(начато 24.06.09 – окончено 3.02.10)
Виктор Юнак
ОРГАН МИНИСТРА
Рассказ-фантом
Семен Арнольдович Беспискин по своей многолетней привычке после нескольких утренних физических упражнений тут же последовал в душ, и стоял там под прохладной струей, не без наслаждения поворачиваясь вокруг своей оси. Руками он массировал тело, тихо постанывая то ли от удовольствия, то ли от холодной воды. Когда же он дотянулся руками до того места, где у каждого нормального мужика кое-что есть, он это кое-что не обнаружил. Еще раз ощупал место, уже двумя руками. По телу пробежала холодная дрожь. Наконец, он решился опустить вниз глаза, и что же увидел? А ничего и не увидел. В первый момент он остолбенел от ужаса. Затем задрожал уже всем телом, от мизинцев на ногах до покрывшейся легкой плешью макушки. Наконец, из недр его организма вырвался такой дикий вопль, каковой он от себя никогда даже ожидать не мог. Тем не менее, вопль этот все вырывался и вырывался изнутри, и становился все громче и ужаснее.
Тут дверь в ванную комнату резко открылась и в проеме показалась массивная фигура его жены, Ирины Фоминишны, в шелковой, прозрачной ночной рубашке с всклокоченными волосами, нервно вздымавшейся кверху грудью и перекошенным от испуга лицом.
За более чем двадцатилетнее совместное проживание Беспискины уже не имели никаких телесных и физических тайн друг от друга и поэтому, идя в ванную комнату, только закрывали для приличия дверь, никогда не защелкивая ее. Поэтому и сейчас Ирина Фоминишна без особых усилий ее открыла, вошла в ванную и застыла в недоуменном испуге.
- Сеня, что случилось? Ты так орал, что я поду…
Но Семен Арнольдович и сейчас продолжал орать не своим голосом и, не имея сил сказать хоть слово, лишь посмотрел на жену и указал указательным пальцем правой руки на то самое место, где уже ничего не было. Ирина Фоминишна устремила в указываемое место взгляд своих больших, круглых, но уже чуть подслеповатых глаз и сама осеклась на полуслове, в ужасе от увиденной картины дернувшись назад. Затем сделала пару шагов вперед и еще более округлившимися глазами с задрожавшими веками стала вглядываться внимательнее, предполагая, что, возможно, струя воды не дает ей ничего там увидеть. Она подошла к крану, выключила воду. Осипший за эти несколько минут безумного ора, Семен Арнольдович, наконец, замолчал и лицо его скукожилось по-детски, готовое вот-вот предаться детским же рыданиям.
- Иришка, ты не видишь там… ничего подозрительного?
- Вот именно, ничего подозрительного я ТАМ уже не вижу, - она стала немного приходить в себя, взяла полотенце, протерла им мокрое тело мужа, помогла ему выйти из ванны, набросила на его плечи теплый махровый халат и под руки вывела в коридор. – Впрочем, и ничего странного я в этом не вижу. Ты столько раз мне изменял, что…
- Не правда, Иришка, я люблю только тебя.
- Зато он любит всех остальных.
- Да, но зато теперь ты убедилась, что эта сволочь, оказывается, даже меня, меня, своего хозяина, ни в грош не ставит.
- Ну да, вероятно, у какой-то из твоих товарок он вчера и остался. Впрочем, каков плод, таков и приплод.
Ирина Фоминишна довела Семена Арнольдовича до их общей широкой кровати, помогла ему лечь, накрыв сверху одеялом.
- Но мне же нужно ехать на совет кабмина. Сегодня важный вопрос обсуждается – о составе делегации в Алемению. Премьер, я уже заметил, крутит против меня какие-то интриги, и если я не приду, может и вовсе не включить меня в состав делегации.
- Конечно, ты никуда не пойдешь. Тебе нужно отлежаться, прийти в себя. Я позвоню в секретариат, предупрежу, что ты заболел.
Она надела на ночную рубашку удобный халатик, стала застегиваться.
- Да, да, конечно, - согласно кивнул головой Беспискин, провожая жену взглядом до двери. – Впрочем, это должно было рано или поздно произойти.
- Что ЭТО? – жена, заинтересовавшись, остановилась.
- Ну, фамилия-то у меня какая? Меня еще в классе пацаны дразнили, просили показать то самое место, чтобы удостовериться, соответствует фамилия действительности, или нет.
- Показывал? – усмехнулась Ирина Фоминишна.
- Один раз пришлось, иначе они бы не отстали.
- Ну, ладно, лежи. Пойду звонить.
Но, едва она вышла в коридор, он снова громко и нервно позвал ее:
- Иришка!
- Ну, что у тебя еще? – уже недовольно проворчала она, развернувшись и заглянув в спальню.
- А может, я уже стал ангелом?
- Скорее скопцом, - хмыкнула она и теперь уже решительно направилась к телефонному аппарату, прикрыв за собой дверь спальни.
Тем временем, чуть отлежавшись и придя в себя, Семен Арнольдович поднялся, запахнул полы халата и подошел к своему отсеку шкафа-купе, раздвинул дверцу и стал перебирать вешалки, ища нужный костюм. Ему нужно было найти и уничтожить одну компрометирующую его записку, пока ее не нашла жена. Однако, пройдясь по шкафу по второму разу, Семен Арнольдович убедился, что костюм исчез. Глянул вниз, где обычно он оставлял свой портфель, - того тоже не оказалось на месте.
- Этот мерзавец украл не только мой лучший костюм от Армани, но уволок также и мой портфель со всеми документами, мобильниками и записными книжками.
Он вернулся к кровати, сел, обхватив голову руками, закачался всем телом и жалобно заскулил.
***
Тем временем, самоустранившийся от тела и выросший в размерах от самоупоения Орган министра, надев на себя лучший костюм своего хозяина и галстук-бабочку темно-вишневого цвета (не известно почему, но Орган решил, что ему к «лицу» будет только галстук-бабочка), подобрал нужный оттенок рубашки, напялил на головку затемненные очки, и на бронированном черном «мерседесе» самого министра, добрался до Дома Правительства на Краснопресненской набережной, и смело, не заходя в кабинет хозяина, на-правился в просторный зал заседаний кабмина. Сразу же прошел на хорошо известное ему место – третье кресло по правую руку от кресла премьер-министра. Удобно расположился в нем, чуть покачиваясь из стороны в сторону, дожидаясь начала заседания. Он знал, какой сегодня важный день – утверждение состава правительственной делегации в Алемению – и готов был биться с премьером до конца, чтобы попасть в состав делегации.
В зале появилась министр труда и социального развития Сидорова, белокурая, симпатичная женщина сорока с небольшим лет, и направилась к своему месту. А место ее было рядом с Беспискиным и из разговоров самого Семена Арнольдовича Орган знал, что Сидоровой нравился Беспискин и она была не прочь приударить за ним. Однако сам Семен Арнольдович, почему-то, оставлял эти намеки без внимания. Хотя, возможно, потому, что всем было известно, что ухажером и воздыхателем этой пока не замужней министерши является бывший боксер, чуть ли не призер каких-то международных соревнований. Но его-то, Органа, боксер-ухажер не страшил.
Сидорова подошла к своему месту, выдвинула кресло, села, чем-то явно озабоченная, и машинально поздоровалась с Органом.
- Здравствуйте, Семен Арнольдович.
- Здравствуйте, Ниночка, - игриво, голосом старого ловеласа, ответил Орган.
И тут Сидорова вернулась из своих мыслей в зал заседаний и глянула на Орган.
- О! – воскликнула она оторопело. – А вы, собственно, кто?
- Ну, как вам не стыдно, Ниночка, - стараясь все-таки говорить негромко, дабы не привлекать излишнего внимания, произнес Орган. – Сколько раз вы ненароком касались меня своей ручкой под столом вот здесь, в этом зале, а сейчас делаете вид, что не узнаете меня.
Сидорова густо покраснела и посмотрела по сторонам. К ее счастью, каждый из министров был занят либо собственными мыслями, либо разговорами с соседями, и не слышали этих слов.
- Семен Арнольдович, что ли? - так же тихо поинтересовалась она.
- Он самый, - чуть склонил свою головку в ее сторону Орган.
- А что у вас случилось с лицом?
Но ответить Орган не успел. Именно в этот момент в зал заседаний вошел своей гуляющей походкой сам премьер-министр. Кивнув всем сразу и ни на кого не глядя, прошел к своему месту во главе стола. Референт услужливо сначала выдвинул, а затем и задвинул кресло и тут же устроился за своим отдельно стоящим столиком. И только теперь премьер поднял голову и своими малоподвижными глазами обвел всех присутствующих. Хотел было, по привычке, тут же начать свое выступление с какой-нибудь собственного изобретения остроты, однако взгляд его неожиданно задержался на Органе.
- Так, я не понял, у нас что, появился новый член кабинета министров?
Тут уже все встрепенулись и, перехватив взгляд премьера, посмотрели на Орган. А тот от такого внимания даже слегка возбудился. Тем не менее, посчитал, что на заданный премьером вопрос следует ответить.
- Ну, не совсем, чтобы новый, Иннокентий Иннокентьевич, но вполне еще свеженький.
Поначалу в зале воцарилась шоковая тишина. Затем, кое-кто, присмотревшись к Органу и поняв, на что он похож, загыгыкал в кулак. Но больше всего ответ Органа понравился Сидоровой. Она едва заметно для остальных погладила нижнюю часть Органа. Тот от этого едва не воспарил к самому потолку, но, собрав всю свою силу воли, остался в прежнем состоянии.
- Это мы так, типа, пошутили? – резюмировал премьер.
Тут уже никто сдерживаться не стал и по залу пробежался негромкий хохоток.
- Так, что за нерабочая обстановка? Я всего лишь поинтересовался, что это у нас за новый член кабинета и где находится Семен Арнольдович, который, как раз и должен си-деть на том самом месте.
В это время к премьеру сзади подошел шеф протокола и зашептала на ухо:
- Иннокентий Иннокентьевич, звонила супруга Беспискина и сказала, что Семен Арнольдович очень плохо себя чувствует и она, не желая рисковать его здоровьем, насильно оставила его дома.
- К врачам обращалась?
- Больше она ничего не сказала.
Премьер кивнул, но Орган, естественно, не слыша, что шептала шеф протокола, снова заговорил:
- Простите, Иннокентий Иннокентьевич, Семен Арнольдович занемог, остался дома и, зная, что сегодня очень важное заседание, прислал меня взамен себя.
- Может, он вам еще и нотариально заверенную доверенность выдал? – съязвил премьер.
- Если честно, не успел. С ним ведь это все так неожиданно произошло.
- Что произошло?
- Ну, как бы это… потактичнее…
- Я жду! – премьер уже был недоволен, понимая, что выпускает из рук нить ведения собрания, к тому же теряет драгоценное время.
- Он, так сказать, неожиданно лишился одного, извините, жизненно важного органа, без которого даже выходить из дому не может.
- И что же это за орган такой? – не понимающе произнес премьер.
Но другие, более догадливые члены кабинета, присмотревшись к Органу, кажется, уже все поняли и, забыв, где находятся, начали вслух смеяться.
- Я не могу вам при всех на этот вопрос ответить, Иннокентий Иннокентиевич. В конце концов, здесь присутствуют дамы.
Хохот стал еще громче. Упоенная остроумием и находчивостью своего соседа, Сидорова, уже почти не таясь, стала его оглаживать, а тот, покраснев, снова едва ли не под потолок взмыл от возбуждения. Наконец, и премьер сообразил, о чем идет речь. Это его страшно взбесило. Все лицо его, лоснившееся до сего момента, покрылось пятнами гнева. Он стукнул со всей силы ладонью по крышке стола и заорал:
- Вы куда все смотрите?! На меня смотреть надо! У нас заседание кабмина или бордель?
В зале тут же установилась мертвая тишина. Стало даже слышно, как высоко в небе над Белым Домом пролетел самолет. Выждав еще некоторое время, премьер, наконец, прервал паузу.
- Итак, сегодня у нас самый главный вопрос – утверждение состава правительст-венной делегации для визита в Алемению. Буду краток. Со мной поедут министры экономики, транспорта и природных ресурсов. Подготовьте, господа, предложения со своей стороны, кого бы вы хотели взять. Моим заместителем отправляется вице-премьер Кучкин. В мое отсутствие на правительстве остается второй вице-премьер. Всем все понятно?
В то время, как остальные утвердительно кивали или согласно отвечали, опустившийся из-под потолка в свое кресло Орган, единственный выразил свое несогласие.
- Мне непонятно, Иннокентий Иннокентьевич.
- Что непонятно?
- Не понятно, как вы можете договариваться о подписании контракта, сулящего многомиллиардную прибыль, без участия министра финансов.
- Но вы же сами сказали, все это слышали, что Семен Арнольдович занемог и не может покинуть даже свою квартиру.
- Совершенно верно! Однако же, я также сказал, и все это тоже слышали, что он прислал взамен себя меня.
- Ну и великолепно! Вот и подменяйте его здесь, в Москве, а в Алемении Беспискина подменит министр экономики. Кто не согласен, может писать заявление в вышестоящую инстанцию, - премьер осклабил рот в улыбке. - Все! Этот вопрос закрыли. Переходим ко второму.
После этих слов Орган потерял всякий интерес ко всему происходившему здесь в дальнейшем. И даже незаметные для других поглаживания Сидоровой его больше не возбуждали. Зато он уцепился за слова премьера – о заявлении в вышестоящую инстанцию. И довольно дерзкая мысль созрела у него окончательно еще до конца заседания. Нужно прийти на прием к президенту. Уж там он сумеет все преподнести в нужном ракурсе.
***
Референт президента вышел в приемную и подошел к Органу.
- Михаил Степанович ждет вас.
Орган тут же поднялся и пошел за референтом. Тот, впрочем, только лишь открыл половинку высокой дубовой двери рабочей приемной президента, сделал шаг, пропуская вперед гостя, и тут же удалился, плотно прикрыв за собой дверь. Президент вышел навстречу Органу и, протянул было руку для рукопожатия, но тут же почему-то застеснялся, покраснел и передумал. Впрочем, быстро сориентировался и вытянутой вперед рукой сделал приглашающий жест к столу. Орган все прекрасно понял, но воспринял это совершенно спокойно. Сел на место, на какое указал президент, и сразу же поблагодарил его за то, что нашел время в своем плотном графике, чтобы встретиться с ним.
- Но я же понимаю, что вы бы не стали беспокоить меня по пустякам, - улыбнулся президент.
- Совершенно верно, Михаил Степанович. Поэтому я бы и хотел сразу перейти к делу, дабы сэкономить ваше время, да и мое тоже.
- Я весь внимание… - было понятно, что президент хотел назвать своего собеседника по имени-отчеству, однако же не знал, стоит ли присваивать отдельному органу имя-отчество целого человека.
Орган пока не хотел ему в этом помогать и лишь внутренне улыбнулся.
- Михаил Степанович, вы, вероятно, уже в курсе того, что сегодня на кабмине решался вопрос о том, кого включать в состав делегации для поездки в Алемению.
- Разумеется, - кивнул президент.
- И вам кажется нормальным, что делегацию возглавит премьер?
- Абсолютно! Ведь переговоры будут на высшем правительственном уровне, и непосредственно с премьером этой страны, - удивился вопросу президент, но, взглянув на скукожившийся в недовольстве Орган, тут же попросил уточнить. – А у вас что, есть какие-то возражения по этому поводу?
- Именно, господин президент! Даже не какие-то, а весьма существенные возражения.
- Я весь внимание!
- Вы ведь лучше, чем кто бы то ни было в стране, понимаете, что наш с вами премьер – весьма слабый переговорщик. Вспомните, сколько деловых предложений и контрактов с иностранными партнерами сорвалось именно из-за непомерных амбиций Иннокентия, или из-за того, что он не смог, а скорее, не захотел пойти на компромисс, который был возможен. В конце концов, из-за того, что из его уст не к месту и не вовремя срывалась не та фраза, которая должна была быть произнесена в тот момент и в той обстановке. Бюджет из-за этого потерял не один миллиард долларов. А с Иннокентия, кстати, как с гуся вода. Не в укор вам будет сказано, Михаил Степанович, но вы с него за это не то, что не спросили, но даже не пожурили.
- Эк, вы его прищучили. А я ведь считал, что у вас… кхм, простите, у Семена Арнольдовича с Иннокентием Иннокентиевичем стародавние приятельские отношения.
- Разумеется, приятельские. Но я всегда был приверженцем принципа дружба – дружбой, а служба – службой. Тем более, что речь идет о многомиллиардном контракте, жизненно необходимом для нашей страны, особенно в это тяжелое для всех нас время. А в данном случае есть риск его не получить.
- Но что же делать, уважаемый, - президент обрадовался, что, наконец, нашел, как можно называть собеседника. – У меня, ведь, пока нет другого премьера.
- Заметьте, - оживился Орган. – Вы сами произнесли слово «пока».
- Да, я сделал это сознательно, но вы же знаете, чем я обязан Иннокентию Иннокентиевичу.
- Конечно, знаю, но также знаю и то, чем вы теперь обязаны стране. Именно с вас отныне, а не с премьера, и будет спрос за успешность или неуспешность развития нашей экономики.
- Я это понимаю, поэтому и готов выслушать ваши предложения.
- Вот и отлично, Михаил Степанович. И теперь я не сомневаюсь, что вы меня не только выслушаете, но и услышите.
Президент кивнул, но на этот раз молча, и Орган понял, что ход снова на его стороне.
- Нам позарез нужен договор с Алеменией на прокладку трубопровода по дну моря через их территориальные воды, что позволит уменьшить расстояние и зависимость от наших соседей, для перекачки газа и нефти в Европу. Так?
- Да, и это как раз и является одним из основных пунктов переговоров с премьер-министром Алемении.
- Вот именно, Михаил Степанович! Тогда вы вспомните, чем закончились предыдущие переговоры с Алеменией, которые вел Иннокентий еще будучи министром. Ничем, верно? А вы не хуже меня знаете, что премьер-министр Алемении – женщина. К тому же вдова уже шесть лет. И как вы думаете, кто сможет лучше добиться желаемого результата: лоснящийся от жира, пресытившийся кот, который на женщин смотрит только как на партнеров по переговорам или коллег по работе, или, извините, самый что ни на есть рабочий орган мужчины?
Президент некоторое время внимательно смотрел на Орган, а затем от души захохотал, слегка прикрыв рот ладошкой.
- Я отдаю должное вашему остроумию, уважаемый, но то, что вы предлагаете – совершенно невозможно, - успокоившись и вытерев заслезившиеся от смеха глаза белоснежным платочком, ответил президент.
- Почему? – искренне удивился Орган.
- Ну, как вы себе это представляете? Заявлена, проработана и согласована программа визита, официально утвержден состав делегации во главе с премьер-министром, и что вдруг? Наша сторона отказывается посылать премьера? На каком основании?
- Ну, ведь бывают же какие-то непредвиденные форс-мажоры. Неведомая болезнь скоропостижно подкосила. Не отменять же из-за этого визит. Возможно, ведь предоставить полномочия премьера на время этого визита другому человеку.
- Я понимаю, что под этим другим человеком вы видите исключительно себя. Однако, как вы позволите вас величать, в таком случае? – не без иронии во взгляде президент посмотрел на Орган.
- Ну, хотя бы так – Орган Семена Беспискина.
Президент, оценив юмор собеседника, тут же снова залился веселым смехом.
- Ну, хорошо, а если серьезно? – снова протерев повлажневшие глаза платочком, спросил президент.
- А какие проблемы, Михаил Степанович? Весь мир, включая и премьер-министра Алемении, знает Семена Арнольдовича как одного из заместителей председателя нашего правительства. Ну, и заявите Беспискина главой делегации. А там алеменцы и вся прочая Европа вместе с Америкой пусть разбираются, что у Беспискина случилось с лицом. Может, человек себе пластическую операцию неудачно сделал. Или, наоборот, Семена, вон, как Ющенко, якобы пытались чем-то отравить. Но, уверяю вас, вдова останется мною довольна, и нужный нам договор будет подписан.
- Хорошо. Я подумаю над вашим предложением.
Когда премьер-министр узнал о решении президента оставить его в стране по причине некоей неожиданной болезни, а главой делегации назначить Орган, он рвал и метал. Бросив все неотложные дела, он тут же рванул в Кремль. Безо всякого доклада, через потайную дверь вошел в кабинет президента и, брякнувшись в кресло у приставного стола, с нескрываемой злобой глянул на него.
- Зарываешься, Миша? Добра не помнишь? Забыл, кто тебя в люди назначил?
Президент уже был заранее готов к такому демаршу премьера и поэтому, спокойно посмотрел в его глаза:
- Я решение уже принял, Иннокентий Иннокентиевич, и менять его не собираюсь. А вам бы, кстати, посоветовал лишний раз теперь не светиться на людях, раз уж по всем каналам прошло сообщение о вашем неожиданном недуге.
- Ну, смотри, как бы потом жалеть не пришлось, - премьер вскочил на ноги и вышел уже через приемную, переполошив при этом весь секретариат президента.
Узнав о том, что его орган назначен главой делегации в Алемению, не меньше премьера испугался и Семен Арнольдович. Он тут же набрал телефон министра внутренних дел.
- Саша, послушай, что же это творится у нас в стране!? Президент что, с ума сошел?
- Ну, ты это, Семен, выражения-то выбирай. Это он у тебя просто президент, а у меня еще и Верховный главнокомандующий, - неуверенно проворчал министр МВД.
- Ну, так нельзя же такого выпускать за границу, да еще во главе правительственной делегации. Он же страну опозорит на весь мир. Потом всю жизнь отмываться будем. Ты это, Саш, задержи его, что ли, верни хозяину, сам понимаешь, каково ему... то есть мне без этого органа.
Главный милиционер хихикнул в трубку.
- Я тебе сочувствую, Семен. Но задержать его не могу. Сам понимаешь, никаких преступлений он не совершал. К тому же высокое должностное лицо. На это санкция нужна еще более высокого лица.
- Но ведь он же уедет за границу…
- Уедет, - подтвердил министр. – Самолет уже, как говорится, под парами.
- А вдруг он там… за границей, останется, попросит политического убежища… - стал хныкать Семен Арнольдович.
- А вот если он там останется, тогда мы его через Интерпол объявим в междуна-родный розыск, - успокоил коллегу министр МВД.
***
Осознавая, что у него, возможно, не так много времени, да и отъезд в Алемению на носу, а за границей ему лично могут понадобиться деньги, Орган решил завершить кое-какие дела, так и не законченные Беспискиным. Орган набрал телефонный номер нужного ему олигарха и, когда тот ответил, тут же, без вступлений, сказал:
- Сергей Васильевич, я тут свое обещаньице выполнил. Указик через премьера протолкнул о передаче в твое ведение Илюмского месторождения. А, как известно, долг платежом красен. Тем паче, что и сроки все прошли.
Олигарху несколько странным показался голос министра, но, тем не менее, он тут же ответил:
- Нет проблем, Семен Арнольдович. Давайте сегодня встретимся в двадцать три ноль-ноль в ночном клубе «Робинзон Крузо».
- Годится, - кивнул Орган и положил трубку.
Ночной клуб «Робинзон Крузо» считался одним из лучших в столице. Там частенько назначали встречи известные деятели шоу-бизнеса, просто бизнеса и политики. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Орган, естественно, не стал заказывать машину в Управлении делами, а поймал такси. Он несколько опоздал на встречу, что, впрочем, министр (или даже его орган) мог себе позволить, встречаясь с обязанным ему олигархом. Когда он вошел в зал и попросил проводить его к столику, за которым сидел Сергей Васильевич Попочкин, на сцене появился конферансье и объявил в микрофон:
- Дорогие друзья, дамы и господа! Я рад вас приветствовать в нашем клубе «Робинзон Крузо». И с еще большим удовольствием объявляю, что наше шоу на-чи-на-а-ется-я-я, - растягивая по слогам последнее слово, выкрикнул конферансье.
На сцену тут же выскочили полуобнаженные девицы и юнцы в колготках, загремела музыка, на экране засверкали всеми цветами радуги отблески лазерного шоу. Когда же Орган подошел, наконец, к уютному столику, в глубине, сбоку от сцены, помещенному в отдельном отсеке, на подиуме появился и показавшийся Органу до омерзения знакомым тип с белой челкой на плешивой голове и похабно разёвываемым ртом.
- Прошу прощения, это что такое? – поздоровавшись с олигархом, сразу спросил Орган.
- Лазерное шоу «Голубой огонек Моисея Елисеева».
- Любите гомиков, Сергей Васильевич? – брезгливо поинтересовался Орган.
- Нет, но он считается таким гламурным и элитным артистом.
- Кем считается?
- Да, собственно, какая разница, - уже раздраженно произнес олигарх. – Я вас ведь пригласил для дела, а не для созерцания этого шоу. Не хотите, не смотрите.
И тут Попочкин внимательнее присмотрелся в царившей в зале полутьме к собеседнику и даже чуть привстал от неожиданности.
- А вы, простите, собственно, кто такой?
Заслышав на расстоянии появившийся в голосе олигарха металл, к нему мгновенно направился один из шкафов-телохранителей.
- Я, собственно, Семен Арнольдович Беспискин.
- Вот уж нет! Я Семена Арнольдовича ни с кем не спутаю. Да, не скрою, вы немного похожи на него, но не более того.
Телохранитель уже стоял рядом с олигархом, точнее, за спиной у Органа, готовый по едва заметному сигналу охраняемого «тела» наброситься на оппонента.
- Да, да, вы правы, Сергей Васильевич, - не видя за спиной телохранителя, Орган вел себя совершенно спокойно. – Я не совсем Семен Арнольдович.
- То есть, что значит, не совсем? Уточните, пожалуйста.
- Ну, то есть, я его орган. Орган Семена Беспискина.
- Какой такой орган? – опешил олигарх.
- Самый, что ни на есть, настоящий. Приглядитесь хорошенько!
Попочкин прищурился, чтобы лучше видеть, и пару минут молчал, рассматривая сидевший напротив него Орган, поворачивавшийся тем временем, во все стороны, чтобы олигарх мог рассмотреть его получше. Наконец, до того дошло, что же это за орган. Он откинулся на спинку стула и, махнув рукой телохранителю, захохотал во весь голос. Телохранитель тут же послушно вернулся на свое место. На его лице не дрогнул ни один мускул. Шоу на сцене тем временем продолжалось без перерыва.
Отсмеявшись, олигарх снова спросил:
- А где же сам Семен Арнольдович?
- Он очень плохо себя чувствует. Даже на заседание кабмина не смог явиться. Мне пришлось ехать вместо него.
- Правда? И вы сидели в зале заседаний, и ни у кого не возникло вопросов по поводу вашего вида?
- Отчего же? Возникали и вопросы!
- Ну, и что же вы отвечали? – вновь захихикал олигарх.
- Я же сказал – возникали, а не задавали. Члены нашего правительства и не такое видывали, - Орган сделал ударение на слове члены.
Олигарх перестал смеяться, поняв, что собеседник, таким образом, его хотел задеть.
- Хорошо! Перейдем к делу, - немного обиженно, но спокойно произнес олигарх.
- Именно ради дела я и приехал, - кивнул Орган.
Олигарх вынул из-под стола черный кожаный кейс, достал из кармана блестящий маленький ключик, открыл им замки и, развернув кейс в сторону Органа, поднял крышку.
- Здесь, как и договаривались, двести тысяч евро.
Орган пересчитал количество пачек, вынул две пачки, пролистал их, желая убедиться в отсутствии «куклы», положил обе пачки во внутренний карман пиджака, затем удовлетворенно кивнул и закрыл портфель, защелкнув замки. Через мгновение он опустил ключик от кейса в карман пиджака.
- А еще такая же сумма переведена на счет в швейцарском банке?
- Обижаете, Семен… кхм-кхм, господин… как вас там. Мы с Семеном друг друга не кидаем.
- Ну, что же, в таком случае, не буду больше мешать вам лицезреть ваше голубое шоу. Честь имею! – Орган поднялся.
- А яйца? – олигарх решил напоследок отомстить собеседнику.
- Что? – не понял тот.
- Я говорю, честь честью, а яйца вы имеете? Или оставили их министру?
- Э, не-ет! - усмехнулся Орган. – Все свое я ношу с собой. А яйца министру без меня не нужны. Что он их будет, в холодильнике держать, что ли, чтобы не протухли?
Не говоря больше ни слова, Орган повернулся и удалился восвояси.
- Член, а языкастый, - покачал головой в изумлении олигарх.
***
Довольный собою Орган покинул полутемное заведение и, насвистывая, вышел на такую же полутемную уже улицу. Если бы не горевшие фонари и сверкавшие полноцветьем огней рекламные щиты на домах и специальных устройствах, а многочисленные толпы отлично и не очень хорошо одетых людей, дефилировавших по ночной Москве, можно было бы подумать, что уже наступила глубокая ночь. А на самом деле только родились очередные новые сутки – было начало первого ночи.
Орган хотел было перейти на другую сторону улицы, но, услышав рев, похожий на звук турбореактивного двигателя, остановился. Посмотрев направо, он увидел, как мимо на бешеной скорости пронеслись мимо один за другим три спортивного вида две красные и одна желтые машины. Орган даже не успел ничего понять – его лишь обдало ветром, со слегка пропитанным запахом бензина.
- Во, дают, стритрейсеры! – прозвучал где-то сзади Органа восхищенный возглас молодого человека.
- Гляди, гляди, даже гаишник ничего не успел сообразить, - добавил второй, показав пальцем на растерянного гаишника, сунувшего было в рот свисток, да так с этим свистком во рту и застывшего.
Оба приятеля хохотнули, а первый потом добавил:
- Еще бы сообразить – скорость-то, небось, за двести.
Орган лишь головой покачал и сдунул с пиджака невидимую пыль, возможно, оставленную на ткани промчавшимися автомобилями.
- Нет уж, лучше поискать подземный переход, - пробормотал Орган и двинулся вперед в поисках этого самого перехода.
Впервые оказавшись лицом к лицу с шумным и суетливым урбанистическим монстром, Орган даже несколько растерялся. А уж то, что с ним может случиться некая довольно крупная неприятность, он и подумать даже не мог. А между тем, его уже заметили трое не очень бритых и не совсем прилично выглядевших молодых человека с дымящимися сигаретами в зубах. Двое из них дружно глянули на третьего, плотно сбитого, с широченными плечами, тот утвердительно кивнул. Первые двое сплюнули сигареты прямо на асфальт и, чуть ускорив шаги, стали приближаться к Органу. А тот в это время оказался рядом с двумя девицами явно слишком легкого поведения: с вызывающе накрашенными губами и с еще более вызывающими короткими юбками.
- О, Тома, смотри, какой джентльмен идет, - воскликнула одна.
- О, Дина, смотри, какой у этого джентльмена красивый портфель, - подхватила вторая. – Не крокодила ли убили ради того, чтобы вам добыть портфель, красавчик?
Орган понял, что девицы разговаривают именно с ним, и остановился, улыбнувшись.
- Здорово, красавицы, - добродушно поприветствовал он их. – Честно говоря, даже не знаю, крокодил ли это, - Орган погладил рукой темную кожу кейса. – Но ведь вы же не с ним хотели познакомиться, а со мной, не правда ли?
- Тома, смотри, какой догадливый, - усмехнулась Дина.
- Только как этот догадливый предполагает с нами познакомиться? Не на улице же?
- А может у него за углом «бумер» или «кадиллак» стоит.
- Девушки, мне, конечно, приятно, что вы придумываете разные названия моему естеству, но непонятно, почему вы решили, что он стоит за углом.
В этот момент одна из девиц заметила, что к ним приближаются двое агрессивных парней. Она сразу поняла, что у тех на уме, и тут же толкнула свою товарку.
- Динка, ноги! – шепнула она, кивнув в сторону парней.
И сама первая же побежала. Динка бросилась за ней.
- Не понял! – растерялся Орган. – Куда вы, девушки? Я же хотел вас…
Но договорить он не успел: что-то непонятное и тяжелое ударило его сверху, а в следующий миг кто-то выдернул из его рук портфель. Орган тут же обмяк и упал на асфальт.
Между тем, выхватившие портфель кореша быстрым шагом удалились и уселись в стоявшую поблизости серебристого цвета «Волгу», где их уже ждал тот самый плечистый с неизменной сигаретой во рту.
- Чё-то я, блин, не понял, шо за звук был, когда я его по черепку долбанул, - наконец, сообразил тот, который ударил Органа, а теперь севший за руль и включивший зажигание.
- А, по-моему, так и вообще звука не было, - подтвердил тот, что вырывал портфель.
- Так и я о том же ж.
«Волга» тронулась с места и умчалась в ночную мглу.
Между тем, спустя некоторое время Орган пришел в себя и сообразил, что его просто-напросто ограбили, выхватив портфель. И что же теперь делать? Куда податься? Гулять больше по ночному городу он не захотел. Но где же переночевать? Не к Беспискину же возвращаться? О! А его дача-то ведь пустует! Приняв решение, Орган остановил машину и назвал адрес, куда ехать.
***
В кармане у Органа зазвонил один из трех мобильных телефонов. По звуку Орган попытался определить, который из них звонил, однако понял, что ему это сделать не удастся: все-таки он хоть и слышал эти звонки ранее, но видеть телефоны не мог. Поэтому и выхватил из кармана сразу три. По светящемуся экрану понял, какой из них звонил. Два ненужных бросил назад в карман, одновременно взглянул на высветившийся мониторчик третьего. На нем было написано: «Звонит Светик». Он сразу понял, что Светик – это один из кружков его члена. Но который? Он нажал на кнопку ответа.
- Алло, Сенюш! Ты куда пропал?
- Я, собственно, никуда не пропадал. У меня работа, киска.
- Киска? – хмыкнула дамочка в трубке. – Ты меня так никогда не называл, - голосок дамочки заиграл на все лады.
Орган понял, что назвал звонившую киской невпопад. Вероятно, киской была та, другая, как бишь ее зовут? Ага, значит, эта – «рыжик». Проблема-то вся в том, что он видел всех этих кисок и рыжиков лишь в определенном ракурсе, да и то снизу. А там поди определи, кто есть кто. Голоса-то у них у всех похожи. У этой так и вообще голос похож на тембр Ирины Фоминишны. Впрочем, наш Орган оказался весьма сообразительным малым и уже после следующего вопроса дамочки он никаких оплошностей не допускал.
- Ты мою записку прочитал? Я ведь тебя вчера ждала весь вечер.
- Записку? Какую записку? – удивился Орган.
- Ну, как же, - хмыкнула она. – Я сама видела, как тебе ее передал посланный мной мальчик. Ты ее пробежал глазами и тут же положил в карман своего пиджака.
- В карман? – Орган машинально залез в карман и в самом деле нащупал там какую-то бумажку.
Вынул ее, быстро прочитал неровный, почти детский почерк: «Дорогой, буду ждать тебя завтра у себя после восьми часов». Прочитав, Орган скомкал ненужную уже теперь бумажку и бросил в урну. Компромат на Семена, все-таки. Вдруг когда-нибудь попадет в руки Ирины Фоминишны. Не хотелось бы скандала, потому что он обязательно отразится и на нем, на органе – Ирина Фоминишна в этом смысле была женщиной решительной и стойкой. Скажет «нет!», и терпи, пока не удастся повидаться с этим самым рыжиком, или хотя бы с киской.
- Дорого-ой! Сенюш! Ты почему молчишь?
- Извини, рыжик! Говорю же, работы было много. На днях ведь в Алемению на очень важные переговоры лечу. Допоздна задержался в министерстве. Да и устал.
- Ну, ладно, - смягчилась дамочка. – А как на счет сегодня?
- Сегодня? Сегодня я могу. Прямо сейчас и приеду… - и тут Орган сообразил, что он же не знает адреса дамочки, но мгновенно сориентировался. – Или знаешь что, лучше ты заезжай за мной.
- А где ты сейчас? – с живостью откликнулась Светик.
Орган осмотрелся вокруг. Сзади – огромное здание министерства. Но здесь нельзя. Наверняка, кто-нибудь наблюдает за ним из окна. Чуть левее – сквер. Там она его может не найти. И тут взгляд его обратился чуть правее – там оказалось какое-то кафе. Как там оно называется. Он подошел чуть поближе. А, понятно.
- Тут, недалеко от министерства есть кафешка. «Старый боцман» называется. Я тебя прямо в нем и буду ждать.
- Уже бегу к машине, - заискрилась от радости Светик.
Органу, естественно, ничего не оставалось делать, как зайти в кафе.
- Здравствуйте, - тут же приветствовал его вежливый, с рыжими волосами, зализанными назад молодой человек в официантской жилетке. - Желаете у нас пообедать?
- Для начала желаю у вас дождаться свою даму. Свободный столик найдется?
- А как же! Прошу за мной.
Молодой человек уверенно устремился вперед и предложил Органу столик у окна, уже сервированный приборами.
- Пожалуйста! – он услужливо отодвинул стул, и Орган удобно на нем устроился. – Желаете сейчас сделать какой-нибудь заказ?
- Пока только чашечку кофе.
- Со сливками или без?
- Просто капуччино.
- Хорошо!
Официант удалился исполнять заказ, а Орган стал рассматривать интерьер довольно уютного кафе. В это время в компании из двух парней и двух девушек, сидевших через стол от него, раздался гогот. Находясь в парах алкоголя, они уже не могли сдерживать эмоций. Орган поначалу это никак не напрягало. Тем более, что официант довольно быстро принес кофе и Орган несколько отвлекся, размешивая сахар в чашечке. Сделав несколько глотков, он опять услышал гогот, а за ним целое предложение, произнесенное сидевшим к нему спиной бугаем, в котором буквально после каждого цензурного слова следовало два нецензурных. Вероятно, по-другому он выражаться не умел.
Наконец, довольно чувствительному в своих ощущениях Органу это надоело, и он решил вмешаться в ход беседы компании.
- Молодые люди, - окликнул он, - во-первых, нельзя ли чуть потише. Во-вторых, нельзя ли при дамах выражаться культурнее.
- Тимоха, блин, слышь, он наших тёлок дамами обозвал, - откликнулся сидящий спиной, даже не оборачиваясь.
При этом все четверо загоготали еще громче. Такая реакция Органу страшно не понравилась, он стал искать глазами представителя службы безопасности, но такового, видимо, в этом кафе в штате не значилось. Ну, что же, значит, придется действовать самому.
- Я не понял, я вас чем-то рассмешил? Я просто попросил говорить потише и покультурнее.
- Толян, он же нас просто попросил быть культурнее, - теперь уже произнес другой.
Девицы прыснули в кулачки. Толян нехотя повернул голову, рассматривая того, кто их учил этикету, затем лениво поднялся и, слегка покачиваясь, подошел к Органу.
- Мужик, можно тебя культурно послать на х…, - распальцовывая свою ладонь с дорогим перстнем перед Органом, медленно произнес Толян.
- Куда, простите? – Орган тут же встал и насмешливо стал крутиться перед Толяном разными сторонами.
- Я же сказал… - начал было Толян, но, запнувшись, внимательно пригляделся к Органу.
Не поверив своим глазам, он мотнул головой, перестав распальцовывать ладонь, протер ею глаза и еще раз посмотрел на Орган.
- Иди ты в ж-жопу, - наконец, махнул он рукой и попятился к своему столу.
- Ну-ка, Тимоха, блин, глянь-ка на того мудака. Кого он тебе напоминает?
Толян подошел сбоку к своему дружбану, о чем-то шептавшемуся с девицами, и бесцеремонно повернул его такую же нетрезвую голову в сторону Органа. Тимоха долго соловыми глазами перился на Орган, но никакие сравнения в его голову не шли.
- Мальчики, а мне кажется, он похож на ваши пенисы, - вдруг выдала одна из девиц.
- Вот и мне то же кажется, - мотнул головой Толян. - Не, Тимоха, берем тёлок и в машину. Мне чегой-то… глючить стало.
Тимоха теперь уже удивленно посмотрел на Орган, затем вынул из кармана бумажник, бросил на стол тысячную купюру и поднялся. Девицы, похватав свои сумочки, подались вслед за молодыми людьми. Проходя мимо Органа, они хохотнули и послали ему воздушный поцелуй. Довольный произведенным эффектом, Орган быстро вернулся в свое обычное состояние и захихикал пискляво от удовольствия. К тому самому столу подошел официант с подносом, взял купюру, положил ее в карман и стал собирать посуду.
Спустя несколько минут в кафе вошла грудастая, рыжеволосая, молодящаяся деваха лет тридцати пяти. «Та самая рыжик?» - загадал Орган. И не ошибся. Однако деваха, войдя в зал и не увидев там искомого человека, застыла в недоумении, готовая в своей обиде поджать губы. В этот момент к ней подошел тот самый молодой, с зализанными назад волосами официант и поинтересовался.
- Добрый день! Вы кого-нибудь ищите?
- Да, мне здесь назначили встречу, однако я не вижу этого человека.
- А не тот ли загадочный джентльмен ожидает вас? – официант подбородком указал в сторону Органа.
При этом Орган загадочно улыбался из полутьмы, не спуская с нее глаз. Деваха посмотрела, пожала плечами, но все же решила подойти.
- Привет, дорогой! Я уже здесь.
Тут она запнулась, и внимательно посмотрела на непонятное существо.
- Простите, я ошибочно приняла вас за того человека, кого жду.
- Ну, во-первых, жду я тебя, рыжик, а не ты меня. А во-вторых, ты ничуть не ошиблась.
- Вы меня знаете? – искренне удивилась деваха, скривив рот в улыбке.
- Ну, знаешь ли, Светик, мне надоело играть с тобой в жмурки. Ты тоже прекрасно меня знаешь. Ну-ка, присмотрись!
Орган встал и так же, как и с Толяном, стал поворачиваться в разные стороны. Но со Светиком этот номер не прошел. Хотя она и присела за стол, напротив Органа.
- Я вообще-то думала встретить здесь Семена.
- Ты знаешь, рыжик, Сеня занемог и прислал меня взамен. Мы же с тобой понимаем, что, в данном случае, я вполне могу его заменить.
Орган снова загадочно улыбнулся, и девахе показалось, что даже как будто подмигнул ей.
- Я ведь в данном случае для тебя самый главный орган Семена.
- Кошелек, что ли? – хихикнула Светик.
- Ну, меня можно и так назвать, ведь и у меня внутри есть то, что дарит таким красавицам, как ты, жизнь.
И тут до нее, наконец, дошло. Ведь она и впрямь не один раз видела своего собеседника, причем в гораздо более интимной обстановке.
- Слуша-ай, так ты Сенин член, что ли? – громко взвизгнула она.
- Ну, наконец-то! Вообще-то мне больше нравится, когда меня называют органом. Оно как-то солиднее звучит, согласись. Но тебе виднее, как меня называть. Я уж думал, что ошибся в тебе, - радостно захихикал теперь уже Орган.
- А где сам-то?
- Я же тебе говорю – занемог. Да ведь он нам сейчас и не нужен, не так ли? Ну что, едем? А то мне не терпится, того и гляди – взорвусь, - он встал и начал нетерпеливо елозить из стороны в сторону.
- Ой, ну коли так, то едем, конечно, - губки девахи превратились в алый бантик, который она тут же подарила Органу, тот аж взвыл от наслаждения.
***
Семен Арнольдович находился в полной прострации после неудачных попыток с помощью своих коллег-министров и, как он считал, своих друзей, вернуть себе не самый бесполезный для человека орган. Он лишний раз убедился в верности русской народной мудрости: «Друзья познаются в беде!». У него случилась беда, а его коллеги, он это чувствовал, лишь довольно подсмеивались над ним. О жене, Ирине Фоминишне, и говорить не приходилось. Хорошо, хоть она домохозяйка. Сидит дома и ни на какую работу не ходит. А то бы сраму не обралась: уж бабы-сплетницы своими языками растрезвонили бы по всему свету о несчастье, случившемся с ее мужем. А уж поерничали бы по ее поводу да внешне посочувствовали бы, конечно: как же так, молодая, мол, сорокалетняя бабенка, а живет с каким-то скопцом. Он лежал на диванчике в своем кабинете в распахнутом халате, задрав ноги на боковинку, и беспрестанно курил, даже не замечая, что пепел падает прямо на пол. В другое время его охватывал ужас, когда случайно падало с сигареты несколько пепелинок, он был помешан на чистоте. Сейчас же ему было все, как говорится, по барабану.
Вдруг, как из другого мира, он услышал голос Ирины Фоминишны, сидевшей в гостиной и смотревшей плазменный телевизор с огромным, длиною почти в два метра экраном.
- Сеня! Новости начинаются. Как всегда, начнут с официоза. Тебе не интересно?
Он понял, что жена имела в виду под официозом. Сегодня последний день визита в Алемению российской правительственной делегации, и интересно будет услышать об ее итогах. Конечно, Беспискин и так об этом узнает, но это будет уже завтра.
Семен Арнольдович нехотя встал, почувствовав, как при этом издали неприятный звук его давно не тренированные косточки в ногах и руках. Автоматически затушил очередную сигарету о дно фарфоровой пепельницы, по дороге засунул ноги в тапочки и, едва ли не шаркающей походкой вышел в другую комнату. Сел в кресло, стоявшее хоть и рядом с жениным, но все же не соприкасавшемся с ним. Семен Арнольдович сам чуть отодвинул свое кресло после исчезновения его органа. Ему все-таки было стыдно перед женой, которую он не мог теперь удовлетворять ни по ее, ни даже по собственному жела-нию. Да и собственного желания, увы, уже даже не могло появляться. Потому и решил все-таки поменьше напрямую касаться разных частей женского тела, дабы излишне не возбуждать Ирину Фоминишну. Жена догадалась об этом, но, тихо, внутри себя улыбаясь, не стала противиться такому поведению мужа. Впрочем, ведь было его жалко, она все же, иногда, позволяла себе обнять его, прижать к своему телу, погладить, успокаивая. Семен Арнольдович также понимал это желание жены, и потому тоже не противился этому, опять-таки в глубине души благодаря ее за ласку и сочувствие. Другая бы давно его бросила. И он для себя уже решил, что, если ему все-таки когда-нибудь удастся вернуть тот самый самоустранившийся от его тела орган, он больше ни за что не будет жене изменять.
В это время ведущая выпуска новостей сообщила:
- Сегодня в столице Алемении завершился визит нашей правительственной делегации во главе с вице-премьером Беспискиным. На прощальной пресс-конференции и премьер-министр госпожа Бух и господин Беспискин подчеркнули, что встреча прошла в исключительно конструктивной обстановке, переговоры успешно завершились подписанием двустороннего договора о прокладке трубопровода по морскому дну в территориальных водах Республики Алемении.
Семен Арнольдович облегченно выдохнул – слава богу, его орган не провалил переговоры. Ирина Фоминишна совершенно правильно оценила этот выдох мужа и, повернув к нему лицо, улыбаясь, сказала:
- А ты сомневался, что ли, Сень? Ты посмотри, какая довольная рожа у этой премьерши. Наверняка, одними словесными переговорами там дело не ограничилось.
Семен Арнольдович впервые за последние несколько дней слегка растянул губы в улыбке – да, премьерша-вдова была на пресс-конференции довольно веселой и в чем-то даже, вероятно, удовлетворенной. Да и его Орган в его самом лучшем, от Армани, костюме весь аж светился от счастья. Впрочем, отметил он тут же про себя, иначе и быть не могло – уж кто-кто, а он, Беспискин, свой собственный орган и его возможности знает лучше всех на свете.
***
Орган чувствовал себя настоящим спасителем отечества. Как же, он добился подписания нужного для страны договора о сотрудничестве, соответственно, выбил для госказны несколько миллиардов евро. Значит, можно немного и расслабиться. Отдохнуть, так сказать, от государственных забот. Орган решил, наконец, навестить и вторую любовницу Беспискина – ту самую киску. Позвонил ей, предлагая встретиться, но она, неожиданно для него, закатила ему скандал.
- Весь мир наблюдал, как ты облагодетельствовал премьершу Алемении, и ты после такой измены еще имеешь совесть звонить мне?
- И яйца! – вдруг вспомнил Орган шутку олигарха Попочкина.
- Какие яйца, причем здесь яйца? – не поняла киска.
- У меня есть не только совесть и честь, но и яйца. Представляешь?
Киска опешила, долго молчала, затем захохотала в трубку так, что Органу пришлось отставить телефон подальше от уха, чтобы не оглохнуть. Это заставило оттаять сердце прелестной блондинки.
- Ну, ладно, так уж и быть, я, возможно, прощу тебя. Но тебе это будет дорого стоить.
- Свои люди – сочтемся, - заверил любовницу Орган.
Ему-то, непосвященному во все тайны человеческих взаимоотношений (снизу, да еще в темноте застегнутых брюк, разве все разглядишь!), казалось, что счеты между своими людьми можно свести одним лишь банальным постельным сеансом. Но у молодой, пышногрудой и губастой киски были свои представления о расплате: для постельных сцен у нее имелся бой-френд помоложе и потемпераментнее. От Беспискина же она, в основном, требовала подарков. И когда Орган явился к ней с одним лишь своим, как ему казалось, проверенным оружием, она его приняла с деланной радостью и лаской. Сначала, правда, было полное дежавю с рыжиком в смысле узнавания. Но, убедившись, что прикативший к ней Орган Семена, и в самом деле, не чужд ей, она принялась его обхаживать с не меньшим восторгом, чем и остальную часть ее высокопоставленного любовника. Однако, не дождавшись от Органа ответной радости, она спросила в лоб:
- А обещанный подарок где?
- В смысле? – не понял Орган.
- В смысле денег, Оргаша.
- А-а! – заулыбался Орган, то ли от того, что его впервые так нежно назвали, то ли от того, что понял, о чем его спрашивает блондинка. – Так, деньги, вообще-то, у Семена. Мне-то они, сама понимаешь, ни к чему.
- Зато мне к чему! – враз вспыхнула блондинка, поняв, что ей сегодня ничего не светит. – Ты думаешь, я себе траходава помоложе не найду? Мне от тебя не секс нужен, а подарки. Иди отсюда, и без лопатника, набитого баблом, не приезжай больше!
Орган опешил во второй раз за время своего самостоятельного странствования по свету. Первый раз это было, когда его ударили сверху чем-то непонятным и отобрали портфель с деньгами. Но теперь он впервые столкнулся с тем, что его предпочли деньгам. Но он быстро пришел в себя и с обидой в голосе произнес:
- Ты знаешь, я сюда даже с лопатником больше не приеду. Еще и Семена преду-прежу.
***
В Государственной Думе на правительственный час прибыл кабинет министров практически в полном составе. Не было лишь премьер-министра и первых вице-премьеров. С отчетами перед депутатами должны были выступать министр транспорта и министр труда и социального развития. Остальным депутаты хотели задать вопросы. И если выступление министра транспорта прошло суховато – унылым голосом прочитанный отчет, вялые вопросы депутатов, для проформы или галочки в протоколе, то выступление Сидоровой внесло в серые депутатские будни тот самый оживляж, который так любят раскручивать затем в эфире или на газетно-журнальных полосах журналисты всего мира.
Едва закончив свой отчет, Сидорова промочила горло стаканом воды, заранее приготовленным на трибуне, и подняла глаза в зал.
- Есть ли вопросы к Нине Ивановне? – спросил ведший правительственный час спикер Госдумы.
- Разумеется, и не один, - нажал на кнопку микрофона депутат Засранский.
- Пожалуйста, Аркадий Стальевич.
Спикер включил Засранскому микрофон и откинулся на спинку кресла.
- Вот вы, Нина Ивановна, в своем выступлении несколько раз жаловались на то, что в стране не хватает трудовых ресурсов. Верно, не хватает! А кто в этом виноват? Президент еще несколько лет назад поставил перед всеми нами задачу решить демографическую проблему. И задача эта первостепенной важности. Но как мы можем ее решить, если даже вы, Нина Ивановна, вы – министр социального развития в своей отдельно взятой ячейке общества, то бишь, семье, ее никак решить не можете. Вы почему не выйдете замуж и не нарожаете России детей?
Сидорова поначалу немного опешила, но тут же нашлась.
- Аркадий Стальевич, насколько я помню, президент размышлял на тему демогра-фического кризиса не на заседании правительства, а у вас в Госдуме. И мне странно слышать такие упреки в свой адрес именно от вас, который многократно заявлял во всеуслышание, что ваша партия, Аркадий Стальевич, готова решить любые проблемы.
В зале зааплодировали Сидоровой не только представители других фракций, гости и журналисты, но даже некоторые однопартийцы Засранского.
- Вы вообще-то, не перекладывайте с больной головы на здоровую, Нина Ивановна. Да, члены моей партии всегда готовы выполнить указы президента, но отвечать за их невыполнение будете все-таки вы, министры, и не только сидящие сегодня здесь, но и все остальные, во главе с вашим премьером.
Сидорова лишь руками развела, посмотрела сначала на спикера, затем на своих коллег, которые ей дружески улыбались и махали рукой, чтобы возвращалась к ним. Она так и сделала, но, пока шла, подал голос Орган Семена Беспискина.
- Вы мне нравитесь, Засранский. На словах вы готовы без проблем решить любую российскую проблему, не останавливаясь при этом даже на оскорблении женщин. А вы докажите, что вы способны решить эту проблему не на словах, а на деле. И тогда россияне вам памятник соорудят.
- Да нет проблем! Я запущу своих орлят во все провинциальные города и веси, и они покажут вам, на что способны.
- А вы-то сами, Засранский, без своих орлят, уже ничего и не можете? Половой, как говорится гангстер, в смысле: поговорил-поговорил, и кончил.
Все присутствовавшие в зале депутаты, гости и журналисты, зашлись от смеха. Это вывело из себя Засранского.
- Да я на тебя в суд подам, за публичные оскорбления. Ты вообще, кто такой? Я что-то тебя среди наших министров никогда не видел. Это кто такой? – Засранский беспомощно оглянулся на спикера Госдумы.
- Это Семен Арнольдович Беспискин, Аркадий Стальевич, - еле сдерживая улыбку, ответил тот.
- Ах, Беспиискин, - тут же нашелся, никогда за словом в карман не лезший депутат. – То-то он рассуждает о демографии. С такой фамилией, господин министр, нам и в самом деле никогда не удастся поднять в стране рождаемость.
- Так я же и предлагаю вам лично, господин Засранский, посоревноваться со мной в этом.
Репортаж об этом заседании Государственной Думы показали все новостные компании мира. А госпожа Бух, премьер-министр Алемении, следя за сюжетом в своем каби-нете, заливалась счастливым женским смехом, до коликов в животе.
От души посмеялась над этим словоплетением и Нина Ивановна Сидорова. Она ненавидела Засранского и всякий раз радовалась, когда кто-либо ставил на место этого главного думского клоуна. А в данном случае защитили ее лично. Сейчас она сидела довольно далеко от Органа и не смогла сразу отблагодарить его. Однако это не должно стать непреодолимым препятствием.
В конце рабочего дня она, вместо того, чтобы направиться домой, велела водителю ехать в министерство финансов. Она, конечно, рисковала, не созвонившись предварительно с Органом, но надеялась все же застать его на месте. И не ошиблась. Уже собравшаяся уходить секретарша Беспискина, увидев в приемной Сидорову, несколько опешила. Но та, поняв, что женщина одной частью своего организма уже в домашней обстановке, кивнула ей и улыбнулась, сделав отрицательный жест рукой.
- Идите, идите домой, милочка. У вас ведь рабочее время закончилось.
- Спасибо, - поблагодарила секретарша и, несколько подозрительно покосясь на спокойно открывшую дверь кабинета министра Сидорову, все же вышла в коридор.
Она тут же обратила внимание на то, что в полутемном коридоре замелькали какие-то тени, при ее виде тут же укрывшиеся в ниши. Ей стало страшно, и она ускорила шаг.
Сидорова, между тем, вошла в кабинет Беспискина, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами. Сейчас она была еще прекрасней, чем обычно. И это не мог не оценить Орган.
- Какие люди, и без доклада! – поднялся он ей навстречу.
- А я отпустила твою секретаршу, поэтому докладывать стало некому.
- Чем обязан? – игриво спросил Орган.
- Обычная благодарность женщины за то, что поставили на место хама, оскорблявшего ее достоинство.
- Мадам, так должен поступать каждый уважаемый себя … член мужского сообщества.
Орган сделал ударение на слове член, Сидоровой это очень и очень понравилось. Она захохотала и уже в следующую минуту оказалась в объятиях возбужденного такой женщиной Органа. Он на руках отнес ее в комнату отдыха. Пока нес, она сбросила с себя практически всю одежду. В предвкушении чего-то необычного лежала, вздыхала и нежно поглаживала Орган.
- Как я давно этого хотела.
- Гм, странно! Говорят, у тебя же есть этот … гражданский муж.
- Да, есть, - вздохнула она, сбрасывая с себя последнее и сладко потягиваясь.
- Однако, когда на тебя сверху падает такой огромный шкаф, из дверцы которого торчит маленький ключик, ты не то, что оргазма не получаешь, ты думаешь только о том, как бы тебя этот шкаф не раздавил. А я же еще довольно молода, и мне хочется нормаль-ной бабской радости в сексе.
- Ну, тогда за чем остановка? Поехали!
Когда они и в самом деле поехали, в помещении несколько раз что-то щелкнуло и вспыхнуло. Однако они, упоенные любовью, ничего этого не видели и не слышали.
***
Однажды поздно вечером в дверь квартиры Беспискиных кто-то позвонил. Семен Арнольдович с Ириной Фоминишной удивленно переглянулись. С тех пор, как с Беспискиным случилось это несчастье, им и по телефону-то звонили изредка. А тут в дверь. Однако звонивший был настойчив. Поняв, что все равно придется открыть, Ирина Фоминишна оторвалась от телевизора и поднялась, а Семен Арнольдович, приложив ко лбу предварительно увлажненное под краном полотенце, направился в спальню. Лег и накрылся одеялом едва ли не с головой. Однако буквально тут же в комнату вбежала Ирина Фоминишна с явно взволнованным от неожиданности лицом.
- Сеня! Там… сам звонит…
- Кто сам-то? – почему-то и Беспискин занервничал.
- Кеша! Иннокентий! Ну, премьер, однокашник твой... Ты без своего органа, я смотрю, совсем память потерял.
Жена пыталась втолковать Беспискину, кого же она увидела в дверной глазок. Семен Арнольдович, наконец, поняв, еще больше занервничал, стал суетиться.
- Что же делать, Ириша? Мне его в постели встречать, или в кресле?
- Это уж ты сам думай, а я пойду все-таки дверь открою, иначе и вышибить может. Вон, как, уже стучать начал.
Поправив платье и, остановившись перед огромным, на всю стену зеркалом в прихожей, сделала несколько ловких движений рукой по волосам и лицу, подошла к двери.
- Открываю, открываю, минуточку… Иннокентий Иннокентиевич? – лицо Ирины Фоминишны расползлось в деланно-удивленной улыбке.
- Вы что тут, спите, что ли? - недовольный тем, что его заставили столько стоять под дверью, вопросил премьер, входя в квартиру и протягивая, тем не менее, Ирине Фоминишне, хороший букет цветов. – Вот, возьми, это тебе.
- Спасибо, Кеша!
- А то ведь твой тебе теперь даже цветов не подарит, - ехидно улыбнулся премьер.
- Ой, лучше не напоминай, - пряча досадливую улыбку в букете, махнула рукой Ирина Фоминишна.
- Где сам-то?
- Да уж и не знаю – то ли в кровати, то ли в кабинете. Иди, поищи, а я пока цветы в вазу поставлю.
- Я здесь, я здесь, Иннокентий Иннокентиевич, - за эти пару минут Беспискин даже успел набросить на себя деловой костюм. Вот, правда, побриться не успел.
Премьер подошел к нему, протянул руку для приветствия, затем обнял бывшего однокурсника, похлопал его по спине и пошел вместе с ним в кабинет.
- Давай, давай, по имени-отчеству, еще и на вы перейдем.
- Ну, извини, Кеша. Я теперь и не знаю, как кого величать. Вы ведь все там, в кабмине, теперь с этим общаетесь… с моим, так сказать… А я для вас вроде, как и помер. Перед поездкой в Алемению просил самого главного нашего мента, Сашку, мол, останови, верни мне его, а он, знаешь, что ответил: нельзя, мол, без санкции - теперь это высокое должностное лицо, блин…
Беспискин даже сплюнул от омерзения. Премьер удобно было устроившийся в кресле, расставив широко ноги, и откинувшись на спинку, при упоминании об Алемении нервно заерзал и скривил в злобе лицо.
- Ты мне лучше об этой поездке не упоминай! Твой член меня, МЕНЯ! – премьер постучал кулаком себя в грудь, - второе, а где-то и вообще первое лицо в государстве, можно сказать, отстранил от визита. Я Мишке уже все высказал по этому поводу, сволочи. Забыл, чем он мне обязан.
- Так что же все-таки делать, Кеша? – растерянно спросил Беспискин.
- Вот я и пришел к тебе, чтобы посоветоваться, как нам дальше быть. Я чувствую, что Мишка вместе с этим твоим, хреном, решили меня сместить с поста премьера.
- А кого на твое место? – испуганно посмотрел на премьера министр.
- Ну, я смотрю, у тебя вместе с органом и кусок мозга куда-то исчез. Понятно - кого. Его самого, твой орган, на мое место и прочит…
- Ну, это же смешно…
- Смешно не смешно, Семен, а козырь у нашего президента сейчас лучше некуда – ведь, по сути, контракт на трубопровод – его заслуга… Кстати, слушай, где ты так накачал этот орган, что он даже в государственных делах не хуже нас с тобой разбирается?
- А хрен его знает!
Они после этой фразы несколько секунд молча смотрели друг на друга, затем засмеялись. Впрочем, весьма негромко и весьма невесело.
- Но они получат дохлого осла уши, а не твой орган, - снова заговорил премьер. – Я думаю, он еще и лично тебе самому пригодится.
- А то! Иришка моя, вон, вся измаялась, - шепотом произнес Беспискин, при этом бесшумно подошел к двери кабинета и слегка приоткрыл ее.
Однако жена спокойно сидела в гостиной и смотрела телевизор.
- Я же вижу, как она мается. Понимаешь, она даже пригласить никого не может: я-то тоже все время дома. А мужик из меня пока…
Беспискин цокнул языком и беспомощно развел руками.
- Так это, скажи, пусть в бордель, что ли, пару раз сходит.
- Иннокентий, ты в своем уме? Это какой же муж своей собственной жене такое советовать будет. Ты бы что, стал?
- Я? Не-ет! Ну, так у меня с этим, извини, все в порядке.
Беспискин снова опустил голову и стал нервно покачиваться.
- Ладно, не горюй! – подошел к нему и похлопал его по плечу премьер. – Скажу тебе честно, я тоже пытался надавить и на МВД, и на ФСБ, но у них, понимаешь, нет на твой орган никакого компромата. На тебя, понимаешь, есть, а на него нет.
При этих словах Беспискин вздрогнул и с ужасом посмотрел на премьера, тот понял, что сказал лишнее.
- Извини, мне, конечно, не нужно было этого тебе говорить. Это все из-за нервов. Ты думаешь, я не переживаю? И за себя, и за тебя, естественно. Как-никак мы уже больше двадцати лет с тобой приятельствуем. Не обижайся, и слушай сюда. У меня появился план.
Он снова сел в кресло, а Беспискин взял стул, придвинул его вплотную к креслу и склонился к самому уху премьера. Тот начал говорить и Беспискин при этом то периодически кивал, то поднимал голову и непонимающе смотрел на него.
* * *
Семен Арнольдович скучал дома один. Ирина Фоминишна уехала с подругой на концерт не частых, к сожалению, столичный гостей – оркестр «Виртуозы Москвы» больше странствовал по свету, нежели по родной земле. Разумеется, она, большая любительница классической музыки, не могла упустить такой шанс. И Семен Арнольдович, не раздумывая, тут же согласился побыть один. В конце концов, жене нужно развеяться, да и ему неплохо бы в одиночестве разложить все свои мысли в определенном порядке и по-думать над тем, как быть (и жить) дальше.
И вдруг, спустя буквально тридцать минут после ухода жены, раздался звонок в дверь. Беспискин было подумал, что жена что-то забыла, а возможно, даже и сам ключ от квартиры – ведь она вернется поздно, может быть Семен уже и спать ляжет. Семен Арнольдович поспешил в прихожую и даже не стал смотреть в глазок. Сразу же открыл дверь. И тут же отлетел метра на три-четыре от удара, пришедшегося ему прямо в левый глаз. Возможно, он отлетел бы и дальше, но головой уперся в шкаф, с верха которого на него посыпались шляпы (его и его жены). В горячке он даже не почувствовал боли, тут же вскочил на ноги и заорал на вошедшего:
- В чем дело? Кто ты такой? Что тебе от меня надо? Ты знаешь, кто я?
- К сожалению, знаю, кто ты такой, потому и пришел именно сюда. А от тебя мне нужны только твои яйца, из которых я потом хочу сделать отбивные.
- Вообще-то отбивные готовят из мяса.
- А я повар-экспериментатор.
Правый глаз Семена Арнольдовича расширился до невероятных размеров (левый в это время уже стал заплывать и ничего, кроме многочисленных звездочек и снежинок, вспыхивающих, казалось, в самом зрачке, видеть уже не мог). Он, наконец, увидел, кто стоит перед ним: это был огромный, более, чем двухметровый детина, накачанный до невероятных размеров. Бицепсы проглядывали даже сквозь не застегнутый пиджак фиолетового цвета. Ладони он сжал в кулаки и Семен Арнольдович, вскользь взглянув на эти кулаки, подумал, что каждый из них не намного меньше в диаметре, чем его, Беспискина, голова.
- И все же, для начала я хочу знать, кто вы такой, и что вам нужно? – переходя на «вы», повторил свой вопрос Беспискин.
- Хорошо! Если тебе не все равно, кто тебе отрежет яйца, я представлюсь. Я Александр Данилко, гражданский муж Нинки Сидоровой.
- Ниночки?
- Ах, Ни-иночки! Значит, все, что мне сообщили, истинная правда.
Данилко размахнулся и заехал Беспискину теперь уже в правый глаз.
- Что вы делаете! Я сейчас вызову охрану! – завопил от боли Беспискин, хватаясь теперь уже за правый глаз.
- Вся твоя охрана перед подъездом вздрюченная моими мальчиками лежит.
Данилко поднял за плечи Семена Арнольдовича, поставил его на ноги.
- Вы хоть объясните, в чем дело-то?- дрожащим от боли и испуга голосом произнес Беспискин.
- А дело в том, что я сейчас отрежу тебе яйца и уйду.
- Боюсь, что у вас ничего не получится.
- У меня до сих пор получалось все, что я задумывал.
- Ну, видимо, сегодня удача от вас отвернулась, и у вас действительно со мной ничего не получится.
- Это почему же? – загыгыкал Данилко.
- Ну, хорошо, я сейчас вам все покажу и вы сами в этом убедитесь.
Беспискин расстегнул молнию на своих домашних штанах, спустил их, тут же спустил до колен и трусы.
- Смотрите!
Данилко даже низко наклонился, чтобы все рассмотреть, а затем резко выпрямился и озадаченно произнес:
- Не понял! А кто же тогда трахнул мою сучку в твоем министерском кабинете?
- Позвольте, а почему вы решили, что Ниночку, как вы выразились, трахнули именно в моем кабинете, в котором я сам уже почти месяц не был? Как вы понимаете, я бюллетеню.
- На вот, посмотри, - Данилко полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда конверт средних размеров и всучил его Беспискину.
Семен Арнольдович дрожащими руками открыл конверт и достал оттуда целую пачку фотографий, на которых и в самом деле был запечатлен его кабинет и комната отдыха (уж он-то свое узнал сразу). На этих снимках была запечатлена министр труда и социального развития Нина Сидорова в полностью обнаженном виде (и Беспискин сразу оценил ее идеальную фигуру и красивые формы) да еще в вызывающих позах, то сверху, то снизу с некоторым типом. Разумеется, Семен Арнольдович понял, что это за тип. Но ему было интересно посмотреть на свой орган со стороны. Какой же он, однако, молодец. Ему, Беспискину, тоже нравилась Сидорова, и он понимал, что и она была бы не прочь подарить ему хотя бы час любви, но ведь у нее есть этот амбал. А орган у него, знать, бесстрашный. Впрочем, бесстрашие его от лукавого: чтобы поиметь женщину, большого ума не надо, ум нужен для того, чтобы это прошло без последствий для обоих.
- Интересно, да?
Данилко спросил уже довольно жалобным тоном и ударил сверху по находившимся в руках Беспискина фотографиям. Они рассыпались веером по всей прихожей.
- Что это?
- Фотки!
- Откуда они у вас?
- Не знаю, мне их подкинули. И по телефону сообщили, что снимки сделаны в вашем кабинете.
- Значит, кому-то нужно было подставить не только меня и Нину Ивановну, но и вас, Александр.
- А кому это нужно было?
- Откуда же я знаю? Я же вам говорю, что я почти месяц не выхожу из дома и практически ни с кем из правительства напрямую не контактирую.
- Может это монтаж, а? – ухватился амбал за спасительную ниточку. – Чтобы меня вывести из себя и Ниночку опорочить?
- Возможно, - пожал плечами Беспискин. – Вот и надо было сначала выяснить, а не руки распускать.
- Ой, тебе ж, наверное, больно, а?
- А то! – чуть ли не всхлипнул Семен Арнольдович, ощупывая выскочившие под обоими глазами подушечки.
- Ну, извини, брат! Я ж не знал, что ты это… не того…
- Вот я и говорю, сначала надо было все выяснить.
- Слушай, у тебя есть чего выпить? Давай выпьем и того, подружбаемся.
- Выпить? Давай! Что желаешь: кубинский ром, шотландские бренди или виски…
- А водка у тебя есть?
- Водка?
- Ну да! Знаешь ли, я ведь большой приверженец отечественных напитков. Патриот я, понимаешь?
- Водка, кажется, тоже есть. Проходи в мой кабинет, я сейчас.
- В кабинет, это куда?
- Вот сюда! – Беспискин, не останавливаясь, открыл дверь кабинета, а сам прошел на кухню к бару.
Покончив со второй бутылкой, они, наконец, полностью расслабились. Им стало очень хорошо. Данилко даже забыл, по какому поводу он сюда приехал. Дожевав бутерброд с черной икрой (закуску быстро сварганил Семен Арнольдович), он дружески хлопнул хозяина по плечу и спросил:
- Сеня, а ты анекдоты любишь?
- Конечно! И даже собираю из разных источников.
- А хочешь, я тебе еще один расскажу.
- Валяй, - кивнул Беспискин, разливая по рюмкам водку из третьей бутылки.
- Значит, так. Ты знаешь, что такое комедия, драма и трагедия?
- Вероятно, это не то, что я думаю.
- Тогда слушай, - Данилко поднял рюмку, чокнулся с Беспискиным, выпил залпом, крякнул, откусил маринованный огурец и, дожевав, стал рассказывать заплетающимся языком:
- Драма – это когда есть где, есть чем, но не с кем. Трагедия – это когда есть с кем, есть чем, но негде. А комедия – это когда есть с кем, есть где, но нечем. А?
Данилко сунул оставшийся огрызок огурца в рот и захохотал так, что кусочки огурца стали даже выпрыгивать из зева обратно на стол. Семен Арнольдович, наоборот, зарыдал, уткнувшись лицом в ладони. Только отсмеявшись, Данилко сообразил, что его собеседник плачет. Он оторвал его ладони от лица и, удерживая в своих больших руках, непонимающе заглянул в его оплывшие глаза.
- Слушай, Сеня, ты чего? Это же анекдот?
- Это для тебя анекдот, а для меня это жизнь.
Когда уже ночью вернулась с концерта Ирина Фоминишна, она с удивлением обнаружила отсутствующего в спальне мужа. Сразу же прошла в его кабинет и зажгла свет. Увиденная картина ее поразила необыкновенно. Она даже руками всплеснула: три выпитые бутылки водки валялись на полу, там же и тарелки с блюдцами и недоеденной икрой, рыбой и соленьями. Семен Арнольдович свернулся калачиком на своем диванчике и сладко посапывал.
- Сеня, что здесь происходило?
Ирина Фоминишна подошла к мужу, чтобы попытаться его растолкать, но, взгля-нув на его фиолетовое от двух фонарей под обоими глазами лицо, в ужасе вскрикнула:
- Сеня! Что с тобой? Проснись!
Она стала его тормошить. Он, наконец, открыл глаза.
- Иришка? Ты уже пришла?
- Что с тобой, Сеня? Здесь кто-то был?
- Ты не поверишь, - заплетающимся языком стал рассказывать Беспискин, чуть приподнявшись и опершись на локоть. – Мне без тебя стало так тоскливо. Я решил немного выпить. Подошел к бару, открыл дверцу и вдруг – бах! – прямо в один глаз…
- Кто бах? Дверца?
- Ну да, я же и говорю. Я забыл, в какую сторону она открывается. Тогда я разозлился, повернулся другим боком, поскольку этот глаз уже ничего не видел. Снова открыл и снова – бах! По-другому глазу. Но я все же его открыл, как видишь…
Семен Арнольдович после этих слов тут же вновь завалился на диван, и уже никакая Ирина Фоминишна добудиться его не смогла до самого утра.
***
После того, ставшего тут же знаменитым, заседания Государственной Думы, Семен Арнольдович Беспискин (точнее, его нынешний заменитель) стал необычайно популярен. А фраза: «Вы мне нравитесь, Засранский!» - стала такой же крылатой, как и бессмертное: «Семен Семеныч!» Разумеется, Орган стал нарасхват у журналистов, телевизионных и газетных, отечественных и иноземных. Он никому не отказывал в интервью. Даже согласился поучаствовать в передаче о проблемах демографии на телеканале «Семья». И, конечно же, главный телеканал страны не мог обойти стороной эту сладкую парочку: и депутата Засранского и его правительственного оппонента пригласили на одно из самых популярных телевизионных ток-шоу «Дуэль». Разумеется, оба тут же согласились поучаствовать в этой дуэли. От славы, тем более такой дешевой, как телевизионная, еще ни одно живое существо на свете не отказывалось.
И вот Орган объявился в бесконечных коридорах стеклобетонного монстра Останкино. Его встретил лично генеральный директор канала и провел в отдельную комнату отдыха, все время заискивающе что-то рассказывая. Орган вежливо слушал, в местах, где надо улыбаться – улыбался, где надо удивляться – удивлялся. Все это время Органом занимался визажист, от удивления покачивавший головой от того, что ему приходится за-ниматься таким странноватым лицом.
- А где же оппонент? – перебив телевизионщика, наконец, поинтересовался Орган.
- А вы с ним встретитесь непосредственно в студии.
- Вот как?
- Да! У нас такое жесткое правило – во избежание, так сказать, нежелательных эксцессов до эфира, разводить участников дуэли по разным комнатам.
- Понятно! – улыбнулся Орган.
- Но, собственно, мы уже можем идти. До эфира осталось не более пяти минут.
Орган кивнул и послушно последовал за помощником редактора ток-шоу, специально пришедшим за ним.
Органа несколько ослепили мощные юпитеры, установленные в студии. Он прикрыл глаза и тут же надел затемненные очки. Привыкнув к освещению, увидел напротив себя и Аркадия Засранского. Тот даже не посмотрел в сторону Органа.
И тут на середину студийного зала едва ли не бегом выскочил кудрявый шатен в красивых очках в золотой оправе с микрофоном, прикрепленным на петлице зеленого вельветового пиджака в мелкую полоску и торчащим в ухе наушником. Театрально покрасовавшись перед телекамерой, словно находясь в упоении самим собой, шатен хорошо поставленным голосом, известной многим телезрителям скороговоркой прокричал:
- Уважаемые дамы и господа! Я, Сергей Собачкин, вновь рад приветствовать вас в нашей студии на самом популярном ток-шоу современности «Дуэль». Сегодня нашими дуэлянтами согласились быть министр финансов Семен Арнольдович Беспискин и депутат Государственной Думы Аркадий Стальевич Засранский. Поприветствуйте их, господа и дамы.
В зале разразились бурные аплодисменты. Режиссер перевел телекамеру сначала в сторону Органа, затем Засранского, поочередно освещая юпитерами одного и другого. Оба дуэлянта поклонились в камеру, при этом даже не взглянув друг на друга.
- Тема нашей сегодняшней словесной дуэли подсказана самими дуэлянтами на последнем правительственном часе в Государственной Думе. И тема эта называется - Решение демографической проблемы в нашей стране.
- Мне немного странно, что обсуждать вопросы демографии вы пригласили мини-стра финансов, - с места в карьер начал депутат. - Тем более, что у министра финансов даже фамилия такая, что ничуть не располагает к положительному решению данной проблемы.
- Мой оппонент, вероятно, забыл, что с его фамилией так и вовсе неприлично не только рассуждать на эти темы, но и вообще появляться в общественных местах, тем более, если там собралось приличное общество, - тут же выстрелил в ответ Орган.
Зал утонул в гомерическом хохоте. Генеральный директор, следя за происходящим по монитору из своего кабинета, удовлетворенно потирал руки – бешеный рейтинг сегодняшней передаче обеспечен. Такая перепалка заставила захохотать даже семейство Беспискиных, устроившихся рядом на диване перед телевизором.
***
Органа, быстро набиравшего популярность не только в верхах власти, но и даже в стране (уж очень он оказался телегеничным и остроязычным, в отличие от его главного оппонента), премьер возненавидел всеми фибрами своей души. И он решил, что пора на-чинать действовать, согласно плану, который он изложил тогда Беспискину. Необходимо было либо скомпрометировать, либо подставить Органа таким образом, чтобы арестовать его или, по крайней мере, заставить его вернуться к хозяину. Разумеется, премьер был всегда себе на уме, к тому же смертельно ненавидел и боялся тех, кто оказывался сильнее или умнее его. От таких он старался избавляться, конечно, не явно, дабы не давать пово-дов затем кому бы то ни было обвинить в этом его самого. Вот и Беспискина премьер не любил, хотя тот и считался его человеком. Поэтому сейчас в душе премьер хохотал над дефективностью своего бывшего однокашника. Но наяву понимал, что отделившийся от Беспискина Орган уже принес и может еще принести гораздо больше неприятностей, чем то мог бы сделать сам Семен. Потому и пришел к тому на дом, предупредить о том, что он, Иннокентий, начинает действовать, потому и изложил свой план. Но при этом, самое главное в этом плане оставил в тайне.
Премьер-министр сам набрал нужный номер телефона, который был ведом только ему. На другом конце провода тут же откликнулись.
- Срочно ко мне!
- Уже лечу! – ответил мужской голос.
Вероятно, тот, кого премьер вызывал, и в самом деле, воспользовался услугами Аэрофлота. Потому что он вошел через потайную дверь в кабинет премьера буквально через восемь минут.
- Здравствуйте, Иннокентий Иннокентьевич!
- Садись, - молча пожав руку вошедшему, невзрачному на вид и неприметному на лицо мужику лет сорока, но, судя по отменной выправке, либо профессиональному спортсмену, либо профессиональному военному.
Мужик был довольно аккуратно, но слишком по-простецки одет с гладко выбритой головой, что стало модным в последние годы. Такого, и в самом деле, встретишь мимолетно на улице и тут же забудешь, как он выглядел.
- Дело есть серьезное.
- По несерьезному вы бы не стали вызывать, - тут же парировал мужик.
- Правильно мыслишь, - кивнул премьер.
Он выдвинул ящик своего огромного из красного дерева письменно стола, взял в левую руку бумажную папку-скоросшиватель. Обошел вокруг стола и устроился напротив гостя за приставным столом. Положив папку перед собой и, придерживая ее все той же левой рукой, правой открыл ее и выдвинул чуть вперед, по направлению к гостю, фотографию.
- Надеюсь, уже насмотрелся по ящику на этого мудака?
- Вы же знаете, Иннокентий Иннокентиевич, я телевизор практически не смотрю, - мужик бросил моментальный взгляд на фото и, разумеется, тут же узнал Органа, и соврал только потому, что не хотел смущать премьера.
Но и премьер принял хитрость своего гостя за тактичность и снова удовлетворенно кивнул, придвинув папку поближе к нему.
- Здесь план действий. На все про все даю тебе два дня. Все!
- Понял, Иннокентий Иннокентиевич. Разрешите идти?
- Да, да, иди! И помни, меня не интересует, как ты это сделаешь. Мне важен результат.
Мужик поднялся, молча кивнул, и вышел через ту же потайную дверь. Премьер облегченно выдохнул и откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. Он был уверен в успехе задуманного – этот человек его еще ни разу не подводил.
Премьер в последнее время вдруг стал опасаться прослушек. И даже, несмотря на то, что по его указанию просканировали весь его кабинет, комнату отдыха, личный туалет и приемную на предмет обнаружения жучков и мини-видеокамер, и ничего найдено не было, он стал вести себя очень осторожно. И поэтому ту самую папку, которую передал гостю, заполнил собственноручно, не доверяя даже компьютеру.
***
Орган покинул кабинет министра, быстрым шагом прошел по длинному коридору к лифту. Спустился в вестибюль, махнул рукой в ответ на прощание охранника и вышел на улицу. Тут же выскочил из машины водитель и, оббежав вокруг автомобиля, открыл заднюю дверцу. Но Орган отрицательно закивал головой.
- Нет, нет! Я пройдусь пешком. Надо иногда разминаться, а то от этой гребаной ра-боты порою и света белого не видишь.
Водитель понимающе гыгыкнул, захлопнул дверцу и посмотрел вслед быстро уда-лявшемуся Органу. А у того сегодня произошел некий странный разговор по телефону с какой-то незнакомой женщиной, сославшейся на то, что его телефон ей дал один старинный ее друг, который также давно знает Семена Арнольдовича. Женщина просила с ней встретиться, но, по возможности, так, чтобы их вместе никто не видел, потому что у нее есть для Семена Арнольдовича некая конфиденциальная информация, которую она может ему передать только наедине и в укромном месте. Орган, впервые столкнувшись с таким, не знал, как себя вести и лишь пожимал плечами. Он же не был посвящен во все тайны своего бывшего хозяина. В самом деле, не звонить же Семену, чтобы выяснить, знает ли он эту даму и что ему делать в таком случае. Дама объяснила ему, где они могут встретиться.
Он дошел до ближайшей станции метро, изучил схему, сообразил, где ему нужно сделать пересадку, чтобы оказаться в Сокольниках. Вот он подошел к тому самому месту, где они и должны были встретиться. Время было вечернее, сумеречное. Накрапывал занудный дождь. Никого из людей в ближайших окрестностях даже не было видно. И вдруг Органу стало не по себе. Место и в самом деле было пустынным. Здесь не то что, их никто не увидит, но и даже не услышит, если вдруг придется звать на помощь. Мало ли что может случиться…
Однако не успел он об этом даже подумать, как у него за спиной неожиданно хрустнула ветка. Орган интуитивно дернулся в сторону, ближе к росшему рядом мощному топлю, и тут же оглянулся назад. И интуиция не подвела его – почти тут же грохнул выстрел из пистолета и, если бы не дерево – вполне вероятно, что Орган тут же был бы сражен и больше уже никогда бы не смог подняться. А еще его спасла неопределенность его фигуры, ибо стрелял в него человек достаточно опытный и меткий, который в жизни бы не промахнулся да еще с такого расстояния. Оценив ситуацию, Орган подался в сторону и, вскрикнув:
- Спасите! Убивают! – с невероятной скоростью стал удаляться от киллера, не разбирая дороги, при этом еще и не забывая петлять, словно заяц.
Ветки хлестали его с такой силой, что все его лицо вскоре посинело и распухло, но он не замечал этого.
Киллер чертыхнулся и понесся вслед за Органом, продолжая стрелять. Несколько выстрелов все-таки достигли цели – пули воткнулись в нижние конечности Органа. Тот взвыл от боли, подпрыгнув несколько раз и один раз едва не упав, но от этого скорость его бега еще увеличилась. Наконец, впереди показался просвет. Орган догадался, что, воз-можно, это конец парка и выход на светлую площадку. Через пару минут он и в самом деле оказался за воротами парка. Но и на улице не очень-то было людно. Лишь огромный магазин кожи и меха освещал окрестности своими большими светящимися окнами. Но вот Орган заметил какую-то женскую фигуру, вышедшую из магазина и направившуюся к стоявшей на стоянке машине. Едва женщина открыла заднюю дверцу, чтобы бросить на сиденье большой пакет с покупкой, как Орган тут же и запрыгнул на это же сиденье. Женщина даже сообразить не успела, что произошло.
- Мадам, спасите меня! В меня стреляют! – завизжал Орган, едва не задыхаясь от быстрого бега.
Женщина задрожала от испуга. Оглянувшись по сторонам и не заметив никого, кто бы гнался за странным типом, а тем более стрелял, она тут же заорала не своим голосом:
- Ты кто такой?! Пошел вон из машины! Я сейчас милицию вызову…
- Мадам, вызывайте! Возможно, милиция – это мое спасение сейчас. Иначе он меня убьет. Или скорее отъезжайте, а я вам все объясню.
- Да кто ты такой, в конце концов? – немного успокоившись и приглядевшись к странному типу, который и в самом деле был весь в крови, спросила автовладелица.
- Я! Я даже не знаю, как вам сказать. Я – министр, хотя сейчас по мне этого не ска-жешь.
Женщина засмеялась.
- Да уж, да уж! На министра вы никак не тянете. Но вам, я вижу, и в самом деле, нужна помощь. А то вы мне всю машину своей кровью загадите.
Женщина совершенно успокоилась, села за руль и включила зажигание, рассматри-вая в зеркало нежданного попутчика со странным лицом. Орган же, перехватив в зеркале взгляд женщины и сопоставив ее лицо с ее голосом, вдруг замолчал, а потом стал истери-чески хохотать. Женщина лишь головой замотала, решив, что у ее пассажира взрыв смеха начался из-за болевого шока.
В этот момент в квартире Беспискина зазвонил правительственный телефон. Семен Арнольдович подошел к аппарату, снял трубку. Кто бы это мог быть? – подумал он и тут же услышал знакомый голос министра внутренних дел.
- Семен, хорошо, что ты дома.
- Ты шутишь, Саша. Где же мне теперь быть?
- Ну да, прости. Просто я в шоке от только что полученной информации.
- Но я-то как-то теперь… пока не у дел, - замямлил Беспискин.
- Да в том-то и дело, Сеня, что информация касается тебя лично.
- Меня-а?
- Ну да! Ну, то есть… этого твоего… сам понимаешь, о чем я.
Семен Арнольдович понял, и в голосе его зазвучали тревожные нотки.
- С ним что-нибудь случилось?
- Надеюсь, пока еще нет. Но все возможно!
- Саша, не тяни. Говори, в чем дело, раз уж позвонил.
- Видишь ли, ты извини, что я тебя, ну, тогда… отшил. Мне дали команду его не трогать…
- Александр, что случилось? – Семен Арнольдович уже сорвался на крик.
- В общем, дело хреновое. Кеша зарядил одного из своих уродов на поиски твое-го… ну, этого… И дал команду в него стрелять…
- Что-о?!
- Но не убивать, а стрелять по низу, ну, по нижним конечностям. А, сам понимаешь, что у него может быть… то есть имеется вместо нижних конечностей.
«Да он меня, и в самом деле, хочет скопцом сделать, чтобы я никуда не вылезал!» - вихрем пронеслось в голове у Беспискина.
- Что же делать, Саша? Как это можно остановить?
- Да хрен его знает, что делать? Ни у кого же нет примет этого урода. И где они могут встретиться, тоже никто не знает. Я-то и позвонил тебе только потому, что Кешкин поступок меня … ну, в общем… прости, я тебе сообщил все, что знал. Бывай здоров!
Министр внутренних дел повесил трубку, а Беспискин лишь нервно передернул плечами: вечно он со своим здоровьем. Но что-то надо делать? И, как назло, Иришка ука-тила в магазин. Ей срочно шуба понадобилась, это в конце-то лета. Беспискин снова схватил телефонную трубку и быстро набрал номер мобильного телефона жены. Когда в ма-шине задребезжал телефон, Ирина Фоминишна даже вздрогнула. Сунула руку в карман, глянула на номер. Даже не давая мужу рта открыть, сама закричала в трубку:
- Сеня, ты представляешь, что со мной случилось? Вышла я из магазина, бросила на заднее сиденье шубу, и тут в машину запрыгнул какой-то тип весь в крови…
Орган, сидевший на заднем сиденье, услышав знакомое имя, окончательно убедился в своей правоте: он, по счастливому стечению обстоятельств, оказался в машине Ирины Фоминишны.
- Да послушай же ты меня, Ира, - пытался перекричать жену Беспискин. – Мне только что Сашка, ну, главный наш мент, позвонил и такую новость сообщил…
Ирина Фоминишна, наконец, услышала взволнованный голос мужа и сама замол-чала.
- Представляешь, наш славный премьер устроил охоту за моим… оторвавшимся. Но, самое страшное, он дал команду стрелять ему по яйцам. Ты же понимаешь, что это для нас с тобой будет значить, Ириша? Что ты замолчала.
- Какую охоту? По каким яйцам? – все еще ничего не понимая, переспросила Ирина Фоминишна.
И тут Орган сообразил, какую новость сообщил ей Беспискин.
- По моим яйцам, Иришка, то бишь, по Сенькиным, - подал он голос.
Ирина Фоминишна даже вздрогнула от неожиданности. Телефон едва не выронила и оглянулась назад, включив подсветку и тут же затормозив, прижавшись к обочине. Не-которое время внимательно вглядывалась в то существо, которое сидело в салоне ее ма-шины. И вдруг ее поразил истерический хохот.
- Что с тобой, Ириша?! – закричал в трубку Семен Арнольдович. – Ириша! Ты меня слышишь.
Отсмеявшись и взяв себя в руки, Ирина Фоминишна снова поднесла трубку к уху.
- Успокойся, Сеня. Все в порядке. Я его нашла.
- Кого нашла? – теперь уже не понял Беспискин.
- Да твой незабвенный орган я нашла. Вон, сидит у меня в машине, на заднем сиде-нье.
- Ты шутишь, что ли?
- Какие уж тут шутки. Он и в самом деле весь в крови.
Поняв, что находится в полной безопасности, Орган расслабился и, откинувшись назад, кажется, даже задремал. А задремав, тут же скукожился до своего обычного размера.
***
Семен Арнольдович проснулся весь в холодном поту. Повернув голову и убедив-шись, что жена еще спит, постарался, как можно тише, встать, сунул ноги в тапочки и на-правился в душ. Прохладная струя воды быстро привела его в чувство. Стараясь не смот-реть вниз, осторожно рукой нащупал то самое место: там все было в полном порядке. Он облегченно вздохнул и даже запел, как и всегда, какую-то непритязательную песенку. Позавтракав на скорую руку, он быстро оделся и спустился вниз. У подъезда его уже жда-ла служебная машина. До заседания кабмина оставалось не так уж и много времени.
Семен Арнольдович быстрым, бодрым шагом вошел в зал заседаний правительства едва ли не последним из министров. Сидорова, приветствуя его, тронула ладонь своими пальчиками. Он повернул к ней голову и увидел счастливое лицо женщины. Какая-то смутная догадка промелькнула в его мозгу. Но развить эту догадку не смог: едва успел дойти до своего кресла, третьего справа по правую руку от премьера, как в зал вошли два первых лица государства.
- Здравствуйте, товарищи! – поприветствовал присутствующих президент.
Все дружно кивнули и нестройно ответили на приветствие. И тут Семен Арнольдович, почувствовал, что на него кто-то смотрит, поднял глаза и встретился взглядом с президентом, лицо которого дружелюбно улыбалось Беспискину. Ему даже показалось, что президент ему заговорщически подмигнул. Семен Арнольдович улыбнулся в ответ, но тут же перехватил устремленный на него гневно-враждебный взгляд премьера. Улыбка тут же исчезла с лица Беспискина и, устраиваясь в кресле, он озадаченно подумал про себя: «Неужели они оба, да еще и Ниночка Сидорова, одновременно подсмотрели мой сон?».
Орган министра
© Copyright: Виктор Юнак, 2015
Свидетельство о публикации №215121502003
Свидетельство о публикации №215121502003
Рецензии