Змея, подколодная

       «Откуда и куда, откуда и куда? – отбивали на стыках рельсов колеса поезда, не давая уснуть, тревожа неудобными вопросами. Лиля повернулась к стене, стараясь собрать в одно целое расползающуюся казенную подушку. Соседка по купе, мирно спала, не мучимая никакими вопросами.  В купе невыносимо жарко, двери пришлось плотно закрыть, чтобы снующие по проходу люди не тревожили спящих.  Открытое окно не спасало.  Кроме горячего ветра и степной пыли  - ни капли прохлады. Соседка по купе, Мария, объяснила Лиле, что такая парная их ждет еще целые сутки, пока не проедут они нескончаемые степи Казахстана.   С жарой  Лиля  могла бы ещё  смириться,  она была второстепенным неудобством, главной причиной  её бессонницы и тревоги было душевное   состояние: обида, горечь, разочарование, - вот далеко не полный перечень эмоций, которые, как раскаленные угли, терзали  её.
« Куда, куда?» – настойчиво выстукивали колеса.
- Не ваше дело! – огрызнулась Лиля, – Заткнитесь! Замучили уже! – вырвалось вслух.
- Это ты мне? – соседка Лили подняла голову, - я наверно храпела? Со мной иногда такое случается!
- Нет, что ты! Это я колесам, надоели уже со своими вопросами: стучат, стучат, как в душу лезут!
- А у тебя есть,  что им ответить?
- Думаю, что есть. – Лиля села на скамье,  в самый угол, прикрыла  ноги покрывалом.
Мария, зевнув, потянулась:
- Короче, мы с тобой выспались, – она, накинув халатик,  пересела на скамью к Лиле, - Если колеса тревожат, то не они в том виноваты, их дело стучать и крутиться. Иначе мы с тобой к месту назначения не попадем. Они свое  дело знают, а вот мы, люди, – не всегда. Душу твою что-то гложет: может, обида какая-то?
Лиля плотнее укрылась  покрывалом, будто желая скрыться от прямых вопросов соседки:
- Может и обида…
- Тогда  меня к тебе послало само провидение. Издавна известно: хочешь облегчить душу – купи билет на поезд!  Сейчас я кое-куда отлучусь,  а потом буду готова выслушать твою историю.
Мария вышла, а Лиля, смущенная столь бесцеремонным вмешательством в её личные дела, в ответ на предложение попутчицы,  решила: «Ничего я тебе не скажу! Разбежалась, душу перед незнакомой бабой наизнанку выворачивать!
А с другой стороны, кто мне эта Мария?  Встретились случайно и  разъехались навсегда:   никаких тебе обязательств! А так хочется, чтобы кто-то выслушал и рассудил тебя с собственной совестью. К тому же, Мария  достаточно молода, чтобы понять  мои  терзания и дать дельный совет. Давать советы - дело матери, а мать меня никогда не понимала и не пожелала понять».
Когда Мария вернулась, Лиля была внутренне готова, предоставить на её суд свою исповедь.  Мария слушала, не перебивая, и Лиле вскоре стало казаться, что она рассказывает эту  историю  о себе  для себя  самой…

     Весной, когда Лиля готовилась к выпускным экзаменам, умерла их соседка баба Клава. Нельзя сказать, чтобы её смерть была столь неожиданной: старушке шел на тот момент уже восемьдесят шестой год!  На похороны  собрались знакомые бабы Клавы, такие же, как и усопшая, маломощные товарки, пришли соседи, да приехал откуда-то двоюродный внучатый племянник. «Седьмая вода на киселе»,  - так определили его родство с покойницей  соседи. Внука, хоть и двоюродного признали единственным наследником. Спустя месяц он переехал в освободившееся жилище вместе со своей семьей: женой, которая была  моложе его лет на десять и с годовалой дочкой. Звали внука Валерием Шатровым.  Позже Лиля от всезнающих подруг матери узнала, что Люба, так звали жену Валерия,  у него вторая жена. Первую жену он, еще молодой парень,  якобы  привез из армии, но брак тот оказался недолгий, как это бывает в молодости – не сошлись характерами.
Валерий сразу произвел на Лилю сильное впечатление: настоящий мужчина! А о жене Валерия, она была невысокого мнения: склонная к полноте, громкоголосая.  Люба  позволяла себе появляться перед соседями в несвежем халате,  о прическе новой соседки и упоминать не стоит:  те кудряшки, что украшали Любину голову, едва ли можно было считать прической! В народе это называлось – химическая завивка. Её носили, по мнению Лили, престарелые тетки, которым до своего внешнего вида уже не было никакого дела.
 Со двора новых соседей часто слышались звуки ссоры! Причем, чаще всего недовольным был мужчина. Женщина почему-то только оправдывалась перед супругом.
"Нелюбимая", - так определила статус соседки Лиля.  – Любимую женщину носят на руках, пылинке не дают на нее сесть, а тут…  впрочем, как любить такую рохлю с вечно плачущим ребенком на руках?"
 Лиля мысленно представляла на месте  этой «нелюбимой» - себя. Как бы она вскружила голову такому мужчине, как Валерий!
       Мысли о красивом соседе, посещали  Лилю все чаще и с каждым разом становились все смелее и решительнее.  Дощатый забор, деливший два участка, стал для Лили самым надежным союзником и верным пособником в осуществлении её тайного замысла.   Забор был старый, давно не крашенный, с большими щелями между рассохшихся досок. Лиле понравилось проводить часть своего времени возле забора и наблюдать через щелку за ходом чужой  жизни.   Сама Лиля не опасалась  быть пойманной за этим  некрасивым занятием. В маленькую щель ей было видно все, как на ладони,  что делалось в соседском дворе. Её же, за стеной из досок, не было видно никому. Так считала сама Лиля.
Мать, заметив новое увлечение дочери, строго предупредила:
- Что ты все дежуришь, возле забора? Что увидеть хочешь? Там идет чужая жизнь, до которой тебе нет никакого дела! Пойди к Любе и познакомься, коли они для тебя  такие интересные! А подсматривать в щелку, что красть! Лучше к экзаменам готовься!
Лиля, уличенная в неприличном поступке, стала осторожнее.
Собственно, девушке интересны были только те  события, которые касались непосредственно личности самого Валерика, как ласково теперь называла  его Лиля  в своих мечтаниях. Ей  нравилось смотреть, как он утром умывается, прямо из ведра, выливая воду на сильный торс и голову, потом,  с удовольствием, кряхтя, растирает себя полотенцем. Нравилось, нравилось!  Пожалуй, все, что касалось соседа, Лиле нравилось. Нравилось, по утрам, встречать его у дома, специально выйдя для этого за ворота,  говорить смущенно: «Здравствуйте!», а потом долго смотреть ему вслед, пока высокая фигура Валерия не скроется из глаз. Она полюбила, полюбила взрослого, женатого мужчину, не желая думать, как далеко заведет её эта  влюбленность.
       В августе, Лиля не прошла по конкурсу в медицинский институт, не хватило двух баллов. Не прошла, несмотря на то, что «сельским» было послабление в отличие от  «городских»: проходной балл  для выпускников сельских  школ был ниже. Лилю не расстроила эта неудача: во-первых, учиться в  медицинском институте у неё не было никакого желания, её уговорила отдать туда  документы - мать, а во-вторых, неудача предоставила  Лиле замечательный шанс: ещё какое-то время  не расставаться с  Валериком!  А поступить можно и на следующий год. Она хорошенько подготовится и обязательно поступит!
    Мать неудача дочери огорчила сильнее: она понимала, что  человек быстро отвыкает  от школьной привычки - учиться, и потом ему  с каждым годом становится все труднее заставить себя  вновь сесть за книги.  Она устроила Лилю на работу, на почту. С устройством проблемы не было: почтальоны требовались всегда:
- Ты молодая, ноги сильные, быстрые! Пробежишься и не заметишь, а в дом прямая копейка! Одеваться по моде любишь? Вот зарабатывай, да и трать на себя!
Лиля согласилась.
   Как-то зимой, возвращаясь с работы, Лиля увидела, что плаксивый детеныш этой «нелюбимой» сидит на краю шоссейной дороги, прямо в снегу, и растирает, сделанную им же лужицу, руками. Лиля, боясь запачкаться, подхватила ребенка под ручки и, поднеся его к соседской калитке,  позвонила. Люба, вышедшая на звонок, увидев дочь в таком плачевном состоянии, воскликнула:
- Ах, ты, горюшко мое! Когда только убежать со двора успела? И штанишки намочила! – и, обращаясь к Лиле, поблагодарила, - Спасибо, Лиля, может быть, зайдешь? Пирожками угощу! С мясом! Скоро Валерка домой придет, вот я и тороплюсь,  пироги испечь. Он у меня голодным быть не любит! Когда голодный – злю-у-чи-ий!
Лиля поблагодарив, учтиво отказалась. Входя в свою калитку, не удержалась, передразнила: «Он у меня голодным быть не любит!»  Да он от тебя ничего не любит! Только ты этого ничего не видишь!»
   В субботу, развешивая на веревки выстиранное белье, Лиля услышала: «Хо-ро-шо!!!» - возгласы  доносились с соседского огорода, – Ого-го-го! Славно!
Она быстро метнулась к забору: картина, представшая глазам Лили, заставила её покраснеть и отвернуться. Валерий, стоял посреди огорода, совершенно голый, распаренное тело дымилось на морозе. Он брал охапки пушистого снега и натирал разгоряченное тело. Лиле он показался таинственным языческим богом, вышедшим для своих снежных забав из горячей купели. Когда она прильнула к щели снова, Валерий уже стоял к ней лицом, и она  жадно рассматривала незнакомое ей строение прекрасного мужского тела, рассматривала, не замеченная, не боясь и не стесняясь.  Когда еще  ей представится такая возможность?

      Зима тянулась, как показалось  Лиле, целую вечность. Все, что касалось предмета её обожания, сузилось до редких минут  случайных встреч. Появилось просторное поле для фантазии.  Она в длинном вечернем платье с Валерием… Их первый поцелуй… Сердце замирало  от необъяснимого томления и страха…
 Весна принесла с собой новый прилив сил. Весенний воздух, пропитанный запахом влюбленных трав, опьянял, как приворотное зелье.  Только, похоже, что любовный приворот действовал на одну Лилю: Валерий, по-прежнему, не проявлял к ней никакого интереса.  Началось  лето, у студентов закончилась летняя сессия. Многие Лилины одноклассники приехали на каникулы. Встречались, как правило, в местном кинотеатре. Их мало интересовал сюжет самого фильма: главное - увидеться, наговориться, посмеяться вволю.
   В июле Лиля взяла трудовой отпуск, чтобы подготовиться к новой атаке на мединститут.
Она соорудила  под навесом уютный уголок, обложившись книгами, усиленно штудировала литературу.  «Тихий Дон» Михаила Шолохова, заставил задуматься. Мечты Лили уносили её в то непростое для героев романа время.  Григория Мелехова, она представляла себе похожим  на  Валерия. Аксинья? «Нелюбимая» на эту роль  явно не годилась. Ей Лилей отводилась  роль  Натальи, да и то с натяжкой,  Лиля боялась признаться себе, что на месте  Аксиньи она хотела бы видеть только себя!

        Вечером Лиля собралась в  кинотеатр, нарядившись, ждала возле ворот, когда Валерий пройдет с работы домой: она увидит его и  спокойно пойдет смотреть кинофильм. Эта вечерняя встреча с предметом её обожания, стала для  Лили необходимостью. Модная юбка - плиссе, облегала стройную фигурку девушки, широкий пояс, подчеркивал тонкую талию, как у  Людмилы Гурченко. Прозрачная капроновая блузка будоражила горячее воображение. Сегодня Валерий почему-то  опаздывал. Наконец, его высокая фигура замаячила в сгустившихся сумерках.  Приблизившись, он остановился перед Лилей, разглядывая её.  Лиля смутилась, такого явного внимания к себе она удостоилась впервые:
- Привет, красавица! – широкая белозубая улыбка, легкий запах табака и спиртного. – Кого поджидаешь? Не меня ли?
Лиля, растерявшись, сразу не нашлась, что ответить, мелькнувшая мысль приказывала: "Не упусти свой шанс! Такая возможность может и не повторится!"
И Лиля,  собрав все свое мужество, кокетливо ответила:
- Может быть и тебя! А может, и нет!
Валерий рассмеялся:
- Не  меня говоришь? А что же ты следишь за мной уже год? Попадаешься мне на глаза, где только можно?  Вот и сейчас, меня ведь ждешь? Обсасываешь меня взглядом, как муха карамельку. Думаешь, если пряталась за забором, то и никто о тебе не узнает? Дуреха! Если влюбилась, то не отпирайся! Я пойму, может быть, и отвечу! Я ведь не каменный!
У Лили от смущения перехватило горло: «Так он все знал и молчал?!»
Валерий качнувшись, приблизился к Лиле на опасное расстояние:
- Слышишь, красивая, приходи завтра, в это же время на пустырь за старой школой: потолкуем с тобой, звездочки посчитаем. Буду ждать, не обмани!
Он, пьяно улыбнувшись, сделал попытку обнять девушку, но та, ловко увернулась и оказалась вне досягаемости его рук.  Лиля торопливо отстранилась  от Валерия:
- Не придешь, - услышала Лиля,  - больше не позову! Решать – тебе!

     Пустырь за старой школой, где Валерий назначил Лиле свидание, знал каждый житель поселка и, тем более, его  хорошо знали все школьники: от мала и до велика. Территория старой школы заканчивалась  так называемыми «учительскими» огородами, где учителя сажали для своих нужд всякие овощи. За оградой, отделяющей огороды от дороги, и начинался собственно, сам пустырь, то есть пустое не занятое никем место. Туда, под сень небольшой березовой заросли, убегали с уроков, там решались все важные школьные проблемы, проходили  разборки между мальчишками.  По вечерам, на пустыре, назначались свидания: «дружили» в основном, старшеклассники. Бывало, что на пустырь забредали и «деклассированные» элементы, в лице алкоголиков и воришек. Пустырь, практически, никогда не пустовал, несмотря на свое название. Был там за дорогой небольшой овражек, где, собственно говоря, и совершалось все то, что нужно было скрыть от людских глаз. Вот на этом пустыре и предлагал Лиле встретиться, с ним её любимый Валерик.
     Лиля всю дорогу до кинотеатра  вспоминала, каждое слово, произнесенное  Валерием, пытаясь понять: серьезно он предложил ей эту встречу или просто захотелось посмеяться над наивной девчонкой?  Если ему  давно известно    её чувство к нему – почему бы ему этим не воспользоваться!? А, если у него тоже  все серьезно? Как ей поступить? На что решиться? Куча вопросов, а ответ на них должен быть один, только вот, какой?
Любовь и любопытство взяли верх над страхом и осторожностью, Лиля решила пойти на эту встречу. Посмотрит, послушает, а там решит окончательно: стоит ли? Лишь бы мама не догадалась!  Если узнает, то неприятности хватит на год, с лихвой!
      После сеанса Лиля возвращалась домой не одна: её провожал  бывший одноклассник Борька Лепшин, проводивший каникулы у бабушки. Родители Бориса переехали в город, как только единственное чадо поступило в институт. Лиля и Борис мило поболтали, вспомнили славное школьное время. Мать, обеспокоенная долгим отсутствием дочери, вышла за калитку. Увидев Борьку, приветливо поздоровалась, осведомилась о здоровье бабушки. Появление матери, было Лиле весьма кстати: ей нужен был повод, чтобы выпроводить Борьку. Прощаясь с Борисом,  она просила не забывать её, приглашала в гости. Борис, задержав руку Лили, обещал навестить её.  Вспомнив,  предложил Лиле:
- Лилёк, может быть, завтра сходим к Ларисе Прохоровой: у неё собираются все наши. Послушаем музыку, потанцуем…
-  Нет, Боря, завтра не получится, на завтра у меня другие планы. Я тебе сама позвоню, ладно?
- Хорошо, буду рад с тобой  снова встретиться, - согласился Борис.
Лиля пребывала в сомнении: « Может быть,  она зря отказала  Борису?
Значит,  где-то подспудно, помимо её воли, уже созрело решение   пойти на свидание предложенное ей Валериком?» Ответ завис в воздухе.
Лиля попила чаю с матерью, которая всем своим видом показывала, как она довольна, что у дочери, наконец-то, появился в качестве друга хороший мальчик. Может быть,  дочь забудет про соседский забор? Так долго ли до беды?

Весь следующий день, Лиля не могла себя заставить ни на чем сосредоточится. Вечером тревога не только не улеглась, но и усилилась, опять подняло свой голос сомнение.
Уже начало темнеть, когда Лиля, нарядно одевшись, собралась уходить:
- Лиличка, ты надолго? – В голосе матери Лиля уловила желание узнать: куда именно уходит дочь, на ночь глядя:
- Не знаю, мамочка, как получится! Мы с Борькой договорились нагрянуть к Лариске. А там, все будет зависеть от того, как встретят и насколько будет интересно и весело!
Мать, услышав о Борисе, подобрела, спокойная вышла проводить Лилю за ворота.

    Чем ближе Лиля подходила к назначенному месту, тем сильнее билось её сердце: она раньше не представляла, что пустырь может быть таким страшным ночью. Дорожка, шедшая вдоль оврага, едва угадывалась. Она только успела поравняться  с зарослями березняка, как чьи-то сильные руки, сорвали её с дорожки и увлекли за собой за деревья:
- Пришла! – услышала Лиля горячий шепот Валерия, - не испугалась, значит, по-настоящему в меня влюбилась! Дурашка!
Под деревьями было трудно разглядеть лицо Валерия, Лиля ориентировалась на его голос. А он оказался неожиданно совсем близко: не успела она опомниться, как он с силой прижал  её к себе,  страстно шепча на ухо:
- Я и не надеялся на твое согласие!
Лиля, приходя в себя, начинала понимать, в какое положение она попала, согласившись на свидание со взрослым мужчиной, которого больше придумала себе, чем знала.  Ещё здесь, на пустыре, где на твой крик о помощи никто не отзовется!
Она, выставив вперед локти, попыталась оттолкнуть от себя Валерия:
- Что ты обращаешься  со мной, как с дешевой девкой? Кто дал тебе на это право? И с чего ты решил, что я буду рада ответить на такую  любовь?
Валерий разжав руки, спросил  насмешливо:
-А разве, сюда другие ходят!?  Раз пришла, значит, тебе  известно, кто и зачем приходит сюда? Чего ты ждала от меня? Комплиментов? Сюсюканья?!  Мне тридцать шесть лет, крошка, и у меня уже было  две законных жены. А прочих… Так что считать звезды и плести всякую чепуху я уже разучился. Сейчас постелю пиджак и приступим!
Лиля, не понимая, что с нею происходит, заплакала и в ужасе попятилась:
-Ни к чему я приступать не буду! Я не очередная, прочая!Пусти! Я домой пойду.
- А ну, брысь отсюда! Катись к маме, малявка,  пока я добрый! – в голосе Валерия Лиля уловила угрозу, – иди, жди своего Ромео, а я больше похож на Отелло! Знаешь ведь, как он обошелся со своей возлюбленной!? То-то же!
Лицо Лили пылало от стыда и унижения,  она, не помня себя, выскочила на дорожку и, спотыкаясь, побежала  вдоль оврага,  размазывая по щекам слезы. Пробежав немного, она  перешла на шаг, пытаясь успокоиться. Ореол "неземной" любви рушился прямо на глазах:
- Мужик! - гневно шептала Лиля! Пьяный и противный!
Лиле казалось, что она отбежала достаточно далеко от места  злополучного свидания. Вдруг, из темноты выступила какая-то фигура,  цепкие пальцы впились ей в запястье: она по инерции сделала шаг вперед и  упала на чьи-то руки.   Может,  это Валерий решил не упустить свой шанс и догнал её? Но Лиля тут же поняла, что ситуация в которой очутилась она сейчас, гораздо серьезнее предыдущей. Это был не Валерий: резкий запах спиртного, «блатной» голос, и чужие руки, похотливо обшаривающие её тело:
- Попалась, рыбочка! Попалась! Буня, - обратился обладатель блатного голоса к кому-то скрытому темнотой, - посмотри, какие щучки заплывают в наши мутные воды! Говорил я тебе, что мой нос не только водку, но и хорошенькую бабу за версту чует?
- Говорил, говорил!  Кончай базар, пока никто не приплелся и не помешал,  рви с нее шмотки, сейчас и проверим твой улов на вкус. Ты, Курдюк, становишься сентиментальным! Дай-ка, её мне!
- Не-е, кто поймал, тот первый и пробует!
На дорожке послышались чьи-то торопливые шаги:
- Ва-а-а-лера! Помоги! – теряя сознание от сковавшего её ужаса, закричала Лиля. Чья-то грязная рука закрыла ей рот, смрадная пасть прошипела:
- Молчи, сука! Ещё раз заорешь, убью!
Внезапно её  резко отбросили в сторону, падая, Лиля успела заметить, как подбежавший  Валерий ринулся на её обидчиков. Блатных было двое и они, как волки, обступили Валерия, нанося удары:
-Буня, достань наш ножичек! Фрайерку,  видно, жить надоело! Нарисуй, Буня, на его личике что-нибудь! Чтобы его родная мама не признала!
Лиля, как сквозь сон, слышала звуки начавшейся потасовки, чьи-то грязные ругательства, крики.  Она инстинктивно, спасая себя, сползла в овраг, на  счастье оказавшийся рядом. Насильники тащили её к оврагу, но остановленные вмешательством Валерия, бросили.
Когда все затихло, Лиля выбралась из оврага, чтобы бежать, бежать без оглядки домой.
 В темноте наткнулась на чью-то фигуру, сидящую на корточках у оврага. Это был Валерий.   Одной рукой  он зажимал рану на лице, кровь сочилась сквозь пальцы, обильно стекала на рубашку, второй - держался за бок:
- Валера, Валерик! – Это они тебя ножом?  Из-за меня?
Валерий, превозмогая боль, попросил:
- Беги, в школу! Пусть сторож вызовет скорую помощь! Быстрее!
 Сторож, привыкший к подобным ситуациям, долго не хотел открывать. Тогда Лиля, нащупав под ногами камень, запустила его в окно сторожки:
- Скорее вызывайте скорую! Там человек у оврага истекает кровью!
Лиля видела, как машина скорой помощи подъехала к школе, сторож, размахивая руками, повел санитаров к оврагу. Она, выбравшись на дорогу, побежала домой.

     Чтобы не испугать своим видом мать, Лиля тихонько прошла в баню и, не зажигая света, стащила с себя грязную  одежду. Но не успела снять с вешалки банный халат, как вошла мать. Щелкнул выключатель. Отпираться было бессмысленно.
Пока Лиля, ничего не скрывая, рассказывала матери о случившемся, у дома соседей раздался сигнал  милицейской машины. Лиля рванулась к выходу, на ходу запахивая халат:
- Я все им расскажу! Я ведь, все знаю, клички этих нелюдей  помню! Пусть поймают  подонков! Посадят! Во всем признаюсь!
-Сядь! – голос матери прозвучал резко, как выстрел, – все, что ты могла сделать – ты сделала. Теперь слушай только меня и не делай ни одного шагу без моего ведома!
Валерию ты своим участием только навредишь. Я уверена, что он всю эту ситуацию представит, как нападение, и не более того! Пойми, ты, глупенькая, у него семья, ребенок! Зачем ему нужно, чтобы жена узнала о вашем свидании? Ни мне, ни тебе такая слава так же не нужна. Хватит мне того, что вырастила под своим крылом змею подколодную. Выбрала момент – ужалила! У меня когда-то вот, такая же, скороспелая, мужа увела, а у тебя отца. Осталась беременная, на седьмом месяце.  Девятнадцатый год в холодной постели сплю, тебя без отца вырастила. Ты этого же хочешь для ребенка Валерия?
- Так ты меня считаешь змеей, подколодной? – не веря своим ушам, переспросила Лиля, оставив вопрос матери без ответа.
- А кого же еще? Высидела под забором, выждала момент!  Одного укуса всем хватило: твоему любезному, его семье, мне, да и тебе тоже. Жил мужик, горя не знал, теперь же неизвестно еще, чем все дело закончится. А все – из-за твоего своеволия: что хочу – то и ворочу! Лицо,  говоришь, у него пострадало? Открасовался! Завтра напишешь заявление на увольнение, я схожу, подпишу. А через неделю купим билет, до Новосибирска  и поезжай к тете Нелли, там поживешь и поступать будешь там же. Возражения и отказ - не принимаются!

   Уехать не получилось ни через неделю, ни через две. У Лили этой же ночью случился нервный срыв, поездку пришлось отложить. Врач, вызванный матерью, порекомендовал, покой, тишину и здоровый сон. И, конечно же, лекарство. Мать, испуганная таким поворотом дела, поменяла свое решение. Лиля вместо сибирской тетушки, отбыла на отдых в местный пансионат. Все соответствовало рекомендациям врача: озеро, свежий воздух,  тишина. Вот только со здоровым сном не получалось: совесть, просыпалась не во время и мучила Лилю ночь напролет, не давая ей покоя:
- Как там Валерий? Что с его лицом? Нашли виноватых? – и тысячи: если бы…
Приходила запоздавшая оценка своего проступка. Вспоминался беспощадный вердикт матери: «Змея подколодная!»  Основным лекарством становились слезы.
        В первый же день, Лилиного возвращения, неожиданно зашел Валерий. У Лили упало сердце: правую щеку Валерия пробороздил свежий шрам, до самой губы. Лиля зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Валерий, видя её реакцию, усмехнулся, щека дернулась, причинив ему боль.  Поздоровавшись, спросил:
- Одна дома?
Лиля кивнула утвердительно.
- Я иду из поликлиники, на перевязку ходил. У меня с раны на боку, сегодня сняли швы.
Зашел узнать, как ты себя чувствуешь.  Извиниться перед тобой хочу. До сих пор не могу себе простить, что обошелся с тобой так жестко. Проучить хотел, чтобы научилась омуты стороной обходить. Да перестарался!  Не могу простить себе, что позволил тебе одной уйти, не проводил. Я думал: покурю, дам тебе успокоиться и нагоню тебя на выходе с пустыря. Откуда эти алкаши вывернулись? Я, как только их голоса услышал, так и побежал к тебе на подмогу.   Прости меня, Лиля. Вроде и мужик взрослый, а позволил себе такое мальчишество.
- Сильно болит? – спросила Лиля, не в силах взглянуть на изменившееся лицо Валерия.
- А, пустяки, главное, что ты не пострадала! А Любава меня и такого не прогонит!
Лиля смутилась, услышав, как нежно произнес Валерий имя жены. Вот, тебе и «нелюбимая»…
- Валерий, я тоже хочу попросить у тебя прощение, ну, за мою глупость. Из-за меня у тебя случились такие неприятности?
- Не вини себя, Лиля! Ты ведь без отца выросла? А таким девочкам чаще всего взрослые мужчины и нравятся.  Вот ты на меня и запала. Только запомни:  отца никто другой  не может  заменить. На то он и отец!
А я, вступился бы за любую женщину, попавшую в беду. Будь это ты, или какая-то другая!
Расстались Лиля с Валерием друзьями.
А в начале августа, мать мать снова заговорила о Лилином отъезде…


Лиля замолчала. Молчала и Мария, думая о чем-то своем. Колеса, так потревожившие Лилино спокойствие,  продолжали исправно выговаривать:
- Куда, куда?
- Вот и еду сама не знаю, куда и зачем? Что я ей дома мешала? Или брезгует со змеёю под одной крышей жить?
- Это ты о маме? – нарушила молчание Мария, – а я вот без матери выросла, с мачехой. Мама умерла, рожая меня. Больше всего в жизни я хотела бы увидеть её, почувствовать тепло её рук. Знаешь, как бы я любила её? Не обиделась бы ни на одно её слово! Лишь бы рядом была! Что имеем - не ценим, обижаемся, даже не подумав, почему близкий человек  позволил себе сказать нам неприятное слово.  Знаешь, Лиля,   правда, почти всегда  «глаза колет!»  Ты обиделась на то, что мать сравнила тебя со змеёй подколодной?  Думаю, что этим она хотела остановить тебя, не дать наделать новых глупостей. Это, как пощечина при истерике.  Больно, оскорбительно, но человек останавливается и начинает приходить в себя. Твоя мама сравнивала не тебя со змеей, а указала тебе на схожесть поступков. Неожиданный удар, всегда наносит большой вред, потому что застает человека врасплох, когда тот не готов к защите. Такая боль почти всегда достигает своей цели.  Мама верила тебе, тем больнее для нее оказался твой поступок. 
- Маша, ты говоришь, как учитель! А  нравоучений мне и от матушки хватило!
- Я психолог, моя дорогая попутчица.  Если учитель не психолог, то это слабый учитель. А если у психолога отсутствуют педагогические навыки – он, как специалист,  бесполезен. Вот, как-то так…  Мы сейчас говорим о моральных нормах: что человек может себе позволить, а что  – нет.  Если этого ограничения не будет, тогда … Ты проговорилась, Лиличка,  что твой идеал женщины -  Аксинья из «Тихого Дона» Михаила Шолохова. А ведь о ней так же можно сказать, что она  «змея подколодная». Сколько боли она принесла другим людям? Родителям Григория, Наталье, детям! Вползла и разрушила чужую и свою семьи.
-  Человек за свою любовь боролся! Что в этом плохого?
- Бороться и отнимать – это разные понятия.  Тебе эта разница станет понятной тогда, когда  в жизни тебе самой придется испытать боль,  отчаяние и унижение Натальи! Заглянуть в глаза детям, которых бросил отец.
 Вот мы с тобой  и проговорили до рассвета. Пойду, умоюсь и приведу себя в порядок. – Мария глянула на часы, - через час моя станция!
- Постой, Маша! Тогда и Анну Каренину нужно поставить в этот ряд?
- Я - не судья, моя хорошая! Это определяет сам  автор, Лев Толстой. А он поборник христианских ценностей. Для него Анна – разрушительница. Это в наше время её поставили на пьедестал. А идеал  самого Толстого – семья  Константина  Левина  и Кити.  Это хорошо, Лиля, что ты учишься думать. Бездумное чтение – напрасная трата времени.
- Какая ты умная, Маша! С тобой мне так интересно. Была бы у меня такая сестра!
- Так,  зачем же дело стало? Сейчас дам тебе свой адрес, спишемся, а там жизнь покажет,  Может быть,  и станем подругами и сестрами!
Лиля, в порыве благодарности обняла Марию. Та, улыбнувшись, ответила на объятие.
- Маша, а ты замужем?
- Сейчас нет, но была, - ответила Мария, подавая Лиле листок с адресом. Лиля, не читая, опустила  записку в карман:
-А почему расстались? Любовь прошла?
- Есть, Лиля, хорошая восточная мудрость, в ней говорится, что каждый человек, приходя на землю, должен спеть свою собственную песню. Когда он встречается с другим таким же путником, как и он сам, то очень важно соизмерять громкость своего голоса, чтобы своим громким пением не заглушить голос рядом идущего.  Нарушается гармония между людьми, и тот, кого перестают слышать уходит в сторону, или отстает.
Вот, я в свое время, позволила себе слишком громко запеть.  И мой попутчик нашел себе другую, более чуткую подругу.
Маша пошла в туалетную комнату, а Лиля, присела за столик все ещё под впечатлением услышанного. За окном  замелькали фрагменты большого города. Поезд прибывал в Семипалатинск, где должна была выходить Маша. Лиле было искренне жаль расставаться с новой подругой. Она утешала себя тем, что при большом желании сможет приехать к Марии в гости.
Мария вошла переодетая в летний костюм, с легким макияжем, свежая и веселая:
- Сейчас, Лилёк, у тебя появятся новые соседи, думаю, что до Новосибирска скучать тебе не придётся! – Маша проворно сложила свои вещи в большую дорожную сумку. Сдала белье проводнице. Проверила все ли в порядке в дамской сумочке. – Ну, моя дорогая, будем прощаться?
- Лучше скажем друг другу до свидания! – поправила подругу Лиля, - я, как только устроюсь у тетки, напишу тебе.
Подруги, обнялись. Маша, подхватив сумку, вышла из купе.
    Вскоре в купе появились новые пассажиры: семья из трех человек. Отец, грузный, молчаливый мужчина с печальными глазами, и мать – женщина высокого роста, с властным, командирским голосом. Третьим был долговязый подросток, лет пятнадцати, - сын этой супружеской пары. Увидев Лилю,  парень отчего-то смутился и покраснел.  Лиле захотелось подразнить подростка, и она принялась его пристально  разглядывать. Нескладная фигура, крупный нос, припухлые красные губы. Мальчик – подлётыш, да еще и лопоухий в придачу.  А вот глаза у паренька оказались необыкновенно красивые с лукавинкой, от таких и девчонка не отказалась бы! Вырастет парень, ни одну девушку сведут с ума его зеленые глаза.  Густая шевелюра, каштанового цвета, белая кожа.  Мужчина-отец и подросток-сын, принялись надевать на матрацы постельное белье по команде мамы-гренадера. Так её окрестила про себя Лиля. Чтобы не мешать, новым соседям устраиваться, Лиля вышла в коридор. Она, встала у окна,  по привычке опустила руку в карман и нащупала Машину записку:
Город Семипалатинск. Улица  2-ая Овражная, дом № 11, кв. 3. Шатрова  Мария Сергеевна.
У  Лили перехватило дыхание: фамилия Валерия тоже была – Шатров! Что это? Просто однофамильцы,  или Маша и есть та неизвестная первая жена Валерия, с которой они не сошлись характером?  Слова: «Мир тесен», зазвучали для Лили по-новому!
«Почему бы мне было  не прочитать записку Маши сразу же? Она бы разрешила эту загадку. А теперь мучайся, предполагай!»
      В купе Лиля вернулась недовольная собой. Её недовольство усилилось, когда она обнаружила,  свою постель на верхней полке. На её немой вопрос мама-гренадер, объяснила ей:
- Вам же, барышня, будет хуже, если такая туша, - она кивком головы указала на мужа, - упадет на вас ночью! Вагон старый, крепления ненадежные.
С таким доводом трудно было не согласиться. Лиля, взобралась на верхнюю полку, достала из сумки яблоко и принялась завтракать. Скосила глаза на подростка, который, лежа  на противоположной полке, читал книгу. Заметив Лилин взгляд, он быстро опустил глаза, и спрятался за книгой: «Так и  я пряталась за забором, следя за Валерием! Какой же пигалицей я ему, должна была казаться!» 
При воспоминании о доме,  Лиля прикрыла глаза, подавила готовый вырваться вздох. Где-то в глубине груди, стала разливаться и твердеть, превращаясь в ком,  знакомая тяжесть. Чтобы мальчик-сосед не увидел её слез, отвернулась к стене:
-Откуда и куда? Откуда и куда? - приговаривали на стыках колеса, не получая никакого ответа, задавали ей свой вопрос снова и снова.
Очевидно, им никак не удавалось понять,  отчего так горько  на сердце у девчонки, плачущей под их перестук? И почему она,впервые в жизни, одна-одинёшенька оказалась так далеко от родного дома?
 « Святая наука, расслышать друг друга, сквозь ветры на все времена! - кто-то прошел мимо купе с включенным магнитофоном, проникновенный  голос Булата Окуджавы убеждал, что, - две странницы вечных: любовь и разлука, поделятся с нами сполна»…
И, что эти закадычные подружки: «любовь и разлука - не ходят одна без другой!»
Любовь Лили оказалась призрачной, а разлука - явной...