За эписто 42

ВОСПОМИНАНИЯ О НЫНЕШНЕМ ЛЕТЕ

Что такое лето? Это - дырка
Между сентябрем и нежным маем.
Окна, что зимою не закроешь за бутылку,
Насмерть закупорены в трамвае.

Что такое лето? Мини-юбки
Ночью не дают и днем покоя.
Портятся на солнце дефицитные продукты,
Водка закипает там, где "трое".

   Лето... Душно... От мух нету сил.
   Прав был Пушкин, что тебя не любил.
   Ноет в ухе комар до утра.
   Лето... Пыль и жара!

Лето хулиганит: всюду цены
Как грибы растут, цветут и зреют.
Соком наливаются скандалы и измены.
Голуби на статуях звереют.

Квашеной капустой пахнут грозы.
Сероводородом --- комментарий.
Солнечным ударом --- политолога прогнозы.
Ртутный столбик скачет, как в канкане.
   
   Летом желтеют газетные столбцы.
   Потом истекают на пляжах мудрецы.
   Эй, начальник... Ля-соль-фа-ми-ре...
   Отпуск мне дай в январе!




Володя, привет!

Лето тает, как рафинад в стакане с чаем. И опять северные сны приходят в предрассветной уже темноте. Когда окно на кухне приоткрыто пластиковое окно, а температура резко спикировала, чаще всего приходит колымский сюжет. Га улице жара или шпарят батареи отопления, жди вариаций на пятигорские темы. Впрочем, география и тематика снов моих ограничена только капризным подсознанием.  Порой просто диву даешься, откуда что берется.

Время галопирует не хуже инфляции. Засыпаешь с оптимизмом  в августе и просыпаешься от акупунктуры совести аж в декабре.

Вот сегодня, буквально только что, цветной сон с Робертом де Ниро. От места дуэли Лермонтова веду загорелого гостя мимо университета иностранных дел (во сне это почти сталинская московская высотка с симметричными башенками у шпиля). 

Сворачиваем направо, минуем Универсам, который почтил своим посещением гениальный секретарь Советского Союза со своей венценосной Раей. Я рассказываю Роберту, как один алканавт высунулся из толпы и погладил нобеленосного Горби по лысине. Роберту на вид не больше сорока, самое акме, белозубая улыбка. Вступаем на улицу Патриса Лумумбы, еще не переменованную в Бульварную, приближаемся к дому 45 на левой стороне, заходим в сюрреалистических размеров квартиру №1…

Или вот очень ответственный концерт в гигантском амфитеатре. У меня от волнения ноет в животе и все поджилки трясутся. В руках у меня премьеровский сольник, на котором я играю почему-то как кавказец, держа барабан вертикально.

Публика ревет, в тумане и сиянии спинами ко мне стоят Джон, Пол и Джлордж. Ринго справа от меня, подбадривает улыбками, мол, не надо пшондить, чувак, все будет нормалёк.

И точно: играем один хит. Публика в экстазе. Играем второй, третий. Всеобщая эйфория переходит в обвальный  оргазм. Я, раскрасневшись от смущения, стараюсь из всех сил. Джон поет свою коронку. Зал подхватывает как один человек. И я ору во весь свой немузыкальный голос: All we are saying, is give peace a chance! Буря аплодисментов, криков восторга. Йоко и Линда лобызают меня в обе щеки и нос. Wake up. Космическая темнота. Манки, воспользовавшись моей беспомощностью, лижет и целует меня куда попало.

С пинчерихой все ясно: пора на утреннюю шестичасовую прогулку. А сюжет откуда взялся? От очередной международной кровавой бани? От терактов? Или от книжки, которую я заставил себя наконец прочесть?

В издательстве «Эксмо», когда работал с редактором Шкуровичем при подготовке к печати «Кладовой юмора» Айзека Азимова в моем скромном переводе, надо было мнее поменьше болтать о своих проектах.

Потому что я еще черт знает когда начал делать наброски к чудной книжке «ПРАВДА ABOUT  БИТЛЗ». Имел неосторожность рассказать об этой идее в издательстве «Эесмо», когда готовилось издание моего перевода книги Азимова «Кладовая юмора».

В результате «Энсмо» бабахнуло целый талмуд про «Битлз» двух провинциальных авторов. Конечно, появись их малохудожественное и плоходокументальное сочинение в 80-е и тем более в 70-е годы, советские битломаны богу молились бы за такой подарок. А сейчас просто нелоко и неприятно даже держать в руках это собрание убогих текстовок, скверных переводов песен и философической галиматьи. Конечно, во мне говорит оскорбленное чувство обкраденного автора, но тогда же я в «Эксмо» говорил, что книжка должны быть не дидактической и не претендующей на истину в последней инстанции. И два придурка издали именно такое амбициозное чтиво (еще и с убого-шкодливыми рисунками такого же бесталанного иллюстратора). Для документалистики --- слишком много вранья, для художественной прозы --- слишком мало фантазии. В моем сюрралистичнском произведении «Битлз» летят из Игдии домой с посадкой в Красноярске, где встречают улетевших раньше их из Дели «Роллинг стоунз». В Москве «Битлз» выступают приватно для членов Политбюро с домочадцами и дают бесплатный (и глубоко законспирированный) концерт в Большом Кремлевском Дворце. «Битлз» в космосе. «Битлз» с Гагариным летят на Луну. «Битлз» поют с трибуны ООН. «Битлз» --- русская команда, в которой играют: Ванька Леннон, Павло Маккартной, Жора Харрисон и Ричард Старков… Ну  и т.д.

Байки --- классический русский стиль. Иронично-пародийный формат вполне соответствовал бы тем мифам и легендам, которые сами битлы распространяют до сих пор щедро и часто.

Грех, взятый на душу издателями аляповатой книжки заключается еще и в том, что этот опус еще ниже опустил планку битловедения. Аккурат год назад на фекало-фабрике Венедиктова сам глпаред решил поджароботать малую миллионную толику, встав на дежурнуюНовогоднюю вахту. Что он там плел (пардон, импровизировал) даже и не вспомнишь. Обычный, вульгарный стёб ни о чем и обо всем. В паузах между своей болтовней начальник «Эха Москвы» ставил песни «Битлз». И это здорово. Но весь позитив был убит жалкими комментариями (и особенно позорными переводами) двух эхомосковских битловедов. Это очень напоминало переводы НАЗВАНИЙ битловских песен в исполнении фирмы «Мелодия» ьрежневских времен: «Если я упаду», «Садись за руль», «Суматоха»… Венедиктов в качестве деда Мороза вручил несчастным радиослушателям зловонный подарочек в своем фирменном стиле.

«Битлз» снились мне в армии, когда я переводил на русский песню Help! Помнишь?

Там же га китайской границе, где я не только охранял Родину, произошло мое мощное приобщение к Востоку. Дальневосточная природа, хошиминовка (вьетнамская водка с ящерками или клрешками женьшеня на дне), заваренный вместо чая лимонник и штудирование «Викрамадитьи», Конфуция (изданного в СССР под видом китайских народных сказок), японских и вьетнамских авторов и прослушивание музыкальных программ из Японии --- все это жл сих пор живет во мне во всех красках, запахах и звуках.

Кто-то из восточных авторов сказал, а я запомнил: «Сновидения --- место встречи четырех миров: внутреннего, внешнего, прошлого и будущего». Порой эти миры так тесно и причудливо переплетаются, что мама, не горюй. «Ты что лягаешься?» --- прошептала моя вторая жена Лариса, когда мы с ней спали на узенькой кушетке в коммуналке легендарного углового дома с часами. Я проснулся и увидел, как моя правая нога действительно дергается как бы сама по себе и помимо моей воли. Тут я вспомнил, что на сон грядущий смотрел по черно-белому «Рекорду» какой-то увлекательный футбольный матч. И перед тем, как Лариса меня разбудила, я во сне рвался к чужим воротам, бил по мяу, вратарь парировал в прыжках, а я все-таки заколачивал мяч в сетку.

Или вот Пензе как-то грянуло аккурат 360 лет. Я из Москвы пригласил оформлять праздник своего друга Гришу Белова. Помпа, полеты воздушных ассов в облачных высях. Провинциальный шик. И тут душной ночью грянула гроза. От грохота и вспышек молний всю ночь просыпался. И всякий раз ха секунду до пробуждения видел всякие юбилейные сюжеты. В виде стоп-кадров.  Христос (вид через его плечо) стоял на набережной лицом к Суре на месте «Ростка» (местный памятник торжеству коммунизма) и держал в руках разноцветный глобус Пензенской области… Или (после очередной вспышки и грохота) Всеволод Мейерхольд    стоял у чугунной ограды и сквозь решетку смотрел на памятник самому себе. Скульптор мастерски использовал соседнее кирпичное здание на задах дома-музея Мейерхольда. В красно-кирпичной кладке железная дверь черного цвета, которую открывает железный Мейерхольд. Во сне живой Мейерхольд смотрит на памятник самому себе. Правее, впритык к музею --- металлический контейнер для мусора. Готовая композиция о том, что Мейерхольд возвращается к нам или уходит навсегда под запах бытовых отходов. Сюжетом знакомые художники восторгались, а один даже начал писать картину. Черт его знает, что случилось с сюжетом из моего сна, вызванного ударом грома, но картина так и не была закончена. А дирекция музея памятник с задворков перенесла к фасаду, где он полностью утратил трагичность, мистику и ностальгическое обаяние. 

Давеча шли мы с тобой по Карла Маркса, одной из самых любимых мной магаданской улице. Было пасмурно, но приятно. Мы хорошо одеты. Обувь удобная. Разговаривали, само собой, о музыке. Шли мимо Драмтеатра и 1-й школы, а из жилищ справа через открытую форточку кто-то на всю децибельную мощность  врубил In the mighty jungle where the lions sleeps tonite. Wimoweh, wimoweh, --- поют тинэйджеры из ВИА The Tokens. А мне слышится по-русски: «Алымова! Алымова! Алымлва! Алымова!».

Вспоминаю Магадан всю дорогу. Во сне и наяву. Из друзей чаще всего тебя.

Пока, Володя, и извини, что не пишу чаще.

Vale!