееся положение и попытались подвести итоги. Вновь каждый рассказал свою историю. Вновь была предпринята попытка посмотреть по телевизору серые полосы и кому-нибудь позвонить. И новинка – включить комп и войти в Интернет. Комп работал лишь на локальный диск. Интернета не было. Но, собственно, никто особо не рассчитывал. А телефон неожиданно дал новый результат. Вика набирала подряд всё, что у нее было записано в телефонной книге, и когда услышала в трубке сонный бас ещё одного одногруппника, Васи Прохорова – спортсмена и культуриста – даже вздрогнула. Разговор получился такой:
 
   –  Прохоров, ты там как?
   –  А чё?
   –  Нормально себя чувствуешь?
   –  Ну да. А чё?
   –  У тебя все дома?
   –  На работе все. А чё?
   –  То есть у тебя всё в порядке, да?
   –  Да чё случилось-то?
Вика даже не знала, что ему ответить и беспомощно оглянулась на ребят. Трубку у неё из рук взял Геныч:
  –  Вась, привет, это Гена. Вась ты на улице был вчера или сегодня?
  – Я чё, лабораторную проспал? Нет же сегодня лабораторных!
  –  А ты ничего необычного вокруг не замечаешь?
  –  Да сплю я, сплю! – разозлился Вася. – Надо чего?
 Геныч кривовато улыбнулся:
  – Да нет, ничего.
  –  Тогда отвянь! – и Василий бросил трубку.
Геныч пожал плечами.
 
  –  Либо у Васи действительно всё в порядке, не то, что у нас. Либо Вася, как всегда, на своей волне. Ладно, что мы имеем?

1. Отсутствие значительной части населения города.
2. Отсутствие связи, кроме сотовой, да и та присутствует выборочно.
3. Частичное отсутствие электроэнергии.
4. Наличие мародеров
5. Наличие вооружённых группировок. Одна из них – мы. Но мы не агрессивные, мы для самообороны.
 
   Кстати, наверное, надо и Вику вооружить, на всякий случай.
  –  Я не умею стрелять, –  заметила Вика.
  –  Я научу, –  отозвался Геныч.
  –  Хочу, –  коротко согласилась Вика.
Серёга закрыл рот.
   –  Дальше. 6. Наличие на связи Прохорова, у которого всё хорошо. Загадка, однако.
   –  Ещё 7. Монстр в подвале общаги, и на Северном, возле Викиного дома, –  добавил Серый.

  Геныч опять криво улыбнулся. 
   –  Ладно, пусть будет ещё монстр.
Серый понял, что Геныч в монстра не очень верит.
  –  Подвёдем итоги. Налицо какое-то глобальное ЧП.
  –  Ежу понятно. А что делать-то?
Геныч почему-то разозлился:
  –  Что делать, что делать?! Чего ты перебиваешь всё время? Предложи, что делать!
  –  Предлагаю, по-светлому, сходить к зданию МЧС. Кто, как не они? К администрации, может быть. Там уж точно уцелел кто-нибудь. В бункере каком-нибудь. А потом в тир, Вике за пистолетом.

  В этот момент зазвонил Викин телефон. Голос Прохорова уже не был сонным:
  –  Эта, люди! А где вы все, а?

10.

    Не помог поход к администрации и к зданию МЧС. Там тоже никого не было. Проверить точно было трудно, поскольку заперто. И на стук никто не появился. Так что, скорее всего там было, как везде.

    Прохоров присоединился по дороге. Он всё проспал, оказывается. Если бы ему не позвонили, он не скоро бы догадался что что-то не так. Но, в принципе, в этом ничего удивительного не было. Вася был большой добрый малый, спортсмен, и немного «тормоз». Катастрофа ничего не изменила.
Следующим пунктом был снова тир.
   –  А почему мы пешком? – остановился вдруг Геныч возле блестящего «бентли».
   –  А он твой?
   –  Да сейчас всё общее. Неужели не понятно?

  «Бентли» был заперт. Геныч пошёл искать, чем разбить стекло, но Эдик его остановил:
  –  Тебе чего, машин не хватает? Найдём незапертую. Да мы все сюда и не поместимся.

  И, правда, не меняя маршрута, но, заглядывая теперь по пути во всё, что стояло, но могло бы ездить, наткнулись на незапертый большой широкий «Хаммер», даже с ключами в замке зажигания.
   –  Ты поведешь? – спросил Эдик Геныча. Логично, ведь поехать была его идея.
   –  Не, я не умею. – Вон, пусть Серый – он умеет, я знаю.
Серый и, правда, умел. В детстве папа отдал его в автоспорт. Не так давно он бросил заниматься.

   Все загрузились в «Хаммер». Не смотря на габариты Васи, внутри было не только не тесно, но даже комфортно.

   До тира доехали благополучно. Там всё было в порядке, никто его взламывать не пытался. Как заперли вчера, так запертый и стоял. Хотя, чего удивительного? Из их компании Геныч первый понял, что теперь можно всё. А в городе наличествовали вещи и попривлекательнее, с более современным оружием, например, охотничьи магазины, или военные склады. При большом желании теперь можно было получить доступ куда угодно. И, видимо, кто-то туда уже добрался. А тут что? Устаревшие спортивные модели для детей?

    Вике дали пистолет. Рассказали, как его держать, куда смотреть и на что и как нажимать. Она попробовала вытянуть руку с пистолетом, как учили, но долго удерживать не смогла – тяжелый. Выстрелила, не целясь. Геныч посмотрел в трубу. Попала! В девятку! Талант!
Вася от оружия отказался.
 
  –  Не умею. Я лучше так. В принципе, он был прав. Он внушал уважение одним видом. И вообще, лучше пользоваться тем, чем лучше всего владеешь. В данном случае это были большие кулаки.

   Окончив тренировку, направились в супермаркет и набрали всякой вкусной еды. И выпивки тоже. День рожденья у Вики сегодня или нет!

   Ещё светило солнышко, когда, возле «ЗАГСА» обнаружили длинный белоснежный лимузин «Линкольн», с которым была та же история, что и с «Хаммером» – незапертые двери и ключи в замке зажигания. И «махнули, не глядя».

   Никогда у Вики ещё не было такого шикарного дня рожденья! Начали отмечать прямо в машине – выстрелили в потолок шампанским, бокалы нашлись здесь же, в баре. Прокатились почти по всему городу. Проезжая по набережной, открыли люк, и именинница, счастливо зажмурившись, подставляла лицо ветру и ловила подмигивания сверкающего на солнце батюшки-Дона, катившего свои волны к Азовскому морю. Воздушные шарики, привязанные к зеркалам, колотили о бока автомобиля. И настроение было самоё, что ни на есть праздничное. Только не было гуляющего народа по набережной, и никто шика не оценил…

   Продолжили отмечать дома. И музыка была. И танцевали. И Вика была почти счастлива. Одни кавалеры и никакой конкуренции!

   Расползаться по комнатам стали опять под утро. Вася выбрал себе в спальни кухню. Кухня у Серёги была большая, и там даже был удобный раскладывающийся диванчик. И, главное, холодильник близко.

   Именинница забрала с собой в спальню Чапу, подарок – пистолет, и 19 роз, за которыми Вася и Серёга не поленились съездить на Центральный рынок, пока другие накрывали на стол. Для цветов пришлось разыскать вёдро – в вазу они все не поместились.

  Идея о 19 была Васина. Иногда он мог неожиданно выдавать такие вот трогательные чудеса. Выбор был Серёгин. Розы были алые. Самые красивые и нежные. Серёга с сожалением посмотрел на цветочные ряды без продавцов. Практически все цветы были ещё свежими. Что с ними будет завтра?

  Легли поздно. Но выспаться в этот раз не удалось. На рассвете всех разбудил выстрел, и звон разбивающегося стекла из Викиной спальни.

11.
   Ворвавшиеся без стука мужчины застали «картину маслом». Вика в ночной рубашке, сидя в кровати, прижимает к груди дымящийся «Марголин». Чапа прячет под кроватью не лишние лапы, уши и хвост. Окно продолжает ронять, не успевшие выпасть, осколки. Соседская крыша первого этажа под окном, сильно присыпанная разбитым стеклом, прикрывает дорожку между двумя домами. А под пострадавшим окном и соседской крышей, стоит на дорожке и укоризненно смотрит прямо на их высунувшиеся любопытные рожи, преподавательница мировой истории Надежда Борисовна Бабарыкина. Как всегда, безукоризненно одетая, с соответствующим макияжем, прекрасно сохранившаяся, как женщина, не смотря на пожилой возраст, и очень-очень строгая.
    –  Зачем Вы это сделали? – вопрошает она.
Вика, не попадая зубом на зуб, пытается объяснить:
   –  Я увидела, как ко мне в окно лезет монстр.
   –  Здесь только я, –  с достоинством ответствует историчка. И обращается непосредственно к Серёге: – Сергей, зачем Вы это сделали?
   –  Это не я, Надежда Борисовна, –  обреченно отзывается Серый.
   –  Так, я не понял, где монстр? – вклинивается Вася.
   –  Здесь только я, –  снова подчеркивает Надежда Борисовна.
   
   –  Итак, Сергей, –  оказавшись у Серёги на кухне с большой чашкой чая в руках, продолжила Надежда Борисовна, –  Всё-таки, зачем Вы это сделали?
Все остальные сосредоточились в кухне вокруг стола, где восседала единственная представительница пожилого возраста и обладательница бесценного жизненного опыта, историчка.
 
  – Сделали что? Или кого? – попытался уточнить Серый.
  –  Как что? Когда Вы в последний раз были на работе? И где Вениамин? Что вы там натворили?
  –  Я? Я на работе был поза-позавчера. А вчера –  Вениамин. Мы его после этой ночи больше не видели. Как и большей части населения нашего города, если Вы не заметили.

  На ехидство Надежда Борисовна не обратила внимания. Сделав глоток из кружки, она задумчиво уставилась на холодильник:
  –  Значит, это Вениамин натворил.
  –  Натворил что? – переспросил Геныч.
  –  Что-что! – проворчала та озабочено. – Вот это всё! – и она многозначительно повела рукой вокруг себя. Серёга сел. Так это всё Веня натворил, оказывается? Так просто? Лучше бы Веня не нашелся. А то он его сам придушит.
 
  –  Не знаю, –  подал голос Вася. –  Когда мы с ним позавчера в общаге пили, всё нормально было. Никто ничего не творил.
   –  Чего? Венька пил? Да ещё перед работой? – не смешите мои копыта! – возмутился Серёга. – Венька не пьёт! Ему нельзя, он дурным становится!
  –  А он сначала и не хотел. У него выхода не было. А чего это он мимо по коридору идёт, когда мы пьем, и отказывается? Мы и ему налили. А потом он на работу пошёл, всё нормально было.
  –  Так. – Серёга встал, –  я, наверное, в музей.
   –  Мы с тобой! – вскочили все. И даже Чапа.

12.

   Телефон Веньки не отвечал. Но это они и раньше знали, когда телефонные книги свои проверяли. Но гудки шли. Так что, надежда на то, что он не пропал, существовала.

  Музей был заперт, но у Серого – ключника, как всегда, имелись ключи. И от входа в здание, и от калитки.
   –  Аккуратнее! – кричала не поспевающая за всеми Бабарыкина. – Это же музей! –  Группа поиска, пробегая по залам, топала, как стадо слонов. Чапа, уверенная, что без нее не справятся, путалась у всех под ногами. Серёга первым делом заглянул в тесную каморку с одним стареньким компьютером, туда, где, собственно, и должен был находиться «работник умственного труда» –  либо лихо колотящий по клавишам, либо, спящий на «клаве», но никого там не обнаружил.
 
   –  Венька! – орали все, на разные голоса, вызывая эхо. Потом решили не бегать одной толпой, разделились, и разбрелись по музею, как попало. В пятый раз, навылет пробегая зал, экспозиция которого была посвящена теме Великой октябрьской социалистической революции и гражданской войны, Серёга услышал храп из старой тачанки. Заглянув в неё, обнаружил продирающую глаза пропажу.
 
  –  Привет, Серый! – поздоровалась пропажа, зевая.
 Серёга схватил его за грудки и стал трясти:
   –  Дрыхнешь, обезьяна? Что ты здесь натворил?
   –  Сам ты обезьяна, –  обиделся Вениамин. И задумался. – А что я натворил?
   –  А тебе сейчас Бабарыкина расскажет!
   –  Не надо Бабарыкина! – Веня поджал «лапки» и попытался скукожиться в уголочке тачанки.
   –  Веня, не придуривайся! Ты же можешь почти без акцента разговаривать!
   –  Так что я натворил?
   –  А ты что, после работы на улицу не выходил?
   –  А чего, работа уже всё?
   –  Сутки, как всё!
В это время в зал забрёл Вася.
   –  О! Вася! – обрадовался Веня.  – Я видел Васю, а потом всё!
   –  Чего всё? Больше ничего не помнишь? – продолжал пытать его Серёга, бросая на Василия многозначительные укоризненные взгляды.
   –  Почему? – Помню! – Пришёл на работу –  и всё!

  До Васи начало доходить, что идея напоить Веню водкой, была не самой удачной. Но тут в зале появилась Бабарыкина, и с ходу вцепилась в Венькино ухо:
   –  Вениамин, что это у Вас? Где Вы это взяли? –  Можете не отвечать – я знаю! В экспозиции, посвященной амазонкам! Как Вам не стыдно! – и, бросив его ухо, украшенноё яркой серёжкой, бросилась в зал, где, предположительно, Вениамин совершил кощунство. Вася и Серёга, подхватив упирающегося Веню под мышки, и, собирая по дороге остальных, бросились за ней.

   В зале на первый взгляд всё было, как будто, в порядке. Ничего не валялось. Ничего не было разбито. Бабарыкина стояла перед экспозицией скифских украшений. На тёмно-синих подушечках были разложены древние массивные ожерелья из крупных раскрашенных бусин и колоритные серьги. Она пристально всмотрелась в Вениамина. Набор из серег и бус, неукомплектованный одной серёжкой был обнаружен быстро. Надежда Борисовна требовательно протянула руку под нос Вени. Он безоговорочно вынул серёжку из уха и положил ей на ладонь. Историчка приподняла стекло и положила серёжку на место.
   –  Что Вы ещё трогали? – набросилась Бабарыкина на бедного Вениамина.
Он обессилено пожал плечами.
   –  Надежда Борисовна! – Вика тронула её за рукав. – Такое впечатление, что Вы понимаете, что случилось, и знаете, что делать. Расскажите нам, пожалуйста!
Надежда Борисовна оглянулась на встревоженные лица ребят.
   –  Я не уверена, что смогу… Но, в любом случае, нам всем лучше присесть.

13.
   –  Я давно подозревала, что в нашем музее хранится некий могущественный артефакт, отвечающий за стабильность реальности, – начала свою речь Надежда Борисовна, когда все устроились в тачанке, в которой нашли Веню. – Что  он из себя представляет? –  Не знаю, не спрашивайте! Но сейчас произошли такие метаморфозы, что стало просто очевидно, что он существует, и что над ним кто-то конкретно поработал. Причем, стихийно, вандально. Вы же видите –  что-то осталось, чего-то нет, кто-то есть, кто-то пропал, где-то есть коммуникации и электричество, а где-то –  полная разруха. Некоторые вещи глобально изменились.
 
  –  Бред какой-то, –  фыркнул Геныч, –  Вы это сейчас как учёный, с научной точки зрения объясняете?
   –  Не всегда очевидное можно объяснить с научной точки зрения, и Вы это прекрасно знаете! – обернулась к нему Бабарыкина. –  Я изучала не только свой основной предмет, есть ещё астрология, эзотерика, неразрывно связанные с историей, веды, поэтому я понимаю немного больше, чем люди не интересующиеся.
   –  Так Вы ведьма, что ли? – встрял Вася, простой, как стакан воды.
   –  Я бы предпочла слово «ведунья», – с достоинством отозвалась Надежда Борисовна.

  Все зацыкали на Васю. –  Молчи, дефективный!
   –  Так что там с артефактом? – напомнил Эдик.
Бабарыкина только беспомощно пожала плечами.
   –  Венька! – обернулся Серый к коллеге. – Что ты ещё трогал вчера?
Веня сидел, ссутулившись, плохо ему было и физически и морально.
   –  Я присматривалась к вам, –  Бабарыкина обратилась непосредственно к Серёге и к Вене, –  Думала, наша реальность в надёжных руках!
   –  Пойдёмте ещё раз внимательно всё осмотрим! – предложила Вика. – Может оно само в глаза бросится, несоответствие какое-нибудь?
   –  Н-да. – многозначительно протянул Геныч.

  И вновь все разбрелись по музею. Бродили долго. Пока, наконец, всё из того же зала амазонок не раздался Викин призыв:
   –  Эй, люди! Я, кажется, нашла!

  Рядом со стендом, откуда Веня взял поносить серёжку, находилось некое сооружение, напоминающее книгу на постаменте. Видимо, буквы к ней должны были быть приклеены, но на данный момент они лежали в ней, в произвольном порядке. Строчки вроде соблюдались, но текст образовывали какой-то абракадабрский.
 
  –  Что это за экспонат?
  –  А! – вспомнил Веня, и даже процитировал «Бриллиантовую руку». – Семён, Семёныч! – Я же когда серёжку доставал, эту книгу локтем задел. Буквы, наверное, плохо приклеены были и рассыпались. Я их собрал, но у меня не получилось, как было. Я прочитал, и оставил так.
   –  Что прочитал? –  воскликнула Надежда Борисовна страшным голосом и всплеснула руками: – Это? Вслух?

   –  Ну да! – шёпотом ответил Веня. Он втянул голову в плечи и испуганно, снизу вверх, взирал на преподавательницу. – А что, нельзя было?

  Надежда Борисовна закрыла лицо руками, будто заплакала. Так она простояла несколько минут. Все вокруг тоже молчали, боясь, что-либо сказать. Наконец, она опустила руки и торжественно произнесла:
 
   –  Боюсь Вениамин, вы не только поломали предмет, отвечающий за целостность реальности, но ещё и закрепили это неким мощным заклинанием.
   –  Да-а? – сделав круглые глаза в ужасе произнёс Веня и даже присел.
Геныч кивнув Серёге на Бабарыкину и на Веню, выразительно покрутил пальцем у виска (так чтобы преподавательница не видела, конечно). Серый погрозил ему кулаком.

   –  Вы что-то хотите сказать, Сергей? – строго обернулась к нему Бабарыкина.
   –  Ничего, – вздохнул Серый. – Разве спросить «а что теперь делать-то»?
   –  А какие будут предложения?
   –  Можно произнести заклинание ещё раз, –  предложил Геныч. – Или задом наперёд.

   Все с надеждой обернулись к Вене.
   –  Он кинулся к книге, едва не обрушив её ещё раз, и попытался начать читать:
   –  Ба…бу...!
   –  Думаю, не стоит, –  прервала его Бабарыкина.  – А может это даже и вредно –  усилит эффект. Скорее, логичным будет восстановить первоначальный текст. Но как? Кто помнит, что здесь было написано? – и она строго посмотрела на Серёгу.
   –  Я не помню, –  пожал он плечами, и исподлобья зыркнул на несчастного Веньку.
   –  Ну, теоретически, восстановить какой-либо текст –  возможно, –  подал голос Эдик. –  Слышал я, есть такие программки. Такие, как бы,  –  он развел руками, чтобы показать, какие, –  Ну… библиотеки регулярных выражений. Только неизвестно, какого объёма был текст, поэтому неизвестно, сколько эта программка его обрабатывать будет. Но в принципе, можно попробовать.
   –  Вы думаете? – засомневалась Надежда Борисовна.
   –  А что, есть другой выход? – вновь выскочил Геныч и обернулся к старосте. – И займись! Ты же у нас «умка»!

  Эдик и, правда, имел репутацию толкового программера. И вообще, хорошо учился.
   –  Но где её взять? Интернета ведь нет!
   –  А книжный рынок? – предложил идею Серый.
Вика достала телефон и сфотографировала аброкадабрский текст.
   –  А хоть один комп здесь есть? –  поинтересовался Геныч.
   –  Обижаешь! –  отозвался Серый. Целых три! Наш с Венькой, у директора и в бухгалтерии.

14.

    К  старому допотопному компу они не пошли. Кабинет директора на втором этаже оказался заперт. А бухгалтерия – нет. Эдик «врубил аппарат» путём нажатия кнопки и положил перед собой Викин телефон с фотографией текста. Комп завелся. Только диск С. Но другого сейчас и не требовалось.

   Вика взяла телефон в руки и стала Эдику диктовать. Не участвующие в процессе, разбрелись по углам бухгалтерии, рассматривая достопримечательности – шкафы с папками, кактусы на столах, безделушки в виде символов текущего года, цветы на подоконниках, чайник и кружки. Серёга смотрел из-за плеча Эдика на монитор. Веня молча страдал на стуле возле дверей. Надежда Борисовна тоже всматривалась в появляющиеся буквы. Вася уставился в окно.
 
  –  Эй, люди, а это кто? – вдруг спросил он, указывая пальцем вниз.
Геныч первый метнулся к окну. По двору музея к центральному входу спешили тёмные фигуры с заметно выделяющимися стволами.
  –  Упс! – Серый заглянул ему через плечо и присел. Он тут же вспомнил вчерашнюю перестрелку. –  Кто это? –  оказывается, через плечо Генычу уже заглядывали все, кроме Эдика, занятого делом. Вопрос прозвучал от Вики.
  –  Что-то мне подсказывает, что нам лучше не знать! – вздохнул Серый.
Надежда Борисовна, казалось бы, взрослый и невпечатлительный человек, кажется, тоже испугалась.
  –  Сматываемся, быстро! – сориентировался Геныч, –  и навис над Серёгой, –  Запасной выход здесь есть?
  –  Есть, –  моментально отозвался Серёга, – Через магазин. Эдик, закругляйся, дома доделаешь, Венька, показывай дорогу, Вика – вперёд!
Вика сунула телефон в задний карман джинсов, с готовностью подхватила Чапу на руки, и побежала за Веней. За ней засеменили все остальные. Эдик достал из кармана флэшку, сбросил то, что успел набрать, правильно извлёк устройство и принялся добросовестно выключать комп. Серый чуть не взвыл и вытащил его за шкирку: –  Бросай!

   Веня скакал первым, Серёга был замыкающим. Оружие привели в боевую готовность (те, у кого оно было) –  пистолеты сняли с предохранителей, заслали патроны винтовок в стволы – только нажать курок. Быстро и, по-возможности, тихо спустились по лестнице в подвал, пересекли помещение магазина с сувенирами и, поднявшись по ступенькам, оказались на его крыльце со стеклянными стенками.

   Вася рванул было сразу к воротам, хорошо Серый и Геныч вдвоём успели схватить его за спину и, как ни странно, удержать. Осторожно выглянули. Двор музея был пуст. Приказав всем не высовываться, сами они, пригибаясь, по стеночке, подползли к решётке, отделявшей музейный двор от улицы. Благо, с той стороны на ней висели большие плакаты, с анонсами актуальных и будущих экспозиций, полностью укрывавшие от обзора двор музея с внешней стороны. Потому что машина гостей – чёрный блестящий джип «Мицубиси Паджеро», очень похожий на тот, который Серёга и Эдик накануне видели догоняющим «Уазик» была припаркована рядом с их «Линкольном». И возле машин курила враждебная личность, вооружённая солидным стволом.

   Не успел Серый моргнуть, как, не смотря на запрет, под забор к ним подтянулись все. И даже Надежда Борисовна. Безнадежно махнув рукой – ну что с вами делать! – Геныч предложил:
    –  Я иду первым, и отвлекаю этого, который у машины. Если что, выстрелю. А вы в это время – бегом к нашему «Линкольну». Серёга – за руль, Вику вперёд, Эдик – флешку – за пазуху. Веня – на тебе Надежда Борисовна. Вася, если что – прикроешь.

   Вика подняла на Геныча испуганно-восхищённые глаза. Серый заметил этот взгляд. А Геныч – нет. Или заметил, но сделал вид.

   Но никого он отвлечь не успел. Видимо, большая компания и так достаточно нашумела. «Куряка» отбросил сигарету и заинтересованно направился к воротам. Всё произошло очень быстро. Серёга и Геныч вскочили, но даже прицелиться не успели. Вася таки оказался к воротам ближе всех, и просто решил их резко закрыть. Как раз тогда, когда человек со стволом пытался в них войти. Ворота и человек встретились. Силы у Васи было немерено. Ворота были чугунные. Человек упал и выронил ствол. И хотя, такой простой выход из положения двести двадцать пять раз показывали в кино, всё произошло совершенно случайно, на инстинктах и, наверное, поэтому «прокатило».

  –  К машине –  бегом! – заорал Геныч нечеловеческим голосом. Серёга, «отмёрз» и побежал. Опомнившаяся Вика толкнула в спину Васю, Эдик и Веня подхватили под руки Надежду Борисовну. Серёга влетел на водительское кресло и провернул в замке ключ зажигания. Завелось с пол-оборота –  вот что значит хорошая техника! Пришибленный воротами «курила» уже поднимался, одной рукой держась за разбитый нос, другой подтягивая к себе автомат. Увидел он только Бабарыкину, заползающую в «Линкольн», да и то ее спину, но почему-то именно это зрелище его впечатлило больше всего, он вскинул ствол и заорал:
   –  Стой!

  Незамеченный им Геныч, по каким-то своим соображениям отставший от всех, шандарахнул его сверху тяжёлым прикладом спортивного «Марголина» то ли по башке, то ли по шее, то ли по рукам, и, не выясняя, куда попал, рыбкой нырнул в закрываемую Васей дверь уже полностью укомплектованного «Линкольна». Автоматная очередь выбила искры из асфальта почти под колёсами, но в колёса не попала. А через секунду, они были уже далеко. Правда, не так далеко, как хотелось бы. Потому что через очень небольшой промежуток времени, они обнаружили за собой всю компанию на «Мицубиси», причём очень разозленную.

    Вот когда Серый сказал папе большое спасибо! Всё-таки, мастерство не пропьёшь! Шесть лет автоспорта не позволили преследователям легко сократить расстояние. Но они открыли огонь. И стало понятно, что на «Линкольн» ребята поменялись зря –  большой, неуклюжий и плохоманевренный... «Хаммер» был бы лучше.

   Эдик сидел впереди, рядом с Серым. Веня, Надежда Борисовна и Вика поместились на заднем сиденье, Васе достался весь боковой диван. Чапа – передними лапами упиралась в Вику, задними –  в Геныча, который, как запрыгнул, так и лежал у женщин на коленях. Женщины, включая Чапу, взвизгивали каждый раз, когда пули высекали искры из асфальта, и, хватаясь за головы руками, наклонялись вперёд, прикрывая Геныча своими телами. Чапа топталась по его голове, когда теряла равновесие, и, взвизгивая, подпрыгивала. Генычу это всё вскоре надоело, и он, переполз к Васе, и посмотрел назад. Вражеский джип не отставал, и оттуда не переставали палить. Геныч нажал кнопку стеклоподъемника. Не выпуская из рук пистолета, он высунулся в окно почти по пояс и заорал:
   –  Держи меня!
   –  Как? – закричал Вася, инстинктивно хватая Геныча за ноги.
   –  Нежно!  – процитировал Геныч.

   Не смотря на летающие вокруг пули, он тщательно прицелился, как учили, и выстрелил.

   Джип преследователей тут же захромал, начал отставать, а потом и вовсе остановился.

   До своей «базы» добирались «огородами», на всякий случай, запутывая следы. Во дворе Серёжиного дома, когда все поспешно повылазили из машины, и кинулись в квартиру по лестнице чёрного хода, оставшаяся один на один с Сергеем, Надежда Борисовна неожиданно закапризничала:
   –  Сергей, я не могу воспользоваться Вашим гостеприимством! – заявила она.
   –  Почему, Надежда Борисовна?
   –  У меня есть свой дом.
   –  Да Вы что? А эти? – Серёга кивнул назад через плечо.
   –  Они ночью мне не страшны!
   –  Почему?
   –  Сергей, не задавайте пожилой женщине лишних вопросов. Отвезите меня домой, если можете. Это недалеко.
   –  Могу. Но как Вы, одна? Сейчас нужно держаться вместе!
   –  Поехали, хватит болтать! – твердо «поставила точку» упёртая Бабарыкина. – Скоро начнет темнеть, а Вам ещё назад возвращаться.

   Серый вывел громоздкую машину из подворотни на пустой Большой. По дороге набрал Эдика, сообщил, что отвезёт Бабарыкину и вернётся. Она, оказывается, жила недалеко от университета, рядом с общагой, в преподавательском доме. Серёга тормознул «Линкольн» у первого подъезда. Вокруг было тихо.
 
  –  Надежда Борисовна! Давайте хотя бы номерами телефонов обменяемся! – строго потребовал Сергей. – И звоните, если что, не стесняйтесь.
Бабрыкина неожиданно улыбнулась:
   –  Спасибо, Серёженька, за заботу. Всё будет хорошо, езжайте.
Но теперь уже Серый настоял на своём: –  Не уеду, пока телефон не дадите. А то я спать не буду... правда, я, наверное, и так не буду.
Бабарыкина уступила, и номер продиктовала.
   
  –  А ты добрый, –  на прощанье выдала она, с минуту разглядывая его, склонивши голову на бок, будто увидела в первый раз. – Удачи тебе. Спокойной ночи! На чай не приглашаю, извини.
Серёгу передернуло:
   –  Не надо! Увидимся утром.

   По дороге Серый снова сменил машину. Уж больно «Линкольн» был большой и приметный. На джип класса «Лендровер».

   Дома Серёга застал «полный конец обеда» . В его отсутствие народ нашёл папину заначку спиртного и вовсю снимал стресс. То есть пил, не закусывая, и курил прямо в квартире. Практически все вповалку лежали на широком диване в гостиной с большим телевизором, и над ними витало сизое облако дыма. Запах тоже был соответствующий. Видела бы Серёгина мама!

   Викина голова лежала на Генкином плече. Ну да, по всему выходило, что Геныч сегодня герой! У Вики с Генычем была сигарета одна на двоих. На данный момент она была у Вики во рту, и готова была выпасть прямо на ковёр. Раньше Серый никогда её курящей не видел. И решительно сигарету у Вики отобрал.
  –  Ну, чего ты, –  промямлил Геныч, –  Пусть стресс снимает девчонка! Чуть не погибли все! А ты!
  –  Вы –  можете снимать, –  ответил Серый, –  только курить на балкон чешите!

   Он открыл дверь лоджии, распахнул настежь оба окна, затушил «палочку здоровья» и выкинул окурок на улицу. А Вику он просто взял за руку и утащил в кухню. Она не сопротивлялась. Она вообще была послушная и никакая. Серый усадил её на табуретку. Вику шатало. Серёга попробовал дать ей попить водички, но она не смогла удержать кружку.
   –  Понятно.

  Серенький подхватил её на руки и отволок в спальню, на кровать. Откуда-то взялась Чапа и прыгнула Вике в ноги. Серёга укрыл тут же утихомирившуюся Вику одеялом, и с надеждой посмотрел на Чапу:
 
  –  Я могу на тебя рассчитывать? – не дождался ответа и пояснил, –  Потому что тоже собираюсь напиться!

   Дырку в окне он заставил картонной коробкой от недавно купленной родителями стиральной машины. Чтобы не падала, подпёр книгами. Подоткнул Вике одеяло, убедился, что она уснула, и вышел, прикрыв за собой дверь.
Гостиная, как ни странно, проветрилась. Выяснилось, что в «празднике жизни» участвовали не все. Веня, который помнил, как ему было плохо после водки, торчал рядом с Эдиком, возле которого хоть и стояла неполная бутылка и полная рюмка коньяка, усердно корпел за компом, набирая в word-е заветный текст.

   Серёга тихонько, чтобы не мешать, присел за ними на диван. И тут только понял, до чего же он устал и испугался. Поднял руку и убедился, что она до сих пор напряжена и подрагивает от экстремального драйва. Поднял другую… И уронил обе. Эдик обернулся. И молча протянул ему рюмку.

15.
   Утром всех, кроме Веньки мучило дикое похмелье. Не смотря на это, первым делом Сергей позвонил Надежде Борисовне, чтобы убедится, что всё в порядке. Её телефон не отвечал. Но он всё рано решил за ней ехать. Он знал, что пожилые люди часто бывают с техникой на «Вы» и то, что она не отвечает, ещё ни о чем не говорит.
 
  –  И пожрать чего-нибудь привези! –  крикнул ему вслед Геныч.
Серёга не забыл захватить свою винтовку. Вика и Чапа ещё спали, поэтому Чапу он не захватил.

   По дороге Серый заскочил в тот самый супермаркет, возле университета, где «тарились» на Викин день рожденья, и набрал рыбных и мясных консервов, хлеба, овощей, постного и замороженного сливочного масла, минералки, чаю, кофе, сахару. Картошка дома была. Взял самую замороженную курицу. Охлаждёнку, пельмени и полуфабрикаты брать не стал – побоялся.
Припарковавшись возле дома Надежды Борисовны, позвонил ей ещё раз. На этот раз Бабарыкина ответила:
 
  –  Спускаюсь!
По прибытии застали всех в дедовской комнате – у Эдика. Вика, в обнимку с Чапой, в мамином махровом халате и пушистых маминых же тапочках, сидела на дедовском диване, на том самом месте, где вчера упал Серый. Серёга сгрузил кульки с продуктами в дверях, и подумал, вот бы она жила здесь, у него! Такая уютная, нежная, беззащитная… Вика заметила его взгляд и доверчиво улыбнулась.
 
  –  О! – обрадовано воскликнул Геныч.  – Еда прибыла! –  и полез в кульки с ревизией.
   –  Курочка! – обрадовался он – Вика, ты умеешь курицу варить?
   –  Не-а, –  застеснялась Вика, и улыбка её пропала.
   –  Я сварю! – заявила Надежда Борисовна. – Здравствуйте, Геннадий!
   –  Здравствуйте, Надежда Борисовна, –  отозвались сразу все хором.

   Серенький с кульками и Бабарыкина, переобутая в комнатные тапочки (мама была бы довольна!) прошли на кухню. Надежда Борисовна нашла большую кастрюлю и занялась курицей. А Серый решил нажарить «полковую» сковородку картошки – блюдо, которым он владел в совершенстве. Притопал Веня. Отыскал себе ножик, и сел вместе с Серым чистить картошку.
 
  –  Она же тебе нравится, да? – ни с того, ни с сего, спросил Веня.
  –  Кто? – сделал вид, что не понимает Серенький.
  –  Не придуривайся! – вернул ему своё Венька, –  ты же все понимаешь!
  –  Ну и что?
  –  Так скажи ей об этом!
  –  Венька, отвянь!
  –  Но почему? Ты – хороший, она хороший!
  –  Я ей не нравлюсь.
  –  Откуда ты знаешь?
  –  А ты видел, как она на Геныча смотрит?
Венька пожал плечами и замолчал.
 
  –  Как там у Эдика дела – двигаются? – спросил Серый.
  –  Слова сделал. Программка надо.

  Обед получился роскошный. С бодуна-то куриного бульончика тяпнуть! А картофан с Эдиковским салом!

  После обеда Надежда Борисовна и Серенький «раскланивались» и принимали похвалы. Когда выходили из кухни, Эдик посмотрел на Серого беспомощными глазами:
 –  Текст я набил. Но Интернета-то нет. Одна надежда – книжный рынок. Там обычно всё бывает.

   Серый вздохнул – пошли! Они быстро добрались до книжного рынка, а там Эдик завис часа на полтора. Продавцов, естественно, не было, зато выбор дисков и книг!.. Вика звонила два раза, волновалась. Наконец, Эдик потряс перед Серёгой двумя дисками.
   –  Оно?
   –  Приблизительно. Другого всё - равно нет!

  Дома Эдик тут же засел за работу, а все остальные собрались в соседней комнате с большим телевизором.
   –  Надежда Борисовна, а вы можете предположить, что там могло быть написано? – спросила Вика. Пока Эдик работает, может быть, мы сами сможем логически понять, что там было – цитата из какого-нибудь произведения об амазонках, или исторический фрагмент какого-либо события, связанного с ними? И вообще, почему амазонки? Бабарыкина задумалась.
 
 –  Не знаю, Виктория. Я давно живу в наших краях, и думаю, что вправе считать себя прямой их наследницей, как и ты, наверное. Но я даже не догадываюсь, что могло быть написано на стенде, который порушил Вениамин. Хотя об этих удивительных женщинах, вам, пожалуй, расскажу.
И она начала, будто читала лекцию:
 
  –  То, что об амазонках написано в интернете, может найти каждый интересующийся. Что из выложенного в сети правда, что реальность – теперь уже неизвестно. Но так можно сказать сейчас практически о любом историческом событии или явлении.
    
   Первые упоминания об амазонках можно найти аж в мифах древней Греции. То есть, получается, амазонки, намного старше наших землячек - сарматок. Говорят, что даже Дон раньше назывался в их честь – не Дон, не Танаис, а Амазония. Мамой амазонок принято считать нимфу Гармонию – от неё дочкам достались красота и очарование. А папой – бога войны Ареса. Он наградил их воинственным нравом. И девочки научились прекрасно пользоваться и тем, и другим.

  На Дону амазонки оказались так. Греки победили их в бою при столице Фемискире, на берегах реки Фермодонт, что в Малой Азии (сейчас это Турция) и захватили в плен. Самых красивых взяли с собой на корабль и поплыли домой. По дороге устроили пир в честь победы. Мужчины – что с них взять! Упились, заснули. Естественно, амазонки, как дочери своего отца, этим воспользовались. Захватили оружие, перебили всех врагов… И оказались на неуправляемом никем корабле – сами-то они с кораблями никогда дело не имели!
 
   –  Типичная женская логика и коварство! – буркнул Геныч. – Куда плывём? Зачем? К чему всех мужиков убивать-то было? Да ещё пьяных, беспомощных, спящих!
   –  Зато им не пришлось терпеть над собой насилие от завоевателей! – возмутилась Вика – всё только по любви!

Бабарыкина улыбнулась, и продолжила:
   –  Корабль прибило к берегам Скифии, где амазонки сошли на берег. Невдалеке пасся скифский табун. Недолго думая, девушки захватили его. Скифы были поражены, что грабители – женщины и решили с ними не ссориться. Геродот писал, что «юношам нужно было разбить стан поблизости от амазонок, и делать всё, что будут делать те. Если сами амазонки начнут их преследовать, то они не должны вступать в бой, а бежать. Когда преследование кончится, то юноши должны опять приблизиться, и вновь разбить стан. Когда кто-нибудь из юношей заставал амазонку одну, женщина не прогоняла его и позволяла вступить с ней в связь». Вот так скифские мужчины «приручили» воинственных амазонок.

  «Вот это мне больше нравится!» – подумал Серый. Но вслух ничего не сказал. И слава богу,  потому что история продолжилась:
  –  Покорители женских сердец сами оказались в сладком плену. Они влюбились! А когда сделали своим подругам официальное предложение, услышали в ответ чёткую программу:
  Жить с вашими родственниками мы не будем – у нас слишком разные обычаи. Хотите с нами – возьмите у родителей долю наследства – и отселяемся за Танаис. Заниматься мы, женщины, будем не только домашней работой, домашняя работа –  это не главное. Мы будем ездить на охоту, на войну, и вообще, куда нам надо, и когда хочется. Что мужчинам оставалось делать?

   –  Так вот откуда пошла женская эмансипация! – блеснул интеллектом Веня.
   –  А ты что –  против? – возмутилась Вика, –  Вам плохо от того, что мы умеем то же, что и вы, и в случае чего вы можете на нас положиться?
Веня хлопнул себя по губам: –  Молчу!
Ещё бы! Спорить с Донскими казачками – потомками самих амазонок! Ещё пришибут горячего африканского парня!
 
  –  До нас дошли интересные факты, –  продолжала Надежда Борисовна. –  В IV веке до нашей эры племена сарматов захватили скифскую столицу. Скифское царство было довольно развитым государством. Но сарматы использовали много нового в тактике и технике ведения боя: конную атаку клином, тяжеловооружённую конницу, таранные копья и метровые мечи, которые были вдвое длиннее как скифских, так и греческих мечей. Но самое главное, в бою участвовали не только сарматские мужчины, но и женщины. Причём, используя психологическое оружие! Сарматки шли в бой с обнажённой грудью, тем самым, вгоняя в ступор врагов-мужчин. Засмотрелся мужчина – и голову потерял. Вероятно, всадницы-сарматки, метавшие дротики и топоры, разившие врагов из луков смертоносными стрелами, были внучками амазонок, ибо подобное описывается в мифах именно об амазонках.
   Сарматки были главными жрицами племени, только им было дозволено обращаться к богам. Главные божества, разумеется, тоже были женские, и самая важная из них – Великая Богиня Мать. Можно предположить, что они знали какой-то большой женский секрет, который хранился в нашем музее, и который Вениамин случайно раскрыл, а теперь не может вспомнить как.
 
   –  Ну да, ну да. Вы, женщины –  умные, красивые, талантливые, а мы, мужчины, только всё ломаем, –  усмехнулся Геныч.
   –  Чистейший мужской шовинизм! – тут же парировала Вика, пра-пра-правнучка амазонок.

  Бабарыкина снова улыбнулась.
   –  Конечно, помимо интернета, у меня, как у историка, есть и другие источники. Могу сказать Вам только одно. То, что амазонки ненавидели мужчин – миф! Это были в высшей степени порядочные, мудрые женщины, которые прекрасно понимали, что ни мужчина, ни женщина не могут существовать друг без друга. Но они были сильными самостоятельными личностями, обладающие внутренней свободой. Поэтому слабым духом мужчинам жить рядом с такими женщинами было трудно. Но амазонки предпочитали завоевывать государства не силой, а любовью, женским обаянием. Ведь любовь побеждает всё! И избранников своих они тоже любили! И были им верными.

   В этот момент в комнату зашел Эдик с сообщением:
   –  Запустил!
Все кинулись к компьютеру, а Эдик устало упал на диван, слабо крикнув вслед:
  –  Это надолго!

   Это действительно оказалось надолго. Уже начало темнеть, а приемлемых вариантов комп еще не выдал – слишком много было букв.
А Бабарыкина завела вчерашнюю песню:
 –  Сережа, отвезите меня домой!
 –  Надежда Борисовна, ну не придумывайте!
 –  Сережа, у Вас и так «полна коробочка», меня даже положить негде!
 –  Я Вам свою комнату уступлю!
 –  В сам, где будешь спать?
 –  Найду! Я у себя дома.
 –  И я хочу быть у себя дома. Я уже пожилой человек, мне сложно что-то менять.

    К уговорам присоединились все. Такая хозяйка замечательная. А какой бульон! И вообще, если машинка выдаст, наконец, результаты, как они поймут, какой из них правильный, и вообще, что с этим результатом делать? В конце-концов, по городу бродит монстр, шляются мародеры, ездят бандиты с автоматами на «Миуцбиси Паджеро», и еще непонятная вооруженная группировка на «Уазике!»

  Бабарыкина была неумолима:
 –  Серёжа привезет меня завтра утром, и я напеку вам блинов. Серёжа, есть в доме мука и яйца?
 –  Есть, –  выдавил из себя «осчастливленный» Сёрежа.

   Ему пришлось сделать это, то есть отвезти её домой. А утром ехать к ней, чтобы привезти обратно. Но завтра утром Бабарыкина пропала. Совсем. С концами. Ни на телефон, ни на обстук всех дверей подъезда никто не откликнулся.

16.
    –  А была ли бабушка? – орал на всю квартиру Геныч, –  Какого черта?! Что теперь делать? – Эту белиберду с компьютера с умными лицами читать?
    –  А, по-моему, её найти надо, –  тихо сказал Серенький. С ней случилось, наверное, что-то.
    –  Ну, ищи, чего ты не ищешь?!
    –  А ты чего орешь?
    –  Да ничего! Столько времени потеряли, а никому в голову не пришло, что элементарно нужно из города дергать! Все эти стабилизаторы реальности, монстры, заклинания, амазонки – бред какой-то! – уже чуть тише продекламировал Геныч. – Наверняка случилось какое-то глобальное ЧП – всё население города эвакуировали, а про нас забыли. Давайте, грузитесь все в машину, и поехали отсюда! Где-то же должно же быть нормально!
 
   –  И ты сможешь уехать, не зная, что с Надеждой Борисовной случилось? – продолжал гнуть свою линию Серый. – А если из города опасно выезжать? Если мы ещё что-то нарушим безвозвратно? И что мы будем делать с результатом Эдиковских изысканий?
 
   –  Вы верите в этот бред?
   –  А что сейчас не бред? Вся ситуация абсурдна! Тут хоть какая-то надежда, человек, который чуть-чуть разбирается!
  –  Короче, поехали! –  Генычу всех уговаривать быстро надоело. – Не хочешь сам, давай ключи от машины! – и, получив желаемое, обернулся к Вике:
  –  Ты, надеюсь, со мной?
  –  Ты же водить не умеешь! – неуверенно проговорила Вика.
  –  Фигня вопрос, сейчас научусь! Кто ещё со мной?
 Вася, Эдик, Веня молчали. Не знали, что сказать.
   –  Уговаривать никого не буду! Послушайтесь здравого смысла! – Геныч поправил пистолет за поясом, завязал шнурки на кроссовках, открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Вика сделала шаг за ним. У Серого потемнело в глазах. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но вдруг с улицы, совсем недалеко, донесся звук взрыва, и где-то рядом застрочили автоматы.
 
  –  Давай ключи обратно, –  Серый выдернул из рук Геныча ключи, схватил свою винтовку, удачно прислонённую к стенке в углу прихожей, и кинулся вниз. За ним поскакал Веня:
 –  Я с тобой!
А за ними увязалась Чапа. За ней, схватившись за свое оружие, Эдик, за ним Вася и… Вика.
 –  А ну назад! – обернулся Серый. –  Я не из города дергать, я историчку искать!
Никто тормозить не собирался.
 
 –  Вася, задержи всех, пожалуйста, это опасно, –  попросил Серый, и пообещал:
 –  Я вернусь, честно!
 –  Я с тобой, –  сказал Геныч, –  Если ты такой придурок, то я тебя хоть прикрою. – И помахал вытащенным из-за пояса пистолетом.
 –  Ладно.

  Минут через двадцать Серый и Геныч занесли в квартиру окровавленную, страшную, Надежду Борисовну. Она была без сознанья.

17.
  Надежда Борисовна пришла в себя умытая, перевязанная, в чистой постели, в спальне Серёжиных родителей. Рядом сидела перепуганная Вика.
 –  Ну, слава богу, –  обрадовалась она. – Больше мы Вас никуда не отпустим!
 –  Как я здесь оказалась? –  прохрипела Надежда Борисовна.
 –  Вас Сережа с Геной нашли в квартале от дома. Кто это с Вами так? Те, кто за нами от музея гнались, да?
 –  Наверное, –  говорить Надежде Борисовне было тяжело.  – Вы замыли кровь?
 –  ???
 –  Они могут найти нас по следам моей крови.
 –  Ребята Вас на машине привезли!
 –  Хорошо, но пусть кто-нибудь проверит в подъезде или на дороге!
Вика кивнула и вышла сказать всем, что Надежда Борисовна пришла в себя.

   Первым ей на пути встретился Серый.
 –  Как она? – спросил он.
 –  По-моему, слабенькая.
Серенький постучался, и, не дожидаясь ответа, зашел. Надежда Борисовна была бледна, как смерть.
 –  Сергей, немедленно избавьтесь от меня! – тут же взмолилась она.
У него не было сил спорить. Он просто помотал головой.
 –  Вы подвергаете себя ужасной опасности! Вы даже не представляете себе, какой! – слова давались Бабарыкиной с трудом.
 –  Нет.

   В это время в запертую дверь черного хода грубо постучали.
 –  «Открывай Сова, Медведь пришел!»  – раздался бодрый незнакомый голос за дверью. – Мы знаем, что вы здесь, и бабка с вами. Отдайте бабку, и вам ничего не будет!

   Ответом прозвучала красноречивая тишина. Серый осторожно выглянул в коридор. Из кухни выглядывал Вася, с другой стороны коридора в дверях торчали головы Вени, Эдика и Геныча. Вика стояла у Серёги за спиной.
–  Всё, ломаю дверь! – продолжил голос. И в дверь загрохало что-то тяжелое. Дверь черного хода и так «дышала на ладан».
 –  Эй! – крикнул Серый, –  Не стучи! Умерла бабка!
Грохот прекратился.
 –  Да ну? – не поверил голос. – Такие не умирают!
 –  Хочешь, проверь, –  продолжил Серый, потихоньку подтягивая к себе винтовку, которую, после того как привезли Бабарыкину, он почти не выпускал из рук. При этом задом он пытался запихать Вику вглубь спальни, а глазами делал знаки всем остальным, приглашая их туда же, к Вике, за себя – дескать, родительская спальня запирается. А сам… пан или пропал! Вдруг снизу, со двора раздались автоматные очереди, говоривший из-за двери черного хода, грязно выругался, и все услышали звуки шагов сбегающих по лестнице людей. Сомневающийся было народ во главе с Викой, пулей рванули в спальню, как только услышали очереди. Внизу прогремел взрыв. Несмотря на страх, Серый по-пластунски пополз на балкон, выходящий во двор, и выглянул.
   
   Во дворе шел бой. Из «Уазика», запершего арку въезда-выезда, автоматные очереди добивали преследовавших Бабарыкину бандитов. Деваться им было некуда. Серый тихо развернулся и на четвереньках ушел обратно. Сел, подпер спиной дверь в родительскую спальню, обнял винтовку и закрыл глаза. Открыл, когда все стихло. Посидел немного, потом снова вышел на балкон. Двор был пуст. Ни джипа, ни «Уазика», ни трупов. Только красные лужи.

   Первым из спальни нарисовался Геныч.
   –  Ну что там? – он кивнул вниз.
   –  Всё, – Серенький потер лицо. – Кажется, к нам больше не пристанут.
   –  А кто это их?
Серый пожал плечами и пошел к остальным. Все сгрудились вокруг постели Бабарыкиной. Он нашел себе место, и присел с краю.
   –  Почему они за Вами гонялись, Надежда Борисовна? Вы знаете?
Она была ещё бледнее, чем до того. Наверное, ей стало хуже. Но она кивнула, дескать, знаю, но ничего не объяснила и снова заладила своё: –  Избавьтесь от меня как можно скорее!
   –  Да не бойтесь, они больше не придут!
   –  Дело не в них, дело во мне. Я с наступлением темноты превращусь в того монстра, которого видели Вы Вика, и Вы, Серёжа. Одна надежда на то, что я умру раньше, и никто не пострадает.

18.
  –  Вы бредите? – не поверил Серый.
  –  Нет! Хотя то, что я Вам скажу, звучит, как бред. Но, может быть, даст бог, я все-таки скоро умру, а перед смертью не врут.

     Я не отсюда. Не спрашивайте меня, что я имею ввиду, все вы читаете фантастику и найдете или додумаете объяснение, быстрее и лучше чем я. Там, откуда я родом есть и монстры, и оборотни, и то, что вы называете магией и волшебством.

    Обычный человек становится оборотнем, когда его укусит или поранит другой оборотень. После этого в ближайшее полнолуние он обращается в зверя. Утром к нему возвращается человеческий облик, но на следующую ночь всё снова повторяется.

    Когда-то очень давно меня укусил настоящий оборотень. Я сама виновата в этом. Я полюбила его, не зная о том, что он не совсем человек. И навсегда потеряла покой.

    Он не любил меня сначала, поэтому и укусил… случайно. Но я была терпелива, и настолько предана ему, что, в конце - концов, он полюбил.
В зверином облике он был волком. А я становилась волчицей.

    Оборотни бывают двух видов: те, которые превращаются в зверей по своему желанию, с помощью колдовских заклинаний или иных магических ритуалов, не теряя при этом способности мыслить по-человечески разумно и те, кто «больны» превращением в животных. Одни могут перекидываться в зверя в любое время дня и ночи, а другие только ночью, помимо своей воли. При этом человеческая сущность загоняется глубоко внутрь, освобождая звериное начало и человек не помнит, что он творил в зверином облике.

  Он был великий маг и ученый. Волк от науки, не по принуждению. А зверем оказалась я.

  Волки очень верные. Они однолюбы. К тому же, он чувствовал ответственность за то, что произошло со мной. Мы вместе искали способ, как вылечить меня, или хотя бы, как научить контролировать себя в зверином облике.

  Это была прекрасная и ужасная жизнь. Он все время был рядом и старался оберегать меня от глупостей. Но долго так продолжаться не могло. Нас все время преследовали, значит, я все-таки умудрялась наследить. А когда мы поняли, что я жду ребенка, решились на отчаянный поступок.
 
   Единственным «лекарством» был «переезд». В другой мир, где нет оборотней, магии и прочего. Мы не хотели ребенку такой судьбы, как наша. А уверенными, что я не жду «волчонка» мы быть не могли.

  –  А как де Жеводанский оборотень, сказка про Красную шапочку, Волк из «Тридесятого королевства»? – воскликнула Вика разочаровано. Бабарыкина горько усмехнулась:
  –  Возможно, грани между мирами тоньше, чем мы думаем. До сегодняшних событий, я считала, что здесь, все это –  сказки!

   После перехода (не спрашивайте меня как!) я очнулась на берегу большой реки. Меня подобрали амазонки. Я некоторое время прожила среди них. Там родился мой сын. Безо всяких признаков волчьего. Потом я ушла от них. Все таки мальчику нужно мужское воспитание.

   Моего волка я не видела много-много лет. Может быть, его уже нет в живых. Но он был не здесь,  не сейчас. В другой жизни и много лет назад.
   
   Я уже давно стала почти игнорировать полнолуния, лишь иногда возникало желание немного повыть на луну. Но я больше не превращалась. Единственным побочным эффектом «переезда» оказалось долголетие – я живу очень долго, столько не живут. И старею очень медленно. И знаю очень много. Но после того, как что-то случилось в музее, моя болезнь вернулась. Только я теперь не волчица. Я монстр. И превращаюсь каждую ночь.
   
   После такой длинной речи, Надежда Борисовна очень устала. Она еле дышала, но все-таки напряглась и произнесла:
  –  И еще Вика, я – твоя пра-пра-пра-пра-пра-бабушка.
Вика в ужасе прижала руки ко рту:
  –  Я что, тоже оборотень?
Надежда Борисовна слабо улыбнулась.
  –  Нет, глупышка, это не передается генетически. Твой пра-пра-дед – мой сын –  никаких признаков оборотней не унаследовал, и даже медленного старения тоже – обычный человек, не волчонок, не монстр. Я пережила своих детей и внуков, и осталась совсем одна. Хотя всегда следила за своими потомками. Думаешь, я случайно преподаю у вас? Правда в свете последних событий ни в чем нельзя быть уверенным – вдруг в тебе это тоже проявится?

   Все молчали. Не знали, что тут можно сказать. Вика не отнимала руки ото рта. Глаза ее были испуганные. Она простояла так минут пять. Потом она присела рядом с кроватью и взяла Надежду Борисовну за руки. Пристально посмотрела ей в глаза, и заявила:
   –  Бабушка, я тебя не брошу! – потом оглянулась на стоящих вокруг ребят. – А вы, если хотите, можете убираться!

  Надежда Борисовна заплакала. Из спальни тихо убрался Геныч.

19.
    Остальные не знали, что делать дальше. Серого посетила одна мысль, и он вытолкал всех из комнаты. А сам присел рядом с Викой, тронул ее за руку, и тоже попытался выпроводить:
 –  Мне с твоей бабушкой нужно поговорить!
Вика дернула плечом:
 –  При мне говори!
 –  Ладно. Надежда Борисовна! А если Вы сейчас превратитесь, Вы до утра доживете? У зверей же лучшая регенерация!
 –  Сережа, лучше я умру, вы же со мной не справитесь!
 –  Надежда Борисовна, послушайте меня внимательно! Дверь спальни запирается, Вы ранены, поэтому не будете так активны. И потом, Вы же не кинулись на меня в подвале общежития, не стали выбивать окно дома у Вики, значит, Вы все-таки себя контролируете!
 –  Я не уверена. Мне нужна будет пища для регенерации.
 –  Фигня вопрос – бульон остался!
 –  Не бульон.
 –  Ну, сейчас смотаюсь за мясом куда-нибудь. Сколько надо? Вареное или сырое?
 –  Ты можешь не успеть!
 –  Надежда Борисовна, Вы нам нужны! Ну, подумайте сами, а как мы сможем вернуть все обратно? Только Вы что-то понимаете, что-то знаете!
 –  Да ничего я не знаю, Сереженька!
 –  Ну, чувствуете! И вообще, Вы же один раз поменяли реальность! Вы наша последняя надежда! И единственная. Ну, пожалуйста! Ну, потерпите чуть-чуть! Я сейчас привезу еду, все подготовим, а Вы потерпите! Хотя бы ради Вашей внучки!


   Серый почувствовал, как Вика пожала незаметно пожала ему руку.
 –  Бабушка, давай, пока Сережа все организует, ты мне попробуешь рассказать, чья ты пра-пра бабушка, мамина или папина? И научишь меня печь блины.

  Серый понял, что Надежда Борисовна отвлеклась, предоставил родственников друг другу, и метнулся за дверь.

  Все, кроме Геныча, как школьники сидели на диване.
 –  Че делать-то? – поднял голову Вася.
 –  Ничего, пока не стемнело! Думайте, как забаррикадировать дверь и окно в спальне. Он мельком глянул «за борт». Темнеть уже начинало.
 –  Я за продуктами – пулей. Скоро буду. Держите Чапу.

   Серый вернулся за винтовкой, которую оставил в углу спальни, подмигнул Вике, продолжавшей сидеть возле новоприобретенной пра-пра, захватил куртку и, сглотнув, попрыгал вниз, по лестнице черного хода. Просто спускаться во двор, где только что расстреляли бандитов, все-таки было как-то жутко. Но все равно машина стояла там, в нише, заваленная мусором для маскировки.
Точнее уже не стояла. Серый сунул руку в карман куртки. Точно! Ключи тоже ушли гулять. Геныч! Хотел сдернуть, и сдернул!
   

   Серега посмотрел на небо. Стремительно темнело. Ладно! Как будто в городе машин не хватает!

   Он разбил стекло в первой попавшейся. Кирпичом. Нет времени на поиски. И не до приличий. Открыл дверь, обернув руку курткой, чтобы не порезаться. По скорости обогнал, наверное, Даниеля из «Такси 1, 2, 3, 4». Набил полный багажник мороженого мяса всех сортов из ближайшего супермаркета. Он успел. Ребята тоже подготовились. Вася и Эдик заколотили окно фанерой и досками с ближайшей помойки. Мясо положили в большой тазик и поставили его рядом с кроватью. Еле оттащили Вику от бабушки. Заперли дверь спальни. И забили ее досками с помойки. Все.

20.
    Вика наотрез отказалась уходить из квартиры, хотя, наверное, это было бы безопасней всего. Остальным, видимо поэтому, стыдно было об этом даже заикнуться. Поужинали остатками сала и сваренной Серым картошкой. Ужин прошел во вполне спокойной обстановке. Из-за двери спальни не доносилось ни звука. Даже обидно.

   Потом Эдик и Серый сходили вниз, в булочную за хлебом. По дороге Эдик пожаловался:
 –  Серенький, у меня ничего не получается!
 –  Почему не получается?
 –  Не знаю. Долго эта программка работает. А сейчас вообще комп завесила, –  Эдик последнюю фразу произнес почему-то шепотом.
 –  Ну, еще раз запусти!
 –  Запустил. Но, боюсь, будет то же самое. Или диск некачественный, или комп не тянет ее.
 –  А где качественный взять?
 –  Не знаю. Это все магазины объездить надо. И то не факт, что лицензионку найдем. Специфическая вещь, ее заказывать надо.
 –  Ну, давай попробуем!
 –  Ну, давай.
 –  И компы всего города в твоем распоряжении. Интересно, где самый мощный?
 –  У ФСБ-шников, наверное.
 –  Наверное. Слушай, давай это все завтра, а сегодня, может, ты сам сможешь такую программку написать? Я, конечно, в этом мало что понимаю, но текст же был по-русски? И имел смысл. Букв в алфавите всего 33! А здесь сколько? Можно написать простую программку подбора вариантов? Ответ  же все равно будет только один. Ну, или несколько, но, ведь, в любом случае, имеющих смысл фраз будет ограниченное количество? Наверное, она будет попроще? И компьютер не завесит!

   Эдик задумался. Они уже стояли перед дверью.
 –  Не знаю, подумаю.
    Серега притащил Эдику папин ноут-бук.
 –  На, ковыряйся. А программка пусть тоже работает. Вдруг получится?

    За дверью спальни по-прежнему было тихо.

   Вася наелся, спать не хотел, и от нечего делать пошел заглядывать Эдику через плечо. Веня и Вика сидели перед большим телевизором в гостиной на диване, где до этого жил Геныч, и смотрели какой-то старинный родительский фильм, откопанный Веней в коллекции дисков в тумбочке под телевизором. Про Геныча думать не хотелось. Ни плохого, ни хорошего.
   
   Серый вышел на балкон, покурить. Подумать только, еще несколько дней назад, он был беззаботным студентом, а теперь у него на руках большая семья. Сериал «Папины дочки» прямо! Умница Эдик – Галина Сергеевна, спортсмен Вася – Женя, наивный Веня – Пуговка. Надежда Борисовна – бабушка. А Вика?
Пока Серенький определялся, какое место в его семье занимает Вика, к нему на балкон первой протопала Чапа, а за ней появился предмет его раздумий собственной персоной.
 –  Куришь? – проконстатировала она очевидный факт, и вынесла глобальный вердикт. – Вредно.
Серенький кивнул: 
–  Знаю.
  Вика присела рядом с ним на табуреточку.
 –  А знаешь, она, оказывается, по папе моя пра-пра-бабушка.
 –  Угу, –  Серега кивнул.
 А Вика, скрестила руки на груди, как будто мерзла, и вдруг спросила:
 –  Интересно, как скоро мы голодать начнем?
 Серый поперхнулся дымом:
 –  С чего ты взяла, что мы голодать начнем?
 –  Ну, рано или поздно, продукты в магазинах, в холодильниках испортятся. Или закончатся.
–  Глупая! На охоту будем ходить! Ружья есть. В Дону рыбы валом. Будем вести натуральное хозяйство. Тебя бабушка блины обещала печь научить. Да и вообще, не вечно же все так будет! Эдик справится, Надежда Борисовна подскажет, и все будет, как раньше!
 
    Вика улыбнулась, встала и, не меняя положения рук, прислонилась лбом к его плечу. Серый замер.
 –  Хороший ты! Права моя бабушка, –  сказала она.
 –  И все? – мысленно в отчаянии воскликнул Сергей, – и, по-прежнему, побоялся пошевелиться.   Этого приступа нечаянной нежности уже было много. Так они и стояли – Вика, уткнувшаяся носом ему в плечо, обнявшая саму себя, и Серенький, давно выкинувший сигарету, склонивший голову к Викиной макушке, прислушивающийся к ее дыханию. А когда он сообразил, что сам может ее обнять, и даже предпринял такую попытку, в дверях балкона появился Вася:
 –  А че вы тут делаете, а?
   
  Убедившись, что за заколоченной дверью по-прежнему тихо, все разбрелись спать. Серый уступил Вике свою спальню, но Вика спать не захотела. Венька, который в предыдущие ночи был взят Серегой в свою комнату, на надувной матрац, теперь ушел в гостиную, под телевизор, на место Геныча.
 
  Серый долгое время провел, куря на балконе. Вика просто сидела рядом с ним и смотрела на звезды и темный город. Наконец, Серый строго сказал:
 –  Все, детское время кончилось,  –  и за руку отвел ее в свою комнату.
Сам принес пуфик из гостиной и пристроился под заколоченной дверью. За ней по-прежнему было тихо. Какой-то очень воспитанный монстр! Ну, еще бы, это же Бабарыкина! Много думал, прежде чем потерял мысли…

… Проснулись от аккуратного стука в дверь. То есть проснулся Серый, и подняла голову с его плеча Вика, которая, оказывается, пришла к нему на пуфик, когда он заснул. Но этому факту он порадовался недолго, поскольку стук повторился.
 –  Это Вы, Надежда Борисовна? – спросил Серый.
 –  Да, Сереженька, это я, –  отозвался из-за дверей спокойный знакомый голос.
 Серый пошел, растолкал Васю.
 –  Ломай, –  кивнул он на заколоченную дверь. Ломать – не строить.
   
  На пороге родительской спальни стояла, выглядевшая, как всегда безукоризненно, Надежда Борисовна. Живая и здоровая. И вполне себе симпатичная.

21.
   
   На завтрак были обещанные блины. И мастер-класс для Вики – они с бабушкой их готовили вместе. Эдика еле вытянули из-за компьютера. Такое впечатление, что он всю ночь за ним просидел.

 –  Сейчас, сейчас, еще чуть-чуть дописать осталось, запущу и приду – пытался он отмахнуться от настойчивого Сереги.
 –  Я сейчас Васю крикну, и будет как с Веней –  он тебя на кухню принесет, и насильно есть заставит, – пригрозил Серый. Эдик покорно покинул свое рабочее место, сделав перерыв на завтрак.
   
  Вопрос об оборотнях не поднимался. Все радовались блинам и чудесному исцелению. Надежда Борисовна сама вымыла пустой тазик из под мяса, и поставила его в ванную.

  У Эдика опять зависла покупная программка, зато он дописал и запустил свою.
Съездили за продуктами. Заодно потрусили компьютерные магазины на предмет лицензионных  этих самых…библиотек регулярных выражений. Эдик выбрал там себе еще один диск и еще один компьютер. Дома собрали, и запустили еще один вариант.

   У родителей в доме был подвал. Там нашли дедовские удочки и донки. Серый, Вася и Веня по Большому проспекту спустились к Дону, и прямо напротив памятника Ростовчанке, наловили бычков. Венька радовался, как ребенок. Надежда Борисовна только один раз спросила: «А где Гена?» Почувствовав напряжение в ответе «Переехал на другую квартиру», больше не спрашивала. И сварила вкуснющую уху. Надежда Борисовна так была всем благодарна! Серега же ждал вечера. Что она вечером запоет?

  Но запела не она. Еще не начало темнеть, еще Надежда Борисовна даже не заикнулась «Сережа, отвезите меня домой», как на весь дом раздался голос, усиленный громкоговорителем:
 –  Бабарыкина Надежда Борисовна! Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Выходите с поднятыми руками!
–  Да что же это такое! У Сереги опустились руки. Как же это уже надоело! Ну, кому еще нужен их личный монстр?

    Бабарыкина аккуратно, чтобы не разбить, поставила грязные тарелки в раковину. Вытерла руки о фартук, сняла его и, молча, направилась в прихожую, переобуваться.
–  Да куда же вы все время сбегаете? –  кинулся ей вслед Серый. За ним с лаем помчалась Чапа. – Вам вчерашнего недостаточно?  –  Бабарыкина переобувалась молча.

  –  Стоять, кому говорят! –  зарычал он, и удивленная преподавательница застыла с туфлей в руке. А за спиной Сереги притормозили Вика, Веня, Вася, а дверях дедовской комнаты появился удивленный Эдик.
 –  Никто никуда не идет! – строго приказал Сергей. – Я сам. Он пролетел мимо Вики и Вени, бочком обогнул Васю и подкрался к дверям кухонного балкона. Аккуратно выглянул. И в газах у него потемнело. Дежа Вю. Под аркой стоял «Уазик», устроивший вчера в этом дворе, на этом самом месте кровавую бойню. Конечно же, никто в коридоре не остался, все приперлись в кухню за Серегой. Он отчаянно замахал на них рукой, отгоняя обратно в коридор.

 –  Кто там на балконе? Выходи, не бойся! – снова оглушил их громкоговоритель. И Серега, сам не понимая как, выскочил и вцепился в перила. В него попыталась вцепиться Вика, но Вася ее оттащил. Чапу держал Веня.

   Из «Уазика» вышел плечистый мужчина в камуфляже, положил на капот «матюкальник», перекинул поудобнее автомат за спину и спокойно прикурил сигарету.

 –  Спускайся! – кивнул он Сереге, –  Поговорим!
Серега на ватных ногах прошел мимо всех к черному ходу. Веня запер Чапу в ванной, смотался за Серегиной винтовкой, сунул ему в руки и попой стал оттеснять от черного хода Бабарыкину, которую не пустил выйти через парадный выход  Эдик. Вика боролась с Васей. 

 –  Не смей! Не ходи! – она вновь порывалась вцепиться в Серегу. Но Вася пока справлялся.
 –  Спокойно!  –  деревянным голосом сказал Серый, –  Я все улажу! – повесил винтовку на плечо, и стал спускаться по ступенькам. Сердце от страха было даже не в пятках. Неизвестно, где.

22.

–  Здоров! – мужчина протянул руку.
Серега машинально подал.
 –  Курить будешь?
Серега кивнул. Мужик протянул ему пачку. Тот, стараясь не дрожать пальцами, вытащил из нее сигарету. Прикурил от протянутой зажигалки.
Они присели на капот «Уазика»
 –  Кто она тебе? – спросил мужчина.
 –  Ба… препод, –  ответил Серый.
Мужик усмехнулся:
 –  А кто она, знаешь?
 –  Вы имеете в виду оборотень?
 –  А, значит, знаешь…
 –  А Вы кто?
 –  Охотник за привидениями.
 –  Пикольно.
Помолчали.
 –  Зачем она Вам? – спросил Серый.
 –  Нечисть.
 –  И что?
 –  Непорядок. А вам зачем?
–  Ну как это зачем? Она же человек, все-таки! Преподавательница наша. Да к тому же еще и родственница. Дальняя, –  тут же поправился он, не углубляясь в подробности.
 –  А что Вы ночью будете с ней делать?
Серый пожал плечами.
 –  Она не буйная.
 Опять помолчали. Серый решил сам проявить инициативу:
 –  Скажите, а Вы знаете, почему всё так, и как с этим бороться?
 –  Ты про то, что люди пропали?
 –  Ну да.
 –  Не так чтобы очень.
 –  А она, может быть, знает. Она оборотнем не была до того, как все произошло. Это побочное явление.
 –  А-а.
Серега решился поднять на собеседника глаза. Он видел его в профиль. Мужик как мужик. Немолодой уже. Спокойный, как танк. Но от этого спокойствия веяло силой.
 –  А Вы один этих, на «Паджеро» завалили?
Мужчина щелчком отбросил окурок.
 –  Ублюдки.
Он повернулся к Сереге лицом.
–  Так что с родственницей делать будем?

  Серега глянул прямо в стальные глаза. От уголка левого глаза по щеке почти до самого уголка рта лицо пересекал тонкий неровный шрам. Очень серьезное лицо. Но взгляд не отвел.
 –  Ничего не будем. Справимся как-нибудь.
 – Да ни хрена вы не справитесь, –  мужчина перекинул автомат со спины на грудь.
 –  Подождите! – Серый чуть не повис на дуле его автомата (сам от себя не ожидал).
Мужик удивился, но Серегу почему-то не убил.
 –  Ну?
 –  Вас как зовут?
 –  Настя, –  ответил мужик и с любопытством склонил голову набок, рассматривая Серегу. У Сереги, видимо, были такие отчаянные глаза, что снизошел до пояснений:
 –  Анастасий. Старинное русское имя. Настя  –  профессиональный позывной.
 –  Уважаемый Настя! (Прям с Вениным акцентом) – торжественно произнес Серега. –  Прежде чем что-то глобально предпринимать, прошу Вас, пойдемте к нам! Надежда Борисовна уху сварила вкусную, покушаете, познакомитесь поближе, и подумаем вместе, что делать дальше! Нам Ваш профессиональный совет нужен!
 
  Анастасий ухмыльнулся:
 –  Думаешь?  –  и неожиданно согласился. –  Ну, пошли!
Серега, сопровождаемый Настей атлетического сложения в камуфляже, с автоматом за спиной, стал подниматься по лестнице.
«Ну, дурак!» –  звучал голос Геныча у него в ушах.

23.

  Все «папины дочки» высыпали в коридор, но стояли по стеночке и странненько улыбались. В дверях кухни стояла недопереобутая Бабарыкина.
 –  Это дядя Настя, –  так же торжественно представил Серега гостя.  –  Он у нас пообедает.
Все продолжали молчать и улыбаться. Бабарыкина посторонилась:
 –  Прошу к столу!

   Уха дяде Насте очень понравилась. Добрая. Наверное, поэтому он после обеда опять никого убивать не стал, а с удовольствием покурив на балконе, вернулся к общему столу, где его ждали все, включая Чапу, и внимательно выслушал версию объяснения случившегося, как результат порушенного магического заклинания из зала амазонок в музее краеведения. Не зря же «переезд» Бабарыкиной из своего мира закончился в нашем мире рядом с амазонками? Может быть, это её мир именно здесь и сейчас просачивается в наш? А так же идею решения проблемы посредством электронных средств и компьютерных программок.
 –  Ага, –  сказал он.  –  Понятно. А кто мне скажет, какое сегодня число?
Почему-то такой простой вопрос вызвал замешательство. Эдик задрал глаза к небу и стал считать про себя, загибая пальцы. Серега оглянулся на календарь  с изображением ослика, пьющего пиво, присланный родителями к Новому году.
 –  Сделаем проще! – Настя достал из кармана сотик, активировал экран и показал всем.
 –  Чего? – не поверил Вася и достал свой. Там было то же самое. Каждый полез за своим. Но все телефоны сообщали, что сегодня то же самое число – день, в который все случилось.
 –  День сурка? –  спросил Серый.
 –  Так, что мы заранее отметили мой день рожденья? – озадачилась Вика.
 –  А я что, напрасно голову над текстом ломаю?! – возмутился Эдик.
 Настя пожал плечами:
 –  Одно другого не исключает. Может, все с текста началось. Может, со зверушки – он кивнул на Бабарыкину
 –  Позвольте! – возмутилась Надежда Борисовна. Но он невозмутимо продолжал:
–  А может, кто-то со временем поигрался. – Коллайдер запускали, все такое…
–  Так че теперь делать-то? – испуганно задал Вася  всеобщий вопрос.
 –  Вы подумайте лучше, что с оборотнем ночью будете делать, –  прищурился Настя, и поправился. – с бабушкой вашей. А то темнеет уже.
Все замолчали.
 –  А ничего со мной не делать, –  спокойно отозвалась упомянутая бабушка.  – Меня уже никто не преследует. Кроме Вас, –  она уважительно кивнула Насте. Все будет, как всегда. Пойду, запрусь дома на семь замков. Пересижу ночь, утром приду – опять блинов нажарю. Как вы к блинам на завтрак?
 –  Положительно! –  активно закивали все. В том числе и Настя.

  Сидя на унитазе Серый нечаянно подслушал разговор Насти и Бабарыкиной, которые вдвоем остались в кухне мыть посуду. Они думали, что одни – вход в туалет находился из кухни, но скрыт за углом (планировка такая). Попал он туда незамеченным, и деваться ему было некуда.

  Настя рассказывал Бабарыкиной, про свою жизнь.  Оказывается, всю свою сознательную молодость и зрелость он посвятил оперативной работе в каком-то настолько засекреченном спецподразделении ФСБ, что и подумать-то страшно. В основном воевал. Он лет десять как инвалид – полностью отказали ноги после травмы позвоночника и с возрастом открылись старые раны. Побочным эффектом произошедшего катаклизма, стало то, что он встал и пошел. Ну, как у нее возвращение способности к трансформации. И, оценив сложившуюся ситуацию, он стал заниматься тем, что умел. Поддерживать, так сказать, мировой порядок.  Монстр – убить! Бандиты детей обижают? Вооруженные формирования? – На фиг. Не должно такого быть.

– Я очень хорошо умею это делать, –  услышал Серый. «Убивать», –  продолжил он фразу про себя.
Бабарыкина, однако, отреагировала по-другому:
  –  Оставили бы адресочек!
 –  Зачем? Если все закончится, я, скорее всего, снова стану инвалидом
 –  А я бы за Вами ухаживала… Впрочем, поздно уже, мне пора!
 –  Давайте подвезу,  –  предложил Серый, обозначив свое присутствие шумом смываемой воды.
Согласилась.

   На обратном пути не удержался, заехал на цветочный базар. Цветы были свежими, как в тот вечер, в который они отмечали Викин день рожденья. Вспомнил, что Викины тоже стоят до сих пор.

  Да что же это такое? Как они могли не заметить, что со временем что-то не так?

  От грустных мыслей отвлек Викин звонок:
 –  Все в порядке? Ты где?
 –  Все в порядке. Сейчас буду.
Не удержался, взял букет ромашек.

   Не смотря на новые вводные, Серега застал дома уютную картинку. Настя и Эдик о чем-то спорили перед монитором компьютера. Венька, валяясь на Серегином диване «ушел в нирвану» –  слушал Боба Марли у себя на телефоне, тихонько подвывая в особо понравившихся местах. Вася что-то жевал у себя в кухне. Вику Серый нашел на балконе.
 –  Это тебе – вручил он ей ромашки.
 –  За что? День рожденья-то еще не было!
 –  Просто так.
–  Спасибо! – Вика закрыла глаза и уткнула в ромашки лицо. Постояла, думая о чем-то своем, потом легонько коснулась лбом его плеча, и упорхнула ставить ромашки в вазочку. Вернулась.
 –  А можно я сегодня опять у тебя буду спать? – попросилась она. – А этот Настя пусть в спальне.  Ну, что ты будешь делать? – подумал Серега, а вслух разрешил:
 –  Можно, конечно. –  И закурил.
 –  Не кури, –  попросила Вика.
 –  Не могу, –  ответил Серега. Но сигарету выбросил.
 –  Переживаешь, да? – тронула Вика его за рукав.
Серега вздохнул.
 –  Я не знаю, что дальше делать. То хоть верилось во что-то. А сейчас опять все с начала. Руки опускаются.
 –  Не переживай так. Вот-вот все образуется. Я это чувствую!..

   Серый поднял на нее глаза и встретился с ней взглядом. И, наверное, в первый раз их не отвел.

  Какая же она все-таки красивая,  правнучка  амазонок. Ему очень захотелось ее обнять! И …
 –  А че это вы здесь делаете, а? – на балкон снова не вовремя вышел наевшийся Вася.
–  Воздухом дышим, –  дружелюбно ответила Вика, не вырываясь из Серегиных объятий. – На звезды смотрим. Целуемся.
 –  Хорошо тут у вас, –  согласился Вася, потягиваясь на луну. Повернулся и вышел.
 –  Ну что, спать пойдем? – предложил Серенький.
 –  Пойдем! – согласилась Вика, –  Хочется уже.

   Они вдвоем навестили Эдика и Настю, и сообщили новому жильцу о месте его ночевки. Но Эдик и Настя только отмахнулись. Они были очень заняты – кидались друг в друга умными словами: теория относительности, чёрные дыры, «кротовые норы», временные разломы, размножение реальностей.
 
   Ромашки обнаружились в Серегиной спальне. Венька уже оккупировал спальное место, прибившись к стеночке, и свернувшись там в несущественный комочек. В ногах его сопела Чапа. Вика и Серый не стали их прогонять. Серый уложил Вику посередине. Сам примостился с краю, обнял ее, закрыл глаза и улыбнулся. Лучше не бывает!.. Почти.

24.

    Утром Серега проснулся раньше всех. Глянул в телефон. Время было реальное, число не поменялось.
 
  Решил сбегать в булочную, порадовать всех (читай  –  любимую девушку) свежими круассанами. 

  Выйдя из булочной с пакетами в руках, разглядел на горизонте Бабарыкину. Как всегда, эффектная женщина, не смотря на возраст. Вдруг наперерез ей, с Пушкинской, со стороны городского парка вышли какие-то люди. Серега опустил руки с пакетами. Он не взял с собой винтовку. Дурак!
   
   Люди окружили Надежду Борисовну, но она продолжала двигаться в сторону Серегиного дома. Они ей пока не мешали, а пошли вместе с ней. Когда подошли совсем близко, в одном из них Серега узнал Геныча. С одной стороны, Серега чуть подуспокоился, с другой – напрягся. И пошел им навстречу. Когда поравнялись, Геныч первый поздоровался, протянув Серому руку. Не смотря на то, что Серому отвечать Генычу не хотелось, руку он подал. А так же поздоровался с Надеждой Борисовной. Люди, подошедшие с Генычем, симпатии на первый взгляд тоже не вызвали, но, поскольку они были вместе с Генычем, Серый подержался за их протянутые руки тоже. Они были вооружены обрезками труб и бейсбольными битами. Но, в конце - концов, Серый, Геныч, Эдик тоже были вооружены, и посерьезней.
   
   Продолжили идти к Серегиному дому. Серега с Генычем и Бабарыкиной немного поотстали.
 –  Ты где был? – спросил Серега. Надежда Борисовна просто слушала.
 –  Из города пытался уехать.
 –  Ну и как?
 –  Да никак. Везде одно и то же.
 –  А это кто? –  он кивнул на шедших впереди.
 –  Да так, встретил.
 –  А чего ты их сюда ведешь?
 –  Да не веду я. Они сами мне по дороге встретились. И со мной пошли.
 –  А зачем?
 –  Не знаю. Может, потому что у меня есть пистолет.
Из подъезда вышла Вика, озабоченная Серегиным отсутствием. Ее сопровождали Веня и Чапа.    
  –  О! Гляди, девка! – показал на Вику пальцем один из впередиидущих, и ускорил шаг.
 
  Вика увидела Надежду Борисовну, Серегу и Геныча позади толпы, и направилась к ним.
   –  Не ходи сюда! – мысленно попросил Серый.
 Но Вика продолжала идти навстречу. Пока не увидела выражение лиц впереди идущих. Она остановилась. А те побежали.

  –  Порву! – Серега не узнал своего голоса. Он бросил пакеты, кинулся за толпой, вмиг догнал и повис на шее самого активного. И получил битой по хребту. Но рук не разжал. В кровавом тумане он увидел, как Геныч поднимает руку с пистолетом, целясь в избивающих Серегу людей, услышал его крик и чью-то  философскую фразу:
   –  Не собираешься стрелять, пистолет в руки не бери! –  звук выстрела, и Викин вопль:
   –  Не-е-ет!

  Последнее что, он увидел, это падающую на него Вику, заслоняющую его от пули, летящей прямо ему в грудь. А потом все замерло.
   
  На самом деле замерло. Просто Веня щелкнул пальцами, и все остановилось. Драка, лежащий на асфальте Серега, падающая на него Вика, пуля, направленная в них. Приподнимающийся на разбитых локтях, бледный Геныч. Нога, направленная ему в лицо. Чужая рука с пистолетом. Чапа в полете, нацелившаяся зубами на ногу стреляющего.
Всё, кроме Бабарыкиной.

  –  И все-таки, зачем ты это сделал? – укоризненно спросила она.
  –  Да надоело всё – люди злые, мир злой, а эти такие хорошие, добрые, так подходят друг другу и развели «ромашку» –  «а ты видел, как она на Геныча сморит?» А эта тоже, нашлась всеобщая брателла!!! – вспылил Веня, и добавил уже спокойно: –  Как Вы думаете, она его уже любит?
   –  Думаю, да! – рассматривая драматическую картину, согласилась преподавательница мировой истории, она же монстр, оборотень, путешественница по реальностям и амазонка Бабарыкина Надежда Борисовна.
   –  Достаточно сильно для того, чтобы спасти мир? – переспросил мужчина со странным женским именем Настя, он же охотник за монстрами и профессиональный солдат-убийца, незаметно вышедший из подъезда и присоединившийся к подвижной парочке.
   –  О, да-а! – уверенно согласились первые двое.
   –  Иди мальчик, исправляй все, что наломал –  ласково похлопала Веню по плечу Надежда Борисовна.
   –  Думаете, пора? – переспросил он ее и Анастасия. Те кивнули. И довольный Вениамин, напевая себе под нос песню Максима Леонидова, вприпрыжку направился пешком в сторону краеведческого музея:

«Я довольно молодой Бог.
И, возможно, у меня опыта нет,
Но, девочка моя, я помочь тебе бы мог,
И пролить на жизнь твою солнечный свет».

 –  Но ведь не факт, что когда все восстановится, они вспомнят о том, что было, –  глядя вслед жизнерадостному Веньке заметил Анастасий.
 –  Не факт, –  отозвалась Надежда Борисовна. И пощупала в кармане адрес Анастасия.

  А Вениамин, чернокожий африканский студент с труднопроизносимым именем Экенедиличукву , он же очередное воплощение Джа, бога растафарианства на Земле, продолжая напевать:

«Отчего же ты молчишь вдруг
Посмотри в его глаза и не робей.
Сколько долгих лет замыкал я этот круг,
Это я его привел на встречу к тебе». –
   
зашел в тесную каморку со стареньким компьютером, на котором набивались итоги инвентаризации, включил его, запустил «Worms» . Отыскал на мониторе темно-коричневого червячка с пышной африканской шевелюрой и произнес загадочно: «Все друг, больше время кушать не надо!». Червяк захлопнул рот, отдал честь и уполз за игрушечный горизонт. 
   
   Затем Вениамин-Экенедиличукву направился в зал, где была расположена экспозиция, посвященная старому Ростову. Он приблизился к очень старинным часам, на циферблате которых было написано «LE ROI a PARIS», завел их ажурным металлическим ключиком, лежащим внутри корпуса, тронул маятник. Время пошло.
 
    И тогда разрозненные буквы в книге из зала амазонок, которая являлись копией  металлической книги на набережной перед памятником Ростовчанке, сами собой сложились в стихи Льва Ошанина:

«Дождики всю землю поливают,
Льдины тают каждую весну.
Девушки хорошими бывают
Не в одном Ростове-на-Дону!
Но играть не стану я в молчанку,
Безо всякой лишней суеты
Я признаю честно,
Ростовчанки –  люди всесоюзной красоты!»


25.

    …Проснулся от телефонного звонка, и к телефону с трудом, но успел. Звонила Вика:
 –  Серенький, так ты завтра ко мне на день рожденья придешь?
Думал не долго:
- Да!