Конь-камни Верхнего Дона

Таблица "Стратиграфическая схема четвертичных отложений Русской равнины" взята из работы:  А.А.Чистяков, Н.В.Макарова, В.И.Макаров. «Четвертичная геология» (М.: ГЕОС, 2000, табл. 4).


Конь-камни Верхнего Дона

М.А.Рушева


Abstract: Каменные глыбы бассейна р. Дон – данковская и ефремовская, обладающие общим названием Конь-Камень, имеют одинаковый геологический возраст в пределах 300-250 тыс. лет назад. Ефремовский мегалит, включенный в группу «stone circles», является гомологом североевропейских сейдов-треног. Обоснование культа сейдов-треног находится в древних моделях мироздания. Почитание данковского «Синь-камня» с его менее употребляемыми названиями «Конь-камень» и Кудеяр-камень» изначально связано, видимо, с «лазурнокудрявым» Посейдоном, имевшем конскую ипостась. Сравнительная мифология, в рамках которой исследуются параллелизмы в мифах самых разных народов мира, позволила найти общие мотивы в древнегреческих мифах о Посейдоне и его братьях, индейских мифах о Пача Камаке и его братьях, русском фольклоре и других источниках.Настоящее эссе предназначено для читателей, интересующихся исследованием мегалитов и сравнительной мифологией.

***

Название Конь-камень имеют в бассейне р. Дон два самых известных мегалита. Один из них расположен  на берегу р. Дон напротив пос. Долгое Данковского р-на Липецкой области (ранее – часть Воронежской губернии), другой – в верховьях р. Дон, на берегу крупного притока Красивая Меча у села Козье Ефремовского района Тульской области.
 
Данковский мегалит весом около 10 тонн, самый крупный в группе камней, расположен на невысокой горе Черный Яр (Городок), второе и более обычное название его – Синь камень (иногда фигурирует название Кудеяр-камень). Основная легенда, связанная в настоящее время с этим памятником, соотносит его с окаменевшей лошадью атамана Кудеяра, охраняющей зарытый разбойником клад, при этом поминают также Анну и Волдыря, соратников Кудеяра. Топонимы, связанные с именами разбойников, имеют в Воронежском краю широкое распространение, и эти разбойные деяния относят к временам опричнины. Культ мегалита, тем не менее, основан на функции плодородия и присущ будущим молодоженам, что указывает на более древние его истоки.

 
Ефремовский мегалит Конь-камень весом около 20 тонн также расположен в группе камней, представлявших, по мнению некоторых исследователей, «тульский стоунхендж». Сам Конь-камень стоит на трех относительно небольших камнях-подставках, подобно целому ряду сейдов севера Восточной Европы. Крупная продольная борозда на камне имеет простирание ЮВ-СЗ, поперечная борозда «по талии» – соответственно ЮЗ – СВ. Известное упоминание ефремовского памятника относится к концу XV в. Описание путешествия Александра Яковлевича Голахвастова, посла Ивана III к турецкому султану Баязету II в 1499? – 1500 г.г., сопровождалось замечанием, что: «Клалися в судно на Мече у Каменного коня» (см. «Акты, относящиеся до рода дворян Голахвостовых, собранные Дмитрием Павлов. Голахвостовым». Имп. Общество истории и древностей рос., 1848).


Русский писатель, переводчик и публицист Н.Ф.Павлов (1803-1864 г.г.) привел в одной из статей несколько легенд, связанных с камнем: «Есть еще предания, есть еще поэзия старины в окрестностях Красивой Мечи. Близ нее лежит так называемый Конь-Камень, окруженный своими обломками и другими камнями, вросшими в землю. У иных это - проезжий витязь, это – безбожный народ, который осмелится творить в честь его игрища и пляски на день св. Вознесения. У иных это - чужестранный богатырь, который ехал по заповедным лугам и не поклонился на привет красных дев да молодых парней, сказав, что на земле не кланяется никому. Гром наказал его».


Первый историк и краевед Тульского края И.А.Афремов (1794-1866) упоминал о группе камней близ села Козьего, где «главный камень этой группы, уже испорченный временем, имел некоторое сходство с всадником на коне». В народе, писал автор, сохранилась сказка, сходная с мифом о Ниобе и её детях: «будто бы когда-то в Троицын день целый хоровод молодых людей во время скачки (пляски) превращен был ударом грома в камни» (И.Афремов. История Тульского края (Историческое обозрение Тульской губернии). Тула, Приокское кн. изд-во, 2002).  Автором указывалось на культ этих камней среди простых женщин. В настоящее время в связи с ефремовским мегалитом исследователями упоминаются обрядовое опахивание вокруг мегалита и легенда времен Мамаева нашествия. Известны сведения о том, что камень был подорван во время Второй Мировой войны. Учитывая эти данные и сообщение И.А.Афремова, приходится признавать, что мегалит утратил первоначальную форму.
 
***

Геологический возраст донских каменных глыб и валунов определим, исходя из возраста суглинистых морен с несортированными и различными по составу и величине обломками горных пород от песка, гравия, дресвы, щебня до глыб и валунов. Восточно-Европейская платформа, как известно, состоит из трех главных структур: 1) Балтийский допалеозойский щит, 2) Украинский допалеозойский щит, 3) Русская плита, где допалеозойские отложения перекрыты чехлом более молодых палеозойских, мезозойских и кайнозойских пород. Основным поставщиком эрратических (блуждающих) глыб и  валунов в Донском бассейне является Балтийский щит, но ледниками стесывались и уносились части и более молодых скальных выходов Русской плиты. К примеру, Конь-камень Ефремовского района сложен мезозойскими песчаниками Русской плиты, а многочисленные Синь-камни Русской плиты, сложенные, в основном, синеватыми метаморфитами, связаны с Балтийским щитом.


Бассейн р. Дон характеризуется относительно небольшим числом крупных каменных глыб и валунов в связи с тем, что ледники туда, за единичным исключением, не доходили. Наиболее значительное оледенение Восточно-Европейской платформы, которое  спускалось двумя мощными языками на юг по бассейну р. Днепр и  Окско-Донской низменности вплоть до 50-ого градуса с.ш., получило название днепровского . Днепровский горизонт Русской плиты (300 – 250 тыс. лет назад) примерно соответствует времени существования холоднолюбивой фауны хазарского комплекса (280-225 тыс. лет назад), включающего шерстистого носорога, сибирского эласмотерия, хазарскую лошадь, длиннорогого бизона, верблюда Кноблоха, сайгака и др., где отсутствуют древние лесные слоны, характерные для предшествующей фауны сингильского комплекса, а также мамонты, появившиеся в более поздней мамонтовой фауне (см. таблицу из: А.А.Чистяков, Н.В.Макарова, В.И.Макаров. «Четвертичная геология», М., ГЕОС, 2000, табл. 4).

 
В южной части Русской плиты известны находки стоянок среднего палеолита с каменными орудиями мустьерского типа. Таким образом, первыми гоминидами, имевшими возможность увидеть донские глыбы, ставшие впоследствии мегалитами, являлись, по-видимому, неандертальцы. Неандертальцам были присущи разные охотничьи культы: медвежий в горных районах Европы, пещерных львов на Южном Урале, – козлов в Средней Азии, а на предкавказских равнинах был развит бычий культ зубров (бизонов). В середине валдайского надгоризонта, завершающего плейстоцен, появились кроманьонцы, сосуществовавшие на территории палео-Дона до конца плейстоцена с мамонтовой фауной: мамонты, олени, лоси, овцебыки, зубры, лошади, шерстистые носороги, пещерные львы, лемминги, степные сурки и пр. (фауна современного типа появилась в голоцене).


Камни приобретают свойства культурных объектов при их использовании людьми (с определенным преобразованием или без него). В голоцене донские глыбы сосуществовали с людьми мезолита, неолита, медного, бронзового, железного веков, и людьми новой эры. Если геологический возраст донских глыб вполне определим, то определить точно возраст рассматриваемых каменных глыб в качестве мегалитов (культурных объектов) весьма затруднительно. При солидном возрасте глыб (300-250 тыс. лет), они могли быть на данной территории объектом разных традиций, в том числе использоваться в хозяйственном укладе мустьерцев, свидетельства чего могли не сохраниться.

***

Ефремовский мегалит Конь-камень с его кольцом более мелких камней (как и кромлехи) относится к группе мегалитов «stone circles», вместе с тем являясь гомологом северных сейдов-треног. До настоящего времени ряд широко известных мегалитов Евразии считались памятниками неолитических культур (Всемирная история. М., АСТ – Минск, Харвест, 2002). Последние исследования кромлеха Гёбекли-Тепе (Малая Азия) свидетельствуют, однако, что возникновение культа мегалитов в виде закольцованных каменных комплексов относится к IX тыс. до н.э., а предположительно – еще древнее, и, судя по этим датировкам, можно считать, что практически вся история людей в голоцене связана с мегалитами типа «stone circles», использовавшимися для организации времени и пространства.

 
Долгая история голоцена с мезолита поныне предполагает определенную смену культов и легенд, относимых к донским мегалитам. Очевидно, легенды времен Мамаева нашествия или времен опричнины являются более поздними культурными наслоениями, нежели культы плодородия, присущие этим мегалитам. Названия Конь-камень и Синь-камень широко распространены по Восточно-Европейской платформе. По всей видимости, нижним пределом существования культа мегалитов, имеющих название Конь-камень, должно являться время одомашнивания лошади. Критерии определения одомашнивания при этом различны, но факт одомашнивания произошел, по-видимому, в неолите Западной Евразии, причем самые древние восточно-европейские керамические культуры неолита имели дело еще с дикими лошадьми. Само название Конь-камень указывает на времена миграции в бассейн р. Дон носителей праславянского, старославянского или русского языка, причем более древним названием коня в этой языковой группе является комонь, близкое др.-прусскому camnet и связанное с конь через *komnь (Макс Фасмер. Этимологический словарь русского языка. СПб. Изд. «АЗБУКА» Изд. центр «Терра», 1996). К настоящему времени существует много версий происхождения слова комонь, в одной из них упоминается др.греч. комн «волосы, кудри»).


В словаре Владимира Даля (1998) разъяснено, что: «Комонь м. стар. конь; поныне в песнях, особ. свадебных: «Воротите вы комоней, комони, кони добрые». В свадебном «приговоре»: «Мой добрый конь осердился, от сырой земли отделился, скакал мой добрый комань с горы на гору, с холмы на холму, горы, долы хвостом устилал, мелки речки перескакивал» (ЖМНП, № 3, 1899, 100) -- присутствуют оба слова: конь и комонь (комань). В псковской песне Масленица ездит на комонях, вороных кониках. В былинных напевах Владимир Стольно-Киевский вопрошал Ставера Годиновича: «Аль нет у тебя добрых комоней...» (Рыбн. песни, I, 203).

 
Что касается слова конь, то в соответствующей словарной статье Владимира Даля (1998) оно упоминается не только в значениях «лошадь, жеребец», но и как конь водный, болотный (гиппопотам) и конь морской (сивуч, род тюленя с гривой). В той же статье упоминается Конь-камень, представленный как «стоящий от природы или на могиле, кургане, камень на ребро, стоймя; под конем, по поверью, клад; камень, по ночам, обращаясь в коня, скачет тяжким топотом по полям и ржет». По-видимому, существует прямая связь между словами комонь и камень, и для её выявления следует выйти в мифологическое пространство, где имеются свои закономерности и свои методы исследования.
 

***

Эдуард Бернетт Тайлор, выдающийся этнограф и исследователь анимизма (XIX в.), в книге «Первобытная культура» (М., Изд. полит. лит., 1989), указывая на особенность мировосприятия древними людьми каменного материала, писал: «Камни, в особенности странной формы, или напоминающие своим очертанием людей или животных, служат предметом поклонения потому именно, что в них живут могучие духи». Детально рассматривая вопросы поклонения камням и палкам в главах «Анимизм», автор отмечал, что по прошлым представлениям: «...духовные существа, свободно носясь в мире, находят предметные фетиши, чтобы действовать через них, вселяться в них и делаться видимыми для своих поклонников...». Перелет попугая с одного камня на другой означал в Перу, по сообщению автора, перенесение воплощенного в камне духа (в древнеиндийской мифологии попугай числился ездовым животным бога Камы).

В эстонской мифологии камни-скалы разбрасывали древние язычники Ванапаганы. В мире мифов, легенд и сказок камни могли служить средством передвижения. В представлениях разных народов мира имелось понятие о движущихся и летающих камнях или палках (деревьях). К примеру, священный ясень в одинической мифологии позиционировался как конь Игга (Одина),  на метле передвигались ведьмы.  По Тайлору (1989), «летающие камни» могли превращаться в птиц при подбрасывании или же они  переносились птицами. В китайской сказке «Коусянь и Каменная Дева» девушка из выморочной деревни, оживившая мертвецов игрой на варгане-коусяне и окаменевшая после этого, летала на камне, напоминавшем по форме лебедя и превратившемся для полета в лебедя. Этот камень ей указал Каменный Старик из пещеры с Духами горы, медведя и тигра, где варган-коусянь обрел необыкновенную силу. Таким образом, камни и деревья (метлы, палки) могли под седоком превращаться в ездовых животных и птиц.

Ефремовский мегалит Конь-камень, расположенный на трех камнях-подставках в группе более мелких камней,  относясь к примитивным «stone circles», вместе с тем является сам по себе  гомологом целого ряда треножных сейдов севера Восточной Европы. Широко распространенные сейды-треноги имеют в массе, по всей видимости, естественное происхождение, связанное с опусканием глыб и валунов в ходе таяния ледников на каменный материал нижележащих слоев и сохранением наиболее устойчивого равновесия на трех подставках (имеются также крупные глыбы и валуны, опустившиеся на четыре и более подставок, изредка – на одну  подставку).

В мифологическом пространстве опорой для культа сейдов-треног послужил, вероятно, евразийский миф о земле, расположенной на трех животных (киты, слоны, пр.), в связи с чем естественные камни-треноги приобрели культурный статус мегалитов, и на этом фоне вполне могли появиться искусственные сейды на трех подставках. Согласно мифам, трое животных, державших землю, опирались на черепаху, но черепаха сама по себе служила более ранней моделью мироздания, являвшей куполообразным карапаксом – небо, а плоским прямоугольным пластроном – землю.

В мифах народов мира имеется также представление о трёхногих черепахах, являвших собой изображение земли на трех опорах, основанием которой служила другая черепаха большего размера. В китайской мифологии имеются сведения о связи культа трёхногих черепах, защитниц от всяких напастей, с разными реками (к примеру, мифы о речных трёхногих черепахах  саньцзу гуй,  саньцзу бе, ю). В книге «Шань хай цзин», известной в переводе как  «Каталог гор и морей» (М., Наука, 1977) упоминаются трёхногие черепахи р. Куан и р. Цун, подобная рыба-черепаха (три опоры: две ноги и рыбий хвост) упоминается и к северу от Долины Плодородия. Таким образом, сейд-тренога мог быть связан с животными разного рода, являясь видом алтаря с пространственно-временными ориентирами, сидением сказителя, предметом культа конкретного водоема и объектом легенд.

 ***

Что касается мегалитов с названием Синь-камень, то основной их характеристикой является синеватый цвет (иногда только во влажном состоянии), что в мифологическом плане предполагает связь с синими божествами. Финский этнограф Арья Альквист выдвинула предположение, что Синь-камни северной половины Восточной Европы могли быть связаны с  Sinivitta «синяя накидка», прозвищем громовержца Укко. Следует отметить, что древнегреческому божеству Посейдону в образе морской волны принадлежал эпитет цианохет, причём известный перевод «черноволосый» не точен, поскольку циан является цветом от голубого до синего и смеси синего и зеленого. У Гомера Посейдон описан «с волосами цвета морской волны», в поэзии Жуковского как «лазурнокудрявый».


В восточнославянской традиции известны Авсень (в версиях Усень, Баусень, Овсень, Таусень ), и мифоним связывается с «синеватый» или «усатый» (?), по Р.О.Якобсону, также с таусиный «синеватый, темно-синий». В атрибутике у персонажей кони, известна связь с началом весеннего солнечного цикла и плодородием, а Авсень по весне «мосты мостит». Мифоним Таусень может быть связан также с греческой буквой тау, служившей отметкой уровня подъема вод, отмечаемой в древности на камне. Мифоним Баусень, вероятно, может параллелизоваться с азиатскими понятиями Хий-морин и Лунгта, означающими «Конь ветра», который несёт сокровище (бао).   


В латышской традиции известен близкий мифологический персонаж Усиньш, сын неба Диеваса, «отец лошадей», имевший ипостась коня и связанный с весенним игранием солнца как «зажигатель огня». Представляется, что такие черты сборного мифологического персонажа как происхождение от небесного божества, синеватость, связь с мостом, лошадьми и «морским» числом девять, позволяет вычленить из многофункционального восточноевропейского божества древнюю ипостась морского бога, близкую Океану и Посейдону. Именно Посейдон связан с лошадьми, имел зооморфную ипостась быка, позже –  коня, и в конском обличье был близок Деметре, богине земли (В более поздних древнеримских мифах Посейдона заменяет Нептун, также связанный с лошадьми).



Автором данного эссе выдвигается предположение о сближении мифонима Авсень со словом «оушн» (как транскрипция от осеаn). Проглядывается сезонная связь Овсеня-оушна с хаосом весенних вод, подобно тому, как сближался с понятием хаоса сам Океан, сын Урана и Геи, древнее божество омывающей землю реки, разграничивающей на крайнем западе миры жизни и смерти. Океан называли «отцом богов и титанов». В мифах архаический  Океан сближается с Посейдоном и, со временем, заменяется им («Мифы народов мира», М.: БРЭ Олимп, 1998). Не исключено, что в русских песенных словах: «Ехать там Овсеню, да Новому году», – проглядывается древняя пара братьев Посейдона (Океана) и Аида (Гад, Гадес).


Мифоним Посейдон содержит корень pos- (иногда роt-), имеющий  оттенки фаллическогого, супружеского и отцовского свойства, Посейдона считали «колебателем земли»  – плодородной, насыщенной влагой. В рамках сравнительной мифологии уместно упомянуть, что пара Посейдон и Посидония имеет определенное соответствие в мифологии индейцев кечуа в паре Пача Камак («держатель Вселенной», «тот, кто оживляет Вселенную») и Пача Мама («мать-земля», «большая мама»). В рамках корреляций с персонажами греческой мифологии старший сын Солнца, Кон, соответствует Аиду, имевшему шапку-невидимку, Пача Камак – Посейдону, при этом жеребец (замена младенца Посейдона) и камень (замена младенца Зевса) могли иметь некое самостоятельное значение.
В древнегреческой мифологии описано возрождение людей из камней, костей праматери-земли, после «девкалионова потопа» («девкалионов потоп», как представляется, примерно совпадал с рубежом медного и бронзового веков; после «девкалионова потопа» произошло рождение эллина). Обращает внимание изложенный в мифах кечуа факт изгнания Пача Камака его младшим братом Вичамой и Солнцем-отцом в океан, что определенным образом соответствует понижению Зевсом статуса Посейдона после разрушения Атлантиды до уровня «морского владыки». Представляется, что именно события «девкалионова потопа» были ответственны за разрушение атлантического царства Посейдона, что нашло свое отражение в мифах самых разных народов.

Каждое поле кечуа имело идол Пача Мамы в виде относительно низкого продолговатого камня-жертвенника.  Рядом с «женским» мегалитом, как правило, находился более высокий мегалит фаллического облика -- один или в виде триады (мифоним Пача Камак, вероятно, имеет связь с камнем: в словаре Макса Фасмера (1996) указано польск. kamien;, kamyk «камень», возможен перевод мифонима Пача Камак как «отец-камень, батя-камень»). Известный перуанский храм Пача Камака стоит у воды, что фиксирует, по-видимому, момент ухода божества в воды, и сам Пача Камак воспринимается как прибрежное божество. В связи с этим возникает предположение, что прибрежные Синь-камни Восточной Европы могут рассматриваться как мостки, указателем конной переправы и также – уровня половодных вод, обозначаемого греческой буквой тау.
 

Упоминание об обычае южно-американских индейцев ставить мегалиты у зернового поля соотносится с русскими сказками о женитьбе Ивана, младшего сына, сторожа отцовского пшеничного поля, и волшебном коне-комоне. Слова из свадебного «приговора»: «Мой добрый конь осердился, от сырой земли отделился, скакал мой добрый комань с горы на гору, с холмы на холму, горы, долы хвостом устилал, мелки речки перескакивал», -- указывают на летучесть комоня, его общие черты с ветром или птицей. Мотив расчленения и воскрешения третьего сына, присущий в мифах кечуа о младшем сыне Вичаме, обнаруживается  в русских сказках об Иване-Третьем и карело-финских мифах о Лемминкайнене. Мотив «камень как замена» всплывает в «Калевале» историей Куллерво и жены Ильмаринена, растерзанной зверьми по наущению ворона.

В славянских версиях «Троянских сказаний» (средневековые рыцарские романы о троянской войне по русским рукописям XVI -- XVII веков). Л., Наука, 1972), созданных на основе гомеровского эпоса, рассказано о строительстве троянских стен: «Тебуш (то есть: Феб) был гусляр и играл на гуслях, и под их звуки сами строились стены, а Неттанабуш (то есть: Нептун) носил из моря вар, камни и воду», хотя по Гомеру стены Трои были построены морским богом Посейдоном. Былины о Садко, известные в 51-ой версии, записаны, в основном, на Русском Севере, но имеется шесть вариантов записей у донских казаков («Новгородские былины», М., Наука, 1978).

В русских былинах о Садко, музицировавшем на бел-горюч камне (в варианте по Рыбакову: синь-горюч) у озера Ильмень,  фигурировал безымянный морской царь, наградивший Садко тремя рыбами (в вариациях царь был персонификацией озера Ильменя, брата Волги). Аналогичная мизансцена с морским царем Ахто и музицировавшим на камне Вяйнямейнином известна из «Калевалы». Таким образом, намечена связь между морским царем русских былин и карельского эпоса с Посейдоном или Нептуном, действовавших в паре с музыкантом. В одной из былинных версий морской царь (великан с головой как «куча сенная») оказывался не в жилище на дне моря, а на берегу, в  своей «великой избе». Упоминание о «великой избе» морского царя на берегу вод вполне соответствует прибрежно-морскому положению храма Пача-камака и прибрежному положению Синь-камня у самых разных  водоемов.

27.03.15 - 13.12.2015


Рецензии
Это интересно!!!!!!!

Григорий Аванесов   29.09.2020 16:37     Заявить о нарушении
Спасибо.

Мара Рушева   29.09.2020 17:43   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.