Жажда свободы

- Да никуда он от меня не денется, - кричала толстая армянка с выпученными глазами и грозила сжатым кулаком, кому-то в сторону Адлера. Я ему ещё покажу, приползёт ко мне на коленях, ещё прощение просить будет…
  Как женщину, её воспринимать было нельзя. Это совсем не женщина, это Лупоглазка. Так её называли все соседи. Это была толстая тётка, совершенно не красивая, сварливая, с выпученными глазами, она больше напоминала паровоз с большими фарами, чем женщину. Одно слово – Лупоглазка. Ругалась она постоянно. На соседей – за то, что её отдыхающие  покупали вино у них, а не у неё. На отдыхающих – за то, что  не хотели у неё жить, а кто жили,  не хотели покупать её вино, а норовили сходить к соседям.
Дом у неё был хороший, ничего не скажешь. Двух этажный, с открытой верандой, на берегу моря. Сама она была очень предприимчивая и расторопная. Во время летнего сезона пускала к себе отдыхающих и зарабатывала на этом хорошие по тем временам деньги. Одна беда – условий не хватало и люди убегали. Просто уходили от неё жить к соседям. Пятьдесят человек в таком дворике – это много, даже негде было посидеть. Весь двор был занят. Сарайчики, сарайчики, всё свободное место было пущено под постройки из фанеры, дабы поставить раскладушку, а на неё поселить очередного отдыхающего, и взять с него деньги.
  А вино она делала просто. Покупала отработанный виноградный жмых на винном заводе, добавляла в него воды, сахар, иногда дрожжи, всё это бродило, и из этой бурды получалось какое-то подобие вина, очень плохого качества и совсем не вкусного. На столько, не вкусного, что даже не искушённые в вине отдыхающие и те не хотели его пить. Бормотуха одним словом...
- Погоди, погоди мне, ещё вернёшься, – продолжала орать она...
Оказалось, от неё ушёл муж. Это было как гром среди ясного неба. Соседи – хорошие люди, они злорадствовали.
  Поговаривали, что год назад, он со своей семьёй отдыхал как раз у неё. Приехали откуда-то с Волги, жена, двое детей. С виду хорошая семья. Он, тихий, спокойный, не пробиваемый. Чем она его приманила? Красотой? Конечно, нет – на этого жирного тюленя в платье, с редкими чёрными усиками и глазами навыкате, смотреть без содрогания нельзя было. Деньгами? Ну не знаю. Однако ж семью мужик бросил и приехал жить к ней. Говорят  - сначала жили хорошо, она его лелеяла, улыбалась, а потом стала пилить, ругать…
Почему? Думаю догадаться не сложно.
  Я тогда со всей своей семьёй отдыхал в соседнем доме. И каждый день, выходя на берег моря, видел его, сидящего у ворот, иногда он  что-то делал, либо подметал. Не знаю точно, но мне кажется – готовил еду и всю работу по хозяйству в доме, делал он, а она только привозила отдыхающих. И руководила, руководила, руководила. И всё не так, и всё не эдак…
  Мужик не выдержал. Я его понимаю. Это страшно, когда на тебя каждый день орёт усатый, глазастый тюлень. Он сбежал. Говорили, убежал с какой-то дамой из отдыхающих, уехал в Адлер и снял там комнату.
- Молодец – тогда подумал я, настоящий мужик. Решился, и сбежал из этого  тюленьего рабства…
- Ничего, ничего – орала Лупоглазка, жрать захочешь…
  Постепенно о нём забыли. Тут Горбачёв со своей мадам заварили перестройку, это было интересней. Лупоглазка со своей трагедией отошла на второй план.
  И вот неделю спустя, возвращаюсь я с берега моря и вижу – наш беглец с разбитой губой и в тёмных очках сидит у ворот дома, и молча чистит картошку, а рядом стоит Лупоглазка, довольная, улыбается, и с видом победителя поглядывает на соседей. И если б не синяк у неё под глазом, то можно было б решить, что она одержала убедительную победу…
- Наверно деньги кончились – тогда подумал я.
  Вот так-то, оказывается, свободы без денег не бывает. Кончились деньги, и кончилась свобода. Да и на голодный желудок, это уже не свобода, а что-то такое эфемерное и призрачное, ни кому не нужное. С голодухи оказывается и тюленя можно любить, даже такого глазастого и очень страшного.
Получается так…