La vengeance

 Горячий ветер, с терпким летним привкусом бензина, ворвался в распахнутое настежь окно, качнул кружевной тюль, взметнул клочья пыли по углам и осел, тонким слоем прожжёной пыли ложась на старую мебель. В комнате, чрезвычайно маленькой, стоял застоявшийся за весь день запах той самой жжёной пыли. Пыль была везде: на небольшом кожаном полутораспальном диванчике, обивка которого из цвета благородного бургундского превратилась в бурый, на триляже,на его дверках из прежде прозрачного стекла лежала пыль.

 На полу, посреди комнаты, будто не замечая рыскающих по всей квартире седых хлопьев пыли, по-турецки сидел человек. Возраст его было сложно понять. Не молодой, но еще и не старый, средних лет. Голова опущена, длинные струи темных волос закрыли лицо. Его сухие, бледные, жилистые руки лежали на коленях. Ступни, стоптанные и пыльные, такие же, как и всё в этой комнате.

 Тут звенящую, тяжелую, жгучую тишину расколол звонкий, безжалостный дребезг звонка. Человек не двинулся с места. Даже ни одна прядь волос не качнулась. Это значит, что он не пошевелил ни единым мускулом. Значит, он ждал их. Звонок вновь, повторно известил о прибытии. В этот раз человек повернул голову в направлении звука. Видимо, он не ожидал такого упорства. Тогда же я разглядел его лицо. Серая кожа, как у больного, прожжёная, как пыль. Темные круги; впалые глаза, серо-зеленые сначала, теперь наливались алым. Он с неподдельным интересом шумно втянул носом воздух. Сухие и бледные, потрескавшиеся, словно земля пустыни, губы растянулись в довольной улыбке, обнажив ровный ряд белых зубов. Его улыбку с двух сторон венчали два приличных клыка. Теперь глаза очень походили на старый диванчик, цвета красного бургундского вина.

 Раздался третий звонок. Дверь открылась. Человек встрепенулся, но было понятно, что не удивился. Тут же взглядом пересчитав вошедших, он дождался, пока его заметят. Когда все пятеро вошедших в комнату встретились взглядом с ним, он, как кошка, вскочил на ноги и прыгнул в окно.

 В комнате раздалось несколько криков и все присутствующие бросились к окну. Внизу, на дороге, все так же стояли в пробке машины, кто-то ругался, шумел рынок.   Но не было того человека, который только что прыгнул. Громко хлопнула входная дверь и щелчок замка вернул их к действительности. Все быстро обернулись. На пороге стоял тот самый человек, скрививши в ухмылке рот. "-Можете не стараться бежать. У вас ничего не выйдет."-сказал он ломаным баритоном. Он щелкнул пальцами и окно закрылось на щеколду. "-Ну, приступим? Я не обедал так со времен Тюдоров...Ай-яй-яй, как я стар...не хорошо... Ну ладно, думаю, что с кучкой офисных полицейских я справлюсь.". "-У тебя ничего не получится! Дом окружен. Тебе больше некуда бежать, Роберт. Сдавайся добровольно... Хотя тебе это уже мало поможет.". Роб в голос рассмеялся. "-Ну давай же, поймай меня!"-выкрикивал он со смехом и злостью вперемешку, то появляясь, то пропадая в разных углах комнаты.
"-Пора заканчивать с этим."-его глаза стали серьезными, уже изменив цвет до черного и будто слившись со зрачком. Он принял положение, готовясь броситься на полицейских и, вновь улыбнувшись, оголил верхние клыки.