Я ждал тебя... Глава 29

Вернуть на место машинку Антон не решился: занимался рассвет, и нужно было спешить, если он не хотел наткнуться на нежелательных любопытствующих. Вещей у Антона почти не было, он забросил на плечо полупустую спортивную сумку и присел на минутку. Он старался ни о чём не думать, чтобы его решимость не поколебалась ненужными мыслями. И, тем не менее, в Антоне, против его воли, уже поднималось чувство вины, что он бросает приют и директрису на произвол судьбы. Сейчас она зайдет дать ему поручения на сегодня, но не найдет его. А, между тем, как много, невидимо для постороннего взгляда, она сделала для него самого...

Таисия, наверное, сейчас на службе в храме... Интересно, что подумает она, когда узнает, что он ушел, поймет ли, почему он сделал это, будет ли сожалеть? Антону очень хотелось, чтобы она грустила и тосковала без него. Но медлить было нельзя, и Антон вышел из своей комнатки, не создавая шума, прикрыл дверь, тихо, - а сделать это с воспаленной ступней было не так-то просто, - прокрался по коридору, то и дело оглядываясь по сторонам, и, наконец, вышел на улицу.

Прохладный, росистый воздух словно отрезвил его в одночасье. Глотнув его, Антон чуть не задохнулся, но это было приятное чувство переполненности в груди. Трава, передохнувшая от дневного зноя, вытянулась в струнку и приветствовала светлеющее небо. Цветы торопились раскрыть свои бутончики, чтобы поймать первые лучи наступающего солнца, - самые благотворные и еще такие ласковые в этот час. Ветер мягко и приятно обдувал голову Антона, - эти ощущения были ему в диковинку, и он то и дело поднимал ладонь к голове, чтобы пальцами пройтись по свежевыбритой коже. Вид просыпающейся природы умиротворял, - это верно, что утро вечера мудреней, утром все воспринимается по-другому, проблемы мельчают и находятся нужные решения. Антон вдруг осознал, что не хочет покидать этот уголок природы, менять его на загазованный городской воздух и вечно шумные торговые ряды.

Не успел Антон выйти за ограду, как вдали показалась стройная, до боли знакомая фигура, которая, ничуть не нарушая плавного хода, но всё же стремительно приближалась к нему. Антон заметался, но тут же понял, что уходить поздно, и врос в землю. Таисия тоже остановилась, в нескольких шагах от Антона, и стала с удивлением, о котором свидетельствовала приоткрывшаяся нижняя губа, рассматривать его. Похоже, она не сразу узнала Антона, продумала, что за незнакомец пожаловал к ним с визитом? А теперь стояла, сощурившись и легонько покачивая головой из стороны в сторону, словно не могла поверить своим глазам...

Казалось, она рассматривает каждый сантиметр его лица. Антону больше всего на свете захотелось, чтобы его волосы снова отросли, сейчас же, сию минуту, - и чтобы он мог спрятаться за ними от прекрасных глаз Таисии. Сколько в них было жизни, этих глазах, сколько осмысленности, разума, а вместе с тем детской непосредственности! А теперь в них появилось еще что-то, чего Антон раньше не видел, - а теперь не мог поймать и дать четкого определения. И если Таисия могла утаить это что-то, просто отведя в сторону глаза, то уж с легким румянцем, вдруг тронувшим ее щеки, она ничего не могла поделать.

Плечи Таисии были напряжены, - иногда она начинала сутулиться, как будто на нее ложился какой-то невидимый груз, но эта сутулость ей шла, компенсируемая невероятной гибкостью ее тела. Тонкие руки, затянутые в рукава до запястья, обнимали стопку каких-то журналов. По ее сбившемуся дыханию чувствовалось, что она только что куда-то спешила. Увидев спортивную сумку, выглядывающую из-за плеча Антона, она спросила с нескрываемой тревогой и разочарованием в голосе:
 
- Ты куда-то собираешься?

- Да нет, вообщем-то, никуда, - непонятно почему соврал Антон. У него из головы вдруг вышибло все мысли, и он действительно не помнил, что собирался сделать. Ему стало стыдно перед Таисией и за свой внешний вид, и за свои намерения.
 
- Замечательно! - оживилась Таисия, и в ее голос вернулась радость. - А я вот тебе журналы принесла, называются "Зодчий", это специальные выпуски, посвященные церковной архитектуре и декорированию. Возможно, это тебе поможет, наведет на какие-то мысли... Или ты уже сделал распятие?

- Пока нет... А разве ты не должна быть сейчас на службе?

- Я на позднюю сегодня пойду. Хотела тебя пораньше увидеть, пока ты не начал свой рабочий день.
 
- На позднюю пойдешь?.. А как же твои детки без тебя? Особенно Виталик?..

- А почему именно Виталик? - искренне удивилась Таисия.
 
- Да так, просто... - пробурчал Антон, принимая из рук Таисии журналы; это были прекрасно иллюстрированные, приятно пахнущие типографской краской издания. Антон испытал настоящее наслаждение, держа их в руках, - он всегда с благоговением относился ко всему, что несло знания. Что же до Виталика, то тут Антону пришлось буквально прикусить язык, чтобы не наговорить Таисии обидного. Он стоял, сжав губы, под которыми скрывались стиснутые зубы, - и боялся, что, если только откроет рот, сразу же заговорит о Виталике.
 
- Ты что дуешься, как хомяк? - улыбнулась Таисия; вид Антона веселил ее.
 
- Ничего! - отрезал Антон и, прихрамывая, отошел и сел на лавку, выказывая к Таисии подчеркнутое невнимание и даже пренебрежение. На самом же деле он понял, что еще мгновение, - и стон сорвется с его губ, - так больно было Антону стоять. Пульсирующая боль потихоньку захватила ногу до самого бедра, тянула и жгла огнем мышцы. Антон, как мог, пытался надеть на лицо маску равнодушия. Он раскрыл на коленях верхний из журналов и принялся его изучать. Таисия устроилась рядом и тоже заглянула в журнал, потом посмотрела на Антона, затем снова в журнал.

- Что у тебя с ногой? - поинтересовалась Таисия.
 
- Ничего. Порезался. Не обращай внимания!

Она пыталась угадать, о чем он думает; во всяком случае, вид у него был такой, будто что-то изрядно угнетало его душу. Таисия хотела помочь, но пока не понимала, как. Она уже знала, что, если Антон так себя ведет, значит, он чем-то расстроен или обижен. К Антону нужно было найти ключик, - и Таисии нравилось его искать. Уже не первый раз Антон представал перед ней в таком состоянии, но это не угнетало ее, наоборот, ей было интересно докопаться до сути проблемы, - и решить ее. Поведение Антона выдавало жившего внутри него ребенка, ранимого, нуждающегося в совете и просто ласке. Он мог бы свернуть горы, если бы кто-то подарил ему хоть капельку одобрения и поддержки, - и Таисия видела его потенциал. Ей нравилось разгадывать, что творится у Антона на душе. Вот и теперь: о чем же свидетельствовал этот новый внешний вид, который делал Антона похожим на уголовника?.. Человек стремится обезобразить себя, когда бросает вызов другим или самому себе, вовсе не от хорошего душевного устроения...

- А у тебя красивые черты лица. Но с бородой и волосами тебе было лучше. Так ты совсем юный, совсем мальчик...

- Не намного я младше тебя, Таисия. Может, уже хватит считать меня ребенком?

- Как же мне не считать тебя ребенком, если ты ведешь себя как ребенок? Почему просто не сказать, что случилось?

Таисия не рассчитывала, что Антон ответит ей сразу; тот же самый вопрос нужно было задать еще, по меньшей мере, три раза, чтобы душа Антона немного оттаяла и он начал раскрываться. Таисия знала, что ее настойчивость будет вознаграждена, - и что совсем скоро слова польются из Антона бурным, кипящем, негодующим потоком. И тут она впервые поняла, в порыве какой-то трудно объяснимой нежности к нему, что не только она была нужна ему, - но и он в не меньшей, а, может, даже большей, степени был нужен ей. Она могла отдать очень много тепла, - но до него в этом тепле никто не нуждался, все проходили мимо, пренебрегая ею. А потом появился он, - для которого ее тепло и внимание стали жизненно необходимыми. Он не всегда мог красиво это показать, он зачастую даже не хотел этого показывать, - да ей и не нужно было, она и сама своим женским чутьем всё поняла.

Антон молчал; он знал, что, если скажет хоть слово, она догадается, что он ужасно ее ревнует.
 
- Ну, Антон, миленький, что стряслось? - взмолилась Таисия.

Это "миленький" было, словно жаркая печь, на которое положили его сердце; Антон вздрогнул и прерывисто задышал. Он посмотрел на Таисию испытующе, впервые - так долго, и во взгляде его единственного глаза заблестела такая давнишняя, невыразимая мука любви.

- Ты его выбрала, да? - тихо спросил Антон, бессознательно и жестоко теребя пуговку на рукаве своей рубашки.

- Кого его? - изумилась Таисия.

- Виталика...

- Почему Виталика? Объясни мне, наконец, что ты там себе навыдумывал?
 
- А разве ты его не усыновляешь? Ты же за этим сюда пришла. И из-за этого оставалась тут так долго. Сама же говорила, помнишь?

Легкая улыбка тронула губы Таисии.
 
- Кто тебе рассказал?

- Сам Виталик и сказал... Значит, это правда?..

- Ох, и болтун этот твой Виталик! И тот, кто ему рассказал, - тоже болтун! Я даже подозреваю, кто это... Ну да ладно: это вовсе не я забираю Виталика, - объявилась его родная бабушка, которая хочет оформить опеку и забрать его к себе. Лидия Ильинична мне сказала по секрету, но, видимо, нас кто-то услышал и даже успел сообщить радостную новость Виталику... Не нужно было, конечно, так торопиться, - еще предстоит оформить все документы.

Антон больше не смотрел на Таисию. И почему ему не хватило смелости спросить у нее обо всем напрямую! Теперь ему было стыдно за свое поведение, и он не смел поднять на Таисию глаза, будучи очень зол на себя. Таисия вдруг весело рассмеялась и, вспорхнув со скамейки, направилась к калитке. Уже на ходу она воскликнула:
 
- Мне идти пора, уже колокола звонят, слышишь? Я желаю тебе успехов в работе над батюшкиным заказом! Отец сказал, что, если ему понравится, он посоветует тебя в ученики одному очень хорошему резчику!

Продолжить чтение http://www.proza.ru/2015/12/19/864