Курам на смех

     Мы учились, наверное, в классе  восьмом, когда мой школьный друг Сашка Горбатовский  вдруг,  безо всякой на то причины, сделал широкий жест. «Давай,- говорит,- выпьем по кружечке пива. Я угощаю!»
     Нам как раз по пути пивной ларек попался, он, видимо, и натолкнул Сашку на мысль.
     Мне и хочется, и  колется,  прежде  ведь  не пил пиво на улице.
     А  «Горбатый»,  гад такой, увидав  мою нерешительность, купил себе кружку, стоит, пену сдувает и  посмеивается.
     Ну, я и сдался, надо же когда-то начинать! Тем более, что мне и к ларьку подходить не  пришлось, Сашка  все на себя взял. И через пару минут мы уже потягивали пенный напиток. 
     Так  как-то приятно  сразу стало, даже  не от пива, а от того, что почувствовал себя взрослым.
     А дружок мой  раздухарился,   смотрю, он уже  по второй  кружке  тащит. За разговором не заметили, как и  их осушили.


     Дома, отец,  почуяв пивной запах,  устроил,  первый и последний раз в жизни,  грандиозный  «бэнц».
    -Как это так,- кричал он,- четырнадцатилетний мальчишка из приличной еврейской семьи  пьет пиво у  ларька, будто  биндюжник! Я тебе,  сопляку, покажу, как пиво пить, да еще и на улице, словно забулдыга какой! Ты у меня на всю жизнь этот день запомнишь! 
     И показал, да так, что самому потом с сердцем плохо стало.


     Но на этом он не успокоился,  решив видимо, что только  криком делу не поможешь, задумал  родитель воздействовать  на меня  нестандартным  методом...


     Прихожу через несколько дней из школы  домой и вижу: куры стоят кружком посреди двора и квохчут как-то по-особому.
     А в середине  круга наш разноцветный  красавец-петух крылья расставил и будто по канату  старается  идти. Его в разные стороны то и дело заносит, а «Петя»  балансирует.
     Шаг сделает, куры  головой крутят и начинают квохтать, он другой шаг -  и заваливается на бок.
     Встанет, отряхиваться начнет и опять падает, а крылом при этом, как рукой, себе помогает.
     Потом нахохлится, постоит немного, глаза закатит, пробормочет   вместо   кукареку  хриплое кхе-кхе, будто  легкие прокурены или бронхитом болеет, сходит под себя и по новой – шаг вперед и два назад.


   - Эк,  штормит как парня! - прокомментировал   отец, наблюдая эту сценку, сидя  на лавочке в тенечке
   - Заболел что  ли?- поинтересовался я.
   - Ну, это как посмотреть,- уклончиво ответил папа.


     А  куры все не унимаются, будто торговки базарные, стервозно  так  «квох-квох-квох, квох-квох-квох». Мол, смотрите бабы, что с мужиком  нашим творится, и где он, зараза, средь бела дня так  наклюкаться  умудрился!? На ногах не стоит, паразит такой!


     Самая   смелая « Ряба» приблизилась было  к  своему атаману, наклонялась, чтобы поближе  его рассмотреть, а   он  лишь один глаз открыл, как она  сразу  отскочила в сторону, будто  ужаленная.
      Весь гарем снова в  квохтанье зашелся.


     - Словно  пьяный!- удивился я.
     - Он и есть пьяный, -  ответил  отец. -Я из бутыли, в которой  вишня бродила, наливочку слил, а ягоды  выкинул. Так он нашел их, наклевался, вот в  буйную головушку и ударило. Много ль ему надо!  Уже час тут  выкаблучивается, и еще, думаю,  долго  будет бузить.  На насест, было, посадил, стервеца, чтоб уснул быстрее, так он свалился оттуда…


       Курицыному  мужу, видимо, стало совсем плохо. Он упал на грудь, крылья  опустил на землю, голову склонил набок, клюв широко раскрыл, наверное, сушняк замучил.
       Всем своим видом  наш  Кокоша  говорил  цыпам, чтоб  они оставили его в покое, дали  полежать спокойно, не лезли с   дурацкими  вопросами, отложили  разборки до завтра. А уж он, на свежую голову, покажет, кто в доме хозяин. Пусть, мол, раскинут своими куриными мозгами и угомонятся.


       Пеструшки сразу почувствовали, что кавалер их слабину дал, осмелели до того, что  клювы свои чуть ли не в глаз ему совать  стали, тормошить начали и опять заквохали  фальцетом.
      Скандалят  что ли? Потом прислушался, они, вроде, смеются  хором над мужем: их  квах-квах-квах очень напоминало ха-ха-ха.


     - Ну,  все, как у людей!- глубокомысленно заметил   родитель  и выразительно  посмотрел  в мою сторону. – Что, не нравится? Нет, ты смотри-смотри, к чему алкоголь приводит. А ведь поклевал–то он всего ничего, несколько вишенок перебродивших. Для него это - будто для тебя две кружки пива. Так что ты сейчас вроде как на себя  со стороны смотришь…


     Много позже мама, по секрету, рассказала мне, что отец специально петуха нашего перебродившей вишней накормил. Весь этот спектакль был рассчитан именно  на меня.


     А я, после того случая, еще очень долго, как только  выпить предлагали, так сразу  кочета  нашего вспоминал, каким он пьяный  был жалким  и беспомощным.   Даже  куры над ним смеялись.