Маньяна

Ночью Андрей потерял сознание. Под утро проснулся, пошел в туалет. Внезапно горячая душная волна поднялась снизу, охватила грудь, голову, в глазах потемнело, он отключился и упал. Наверное, с шумом, а, может, и с грохотом, потому что жена Ира вскочила, зажгла свет, увидела Андрея лежащим на полу и с трудом втащила его на кровать - хорошо, кровать у них низенькая. Хорошая кровать, болгарская, правда, узенькая, односпалка, но они с Ирой помещаются. Даже лучше, что кровать узкая, можно потеснее прижаться друг к другу. После долгих поисков им удалось вместе с такой же, как они, голытьбой распотрошить по частям на двоих болгарский гарнитур. Теперь у них, кроме кровати, есть зеркало и даже пуфик перед зеркалом.
 Заболел Андрей накануне вечером. Весь день прокрутился на работе, готовясь к командировке, да еще какой - на Кубу! Практически все сделал, но решил, что завтра еще раз все успеет проверить, потому что самолет у них только вечером. И вот часа через два после прихода домой у него стремительно поползла вверх температура. Он всегда болел с высокой температурой, в отличие от жены, у которой и до тридцати восьми температура почти никогда не поднималась даже при самом тяжелом гриппе.
 И теперь жена сидела и потихоньку плакала, не зная, что делать. Сунула Андрею подмышку термометр, он почти мгновенно показал под сорок градусов. Слезы у нее снова сами непроизвольно закапали. Так она досидела до утра, когда уже пора было собираться на работу. Андрей пошевелился и проснулся. Ира посмотрела на него:
- Слушай, может, врача вызвать? Смотри, ты весь горишь и мокрый от пота. И что мне на работе сказать?
- Да не нужен мне никакой врач. Вот на работу я, пожалуй, сегодня не пойду, отлежусь, передай через соседей, что заболел.
Недавно у них появился второй ребенок, тоже мальчик, и жена пока что сидела дома, до выхода на работу оставалось ей еще недели две. Старший Дима тихо посапывал на кроватке в углу и, пользуясь тем, что мама дома, отлынивал от детского садика, куда ходить ужасно не любил. Больше всего его там угнетали обеды, кушать он ничего не хотел, дольше всех сидел за столом, давился макаронами и слезами, а воспитатели все не выпускали его из-за стола, боясь, что ребенок останется голодным. За это свое долгое сидение за обеденным столом он и прозвище получил - обжора. А еще он не любил в садике дежурить: следить за порядком, успокаивать разбушевавшихся приятелей. Как-то родители спросили его:
- Ты что сегодня в садике делал?
- Дежурил.
- Ну, и что ты как дежурный делал?
Дима добросовестно назвал одно, второе, но родители все не унимались:
- А еще что?
- Ну, что еще - доедал за всеми.
Удовольствию родителей не было предела.
Сегодня Диме ничего не грозило, и сон его был спокойным и глубоким.
Телефона у них не было, поставить телефон было сложнее, чем получить новую квартиру. Но  соседями их были такие же менеэсы, как и Андрей с Ирой. Работали они в соседних лабораториях, так что попросить сообщить что-то на работу было минутным делом. Ира заглянула к ближайшим соседям, а потом занялась домашними делами. Но едва она успела покормить младшенького, как в квартире раздался звонок, и на пороге появился приятель Андрея Сергей, работавший с ним в одной лаборатории.
- Как Андрюха? - прошептал он, потихоньку затворяя дверь.
- Да плохо, - поежилась от проникшего в квартиру холодного зимнего воздуха Ира, - температура высокая.
- Кто там? Это ты, Серега? Заходи, - проснулся Андрей.
- Слушай, Андрюха, на работе сплошной трам-тарарам, Лев рвет и мечет. Он считает, что ты специально заболел, чтоб сорвать поездку.
Андрей даже опешил:
- Слушай, Серега, я похож на идиота? Затратить столько времени и сил на подготовку, чтобы загробить свою же идею.
Идея действительно была его. Их лаборатория занималась исследованием атмосферных помех в радиодиапазоне, и они большую часть времени проводили в экспедициях, в основном, в глухих местах, лишенных электричества, измеряя различные параметры таких помех и набирая статистику. Года два назад к ним в институт пришла бумага, предлагавшая подать заявки на проведение совместных работ с зарубежными партнерами. Заведующий лабораторией Лев Тимофеевич Ремизов, которого они между собой звали просто по имени Лев, быстренько написал заявку на проведение совместных работ с  чешским академическим институтом в Праге. Андрею же пришла в голову другая идея, которая и ему самому показалась не особо реализуемой, но все же он решил поделиться ею с шефом.
- Лев Тимофеевич, вот мы занимаемся исследованием помех, но на сегодня не представляем их природу. Ясно только, что существенный вклад должно вносить излучение, возникающее при грозовых разрядах. В мире есть несколько центров грозовой деятельности, и один из них находится в районе Карибского моря, где расположена Куба, с которой у нас очень даже хорошие отношения. Давайте предложим организовать экспедицию на Кубу для исследования помех в зоне их возникновения.
- Что вы, что вы, - замахал руками шеф. - Кто нам это разрешит?
Он немного помолчал, раздумывая.
- А впрочем, если вам не жаль своего времени, пишите заявку.
Он еще помолчал, снова его одолели сомнения:
- А вдруг случится невероятное, наше предложение пройдет, поездку нам разрешат, а с чем мы поедем. У нас аппаратура вон какие гробы, а питание от дизель-генератора - это же целый трактор.
- Да я это продумал, - Андрей был доволен, что его идея хоть как-то могла материализоваться. - Я разработаю прибор, который поместится в чемоданчик типа кейса. Для питания используем серебряно-цинковые аккумуляторы. Они малогабаритные, совсем легкие и уже вполне доступные. Антенну сделаем складную, чтоб она тоже поместилась в чемоданчик, а на месте ее можно будет развернуть и закрепить с помощью треноги и легких тросиков.
- Ну, ладно, пишите, - согласился шеф.
Андрей все оформил, заявку отослали. Ответа долго не было, Андрей уже и забыл за текучкой об этом эпизоде, да и вообще - мало ли приходится писать зряшных бумаг. И вдруг года через полтора на очередном совещании шеф сообщил:
- А знаете, Куба-то прошла. Надо готовить аппаратуру.
И с грустью добавил:
- А Прагу зарубили.
Аппаратуру за полгода сделали. За это же время установили связь с Кубинской Академией наук, там нашли партнера для этой работы - Институт географии, и вопрос был решен неожиданно быстро.
 И теперь вот все могло сорваться из-за какой-то дурацкой простуды. Андрей был уверен, что ничего серьезного за этой неожиданной болезнью не стоит.
- Серега, скажи, чтоб заезжали за мной, как и договорились, в четыре часа. Я буду готов. А все, что нам надо брать с собой, упаковано и лежит на работе у меня на столе, да ты видел сам.
- Ну, куда ты с такой температурой, - попыталась вмешаться Ира, понимая уже, что мужа не преубедить. Действительно, Андрей только рукой махнул:
- Да она уже почти нормальная.
К четырем часам с помощью Иры чемодан был собран, впрочем, и собирать было особенно нечего. Хотя поездка была на три месяца, но Андрей в экспедициях привык обходиться малым. И сейчас все попытки жены положить дополнительно майку или носовой платок Андрей решительно останавливал:
- Постираю.
Мороз на улице был под двадцать градусов. Пришлось надеть и пальто, и шапку, закутать шарф. Чтоб не заразить детей, Андрей поцеловал Диму в макушку, младшенького же просто рукой погладил по пеленкам. Ира припала к Андрею мокрой щекой, прижалась всем телом. Андрей погладил жену, поднял чемодан и, стараясь ступать твердо на ослабевших ногах, непривычно осторожно пошел вниз с пятого этажа своей «хрущобы», где располагалась их однокомнатная квартира. Машина ждала внизу, у подъезда. Шеф внимательно на него посмотрел:
- Как вы себя чувствуете?
- Да ничего, нормально.
Всю дорогу в аэропорт Андрей провел в полудреме, почти в таком же состоянии прошел регистрацию. Разместились в предбаннике, ожидая посадки. Вскоре рядом с ними устроился какой-то мужик в модном плаще «болонья», чуть постарше шефа, примерно лет сорока пяти. По всему видать, человек общительный, потому что тут же спросил:
- В Гавану?
Получив утвердительный кивок, уточнил:
- В первый раз?
Снова получив такое же подтверждение, доложил:
- А я уже во второй раз. Исключительно интересная поездка была.
И без перехода добавил:
-Вы, я вижу, в зимнем, а я пальто и шапку отдал провожающим, вот плащик одел - до самолета недалеко, а возвращаться придется уже весной.
И тут же предложил:
- Давайте знакомиться. Санников Олег Константинович, из Минска, историк. Еду по линии Академии Наук.
Шеф и Андрей тоже представились.
Пока обменивались «верительными грамотами», подошел автобус, объявили посадку. Залезли в автобус, температура в котором была такой же, как и на улице, а когда вылезали, плащ при каком-то неудачном повороте Олега Константиновича лопнул пополам почти сверху донизу. В самолете, когда расселись по своим местам, Санников подошел к ним со своим плащом, показал:
- Болонья, оказывается, наш мороз не терпит, я ведь его на Кубе в прошлую поездку купил в нашем торгпредстве.
Андрей почти сразу заснул, не слышал даже, как самолет взлетал, натужно ревя двигателями. Разбудил его шеф, когда стали разносить обед, но после этого Андрей снова уснул. Промежуточная посадка была у них в Тунисе. Андрей проснулся, когда самолет резко пошел на снижение. Приземлились благополучно, но вскоре выяснилось, что они в Алжире - в Тунисе туман, перелетят они туда только вечером. Их прямо в самолете еще раз покормили и на шесть часов выпустили в город. Пошли они втроем вместе с Санниковым уже как бы оформившейся компанией. Всем было интересно посмотреть новый город, но особенно доволен был Санников:
- Это удивительно, как нам повезло. Увидеть такую древнюю культуру! Аль-Джазаир основан берберами - это такая африканская народность. Было это еще в десятом веке. Вскоре он стал одним из основных центров Магриба - всей североафриканской территории. Кого только здесь не было: берберы, арабы, испанцы, турки. Почти триста лет Алжир был базой средиземноморских пиратов, пока его в 1830 году не завоевала Франция, превратив в свою колонию. В то же время это совсем молодое государство - ему всего семь лет. А независимость он получил благодаря де Голлю. Вообще де Голль - это великий человек. У нас мало про него пишут. А он не только спас Францию во время Второй мировой войны, но и вытащил ее из пропасти, когда уже почти началась гражданская война.
Олег Константинович даже замолчал на некоторое время, как бы давая возможность своим слушателям осознать всю значимость этого заявления, а потом продолжил:
- После Второй мировой войны начался распад колониальной системы. Франция потеряла Индокитай, а вслед за этим в 1954 году в Алжире начались антифранцузские выступления, совершаются многочисленные нападения на французские полицейские и военные посты, организуется Фронт национального освобождения.
- Но это же происходило со всеми колониями - вступил в разговор Лев Тимофеевич. - Я в это время жил в США и помню, как американцы поддерживали антиколониальные выступления. Они тоже считали, что французы должны уйти из Алжира.
- Истинная правда! - Санников даже поклон сделал в сторону Льва Тимофеевича. - Так оно и было. Но все дело в том, что Алжир для французов был особой страной. Хотя Франция имела серьезные экономические интересы в Алжире, самое тяжелое состояло не в этом. За более чем столетие в Алжире появилось около миллиона французских поселенцев, многие из которых родились в Алжире и считали его своей родиной. Независимость Алжира означала для этих людей перспективу изгнания с земли, которую они привыкли считать своей, и возвращение во Францию, где им предстояло многое начинать сначала, поэтому «алжирские французы» были настроены на защиту своих интересов в Алжире. У них была широкая поддержка общественности как в самой Франции, так и в мире. Хотя ресурсы Франции были сильно истощены войной в Индокитае, власти попытались подавить восстание в Алжире, направив туда дополнительные войска. Четыре года сменявшие друг друга французские правительства старались силой удержать Алжир, но добились только того, что в 1958 году в Египте было провозглашено Временное правительство Республики Алжир. За это время в Алжире погибли сотни тысяч. И тогда шестидесятивосьмилетний генерал де Голль заявляет о своей готовности снова встать во главе государства. Как известно, первый раз он стал главой государства в конце войны.
Санников надолго замолчал, то ли отдыхая от длинного монолога, то ли переживая за де Голля.
 - Ну, раз сейчас Алжир независимое государство, значит, алжирцы добились своего? - не выдержал затянувшегося молчания Андрей. - И чем же здесь де Голль помог Франции?
Санников почти подскочил:
- Вы думаете, все зааплодировали и дали ему карт-бланш, мол, делай, что хочешь? Да генералу де Голлю никогда ничего не давалось легко, он ведь решал сложнейшие вопросы, на которых уже до него многие искушенные политики сломали зубы. Но он всего добивался своей невероятной энергией и настойчивостью. Ну, и еще, наверное, тем, что он всегда в самом начале видел верное решение.
- И какое же верное решение он видел для алжирской проблемы? Сдать Алжир Фронту национального освобождения? - Лев Тимофеевич с сомнением покачал головой.
- Ни в коем случае! - замахал руками Санников. - Самоопределение - только такое решение видел де Голль, и он добивался его четыре года. Сначала он стал премьер-министром, ценой невероятных усилий ему удалось провести референдум по новой Конституции, в которой часть прав парламента была урезана и передана президенту и правительству. Так во Франции образовалась Пятая республика, а вскоре де Голля избирают ее первым президентом на семилетний срок. Кстати, у де Голля есть замечательное высказывание: «Я уважаю лишь тех, кто мне оппонирует, но я не намерен терпеть их». Это в полной мере относилось к французскому парламенту, где решение любого вопроса тонуло в депутатской болтовне.
- Ну, раз де Голлю удалось получить необходимые полномочия, дальше ему просто было договориться с алжирцами, - заметил Андрей.
 - Ошибаетесь! Как ни странно, основные трудности после этого только начались. Причем сопротивление шло со всех сторон - французских колонистов, французской армии, Фронта национального освобождения Алжира. Но де Голль твердо проводил курс на самоопределение Алжира, несмотря на серьезнейшие противодействия. Были мятежи французской армии и ультраколониалистов в 1960-1961 годах, террористическая деятельность, ряд покушений на де Голля. А представители Фронта национального освобождения Алжира даже бойкотировали референдум, на котором фактически решался вопрос о самоопределении Алжира. В начале шестьдесят первого года на референдуме по вопросу о политике президента де Голля в Алжире более двух третей проголосовавших поддержали политику президента. В июле шестьдесят второго года на референдуме в Алжире за независимость проголосовало деяносто процентов, и через два дня Франция провозглашает независимость Алжира.
- Де Голль и сейчас ведь президент Франции, верно? - полуутвердительно спросил Андрей.
- Да, причем после Алжира де Голль буквально через несколько месяцев провел еще один референдум, на котором была принята важнейшая поправка к Конституции 1958 года - о выборах президента республики всеобщим голосованием. На ее основе четыре года назад де Голль был переизбран президентом на новый семилетний срок. Правда, сейчас ему опять несладко - студенты бунтуют.
За разговором они незаметно шли по улицам с широкими бульварами, театрами, церквями, музеями. Застроенные современными зданиями из светлого строительного материала, наверное, известняка, улицы со сверкающими витринами магазинов придавали городу нарядный вид.
- Между прочим, всю эту красоту построили французы, - не преминул заметить Санников.
Денег ни у кого из них не было ни копейки. По прилете в Гавану им должны вручить кубинские песо, а пока можно было только не спеша бродить по Алжиру. Свернув в сторону от центра, они вышли на берег Средиземного моря. Была середина января, с моря дул не слишком гостеприимный ветер, не способствовавший долгому топтанию по берегу.
И тут Санников вспомнил:
- Слушайте, здесь же есть старый арабский город, называется Касба. Правда, говорят, что там не всегда безопасно, но зато есть возможность увидеть совершенно необычное зрелище. Насколько я представляю, он находится на возвышенном месте, это туда, в сторону гор, - он неопределенно помахал рукой в сторону от берега.
Вскоре они нашли дорогу, идущую в гору, и примерно через полчаса оказались на арабском базаре. Для середины зимы это было совершенно необычное зрелище. Везде на прилавках, на земле на подстилках или картонках лежали горы овощей, фруктов, зелени, цветов. Медленно пробираясь по узким проходам, они удивленно таращились на это изобилие, среди которого было много такого, чего они раньше никогда не видели. Самый просвещенный среди них Санников и тот с удивлением качал головой, когда они показывали на что-то незнакомое. Как ни странно, к ним никто не приставал, видно, чувствовали, а, может, знали, что денег у этих посетителей нет.
Походив по базару, они свернули на первую же  улочку, ведущую вниз. Она была настолько узкой, что пропустить попавшегося навстречу им паренька, тянувшего за собой небольшую повозку с каким-то барахлом, они смогли, только прижавшись к стене здания. Здания были невысокие, каменные, идущие подряд без зазоров, с полуподвальным первым этажом. Впрочем, большинство из них были одноэтажными. Нижний край выходивших на улицу окон находился на уровне узкого, в полметра шириной тротуарчика, идущего вдоль здания. Внутрь полуподвала вела узенькая утопленная в стену здания дверь, к которой с тротуара круто спускались две - три ступеньки. Почти у каждого входа, прислонившись к косяку двери или усевшись прямо на тротуар, располагался араб, по-видимому, хозяин находившегося за стенами магазинчика или большого магазина - с улицы не было видно. Рядом с ним на тротуаре высилась гора золотой или позолоченной посуды, ножей, кинжалов, сабель. Самое удивительное зрелище представляли собой окна, изнутри сплошь завешанные или заваленные золотыми изделиями. Кольца, перстни, броши, кулоны, цепочки самых немыслимых размеров и сочетаний, сверкавшие разноцветием камней по обеим сторонам узкой улочки, освещали ее своими золотыми отблесками, от которых слепило глаза.
- Вот это их знаменитые золотые улочки, - гордо сообщил Санников, как будто демонстрируя свое открытие.
Они, не торопясь, шли мимо равнодушно смотревших на них арабов, видно, тоже понимавших, что это не покупатели. Вдруг один араб отклеился от косяка и начал что-то им гортанно говорить. Хорошо знавший английский язык шеф попробовал с ним объясниться, но понимания не получилось. Затем араб перешел на французский, и здесь Андрей, учивший французский в школе и в университете, сдавший не одну сотню тысяч знаков переведенного самостоятельно технического или газетного текста, с трудом понял, что араб приглашает их зайти внутрь. Действительно, тот сделал руками приглашающий жест, показывая на вход в магазин. Санников заколебался, но тут шеф решительно сделал отстраняющий жест и потащил их вниз по улочке. Андрей только и успел сказать арабу:
 - Мерси, пардон.
Старая часть города продолжалась причудливым беспорядком узких извилистых улиц и одноэтажных домов с плоскими крышами, стройными мечетями и другими зданиями в восточном стиле.
К самолету они пришли даже раньше отпущенного им времени, но их пропустили сразу внутрь самолета. Только усевшись в кресло, Андрей с удивлением сообразил, что от его болезни, которая еще вчера свалила его в обморок и потом едва давала стоять на ногах, не осталось и следа. Многочасовое хождение по Алжиру ничуть его не отяготило.
 Словоохотливый Санников уже успел поговорить с экипажем и теперь выкладывал полученную информацию:
- Вы знаете, зимой в Тунисе почти все время туманы, а вот в Алжире сухо, здесь почти все время ветер, он и разгоняет туман. Но с Тунисом долгосрочный контракт на обслуживание самолетов при промежуточной посадке, главное, там заправляют керосином перед полетом через океан. Так что вечером мы перелетим в Тунис, там ночуем, а утром, даже если будет туман, все равно полетим в Гавану.
Заодно он поделился своими знаниями историка о Тунисе:
- Тунис гораздо более древняя страна, чем Алжир. Древние люди заселили эту местность несколько сотен тысяч лет назад, когда двинулись на север из пустыни Сахара и восточной Африки. Основали свои города в Тунисе еще за тысячу лет до новой эры финикийцы - знаменитый народ, живший на Ближнем Востоке и внесший огромный вклад в средиземноморскую культуру. Опытные мореплаватели, они вели торговлю со всеми странами Средиземноморья. В 814 году до новой эры финикийцы основали на территории Туниса город Карфаген, ставший центром могущественной империи. Все мы еще со школы помним Пунические войны, которые более ста лет Карфаген вел с Римской империей, и знаменитого Ганнибала, перешедшего со своими солдатами и слонами через Альпы, а затем разгромившего и разграбившего Рим. Все же Карфаген потерпел в итоге поражение и в течение семи столетий был частью римской провинции Африка. В пятом веке территорию захватили вандалы, затем Византия, а следом арабские завоеватели. С шестнадцатого по девятнадцатый век Тунис был частью Оттоманской империи. В конце девятнадцатого века Тунис попал под власть Франции, хотя номинально правителем считался тунисский бей. В 30-х годах национальное движение возглавила партия Новый Дестур, ее лидером стал Хабиб бен Али Бургиба. 20 марта 1956 года Франция признала независимость Туниса, который в то время был конституционной монархией. Бургиба был назначен премьер-министром. В следующем году страна была провозглашена республикой, и Бургиба стал первым президентом. Новое правительство провело реформы, направленные на ликвидацию феодальных пережитков, обновление госаппарата, введение в законодательство светских норм, что сильно подорвало позиции мусульманского духовенства.
Действительно, вечером прилетели в Тунис. Прошли таможенные и пограничные формальности, автобусы привезли всех в отель. Пассажиры гуськом проходили внутрь здания вдоль барной стойки, и здесь каждому вручали высокий бокал оранжада - свежевыжатого апельсинового сока. Необычный яркий оранжевый цвет напитка, его приятный освежающий вкус создавали почти праздничное настроение. Впервые Андрей видел и пробовал такое чудо.
Андрей и шеф разместились в одном номере. Обследуя номер, Андрей зашел в ванную и закричал:
- Лев Тимофеевич, смотрите, какая кукарачча!
В ванной ползал, скатываясь вниз по скользким стенкам, огромный кузнечик, раз в десять больше нашего родного.
Когда пришло время ложиться спать, обнаружили на месте подушек какие-то валики.
- Ну, арабы, как только они на этом спят.
Тем не менее, Андрей проспал всю ночь без задних ног, наверное, даже не пошевелился. Утром проснулись рано, часа за два до завтрака. Умылись, оделись, решили пройти прогуляться до завтрака по городу. И здесь шеф зачем-то полез в шкаф, в который они даже не заглядывали, и удивился:
- Ну, и лопухи же мы с вами. Смотрите, вот нормальные подушки. А у меня даже шею свело на этом валике.
Отель оказался расположенным в самом центре столицы. Посредине большой площади на фоне огромного минарета, с вершины которого далеко вокруг разносились пронзительные звуки утренней молитвы, высилась солидная конная статуя. На перекрестке махал жезлом, регулируя не слишком интенсивное движение, полицейский. В непривычных одеждах шли довольно редкие прохожие. Зеленые деревья и кустарники, яркие краски многочисленных цветов, сверкающих в утренних солнечных лучах, походили на нашу позднюю майскую пору. Но здесь сейчас была зима.
 Вскоре к ним присоединился Санников:
- Смотрите, какое мирное спокойствие. А ведь совсем недавно здесь чуть не началась настоящая война. После обретения Тунисом независимости Великобритания и США безвозмездно передают оружие Тунису, стремясь помешать союзникам СССР поставлять вооружение в эту страну. Это вызывает недовольство Франции, делегация которой в знак протеста даже покидает конференцию стран-членов НАТО, так как Франция опасается, что Тунис оказывает поддержку алжирским националистам. В феврале 1958 года французские войска обстреливают тунисский город Сакиет-Сиди-Юсеф в качестве карательной меры за участие Туниса в нападении алжирских националистов на французский патруль. Тунисские власти требуют, чтобы все французские войска в Тунисе оставались в казармах, а французским военным кораблям запрещают заходить в тунисский порт Бизерту. Тогда же Франция и Тунис соглашаются с тем, чтобы США и Великобритания выступили в роли посредников. Но в апреле того же года Национальное собрание Франции голосует против восстановления дипломатических отношений с Тунисом. Так это все до сих пор и тянется.
Самолет набрал высоту, небо было чистое, безоблачное, а вскоре внизу открылись безбрежные водные просторы. Андрей выспался и теперь с удовольствием разглядывал в иллюминатор открывающиеся внизу картины. По-видимому, сейчас там были довольно большие волны. Но удивительным было то, что они были неподвижными, движения волн не было, была застывшая в виде бесконечных полос череда волн с белыми верхушками. На горизонте Андрей рассмотрел корабль, от него тянулся в другой конец горизонта яркий след вспененной воды, и он не расходился, оставался узким и отчетливым. Где-то вдали виднелся остров, окутанный застывшим прибоем. Все походило на огромную фотографию.
Казалось, движения самолета над океаном не было, внизу была застывшая неизменная в течение длительного времени картина безбрежного неподвижного океана. Это зрительное безмолвие нарушал только мощный однородный шум двигателей, да самолет иногда встряхивало на невидимых воздушных колдобинах, и тогда видневшееся в иллюминатор крыло начинало плавно колебаться, заставляя замирать сердце, не особенно доверяющее современной технике.
Застывшее время нарушила очередная обеденная суета, после которой оставшиеся часы прошли в полудреме, которую прервало резкое падение и тут же стремительный подъем самолета. В желудке в такт этим реверансам самолета возникали то холод, то тепло. Внизу показалась земля буровато-красного цвета.
- А, вот он, знаменитый краснозем, - догадался Андрей.
В аэропорту им с Санниковым пришлось расстаться, обменявшись названиями отелей, куда их повезут. Андрея с шефом поселили в «Хилтоне» - современном высотном здании из стекла и бетона. Привезли их два молодых кубинца, которые по-русски не понимали. Оформили вселение быстро, выдали ключи, портье уже схватил их чемоданы и потащил к лифту, когда шеф рванулся к уже уходившим кубинцам:
- Э, а деньги? Мани где?
Один из кубинцев хлопнул себя ладонью по лбу, полез в задний карман брюк и, вытащив оттуда два сложенных вдвое измятых незапечатанных конверта, вручил один шефу, а второй Андрею, сказав:
- Маньяна, нуэве, - и постучал рукой по циферблату часов.
Заглянув внутрь конверта и увидев там деньги, по всей видимости, песо, шеф успокоился:
- Ладно, потом пересчитаем.
Поднявшись в лифте и пройдя по неширокому застланному синтетическим красным ковром коридору, они оказались в номере. В просторной комнате рядом стояли две кровати. Подойдя к широкому окну, Андрей остановился, любуясь прекрасным видом, открывавшимся с их двадцать второго этажа. Недалеко внизу виднелись крыша и фасад старинного красивого здания, окруженного зелеными деревьями и цветами. Похоже, это тоже был отель. А дальше за горизонт уходил океан. Небольшие волны одна за другой катили к берегу, опоясанному бетонной набережной с широким поясом дороги, по которой стремительно проносились машины.
Не успели они толком распаковать чемоданы, как раздался телефонный звонок. Шеф взял трубку и после оживленного разговора на английском сказал Андрею:
- Звонил директор Института географии, извинялся, что не смог встретить, они с замом были на совещании в правительстве, и пригласил на обед. Машина придет за нами через час.
Прошло почти два часа, когда снова раздался звонок, и их пригласили спуститься вниз, где их встретили два человека. Один, роста немного выше среднего, с седой лысеющей головой и такой же седой сероватой коротко стриженой бородой, представился:
- Эрнесто Ортега, директор Института географии.
Говорил он по-английски, но все было понятно и без перевода. Тут же он представил второго, невысокого роста, смуглого, безбородого, выглядевшего очень молодо:
- Давид Бердейанс, заместитель директора.
Шеф в ответ представил себя и Андрея. Оказалось, что машина не понадобится, до ресторана было два шага от отеля.
 Расселись, им принесли меню - все было на испанском. Шеф посмотрел на Андрея:
- Вы не возражаете, если они сами все выберут на свой вкус?
- Конечно, нет.
Пока хозяева выбирали блюда, оживленно переговариваясь между собой, Андрей с любопытством наблюдал за процедурой обслуживания. Сначала им принесли и перед каждым поставили стакан холодной чистой воды со льдом. Затем на стол водрузили корзиночку с булочками. Директор и зам взяли по булочке и, отщипывая маленькие кусочки, отправляли их в рот. Шеф с Андреем последовали их примеру. Принесли тарелки, рюмки, приборы и тут же появилось первое блюдо. Сопа крема - очень густой сметанообразного типа суп из протертых овощей. Суп очень вкусный, но приходилось есть без хлеба, поскольку в корзиночке булочек не осталось, новые не приносили, а вскоре и корзинку убрали. Официант разлил всем белое вино, следя за тем, чтобы вовремя доливать тем, у кого в бокале ничего не оставалось. Обслуживали их довольно быстро, поэтому для разговора времени было немного, беседа крутилась, в основном, вокруг погоды. Сначала обсудили морозы в Москве, нашу теплую одежду, особенно меховые шапки. Затем директор сказал:
- Вы знаете, неделю назад у нас тоже было очень холодно. А в Мексике температура вообще упала до плюс шести градусов, и там замерзло насмерть много людей, наверное, человек тридцать.
Шеф перевел эту информацию Андрею, тот сделал удивленные глаза:
- Как можно замерзнуть при плюсовой температуре?
Шеф перевел вопрос кубинцам, те засмеялись:
- Они же спят на улице на бетонных плитах.
Беседовали, в основном, директор и шеф, а Андрей и Давид изредка подключались, когда им задавали вопросы. Директор еще раз извинился за то, что их встретили сегодня не на должном уровне:
- У нас ведь юбилей - десять лет победы Революции, второго января мы въехали в Гавану, поэтому все еще продолжаются юбилейные собрания, заседания, встречи. Я тоже участвовал в партизанском движении, нас называли барбудос - бородачи. А Давид в шестьдесят втором сражался на плайя Хирон.
Обед, на взгляд Андрея, завершился очень непривычно: сначала всем принесли кофе, очень крепкий, горячий и сладкий, затем директор рассчитался с официантом, все встали из-за стола, но пошли не к выходу, а в бар, где директор предложил на выбор коктейли, либо крепкое спиртное. Закуски при этом никакой не было.
После недолгого сидения в баре хозяева проводили гостей в отель и сообщили, что машина придет за ними завтра к девяти утра и повезет их в Институт. Завтрак будет в Институте.
- Аста маньяна - уже издали проговорили директор и Давид почти одновременно.
- Чего они разманьянились? Не знаете, что означает эта маньяна?
- Узнаю, - пообещал Андрей. - У меня есть разговорник. Судя по всему, слово распространенное.
В номере он тут же погрузился в разговорник и через несколько минут торжественно заявил:
- Завтра. Маньяна - это значит завтра.
- Значит, скорее всего, это было - до завтра. Надо запомнить. Не хотите перед сном прогуляться? - предложил шеф Андрею.
- С удовольствием. Надо же посмотреть, куда мы попали.
Попали они почти сразу же на набережную, по которой прогуливалось множество людей. Похоже, это было одно из излюбленных мест гаванцев.
Утром проснулись рано. Пока шеф занимал ванну, Андрей, увидев, как в щель под дверью пролезла газета, с любопытством ее развернул.
- Гранма, - прочитал он, - что значит - большая мама, то-бишь - бабушка. На всякий случай проверим.
Он полез в разговорник, где после продолжительного поиска нашел перевод.
- Точно, бабушка, - восхитился он. - Орган ЦК компартии Кубы. Гениальное название для центральной партийной газеты.
- Темный вы человек, - посмотрел на него снисходительно вышедший из ванны шеф. - Гранма - название яхты, на которой Фидель Кастро и его сподвижники приплыли на Кубу делать революцию и, в конце концов, победили.
Еще не было девяти, когда зазвонил телефон.
- Институт географии, - понял взявший трубку Андрей и сообщил шефу:
- Телега подана. Уже маньяна, и нас ждут.
В Институт приехали быстро. После скромного завтрака им предложили сделать сообщение о целях их приезда. В довольно просторную комнату народу набилось под завязку, по-видимому, явились почти все сотрудники Института географии. Шеф на английском рассказал, кто они, откуда, зачем приехали, какая программа работ. Английский понимали, по-видимому, почти все, потому что сразу по окончании сообщения посыпались вопросы. Целый вал вопросов, замечаний, высказываний, споров вызвало одно из основных условий проведения экспериментов - отсутствие индустриальных помех.
Наблюдая со стороны за развернувшейся дискуссией, Андрей удивился, насколько свободно вели себя все участники обсуждения. Руководители, по крайней мере, двух из них он уже знал, никак не выделялись среди других ораторов. Не было не только чинопочитания, но, по нашим меркам, поведение некоторых подчиненных казалось даже развязным. Но здесь это, по-видимому, было в порядке вещей.
Накала страстей хватило часа на три, хотя к концу обсуждения состав участников довольно сильно поредел. Закончилось тем, что все дружной гурьбой пошли на обед в столовую расположенного по соседству предприятия. Обед был довольно скромным, без выбора. На дюралевый поднос с выдавленными углублениями вместо тарелок положили батат, рис с фасолью, жареный банан и поставили стакан воды со льдом. Но все было довольно вкусно.
После обеда в кабинете директора собрание продолжилось в узком составе, но быстро закончилось полной неопределенностью. Гостей отвезли в отель, отвечая на все вопросы одним словом:
- Маньяна.
На следующий день с утра после завтрака оказалось, что в кабинете директора совещание. Улыбчивая секретарша сказала, подбирая испанские и английские слова, что у директора есть проблема и чтобы ее решить, он созвал совещание. Потом она напоила их вкусным крепким кофе. Совещание длилось больше часа, после чего директор пригласил их в свой кабинет, подошли еще люди, и шефу пришлось повторить свое вчерашнее сообщение. Вопросов было еще больше, чем вчера. Завершилось все обедом и вчерашним «маньяна».
Такое однообразие продолжалось целую неделю. Главным развлечением стали для них встречи с неугомонным Санниковым, который через пару дней заявился к ним в гостиницу, и по вечерам они втроем стали регулярно прогуливаться по набережной - Малекону, как она именовалась кубинцами. Это была одна из самых длинных набережных в мире - почти одиннадцать километров. В старую часть Гаваны Санников советовал ходить только днем.
Наконец, в понедельник директор сказал:
- Академия предложила нам посмотреть места в окрестностях Гаваны. Давайте завтра съездим.
 На следующий день директор и Давид приехали за ними на машине. Андрей принес с собой чемоданчик. Целый день они потратили на обследование предложенных мест, но практически везде недалеко проходили высоковольтные линии передачи. Когда Андрей разворачивал свою аппаратуру, счетчики начинали неумолчно стрекотать, свидетельствуя о недопустимо высоком уровне индустриальных помех. На кубинцев увиденное произвело сильное впечатление, они подробно расспрашивали, как устроена аппаратура, что  измеряет. Шеф и Андрей терпеливо еще и еще раз поясняли все, что было непонятно хозяевам.
Прошло еще несколько похожих дней, наконец, директор сказал:
- Пока в Академии будут решать, где найти место для экспериментов, для вас решили организовать поездку в Сантьяго де Куба, это на юге острова. Заодно посмотрите, может, увидите подходящее место для экспериментов, но аппаратуру брать не надо, там горы и вряд ли что-то подойдет.
Пообсуждали еще, как туда добираться. Оказалось, что туда ходит поезд, но идет он двое суток, а иногда и больше. В конце концов, Давид сказал:
- Я думаю, что вам не надо ехать поездом. Там не совсем безопасно. Надо лететь самолетом.
Андрей хотел спросить, зачем мы тогда болтовней занимаемся, но под строгим взглядом шефа прикусил язык. Да, и потом, в чем можно упрекнуть хозяев - они дали полную и честную информацию.
Через день вылетели. Вместе с ними полетел Давид. Оказалось, что он довольно прилично говорит по-русски, хотя лоб у него даже испариной покрывается от напряжения, но выговор очень даже неплохой, а главное - все понятно.
 В Сантьяго роль гида взял на себя Давид, изредка прибегая к помощи местных знатоков, сопровождавших их всю дорогу с момента встречи в аэропорту.
Сантъяго - старая столица Кубы, центр одноименной провинции, крупный порт, второй город страны по занимаемой площади и числу жителей. Почти пятьсот лет назад испанский завоеватель Диего Веласкес, привлеченный удобной бухтой, основал этот город на юго-востоке острова. Шумный и разнообразный, как всякий крупный город, гостеприимный, как и все города на Кубе, за долгую жизнь он накопил немало мест, стоящих внимания. Конечно, в первую очередь гостям показали главную историческую достопримечательность - бывшую казарму Монкада. В июле 1953 года на казарму совершил нападение отряд под командованием молодого Фиделя Кастро. Восстание потерпело поражение, а его руководители были заключены в тюрьму. Но это событие положило начало "Движению 26 июля" и партизанской войне за освобождение Кубы после высадки десанта с «Гранмы». Началась война в горах Сьерра-Маэстры, вершины которых виднелись с одной стороны города, в то время как с другой стороны открывался вид на безбрежные просторы Карибского моря, которые не так давно пересекла хлипкая яхточка «Гранма» с не очень сильно повзрослевшим после нападения на казарму Фиделем Кастро и будущими барбудос на борту.
Неделя в Сантьяго прошла почти незаметно, насыщенная разными экскурсиями, в основном, пешими. К концу недели Давид организовал им экскурсию в пещеры, сказав, что там будет интересно. Примерно полчаса ехали на машине, потом минут десять пешком с небольшим подъемом в гору и здесь увидели вход в пещеру. В довольно большое отверстие, почти в два человеческих роста, вела круто спускавшаяся вниз и терявшаяся в полумраке каменная лестница без перил в виде вырубленных в скале гранитных ступеней. Рядом с лестницей зиял провал. Первым решил спускаться в пещеру шеф. Он осторожно ступил на лестницу, сделал по ступенькам несколько шагов вниз и вдруг оступился, взмахнул руками и беззвучно рухнул в провал. Все застыли. Потом Андрей позвал:
- Лев Тимофеевич, как вы там?
- Вроде живой, - голос звучал глухо, и через некоторое время, - но идти вряд ли смогу.
- Мы к вам спускаемся.
Общими усилиями эвакуировали шефа к машине и помчались в госпиталь. Давид ушел к врачам, почти тут же шефа на носилках унесли в палату. Андрей остался ждать в большой приемной, набитой кубинцами - больными и их сопровождающими. Ждать пришлось долго, и Андрей поневоле рассматривал находившихся в приемной людей, большинство которых тоже с любопытством разглядывали чужака. Внимание его привлекли две девушки - одна лежала на высокой каталке, другая сидела возле нее. Видно было по их поведению, что они родственницы, но та, что на каталке, была белой, а сидевшая возле нее - темной. Заметив его внимание, темнокожая девушка показала на лежавшую:
- Ми эрмана, - и повторила по-английски, - май систа.
Андрей покивал головой, давая знать, что понимает, что это ее сестра. Девушка снова показала на свою лежавшую сестру:
- Бланко.
Потом повернула ладошку к себе:
- Оскуро, - и увидев, что Андрей не понимает, засмеялась:
- Негро.
И еще раз повторила, показав на лежавшую сестру:
- Май систа.
От дальнейшего общения Андрея отвлек Давид, который спустился по ступенькам:
- Его положили на обследование, мы придем завтра. А сейчас поехали в отель.
На следующий день Андрей с Давидом поднялись в палату. Палата была большая, койки стояли одна возле одной, перегородок и дверей не было. Шеф полулежал на кровати, облокотившись на подушку. Не ожидая вопросов, он сказал:
- Ну, кажется, обошлось, переломов нет. Сильный ушиб, несколько дней меня подержат.
Немного помолчал:
- А вы знаете, вчера, когда падал, всего две - три секунды, а крутилась какая-то длинная мысль. Я бывал в таких пещерах и видел внизу острые камни, наросты. Ну, думаю, сейчас еще, чего доброго, на кол сяду.
В это время их внимание привлек какой-то маленького роста мужичонка, черный, в распахнутом халатике, ходивший по проходу, показывая всем свой живот с большим заштопанным разрезом. Весь живот был вымазан чем-то красным. Мужичок отчаянно жестикулировал, что-то выкрикивая.
- Лев Тимофеевич, чего ему не лежится?
- Вы знаете, это что-то удивительное. Его привезли вчера с огнестрельным ранением. Кто-то очередью из автомата прошил ему живот, но все же, наверное, по касательной. Сделали ему операцию, а сегодня он уже вскочил, бегает по палате, показывает свой живот.
Давид добавил:
- Он хвастает, какой он живучий.
- А что это у него красным все вымазано?
- Это наши йод или зеленка, только почему-то красного цвета.
Через три дня шефа выписали, и почти сразу же они улетели в Гавану.
Приближался к концу месячный срок их пребывания на Кубе, когда директор, наконец, сообщил им, что Академия приняла решение отправить их в Варадеро - это место точно должно подойти для намечаемых экспериментов. Через пару дней они действительно выехали в Варадеро, до которого было от Гаваны километров двести. Их загрузили вместе с аппаратурой в старый «Кадиллак» с ракетообразным багажником - дань моде пятидесятых годов. Выехав из города, они попали на прекрасное идеально ровное шоссе.
Машину вел негр лет сорока. Через каждые двадцать - тридцать километров попадались бензозаправки, практически у каждой из которых водитель обязательно останавливался, и они выпивали по чашечке вкуснейшего крепкого кофе, который за пять сентаво («пятачок») подавался на всех заправках. Через пару заправок Андрей удивленно обратился к шефу:
- Лев Тимофеевич, вы посмотрите, как он ведет машину. У него, наверное, нога устает, и он давит на газ то правой, то левой ногой.
Еще километров через сорок Андрей озабоченно сказал шефу:
- Чувствуете, как запахло бензином? Надо остановить машину, проверить, что происходит.
Но шеф никакого запаха не чувствовал. Проехали еще несколько километров, и Андрей буквально взмолился:
- Лев Тимофеевич, скажите ему, чтоб остановился, надо проверить двигатель.
Шеф недовольно поморщился, но поговорил по-английски с водителем, и тот, свернув на обочину, остановился, открыл капот и отпрянул в сторону - из-под капота вертикально вверх ударила струя бензина.
Шеф почти побелел:
- Как мы до сих пор не взорвались?
Они оба с Андреем были автомобилисты, так что последствия этой поломки вполне себе представляли.
- Лев Тимофеевич, а чего он инструменты не достает?
Оказалось, никаких инструментов у водителя нет.
К счастью, через несколько минут мимо них проехал какой-то кубинец на велосипеде. Увидев, что происходит, остановился, поцокал языком и сказал, что инструменты сейчас привезет - его дом всего в сотне метров. Минут за десять - пятнадцать вдвоем с водителем они ликвидировали утечку бензина. Перетрудившийся водитель через некоторое время решил капитально отдохнуть. Как только они проехали большой портовый город Матансас, он остановил машину у кромки городского пляжа, разделся и полез купаться. Шеф и Андрей решили последовать его примеру. Искупавшись, водитель улегся на песок, пробормотав:
- Твенти минитс.
Андрей повернулся к шефу:
- За двадцать минут я успею поплавать с маской.
Приняв молчание за знак согласия, Андрей достал из чемодана маску и ласты и полез в воду. Поисследовав дно у берега и ничего интересного не найдя, он поплыл чуть дальше и буквально метров через десять увидел, как дно круто ушло в глубину и потерялось в желтовато - голубой дымке. Зависнув над краем пропасти, Андрей всматривался в глубину и внезапно увидел как бы проявившиеся совсем недалеко от него огромные быстро мелькающие расплывчатые тени. У него даже мурашки по спине побежали. Выйдя на берег, он сказал шефу:
- Лев Тимофеевич, там акул видимо - невидимо. Если хотите, можете полюбопытствовать.
- Да что там смотреть, здесь ведь порт. А на кораблях всегда полно всякого мусора, в том числе и съедобного, который все выбрасывают прямо в воду. Неудивительно, что эти твари здесь обосновались. Странно только, что тут же рядом пляж.
Оставшуюся дорогу до Варадеро проехали без приключений.
В Варадеро их уже ожидали директор, его зам и еще один кубинец по имени Рейнель, который, как сказал директор, будет с ними находиться все время. Рейнель с грехом пополам говорил по-русски, во всяком случае, можно было с ним объясниться. Они находились у трехэтажного здания отеля, возле которого располагались вдоль берега среди деревьев, отделявших их от моря, деревянные двухэтажные небольшие домики человек на пять - шесть. Один из домиков кубинцы уже выбрали, требовалось только одобрение гостей. Но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что выбранное место идеально подходит для решения их задач, так что через несколько минут шеф и Андрей пришли к выводу, что лучше ничего не найдешь. Андрей хотел тут же развернуть аппаратуру, чтобы проверить уровень помех, но директор остановил:
- Маньяна.
Сейчас надо было идти в отель оформляться, потом в ресторан. После позднего обеда или раннего ужина директор и его зам уехали в Гавану. Рейнель сказал, что он останется в отеле, а Андрей с шефом вернулись в домик. И тут Андрей не выдержал:
- Лев Тимофеевич, мы уже полдня на самом лучшем в мире пляже, где раньше только америкосы бултыхались, а только и прошлись пятьдесят метров по берегу. Воду я попробовал, не меньше двадцати двух градусов - надо идти купаться. Смотрите, ветра нет, океан - само спокойствие.
- А вы знаете, у меня такое же желание.
Быстро переоделись и в воду. Немного поплавав, Андрей вспомнил:
- Лев Тимофеевич, я возьму маску и ласты, надо посмотреть, какое здесь дно.
Через несколько минут он уже плыл, разглядывая открывавшуюся внизу панораму морского дна. Вокруг сновали разноцветные рыбки разного вида и калибра. Сначала шло песчаное дно, потом появилась полоса камней, кое-где покрытых водорослями. Среди камней Андрей заметил какую-то длинную большую покрытую крапинками рыбу, голова которой была похожа на змеиную. Покрутившись вокруг, Андрей хорошо ее рассмотрел и вспомнил, что он видел изображение такой рыбы в одном из томов стоящего у них дома на книжной полке издания «Жизнь животных». Они с Димой часто усаживались вдвоем в кресло, брали какой-нибудь том и путешествовали по нему, рассматривая картинки и читая короткие пояснения. Устроившаяся в расщелине среди камней всего в двух метрах от него рыбина была муреной, укус которой считается ядовитым. Поплыв от греха подальше, Андрей увлекся, пересек еще одну песчаную полосу, потом снова пошли камни и здесь боковым зрением заметил какую-то немыслимо большую, как ему показалось, промелькнувшую тень. Развернувшись в сторону берега, Андрей осмотрелся по сторонам - кругом сновали только мелкие рыбки. И вдруг, поглядев назад, почти у самых ног заметил огромную метра полтора длиной рыбу, очень похожую на щуку, и понял, что это действительно была «морская щука» - барракуда. Конечно, это не акула, но тоже хищник, повадки которого напоминают собачьи - бросаться и хватать того, кто убегает. Вся эта информация из «Жизни животных» без слов промелькнула у Андрея в мозгу. Повернувшись на спину, чтобы наблюдать за барракудой, Андрей не размашисто, но энергично зашевелил ластами, направляясь к берегу. Барракуда без видимых усилий - плавники у нее были неподвижны - держалась все так же примерно в метре от Андрея, разглядывая его с некоторой меланхолией круглыми глазами. Так продолжалось, наверное, минут пять или десять, хотя Андрею это показалось целой вечностью. Закончилась одна песчаная полоса, через некоторое время показалась вторая, значит, было уже недалеко до берега. На мгновение переведя взгляд в сторону, чтобы определить, на какой глубине он находится, Андрей не смог уловить движение барракуды - просто ее не стало.
Следующий день ушел на распаковку имущества, оборудование рабочего места, исследование помеховой обстановки. К вечеру Андрей закончил все дела. Антенна - двухметровый металлический штырь, закрепленный растяжками, стояла на широкой песчаной полосе пляжа, метрах в двадцати от воды. Примерно столько же было до протянувшейся вдоль всего побережья полосы хвойных деревьев типа лиственницы, изредка прерываемой высыпавшими прямо на берег домами и домишками. От антенны к домику, спрятанному в тени деревьев, тянулся коаксиальный кабель, пропадая в комнате среди расставленной на столе аппаратуры. Уже совсем стемнело, когда они отправились на ужин. Выпив в завершение ужина чашечку своей порции кофе, а затем и порцию берегущего свое здоровье шефа, Андрей отправился в домик, чтобы еще раз убедиться, что все готово. Вскоре к нему присоединился и шеф. Пообсуждав немного программу испытаний, они решили лечь пораньше спать, не ожидая отправившегося в отель на поиски вечерних развлечений Рейнеля.
Укладываясь в постель, Андрей, обращаясь к шефу, но больше для самоуспокоения, произнес почти заклинание:
- Я думаю, больше нам ничего не помешает, и маньяна все-таки состоится.
И уже засыпая, еще раз прошептал:
- Маньяна.
                2008