Юсуп! Отголосок Войны... Роман 1-18

 Юсуп! Отголосок Войны...  Роман 1-18

1."Жизнь прожить,не поле перейти."
Глава 18
Иммиграционный
паспортный контроль

     Мы, наконец, дождались нашей очереди. На таможне
спросили: «Вы немец, были на фронте?» Мне пришлось по-
казать штамп концлагеря на руке: «Был в концлагере». Он
покачал головой и поставил штамп разрешения на въезд в
страну в паспортах. Мы по длинной лестнице спустились
с корабля и почувствовали себя свободными. Первое вре-
мя было трудным. Как и везде, без знания языка ты никто.
Однажды я познакомился с одним из русских, который так
же, как и мы, был из лагеря смерти, с таким же штампом на
руке. Он мне сказал так: «Прибывшие в США после Второй
мировой войны, и мы в том числе, вливались в русскую об-
щину Америки. Но процесс был довольно сложным из-за
незнания английского языка. Нам всем помогали волонтёры,
они переводили и нянчились с нами, как с детьми. Каждому
представляли бесплатного учителя по доброй воле, который
приходил ко всем в дом и переводил полученные письма или
же, если понадобиться, отвечал на них». И первое, что он
сделал для нас, и этому мы благодарны: он открыл нам по-
рядковый номер (social security card). Я не знал, что это обя-
зательно. Здесь, в Америке, каждый гражданин имеет свой
порядковый номер. И ты без него никто, не сможешь сдать
на права, не сможешь открыть счёт в банке, не говоря о том,
что не сможешь получить право на работу. Он помогал нам
безвозмездно, как отсидевшим и хлебнувшим одного горя в
ожидании смерти. Он часто рассказывал о США, ему язык
дался сразу, потому что он закончил в Москве университет
и даже в школе преподавал английский язык. И как он го-
ворил, американский язык отличается и по диалекту, и по
произношению от британского и европейского, тем более,
от нашего, который мы проходили в школах. Он говорил:
«Разные волны эмиграции отличались не только уровнем
образования, профессиональной подготовкой, но, что самое
главное, далеко не всегда совпадали с идеологией, кто по-
кинул Россию до и после революции 1917 года». Мы же,
прожившие в Советском Союзе, думали совсем по-другому,
и поэтому мы прибивались к тем, которые только приехали,
может, не только, а несколько лет тому назад. Различного
рода организации, фонды сделали всё возможное, чтобы по-
мочь вновь прибывшим беженцам. Немало русских «пере-
мещённых лиц» оседали в Нью-Йорке и его пригородах. В
том числе и мы там осели. Кто мы здесь такие, не знающие
английского языка? Конечно, надо было работать руками, за
бесценок, опять-таки, держаться на плаву, оплачивать ком-
мунальные услуги, на которые уходило 80% твоего заработ-
ка. Так как Агнешка была беременна, я всю заботу, работу
возложил на себя. Где только не работал. Пока устроился
разнорабочим на птицефабрику, где руки и ноги были по-
стоянно в воде. Сырость и резина действовали на мои пуле-
вые раны, и я постепенно угасал.
Однажды, проходя мимо рынка в воскресенье, заметил
небольшой ювелирный магазин. Он был больше похож на
лавчонку, которую я имел в Германии, чем на магазин. Я за-
шёл, смотрю, работает один человек, не очень хорошо гово-
рящий по-английски. Я заговорил с ним на русском, он сразу
же обрадовался и ответил мне. После военных времён встре-
титься с русскоговорящим трудно, они рассыпались по раз-
ным городам в штатах Нью-Джерси, Вермонт, Род-Айленд.
Беженцы с Дальнего Востока осели в Лос-Анджелесе, Сан-
Франциско и их пригородах, в Чикаго, Кливленде. Я ему
рассказал, что я часовой мастер, и, если он согласен, сниму
у него небольшой угол и поставлю маленький стол для ре-
монта часов. Также к нему под стекло поставлю свои часы,
буду ему же платить 20% от реализации. Также буду ремон-
тировать новые, а за полученные доллары от ремонта буду
дополнительно оплачивать аренду стола в его ларьке. Он
улыбнулся, сам был еврейского происхождения и понимал,
что я не шучу. Он дал согласие, понимая, что сейчас, после
войны, часы –ходовой товар. Я недолго думая начал при-
носить свои часы, которые собрал и отремонтировал в Гер-
мании. Ёся Кофман стал выставлять их к своим ювелирным
изделиям. Сразу же сюда стали валить американцы, чтобы
купить часики. Лавка ожила!
Сам же я с Агнешкой жил в небольшом доме в ренту, но
достаточно далеко от рынка и лавки, и моя Агнеша была
одна дома почти до позднего вечера. Она вспомнила, что с
детства вязала крючком, и я ей купил крючок и клубки ни-
ток. Она стала вязать для не родившегося ребёнка кофточ-
ки, ползунки, носочки. Я был доволен, что она нашла, чем
временно отвлечься. Но всё равно хотелось знать, как она
себя чувствует, как дела вообще... а может, уже наша лю-
бовь стало такой, что у меня появлялось желание видеть её
и днём. Кроме всего этого, меня тянуло к земле, я же вырос в
деревне в Узбекистане, на земле, среди виноградника и цве-
тущих деревьев весной, когда они распускались, и аромат
от них веял на версту. Однажды я ей предложил переехать,
после того, как услышал, что многие из оказавшихся здесь
кубанских и других казаков не выдержали и расселились в
сельских общинах и городах Нью-Джерси, стали фермера-
ми, рабочими местных фабрик, купили себе участки и ма-
ленькие домики. Но она, когда послушала о переезде, пока
испугалась, а потом, подумав, ответила: «Если уж переез-
жать, поедем в большой город Чикаго, там хотя бы я смогу
найти себе работу после рождения ребёнка». «Про себя я
думал иначе, понимал, что она моя жена, и только я должен
обеспечивать все нужды нашего дома, нашей семьи. Мы
переезжаем в Чикаго, и она оказалась права, здесь было нам
гораздо легче. Я уже немного говорил по-английски, легко
нашёл русскоговорящий центр. И пристроился к одному
ювелиру в Даунтаун часовщиком, купил себе машину, сдал
на права вождения автомобилем, так как был уже стаж во-
дительский в Германии. На собранный небольшой доход от
заработка смог вложить вклад в банк, чтобы взять кредит
под выплату на тридцать лет и купить небольшой домик на
окраине Чикаго. Это было большое достижение в то вре-
мя в нашей семье. Я совмещал работу часового мастера и
с любовью возился дома, но оказалось, что в Чикаго зимы
очень холодные, и мои саженцы инжира и гранат сразу же
погибли. Имея машину, я несколько раз успевал проверить
мою любимую жену Агнешку. И однажды, когда у неё нача-
лись схватки, я был дома. Повёз её в больницу, и в ночь она
мне подарила сына. Тёмненький, похож на меня, с хорошим
весом и ростом, так нам сказали. Назвали его Владимиром
в честь моего первого друга и капитана разведки, который
умер на моих руках. Я был рад, что она согласилась, она
никогда мне не перечила, и это создавало в семье всегда спо-
койствие и любовь. Через несколько дней её выписали из
больницы. Принёс всё из дома, что она подготовила для себя
и ребёнка. И так у нас началась новая жизнь, полная забот и
обязанностей. Она не работала, я хотел, чтобы она занима-
лась только детьми, но нам Бог не дал второго ребёнка. Дом,
который я купил, был ветхий, и со временем я купил неболь-
шой домик, называется «ранч», одноэтажный, на большой
земле. Меня тянула земля, и именно здесь я создал большой
цветущий сад: со сливами и абрикосами, яблонями разных
сортов, большим парником, так что не только мне достава-
лось там работать, но и моей дорогой Агнешке. Я называл
её пушком, она всю жизнь была тоненькая, маленькая, с веч-
ной улыбкой на лице. Единственное, я иногда уходил в себя,
вспоминая свою первую любовь Анору и сына Юсупа, кото-
рого никогда не видел и не мог увидеть, чтобы не загреметь
в лагерь в Сибирь. В глубине души я их любил, но понимал,
что Агнеша уже полностью вытеснила Анору из моей жиз-
ни своей добротой и порядочностью. Она светилась в доме,
как яркое солнышко, на которое мне было больно смотреть
иногда, вспоминая, как она могла перенести концлагерь.
Сын рос не по дням, а по часам. Агнешка его кормила до по-
лутора лет грудным молоком. Домашний бизнес у нас стал
расширяться. Я упаковывал в ящики на зиму фрукты, ябло-
ки и груши, а остальное старался продавать оптом до насту-
пления холодов здесь же на рынке, далеко от моей работы.
А потом уже направлялся в ювелирный салон. Мой новый
ювелир Пашка знал, что и его бизнес пошёл в гору, пред-
ложил сам принимать часы на ремонт, так как часто опаз-
дывал из-за дел домашних и продавал мои часы, если был
покупатель без меня и я получал от него доход. Однажды по
дороге увидел ювелирный салон, остановился там и сказал,
что я часовщик. И уже предложил собирать часы, а я буду
подъезжать и ремонтировать в конце дня. И когда я заметил,
что и этот салон мне даёт хороший доход, решил объехать
все ювелирные салоны в Чикаго и по окрестностям по до-
роге, прилежащей к дому, и везде предлагал услугу ремонта
часов. Очень быстро вошёл в их доверие, собирал у них на
ремонт часы и отремонтированные заносил на следующий
день. Пришлось поставить себе маленький столик и у себя
дома, иногда я работал по ночам. Они мне доверяли, пото-
му что в то время не у каждого был собственный дом и та-
кой большой участок, от которого я стал получать большой
доход. В этом году я переоборудовал парники, и уже у нас
круглый год были огурцы и помидоры, болгарский перец и
баклажаны, разная зелень. Я только не знал, откуда у меня,
прошедшего столько концлагерей и целую войну, было та-
кое рвение работать. Во мне росло желание жить, наслаж-
даясь достатком своей семьи. Я боготворил и очень любил
Агнешку, одаривал её и сыночка. Понимал, что наш язык
недостаточен, чтобы сын сидел дома с матерью. И мы его
отдали в детский садик с трёх лет, оплачивали за него боль-
шие деньги. Здесь говорят, что в Америке чтобы выжить,
нужно, чтобы работало два человека, но я не хотел, чтобы
она работала, а жила, как королева, при мне. Она не рабо-
тала, я же пахал целый день, иногда захватывая ночь, под
лупой разбирал и собирал часы в большом количестве. Пока
доезжал до Пашкиного бизнеса, собирал со всех ювелиров
по паре, а то и больше часов для ремонта. Но как бы ты не
старался разбогатеть, никогда ты своими руками не разбо-
гатеешь – так однажды мне сказал американец. И он был
прав. Однажды к нам занесли кольцо на продажу с чистым
бриллиантом, и надо было его купить за наличные. В то вре-
мя у Пашки не было с собой столько денег, или, может быть,
он не рискнул. Так подумал я. А у меня было, ведь я толь-
ко что сдал очередную загруженную ящиками с овощами и
яблоками машину, я даже сверху крыши сегодня поставил.
Я достал доллары и купил кольцо. По дороге, когда я ехал
обратно домой, собирая часики, рассказал об этом одному
ювелиру, который имел роскошный дорогой салон. Правда,
я приврал цену, за сколько купил, тоже набросил ещё. Он
попросил продать. Я недолго думая продаю кольцо, за ко-
торое выручил больше, чем полцены стоимости. По дороге,
размышляя над сегодняшней сделкой, понял, что так можно
и здесь зарабатывать, и это намного легче. Сегодня я сорвал
за одну сделку месячный куш! Постепенно все узнали, что
у меня всегда есть наличные, и несли мне товар, но так как
я работал с Пашей, всегда предлагал ему первому, и если
он отказывался, то брал сам. «Купи-продай» было, видно,
вложено в меня с рождения. В этих сделках купли и про-
дажи было разное. Иногда, когда я покупал, был и обманут,
не золотое я покупал как золотое изделие, но это был такой
мизер по сравнению с тем, что я покупал. Первым делом,
когда я покупал, показывал своей любимой жене Агнеш-
ке, которая редко, но всё же выбирала для себя что-нибудь,
правда, долгое время стеснялась мне сказать, что ей нравит-
ся. А остальное я отшлифовывал и ставил к Пашке на про-
дажу в два раза дороже, и даже когда отдавал ему 20%, я
всегда был в выручке. В послевоенное время с 1947 по 1957
год у нас в нашем магазине был большой подъём купли и
продажи товаров. Многие приехали сюда, награбившие во
время войны, и они хотели сбыть, чтобы жить, не привыкая
к труду, как мы.

http://www.proza.ru/2015/12/14/1995
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2015
Свидетельство о публикации №215121401995