Здесь всё по-другому 5, 6 и 7

Глава первая.
Асфальт, едва согретый рыжим осенним солнцем, серой рекой медленно тёк под каблуками. На Алину волнами этой же реки накатывали тоска и безнадега, столь же серые и нескончаемые. Ну и зачем всё это нужно было? Нельзя было оставить всё так, как есть? Первое свидание называется, чтоб его!
Вадька шел рядом в неловком молчании, искоса посматривая на вызолоченные скудными лучами светлые волосы спутницы. То ли любовался втихомолку, то ли придумывал тему для разговора. Алину это невероятно раздражало. Ну какого черта? Ещё пару месяцев назад вопрос темы вообще не стоял, на правах старых приятелей они могли болтать о чем угодно. Школьные дела обсуждать, одноклассникам кости перемывать, делиться планами на будущее, выпускной-то не за горами, меньше двух лет осталось. Да мало ли о чём могут трепаться люди, знающие друг друга уже лет восемь! Но теперь... Сдалось же Вадиму ни с того, ни с сего пригласить её на свидание. Первое, как в его, так и в её жизни. И ничего хорошего из этого не вышло. Теперь вот идут, как два идиота, стараясь даже не смотреть друг на друга, и молчат, будто языки узлом завязаны. Блин!
Улица, вдоль которой они неспешно топали, заканчивалась. Дальше начинался городской парк, заполненный в выходной день народом.
- Давай обойдем его по периметру, - предложил Вадик, - или хотя бы дойдем до дикой части.
Дикой частью назывался угол парка, густо заросший молодыми деревцами и напоминающий скорее лес. Конечно, он не был так чист и ухожен, как основная часть парка, но, по крайней мере, гуляющих там было намного меньше. Алина рассеянно кивнула и свернула вправо.
- Как дела дома? - Спросила она хоть о чём-нибудь, чтобы не молчать.
- Нормально, - вздохнул Вадик, вмиг становясь похожим на себя прежнего. – У отца очередная командировка, так что ближайший месяц у меня будет намного больше свободного времени.
Отец Вадика считал своим долгом активно заниматься воспитанием сына, особенно сейчас, когда до окончания школы оставалось совсем немного и предстоял выбор дальнейшего жизненного пути. А потому, пока отец от командировки до командировки бывал в городе, у Вадика не было шансов не то что прогулять пару уроков, но даже задержаться где-нибудь после занятий.
- Поздравляю, - фыркнула Алина, - считай, у тебя отпуск.
Вадька хихикнул. Атмосфера чуть разрядилась.
- Слушай, - оживленно сказал он, - мне тут пацаны про новый картинг рассказали...
Алине показалось, что даже сонное солнце стало светить мягче. Ну слава Богу, дурацкое свидание начало превращаться в обычную для друзей, привычную прогулку с не напрягающим трепом.
Дикая часть парка уже тянулась мимо них. Деревья, наполовину облетевшие, стояли в гордом осеннем трауре. Холодало. Алина зябко поежилась. Заметив это, Вадька предложил:
- Давай за деревья зайдем, там ветра меньше. Или домой сразу?
Домой не хотелось. Алина недовольно глянула на неухоженный лесок, представляя, во что превратятся сейчас новые джинсы, и поморщилась. Вадька схватился за молнию куртки, намереваясь снять её и накинуть на плечи подружки. Чёрт, нормальное общение опять переходит в плоскость романтического.
- Не вздумай, - быстро предупредила она и первой шагнула с асфальта в мокрые шуршащие листья. Каблуки тут же увязли, листья облепили их словно живые. Шаги сами собой замедлились.
Спутники брели минут пятнадцать, хаотично поворачивая то вправо, то влево. Заблудиться здесь было негде, не настоящий лес всё-таки, хотя людей вокруг резко поубавилось.
Где-то в самой глубине дикой части выбрались на некое подобие поляны, застеленной ветками и всё теми же мокрыми листьями. Остановились, выбирая дальнейшую дорогу. Со всех сторон мрачно стояли одинаковые стволы с облысевшими ветками, так что выбор был сложен.
- Может, туда? - равнодушно махнула девушка рукой вперед, где просвет среди кустов казался немного больше.
- Ну давай, если там не совсем непролазная грязь, - согласился Вадик. И в этот момент у Алины зазвенел в сумке телефон.
- Сейчас, - пробормотала она, роясь в чёрной бездонной дыре, обтянутой кожей с замочками и именуемой женской сумкой. Вадька кивнул и отошел на пару шагов.
- Да, мам, - отозвалась Алина в трубку, - да, гуляю. Нет, ещё не сделала. Так выходной же, мам, успею ещё. Не знаю. Нет, не видела. Ну, мам, ну чего ты? А я при чем?
Она сердито засопела, слушая ответ, потом скуксилась и проворчала:
- Ладно, позвоню сейчас. Пока.
Раздражённо нажала кнопку отбоя и повернулась к Вадиму.
- Подожди минуту, ладно? Олька как обычно трубку не берет, неизвестно, где её носит с утра пораньше. Мама просит позвонить, вломить по полной программе, чтобы нервы не трепала.
- Ладно, разговаривай, а я пока схожу, дорогу нам разведаю, чтоб в лужу по колено не вляпаться, - вздохнул Вадик. С шебутной Алининой сестричкой, Олей, он был знаком и уже знал, что разговор в воспитательных целях затянется надолго. Не торчать же всё это время столбом, делая вид, что ничего не видишь, не слышишь и вообще тебя здесь нет. Глупо и скучно.
Алина кивнула, не отрываясь от мобильника. Лицо её с тонкими чертами стало хмурым и сосредоточенным. Вадик ещё раз вздохнул и исчез за кустами.


Сошедшиеся за спиной ветки мокро чавкнули. Вадим остановился и критически осмотрел местность. Ну, вроде ничего, пройти можно, только вот куда?
За кустами была ещё одна поляна, клином врезающаяся в дальнюю группу деревьев. Утоптанная, без ям, хотя, что тут разберёшь под этим ковром листьев. Надо выяснить, куда она выходит.
Вадим сделал несколько шагов к середине поляны, но тут резкий толчок в спину сбил его с ног. Не успев ничего понять, он замахал руками,
пытаясь удержать равновесие, упал на колени, и прямо перед лицом увидел мелькнувшую грязную руку, сжимающую его, Вадимов, мобильник.
- Стой, зараза! - заорал он вслед улепетывающему воришке, который, естественно, и не подумал послушаться. Вадим вскочил на ноги и бросился в погоню. Мимо замелькали кусты и деревья, впереди несся вор. Парень уже на ходу разглядел, что тот ненамного младше его самого, очень худ и невероятно грязен. Будто специально валялся в ближайшей луже перед походом на дело. Бегал он тоже неважно, и расстояние между ними быстро сокращалось.
Но удача явно была не на стороне Вадима, потому что в самый последний момент он споткнулся и снова упал, теперь уже плашмя, со всего маха. И воришка тут же скрылся за деревьями.
Вадим перевел дух, зло сплюнул и медленно встал. Спешить было уже некуда, с телефоном можно было попрощаться. Блин, совсем новый, жалко. Ничего не поделаешь, надо возвращаться. Алинка, наверное, услышав его крик, тоже рванула на полянку и теперь ищет Вадима.
Он развернулся и побрёл обратно, вяло стряхивая с джинсов налипшую грязь. Раздвинул ветки кустов, намеревавшиеся его задержать, и остановился. Место было совсем незнакомое и чем-то очень неправильное.
- Куда это я забежал? - пробормотал Вадим себе под нос, пытаясь сориентироваться. Бесполезно.
- Ну не может же дикая часть тянуться до самого центра города, - фыркнул он на самого себя, чувствуя, как внутри нарастает неуверенность и легкая паника, - по кругу, наверное, бежали. Только вот по какому?
Он сделал ещё несколько шагов вперёд, добрёл до очередных зарослей, надеясь, что за ними что-нибудь знакомое, попытался продраться сквозь них. И тут только сообразил, что было неправильно. Его рука, державшаяся за полуголую ветку, касалась почек. Зелёных таких, только начавших распускаться. Это в конце октября-то.
- Офигеть, - пробормотал Вадим, недоверчиво тыкая пальцем в ветку, нерешительно огляделся. Взгляд заскользил по точно таким же почкам на деревьях, кое-где пробившимся клейким листочкам, чёрной голой земле...
Испугаться он не успел. Сзади раздалось шуршание, оборвавшееся в голове Вадима глухим звоном и ослепительной темнотой. Будто свет выключили.
Он беззвучно рухнул на землю.



Первым появился запах. Мерзкий, липкий, удушливый. «Где-то рядом горит помойка», - подумалось Вадиму, но шевельнувшаяся в голове мысль расшевелила и жуткую боль. Думать сразу расхотелось. Под закрытыми веками цветными фонтанчиками вспыхивали бессвязные картинки. Потом сквозь боль и запах прорвался звук. Голоса. Отрывистые, грубые. Чужие.
В бедро что-то кольнуло. Остальные чувства, видно, тоже решили потихоньку вернуться в ошеломлённое тело. Блин, как же воняет! Открывать глаза не хотелось, и Вадим попытался наощупь определить, где это он валяется. Не получилось. Рядом кто-то зашуршал, глаза тут же открылись сами собой под ударом лошадиной дозы адреналина.
Рядом, метрах в двух, сидел мужик. Грязный, обросший, неопределенного возраста. «Бомж, что ли», - не понял Вадим и попытался встать. Мужик тут же повернулся и осклабился.
- Очухался? Молодец, прямо к кормежке, - проворчал он хрипло. Вадим отшатнулся, скорее не в силах справиться со слабостью, чем испугавшись, но собеседник принял это именно за страх.
- Да ты не бойся, - махнул он рукой, - мы все здесь в одинаковом положении. А всё, что было у тебя ценного, и так уже забрали, так что грабить тебя поздно.
Вадим только сейчас заметил отсутствие, ремня и часов, папиного подарка. Обвел растерянным взглядом вокруг. Похоже на огромную яму. Под ногами чавкает вода. И везде люди, насколько глаз хватает. Такие же грязные, равнодушно сидящие или лежащие на голой земле, молчащие или вяло перебрасывающиеся словами.
- Кто забрал? – столь же хрипло спросил Вадим, - И вообще, где мы?
Мужик еще раз ухмыльнулся.
- А ты не в курсе? На ферме. Сейчас покормят и работать погонят.
Вадим по-прежнему ничего не понимал. Тупая боль в голове мешала сосредоточиться, привести мысли в порядок.
- К котлам! - где - то рядом раздался вопль, от которого он вздрогнул.
- Пошли, - поторопил мужик, вставая, - до ночи больше ничего не дадут.
И потащил спотыкающегося парня за собой.
- Новенький, - глянул искоса плечистый дядька в черном кожухе, - шевели ложкой быстрее, потом фронт работ покажу.
- Я домой пойду, - медленно сказал Вадим, не глядя на него, - вещи мои где?
- Что? – вытаращился на него дядька. – Рехнулся, что ли?
- Так он по голове стукнутый. – пояснил приведший Вадима мужик. – Вон, шишка какая. Вот и соображает плохо.
- Наши стукнули, когда брали, - хмыкнул дядька. – А то прыткий очень оказался, бегал слишком быстро.
Сидящие поблизости люди льстиво захихикали.
И тут впереди, между чужими спинами, мелькнула женская фигура. Невысокая, со светлыми прядями волос. Внутри у Вадима перевернулось что - то, края ямы качнулись перед глазами, когда он вскочил, растолкав тех, кто был рядом, и бросился вперёд.
- Алина! - он с налета вцепился фигурке в руку, рывком повернул к себе. И замер, глядя в незнакомое худое испитое лицо.
Бросившиеся было за ним в погоню остановились, видя, что дальше Вадим не убегает. Он повернулся к ним с искаженным лицом и пробормотал:
- Да где я, черт возьми, а?
- В аду, пацан, - проворчал один из догонявших, отворачиваясь.



- Мы все оттуда, - бурчал мужик, закинув руки за голову и таращась в кромешную тьму. Вадим уже знал, что зовут его Степаныч и что он здесь почти год.
- Хорошо там, где нас нет. А здесь не хуже, чем где-нибудь ещё. Раньше я был бомжом, бродил по улицам. Потом попал сюда. Кормят, ночевать есть где, выпить дают. Ну, работа не из лёгких, копать там, таскать чего-то, мусор перебирать. Так какая разница. Привык. И ты, парень, привыкнешь.
- Сомневаюсь, - буркнул Вадим. По словам того же Степаныча ему оказали неслыханную милость и разрешили сегодня не работать. Голова чуть прошла, но особо легче не стало. Всё окружающее казалось кошмарным сном, по неизвестной причине затянувшемся.
- Меня искать будут, - тоскливо протянул он, морщась от боли в затёкшей спине. Степаныч усмехнулся.
- И что? Думаешь, найдут? Эх, парень, тебя же там искать будут, - он потыкал пальцем вверх.
- А ты сам как сюда попал? – Ехидно поинтересовался Вадим, но мужик только рассмеялся.
- Да так же, как и ты. Дали по голове в парке, а очнулся уже здесь. Хозяева всегда себе так рабочую силу набирают. Ну пометался немного, пошумел, по морде получил от старшего. Ну и притих. Привык помаленьку. Вот и говорю, ты тоже привыкнешь.
Замолчали. В темноте слышно было, как ворочаются после скудного ужина соседи по несчастью, кто-то храпел, воняло потом и отбросами. Вадим уже знал, что эта толпа бывших, хоть и никак не изменившихся бомжей, нищих и прочих замечательных людей роет некий котлован для нужд некоего города. Судя по маловразумительным объяснениям Степаныча, находящегося вообще в другом мире. Здесь этот мир все называли нижним. Вадим передёрнулся. Бред какой-то. Бесконечный бред сумасшедшего, в который каким-то чудом затянуло его, Вадима. И самому можно было свихнуться, если пытаться понять и поверить в него. Поэтому он просто слушал.
Работает эта толпа, конечно, не добровольно, но и без активного сопротивления. Их обеспечивают самым необходимым и не выпускают ни на шаг из лагеря.
- А бежать отсюда можно? - поинтересовался он хмуро.
- Куда? - лениво отозвался Степаныч, ты выход наверх знаешь? Ну хоть приблизительно, где он находится? дорогу, что ли запомнил, когда сюда тащили?
Юноша прикусил язык. Не поспоришь. Куда драпать действительно неизвестно.
Голова снова начинала болеть. Сотрясение, как пить дать. Глухая тоска заполняла всё внутри. Если думать – сойдёшь с ума, если не думать – тоже. Лучше думать, искать выход. Но в голову ничего не приходило.
- А зачем ты в нашу крыску-то вцепился? – хихикнул в темноте Степаныч. Вадима снова передернуло при воспоминании о страшной тётке, которую он перепутал с Алиной. Дёрнутая им за руку, она сначала испугалась, а потом расплылась в сальной улыбке, и Вадим уже сам еле-еле от нее отвязался. Но и после этого она остаток дня как акула кружила возле лежащего на подстилке мальчишки.
- Ошибся, - бросил он.
- Ошибся! - передразнил мужик. - Дурачье молодое, своего счастья не понимаешь. Понравился ты ей, вот и ловил бы момент.
- Ну да, всю жизнь мечтал о таком счастье, огрызнулся Вадим.
- Другого не будет, - философски сказал Степаныч. - Теперь только такое. Привыкай.
Вадим повернулся на другой бок и саданул рукой по жёсткой подстилке, отбив кулак. Чёрт, чёрт, чёрт! Что делать-то? Алинка там осталась, одна, беззащитная. Волнуется, небось. А если ее тоже так, по голове и в этот дурной страшный мир, совершенно не похожий на книжные веселенькие картинки с эльфами и гномами. И что с ней здесь сделают? Этот вопрос Вадим очень не хотел задавать, даже себе. Ответ был очевиден. Не расклеиваться, не представлять, не жалеть себя. Вообще не думать ни о чем, кроме побега. Выбраться отсюда, вот что сейчас важно. Ничего больше. Пока он здесь, Алине тоже никто не поможет. Если с ней случилось то же, что и с ним, то никто, кроме Вадима вообще не узнает, где она.
Он лег на спину и попытался расслабиться. Выдохнул. Думать. Впереди целая ночь для этого. Не сдаваться. Отец учил его, что настоящие мужчины не сдаются и не плачут. Последнее, кстати, было довольно близко к приведения в исполнение, но он закусил губу и заставил себя, размеренно дыша, закрыть глаза. Итак, что мы имеем...
Глава вторая.

Алина закончила разговор с сестрой и недоумённо оглянулась. Ну, и где этот горе-ухажер? Вроде в ту сторону пошел
- Вадь! Вадька! - позвала она, заглядывая за кусты. Никого. И тишина. Даже как то жутковато стало
- Вадька! - Алина задумчиво освободила рукав от особенно назойливого листика и потопала влево, к краю поляны. Кажется, там тропинка. Может, на неё вышел?
Идти пришлось прилично. Ноги вязли, и Алина уже сто раз пожалела, что не надела кроссовки. Свидание всё-таки, чтоб его. Ладно, вон там уже просвет между кустами виднеется, наверняка и Вадик там же сыщется. Сейчас доберется дотуда и выскажет ему всё по поводу идеи прогулки в дикой части на каблуках и внезапных исчезновений под предлогом тактичности.
Разговор он не захотел подслушивать, рыцарь эдакий!
Но тут земля внезапно ушла из под ног, всё те же злополучные каблуки разъехались, и Алина кубарем покатилась куда-то вниз, пронзительно завизжав. Это было настолько неожиданно, что боль от ушибов пришла позже, чем испуг. Впрочем, падение закончилось так же внезапно, как и началось.
Она полежала с полминуты, приходя себя и пытаясь сообразить, не сломала ли чего-нибудь. Вроде ни руки, ни ноги так уж сильно не болят. Или это пока вставать не начнешь?
Алина с легким стоном подтянула конечности под себя. Терпимо. Когда она в десять лет рухнула с дерева, почти с трёхметровой высоты, было хуже. Теперь попробуем подняться.
- Эй! - окликнул её голос откуда то сверху. - Живая?
Алина задрала голову и увидела на краю оврага, в который она, очевидно, и упала, какую-то фигуру. Из-за бьющего той в спину солнца виден был лишь темный силуэт.
- Живая. – констатировала фигура ее движение. – Чего лежишь тогда? Сейчас ловцы сбегутся на вопли.
К-кто? - не поняла Алина, но поднялась, морщась.
- Руку давай, - велела фигура, наклоняясь и выпадая из светящегося солнечного ореола. Без него она оказалась темноволосой девчонкой приблизительно Алининого возраста. Цепко ухватившись за руку упавшей, девчонка легко выволокла ту на край оврага и потянула за собой. - Давай, пошевеливайся!
Алина чуть не рухнула снова, но девица оказалась довольно сильной и без проблем заволокла ту за ближайшие деревья.
- Ты чего? – Попыталась оторвать от себя ее руку Алина. – С ума сошла? Куда ты меня тащишь?
- Закрой рот, услышат же, - зло и как-то устало шикнула на неё спутница. И Алина испуганно заткнулась.
Они присели за деревьями, прислонились к неожиданно теплым стволам. Темноволосая прислушалась. Тихо. Алина тоже молчала, хмуро разглядывая незнакомку. Больная, что ли? Или тут какие-нибудь ролевики развлекаются? Вон, одета странно. Да ну, в центре города, быть не может. Пауза тянулась как кисель. Девица не обращала на Алину никакого внимания, к чему-то напряжённо прислушиваясь. Наконец её лицо слегка разгладилось, она удовлетворенно вздохнула и проворчала:
- Вроде обошлось. – и удостоила наконец Алину небрежным взглядом. - Из верхнего?
- Что? - не поняла та.
- Понятно, - фыркнула собеседница, - точно из верхнего. Наши, здешние, вопросов уже не задают.
Она еще раз прислушалась, тряхнула коротко обрезанными прядями волос и встала.
- Ладно, на ловцов не нарвались, значит, всё в порядке. Я пошла, бывай.
- А я? – Недоуменно спросила Алина, тоже вставая. Девушка пожала плечами и развернулась, чтобы скрыться за деревьями.
- Мой тебе совет, - бросила она через плечо, - не задерживайся на одном месте. Здесь немало охотников на таких растяп.
Алина в два шага догнала ее и вцепилась в рукав старой куртки.
- Подожди! Объясни мне хоть что-нибудь!
Девушка стряхнула её пальцы, обернулась и скучающе бросила:
- Отцепись. Я уже и так помогла чем смогла, вытащила тебя, пока чёрт знает кто на твой поросячий визг не сбежался. Дальше нянчиться не буду. У тебя свои мозги есть. Наверное.
И тут сзади грохнуло.
- Твою…, - выругалась девица, толкая Алину за землю, - падай, дура, и быстро-быстро ползи вон туда, - она потыкала пальцем. Накроют тебя сетью – полбеды, так поймут же, что не одна была, и не успокоятся, пока и меня не достанут.
Каким-то десятым чувством Алина поняла, что задавать вопросы сейчас не стоит и послушно, хоть и неумело, рванула по-пластунски в указанном направлении. Темноволосая ползла рядом, периодически пинками выравнивая курс. За спиной раз за разом грохотало, но, кажется, звуки смещались влево. Судя по лицу девчонки именно казалось.
- Близко, слишком близко, - бормотала она, - бежать придется, блин!
В очередную паузу между разрывами она толкнула Алину в бок и скомандовала:
- Сапоги снимай!
- Зачем? - опешила та.
- Жить хочешь? - оскалилась та почти что весело. – Тогда снимай и давай сюда.
Алина молча извернулась и стянула один сапог. Она не знала, что здесь творится, но почему-то было очень страшно. И что делать дальше она не знала. А этой, брюнетке, похоже, весело. Психованная какая-то. Ладно, если хочет Алинины сапоги – пусть берёт. Только не бросает её одну.
Сумасшедшая брюнетка полностью оправдала мнение о ней. Она один за другим, с явным трудом и злобным шипением отломала каблуки у фирменных сапожек и сунула обратно Алине.
- Одевай, быстро. И как я скомандую, сразу вскакиваем и бежим. Поняла? Пока они смотрят в другую сторону, есть шанс.
От страха колени тряслись даже в лежачем положении, и Алина подумала, что, скорее всего, вообще не сможет встать. Но когда спутница неожиданно грозно рыкнула:
- Давай! - силы откуда-то появились, и они обе драпанули вниз с какого-то холмика, под прикрытие полуразвалившихся сарайчиков. Те плотным грязно-серым ковром застилали всю обозримую с холма местность, как успела заметить на бегу Алина.
Они завернули за первый же, но не остановились, брюнетка за руку тащила Алину дальше и дальше, словно заяц, путающий след. Наконец они затормозили и, тяжело дыша, прилипли спинами к стене одного из строений.
- Где это мы? - Со стоном от боли в груди и боках выдавила Алина, цепляясь за эту стену руками.
- В заброшенном квартале, - рассеянно и не менее хрипло отозвалась девчонка, - здесь затеряться легче.
- А от кого бежали?
На секунду собеседница уставилась на Алину как на сумасшедшую, потом внезапно запрокинула голову и расхохоталась.
- Чёрт! Я даже и забыла, что ты из верхнего! - Сквозь смех простонала она. - Ну за что мне всё это? Наклепа ты свалилась на мою голову?
- С удовольствием разделю твое веселье, если потрудишься объяснить мне его причину, - ехидно выдала Алина. Девица фыркнула ещё разок, не в силах сдержаться, но стала успокаиваться. Села на землю, деловито оглядела напрочь испорченные Алинины сапоги и хмыкнула:
- А для скотинки из верхнего ты неплохо бегаешь.
Подумав, что хуже всё равно не будет, ибо просто некуда, Алина села рядом с ней и попросила:
- Да расскажи толком, я же ничего не понимаю.
Брюнетка вздохнула.
- Только предупреждаю, никаких истерик, слёз, соплей, рвания на себе волос и прочего. А то знаю я, не ты первая такая здесь. Некоторые даже пытались с ума сойти. У некоторых даже получалось. Короче, это вроде как другой мир. Или его кусок. Сразу говорю, я не знаю, как он стыкуется с вашим. Только такие, как ты, частенько здесь появляются. Кто сам проваливается, кого приводят. Обратно не вышел ещё никто.
- Бред какой-то. - пробормотала ошарашенно Алина. – Дурной сон, наркотическая галлюцинация. Какой другой мир? Типа попала, как в фэнтезийном романе?
Наблюдавшая за ее лицом девчонка насмешливо посоветовала:
- Только на самом деле не свихнись. А то был тут один такой прошлой зимой. Как сообразил, где он, так и зашуршал крышей. Ходил месяца два по обменным рядам, бормотал что-то себе под нос, улыбался так по-идиотски.
- А потом? - машинально поинтересовалась Алина. Брюнетка пожала плечами и равнодушно бросила:
- Да подох где-то под забором. Кому тут психи нужны, самим жрать нечего, а он ни работать, ни воровать не способен. Туда ему и дорога. Так что имей в виду, если надумаешь сбрендить.
Алину начало ощутимо трясти, она обхватила себя руками за плечи. И в голове внезапно молнией мелькнула мысль, заслонившая собой всё.
- Вадька!
- Что? – Непонимающе уставилась на нее спутница.
- Вадька! Я же за ним сюда бежала, из-за него все. – Алина торопливо повернулась в девушке. – Парень, светловолосый такой, высокий. Он пропал там, - она нервно сглотнула, - в верхнем, как ты это называешь. Ты его здесь не видела?
- Да нет, - та покривилась, - если у него не было провожатого из местных, как у тебя, то точно ловцы сцапали. А то и в рейд попал.
- Это как?
- Просто. Ловцы сторожат выходы из верхнего, собирают тех, кто случайно провалился сюда. А когда скота на работах не хватает, то и сами к вам выходят, отлавливают.
- Скота? – Опять не поняла Алина.
- Скота, - кивнула девушка, - сгоняют его в кучи, присваивают номера и гонят на работу. Жрут баланду, спят на голой земле. Вот поэтому и пополнять его количество приходится довольно часто. Мрут как мухи.
Алина потрясла головой. Нет, это просто дурной сон. Такого не могло случиться.
- Мне нужно найти Вадьку, - пробормотала она, - помоги мне, пожалуйста.
- А я ещё недостаточно помогла? - язвительно поинтересовалась темноволосая. – Честно говоря, до сих пор не понимаю, на фига оно мне надо было. А теперь предлагаешь ещё какого-то Вадьку искать. А что мне за это будет?
- А что ты хочешь? - с отчаянием спросила Алина. Собеседница критически её оглядела с ног до головы и ткнула пальцем в маленькие золотые серёжки. Алина, не раздумывая, принялась вытаскивать их.
- У тебя даже уши не проколоты, - на автопилоте заметила она, протягивая ладонь с украшениями.
- А ты что, вообразила, что я их носить буду? – фыркнула девица. – Чтоб мне в ближайшем проулке вместе с ушами сняли? Нашла дуру. Загоню в одном надежном месте и всего делов.
- За них ты поможешь мне найти Вадика и вернуться с ним к выходам, - сказала Алина. Пауза висела около минуты, потом девушка неохотно буркнула:
- Ладно. Но выводить вас наверх я не собираюсь. Это ваши проблемы, а и мне не поздоровится, если там заметят.
- Только бы Вадьку найти живым и здоровым, а там что-нибудь придумаем, сказала Алина.
- А кто он тебе, что ты так трясешься? - с явным любопытством поинтересовалась брюнетка. Алина замялась.
- Друг.
- Друг? - протянула та. – А какого дьявола ты тогда его ищешь, цацки вон не жалеешь? Искала бы сама выход, в одиночку то шансов больше. Зачем он тебе сдался?
- Он мне друг, - непонимающе заявила Алина.
- В мире есть много вещей поважнее твоей дружбы. Например, сохранность собственной шкуры, - отмахнулась брюнетка и встала, - ладно, пошли, кукла Барби.
- Куда?
- Для начала искать тебе обувь. В этом рванье ты долго не проходишь.
Алина мельком глянула на сапоги и невольно сморщилась. На одном каблук был отломан под корень, и это было ещё ничего. Но на втором выдрано было с мясом, и подошва неудержимо расползалась при каждом шаге. Ходить в этом было невозможно.
- У тебя какой размер? Спросила деловито её теперешняя провожатая.
- Тридцать шестой, отозвалась Алина. Хотелось спросить, где они будут брать новую обувь, потому что данное место никак не ассоциировалось с магазинами. Ладно, потом спросит, когда дойдут до куда-нибудь.
Но девица огляделась, прищурилась и велела:
- Стой тут и никуда не уходи. Я сейчас. Кстати, волосы подбери. Нам сегодня ещё придется побегать и полазить, мешать будут. Или хочешь, нож дам, обрежешь, кукла Барби.
- Меня Алина зовут, - обиженно возразила та и торопливо стала собирать волосы в хвост, прикидывая, чем бы перевязать. Конечно, в сумке была резинка, но сумка целиком была давно и безвозвратно потеряна. Алина даже не помнила, где. Скорее всего, когда катилась кубарем в овраг.
- Шнурок от куртки оторви, если не жалко вещичку, - насмешливо посоветовала девица, развернулась и, уже на ходу, бросила:
- Я Ксюша, - и исчезла за углом.
Познакомились.
Алина справилась с волосами и принялась счищать пятна грязи с куртки. Хотелось делать хоть что-нибудь, чтобы успокоиться, собрать разбегающиеся мысли, немножко прийти в себя. Мозг всё равно отказывался воспринимать всё происходящее как действительность, несмотря на ноющие синяки от падений, вполне натуральную грязь на одежде и содранные во время марш-броска по-пластунски ладони. Идиотизм какой-то. Так не бывает.
За стеной, возле которой топталась девушка, раздался звук. Тонкий писк. Даже не за самой стеной, а где-то слева, со стороны проёма, бывшего раньше дверным. Алина вздрогнула и попятилась. Мыши? Крысы? Ни тех, ни других она особо не боялась, но кто знает, какие они здесь. Местные условия жизни не отличаются дружелюбием, это она уже поняла. Да и вдруг это какие то другие твари, вовсе ей незнакомые и крайне опасные?
Писк повторился. Ксюша не появлялась. И Алина решила глянуть сама. Сделала несколько осторожных шагов в сторону, издалека пригляделась к просевшему от ветхости порогу сарая. И истерически рассмеялось.
Там сидел котенок. Стандартный, серо-полосатый, лопоухий, с любопытной мордочкой. Он смотрелся так неуместно в этом страшном месте и вместе с тем так по родному трогательно, что Алина не удержалась, шагнула к нему, присела на корточки и протянула руку.
- Кис-кис, - прошептала она, - иди поглажу, маленький.
Котенок, вытянув морду, обнюхал её пальцы. Алина осторожно потрогала его за нос. Котёнок отпрянул и недовольно зашипел. За спиной раздался истошный вопль, переходящий в ультразвук, от которого Алина подпрыгнула и в ужасе обернулась.
- Не трогай его!!! - Визжала несущаяся к ней Ксюша. - Отойди! Уходи оттуда!
За спиной Алины раздалось низкое утробное ворчание. Она повернулась теперь уже на него и застыла. В полумраке сарая блеснули немигающие жёлтые глаза, а спустя секунду появился и их хозяин. Хозяйка. Крупная кошка, такая же серая, как котёнок, с пронзительным и явно недовольным взглядом и вздыбленной шерстью. Хвост плеткой стегал по бокам. Она оскалила белоснежные маленькие клыки и прыгнула.
Ксюша налетела на Алину, сбила с ног, заставив прокатиться по земле, за долю секунды до кошкиного прыжка. Животное приземлилось туда, где только что стояла девушка, и разочарованно взвыло. Со всех сторон ему ответили таким же воем.
- Сматываемся! – Ксюша одним движением вздернула Алину на ноги и потащила за собой. – Сейчас они соберутся в стаю, догонят и нам хана.
Они помчались, петляя, как зайцы. За спинами нарастало мягкое шуршание лап. Алина боялась представить, сколько их должно быть, чтобы получился такой звук. Будто сильный дождь по крыше.
Поворот, ещё один, ещё. Лицо у нёсшейся рядом Ксюши было злое и отчаянное, на бегу она шарила взглядом по сторонам, выбирая дорогу. Ещё поворот, ещё... а на следующем Алина упала.
Приземлилась со всего маху на колени, так, что искры из глаз посыпались. Машинально глянула назад. И ноги отнялись окончательно.
За ними несся бурный серый поток с промельками чёрного и рыжего. Молчаливый и от этого особенно страшный. Только глаза сверкали желтыми маячками, и в них не было даже интереса. Только смерть. Шла охота. Они гнали жертву.
- Вставай! - рванула её за руку Ксюша, чуть не выдернув плечо. – Да вставай же!
Алина не могла. Внутри всё заледенело от ужаса, первобытного ужаса кролика перед удавом, и сил на борьбу не осталось.
- Ну давай же, давай! – отчаянно-зло, чуть не плача, тормошила её Ксюша, давай вставай, твою мать! Вон там лестница приставная, они по ней не залезут, уйдём по крышам! Вставай, идиотка!
Стая замерла, заметив, что жертвы не убегают больше, а, значит, можно не спешить и поразвлечься. Твари, скалясь и порыкивая, начали медленно-медленно расходиться в стороны, намереваясь заключить девушек в кольцо. Алина смотрела на их приближение безвольно расширенными глазами, уже не пытаясь даже подняться. И тут Ксюша с рычанием, немногим отличающимся от кошачьего, со всей силы саданула её по лицу.
- Ну и подыхай! – рявкнула она, отпуская спутницу. Боль пронзила всю голову Алины, с гулким стеклянным звоном отдавшись где-то в затылке, сразу отрезвив, заново переполнив страхом и желанием бежать, спасаться, прятаться. Она неловко вскочила и теперь уже сама вцепилась в Ксюшу.
- Вперёд, вон к тому дому, - прошипела та, тыкая пальцем, - и сразу на лестницу.
И они снова рванули. Кошки, посоображав секунду, за ними. Но хватило и этой секунды. Алина первой вспрыгнула на старую лестницу. Первая же ступенька обломилась под её ногами, страх заставил перелететь на вторую и выше, выше. Ксюша прыгнула сразу на вторую. Внизу яростно завопили и защёлкали зубами. Одна из тварей попыталась прыгнуть следом, но Ксюша пнула её полёте, и та отстала.
- Не останавливайся! – заорала брюнетка спутнице, под руками которой опасно трещали дряхлые ступеньки. - Нам ещё с крыши уходить!
- Может, просто на ней пересидим? - прохрипела адски вымотанная Алина.
- А что, в вашем мире кошки не умеют лазить по крышам? – зло и одновременно весело уточнила Ксюша. – В нашем так очень даже.
Крыша показалась неожиданно. Казалось, лестница будет бесконечной, и Алина вечность будет перебирать непослушными руками ногами, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот очередная ступенька хрустнет под ней, и она свалится вниз, в серую жадную мерзость внизу. И закончилось всё внезапно. Алина не нащупала очередной деревяшки и упала животом на старые доски крыши. Машинально отползла, давая дорогу Ксюше и пытаясь отдышаться. Но выскочившая следом та не дала этого сделать.
- Шевелись! – скомандовала она. – Разбегайся и прыгай!
- Что? - Алина проследила взглядом за движением её руки и сжалась в комок. – На соседнюю крышу?
- Ты жить вообще хочешь? – неожиданно спокойно спросила Ксюша. – Тогда прыгай. Не бойся, это не так сложно как кажется.
Алине чудилось, что её сознание разделилось пополам. Одна часть, истерически хихикая, доказывала, что это сон, бред, она сошла с ума, перечитала дурацких книжек, у неё температура под сорок и так далее. Другая отупела и только мрачно нашептывала: «Слушай эту девчонку, здесь тебе больше никто не поможет».
Сзади раздался скрежет когтей по стене. Очень близко. Вторая часть сознания победила. Алина разбежалась и прыгнула следом за Ксюшей.
Кошки выли и бесновались за спиной, но прыгать следом на такое расстояние не решались. Алина уже не соображала, что делает, только подчинялась командам – вправо, влево, прыгай, перелезай. Затормозила только тогда, когда Ксюша ухватила ее за рукав и проворчала устало:
- Стой, куда разогналась. Всё, сработало, оторвались.
Алина послушно упала рядом и только теперь заметила, что даже вой затих далеко позади. Внутри моментально всё обмякло и заколотилось, напряжение и заодно силы исчезли, будто штырь выдернули.
- Господи, мы чуть не погибли, - пробормотала она плохо слушающимися губами. Ксюша фыркнула:
- Привыкай. Не факт, что тебе удастся вернуться в верхний, а здесь каждый день может стать последним. Такое уж это место.
- Нет, – упрямо мотнула головой Алина. Где-то внутри поднималась противная холодная озлобленность, заполнявшая новоявленную пустоту. Вместо страха, отчаяния, надежды, что всё само собой уладится.
- Выберусь, – пробормотала она, пытаясь заставить себя встать, - и не одна. Пошли.
Ксюша удивленно глянула на неё снизу вверх, хмыкнула и тоже поднялась.
- Ну пошли.
Они спустились с крыши и побрели по узким проулкам.
- Запомнила, что ничего нельзя здесь трогать? – спросила Ксюша. – А то на минуту нельзя одну оставить. Кстати, она спохватилась и вытащила из-за пазухи нечто, напоминающее кроссовки старинной модели, переодевайся.
- Где взяла? – спросила Алина.
- Ты уверена, что хочешь это знать? – скептически уточнила брюнетка. Алина молча выдернула из её рук обувь и, сев на землю, начала переобуваться. Ксюша улыбнулась, уже не так язвительно. Понаблюдав за Алиной, неожиданно сказала:
- А ты молодец, не рассопливилась. Я уж думала, придется тебя бросать. Ну ничего, легко отделались. Лет шесть назад мне так не повезло, еле вырвалась. Так порвали, что месяц лежала.
- Убежать не получилось? – машинально спросила Алина, завязывая обтрепанный шнурок.
- Ага, – подтвердила спутница, – город ещё плохо знала. Только три года прошло, как сюда попала.
- Откуда? – Алина встала и потопталась, привыкая к новой обуви. Ксюша снова фыркнула и зашагала, заставляя Алину поторопиться.
- Оттуда, откуда и ты, - хмуро бросила она на ходу. И отвернулась, словно не замечая отвисшей челюсти спутницы.

Глава третья.

Ночь прошла без сна. Как ни старался Вадим, взбудораженный мозг не желал уходить в спячку, пытаясь переварить всё случившееся. Получалось плохо. К тому же сильно болела голова. Точно сотрясение. И тошнит характерно, и слабость мерзкая. Школьный приятель Пашка рассказывал о симптомах, у него как то было сотрясение мозга. Очень гордился этим, кстати.
Вспомнив об этом, Вадим еле слышно застонал. Друзья, школа, привычные развлечения. Такое ощущение, что это ему приснилось. Или было тысячу лет назад. Как же хочется снова всё это увидеть. К маме хочется. Она волнуется. Отца из командировки выдернула, наверное. Их же полдня и ночь нет уже. Или здесь время течет по-другому? То, что здесь другое время года, так это точно, дома осень, а не весна. Но тут и она не радовала. Запах мокрой земли и пробивающейся травы теперь, наверное, до конца жизни будет ассоциироваться с этим проклятым котлованом. В общем, один фиг, как бы время не разнилось, родители всё равно волноваться будут. Что его, что Алинкины. Блин, Алинка! Хоть бы с ней ничего не случилось. Тут сам не знаешь, как отсюда выбираться, а уж как её искать, совсем непонятно. Может, она осталась в парке, и эти чёртовы рабовладельцы её не заметили? Почему-то Вадим был уверен, что нет, заметили. Она же была буквально в шаге, звала его, наверное, искала.
Он вздохнул и в очередной раз безуспешно попытался хоть чуть расслабить окаменевшие от напряжения мышцы. Это была самая жуткая ночь в его жизни. Какими мелочными казались теперь столь важные ещё сутки назад вещи. Какими бесполезными столь тщательно нарабатываемые умения, типа уровня в компьютерной игре. Нужно отдохнуть, иначе утром он даже встать не сможет, уж не говоря об организации побега. Любой дурак знает, что при сотрясении нужно как можно больше отдыхать.
Но тревога за Алину грызла как злобная и очень упорная собака. Где она, что с ней? Никто ведь не знает, что они здесь, а значит, никто не сможет помочь. Только он, Вадим. Мужчина он или нет? Должен он помочь девушке, которая ему нравится? Да даже если бы не нравилась, их всё равно многое связывает. Они дружат уже лет восемь, сколько раз вместе в передряги попадали, типа обнаружения родителями совместного прогула школы или бегства от владельцев разоренного яблоневого сада. Ну не бросали же друг друга. Вадим даже и не понял, когда тоненькая блондинка с косичками стала больше, чем подруга, больше, чем одноклассница. Больше, чем вообще все. Или она таковой изначально и была?
- Ну не хочу я, не могу, – прошептал Вадим в глухую темноту ночи, – это слишком сложно для меня. Я не справлюсь.
Темнота язвительно молчала. Кто-то храпел невдалеке, бормотал что-то во сне. Ответ на жалобу напрашивался сам собой. А выбор есть? На кого это можно переложить? Ни на кого. Других кандидатов просто нет.
Где-то в стороне медленно загорался рассвет. Мысли путались, но не желали уходить. Глаза резало от недосыпа. Но подремать не удалось. Спустя полчаса со всех сторон начали раздаваться зычные голоса старших:
- Подъём! Шевелись! Вставайте, лентяи, жрём и на работу!
Сегодня Вадиму поблажек давать никто не собирался. Подняли вместе со всеми, погнали к котлам, сунули в руки миску. Баланда на вкус была отвратительной, но есть все равно не хотелось. Вадим поболтал в ней ложкой и отставил в сторону. Осмотрелся. Окружающие люди ели с удовольствием, некоторые даже переругивались из - за добавки. Парень вспомнил вчерашние слова Степаныча про крыску, про то, что другого счастья не будет. С едой, видимо, та же история. Цени то, что есть. Но аппетита это не добавило.
- Не будешь есть, свалишься через день, - проворчал кто-то за его спиной. Вадим обернулся и увидел высокого худого старика в лохмотьях. Подумалось, что неизвестно, что лучше – свалиться через день от слабости или через час от отравления этой бурдой, но парень промолчал. Говорить здесь не хотелось ни с кем.
- Не хочешь – отдай другому, чего добру пропадать, - продолжил старик, не дождавшись реакции на свою заботу. Вадим всё так же молча протянул ему миску. Тот взял, но сказал серьёзно:
- А ты все же от еды не отказывайся. Здесь люди такие, упадёшь, не только не поднимут, но и по голове пройдут. Никто с тобой своим куском делиться не станет. Так что и ты не разбрасывайся.
Вадиму вдруг вспомнилась книжка о фашистских концлагерях в годы войны, выпрошенная почитать у отца. Там, кажется, было нечто похожее на это гостеприимное местечко.
Лопатой работать он не умел, опыта не было никакого, поэтому ладони стерлись за час. Спина ныла, и он вяло махал инструментом, ненавидя эти слипшиеся мокрые черные комья, пока нарастающий шум не привлек его внимание.
- Гляди-ка, беглого поймали, – сказал один из работавших рядом, – вчера в город сдёрнул, всю охрану на уши поставил. Сейчас наказывать будут. Пошли, глянем, что ли?
Вслед за ними, торопливо побросавшими лопаты, потянулся и уставший Вадим. Хоть передохну и посмотрю, что там такое, решил он.
Волею случая он оказался почти в первых рядах. На утоптанный пятачок вывели затравленно озирающегося связанного мужика лет пятидесяти, старший, которых Вадим уже научился определять по чуть более новой и чистой одежде, что-то пробормотал. Наверное, объявлял вину и наказание. И без всякого предупреждения ударил мужика вытащенной из-за спины палкой. Резко, сильно. Тот согнулся и упал. Вадим отшатнулся. Наказание началось.
В бедной, и без того гудящей голове что-то щелкнуло. Ещё удар, человек закричал. Вадим дернулся вперёд, не задумываясь, но чья-то цепкая рука удержала его. За спиной неизвестно откуда возник Степаныч.
- Не дури, – негромко сказал он, – сам хочешь под раздачу попасть?
Вадим непонимающе глянул на него, потом такими же глазами обвёл собравшуюся кругом толпу. Люди стояли напряженно, с жадным любопытством наблюдая за экзекуцией. Ни в одном лице не читалось сочувствия или желания помочь.
- Там же человек, – растерянно сказал Вадим, – он же живой!
- Он живым и останется, – проворчал Степаныч, – не будут же хозяева рабочую скотинку портить. Накажут и отпустят. А тебе, если полезешь, вдвое больше достанется. А ты и так на голову ушибленный. Пойдём, паря, не смотри.
Но Вадим не мог сдвинуться с места. Сердце будто окаменело и вздрагивало только при ударе палкой по чужому живому телу. Парень не знал, что делать. Его учили защищать слабых и обиженных. Но Степаныч был прав. Он никому не сможет помочь один, а поддержки ждать неоткуда. Ещё удар. Человек уже не кричал. Броситься сейчас, приложить не ожидающего подвоха палача по шапке, выдернуть палку и... что дальше? Потащить избитого человека? Куда? И разве эта толпа упустит развлечение? Без шансов. Самого затопчут и провинившегося добьют. Ещё удар.
- Дай ему, так его! – Взревел кто-то за плечом Вадима, и вся толпа тут же радостно заорала, засвистела, заулюлюкала, разразилась поддерживающими криками. Ещё удар. Изо рта жертвы хлынула кровь. Не оставят они его в живых, отчетливо понял Вадим. К горлу подкатила тошнота, а к глазам бессильные слезы ярости и тоски. Он отвернулся и, стараясь не глядеть на расталкиваемых им людей, пошёл назад. Алина. Нужно думать о ней. Он нужен ей, он должен ее спасти, что угодно сделать, чтобы вытащить её из этого пекла. Он был уверен, что Алина тоже в него попала. Думать о ней, о светлых волосах, улыбке, серых глазах, голосе. Думать о том, как выбраться отсюда и помочь ей, отыскать. Только об этом, не воспринимать действительность, иначе сойдешь с ума, заорёшь дурным голосом, начнёшь биться головой о землю, пускать пену изо рта, рвать на себе волосы. Алина, думать об Алине. Не представлять, где она может сейчас оказаться, что с ней может случиться.
За спиной раздался очередной удар палки по телу. На этот раз какой-то особенно чавкающий. Вадим закусил губу, вздрогнул и ускорил шаги.


Странно или страшно, но на работоспособность происходящее оказало сильное воздействие. Не дожидаясь возвращения ни соработников, ни понукающих старших, Вадим вцепился в лопату и с ожесточением, почти злобой, воткнул её в землю. Ему самому непонятно было, представляет ли он чьё-то лицо на месте разбиваемой грязи и чьё, но в голове до хрипа, до звона, до разрыва стучало: «На тебе! На! На!» Собравшееся за сутки внутри напряжение с хрустом, как молодой ледок, ломалось и стекало по рукам, унося с собой и что-то важное, нужное, чистое.
Оживленно переговариваясь, возвращались люди. Вадиму казалось, что он даже слышать их довольные голоса не сможет. Ничего, смог. До мозга слова не доходили, но оно было и к лучшему. «Уходить надо», - думал он безразлично и устало. Забрать кого-нибудь с собой? Они же здесь перемрут, вот так, забитые. А что, если...?
Он даже замер от пришедшей в голову мысли, за что тут же заработал пинок от проходящего мимо старшего.
- Не зевай, работай, – бросил тот и пошел дальше, не обращая больше внимания. Вадим машинально нагнулся к лопате, тут же выпрямившись и обругав себя. Нашёл раба, урод мордатый! Разбежался, ещё спину перед ним гнуть!
Но старшему всё это было глубоко безразлично. Никому не было интересно, что там этот сопляк думает. И Вадим снова ссутулился, согнулся, опёрся о лопату. Состояние было хуже некуда, ему казалось, что он сейчас рухнет, и его потащат вот так же избивать до смерти, и жадная до зрелищ толпа будет уже в него тыкать пальцем и кричать: «Бей его! Бей!» Ноги подкосились, Вадим глухо бессильно всхлипнул сквозь сжатые зубы и начал оседать вниз. Наверное, единственное, что его спасло, это команда к ужину. Опираясь на лопату, как на костыль, закусив губы до крови, он поплёлся за остальными, только сейчас заметив, что уже темнеет. Нужно было кое-что обдумать, но сил не было.
После ужина сидеть вместе с остальными не хотелось. Бросив миску, из которой в этот раз хоть что-то съел, в общую кучу, Вадим переполз на ближайшую подстилку и отвернулся. Голова болела невыносимо, заснуть снова не получалось. Но и у других на посиделки не было желания. Грязные, оборванные, полуголодные, люди расходились и укладывались спать. К вони Вадим немного притерпелся, но вздохи, охи, бормотание и прочие звуки колышущегося вокруг людского моря еще заставляли вздрагивать.
Сонная тишина быстро накрывала котлован. Вадим заворочался и бездумно уставился на мерцающий невдалеке огонек. Кто-то ещё грелся у огня. Видать, тоже не спалось. Вадиму хотелось сейчас оказаться за тысячи километров отсюда, где угодно, или даже сойти с ума и отправиться в дурку. Он бы не сопротивлялся, честное слово. Лишь бы не здесь, не так.
Он полежал еще минут пятнадцать, а потом поднялся и пошел неизвестно зачем к виднеющемуся костру, едва не наступая на спящих вповалку.
У костра одиноко сидел тот самый старик, которому Вадим утром отдал свою еду. Он спокойно глянул на мальчишку и снова уставился на огонь. Вадим без приглашения сел рядом
- Голоден? – спустя какое-то время поинтересовался старик. Вадим мотнул головой и поморщился. Она снова отдалась болью и искрами в глазах.
- Не спится? Уйти хочешь? – так же спокойно продолжил дед. Ответа явно не требовалось. Старик вздохнул.
- Ох, молодость. Да каждый первый, не считая второго, рыпается поначалу, бежать пытается, попадается вот так, как сегодняшний..., – старик помолчал и добавил. – Знал я его. Хороший мужик. Был.
- Лучше привыкнуть, притерпеться? – спросил беззлобно Вадим. Старик пожал плечами.
- Почему бы и нет? Всё целее будешь
- Не надо целее, - буркнул парень. Помолчал и решился. – Надо всех поднимать и уходить отсюда.
- Куда? – перевёл на него выцветшие глаза старик.
- Да хоть куда-нибудь. Туда, где не надо будет жить вот так. Люди же, какими бы они не были, умирают здесь. Эти скоты, ваши так называемые хозяева, пускают их на убой просто так, ни за что. – Вадим зябко обхватил себя за плечи и поежился. – Надо что-то делать.
- Зачем? – Спросил старик. На секунду у Вадима мелькнула мысль, что дедок над ним издевается. Но полнейшее отсутствие эмоций в голосе убеждало больше любых слов. Ему просто всё равно. Он стар. Он устал. Ему уже ничего не интересно.
- И что, это можно так и оставить? – возмутился Вадим. – Это нормально? Они же людей воруют пачками, работать заставляют как проклятых, жить в нечеловеческих условиях!
Старик усмехнулся. Выцветшие глаза смотрели жалостливо и насмешливо, словно на новорождённого котенка, тычущегося сослепу головёнкой во всё подряд в поисках сиськи.
- Ох, молод ты ещё, молод…, - протянул он и неожиданно резко добавил. – Да не люди это. Запомни, сынок, человек остается человеком пока сам себя таковым считает. Пока собственного достоинства не уронил. Пока душу свою сберёг и в грязь не втоптал. А это не люди уже. Это скот. Думаешь, там, на родине, они по-другому бы жили? А им все равно, где спать и что жрать. Пропили и продали они свои души давно. Нет им места в мире, никому они не нужны, ни там, ни здесь.
Вадим молчал. Старик сбавил тон и продолжил:
- Ты молодой, сильный, ещё можешь их всех освободить, если хочешь. Им все равно за кем идти, и за тобой пойдут. Только куда. Найдёшь ты выход, вывалитесь на волю, а дальше что? Так и скажешь им, идите, мол, друзья, снова попрошайничайте, воруйте, умирайте под заборами, не будет больше никто вас заставлять работать, а заодно и обеспечивать бесплатной едой и ночлегом, строить, присматривать за вами дурнями. Думаешь, нужна им такая свобода?
Вадим всё так же молча подвинулся к костру. Такая правда не приходила ему в голову. Весь его беззаботный до вчерашнего дня мирок в очередной раз перевернулся. Добро больше не казалось добром, а зло – злом.
- Но... они же умирают здесь, - промямлил он нерешительно, – болеют и умирают, десятками.
- Так же, как и везде, – равнодушно отозвался старик, – это их выбор. Точнее, судьба, выбор это слишком сложно.
- Вы здешних людей за что так не любите?
- Я просто знаю им цену. И не обманываюсь, – старик поворошил дрова, – я слишком много прожил на этом свете, слишком много повидал, чтобы кого-то любить или не любить. Я не верю словам, я вижу поступки. Уходить тебе надо отсюда, вот что, – неожиданно закончил он. Вадим, несмотря на адскую усталость, чуть не подпрыгнул, настолько внезапно сменилась тема.
- Надо, – буркнул он, – а толку. Я ж дороги к выходу не знаю.
- Я расскажу, как добраться, – спокойно сказал старик.
- Вы знаете? – Вадим даже закашлялся, так перехватило горло.
- Знаю, – заулыбался дед, – смотри сюда.
Он вытащил из костра обгоревшую палку и принялся чертить ею по земле.
- Вот это наш котлован, копаем и живём тут все разом. Вот на север пустырь, за ним дома. Если никуда не сворачивать, то пройдешь краем, а там стройка и завод заброшенный. За ним обменные ряды. Вот тут, с угла две продуктовые лавки. Как за них зайдешь, упрёшься в дверь некрашеную, вроде лабазной. Вот тебе и выход. Должен ещё работать.
Вадим старался не упустить ни одного слова, жадно следя за движением обугленной щепки.
- Запомнил? – старик дождался утвердительного кивка и стер нарисованное. – Иди, я дорогу мимо постов тоже покажу.
- Подождите, – Вадим, не задумываясь, коснулся его рукава, – со мной могла быть девушка, симпатичная такая, блондинка. Не слышали Вы, те, кто меня сюда притащил, ничего о ней не говорили?
- А кто она тебе? – старик остро глянул на него. Вадим замялся.
- Подруга, – наконец неохотно выдавил он. Старик качнул головой.
- Не слыхал. Если и была, сюда не привозили. – он тоже неловко замолчал, потом добавил. – Наши девушек неохотно берут, мужчины сильнее и работают дольше. Если только в квартал увеселений. Но он в другой стороне от выхода, не дойдешь.
Повисла пауза. Наконец дед поднялся, отряхнул лохмотья и проворчал:
- Ну что, с Богом. Выведу тебя отсюда, если получится, да и спать. Не те уж годы-то, ночами сидеть.
- А вы сами не пойдете? – спросил Вадим.
- Куда? Нет, не хочу. Прижился я здесь, того мира и не помню почти. Помереть здесь хочу. Тут мне есть с кем рядом лежать. А ты иди.
Вадим смотрел, как старик делает несколько шаркающих шагов прочь от костра, затем оборачивается, удивлённо глядя на парня, поднимает брови, открывает рот, чтобы что-то спросить. Наверное, почему тот не идет следом, ведь времени мало и...
- Нарисуйте мне, пожалуйста, дорогу к кварталу увеселений, – попросил Вадим. Старик помедлил, вернулся и с кряхтением вытащил очередную щепку из костра. Спорить и переубеждать не пытался.

Глава четвертая

Пока шли, разговор не клеился. Алина попыталась добиться каких-то объяснений, но Ксюша только рыкнула, чтобы собеседница не отвлекала её от дороги, и та замолчала. Но, когда полоса старых сараев оборвалась на большущем пустыре, Ксюша подобрела и примирительно сказала:
- Ну что, давай решать, куда сначала.
- За Вадиком же, – не поняла Алина.
- В городе две фермы для рабочих. Одна за торговыми и обменными рядами, почти на окраине, там дрова рубят и возят сюда. Другая поближе. Там роют котлован для водоочистки. Каким образом хозяева собираются очищать воду в этой грязной яме, неизвестно. Им виднее. Можно пройти сначала мимо неё, раз уж все равно идем в ту сторону. Надо только придумать, как подобраться к ней поближе. Там же охраны из ловцов тьма. Ну, и не в такие дыры лазили, рискнем. Или не надо? – Она прищурилась и искоса глянула на Алину.
- Как это не надо? А Вадька?
- Нет, дело твоё, – пожала плечами Ксюша, – ты заплатила, я отрабатываю. Только не могу понять, зачем?
- Я тебе говорила, он мой друг.
- Это не самое необходимое в жизни. Я бы на твоём месте соображала, как поскорее ноги отсюда унести.
- У тебя что, вообще никогда не было друзей? – Вспылила Алина.
- А зачем они мне? Мне нужны еда и ночлег, мне нужно выжить, и не попасть к ловцам, которые при неудачных рейдах не брезгуют и местными, не нарваться на грабителей, не угодить в квартал увеселений, не сгинуть в когтях кошек-людоедов, в конце концов. Друзья это не то, что меня интересует.
«Значит, они всё-таки людоеды», - вздрогнув, отметила Алина, но ничего не сказала.
Начинало темнеть. Ксюша мельком глянула на небо и сказала:
- Сдается мне, что сегодня мы уже ничего не успеем. По ночам ну очень небезопасно здесь разгуливать. Нужно добраться до ночлега, отдохнуть и замести следы.
- Какие следы? Что, за нами кто-то гонится? – переспросила Алина. Сил на страх и тревогу не было.
- Да понятия не имею. Но, на всякий случай...
Прошли пустырь по краю, вышли к домикам поновее и поцелее. Стали попадаться местные жители, неприятные, с подозрительными взглядами и настороженными выражениями лиц. Алине казалось, что отводимые перед ними глаза сзади сходятся, как лучи прожекторов, прожигают куртку на спине. Алина неосознанно жалась к спутнице, на что та не обращала внимания.
- А они все из верхнего? – тихо спросила девушка.
- Да нет. Многие, но далеко не все. Тут тоже дети рождаются, не только у вас, – рассеяно отозвалась Ксюша.
- А на нас они чего так смотрят?
- Нормально они смотрят, как и все тут. Привыкай, кукла Барби, не обращай внимания. Лучше ногами шевели, нельзя тут задерживаться.
Колкость звякнула и разбилась вдребезги о толстенную броню усталости. Если бы это могло хоть как то улучшить ситуацию, Алина и не такое стерпела.
- А что ты сама делала возле выходов? – вспомнила она, о чём хотела спросить. Ксюша помолчала и неохотно сказала:
- Думала, удастся что-нибудь раздобыть. Иногда ловцы тащат пойманных в спешке, иногда самостоятельно забредающие теряют сумки, кошельки, ещё что. Вторую неделю на мели, вот и пошла в разведку.
- Крысятничать? – всё-таки не сдержалась Алина. Спутница резко развернулась и схватила Алину за воротник куртки.
- Ты, блондинка с маникюром! Ты хоть раз голодала? На помойках рылась в поисках еды? Воровала? Что ты о настоящей жизни знаешь, недоделанная? Золотишком разбрасываешься из-за собственной придури, такого же маменькиного сыночка выручая. Критикуешь, таскай тебя за собой! Брошу, выбирайся, как знаешь!
Они стояли глядя друг другу в глаза. Ксюша яростно, Алина холодно и презрительно.
- Знаешь что, – медленно сказала последняя, – раз уж ты вспомнила. Я действительно тебе заплатила, поэтому ты меня не бросишь. Не я об этом вспомнила, это тебе, видно, удобнее строить отношения в денежном эквиваленте. И выручаю я не маменькиного сыночка, а своего друга. Каким бы он ни был, у тебя, я так понимаю, и такого нет.
Казалось, у Ксюши из ноздрей пойдет дым. Зрачки были во всю радужку. Алина вяло подумала, что та её сейчас ударит. Но спустя несколько секунд брюнетка разжала пальцы и с усилием рассмеялась.
- Молодец, – несмотря на горящие глаза, голос звучал почти весело, – ты, оказывается, с зубками. Рада, что ошиблась. Извиняться не буду, не жди.
- Я тоже, – буркнула Алина, остывая гораздо медленнее.
- До моего жилья рукой подать, – сменила тему Ксюша, – заночуем там. Вроде там даже припасы какие-то оставались, если не наведался никто, пока меня не было.
- Ты что, одна живешь?
Девчонка кивнула, явно не желая продолжать тему. Она уже развернулась в нужном направлении, но тут её взгляд замер на чём-то за спиной Алины и лицо скривилось.
- Чёрт! Достоялись на одном месте, навыясняли отношения! Валим отсюда по-быстрому!
Алина оглянулась. По ближайшей стене скользили серые тени, размытые и подрагивающие, словно их обладатели крались по границе тьмы и света, даваемого тусклым уличным фонарем. Кстати, напоминал тот больше просто-напросто подпаленную с одного конца и мерзко чадящую палку.
Ксюша дернула Алину в тень одной из стен, потянула за угол и уже оттуда осторожно выглянула.
- Что там? – еле слышно спросила Алина из-за её спины.
- Ночные грабители, – так же отозвалась спутница, – кажется, мы неудачно попали им под ноги. Говорила, не надо бродить вечерами по здешним местам.
- И что делаем?
- Сидим и ждем. Будем надеяться, что они нас не заметят.
В полосе света показался мужчина, осторожно огляделся и тихими скользящими шагами двинулся дальше, исчез в сумраке. За ним вышли ещё двое, так же растворившись спустя пару секунд. Девушки старались даже не дышать. Чувство острого страха у Алины притупилось, по сравнению с первыми часами пребывания в этом мире было легче. Но исходящая от этих бесшумных фигур угроза вводила в некое оцепенение, ещё более противное и липкое, чем простая паника.
Больше никто не показывался. Подождав еще минуту, Ксюша поднялась с корточек, на которые присела, выглядывая из-за стены.
- Вроде всё, – сказала она, – надо уходить. Вот интересно, с момента, как ты свалилась мне на голову, мы все время от кого-нибудь драпаем. Забавная традиция, правда? И с каждым драпом я всё сильнее задумываюсь, зачем мне оно надо. Жила себе тихо-мирно…
- Между прочим, ты первая меня полезла вытаскивать из оврага, – отрезала Алина, делая шаг за Ксюшей, – я не просила.
- Ещё скажи, что ты против была, – хмыкнула та. И вдруг испуганно, по-детски, вскрикнула и упала лицом вперёд. Алина завизжала куда громче и отпрыгнула назад.
Дернувший Ксюшу на землю ночной грабитель поднялся и оскалился.
- Вот так добыча, – прохрипел он, – сразу две девки. За вас неплохо заплатят в квартале увеселений. Иди-ка сюда, киска.
Алина в жутком первобытном ужасе отшатнулась назад от протянутой к ней руки, потеряла равновесие и грохнулась на спину. В глазах фейерверком рассыпались искры, позвоночник жалобно хрустнул, боль пронзила всё тело. И в ту же секунду на неё сверху в прыжке обрушился ночной грабитель.
- Не уйдешь, зараза! – Рыкнул он, пытаясь вцепиться грязными руками в Алинино горло. От него воняло хуже, чем от помойки, и это было немаловажным психологическим фактором. Совершенно ошалев от ужаса, Алина сопротивлялась как сумасшедшая. Мужчине никак не удавалось схватить ее за руки. Левая, оттолкнувшись от плеча нападающего, отлетела к земле. Пальцы треснулись обо что-то твёрдое, мигом потеряв чувствительность, но Алина вцепилась в это твёрдое и с размаху заехала грабителя куда-то в район уха. Он взвыл, и от этого звука паника накатила на девушку с новой силой. Она принялась яростно колотить врага, не замечая, что тот уже не борется с ней. Руки, хватающие её, ослабли, тело нападавшего обмякло.
- Хватит!
Запястье пронзила резкая боль, вернувшая сознание на место. В каких-то сантиметрах от своего лица Алина увидела глаза Ксюши, испуганные и злые. Увидев, что взгляд Алины становится осмысленным, та отпустила её руку, на запястье которой стались багровые синяки, и принялась стаскивать грабителя со спутницы. И только теперь Алина поняла.
- Я что... я его... убила?
Она в ужасе смотрела на Ксюшу, затем выронила тяжёлый предмет, оказавшийся камнем, теперь окровавленным, вскочила, задохнувшись, снова чуть не упала. Ксюша тоже подорвалась, вцепилась в воротник Алине и очень тихо сказала, притянув к себе:
- Если сейчас заорёшь, я тебя сама убью. Нельзя кричать, поняла?
Спустя томительно долгую секунду Алина тупо кивнула. Ксюша выдохнула, только сейчас выдав напряжение, кажется, не меньшее, чем у новоявленной убийцы.
- Идем, – пробормотала она, беря Алину за руку, – не факт, что он был один.
Та повиновалась как кукла. Они куда-то сначала бежали, потом шли, потому что сил бежать уже не было. Потом они совсем закончились, и девушки шли без них, едва переставляя ноги, пока Ксюша не затормозила на каком-то невысоком холме. Алина практически в нее врезалась
- Почти пришли, – вполголоса устало сказала брюнетка, – осталось только спуститься.
Помолчала и добавила:
- Ты как?
- Не знаю, – бесцветно отозвалась Алина, даже странно. Я человека убила, а эмоций по этому поводу никаких.
- И правильно. Не ты его, так он тебя бы, – отозвалась Ксюша, – и меня заодно. Я, когда грохнулась, отключилась на минуту. Всё-таки они спецы по выведению противника из строя. А когда очухалась, смотрю, вы барахтаетесь. Точнее, ты. Он уже не очень. Думала, каменюку эту у тебя отобрать не смогу. Вцепилась, как в родную.
- Не надо, ладно? – Передёрнулась Алина. А потом спросила:
- А тебе приходилось вот так, кого-нибудь?
- Своими руками нет, – чуть помолчав, ответила Ксюша, – но вот ловушки ставить... Здесь не выживешь по-другому. Или ты, или тебя.
- Я так не хочу, – тихонько простонала Алина, закрывая лицо руками.
- А кто нас всех тут спрашивает? – усмехнулась Ксюша. – Идем. Надо еще пожрать найти и успеть выспаться.



- Ну вот, заходи, – буркнула Ксюша, обводя рукой темные стены, – тут я живу. Иногда.
- Иногда? – Алина втянула носом затхлый запах и поморщилась, а почему?
- Потому что иногда я живу в других местах. – кратко ответила брюнетка и толкнула Алину спину. – Давай заходи, чего встала.
Внутри оказалось пусто и даже чисто. Оно и понятно, чем меньше вещей, тем больше порядка. В углу валялась куча какого-то хлама. Ксюша, порывшись, вытащила оттуда железный по виду котелок и хмыкнула:
- Надо за водой идти. Ты со мной или здесь подождешь?
- Лучше здесь, – сказала Алина, присаживаясь прямо на порог. Ноги уже не держали, и мысль о том, что придется ещё куда-то идти, вызывала отвращение. Наверное, тут так же опасно, как всюду в этом ненормальном мире, отстранённо подумала она, и лучше было бы не оставаться одной, с Ксюшей безопаснее. Но тупое равнодушие было сильнее, накрывало тяжёлым ватным одеялом. Даже если бы сюда сейчас ворвалась целая толпа ночных грабителей с людоедскими кошками наперевес, Алина не смогла бы пошевелить ни одним пальцем. Пусть делают, что хотят.
- А вымыться у тебя здесь можно? – вяло спросила она у уходящей Ксюши.
- Мраморную ванну с позолотой не хочешь? – фыркнула та из темноты. – Есть речка, но советую дотерпеть до утра. Мало ли что там в темноте плавает, – и окончательно скрылась из виду.
- Ну, понятно, – пробормотала Алина неизвестно кому.
Тьма была не абсолютной. Где-то жалким дрожащим светом моргали малюсенькие окна. Где-то потрескивал костёр. Как успела заметить на ходу Алина, здесь, в этом районе города, стояли сплошь лачуги, жалкие и грязные. Здесь не было заборов, похоже, огораживать было попросту нечего. Местные люди практически не выходили из домов, хотя Алина и ловила на себе их взгляды из - за занавесок, заменяющих двери. Странные такие, не то раздраженные, не то оценивающие.
Она задрала голову, рассматривая звезды. Яркие, близкие, словно нарисованные. Крошечные маячки, приколотые на темноту. Небо было чистое, без единого облачка. И очень резко, до тоскливого скрипа зубами, пахло весной, мокрой землей, первой травой и ещё чем-то неуловимым, острым, яростным и желанным, будоражащим кровь. Так резко этот свежий ветер не сочетался с местом, со страхом, с без остановки ползущей рядом смертью, что становилось даже обидно, до слёз.
Алина сморгнула, вытерла нос и вдруг вздрогнула. Показалось, что в спину кольнуло чем-то холодным. Она обернулась. За кустом растительности возле соседского дома мелькнула фигура. И тут же над головой раздался голос Ксюши.
- Отдохнула? Тогда поднимайся, поможешь костер развести.
- Ксюха, – неуверенно сказала Алина, не отрывая взгляда от подозрительного куста, – кажется, там кто-то есть.
Ксюша бросила взгляд туда же, помотала головой.
- Вроде никого. Может, тебе показалось? А может, то из любопытных соседей. Их здесь много.
Алина вздохнула и с явным усилием поднялась. Неприятное ощущение липкого взгляда не прошло, осталось, мешало. Впрочем, неудивительно, что после такого дня опасными кажутся даже чужие взгляды в спину. Господи, скорее бы это всё закончилось. Неизвестно, насколько еще хватит Алининых сил.


- А назад мы как? – спросила Алина, глядя в пламя костра. Они сидели возле Ксюшиной лачуги и наблюдали за язычками пламени, невысокими и веселыми. Разговаривать не хотелось, обе девушки устали.
- Я доведу до нужного выхода, того самого, в который вы и провалились, – отмахнулась вяло Ксюша и принялась пристраивать над костром котелок с чаем. Алина ошеломленно воззрилась на неё.
- Так ты, оказывается, знаешь, как отсюда выйти?
- Ну знаю. Чего ты так удивилась?
- А что ты тогда здесь делаешь? Давно сбежала бы отсюда в нормальный мира.
- Чем этот хуже? И почему тот нормальный, а этот нет? - усмехнулась Ксюша. Отблески огня, пляшущие на лице, превратили усмешку практически в оскал.
- Я бы на твоем месте, – начала было Алина, но Ксюша обрезала:
- Со своим определись.
Повисло долгое молчание. В котелке булькало, где-то далеко-далеко раздавались невнятные крики, трещали дрова. Потом Ксюша вздохнула и спокойно сказала:
- Мне некуда и незачем возвращаться. Да и не хочу. Я детдомовская. Попала сюда, когда мне было шесть. Сначала трудно было, а потом привыкла. Здесь проще. Люди злы и жестоки, зато не прикрывают это масками добреньких персонажей. Что у вас, что у нас один закон жизни. Кто больше противников загрызёт, тот и выжил. Остальных на корм сильнейшему. Здесь к этому проще относятся и не строят невинных глаз, вырывая кусок из чужого горла. Так что не вижу смысла уходить.
- Не чувствуешь себя здесь чужой? – прищурилась Алина. Ксюша не отвела взгляда от костра, только сильнее сгорбилась и обхватила руками колени.
- А какая разница где чувствовать себя чужой? – отозвалась она тускло. – Здесь, по крайней мере, я знаю, что могу выжить. Меня не заберут в интернат или детский дом, не будут воспитывать и делать из меня нечто тупое и общественно полезное. Обманывать не будет никто. Тебе не понять. Для тебя даже другой мир не такой, как для меня.
Обижаться на «тебе не понять» не хотелось. Алина подозревала, что это была простая констатация факта, с которой и спорить-то было бессмысленно. Девчонка действительно не понимала, как можно по доброй воле провести в этом жутком гадюшнике хотя бы лишнюю минуту. Не говоря уж обо всей жизни.
- И ты как попала сюда, так ни разу больше и не выбиралась обратно? – спросила она наконец. Ксюша как-то резко и зло вздохнула.
- Выбиралась пару раз, – призналась она нехотя, – один раз из чистого любопытства, один раз по делу.
- По какому? – Алина поёрзала на подстеленной куртке и взяла протянутую Ксюшей старую чашку, в которой плескался чай.
- Тётка моя заболела, – буркнула Ксюша, вглядываясь в исходящую парком свою чашку. – Та, которая меня приютила здесь на первое время. Сильно заболела. Вот я и выбралась поискать лекарства.
- Поискать?
- Спереть, – окрысилась собеседница, – где я могла здесь денег взять? Чего ты вообще привязалась с вопросами? Чай стынет.
Алина уткнулась в чашку и, помолчав, тихонько спросила:
- Достала лекарство?
Костер почти погас, и тусклые блики делали силуэт сидящей напротив девушки нечетким и колеблющимся. Лица видно уже не было.
Нет, – глухо ответила она. И после долгой-долгой паузы добавила: - Да оно и не требовалось уже.

Глава пятая.

Пробуждение было ужасным. Алина с размаху врезалась головой в земляной пол лачуги, больно, но не до потери сознания, не так, чтобы не почувствовать боль в грубо завернутых за спину руках. Где-то рядом вскрикнула и яростно заматерилась Ксюша. Алина и сама добавила бы пару слов, но прикусила язык во время падения. В глаза бил яркий свет, кажется, от фонаря.
- Эти? – спросил над ней грубый мужской голос.
- Эти, эти, – угодливо поддакнул женский, противный и писклявый, – не сомневайтесь, вы много за них получите в квартале увеселений. А чего? Молодые, здоровые, долго протянут.
После секундной паузы Ксюша с пола рассмеялась нехорошим дребезжащим смехом.
- А, тётя Рада, соседка! Думаешь, я не вернусь? Ещё как вернусь и очень скоро. И подпалю твой гаденький домишко с четырех углов. Вместе с тобой, стерва старая!
Последнее она выкрикнула так, что даже напавшие на них люди шарахнулись, но, тут же опомнившись, принялись натягивать на головы девушкам мешки. Алина не сопротивлялась, а вот с Ксюшей пришлось повозиться, но возня быстро оборвалась глухим ударом.
- Вот тебе! – удовлетворённо заметил кто-то после него, а Алину охватила настоящая паника.
Их куда-то потащили, сгрузили и повезли. Судя по мерному покачиванию и фырканью спереди – на телеге. Алина, небрежно сброшенная на жесткие доски, всё пыталась нащупать и растолкать Ксюшу, но руки были надежно связаны, а немилосердно ноющее плечо упиралось во что-то твердое. Явно не человеческое тело, скорее уж борт телеги.
Ехали долго. Алина потеряла счет времени. Ушибленная голова и руки болели всё сильнее, заволакивая сознание серым туманом. Временами девушка в него проваливалась, потом выныривала, не зная, сколько была там. Телега мерно скрипела, всё тело затекло, и казалось, эта дорога никогда не кончится.
Резкое торможение стало настоящим сюрпризом.
- Вытаскивай их! – скомандовал кто-то, и чьи-то руки безжалостно вытянули Алину и, судя по стону рядом, Ксюшу из телеги.
- Тащи вон туда! – продолжал голос, но тут вмешался другой, довольно быстро приближающийся.
- Это еще что? Что за падаль вы приволокли?
- Это не падаль, это свежие девочки для Кривого, – огрызнулся первый, – зови его сюда.
- Нет его, – отрезал второй. – И не будет сегодня. Волоки обратно, туда, откуда взял.
- Ну сейчас, – рявкнул первый, – разбежался. Какого ты вообще здесь раскомандовался? Нет, значит подождем. Здесь, в лагере. А девок в пустую клетку сунем. Как раз к приезду Кривого в товарный вид вернутся.
- Где я тебе для твоего товара пустую клетку найду? – возмутился второй. – Самим мало!
- Найдешь, – уверенно заявил первый и волоком потащил Алину вперёд. – В запасе за шатрами стоит, я сам видел.
Второй выругался вслед, но как-то безнадежно. А спустя метров двести Алина споткнулась о железный порог.
- Заходи давай! – Рыкнул голос, толкая её вперед и по дороге развязывая руки. Они не гнулись, опухли и даже не почувствовали освобождения. Затем с головы сдернули мешок, лязгнуло что-то железное за спиной. Упавшая на колени Алина увидела перед собой лежащую навзничь Ксюшу, рванулась к ней, потрясла за плечо. Та не отзывалась.
- Ксюш! Ксюшка! Ты меня слышишь? Ксюш! – в отчаянии крикнула Алина.
Ресницы Ксюши дрогнули, и она тихо и внятно сказала:
- Не ори. Естественно, слышу.
Резко выдохнув, Алина отцепилась от её плеча.
- Какого чёрта? Я уже подумала, что они тебя прибили.
- Не дождутся, – мрачно пообещала Ксюша, приподнимаясь на локте, – а обморок изображала, чтоб точно развязали. Это ты тихоня, а на мне могли веревки и оставить.
- И где мы? – тоскливо спросила Алина, садясь на пол и обводя взглядом вокруг.
Это действительно была клетка. Из толстых прутьев, с запертой на амбарный замок дверцей и утоптанной соломой на полу. Стояла она углом между двумя сооружениями, напоминавшими шатры, и закрыта была практически с трех сторон. Из-за левого шатра слышались голоса, ругань, какие-то трескучие звуки и шум льющейся воды.
- В том самом квартале увеселений, который нам вчера весь день кто-нибудь обещал, - хмыкнула Ксюша, ощупывая затылок, - в месте, где развлекаются за деньги.
- И что с нами сделают?
- Смотря на что будет спрос. Могут заставить спать со всеми подряд, танцевать на углях, развлекать посетителей какими-то особенными способами. Или, за невероятно хорошую плату, отдадут какому-нибудь маньяку, на распотрошить. Есть здесь и такие. Богатые, твари, всё могут себе позволить.
Она мельком глянула на резко побледневшее лицо Алины и усмехнулась.
- Ты чего? Я же не сказала, что это обязательно сделают. Попробуют. А вот получится ли... Или ты намерена сидеть и ждать?
Алина судорожно замотала головой.
- А придется пока, с сожалением сказала Ксюша, днем отсюда не выбраться, мало народу и все трезвые и внимательные. Да и проверять будут каждые полчаса. Надо ждать ночи.
- А если до ночи..., - голос Алины дрогнул. Брюнетка отмахнулась.
- Сама слышала, главного сегодня не будет. А без него они нечего не решают, даже такие мелочи. Расслабься и отдохни.


Время тянулось бесконечно медленно, как кисель. Мимо клетки теперь часто кто-нибудь проходил или пробегал. Алина при появлении каждого человека сжималась в комок, но, казалось, никому не было никакого дела до двух пленниц.
Ксюша, впрочем, тоже не рассматривала проходящих.
- Здесь таких, как мы, не сосчитать. Это местный бизнес.
- Целый поселок, живущий за счет извращенцев и маньяков? – проворчала Алина.
- Ну, не сказать, чтобы поселок. Квартал на самом деле удачное определение. Просто стоит в отдалении от города. Хотя у нас тут многие районы находятся на расстоянии друг от друга. Только кварталы бедноты лепятся вместе. Так выживать легче.
- Я заметила, - хмуро отозвалась Алина. - Ксюш, за что она так с нами?
- Кто? - не поняла та.
- Ну, эта твоя соседка. Это же она нас продала, да?
Алина подтянула колени к подбородку и обняла их.
- Тварь! – бросила Ксюша, рассеянно глядя куда-то в пол. – Стерва старая! Она ещё приемную мою мать ненавидела. А потом мне по наследству досталось. Я давно от неё подлянки ждала, но чтоб такой...
- Как это вообще можно, живого человек, продать за деньги, зная, куда, зачем, - пробормотала Алина. Ксюша горько фыркнула:
- Ещё и не такое можно. Тут у нас всё просто. Что злоба, что доброта, всё в открытую.
- Врёшь, - сморщилась её собеседница. И когда брюнетка недоуменно на неё глянула, улыбнулась. Впервые за прошедшие сутки. – Ты проявляешь ко мне доброту, пытаясь замаскировать каким-то непонятным цинизмом.
- Ты мне заплатила, - буркнула Ксюша, отводя глаза.
- Не с самого начала. Спасла ты меня просто так. И я не платила тебе за ночлег, кормёжку, постоянную поддержку и просто неоставление в беде.
- Я отрабатываю плату, - упрямо набычилась Ксюша, - просто делаю это честно. А то, что ты постоянно попадаешь в неприятности, и мне приходится тебя вытаскивать, так это твое личное невезение.
- Я просто хотела сказать спасибо, - пожала плечами Алина, - а там считай как знаешь. Ты мне, правда, очень помогаешь. Я бы без тебя пропала.
- Не ввязывалась бы в нелепые спасательные операции, не пропала бы, - смягчилась Ксюша.
- Какие операции?
- Ну, ты же прешься спасать неизвестно кого.
- Не неизвестно кого, а друга.
- Друга, - передразнила брюнетка, - на черта подставляться из-за так называемого друга. Дружба твоя ничто по сравнению с твоей же жизнью.
- Представляешь, он так же здесь один, как и я была, - задумчиво сказала Алина, - ты представляешь, как ему может быть плохо. В каких он условиях?
- А чего ты за него так переживаешь? Ему что, пять лет? Или он тебе не друг вовсе?
С минуту Алина молчала. Потом сказала как будто сама себе:
- Мы сюда попали прямо с нашего первого свидания. Мне тогда казалось, что это самое глупое и неловкое событие в моей жизни. Ну как можно целоваться, например, с боевым товарищем, с которым на спор лезешь на крышу школы, кто выше? А потом молчишь, как партизан, в кабинете директора. Прикрываешь от родителей, даёшь списывать, хот-дог на двоих делишь. Да я его вообще как противоположный пол не воспринимала. Представляешь, даже мечты свои о прекрасном принце рассказывала
Алина неловко усмехнулась и накрутила на палец уже довольно грязную светлую прядь. Ксюша слушала неожиданно внимательно и серьезно. Оказалось, ей приятно рассказывать.
- А теперь... Мне кажется, что прошло несколько лет, а не часов. Знаешь, это свидание словно было в другой жизни, светлой, прекрасной, как сон. И Вадька тоже из того сна. Я так испугалась за него. Я, когда услышала, что его, наверное, эти проклятые ловцы забрали... Честно, я уже не знаю, кто он мне. Понятно, что очень близкий человек, но...
Алина неопределенно поводила рукой в воздухе. Было очень трудно подобрать слова, словно что-то мешало, стояло в горле. Мысли путались. Ксюша так же неопределенно хмыкнула, помолчала, потом серьезно сказала:
- А по-моему, он просто единственный человек из твоего мира в этом. Ну, мостик этакий, единственное, что тебя соединяет с верхним.
- Думаешь? – Подняла на нее глаза Алина.
- Ну да, - небрежно отозвалась Ксюша, - в любом случае, мы его найдем, выведу я вас отсюда, а там решать будешь. Ничего полезного всё равно не нарешаешь, пока голова занята спасением остальных частей тела.
- Ну, решать точно не стоит, - пробормотала Алина, - а вот определиться с собственными чувствами стрессовые ситуации иногда помогают.
И неожиданно спросила:
- А у тебя кто-нибудь есть?
- Кто? – буркнула Ксюша. – В этой вонючей дыре?
- Ну, как я поняла, наверх ты не хочешь. Так что выбирать не из чего.
- А я и не собираюсь. Никто мне не нужен. Пока что так точно. А дальше видно будет. Вон, - она кивнула на пробегавшую вдалеке группку людей, - у них тут любви хватает. Я тебе уже рассказала, какой. И другой они не понимают. Да и не хотят. Их устраивает. Меня – нет. Я так не хочу. Только с каждым годом всё труднее спасаться. Мне уже шестнадцать, здесь в этом возрасте работают в подворотнях уже года три.
Она тяжело вздохнула, неожиданно наклонилась и взяла Алину за руку.
- Тебе повезло. У тебя хотя бы есть по поводу кого сомневаться.
И так же неожиданно отпустила, смутившись собственного порыва.
Обе надолго замолчали. Солнце поднялось уже высоко и грело плечи сидящих на полу девушек сквозь соломенную крышу клетки. Судя по движению вокруг, днём в квартале увеселений занимались исключительно хозяйством. Причём, в основном, женщины. На вопрос Алины Ксюша лишь мотнула головой.
- Ага. Тут жизнь ночью начинается. А днём только приготовления к ней. Стирка, уборка, готовка. Работают нанятые пришлые, а хозяева отсыпаются.
- Слушай. Я, конечно, не очень много общалась со здешними людьми, но ты как-то уж очень резко отличаешься от них, даже разговариваешь по-другому, - Алина глянула вопросительно на товарку, та беззаботно пожала плечами.
- Приёмная мама занималась воспитанием. Читать научила, писать. За речью следила. На последние деньги покупала попадающие из верхнего книжки. Целая библиотека была, - она помолчала, покусала губу и тише добавила, – я после её смерти целых два года ещё читала. Книг очень много было, она далеко не все успела мне почесть сама. А потом они сгорели. Вместе с домом. Хозяева тогда двух умерших от непонятной болезни нашли. Чёрт её знает, что за болезнь, но откуда она пошла, никто не сомневался. Беднота всегда считается рассадником заразы. Вот нас и подожгли. Типа, очищающий огонь.
- И как ты тогда? – с искренним ужасом спросила Алина. Она просто не могла себе представить, чтобы ребёнок вот так, совсем один, никому не нужный, в пожаре, выжил и не сошел с ума.
- Плакала, - честно сказала Ксюша, - по книгам, по дому, по собственным воспоминаниям. В последний раз плакала. А потом ушла и больше туда не возвращалась. Незачем.
- А твой нынешний дом?
- Да это так, ерунда, - отмахнулась Ксюша, - погорельцы ставили себе времянки, ну и меня пожалели. Соседка моя проклятая, кстати, до переезда жизни нам не давала и после под бок пристроилась. Уж не знаю, чем мать ей настолько насолила. Я почти там не бываю.
- И где ты тогда?
- Где повезет, - хмыкнула Ксюша, - иногда прямо на улице.
- То есть, дома у тебя тоже нет, - грустно резюмировала Алина, - объясни мне тогда, почему ты не хочешь вернуться в верхний? Чего ты потеряешь?
- Свободу, - просто отозвалась девушка, - здесь меня не будут отлавливать, чтобы отправить в интернат.
- Зато отлавливают для квартала увеселений. Конечно, что ты, интернат намного хуже!
- Здесь меня не посадят за вынужденную самооборону. Угрохала кого-нибудь и смылась.
- Если дружки убитого не оторвут голову.
- Ты не понимаешь. Здесь всё проще. Проще люди, отношения, страсти. Не прикрываются здесь красивостями, выдуманным благородством, лицемерием. Никому это не надо. Люди без масок, жизнь без прикрас. Я не хочу снова к мило улыбающимся людям, способным с этой улыбкой сделать всё, что угодно. У нас, например, несмотря на разврат и продажность, в квартале увеселений нет ни одного ребенка. Потому что это табу. Никто не заплатит за доставку их сюда. Примитивный закон природы – детёныши неприкасаемы. Люди из верхнего хуже животных.
- Зато мы не решаем все вопросы с помощью силы, - обидчиво возразила Алина, - и у нас есть и дружба и любовь.
- Это как посмотреть, - пожала плечами брюнетка, - никто не знает, настоящие ли они, пока не выпадает случай проверить. А придуманных и у нас много. Короче, не поймем мы друг друга. Ты там, я здесь. Ты веришь в превосходство своего мира, а я своего. Тебя тянет туда, и ты туда вернешься. А я останусь здесь и ни капельки по этому поводу не расстроюсь.
- Мне будет жаль расставаться с тобой насовсем, - Алина прикоснулась к рукаву старенькой рубашки Ксюши. Куртки остались в лачуге. Когда девушек вязали, как дорожные узлы, никто и не подумал прихватить им тёплую одежду. Кого волновало, замёрзнут они или нет. Благо, весеннее солнце грело на совесть, так что пока проблем не было.
- Такова жизнь, - философски отозвалась та, - мне тоже, наверное, придется привыкнуть, что неприятности больше не падают на голову, словно снежинки зимой. Ничего, я постараюсь с этим справиться.
- Да ну тебя! – фыркнула Алина. Но на душе стало немножечко легче.
День тянулся. В животах пленниц начинало бурчать, но кормить их явно никто не собирался. Заметив, как спутница сглатывает слюну, Ксюша её утешила.
- Терпи, пожрать ещё не скоро придется. День здесь просидим, а к ночи начнутся развлечения, музыка, выпивка, народ расслабится, прислуга перестанет шариться по всему подворью и займется клиентами.
- И что тогда?
Надежда на ответ была ну очень уж отчаянной.
- А там по обстоятельствам, - не оправдала её Ксюша.
К вечеру снова стало холодать.
- Не стучи зубами, - заметила Ксюша, - хочешь, побегай кругами.
- Тебе что, совсем не холодно?
- Не особо. Вот зимой...
Где-то вдалеке заиграла музыка. Судя по отсветам за стенами примыкающих к клетке шатров, неподалеку разжигали костры.
- Скоро уже, - задумчиво пробормотала Ксюша, - скоро тут начнётся самое интересное. Но мы постараемся улизнуть с этого праздника жизни.
Темнело быстро. Алина, и в самом деле, чтобы не замерзнуть, принялась вышагивать вдоль прутьев.
- А это вообще нормально, что про нас забыли?
- А тебя это сильно огорчает? – удивилась Ксюша. – Всё нормально же. Главного нет, куда нас определять пока никто не решил. Да и никому это особо не интересно, не такие уж мы важные гости. Даже если мы тут подохнем от голода и холода, позабытые всеми, никто плакать не будет. Да и вообще вряд ли заметят. Наша жизнь интересует только нас. Кстати, заканчиваем приятный треп и принимаемся за дело.
- Какое? - Встрепенулась Алина. Ксюша присела на корточки в углу клетки и внимательно изучала пол.
- А клетка-то старая, - протянула она, тыкая в него пальцем, - пол-то прогнил. Чёрт, придется ждать самого разгара веселья, чтобы не услышали, как мы его ломаем.
И они ждали. Сидели в этой липкой черной мгле, особенно густой из-за пылающих костров в центре квартала. Казалось, клетка их сплетена не только из железных прутьев, но и этого мрака, который можно потрогать руками. Девушки сидели сначала у разных концов стенки, потом придвинулись ближе друг к другу, потом ещё и ещё, пока не соприкоснулись плечами. Так было теплее. И не так страшно. Алина подозревала, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, подруга по несчастью боится не меньше её самой.
Казалось, ночь так и пройдет, а они не начнут побег. Но, когда эта мысль окончательно завладела Алиной, Ксюша прошептала:
- Ну всё, начинаем.


Доски были действительно гнилыми. Но и такие оказались тяжким испытанием для измученных девчонок. Алина уже чуть не плакала, Ксюша до крови искусала губы, когда дерево поддалось их напору и мягко треснуло, проваливаясь внутрь, в землю.
- Роем! - Тут же приказала Ксюша, падая на колени и запуская в неё ладони.
Прорытая ими нора походила скорее на кошачий лаз, но времени, как объявила Ксюша, на улучшения не было.
- Я первая, - сказала она. Дыра выходила на поверхность прямо за стеной клетки, расстояние было меньше метра, но всё равно было страшно.
Изгибаясь и шёпотом матерясь последними словами, брюнетка-таки пролезла внутрь, спустя пару минут выпрямилась уже по ту сторону прутьев.
- Давай быстрее, - прошипела она, отряхиваясь от налипшей земли. Алина сунулась в лаз. И застряла на середине.
- Чего ты копаешься? – потащила её на себя за шиворот Ксюша, но это не помогло. И тут где-то совсем рядом раздались голоса.
Ужас, охвативший Алину, был настолько велик, что она даже не поняла, как оказалась на земле, а не в ней. Беглянки рухнули в темноту, стараясь даже не дышать. Алина впервые в жизни молилась всем известным ей богам, чтобы их не заметили, не обратили внимания на пустую клетку, не почуяли ничего подозрительного.
Голоса прошли мимо и удалились. Сердце снова забилось.
- Ползи строго за мной! – шёпотом велела Ксюша и зашуршала куда-то влево. Алина поспешила за ней и через несколько метров чуть не свалилась в глубокую канаву. Ксюша уже лежала в ней.
- А теперь, - велела она, - очень быстро ползём по этой замечательной кишке.
- Далеко? – безнадежно спросила Алина.
- Как повезёт.
Повезло не очень. Ползли долго, хватило, чтобы напрочь ободрать ладони и колени под джинсами. Про сами джинсы вообще можно было забыть, восстановлению они не подлежали. Алина даже не сразу поняла, что Ксюша стоит над ней и трясет её за плечо.
- Дальше ножками, вставай. Не замерзла окончательно?
- Нет, - вяло отозвалась Алина, поднимаясь. Холода и вправду не чувствовалось, как впрочем, и ничего другого. Даже голод прошёл, осталось только невероятное желание лечь прямо здесь и уснуть. Она вздохнула и побрела вперёд.
Рассветало, когда девушки выбрались к какому-то из жилых районов.
- Знаешь, куда дальше? – спросила Алина, останавливаясь.
- Пожрать и поспать, - буркнула спутница, - не бойся, доведу. Есть тут недалеко. Пошли.
И они снова пошли, хоть ноги уже и не держали.
Рассветный райончик был пуст. Жители ещё спали, местные банды уже. Грабить в такой час было некого. Стояла тишина, закутанная в серые прозрачные сумерки. Алина шла, глядя под ноги, и никогда не смогла бы объяснить, что заставило её поднять голову. Словно толкнул кто-то. И, на секунду замерев, она тут же с воплем бросилась вперёд

Глава шестая.

Вадим шёл следом за неторопливо вышагивающим стариком между спящими телами. Сердце бешено колотилось от страха, что вот-вот кто-нибудь проснется, ухватит его за ногу, спросит подозрительно:
- А куда это ты? Бежать вздумал?
И крикнет старшего, и его поймают, и так же забьют, как того, давешнего.
Но было тихо. Они осторожно шагали, удаляясь от костра, пока старик не притормозил, поджидая парня.
- Я сейчас отвлеку охрану, а ты пойдешь вон по тому склону наверх. Точнее, помчишься. Как можно тише. Метров через сто будет широкий проход. Туда не суйся, тебе надо через кусты справа. Понял? Дорогу-то помнишь?
Вадим неуверенно кивнул, пытаясь восстановить в голове нарисованный на земле план.
- Ну, смотри, там спрашивать будет некого. Как выберешься наверх, добирайся до жилого района. Там заляг в ближайшую канаву и до утра. По ночам опасно бродить.
Вадим еще раз кивнул. Дед помолчал и пробормотал:
- Ну, сынок, удачи тебе. Давай, а я их отвлеку, - и двинулся к маячившим темным фигурам впереди. Вскоре из темноты донесся его хриплый голос.
- Эй, сторож!
- Чего тебе? – буркнули ему крайне неприветливо в ответ.
- Да там, на северной стороне, шорох, шум, вроде даже голоса какие-то.
- Где? – встрепенулись охранники. – Веди!
- Да он там же, слышите?
Вадим как можно незаметнее попытался проскользнуть за их спинами, хотя за топотом они вряд ли услышали бы и слона. Зато просыпались спящие.
- Что? Что случилось? Почему шум? - Начали раздаваться хриплые спросонья, встревоженные голоса. Смотрели все, к счастью, в спины шагающим прямо по работникам старших. Вадим про себя сказал спасибо старику за то, что тот вывел его за территорию сонного царства.
Везение закончилось, когда он уже почти выбрался из котлована. Один из возвращающихся среди недоуменно и недовольно гудящей толпы старших вдруг заорал:
- Гляньте, вон там! Ползёт кто-то! Вот он, гадина, где!
Одним прыжком преодолев кусты, ободрав лицо и руки до глубоких кровавых царапин, Вадим рванулся бежать. Ему казалось, что погоня настигает, за самым ухом слышался топот, крики, свист. Страх подгонял порывами ветра как плетью, неизвестно откуда брались силы. Но рано или поздно должны были кончиться и они. А когда кончились, он упал.
Сначала ему показалось, что он оглох. Наверное, от напряжения что-нибудь лопнуло в голове, может, и вовсе барабанные перепонки. И сейчас темная горячая кровь толчками начнет выплескиваться из ушей. А потом он услышал своё неровное хриплое дыхание. И понял, что вокруг просто тёплая густая тишина. Его никто не преследовал. И ещё одно. Он совершенно не знал, где находится. Он заблудился.
Когда кислород наконец заполнил лёгкие и стала понемногу возвращаться способность соображать, он встал, огляделся, попытался вспомнить план. Бесполезно. Вокруг было поле.
Вдалеке теснились какие-то строения, выглядевшие, впрочем, сейчас просто нагромождением чёрных пятен на фоне почти столь же чёрного неба. Выбора особого не было, и Вадим побрел туда.
Идти оказалось ближе, чем он думал. Пара минут, и по бокам разбитой дороги выросли обшарпанные грязные стены. «Всюду разруха, бардак», - с неожиданным для самого себя раздражением подумал Вадим. Такое ощущение, что здешние люди просто-напросто гордятся таким состоянием. Живущие за этими стенами, скорее всего, не рабы, а свободные, местные. Кто или что мешает им жить в нормальных условиях?
А про то, что гулять по ночам на здешних улицах опасно Вадим вспомнил слишком поздно. Когда веревочная петля резко захлестнула ему ноги, и он рухнул лицом в дорожную лужу. В шею ему тут же уперся холодный предмет, в спину колено. Затем сильные руки перевернули его, больно приложив теперь уже затылком.
Вадим попытался поднять руку, чтобы протереть заляпанное лицо, но тут же свернулся от тычка в живот.
- Не двигайся! - рявкнул кто-то.
- Да брось ты! – перебил кто-то другой. – Это же явно не тот.
- Уверен? Откуда знаешь? Присутствовал, что ли?
- Да что там присутствовать, - небрежно бросил голос, - там в округе, говорят, двух баб видели. А этот, - его несильно пнули в бок, - на бабу не похож.
- Не похож, не похож, - проворчали слева, - а чего по ночам шляется? Нас не боится? А кто ещё нас не боится, кроме как те ненормальные, что пришибли Рыжего?
- Бред. Рыжий сам попался. Неизвестно ещё, кто его. Может, добычу с кем не поделил, вот и грохнули, а про баб сплетню пустили, чтоб подозрения отвести. А этот придурок просто погулять вышел.
Раздался рёгот. Вадима снова пнули, уже сильнее.
- Ты чего ходишь по ночам? - Вопрос не предполагал отсутствия ответа, и Вадим ляпнул первое, что пришло в голову:
- Я в квартал увеселений шёл.
- Без денег? - Удивился один из ночных грабителей, успевший обследовать карманы парня.
- Я там встретиться должен был, с приятелем. На его и погуляли бы.
Вадим, кривясь от боли в голове, попытался сесть. Ему даже дали это сделать.
- Ладно, взять с него нечего, пошли, ребята, - хмыкнул, видимо, главарь.
- Может, всё-таки прикончить его? – предложил другой грабитель, задумчиво похлопывая по ладони длинным ножом.
- Зачем? – махнул главарь и зашагал вперёд. За ним, перешагнув прямо через Вадима, заторопился и третий подельник, следом, явно неохотно, грабитель с ножом. Вадим остался сидеть на дороге.
Отойдя на некоторое расстояние, главарь обернулся и проворчал:
- Кстати, квартал увеселений в западной стороне. Вон там. – Он потыкал рукой, не глядя на Вадима. – Если поторопишься, к утру как раз придёшь. И в следующий раз ври осторожней, а то никто и не глянет, что ты недавно из верхнего. Ткнут заточкой в бок и хана.
И, не оглядываясь больше, скрылся в темноте вместе с товарищами.
Хорошо было бы быть осторожнее. Не попадаться больше никому на глаза, сторожко пробираться мимо подслеповатых окошек домов, прислушиваться к каждому шороху. Но Вадим отчетливо понимал, что не сможет. Если кто-то захочет на него напасть, он даже шагов не услышит. И сопротивляться не сможет. Не умеет. Не приспособлен. Поэтому он просто брел вперёд, стараясь держаться вне полос лунного и фонарного света. Смертельно хотелось спать, ноги едва держали, голова, самая многострадальная часть тела за последние сутки, дико болела. Мысли двигались словно полудохлые мухи. Интересно, как он в квартале увеселений будет искать Алинку? Да и там ли она вообще? А что, если он её не найдет? Что тогда делать ему? Он не может уйти отсюда без неё. Но и не представляет, как разыскивать её не в этом проклятом квартале, а в целом городе.
Он шёл и шёл, вроде бы в нужном направлении. Домики никак не кончались. На самом краю неба появилась бледная полоска. Скоро рассвет. Вадим ссутулился сильнее. Холодно. Если не согреется и не передохнёт в ближайшее время, то свалится и сдохнет сам, так и не найдя Алину. А, впрочем, где он тут намерен отдыхать? «Может, ещё поесть закажешь?» - со злостью рыкнул он на себя. «Вытер сопли и двигай ногами дальше. Нечего рассчитывать на чудеса, не то это место. А что, ещё не понял сам?»
Но, несмотря на самому себе щедро выдаваемые пинки, усталость накатывала всё сильнее. С каждым шагом конечная цель отдалялась от него всё быстрее и быстрее. Куда он идет вообще? Что собирается делать, зачем, что он вообще может? Шаги сами собой замедлялись, казалось, что тоскливая безнадёжность и глухое одиночество затопляют эти отвратительные ему сейчас улочки вместе с рассветом. Он совсем остановился и опустил голову. Лечь бы прямо здесь и заснуть. И никогда не просыпаться. И тут за спиной раздался женский крик…


Он не успел даже обернуться весь, только оглянулся через плечо, как на него налетели. Чуть не сбив с ног. И следующий сдавленный крик прозвучал практически в ухо.
- Ва-а-а-дька!!!
Ещё ничего не понимая, он растерянно обнял вцепившуюся в него девушку и пробормотал:
- Алинка..., - и затем, с нескрываемым облегчением, - Алинка! Алинка!
- Вадька! – ту трясло, как в лихорадке, она держалась за парня, словно боясь, что он выскользнет сейчас из её рук и исчезнет, растает как дым. Глаза были какими-то незнакомыми, напоминая прежние только цветом.
И тут Вадим получил очередной тычок в бок, злой и весьма ощутимый.
- Идиотка! – прошипела невесть откуда взявшаяся за его плечом темноволосая девушка в каких-то лохмотьях. – Нашла, где и когда орать! Приключений на сегодня мало?
Удивительно, но Алина не шарахнулась от той, не спряталась за Вадима, только выскользнула из его рук, ухватилась за рукав куртки и быстро спросила:
- Куда?
Брюнетка помчалась вперед, Алина потащила Вадима за ней. Смирившись, что пока что ему никто ничего объяснять не будет, он двигался послушно, как телок на верёвочке.
Затормозили они не скоро. Солнце поднялось уже высоко, дома вокруг сменились заборами, что свидетельствовало о неслыханном богатстве их владельцев, затем снова исчезли. Как, впрочем, и сами дома, превратившись в поле с редкими кучками невысоких деревьев. Снова дома, только теперь народу вокруг стало намного меньше. Никто теперь не бросал подозрительные взгляды на то бегущих, то быстро шагающих ребят.
Алина внезапно остановилась, наклонилась, упёрлась ладонями в колени и простонала на выдохе:
- Всё, я дальше никак!
- Чёрт с тобой, - пожала плечами, тоже пытаясь отдышаться, Ксюша, - хотя мы уже почти пришли.
- Куда?
Вадим, едва шевеля руками, попытался поддержать Алину под локоть, но та решительно села прямо на землю и закрыла глаза, облизывая пересохшие губы.
- Заброшенный район, - кратко ответила брюнетка, садясь рядом с Алиной. И искоса глянула на ту.
- Это, я так понимаю, твой дружок?
Алина кивнула, не открывая глаз. Вадим махнул рукой и тоже плюхнулся на дорогу, блаженно вытянув ноги.
- Так тебе оплату вернуть? – спросила  спокойно Ксюша. – Я ж вроде как не отработала.
- Иди ты, - устало скривилась Алина. – Тебе ещё выводить нас. Её спутница молча дернула плечом.
- Может, мне кто-нибудь наконец объяснит хоть что-нибудь? – вежливо спросил Вадим, задерживая взгляд на незнакомке. Худая, невысокая, ниже Алинки, чёрные волосы обрезаны неровно выше плеч. Глаза неожиданно светлые. И, судя по ним, ей лет сорок. По всему остальному ровесница.
Поняв, что вопрос относится больше к ней, девушка неохотно отозвалась:
- Я Ксюша. Твоя подружка, когда свалилась мне на голову из верхнего, воспылала желанием тебя найти. За определенную плату я согласилась. Вот и всё.
- Мы думали, ты у ловцов, на стройке или в котловане, - пробормотала Алина. Вадима передернуло.
- Я там и был. А потом выбрался и отправился искать тебя. Я думал, ты в квартале увеселений.
Девушки странно переглянулись, и теперь передёрнуло уже Алину.
- Я там и была, - глухим эхом откликнулась она. Ксюша фыркнула и встала.
- Ну что, все во всём разобрались? Тогда идем дальше. Надо отдохнуть и выспаться, а к ночи пойдем к выходам в верхний.
- Ты сама-то здешняя? – спросил Вадим.
- Да. Нет, - отозвались хором обе девушки.
Алина тоже поднялась и поежилась от холодного утреннего ветра. Вадим оглядел её превратившуюся в грязную тряпку неизвестного цвета водолазку, рваные джинсы и снял свою не менее изгвазданную куртку с оторванным замком.
- Одевай, - велел он, потягивая ей.
На миг их глаза встретились, в них, как в отражающих друг друга зеркалах, мелькнули городской парк, золотые листья и тогдашнее Алинино «не вздумай». Скользнули тенью и исчезли. Алина молча взяла куртку.
- Идем вглубь заброшенного района, - велела Ксюша, мельком глянувшая на них и отвернувшаяся с непонятным выражением лица.
- Там же кошки! – опешила Алина.
- Разведём костер. Они боятся огня. По пути попробуем купить еды у местных, немного мелочи у меня ещё осталось.


Ксюша довольно быстро нашла вполне пригодный для отдыха, обрамлённый небольшим овражком с одной стороны и полуразвалившимися стенами с двух других дворик.
- Внутрь домов лучше не заходить, - предупредила она, - если только за топливом для костра. А ещё лучше будет, если вы посидите здесь, ничего не трогая и не шумя, а я найду дрова. Заблудитесь ещё, задолбаюсь потом искать.
И она исчезла в проеме между развалинами. И словно связующая ниточка порвалась...
- Ты как сюда попал? – спросила Алина, не глядя на Вадима, стоящего ровно посередине дворика.
- Не знаю, - честно сказал тот, - говорят, по голове дали и уволокли в нижний мир, как это тут у них называется. Пришёл в себя уже в вонючей яме, забитой людьми, как бочка селедками. А ты?
- Пошла тебя искать, свалилась в какой-то овраг, а оттуда меня уже Ксюха выудила. И понеслось. Она обещала вывести к выходу отсюда.
- Мне тоже рассказали, как выбраться, - сказал Вадим. Алина посмотрела на него, почувствовав какую-то странность в его голосе. И поняла, что он явно пытается её утешить. И это сломало вдруг сдерживающую плотину, снесло стену, за которой она пряталась и за которую держалась эти два дня, выживая, борясь, запрещая себе осмысливать происходящее, бояться, плакать, чувствовать боль.
- Вадька! - Алина вдруг качнулась к нему, губы задрожали, серые глаза наполнились слезами. Она вытерла их тыльной стороной тонкой ладони, уже не задумываясь, что растирает по лицу жалкие остатки туши. Маленькая девочка, переигравшая во взрослую женщину и вдруг испугавшаяся этой слишком большой и сложной для нее жизни. Она уткнулась лбом ему в грудь, плечи задрожали.
- Вадь, скажи, что всё это неправда!
- Алинка, - растерянно промямлил он, чувствуя, всей кожей ощущая, как нужна ей сейчас его поддержка, защита, утешение, но, не зная, как выразить её. Осторожно поднял руку, прикоснулся к светлым волосам, ещё хранившим далекий запах чистоты, дома, уюта. Отдёрнул. Осмелел и погладил уже увереннее.
- Алинка, не плачь, - пробормотал он, - скоро всё закончится, мы вернёмся домой, к родителям. Хочешь, сходим с тобой куда-нибудь. Ну, мороженого поедим, не плачь. Забудем всё, как страшный сон.
Она не слушала. Вадим понимал это и окончательно убедился, когда она заговорила прерывистым шепотом.
- Других миров не бывает. А если и бывают, то населены они гномами и эльфами, великими воинами и прекрасными принцессами. В них не умирают люди, нет грязи и страха, не бывает голода. Вадь, скажи мне, что я сошла с ума. Пусть лучше так. Я не могу. Мне страшно. Я боюсь даже голову поднять, глаза открыть, чтоб опять не увидеть этот ужас. Зачем всё это? Кому нужен этот уродливый мир? Почему всё так? Зачем рассказывать сказки о прекрасном, если этого прекрасного нет? Лучше бы я всю жизнь жила экзальтированной дурочкой, верящей в чудеса, чем один раз посмотрела, что это такое. Вадька, я не хочу! Мы не выберемся, это навсегда, это по гроб жизни сниться будет. Я не хочу!
Рыдания усилились. Вадим, не думая, просто покрепче обнял её, закрывая, защищая самого дорогого и несчастного человека в этом мире. Все собственные переживания ушли на второй план. Он пообещал себе, что Алина никогда не узнает, что случилось с ним за эти сутки. Хватит ей и собственных впечатлений, а его кошмары останутся только с ним. Он сбережёт её от них.
Алина только крепче прижалась к нему, словно находя спасение в его руках. Боится маленькая девочка большой жизни или нет – её никто не спрашивал. Как и маленького мальчика. На грязном пустыре в сумерках стояли, обнявшись, юный мужчина и юная женщина. Ищущая защиты и дающий силу по собственному выбору, слабая и сильный. Злая жизнь за сутки расставила приоритеты и раздала роли. И спорить с ней не было возможности.
Неожиданно вынырнувшая из-за угла Ксюша с охапкой старых досок для растопки замерла. На её лице явственно отразились сначала тревога: «Что случилось?», потом недоумение: «Так вроде ничего?», а потом растерянность. Вадим ещё раз прижал к себе Алину, затем мягко отстранил и, шагнув к Ксюше, взял у неё доски.
- Давай помогу.
- А ты умеешь? – всё так же растерянно поинтересовалась та.
- А что тут такого? – удивился парень. – Мы с отцом часто в походы ходили. Я даже кашеварить немного умею.
- О-фи-геть! – по слогам произнесла брюнетка, присаживаясь рядом с Алиной. Та ещё шмыгала носом, но уже не плакала, молчала, кусая губы.
Понаблюдав немного за разведением костра и убедившись, что Вадим дело знает, Ксюша повернулась к Алине.
- Голодная?
Та мотнула головой, не поднимая глаз. Ксюша фыркнула.
- Я понимаю, что мы тут все такие нежные и чувствительные, но если ты вечером рухнешь от бессилия, я тебя на своем горбу в верхний не потащу.
- Ну и не тащи, - буркнула та. - Кто бы сомневался. Вы тут все такие, добрые.
Вадим дёрнулся, ожидая, что Ксюша обидится, скажет что-нибудь подобное в ответ, и завяжется ссора. Но девчонка лишь без малейшего намека на злость спросила, кажется, даже с интересом:
- А какие мы должны быть, по-твоему?
- Да как нормальные люди!
- А кого, интересно, ты считаешь нормальными? Ваших, из верхнего? Половина здешних сами оттуда. Или их родители. Кстати, хозяин квартала увеселений лет двадцать как от вас.
Ксюша всё-таки злилась. И, чем ехидней становился её голос, тем больше это вылезало наружу.
- Это неправильно, - упрямо закусила губу Алина.
- А как это – правильно? Ты знаешь? – в светлых глазах девушки пылала злая и острая, как битое стекло, насмешка. Вадим поглядывал на них с опаской, но не вмешивался.
- Может, правильно – это как в книжках? Помню, была у меня одна. Тоже про другой мир, эльфы всякие, прекрасные принцы и прочая чушь. Нет такого. Жители другого мира, как видишь, отребье. Что там, что здесь. Это то, что существует в реальности, а не то, что выдумывают недоделанные романтики. И ты счастливица, что убедилась в этом на личном опыте и больше не веришь в сказки.
Алина смотрела на собеседницу и молчала. А потом горько усмехнулась.
- Да. Нет ничего хорошего в другом мире. Нас с младенчества пичкают красивыми картинками, которых не существует. Вырастаешь, перестаёшь верить вроде бы, но где-то еще теплится огонёк. А вдруг есть неизведанные земли? А вдруг есть прекрасный мир? Ты абсолютно права. Нет его. И надежды нет, потому что всё увидела своими глазами. Только зачем нужна жизнь без надежды? Чего она стоит?
И она отвернулась. Теперь молчала Ксюша.
Вадим вздохнул и негромко сказал, привлекая их внимание:
- Надежда это то, что внутри. Слишком глубоко, чтобы её волновало наличие или отсутствие доказательств хоть чего-нибудь. Если хочешь её сберечь, то веди себя так же. Кстати, если существует один мир, граничащий с нашим, то почему бы не найтись ещё десятку? Вполне себе прекрасных и сказочных. И вообще, дамы, мы есть сегодня будем?
Помимо воли Ксюша глянула на него почти с восхищением.
Они разделили скудные припасы, купленные Ксюшей в какой-то крошечной лавчонке, мимо которой они пробегали, потом разложили импровизированные лежаки из досок. Алина прилегла, наблюдая за костерком, но спустя пару минут уже спала
- Замоталась, - грустно сказал Вадим, глядя на неё. Ксюша хмыкнула.
- Все замотались. Иди, присоединяйся.
- Не хочется пока, - пробормотал парень и неожиданно попросил:
- Расскажи об этом мире. Ну хоть немножко. На этой... ферме... никто ничего толком не объяснял. Сплошные загадки.
Это была незатейливая просьба, и Ксюша, сначала кратко, затем сама всё больше увлекаясь, начала.
И про кошек-людоедов, которые водятся в заброшенных районах. Их здесь, кстати, два, и оба под завязку забиты этими тварями. Охотятся стаями и легко могут загнать и загрызть человека. И поделилась заодно, как она сама, девятилетняя, убегала от них. Благо стая оказалась небольшая, потому что убежать так и не удалось. Про кварталы и гуляющие в них ночные банды. Про одного парня из такой, который пытался поднять организованное восстание против хозяина стройки. Освободил рабов, те разбежались, их неделю ловили во всех лавках обменных рядов, где те воровали еду. А парня повесили на площади. Жалко, хороший был, подкармливал маленькую Ксюшку изредка, когда та осталась одна. Про местные традиции, например, развлекаться поджогами бедняцких кварталов. Поэтому они все пересечены земляными насыпями, чтобы, в случае чего, огонь не распространился далеко. И ещё про что-то, Ксюша уже и сама не помнила.
Вадим слушал жадно, с явным интересом. Так Ксюшу ещё никогда не слушали. Да и не говорила она так долго.
Доски, принесённые для костра, прогорали. Ксюша облизнула пересохшие от долгой речи губы и умолкла. Парень невидяще смотрел на огонь, бледно жалкий при свете дня. Солнечные лучи вытравливают всё волшебство и могущество, очарование и притягательность из жёлтых язычков.
- А ты маму свою приемную помнишь? – неожиданно спросил он. Исключительно от неожиданности Ксюша ответила на вопрос, о котором даже думать боялась.
- Нет. Даже лица. Я постаралась всё забыть, вытравить из памяти. Иначе было очень плохо. А тебе зачем?
- Просто... понимаешь, во многих семьях проблемы между детьми и родителями. У меня тоже. Да и у Алинки, - он кивнул в сторону спящей девушки. – Только теперь мне стыдно их даже проблемами назвать.
Он иронично усмехнулся, всё так же глядя в костёр.
- Мне сейчас так хочется их увидеть. Как просто и прозрачно всё становится, если жизнь ставит рядом два полюса. Так, для сравнения, и о выборе речь уже не идёт.
Ксюше не все его мысли были понятны. Казалось, он и вовсе разговаривает сам с собой. Но при этом не покидало ощущение, что ему нужен собеседник. И еще Ксюша кожей чувствовала Вадимово опустошение и усталость. Похоже, парень действительно много пережил, и большая часть этого происходила внутри него самого. Он сейчас сидел, сгорбившись, не рисовался, не геройствовал и вообще казался каким-то беззащитным и одиноким.
Помолчав, Ксюша тихо прикоснулась к его плечу. Он вздрогнул и повернул голову.
- Ты её любишь? – прямо спросила она.
- Наверное, да, - так же прямо ответил он, - мне, похоже, во многом придётся разбираться заново после возвращения.
Ксюша вспомнила свою фразу, сказанную Алине тогда, в клетке: «Тебе повезло». Да уж, не то слово. И ещё. Она бы за таким тоже отправилась, хоть в котлован, хоть к черту на кулички, спасать его.
- Иди спать, - как можно убедительнее сказала она, - времени осталось не так много, а отдохнуть тебе нужно.
Он бездумно кивнул и поднялся. Дошагал до спящей Алины, секунду подумал и придвинул свою доску-лежак вплотную к её. Так будет теплее, куртка для накрывания одна. И плевать на любые неприличные ассоциации, не до них сейчас.
Уже устроившись, подтянув к себе поближе Алинку и накрывшись, он вспомнил, о чём хотел спросить. Глянул на подбрасывающую что-то в костёр Ксюшу и с детским искренним любопытством поинтересовался.
- Слушай, а почему у вас здесь такое смешение в одежде, предметах и прочем? Раз сюда попадают люди, значит, попадают и вещи. Почему вы их не используете?
- Используем. Иногда, - поморщилась та. – Но это так, ерунда. Одежда из верхнего хороша для очень богатых или для квартала увеселений, если женская. А для такой жизни, как, например, моя она не годится. Неудобно аж жуть. В вашей технике кончается заряд или садятся батарейки, как, например, в фонарях. Где их потом брать? Ловцы выходят к вам за товаром людским, а не по магазинам. Ценится оружие, но с ним сюда попадают исключения. Никто же не стремится сюда нарочно, так что сумки с необходимым багажом не тащат. Что с собой было, то и сюда попало, так что..., - она развела руками, улыбнулась вдруг и нестрого прикрикнула:
- Живо спать, я кому сказала!
Вадим послушно опустил голову и, уже проваливаясь в сон, успел подумать, что у Ксюши неожиданно светлая для такой хмурой девчонки улыбка.


Ксюша проснулась первой. Ещё на грани яви и сна затаила дыхание, прислушиваясь. Нет, её разбудил не звук. Вокруг тихо. Только сопят её спутники. Значит, внутренние часы оповещают, что пора вставать. Просто внутренние часы.
Она села и потянулась. Как бы ни хотелось побравировать перед куклой Барби своей приспособленностью ко всему, но признавать приходилось, этот двухдневный кросс вымотал её не меньше. Ушибы болели, ноги гудели даже после сна, поцарапалась она при вылезании из клетки не хуже Алины. И замёрзла так же, только вот ей куртку дать некому.
Она встала, размяла ноги и присела к её тлеющему костру. Искоса глянула на спящих. Надо же, всё-таки встретились. Она не верила в чудеса и не рассчитывала на удачу. На её взгляд, взгляд давешней жительницы этого мира, попытки Алины отыскать какого-то друга были безумными. Здесь не имела значения дружба, здесь дорожили только жизнью. Причём своей. Таковы законы. Ей тоже пришлось привыкать, долго, тяжело, с болью и кровью. Ничего. Если Ксюша не сумеет вывести спутников отсюда, они тоже привыкнут, полагала она. Но сейчас, глядя на безмятежно устроившуюся на плече Вадима Алину, чувствовала, как странная печальная зависть заполняет сердце. Нет, эти не привыкнут. Погибнут, задохнутся, но не смогут жить так, как все здесь. Другие они какие-то. Кукла, красивая даже сейчас, измотанная, грязная, со свалявшимися волосами, вызывала некоторое уважение. Не сломалась, не впала в истерику ни разу, не строила из себя неизвестно что. Да что там, даже не жаловалась. Даже Ксюша, привыкшая убегать, прятаться, вышагивать километры в поисках пристанища на ночь, ползать по крышам и прочее, и та устала как собака. Можно только представлять, каково Алине.
Она перевела взгляд на парня. Странный, резко отличается от всех знакомых ей особей мужского пола. Здесь в этом возрасте они уже мужчины, грубые, злые, с лицами разбойников и голодными глазами. И приходящие из верхнего становились такими же. Иначе здесь не выжить. Ты самец, ты вояка, хочешь получить добычу и остаться с целой глоткой, значит, рви чужие. Одно неверное движение, и ты в лучшем случае, в грязи. Ксюша это видела не раз. Но этот... Как-то же ему удалось сделать невозможное, выбраться с проклятой фермы рабов. Вряд ли так уж бескровно, так не бывает. И при этом нет куража пролитой крови, нет злости в глазах, он... обычный.
Ксюша передернула плечами и отвела взгляд. Пусть обычный. Пусть даже ей невероятно нравится эта обычность. Словно в преисподней единственного живого человека повстречала. Пусть неожиданно тёплое чувство к блондинке ветерком скользит где-то внутри. Пусть. Сегодня они уйдут, так или иначе, в верхний мир или вовсе на тот свет. Если их план провалится. Из её жизни. Навсегда. И больше не будет проблем. Не с ними, это пережить можно. С собой.
Сердце защемило. Не привязываться, не ждать чудес, не плакать. Не существует ни дружбы, ни любви, ни доверия, ни дурацкого их благородства. Тому, кто думает иначе, здесь не выжить. Не выжить, не выжить. А выжить – это главное.
Она зажмурилась, повторяя привычное заклинание, заталкивая страшным усилием воли катящиеся откуда-то изнутри лавиной горькие всхлипы. Затем резко шагнула к спутникам, потрясла их обоих за плечи и негромко и спокойно произнесла:
- Просыпайтесь. Пора идти.

Глава седьмая.

Темнело быстро. Небо снова облепилось звездами так густо, словно их щедрой горстью сыпанули на чёрное одеяло, а затем просто повесили его над головой.
- Пойдем туда, откуда вы и появились, - сказала Ксюша, - дороги к тому выходу, что советовали тебе, - она кивнула Вадиму, - я не знаю. Потеряем время на поиски, и неизвестно, удастся ли попасть в него и куда он вообще выведет. Пойдём через посты ловцов. Именно они и представляют опасность. Стоят там не только чтобы подбирать случайных выходцев из верхнего, но и никого не выпускать обратно. Любой, вообще любой ценой. Нужно будет закопать вас там, значит закопают.
- А тебя? – спросила тихо Алина.
- И меня, - согласилась Ксюша, - либо не разбираясь и приняв нас за одну компанию беглецов, либо разобравшись и сообразив, что я проводник. Ладно, дальше. Главное пройти линию распускания сетей. Помнишь, под какой грохот мы оттуда удирали? - обратилась она уже к Алине. Та кивнула. Ксюша хмыкнула.
- Ну вот. Это метательницы, здоровая пушка такая, выстреливающая прочной сеткой. Хорошее изобретение. Накрывает до двадцати квадратных метров, в зависимости от рельефа. В смысле, если на дерево попадет, то застрянет насмерть и укроет разве что его корни. Это ясно?
Слушатели снова кивнули.
- Зона их поражения тянется до цепи оврагов. Там, по понятным причинам, заканчивается. Нам именно туда и надо. Ловцы опытные, стреляют метко, сеть может лечь в сантиметре от края оврага.
- А ещё какие-нибудь способы воздействия у них есть? – уточнил Вадим. – Ну, там, в спину пострелять не сетью, а чем похуже?
- Не знаю. Вряд ли, - честно сказала Ксюша, - сколько я там не промышляла, не видела. Будем надеяться, что нет.
- А ты сама назад как? – поинтересовалась Алина. – Или ты нас только до ловцов доведешь?
- Ага, - усмехнулась Ксюша, - и оттуда полюбуюсь, как вас запакуют аккуратненько и повезут с почётом туда, откуда мы все с таким трудом выбирались. Далеко вы без меня не уйдёте. А за меня переживать не надо, я тут выросла, выберусь точно.
- Может, всё же с нами?
- Закрыли тему, - отрезала недовольно Ксюша. – Повторяю ещё раз. Осторожно проходим зону отлова, не шумим, не разговариваем, добираемся до оврага и вниз. Вылезете уже у себя. Понятно?
- Как же просто все звучит, - проворчал Вадим.
- Если не считать того, что нас слишком много, то и в самом деле ничего сверхсложного, - пожала плечами Ксюша, - я там уже второй год появляюсь и ничего.
Заброшенный район закончился неприятно быстро. Вот они уже стоят, прячась за крайним сарайчиком, и Ксюша осторожно выглядывает из-за него в кромешную темноту.
- Кажется, тихо, - шепнула она, оборачиваясь, - ну что, готовы?
Алина вздрогнула и вдруг порывисто обняла чуть не шарахнувшуюся брюнетку.
- Спасибо, - пробормотала она, - это на всякий случай, вдруг потом некогда будет прощаться.
- Ненормальная, - смущенно фыркнула Ксюша, - ну пожалуйста. Так идём или вы передумали?
Влажная земля хлюпнула под ногами. Шаг за шагом, пригибаясь, они двинулись вперед. Тишина, вязкая и мутная. Внутри у Алины всё дрожало. Не упасть бы. Осторожно, шаг за шагом, не выпуская рукав Ксюшиной рубашки. Как она ухитряется видеть в этой темноте?
Та вдруг замерла, остановив всю процессию.
- Тихо, - раздался её почти беззвучный шепот. И Алина тут же услышала шаги впереди. Довольно далеко, но четко. Уверенные такие, беспечные.
- Назад, шепнула Ксюша, пятясь, - придется в обход.
Но в обход не успели. Под ногой кого-то из них что-то хрустнуло. Ловец остановился, прислушался и окликнул:
- Эй, кто там?
- Чего орешь? – спросили откуда то слева. Чёрт, как близко! Темнота резко налилась опасностью, теперь казалось, что враги в одном шаге от них, вокруг, повсюду.
- Ходит кто-то, - пожаловался ловец, - шуршит.
- Кошки, - зевнуло в ответ, - кто тут ещё может быть?
- Кошки не выходят из города, - возразил собеседник, - пойти проверить, что ли?
А беглецы тем временем уползали влево под яростными молчаливыми тычками Ксюши. Быстрее, быстрее же! Медленно, но верно, в правильном направлении.
Голоса то удалялись, то приближались, словно разговаривающие прогуливались за спинами беглецов. Ксюша проползла ещё несколько метров и начала осторожно подниматься. Вадим с Алиной последовали её примеру. И тут один из ловцов неуверенно сказал:
- А всё-таки лучше кинуть сеть. Не нравится мне эти шорохи.
- Бежим! - шепнула Ксюша и рванулась в темноту. Сзади раздался возглас, мат и кто-то заорал:
- Эй, ребята, стреляйте! Квадрат А, возьмите на упреждение!
Алине казалось, что так она не бегала никогда. Она не видела ничего в этой тьме, ориентируясь только на руку Вадима, сжимающую её запястье. Ноги разъезжались, куда-то проваливались, но падала она, как ни странно, только по командам Ксюши. Следом за каждым выдохом «Ложись!» раздавался грохот. Со свистом падала где-то совсем рядом сеть, а затем Алина снова вскакивала и бежала. Овраг почему-то не приближался, пока девушка не догадалась, что они петляют как зайцы, пытаясь добраться до него сквозь часто падающие сетки. Вдалеке орали, свистели, зажигали спешно факелы. Кто-то, кажется, рванулся в погоню, но затормозил, боясь попасть под свой же обстрел.
Земля впереди, ещё более чёрная, чем окружающая тьма, разверзлась бездонной пастью. Долгожданный овраг. И везение на этом кончилось. Под очередной грохот и свист Алина упала, неловко выломав руку из хватки Вадима. Уже без команды. И наступила тишина. На несколько секунд, страшная, отчаянная, а затем ловцы вдалеке торжествующе взвыли, и факелы заторопились к ним. Ксюша развернулась на бегу и кинулась назад, к лежащей Алине и присевшему рядом растерянному Вадиму.


Алина лежала не шевелясь, ещё не понимая, что произошло. Огни и голоса стремительно приближались. Вадим попытался поднять её. Алина вцепилась в него, попыталась вскочить и с придушенным криком упала.
- Не могу, - жалобно пискнула она, - нога.
Самозатягивающийся узел, опознала Ксюша, падая рядом с ней на колени. Что ж, могло быть и хуже. Чёрт, лодыжка, похоже. Не переломало бы. Самозатягивающиеся узлы, которыми снабжали некоторые сетки, были способны и не на такое.
Сзади, из темноты, вынырнул ловец. Сидевший рядом с Ксюшей Вадим дернулся, схватил ком земли и бросил в преследователя. Попал в лицо. Человек пошатнулся, заорал, отплевываясь. Фора в долю секунды. Вадим успел вскочить и изо всех сил ударить его в грудь. Тот упал куда-то в дергающуюся тенями и бликами темноту. Парень обернулся.
Руки Ксюши рвали узел, врезавшийся в ногу Алины. Распутать его не было никакой возможности. Разорвать, казалось, тоже.
- Твою мать, проклятье, - рычала брюнетка. Располосованные металлизированной нитью ладони горели. Волосы липли к лицу, лезли в глаза, как живые. Казалось, сейчас обовьются вокруг шеи и задушат, как щупальца страшной твари. Секунды уходили.
- Твою! Ну, давай же! Навязались на мою голову! Бросить вас, бросить, спасаться самой, - бормотала она, ломая пальцы. Те уже не слушались, были сплошной ободранной раной. И всё равно ничего не получалось. Где-то уже совсем близко раздавались крики. За спиной метался Вадим, готовый, кажется, лечь костьми, но дать девушкам ещё секунду. Ещё. Ещё
- Чтоб вас всех! Одни несчастья от вас! - Ксюша шипела, уже не видя, что она делает. Руки работали, отключившись от мозга.
- Давай же, проклятый, рвись! И не реви ты, дура! Кукла Барби, чтоб тебя!
С последним криком что-то лопнуло с сухим треском. Кожа? Кость? Узел!
- Б-больно! – простонал  Алина, глядя на Ксюшу мокрыми глазами. Вся щиколотка её была в крови, то ли собственной, то ли Ксюшиной.
- Потом жаловаться будешь! - Заорала та, вздёргивая одним движением ее на ноги. – Спускайся!
Она ещё успела толкнуть Алину вперёд, но тут сильные злые руки вцепились ей в волосы. Она завертелась, пытаясь вырваться. Ловец, которого минуту назад двинул Вадим. Правильно, не убил же, просто ударил, много ли ему времени понадобилось, чтобы очухаться.
Ксюша извернулась, оказавшись с ним лицом к лицу и страшно оскалилась, завизжала, потянулась к его глазам. Ловец выпустил её волосы и коротко, без замаха, ударил в лицо. Брюнетка шатнулась назад, замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Под ногами заскользило, зашуршало, посыпалось, и она с тихим вскриком рухнула в овраг. Но ещё успела увидеть, как падает ловец, огретый Вадимом чем-то по затылку.
Вадим даже не понял, что попалось ему под руки. Кажется, какая-то ветка. И как он ударил этого человека, тоже не понял. Какой-то страшный сумасшедший кураж, пьяный и стирающий из памяти события сразу после того, как они произошли. Адреналин набатом бил в мозг. Он еще раз зачем-то оглянулся на приближающихся преследователей и прыгнул вниз, туда, где стояла на дрожащих ногах Алина и с трудом поднималась с четверенек Ксюша.


Они прижимались спинами к мокрому и почему-то липкому склону оврага. Секунда на перевести дух. Вверху шарили вперемешку лучи фонарей с отсветами самодельных факелов.
- Идите! – поторопила их Ксюша. – Давайте живее!
- А ты? – ещё раз глупо спросила Алина.
- Да идите же, времени нет! Все пропадем, если ещё чуть промедлим! – голос Ксюши почти срывался на крик, но на фоне общего шума его всё равно никто не услышал.
И они пошли. Побежали. Рывок в несколько метров сквозь чавкающую грязь под ногами к противоположной стороне оврага. И вдоль неё, ещё немного, туда, где на склоне торчат чахлые кустики. Уцепиться за них и вверх, вверх, в верхний.
- Идите! – ещё раз крикнула им в спину Ксюша. И добавила про себя: - И не возвращайтесь. Никогда. Пожалуйста. Уйдите из моей жизни. Не было вас. Приснились вы мне. Я вытравлю вас из памяти, как всё, как маму, как дом. Нет вас. Уходите быстрее. Нет вас, как нет дружбы, любви, эмоций, тепла и света. Ну-ка, не плакать, дура! Не плакать! Иначе не выжить. И не сметь сомневаться в необходимости выживания.
Она сцепила зубы, глядя вслед уходящим, растворяющимся в темноте. Вытерла кровь с разбитой губы, мимолётно удивилась, почему так больно. Мимолётно догадалась, что это всё-таки слезы, солёные, не удержавшиеся внутри. Оглянулась. Отсветы были слишком близко, на самом краю оврага.
- Пора валить, - чьим-то чужим голосом пробормотала она сама себе. И заскользила темноту.
Вадим оглянулся в последний раз, когда они добрались уже почти до верха. Тёмная фигурка внизу стояла, напряжённо наблюдая за ними. Свет был за её спиной, а потому лицо оставалось в тени. Вот она сделала странный жест, будто размазывая что-то по лицу. И исчезла в темноте. И тут же машинально цепляющиеся руки ухватили пустоту, и Вадим, сломавшись пополам, рухнул животом в листья. Спустя секунду рядом тяжело плюхнулась Алина. Тишина. Только их прерывистое дыхание.
- Добро пожаловать домой, - выдохнул он.


Мир плыл цветными картинками. Из этой мельтешащей муторной реки периодически выдирались, рвались перед глазами отдельные кусочки. Они бредут по темноте парка, и Алина уже даже боли в израненной ноге не чувствует. На них из темноты вывернулся человек.
- Закурить не будет? – хрипло поинтересовался он с классической интонацией наезда. И шарахнулся от громкого истеричного хохота странной парочки, предпочёл исчезнуть.
- Что родителям скажем? – спросил Вадим. - Нас дома не было три дня. Они тут наверняка всех на уши поставили.
- В лесу заблудились, - буркнула Алина, - поехали погулять и заблудились. Еле выбрались.
Ещё картинка, цветной фонтанчик в мутной реке. Полиция, скорая, приёмный покой больницы. Плачущая осунувшаяся мама. У окна Вадим о чём-то говорит со своим отцом. И тот поминутно заглядывает сыну в глаза, будто раз за разом встречает там что-то новое, не верит, боится и снова пытается увидеть. Разговор за дверью Алининой палаты, далёкий и непонятный.
- Темнят эти малолетки. Какой лес? Если наш, под городом, так там всё хожено-перехожено, людей больше, чем деревьев. Где там заблудиться? Если какой дальний – то как они туда добрались? И почему по дороге оттуда никому на глаза не попались? Вышли бы на трассу, так давно б кто подобрал.
- И чего, допросить предлагаешь? – второй голос. – Кто тебе даст? Они же, скорее, потерпевшие, чем подозреваемые.
- Да знаю я! – Досадливый вздох. - Но ничего не понимаю, откуда такая странная травма у девчонки? Как они, в таком состоянии миновав полгорода незамеченными, оказались в парке? И зачем вообще туда тащились? Темнят. Дети, блин!
- Дети! - В темноте палаты, прежде, чем утонуть в беспамятстве, Алина рассмеялась, закусив губу. – Дети! Дети остались там, в недосягаемой дали прошедших трех дней. Увы.


С ногой всё оказалось не так страшно. Вывих, содранный лоскут кожи. А вот стресс и усталость сделали своё дело. Алина провалялась с температурой больше недели. Череда посетителей была бесконечной, её никогда не оставляли одну. Забегал и Вадим, уже вернувшийся к учёбе и оттого занятой сверх меры. Но просто поговорить так и удалось. Только перед самой выпиской Алины случился, наконец, день, когда она осталась одна. И сразу набрала Вадима. Он появился через полчаса.
Алина стояла у окна, задумчиво глядя на улицу. Вадим зашёл, остановился у самой двери.
- Первый снег, - сказала она, не оборачиваясь.
- Да, - согласился он. Подошёл, встал за плечом.
 - Я, наверное, до конца жизни буду ненавидеть весну, - тихо сказала девушка. Вадим поймал отражение её взгляда в оконном стекле. Алина смотрела на него.
- Я, наверное, тоже, - так же тихо отозвался он.
- Как думаешь, у неё всё хорошо? – Алина повернулась и заглянула ему в глаза снизу вверх. – Она успела убежать?
Какая разница, что он думал? Важно теперь было лишь то, что он должен был сказать. Чтобы сберечь. Чтобы защитить от новой боли, чтобы принять ответственность на себя. Две недели назад он ответил бы честно. Теперь всё неуловимо изменилось. Он изменился.
- Думаю, да, - сказал он, - у неё богатый опыт.
Алина смотрела на него, и он понимал – не верит. Две недели назад она заявила бы:
- Врешь!
Но что-то неуловимо изменилось. Она изменилась. И Алина спрятала взгляд, опустила голову, отдавая ответственность за ложь, за боль ему, сильному, признавая его право на них. Отвернулась и прошептала:
- Может, она была абсолютно права? Забыть, чтобы выжить?
- Не сможем, - вздохнул Вадим.
Не смогут. Это точно.
Вадим обнял Алину за плечи, та уткнулась ему в грудь. За окном сыпался ледяными горькими крупинками первый снег, и сонное рыжее солнце смотрело сквозь стекло на двух людей. Забыть, чтобы выжить. Нет, неправильно. Ничего не забывать. Именно чтобы выжить. Или просто жить.