Криворожские приключения бразильцев

        КРИВОРОЖСКИЕ  ПРИКЛЮЧЕНИЯ  БРАЗИЛЬЦЕВ



      Сразу же после Нового Года из Минвнешторга пришло сообщение о готовности открытия крупнейшей Бразильской горнодобывающей компанией «тенедера» конкурса на разработку технической документации и поставки образцов шаровых мельниц для дробления железной руды по переработки ее в окатыши для последующего обогащения металлургического процесса при производстве стали. Подобными проектами, а также продажей лицензий, в то время, занималось крупное внешнеторговое объединение «Лицензинторг».
Сам по себе проект крупномасштабный и денежный (валютоемкий, как говорят специалисты). Кусок «лакомный» и к нему поспешили ведущие компании мира специализирующиеся в этой области, включая СССР. Закончив геологоразведочные работы в устье Амазонки, бразильцы открыли там крупнейшие залежи железной руды, которые получил наименование Каражаского проекта.
      Как показали исследования процентное содержание железа в местной руде доходило до 70%, что само по себе делало проект изначально прибыльным. В бразильской руде мало кремнезема, глинозема и серы всего того, что существенно снижает качество стали. Мировые запасы природной железной руды в других странах значительно уступают по содержанию железа бразильским рудам и в среднем колеблются от 30 % до 40 %  тем самым являясь «бедными», требующими дополнительного обогащения железом. Для производства стали использовать в металлургическом процессе, в чистом виде, так называемые  «бедные руды» нельзя, сталь будет плохого качества, следовательно, необходимы добавки в виде окатышей которые, в конечном счете, дадут продукт, соответствующий мировым стандартам. Обогащение руды происходит посредством добавления и последующего смешения окатышами с повышенным содержанием железа. Процесс получения окатышей происходит,  вначале дроблением железной руды в шаровых мельницах, частичным увлажнением и последующим обжигом для придания прочности.   
 
      Шаровая мельница это громадных размеров вращающийся металлический барабан диаметром семь  и длинной десять метров внутри которого находятся металлические шары диаметром 15 – 20 сантиметров.  Патент на изобретение шаровой барабанной мельницы классической конструкции существует уже более 180 лет. Внутренняя поверхность шаровой мельницы футерована съемными бронированными листами. Помимо шаров во внутрь загружается руда кусками неправильной формы. Вся эта рудно-металлическая масса вращается, создавая при этом невообразимый грохот. Находиться в помещении, где работают шаровые мельницы без специального поглощающего шум оборудования просто опасно.
       Горно-обогатительные комбинаты или сокращенно ГОКи представляют собой большие заводы с многотысячным персоналом, много километровыми территориями, высоченными корпусами цехов напичканных оборудованием. Заводская структура внушительная, масштабная, многочисленная с рядом вспомогательных городских структур (детских садов, учебных заведений, медицинских учреждений и многого другого), что  само по себе является   градообразующей системой.
      Исторически так сложилось, что одним из мест концентрации металлургических комбинатов, предприятий тяжелого машиностроения, горнодобывающих предприятий, заводов-гигантов по выпуску сложного машиностроительного оборудования географически расположилось на Украине.
      В Советском Союзе головным предприятием по проектированию, производству крупногабаритного металлургического оборудования считался Новокраматорский машиностроительный завод.
      Строительство заводов, металлургических комбинатов дело сложное и обычно растянуто во времени. Многие, из которых были начаты еще до войны. Причем главным и основным делом был – завод, а все остальное носило вспомогательный, то есть второстепенный характер. И вот в соответствии с этим принципом были построены многие заводы и на их базе выросли города с ветхим несуразным деревянным жильем барачного типа с редкими вкраплениями кирпичного малоэтажного строительства, порой не всегда с «удобствами», с печным отоплением, с чудовищной архитектурой больше похожей на лагеря для заключенных. Такова была эра индустриального социалистического строительства крупных промышленных центров по всей территории СССР до военных и после военных лет. Сначала был период создания народного хозяйства (до военный), а затем его восстановление (после военный). 
 
     Волею судеб в конце семидесятых начале восьмидесятых годов мне пришлось посетить ряд крупных промышленных центров бывших систем Минтяжмаша, Минцветмета, Средьмаша и других министерств, среди которых ярко выделялись своей катастрофически уничтожающей окружающей средой (как люди выживали?!) Карабашский медкомбинат, Нижнее Тагильский металлургический комбинат, Челябинские предприятия. Этот список лидеров-отравителей человечества может оказаться очень длинным. Но это отдельная тема для разговора.
      В отличие от своих старших коллег по загрязнению окружающей среды предприятия Кривого Рога с большим трудом попали бы в список первых пятидесяти.
      Однако все промышленные города объединяло одно – необходимо было быстро построить и быстро запустить. Стране нужен был продукт – металл!
      Отличить один город от другого порой было очень трудно у всех, примерно, был один стиль мрачный с присущими серыми тонами, строительство на одно лицо, со слабо развитой городской инфраструктурой. Одни и те же средства передвижения, скрипящие дребезжащие на весь квартал трамваи, дымящие и еле едущие автобусы.
      За долгие годы люди привыкли ко всему и это стало их образом жизни в этих же условиям уже выросли их дети, а у их детей родились свои дети, которые и не представляли, что можно жить иначе. И если вы случайно окажетесь в молодежной среде и зададите предельно простой вопрос
– Как вы здесь живете, ребята?
Получите незамедлительно такой же простой ответ – Нормально.
      Ни кому и в голову не пришло сетовать на то, что у них нет: ни молодежных клубов, ни дискотек, ни баров, ни развлекательных центров, ни современных молодежных товаров. Город окутан постоянным ядовитым смрадом, крыши домов покрыты рыжим медным налетом, посаженные вновь молодые деревья умирают через год. Фактически есть пара тройка ресторанов в центре города с пьянкой и под занавес с вечерним мордобоем, с темными, плохо освещенными улицами, по которым прогуляться в ночное время не безопасно, с несколькими спортивными залами, пять шесть кинотеатров и все это на полумиллионный город. 
         

      Работа всех внешнеторговых объединений сводилась к том, что всем спускался валютный план по продаже (экспорт):  машин и оборудования; запчастей; сопутствующих комплектующих; автомобилей и тракторов (как это не странно!); электронной техники; лицензий; и конечно сырьевая группа товаров (нефть и ее производные, газ, металл, природные ископаемые) и многое другое. Импортная часть плана была не чуть не меньше если не больше.
      Экспорт нашей продукции дело не простое, конкурировать с западными компаниями производящими аналогичное оборудование было страшно тяжело. Помимо рекламаций сыпавшихся как град в летний дождь, нужно было поставлять кучу технологической документации, проведения обучения их специалистов, техническая помощь, шефмонтажные работы наших специалистов – у них, ежемесячная отчетность и многое другое порой выводило нашу промышленность из состояния равновесия. Механизм поставок начинал барахлить. И здесь возникали внутренние бодания объединений Минвнешторга и предприятий отраслевых Министерств, иногда с участием партийных или правительственных органов, с многочисленной перепиской порой с жалобами криками и руганью сводившейся к тому, что кто-то из руководителей вынужден был оставлять свое кресло, кто-то лишался партбилета. Монополия внешней торговли строго предписывала: все что поставляется (экспорт) за границу или ввозиться (импорт) в страну – осуществлять только через специализированные внешнеторговые объединения.  Это была не прихоть и не блаж одного или другого партийного руководителя. Многое, что было народным добром, закрепленным в Конституции, бережно использовалось на его же благо.   
       Не то, что нынче – вольница. Вывози, ввози что угодно закрома Родины пустые, но зато карманы олигархов пухнут от денег даже чиновники высших разрядов, почувствовав вкус к наживе, включая Премьеров ни дня не работавших в коммерческих структурах и тех каким-то образом, наверное, случайно, занесло в список ФОРБСа. 
       День сегодняшний трудно сравним с днем вчерашним.
      
      Ранним утром по коридорам объединения бродил угрюмый человек небольшого роста с большой лохматой головой, носом похожим на крупную картошку, густыми зарослями бровей, широкоплечий с висящими непомерной длинны руками. Вид его был устрашающим и грозным, если бы встреча происходила где-нибудь на окраине Москвы в темное время суток оторопь взяла бы любого смельчака. Брожение по коридорам внешнеторгового объединения явно была не его стезя. Терпеливо мучаясь человек, отмерял коридорные метры в ожидании приема директора фирмы Лицензтрансмаш. Много позже выяснилось, что человек с таким внешним природным наследством на удивление оказался добрейшим кротким и мягким по характеру человеком. Правду говорят – внешность обманчива!      
      Бойкая модная секретарша не без труда отыскала представителя завода задумчиво  курящего на лестничной клетке. Весь его вид с каждой затяжкой становился более задумчивым, словно ища сочувствующую душу, с желанием поведать свою горькую судьбу.
– Извините, вы случайно не Иващенко?
– Да, это я.
– Владимир Дмитриевич ждет вас.
      Беседа у директора с моим присутствием была не продолжительной. Выяснив полномочия и задачи стоящие перед Иващенко, Владимир Дмитриевич объяснил, что делегация в составе пяти бразильских специалистов прибыла в Москву с целью проведения переговоров по закупке технической документации по производству шаровых мельниц и хотела бы осмотреть действующее оборудование в работе на одном из горно-обогатительных комбинатов. Билеты на поезд в Кривой Рог были предусмотрительно закуплены на всех членов делегации за ранее. Продолжение беседы проходило вне директорского кабинета, и мы с Иван Николаевичем, который являлся заместителем главного конструктора по шаровым мельницам, приступили к согласованию программы пребывания бразильских специалистов на ГОКе Кривого Рога, отъезд – время и место встречи на вокзале и самое главное, что взять с собой в дорогу. Иван Николаевич проявил инициативу в части закупки спиртного и съестного из расчета на всех отъезжающих. Мне оставалось только одобрительно подтвердить свое согласие. Проезд был за наш счет. Демократические принципы нарушены не были.
      На следующий день, в назначенное время, члены делегации, зябко переминаясь с ноги на ногу, ожидали подачу к перрону поезда. На дворе было начало марта, и промозглая погода с хорошим ветерком пробирала до самых костей. По перрону разносился едкий дымок угольного запаха исходящего из торчащих труб выгонов. У всех было одно желание поскорее забраться в теплый вагон. Задерживался Иван Николаевич.
      Один из членов бразильской делегации Ромарио – переводчик, русская жена,  десять лет тому назад закончил  ленинградский политехнический университет, блестяще владеющий русским языком, подбадривал своих собратьев дрожащих как осиновые листочки в осеннем лесу. Наконец-то все в сборе.  Быстрой походкой направились в сторону вагона – CV. Проводница с пышными формами снизу доверху с радушной улыбкой встречала иностранную делегацию. Ромарио занялся, свей работой, размещая бразильцев по купе. Мне пришлось разделить участь совместного вагонного путешествия с переводчиком Ромарио. Иван Николаевич расположился в соседнем вагоне. Чистота и порядок в вагоне – CV присутствовали во всем начиная от ковровой дорожки, во всю длину выгона заканчивая белоснежными хрустящими простынями, нарядными занавесками на окнах, пышными подушками – все располагало к спокойному путешествию.

     Попав в эту уютную дорожную обстановку невольно вспомнился случай моего путешествия по железной дороге в качестве сопровождающего от Минвнешторга делегацию из трех человек, датчан, на Брянский машиностроительный завод. Ввиду срочности поездки, билетов в вагон – CV не представлялось возможным купить и пришлось довольствоваться обычным купейным вагоном на четыре места. Вагон был грязным не ухоженным, если не сказать просто загаженным. В туалет было страшно заходить невыносимая вонь, туалетная бумага давно забытое прошлое, между окном и решеткой торчал сиротливый клок газетной бумаги кем-то забытый в впопыхах, сливное отверстие в полу «трапп» был напрочь забит и вода устойчивым слоем глубиной около пяти сантиметров с шумом плескалась, напоминая маленькую купель. По всей видимости, страждущие мужчины демонстрировали снайперское искусство при настежь открытых дверях туалета, женщинам приходилось путешествовать по другим вагонам выбирая места помельче.
      В такой атмосфере не пить просто невозможно, а учитывая гордый нрав скандинавов к удобствам и их безмерное пристрастие к крепким напиткам и все это суммарно наложить одно на другое получите полное равнодушие к окружающей среде и к экологической обстановке в отдельно взятом замкнутом пространстве.
      Если кому-то приходилось когда-либо вдумчиво пить со скандинавами то зрелище это не для слабонервных, ну во первых культура питья полностью отсутствует, пьют много и до конца, бутылка должна быть пустой, во вторых по мере опьянения воцаряется тишина, скандинавы и так-то не многословны, а здесь разговоры прекращаются, раздаются только звуки наливаемой водки, глотание и сопение. Наконец терпенье иссякает, возникает острая потребность идти в туалет. Со страхом смотрю на медленно поднимающегося датчанина собирающегося в путь к туалету, судорожно представляю картину его похода в зал с нечистотами. Датчанин начал свой неуверенный поход в одних носках. Ужас!
      О моменте его пребывания в злачном месте можно только предполагать. Его отсутствие было продолжительным. Послышались шаги и касание грузного тела стенок вагона. Выглянув из купе, я увидел жирные отпечатки следов на полу вагона. Ни один мускул возмущения или негодования не дрогнул на лице иностранца. Все было хорошо. Все было в порядке. 

      Появление Ивана Николаевича было ожидаемым так как он по договоренности отвечал за спиртное. «Штабным» купе оказалось наше. Мы с Ромарио с нетерпением ждали, когда же Иван Николаевич огласит список предстоящей трапезы. Тем более, что размеры его портфеля сами за себя говорили о его вместимости, осталось только проверить содержимое и приступить к подготовке «торжественного ужина». И вот наступил миг, когда кладезь раскрылся, и вот ужас в красках, кроме торчащих горлышек литровых бутылок водки там ничего не было. Как не крути два ряда по три штуки шесть литров водки. Это – круто! Со дна портфеля было извлечено скромно четыре банки консервов. В этот миг мой взгляд упал на лицо Ромарио, его глаза округлились.
– И это все? Вопрос был глуповат. Но не менее глупым прозвучал вопрос Ивана Николаевича.
– А, что мало?   
Я думал, что сейчас Ромарио рухнет в обморок. Выдержал. Молодец.
–Да, нет, я имел ввиду, где закуска? 
На, что, потупив глаза, Иван Николаевич произнес.
– Вот. Указав на четыре банки консервов.      Незабвенный Леопольд Стафф говорил:
– Водку следует пить только в двух случаях: когда есть закуска и когда ее нет.
 В этот момент самообладание покинуло Ромарио.
– Я так и знал, Россия! Поэтому предусмотрительно все закупил для ужина в «Березке».
Иван Николаевич густо покраснел и начал наблюдать, как на скатерть самобранку стали извлекаться деликатесы не виденные им ранее это и нарезки, вкусно излучаемые ароматы мясных продуктов; слезящаяся своей свежестью семга; осетрина и севрюга горячего копчения; консервированные анчоусы; аппетитные мясные рулеты; свежие помидоры и огурцы; довершением всему на столе появилась черная икра. Ромарио искусно сервировал стол как заправский официант. Купе наполнялось волшебными запахами «царской» кухни.
      В этот момент Ивану Николаевичу хотелось ущипнуть себя, не сон ли это. Покорно забившись в угол купе, он с волнением ждал торжественной трапезы, при этом искоса бросал взгляд на свой несуразный черный,  как квадрат Малевича, портфель.
      Иностранные гости не заставили себя долго ждать. Чарующие запахи еды разносились по вагону. Народ потянулся в волшебное купе. Купейный стол был переполнен, и пришлось создать импровизированный дополнительный столик из чемодана Ромарио.
      Зазвенели граненые стаканы, в мощных руках главного дирижера Ивана Николаевича, литровая бутылка казалась маленьким аптекарским пузырьком. Стаканы были наполнены до краев. Следуя строгой формуле – один стакан в самый раз, два – слишком много, три – недостаточно. Страха в глазах бразильцев не было. В моих присутствовал. Наклонившись к уху Ромарио, я осторожно спросил:
– Как, потянут?
– Наверное. Видишь, не протестуют. Время покажет.
Добавил он философски.
Время показало, но об этом чуть позже.
      Опыт моего общения выпивки со скандинавами имелся в достаточной степени, а вот знакомство с гостями из Латинской Америки был первым экспериментом, поэтому дозу возлияния слету определить было весьма затруднительно. Приходилось процесс регулировать по ходу пьесы и по мере присутствия вкусовых ощущений. Видимость была благопристойной говорилось много тостов Ромарио без устали переводил в двух направлениях, гул по мере выпивки в купе нарастал, проводница с непомерной задницей постоянно кого-нибудь, задевая ею присутствующих, работала без устали унося опустошенную посуду и меняя грязные тарелки на чистые. Прыть проводницы объяснялась ее глазами, блестящими в преддверии ожидаемого гонорара «за культурное обслуживание». Пожар шел по плану.
      К моменту всеобщего возбужденного веселья Иван Николаевич как-то по-английски исчез из купе. Странно, но об исчезновении виновника водочного торжества никто не заметил. Не до него было, впереди бразильцев ждали великие дела. Экзальтированная португальская речь заполнила купе. После возникшей паузы Ромарио резюмировал в переводе бурную речь своих коллег.
– Желают продолжение банкета! Интересуются рестораном, шампанским, девочками …
Пришлось беззлобно съехидничать.
– Что касается девочек, то одна уже давно бегает по вагону. А ресторан через несколько вагонов. Твои бойцы смогут добрести до него туда и обратно. Их состояние не легкое, а путь тяжелый.
– Смогут! Это же бразильцы! Да и потом завтра в Бразилии начинается карнавал «фиеста» праздник всеобщего веселья.
      Логика была не убиенная, но сомнительная.
– Итак, господа в путь! К вершине счастья!
      Нестройная компания пошатываясь, как гуси, бредущие к водоему, направилась в сторону ресторана. Пассажиры в вагонах оглядывались на подвыпившую ватагу и шумом продвигающуюся по коридорам громко говорящих на непонятном языке. По пути следования попалось два купе, в которых на грех ехала куда-то бригада студентов. Ребята были навеселе с гитарами и пели лирические студенческие песни. Такой счастливый случай веселые бразильские ребята упустить не могли тотчас внедрились в студенческую среду и неожиданно тоже стали петь, но на своем и о своем ничуть не смущая наших российских ребят. Те в свою очередь быстро разобрались, кто есть, кто и начали искусно подыгрывать на гитарах бразильские мотивы. Смазливые студенточки строили глазки, хихикали тем самым, создавая теплую дружелюбную атмосферу.
      Время бежало вперед, ресторан должен уже закрываться программа рушилась на глазах. С большим трудом удалось оторвать от совместного песнопения «Подмосковных вечеров» чтобы продолжить наш путь. 
      Вагон- ресторан уже закрывался и пришлось пуститься в длительные переговоры, объясняя директору, что это особый случай, иностранцы из далекой страны, едут в Кривой Рог, всуе пришлось упомянуть о малопонятной «фиесте», мучавшей жажде – это о шампанском, а вопрос решался гораздо проще – дайте денег и гуляйте. Закипели страсти, директорша уже было готовая отойти ко сну вдруг оживилась, шампанское полилось рекой одним словом «веселья час и день разлуки…».
      Подшефные Ромарио медленно начали выпадать в «осадок», кто-то задремал за столом, кто-то откровенно зевал во весь бразильский рот, кто-то периодически не попадал струей шампанского в бокал, кто-то без сильного сопротивления со стороны директрисы пытался запустить шаловливые ручонки под пеньюар, одним словом наступал момент истины – нужно срочно идти по своим купе.
      Складывалось впечатление, что болтанка поезда с каждой минутой нарастала и только благодаря узким коридорам вагонов люди не падали, а упругие стенки вагона бросали их от одной стороны к другой от этого было забавно и смешно. Опять на пути следования образовались студенты, увидев старых друзей они с обольстительными улыбками вновь затащили в купе увядающих на глазах иностранцев. Силы тоже стали покидать меня, и грустно окинув взглядом веселую компанию я вынужден был переложить все ответственность на их возвращение к месту «дислокации» на Ромарио.
      Ночное пробуждение наступило, как-то неожиданно быстро оно сопровождалось непонятными звуками шаркающих походках, хлопаньем дверей, сопеньем, хлюпающейся жидкости, непонятной глухой иностранной речью, иканьем навзрыд и самое страшное, прислушавшись, я услышал знакомые звуки – кто-то блюет и явно не в одиночестве.  В дверях появился заспанный взлохмаченный Ромарио.
– У нас проблемы.
Лежа на верхней полке спросонья я не до конца понял, о чем вещает переводчик, поэтому и мои вопросы были односложные.
– Какие? Что еще случилось?
– Людям плохо. Очень плохо.
Пришлось вставать. Обходя купе, я ужаснулся.  Ранее всякое приходилось видеть, но эта картина превосходила все предыдущие по масштабу и по оформлению. Середина вагона была основательно загажена отходами пьяного производства, умывальники в каждом купе были доверху заполнены тем же, проснувшаяся проводница устроила легкий и тихий ночной скандал. Кряхтя и ворочая непомерным задом, проводница скручивала праздничную подпорченную ковровую дорожку. Кое-как с помощью рубля решено было отложить разбирательство до утра. Вновь заснуть под сопровождающиеся стоны из-за стенки купе иностранных товарищей, удалось не сразу.
      Прибытие поезда в Кривой Рог по расписанию в 11.15. Утренняя побудка началась с ругани проводницы вагона.  С ночного моего посещения в купе бразильцев мало чего изменилось, добавилась только невыносимая вонь.  Запал злости не до конца исчез и подвернувшийся под горячую руку Ромарио получил полную порцию нареканий.
– Тебе это нравится?
Мой негодующий взгляд был сосредоточен на умывальнике.
– Ты знаешь как называются жители города которые живут в Кривом Роге –Криворожцы.
– А как называются гости, которые приезжают в Кривой Рог в скотском состоянии – «Кривые мерзкие Рожи»!
      Ромарио еще сам не до конца пришел в себя после бурно проведенной ночи и, понимая всю сложность создавшейся обстановки, вдруг, неожиданно для меня, засучил рукав рубашки и начал быстрые вращательные движения пальцем в умывальнике пробиваясь в вонючей гуще к спасительному отверстию. Мужественный поступок был оценен по достоинству, и я пулей вылетел из купе.
      Соседние купе еще не проснулись и продолжали свой потревоженный ночной сон, иностранцами находясь в полном неведении о санитарном состоянии вагона. Тем временем ночная финансовая подпитка проводницы по урегулированию скандала начинала угасать, и по мере ее уборки нечистот ропот становился все заметнее. Закончив грязное дело с одним туалетом, она приступила к наведению порядка в другом.
      Иностранцы, ощущая свою вину и еще больше ощущая головную боль, но уже более редкие позывы тошноты по одному выныривали из своих купе, судорожно сжимая тюбик таблеток «альказельцер» направлялись к крану с питьевой водой. Лица были темно зеленого цвета как сорванная помидорная ботва. Вид был жалкий и не ухоженный. Правда чувство юмора некоторых не оставило и когда я вышел в коридор и наткнулся на одного из них он с грустью сказал:
– Господин Воротынцев, где тот контракт, который я должен подписать?
Тогда я понял, что часть подготовительной работы по подписанию контракта проделана успешно.
      События нашего путешествия разворачивались со стремительной скоростью значительно превышающей скорость поезда. Не успели поутихнуть страсти ночи, как потребовалось регулировать новые конфликты. Занимаясь своим привычным делом по мытью туалета, проводница приняла сомнительную позу и по ее виду, сходу, трудно было разобрать, то ли она находится в каком-то режиме ожидания, то ли она занята серьезным делом, а так как ее движения пухлым тазом были плавными и замедленными то легко было перепутать ее назначение.  Картина производила серьезное впечатление. Вертикальная площадь дверного проема наполовину была занята ее телом. И надо же такому случиться, что в этот момент второй туалет был занят пассажиром и один из иностранцев с грустью смотрел в сторону другого туалета занятого проводником, по всей видимости, не до конца очистивший свои внутренности. Наконец-то терпенье лопнуло и его усиленно потянуло в сторону туалета. Сказать или попросить было затруднительно. Решение пришло мгновенно, необходимо нежным не резким движение устранить с прохода в туалет живое препятствие. Прикосновение рук было скорее молящим и нетерпящим промедления. Дрожащие теплые руки нервно охватили пышный зад.
      Первое, что пришло на ум проводнице опять кто-то из почитателей ее пышных форм пытается заигрывать, но ведь место не подходящее, да и вагон пробуждается. Но она глубоко заблуждалась. Легкомысленностью поступка предполагаемого почитателя и не пахло. Юбка упруго натянулась, и на нее сверху уже кто-то взгромоздился, крепко придерживая с боков, при этом она некоторое время механически продолжала мыть туалет. Границы прилично допустимого времени подходили к концу необходимо проявлять строгость иначе будет поздно, поза для согласия весьма удобная для обороны нет.
      Говорят, есть две вещи, которые невозможно остановить, если приспичит –  «ссать и родить не чего годить», так оказывается еще и блевать.
      Мощная струя перелетела упругую спину проводницы в сторону унитаза. Работа пошла на смарку. С трудом, освободившись из под мужика с пурпурным цветом лица с загаженной спиной и волосами, проводница распахнула рот и у нее полилось вещание, не переводимое на португальский язык. Скандал достиг высшей точки человеческих взаимоотношений.
      Но сила денег превыше всего! Очередной скандал замяли.

      Рано утром Иван Николаевич беззвучно заглянул в наш вагон и увидев начало своих творений и некоторый беспорядок также беззвучно исчез. Увидели мы его спустя несколько часов, когда наш поезд прибыл в Кривой Рог. Но пока у нас было время, чтобы как-то отойти от бурной ночи. Расположившись на верхней полке, я почитывал какую-то незатейливую книжонку. Ромарио, по всей видимости, проводил разъяснительную работу в своей команде «разбор полетов». Вдруг дверь распахнулась, появился Ромарио как-то нервно присев на край своего спального места. Воцарилась пауза. Заподозрив что-то недоброе, я прервал молчание.
– Что еще произошло?
– Видишь ли, Евгений, у нас неприятности.
Я как ошпаренный свалился с верхней полки. Это уже было уже через чур.
– Вчера если ты помнишь, мы задержались в вагоне у студентов. Так вот один из наших потерял паспорт…
      Воцарилась мертвая тишина. Это уже случай чрезвычайный. Мысль была одна – за это можно поплатиться партбилетом и с треском вылететь из Минвнешторга, тем более, что скандал еще не совсем потух.
– Но это еще не конец.
Вот здесь я готов был его задушить. Столько событий за столь короткое время и каких событий!
–При переходе из вагона в вагон, один из наших зацепившись за площадку, потерял башмак.
      Запасной обуви конечно ни у кого не было.  Пока рождались мысли, как выйти из создавшегося положения с неожиданно счастливым известием заглянули две студентки, которые принесли пропавший паспорт, случайно завалившийся за спальную полку.  Словно гора свалилась с плеч.

      До прихода поезда в Кривой Рог оставался час. Вновь появился Иван Николаевич с сообщением, что на перроне бразильскую делегацию будут встречать партийное руководство города, исполкома, ГОКа далее программа составлена таким образом: размещение в заводской гостинице, кратковременный отдых, посещение конструкторского бюро, осмотр действующего оборудования (шаровых мельниц), обед, знакомство с технической документацией, переговоры, подписания протокола о намерениях и в завершении ужин. Особого повода не соглашаться с предложенной программой не было, за исключением одного, потерянной обуви. А с учетом времени года и погодных условий, да и март оказался не самый теплый месяц, в программу следовало внести незначительные изменения, найти подходящую обувь для члена делегации.
      Тем временем член делегации вызывающе прогуливался по вагону в одном ботинке, тем самым обращая внимание проходящих мимо пассажиров, толи демонстрируя новую моду, толи вызывая чувства жалости.
      Поезд, жалобно посвистывая и снижая скорость, приближался к пункту назначения. Вот показалось начало перрона. Встречающие топтались в редких проталинах на асфальте, перемещаясь по перрону ища нужный номер вагона. Ярким темным пятном выделялась группа встречающих государственных чиновников, их отличала строгость одежды из дорогих тканей и конечно пышные ондатровые шапки. Годами отработанная форма построения на праздничных парадах, торжествах, похоронах, митингах – строго по рангу, впереди первые лица, лица попроще во второй, третий ряд. Кое-кто не по погоде стоял, ежась в шляпах.  Встречи и проводы были настолько отработаны в администрации города, что двери тамбура вагона с гостями останавливались точно напротив встречающих, не предусматривающих передвижение в любую сторону даже на один шаг.
      Проводница с пухлыми формами с нескрываемой радостью прощалась с лихими бразильскими пассажирами далекой экзотической страны. Делегация, как утки переходящие пыльную дорогу, переваливаясь с ноги на ногу и покачиваясь, начали вываливаться из вагона. Здесь неожиданно активизировался Иван Николаевич, пытаясь выстроить и придать команде более правильные и строгие формы построения, размещая всех прибывших в шеренгу напротив лиц встречающих.
      Изумленные взгляды встречающих не трудно было уловить, так как все они пристально наблюдали за «человеком без ботинка» спускающегося по ступенькам из тамбура. Его движения были вызывающе величественными. он выбрасывал вперед ногу без ботинка одетую в несколько носков как на параде роты королевской гвардии.  Его место, определенное разводящим, как раз совпало напротив первого лица встречающих. И надо же такому случиться, в этом месте находилась большая лужа, в которой разместился наш «страдалец» шумно с хлюпаньем приставив разутую ногу к другой ноге. Ни один мускул не дрогнул на лице бразильца.  Также как и на лице главного встречающего.  Оба пристально глядели друг другу в глаза словно между ними была натянута проводная связь. Программа выступления явно была нарушена. Но это была только временная заминка. Многолетний опыт партийной работы невозможно  было перечеркнуть ни пьяной выходкой, ни смутить формой одежды – да хоть бы голый!
      Цель есть, задача определена – за работу товарищи!
Лицо переполненное строгостью заговорило:
– Сердечно приветствуем бразильскую делегацию на нашей Криворожской земле!
      Наклонившись к уху Ромарио, я не мог не съязвить. Уж больно памятны эти вагонные вечера.
– Это ваши Кривые рожи приветствуют Криворожзцы.
      Долгое пребывание в ледяной февральской воде может плохо сказаться на неокрепшем здоровье члена делегации. Все прекрасно понимали сложность создавшейся обстановки, и робкие комментарии Ромарио возымели действие.
– Наш член делегации хотел бы обновить обувь в замен утерянной. И если можно то сегодня.
Толпа встречающих с пониманием одобрительно загудела, выражая поддержку и солидарность с пострадавшим. Вся кавалькада устремилась в фирменный обувной магазин. Продовольственные и промтоварные магазины, включая даже «фирменные» провинциальных городов особенно, производили жалкое зрелище. Полки магазинов пустые, а ассортимент чудовищной «красоты».  Носить, конечно, можно и даже долго.  Но цвет, модель, вес, удобство, дизайн – эти вещи при пошиве обуви не учитывались.  Поэтому выбор потерпевшего выпал на внушительных размеров башмаки, неопределенного цвета, толстой подошвой с толстым синтетическим мехом.
Длительное пребывание в холодной воде сильно повлияло на эстетическое восприятие потерпевшего.  Выбор сделан, выбор окончательный, деньги уплачены. Вокруг снуют продавцы.
      Событие! В их магазине иностранцы, да еще из далекой не всем понятной страны, покупают простую незамысловатую отечественную обувь, при большом скоплении руководителей города.  Чины поменьше шепотом терзают директора магазина.
– Может импорт, где завалялся, поищи, Петрович!
Выбор сделан.  Довольный покупатель собирается покидать магазин, в дальнем углу магазина ехидно сотрясается от смеха Ромарио.
– В Бразилии сейчас +38 С! Хотел бы я на него посмотреть гуляющего по пляжу в этой обувке.

      Автобус увозит счастливого обладателя ботинок фабрики «Скороход» с его коллегами в заводскую гостиницу. Путь не долгий и пролегает через центр города. Микроавтобус, подпрыгивает на выбоинах и ухабах городских улиц, демонстрируя приемы горнолыжного слалома, изредка проваливаясь в ямы, заполненные талой водой медленно, но верно продвигался к цели. Внешний вид провинциальных гостиниц по стране в ту пору, как правило, был невзрачным и порой больше напоминали типовые жилые дома без особых внешних излишеств. Для приезжих иностранных специалистов обычно выделялся один этаж, на котором пытались навести чистоту и порядок, вход посторонним лицам не разрешался, на этаже круглосуточная дежурная, которая одновременно присматривала за «беспокойными жильцами» фиксируя приход и уход подкрепляя это соответствующими информационными звонками, мало ли чего задумают.  Как правило, внешний облик дежурных был строгим, немногословным и грозным не терпящий никакого флирта, юмора, чуткости и нежности – действовали строго по инструкции. Холл гостиничного этажа представлял собой просторный шестиугольник с небольшим столиком для дежурной и шестью входными дверьми в каждый номер. Все номера одноместные без излишеств (телевизор, минибар, холодильник – отсутствуют) висящие на струне тонкие шторы, больше напоминали полотнища флагов с демонстрации перекочевавших в номера, туалет содержался в образцовой чистоте с душем, но с жутким синим цветом стен оттенка эмалированных кастрюль.
      Мой обостренный слух уловил голоса по уровню явно возрастающей тональности, раздававшиеся в холле. Что было плохим предзнамением.  Выглянув из номера, я как раз застал кульминацию психологического момента. Дежурная забилась в единственный угол холла, из которого неслось:
– Безобразие! Хулиганы! Сволочи!
      Двери четырех номеров были распахнуты настежь и по холлу гуляли четверо иностранных обормотов с голыми задницами что-то требовавшими на португальском языке. На эти вопли и шум дежурной, к счастью, появился запоздавший Ромарио, который спокойно начал вручать каждому по рулону туалетной бумаги предусмотрительно купленной в Москве в магазине «Березка». 
      Мир и спокойствие воцарилось на этаже гостиницы, утомленные бурно проведенной ночью получившие утренний заряд водных процедур, команда затихла в своих номерах в ожидании очередного броска на Криворожские предприятия.  Изрядно напуганная дежурная, получив надлежащие указания сверху, также начала приходить в свое исходное положение, строгость и неприступность вернулись на мужественное усатое лицо блюстителя порядка. 
      Пробуждение от краткосрочного отдыха наступило скоро. Плотный график программы пребывания бразильских специалистов не предусматривал каких-либо расхолаживаний, на все было свое время свой час. В холле уже появились очередные сопровождающие, незатейливо подгоняющие членов бразильской делегации к очередному броску на территорию ГОКа. Чистенько вымытый микроавтобус покатил на окраину города, за окнами мелькали жилые кварталы, вокруг домов кипела своя жизнь, остатки февральского грязного снега убирались машинами, город постепенно выбирался из зимней спячки. Кругом ощущалось приближение весны, проталины превращались в шумные журчащие ручейки, подогреваемые скупыми лучами солнца, в ранние утренние часы легкий морозец сковывал стремительный бег талой воды тонкой пленкой и при первом появлении жгучих лучей возобновлялся стремительный их бег, с шумом перекатываясь через мелкие преграды.  Коварство местных дорог таит для прохожих неприятные сюрпризы. После зимней спячки, образовавшиеся глубокие ямы заполнены талой водой, машины даже на медленной скорости проваливаясь в такую яму, выплескивает, к негодованию людей, всю имеющуюся жидкость на ближайших прохожих, в вдогонку слышна ругань и угрозы. На искаженных лицах отображалось что-то сложное и тяжелое.
      Пострадавший член делегации чувствовал себя превосходно в среде обитания советских граждан – никакая лужа, грязь, торчащие гвозди, битое стекло, предательски спрятанная в земле арматура, ему были нипочем. И вот теперь пусть кто скажет, что обувь никчемная! Правда, тропический пляж не лучшее место для ее применения, но в промышленных районах Советского Союза – лучшего и надежного трудно придумать. Тем более что нога бразильцев вступала на территорию ГОКа. Шумом и грохотом встретил завод бразильских специалистов. Рабочие отрывались от работы и с нескрываемым любопытством наблюдали, как бережно обхаживает руководство, непонятных им людей, уберегая их от непредсказуемых действий и искусно прокладывания маршрут следования среди грохочущих вращающихся барабанов высотой с двухэтажный дом.
      Иван Николаевич, следовавший в конце делегации, через неимоверный шум, что-то пытался на пальцах объяснить отставшим бразильцам, то ли пытаясь убедить их в масштабности оборудовании, то ли невероятной долговечности и прочности вращающихся машин. Все понимали, что говорить и объяснять сложно, а слышать и  понимать еще сложнее. Завершающие технические переговоры проходили в кабинете главного инженера, где все столы были завалены чертежами, пояснительными записками, технологическими схемами, какими-то графиками даже присутствовали образцы окатышей.  В целом складывалось впечатление с одной стороны вот они работающие мельницы вот готовый продукт, вот техническая документация, вот разработчики оборудования, казалось чего еще нужно, ан нет – более сильные конкуренты.  У них оборудование не менее надежное, даже более производительное, менее энергоемкое, весовые характеристики ниже, техдокументация представлена в более полном объеме, транспортная составляющая меньше – цена повыше, так хорошее и стоит подороже.
      Работоспособность и въедливость бразильцев поражала. При выходе на финишную прямую – утомленные дорогой, измочаленные заводским шумом, замученные обволакивающим теплом и гостеприимством «русских» бразильцы еще проявляли признаки жизни и рассудка. Но жизненный энтузиазм угасал на глазах необходимо срочно предпринимать попытку искусственного оздоровления, подходило время обеда.
      Водочка шла вяло и невразумительно, но, в конце концов, возымела свое лечебное действие. Люди стали мягче, люди стали веселее. Тень тревожащего сомнения скользнувшая во мне об обратной дороге в Москву стала медленно исчезать после того как члены делегации за обедом в какой-то момент просто перестали пить водку чем очень озадачили принимающую сторону.
      Город продолжал свой обычный бег, ни на секунду не нарушая трудового ритма, еще один напряженный день подходил к концу и к концу подходило наше пребывание в Кривом Роге.  Тот же сверкающий автобус поджидал нас у подъезда административного корпуса ГОКа. Головы уставших специалистов мирно покачивались в такт движения автобуса – усталость и сон оказались сильнее.  Проводы оказались менее торжественны и продолжительны чем встреча, очевидно из-за недостатка времени. Не успели разместиться в купе, как проводник начал выпроваживать сопровождающих лиц и через пару минут мы уже в движении.
      Путешествие в Кривой Рог в корне отличалось от обратного путешествия в Москву.  Людей было просто не узнать. Сама покорность,
интеллигентность, страшная утомленность вынудили всех разместиться по своим местам и резко отойти ко сну. Ненавязчивое предложение выпить за отъезд было отвергнуто с негодованием. Глядя на делегацию новая проводница искрилась от счастья не нарадуясь на скромных и спокойных иностранных пассажиров.
      Какое же Счастье, все живы, все вернулись. Опять все обошлось хорошо.
Партбилет цел!
И «Слава богу!».


17.10.08


Рецензии