Тени бабочек. Фанфик по произведению Стефани Майер

Фанфик - это разновидность творчества поклонников коммерческих произведений искусства (не обязательно аниме и манги) - некоммерческое литературное произведение (или комикс), использующее идеи сюжета и персонажей из оригинального произведения.

Распространение фанфиков в некоторых странах может рассматриваться как нарушение авторских прав создателей оригинальных произведений, что ограничивает коммерческую ценность такого рода творчества. Именно поэтому фикрайтеры указывают правообладателя — автора оригинала, которому принадлежат все права на использованных персонажей или художественный мир, не претендуя ни на какое-либо извлечение прибыли из этого творчества.

От автора: все права на персонажей принадлежат Стефани Майер. В свою очередь, хочу подчеркнуть, что идея, сюжет, события являются исключительно плодом моего воображения. Все герои данного рассказа - люди.

Аннотация: Не сумев примириться с заболеванием дочери, родители Беллы разводятся. Мать увозит её в другой город.
Спустя три года лечащий врач настоятельно рекомендует Белле возвратиться в провинциальный Форкс, к отцу. Ведь именно там Белле будет проще всего вспомнить каково это – быть подростком без симптомов болезни.

Глава 1.

В моём сознании Чарли навсегда останется шерифом. Со временем я бы забыла его голос, смех и даже лицо. Но блестящая металлическая звезда, приколотая к его рубашке, символ порядка и закона, прочно въелась в память.

Слишком часто я её видела.

Сперва, вынужденная запрокидывать голову, чтобы посмотреть в его лицо, я различала лишь маячивший над моей макушкой значок. И после, тринадцатилетняя, выросшая на десяток сантиметров, я по собственной воле намертво впивалась в этот значок взглядом, стоило Чарли потребовать смотреть ему в глаза.

Это одно из немногочисленных детских воспоминаний, в которых я уверена. Остальные по большей части забракованы доктором Вольтурри, и еще несколько — под сомнением – как правило, проявляются сами несвязными обрывками образов. Например?

Я совсем маленькая, требовательно извиваюсь в руках у Рене, а Чарли, внесенный в дом порывом ледяного ветра и россыпью брызг, торопливо стаскивает промокшую куртку, как можно плотнее запирая дверь. Пока он не заметил, что окно на кухне распахнуто настежь, Рене спускает меня на пол и легонько подталкивает:
— Давай же, детка, иди к папе.

Странно слышать её голос так отчетливо, что я оборачиваюсь. Естественно, Рене позади нет. Утром мы доехали до аэропорта Джексонвилля, она приняла мои заверения, что всё в порядке и расцеловала на прощание, напоминая, не обращаться к Чарли по имени, ведь он — мой папа.

В четырнадцать лет я коллекционировала слова. «Тонатоморфоз», «симбиоз», «импринтинг» — всё вносилось в специальную тетрадь и заучивалось, становясь определённым и только тогда переставая угрожать.

Я свято верила, что навредить может лишь неизведанное.

Постепенно потребность переписывать слова исчезла, но я до сих пор с трепетом относилась к тому, что произносила, избегая называть родителей иначе, чем Чарли и Рене. Мама и папа есть у каждого, и, если никак не отличать своих, то как понять, кто из окружающих ты сам?

Знакомое беспокойство натянулось в груди. Я покрепче сжала ручку чемодана, осмотрелась, выискивая в выражениях лиц других пассажиров, особенно своих ровесников, признаки схожих мыслей.

Но вместо этого нашла Чарли.

Он тоже заметил мои заторможенные покачивания и метнулся навстречу, озираясь с опаской. Вероятно, он решил, что я разучилась ходить за три года, которые мы не виделись, или того хуже впала в ступор здесь, в центре аэропорта Финикса.

Со вздохом я сделала пару шагов, и мы столкнулись лицом к лицу. Он — на голову выше, серьезнее и в то же время растеряннее, чем я.

— Привет, Беллс, — Чарли переступил с ноги на ногу, раздумывая, поцеловать или ограничиться рукопожатием, и в итоге просто забрал чемодан, избегая задевать мои пальцы. — Я думал, что мама проводит тебя.

Случись оно так, и сейчас вся скорая помощь аэропорта отпаивала бы её успокоительными; без меня Рене станет несладко — придётся ломать голову над собственными проблемами.

— Она проводила и вернулась домой. К Филу.

Чарли пренебрежительно фыркнул, словно не услышал имя нынешнего мужа Рене, а отказал кому-то в подаянии:

— Немудрено. А разве тебе можно летать без сопровождения?

— Официально не запрещено.

За неловкими попытками завести разговор мы вышли на парковку, и я забралась в старенькую патрульную машину. Впереди ждало часовое путешествие к дому, когда-то бывшему моим, а теперь считавшемуся таковым.
Спрятав правую часть лица за волосами, я сперва неохотно, а потом со все возрастающим интересом вглядывалась за окно. Рене за рулем лихачила, нарушала правила и запросто пускалась в перебранки с другими участниками движения, так что каждый раз, становясь ее пассажиром, я искренне жалела, что не могу получить права. Чарли, напротив, водил аккуратно, но теперь я жалела, что Рене нет рядом, никто не переключает радио, не щебечет о распродажах, новых веяниях моды и психологии. Никто не считает необходимым разговаривать.

Когда Чарли потянул меня за один из локонов, я подскочила от испуга и едва не вывалилась из машины. Чарли же, дёрнувшись будто ошпаренный, крепче прежнего вцепился в руль. Расстроенная, что так надежно закреплена ремнем безопасности, я пропыхтела, превозмогая стыд:

— Извини, я немного не ожидала.

— Ничего, – поспешно отозвался Чарли, почти фальцетом, и, кашлянув, добавил: — Следовало учесть твои особенности.

Я полагала, что любого нормального человека подобный жест напугал бы не меньше, но своих доводов не высказала.

— Твои волосы, — наученный горьким опытом Чарли, на сей раз привлекал внимание только словесно. — Такие длинные.

Я сморщила лоб, силясь припомнить, с каким периодом моей жизни он сравнивает, и осторожно подметила:

— Ну да, отросли за пару лет.

— Уже два года?

— Доктор Вольтурри считает, это не предел, — я попыталась повторить это так же жизнерадостно. Чарли отреагировал сдержанно, но тему всё же развивать не стал.

Спроси же он, стоит ли так безоговорочно верить всем предположениям моего лечащего врача, я бы не нашла ответа.

Подмечать ошибки того, кто гарантирует исполнение желания, всегда тяжело.

Но я не могла не заметить, что, вопреки обещанию доктора Вольтурри, за деревянным щитом «Добро пожаловать в Форкс» начинался всего лишь другой город.

Я — осталась прежней.

***

Изумленная донельзя, я наблюдала, как мой необщительный и хмурый отец кружится по мощённому плиткой пятаку перед гаражом с инвалидным креслом, в котором сидел крепкий седовласый мужчина. Стоящий рядом с ними юноша перехватил мой взгляд и двинулся в сторону машины.

Я прерывисто вздохнула, прикидывая, хватит ли времени перемахнуть через пустующее место за рулем, чтобы удрать, но, представив Чарли, безуспешно подыскивающего оправдание подобной выходке, смирилась.

Юноша рывком открыл дверцу и согнулся, дружелюбно улыбаясь:

— С возвращением, Белла, я — Джейкоб Блэк, помнишь?

При панических атаках доктор Вольтурри советовал представлять, что я все дальше отхожу от вызывающего страх предмета, тем самым уменьшая его. Этим методом я пользовалась против него же на консультациях. Работало. А вот с Джейкобом вышло наоборот: несмотря на то, что вблизи он оказался исполином около двух метров ростом, тревога, дребезжащая под ложечкой, унялась, и мой голос прозвучал вполне сносно:

— Привет. Рада встрече.

Чарли закатил кресло на крыльцо и швырнул ключи от машины Джейкобу. Тот небрежно перехватил их одной рукой и, открыв багажник, вынул мои вещи.

— И это все? Один чемодан?

И тот наполовину пуст: мой гардероб не слишком разнообразен — джинсы, толстовки, кардиганы, то, что не может выйти из моды, так как не хотелось однажды очутиться на улицах города, выглядя, как герой фильма про перемещение из прошлого.

— Этого достаточно, — поры кроссовок наполнялись водой, мгновенно растворяющей остатки пыли Джексонвилля. Я глянула на крыльцо — Чарли и след простыл.

Джейкоб придержал входную дверь, пропуская меня вперёд, и видимо решив, что этой любезности недостаточно, перешёл к утешениям:

— У них заведен целый ритуал для просмотра бейсбола. Сегодня он нарушен, впервые за много лет, потому что Чарли тебя очень ждал. Все уши прожужжал: «Белла приезжает, Белла скоро вернётся!», может быть, мстил за мои бесконечные расспросы о тебе, после вашего с миссис Свон отъезда. Кстати, мне никто не отвечал, и это здорово бесило. Хорошо, что хотя бы сейчас наши с тобой папы соизволили выдать правду. Но учти: я ещё не до конца отошёл и ненавижу тебя по привычке.

Я вяло хмыкнула, а все время, что Джейкоб водил меня по дому, показывая, где лежат полотенца, зубные щетки, приправы и деньги на «чёрный» день, вовсе никак не реагировала на происходящее, размышляя над сказанным им ранее: выходит, Чарли не так уж рьяно хранил от посторонних нашу семейную тайну.

Джейкоб без труда мог бы ускориться на лестнице, но вместо этого невозмутимо тащился позади, ни капельки не раздражаясь моей медлительностью, и не терял надежды:

– Там здорово, Чарли объездил не один магазин, выбирая постельное бельё и всякое такое. Бекка ему помогала.

Отлично. Чарли поделился своей радостью со всем городом, а потом сбагрил её причину на руки одного из осчастливленных.

— Ну и как они поживают, Рейчел и Ребекка? — это были старшие сестры Джейкоба, с которыми я, кажется, иногда играла в куклы, будучи совсем ребёнком. Светской беседе следовало оборваться с ответом: «Спасибо, они в порядке, передавали привет», но Джейкоб, оживившись, пустился в пояснения, как нравится Рейчел в колледже и как повезло Ребекке с мужем.

— Здорово, — я остановилась напротив светло-коричневой двери. — Ну что ж, увидимся в школе?

— Вряд ли, – Джейкоб передёрнул плечами, вручая мне чемодан, и отступил.

Было бы странно, изъяви он желание продолжить подобное общение, но мне на долю секунды почудилось, что ему нравится, и я с горечью усмехнулась:

– Да, мне ведь больше не десять.

Улыбка, мелькавшая на его губах, мгновенно увяла. Джейкоб нахмурился и мотнул головой:

— Мы не увидимся, потому что я учусь в резервации. У нас лучше, чем в центральной школе: общие традиции, легенды, ценности, знаешь, нет нужды доказывать, что ты свой.

— Рай на Земле, — выдавила я, соображая, как правильнее отреагировать на оправдания. — Что ж, тогда до следующего бейсбольного матча?

— Можем еще успеть на этот, — Джейкоб постучал по полу ногой: снизу несся голос комментатора.

— Билет нужно покупать заранее, — я нащупала за спиной ручку и скользнула в комнату.

Впервые после общения с друзьями близких я терялась в догадках не о том, насколько подозрительно выглядела, а о том, с какой стати в этот раз понравиться стремились мне? Погруженная в размышления, я не сразу поняла, что кручу в руках магнит, украшенный керамической бабочкой: милая безделица из тех, что украшали наш дом раньше. Вернув её на подоконник, я осмотрелась уже осознанно.

Чарли и впрямь подготовился: комната выглядела уютно и просторно, всё на своих местах, старое, кроме, пожалуй, пледа, укрывающего поскрипывающую кровать. Плакат группы, которой я увлекалась в двенадцать лет, висел на том же месте, у окна, и обои под ним, наверняка темнее тех, что на стенах, на пару тонов. В углу — массивный письменный стол, а на нём — компьютер, слишком громоздкий, старее моего, оставшегося в Джексонвилле и, полагаю, измученного Рене. Я обещала написать ей, как только доберусь до дома.

Мысленно составляя текст послания, я всматривалась во вспыхнувший огонёк уличного фонаря, отделённый от меня половиной квартала, завесой густого тумана и решёткой на окне. В Форксе официально наступил вечер.

В беспросветной серости сложно отличать части от целого, пусть речь идёт и о времени суток.

А здесь есть фонари. Уже хорошо.

Глава 2.
Локоть провалился в пустоту, и плечо пронзило спазмом.

Я резко села и прищурилась, вытягивая шею, навстречу клубящимся теням. За стеной не слышалось бормотания телевизора, как обычно не выключенного Рене на ночь, не пофыркивал старенький кондиционер под потолком, слишком большое окно, слишком маленький шкаф, — это точно не моя спальня. Помимо дома, существовало единственное место, где я могла ночевать, и мои ладони с надеждой заскользили по одеялу, отыскивая невысокую металлическую планку, которой положено было идти по краю постели, но ее там не оказалось. В ушах громко стукнуло, потом еще, потише, и еще раз, будто разворачивалась кассовая лента, вместо чека выдавая длинные ряды точек, похожих на следы, собранные в кольцо. Словно кто-то ходил по кругу.

— Белла, просыпайся, — едва различимо — сквозь сон ни за что не услышишь — прозвучало из-за двери. — Ты проснулась?

Похоже на то.

Я потёрла покрытое испариной лицо, признавая свою ошибку. Это всё же был дом:

— Да, пап, доброе утро.

 На завтрак полагался ледяной внутри кусок пиццы и чашка ароматного чая, настолько сладкого, что сделанный глоток остался на зубах похрустывающими крупинками.

— А кофе есть?

— Кофе, — Чарли насторожился. — С кофеином или теперь изобрели какой-то другой?

— Да, с кофеином, — я натянуто улыбнулась, скрещивая заведенные под стул ступни. — Жутко вредная для подростков штука, но если не смешивать с наркотиками, то терпимо.

Встрепенувшись, он отставил в сторону свою чашку и, сощурившись, склонился надо мной. Для полноценной проверки ширины зрачка не хватало только фонарика, и я, едва не воя, взмолилась:

— Прекрати, я иногда пью кофе, если болит голова.

— Скорее всего, это от смены погоды, — Чарли жестом приказал мне смотреть вверх.

Я украдкой покосилась за окно, не замечая изменений: серое небо, растянутое во все стороны, как простынь, на которую кое-где пролили отбеливатель — в тех местах солнечные лучи пробивались хотя бы немного.

 — Ты такая бледная, — Чарли задумчиво пожевал губами и, наконец-то выпрямившись, отошёл. — У меня где-то были лекарства. Сейчас, кажется, здесь… или там.

Мне пришлось отговаривать его заезжать по пути в аптеку, и скрепя сердце рассказать, что доктор Вольтурри составил новый рецепт, где подробно перечислил как дозволенные, так и необходимые мне препараты.

— Рецепт где-то среди вещей, но мы точно опоздаем, если сейчас начнём его искать, — хмуро заключила я, и Чарли, проворчав что-то о безалаберности Рене, похлопал себя по нагрудному карману:

— Вечером этот список должен быть здесь.

Я кивнула. Имело ли значение, кому передавать право контролировать большую часть процессов моего организма, если не прикрываясь этим долгое время, я почти забывала, что такая привилегия дана не только мне.

***

На парковке перед школой жизнь шла своим чередом. Из машин выбирались подростки, здоровались, смеялись, толкались, не обращая внимания на моросящий дождь. Их даже патрульная машина, притормозившая у ворот, мало заинтересовала: все наверняка знают шерифа Свона. В Джексонвилле старшеклассники пустились бы врассыпную, едва различив вдали перемигивание синего и красного сигналов, зато прибытие нового ученика безнадёжно затерялось бы в череде прочих еженедельных событий.

Здесь такого не случится.

— Сразу же звони, если кто-то обидит, ударит или высмеивать начнёт.

Я плотнее обхватила рюкзак на коленях и медленно повернулась, отказываясь верить, что Чарли произнёс это вслух. Он резко согнулся к приборной панели, снимая блокировку замка с моей стороны:

— И вообще звони, как только захочется поболтать с папой. Хорошего первого дня.

 Если бы он уехал сразу, же как выпроводил меня из машины, я бы, не задумываясь припустила ко входу бегом, избавившись от унизительной процедуры представления себя публике. Только вот Чарли смотрел мне вслед, и я упорно переставляла едва гнущиеся ноги в обычном темпе.

— Ты Изабелла Свон, верно?

Я машинально продолжила двигаться, почти прильнув к юноше напротив, и, смущенная, попятилась.

— Ну конечно, ты. Новенькая, — он бесцеремонно ухватил меня под локоть и поволок за собой. — Я Эрик. Глаза и уши этих стен, и редактор школьной газеты. Я редактор, а ты — новость!

— Нет уж, — опомнилась я, вырываясь. — Не нужно никаких статей, пожалуйста.

Эрик приостановился, задумчиво щуря глаза за круглыми стеклами очков, и согласился:

— Нет так нет. Напишу про тренировки школьной сборной. Опять… Пойдём в столовую?

— Я уже поела.

Он стушевался из-за моего ответа, и я покраснела. Знала же, что непременно сморожу глупость, но чтобы ошибаться в таких простых вещах... Как я смогу здесь учиться, не разбираясь в элементарном?

Эрик участливо поддел меня плечом:

— Вообще-то есть не обязательно, можно просто поболтать, годится?

Я планировала отказаться, но в холле, среди давящей суеты и снующих мимо незнакомых людей, моей решимости поубавилось. Бессмысленно отрицать, что присутствие Эрика и его болтовня вселяли уверенность.
 
Словно я на прогулке с другом.

— Обычно мы собираемся на улице, у фонтана, но в последнее время погода подводит, — Эрика окликнули, он замолчал и обернулся. — Смотри-ка, мой заместитель.

Я не сообразила, о ком из двоих идёт речь. Впрочем, ни девушка, ни юноша, поравнявшиеся с нами, не были похожи на заместителя редактора школьной газеты. Оба подтянутые, спортивные, на три головы выше меня, они скорее могли бы играть в профессиональный баскетбол.

— Я Анжела, — девушка протянула руку. – Ты Изабелла?

— Она просто Белла, — встрял Эрик, ненавязчиво оттесняя меня от юноши. – Бен, у тебя уже есть подружка. Что там с Монте-Карло?

— Монте-Карло? — переспросила я шёпотом, семеня слева от Эрика. Он же совсем не стремился сократить число зрителей. Пока мы вчетвером добрались до столовой, кроме меня, все ученики, по меньшей мере, до третьего этажа услышали о готовящихся танцах — карнавале, — главная тема которого – казино. Смокинги, платья в пол с обнаженными плечами и идеальный спутник рядом.

— Уже решила, с кем пойдёшь? — Эрик приобнял меня, поигрывая бровями.

– Остынь, ловелас, она ведь только что узнала о бале, — насмешливо осадила его Анжела. — Дай время определиться.

— К чему это? Она уже рядом с лучшим.

Мне было некомфортно чувствовать чужую руку у себя на талии, но я пыталась расслабиться. Наверняка подобная фамильярность принята среди подростков.

— Майк и Джессика уже там, — Анжела обернулась с заговорщицким видом.

Эрик изобразил праведное возмущение:

— Они вообще на занятиях бывают?

— Зачем, — фыркнула Анжела. — Это ведь не абы кто, а будущие король и королева средней школы Форкса.

— Тсс, — Эрик вытаращил глаза. — Как бы Лорен не услышала.

Бен с усмешкой погладил Анжелу по шее, завладевая её вниманием.

За столиком, к которому мы направлялись, сидели двое молодых людей: Джессика Стэнли, неодобрительно сверкнувшая густо подведёнными чёрным карандашом глазами, и Майк Ньютон. Эрик настойчиво тянул меня за рукав, вынуждая присесть.

 — Разве нам не пора пойти на урок? — я все еще надеялась выпутаться из этой ситуации и, желательно, в одиночестве.

Майк протяжно фыркнул:

— Прийти вовремя на биологию? Не терпится посмотреть на размножение личинок?

— Решай сама, только учти, что худшее наказание за опоздание — остаться без пары, — добавила Джессика и в отвращении поёжилась. — Придётся самой резать лягушек.

Для меня работа в одиночестве могла стать ценнейшим подарком. Я затаила дыхание и опустилась на краешек свободного стула.

Разговор пошёл так, словно я давно входила в эту компанию, была их приятельницей, бегала на вечеринки и сохла по Майку. Ведь если не голубоглазому блондину Ньютону с его оливковой кожей, то кому быть первым красавчиком школы?

Майк повернулся ко мне и вопросительно кивнул. Я вспыхнула, потупившись, и увидела белые туфли с кремовой пряжкой — к нам приблизилась еще одна девушка. Эрик радостно завопил:

— Где ты была, Лорен?

— Директор Спиннет попросил зайти к нему, — голос прохладный и хорошо поставленный, паузы, акценты. Стройные ноги, темно-синяя юбка чуть ниже колен, белая блузка с камеей, сколовшей ворот. К тому моменту, как мой взгляд добрался до лица Лорен, я была уверена, что подобные ей становятся первыми леди. — Вам бы тоже не мешало уделить учёбе больше времени.

— Мы помогаем адаптироваться новой ученице, — запротестовал Эрик.

— Вижу, — Лорен мягко улыбнулась и у меня засосало под ложечкой. — Сложно не заметить, она ведь на моём месте.

— Да брось, — Эрик обольстительно подмигнул. — Возьми любой стул и присаживайся.

— Может, уступишь свой?

Все разом стихли, и Джессика поднялась, примирительно разводя руками:

— Ну ладно, как насчёт небольшого экскурса в историю старших классов, Белла?

Я не ждала помощи, но, благодарная, вскочила и, сбивчиво попрощавшись, поспешила за невозмутимой Джессикой.

Подобные ей становятся вторыми и последними жёнами президентов.
***
— Лучшего места для знакомства с укладом школы и быть не может, — заявляла Джессика, проходя к зеркалу в туалете для девочек.

Я готова была согласиться с любым её изречением, настолько уверенно и бесстрашно она говорила: Викки Салливан употребляет наркотики, у Эми Харингертбыл роман с прошлым учителем физкультуры, Ирма Хоккинс безбожно напивается каждую пятницу.

Несмотря на то, что я понятия не имела, кто все эти люди, и едва ли запомнила половину тех, кого она показала, сердце колотилось бешено, рот переполняла слюна, настолько мне нравилось чувство сопричастности. Вот что испытывают те, кому посчастливилось найти лучшую подругу. Как они могут быть несчастны?

– Даже хорошо, что ты появилась. Раньше мы с Анжелой дружили, но потом она охмурила Бена, и теперь её на мёд не приманишь. Кстати, — Джессика склонилась к моему уху. — Она всю жизнь сохнет по Эрику, но он ей и до плеча не достаёт. Чудовище и чудовище, — она прыснула и вдруг подозрительно нахмурилась. – Ты же ей не расскажешь?

— Нет, — горячо пообещала я и разом сникла, будто упустила воздушный шарик. Откуда мне было знать, какую шутку провернёт со мной подсознание завтра и о чём я успею разболтать.

Ещё одна причина держаться подальше от новых знакомств.

Джессика искоса посмотрела на хлопнувшую дверь.

В туалет зашли две девушки. Стройная блондинка приковывала к себе внимание грациозной поступью и надменным взором, только вот её спутница, невысокая и до болезненности хрупкая, вовсе не терялась на безупречном фоне, благодаря то ли дерзкой мальчишеской стрижке, то ли ямочкам на впалых щеках.

Я откровенно засмотрелась в их сторону, и Джессика ревниво потянула меня к выходу. Может, перепады настроения других и оставались для нее невидимыми, зато изменение отношения к себе она улавливала моментально.

— Кто они? — зачарованно спросила я, прислоняясь к подоконнику, где Джессика раскладывала учебники.

— Каллены, — раздражённо буркнула она. — Переехали в Форкс пару месяцев назад из Аляски. Я бы с такой внешностью отправилась прямиком в Голливуд.

Я продолжала выжидающе её рассматривать, и Джессика, закатив глаза, снизошла до пояснений:

— Доктор Каллен врач, а его жена Эсми психолог. У неё, наверное, не может быть детей или что-то вроде того, вот они и берут несчастных сироток, словно с подиума сошедших. Блондинка — Розали, в этом году заканчивает школу, как и её парень, Эммет, тоже воспитанник доктора Каллена. Та коротышка — Элис, с Джаспером, своим вроде как братом. Есть в этом что-то противоестественное…

Розали и Элис между тем вышли и направились в конец коридора, где их дожидались двое юношей. Тот, к кому порхнула Элис, худощавый и такой же изможденный, как она, воззрился на меня с настолько откровенной яростью, что я невольно вздрогнула и торопливо отвернулась. Щеки и шея полыхали.

— Еще есть Эдвард. Он один. Видимо, доктор Каллен пока не подобрал для него сестричку-невесту. Но пусть этот факт беспокоит Лорен, я не имею привычки гоняться за парнями, — довольно подытожила Джессика и, сморщив нос, достала из сумки пудреницу. — Возьми. Видок у тебя, прямо скажем, так себе.