Утро-Завтра-Потом

Кто-то живёт прошлым, кто-то - настоящим, кто-то - будущим.
Куда бы тогда отнести "надо-было-вчера-всё-будет-потом"?!

Существует три оплота человеческих иллюзий.

Утро. Почему-то кажется, что если встанешь пораньше, то сможешь переделать больше дел. Как будто бы утренние часы обладают какой-то магией. Они какие-то особенные. В них как-то плодотворнее работается. Вот только почему-то дела не делаются. Постоянно хочется спать, зевать, жрать. И курить. А вообще, если времени полно, то дела-то могут и подождать. Лучше заняться чем-то приятным для себя. Чем-то приятным для души. Например, ничегонеделаньем. Вот так-то!

Завтра. Поистине волшебное измерение. Это что-то вроде ящика, в который быстро и без разбора смахивают всё, что осталось на столе. Это груда мусора из человеческих неудач, или проблем, которая со временем становится всё больше. Увеличивается в размерах в геометрической прогрессии. Человек неохотно открывает этот ящик. Или старается забыть про его содержимое. Но про наличие самого-то ящика он всегда прекрасно помнит. Благо, он бездонный. Кажется, что бездонный. И хочется верить, что он это… Ну, что-то, вроде, шляпы фокусника, в которую тот опускает какой-нибудь ничем непримечательный предмет, а потом! Вместо него – о чудо! – достаёт за большие уши симпатишшшного белого кролика. Человек, смахивая в ящик свой мусор, надеется, что и тут произойдёт нечто подобное – какое-нибудь чудо. Например, вместо брошенной им проблемы он получит готовое, свежеиспечённое – как сладенькая булочка – решение. Или даже верит, что это решение уже наверняка сидит в ящике, и притом давно, и только и ждёт, когда его выпустят, чтобы оно, подобно белому кролику, появилось как по волшебству и резво упрыгало на бой с уже обречённой, такой бедненькой, поникшей и осунувшейся проблемой. Вот только по факту поникшим и осунувшимся в результате становится бедненький человек, обречённый складывать свой хлам в бесполезный и ни разу не волшебный ящик. Обманул, видать, фокусник! Надо бы вернуть ему ящик. Или выменять на кролика. Ах, у него же такие милые ушки! Надо бы кролика.

Потом. Это венец творения человеческого. Этот глупенький маленький приматишка додумался до такой вещи, и теперь бахвалится ей на каждом шагу, как если бы он вдруг, и без особых усилий, открыл второй закон термодинамики. Это нечто совершенно необыкновенное. Настолько необыкновенное, что, пытаясь перехитрить остальных, человек сам же остался в дураках. Он уже и сам не помнит, что стоит за этой загадочной «энтропией», как додумался, зачем додумался… Вернее, зачем додумался-то помнит, а что дальше – ничего! всё как в тумане! очнулся, когда чугунной сковородкой гвоздик в стенку забивал. Ах, а время-то ночь! Ещё и соседей разбудил! И правда… оказия какая-то вышла. Но виду подавать нельзя! Надо держать марку. Дело-то крайне серьёзное. Чуть ли не го-су-дарст-вен-ной важности. Ведь открытие же, чтоб его! И вещь в пользовании крайне полезная, ведь после «Потом» не следует объяснений, а если кто и потребует… вот тут возникает проблема. Поэтому, например, когда один человек говорит другому что-то совершенное невразумительное, но при этом с очень серьёзным и вууумным видом, и, более того, ещё чего-то хочет – реакции что ли какой-то или действия, - второму не остаётся ничего, кроме как, будто мысленно пошарив в пустых карманах в поисках зажигалки, достать из недр своей черепушки это неладное «Потом». – Потом, - холодно бросает обороняющийся, делая это с каменным либо чуть нахмуренным выражением лица, быстро смерив первого взглядом «А не догадался ли он, шельма?», и всенепременно набегу «Ах, точно догадался, шельмец!». Второй же, сощурив глаза, провожает его долгим взглядом «Шееельма! Ух и умён же, подлец. «Потом». Сам-то я уже и не помню… Уделал меня, прощелыга». Однако «Потом» работает далеко не всегда. Если же с другими людьми оно может использоваться с переменным успехом – либо Вам будут постоянно сверлить взглядом спину, голову или другие части тела, либо и вовсе плюнут вслед и навсегда отвернутся, - то с ранее упомянутой грудой мусора человеческой бездеятельности всё обстоит намного сложнее. Вот лежит она перед Вами, а вы ей «Потом!». И ничего не происходит. И всё, вроде бы, хорошо, но со временем груда начинает ходить за Вами по пятам и нервировать. «Глупая что ли совсем?! Я же сказал: По-том!». Но груда не унимается и вскоре уже начинает бросаться Вам под ноги. Какое-то время Вы удачно её избегаете – обходите, лавируете, радостно перепрыгиваете как молодой козлёнок, - пока в один прекрасный миг не вляпываетесь в неё. «Вот незадача-то…! Ну да ладно. Потом!» Проходит ещё время, и Вам начинает казаться, что то, во что Вы вляпались и что осталось на подошве Вашего ботинка, начинает дико смердить. Вы поднимаете ногу, внимательно изучаете эту мерзость на подошве, и, уже менее уверенно, повторяете «Потом!», и выжидательно смотрите. Абсолютно ни-че-го. Что-то пошло не так. Определённо. Надо что-то делать. Всё дело в «Потом»! И Вы бросаетесь за чугунной сковородкой и дрожащей рукой пытаетесь забить первый попавшийся под руку гвоздь. «Может, поможет? Воссоздать ситуацию. А что! может, поможет…?» Но в итоге ботинок всё равно продолжает смердить, а внести с ним и соседи из-за одного недоумка, который не даёт людям спать в положенное время. Вот как-то оно так… Между тем дни сменяют ночи, а ночи – дни, а мерзость с подошвы уже не только смердит, но и начинает обретать и набирать вес! Через месяц она уже и вовсе превращается в кандалы: тяжёлые, неудобные и.. ну просто невыносимо смердящие! Вы умоляющим взглядом смотрите на них и всё повторяете: «Потом. Ну потом. Потом-потом-потом». Кандалы же неумолимы: «Что значит «Потом»?! Как это «Потом»?!!!». И для острастки хищно впиваются Вам в ноги, чтобы те подкосились, и чтобы поставить Вас на колени. А Вы, а вы… А Вам и сказать-то нечего. Стоите на коленях, мысленно говорите с воображаемыми проблемами и приходите к мысли, что лучше б уж в ящик ту груду мусора свалили! Меньше нервов бы было! Или же кролика купили бы: у него же такие милые ушки… и его так приятно гладить… Успокаивает ведь! А мусор, что? Да подождёт он!