Ночная смена - сборщики клюквы. Часть 3

Лодкин вызвал Уварова из дома. Егор отсыпался после суточного дежурства - жена еле растолкала.
- Нашлась машина Сумина, - сообщил Лодкин, - а там, по ходу, два азербайджанца.
- А когда они пропали? - удивился в трубку Уваров.
- Не по телефону, - буркнул майор. - Десять минут, и ты здесь.

Десять минут - срок невозможный, приехал через двадцать пять. Лодкин и следственно-оперативная группа уже были готовы на выезд, так что Уваров сразу пересел из-за своего руля на заднее сиденье начальственных «Жигулей» - в компанию к майору.
- Сумин вчера повёз брата Сафарова и Юсифа, - тихо проговорил Лодкин, склонившись к уху Уварова.

Так и общались - перешёптываясь. Водителя заставили включить радио и слушать музыку.

- Куда повёз? – спросил старший лейтенант.
- К Стогову. Понимаешь?
- Нет.
- Короче, не доехали. А сегодня - трупы.
- А Мишка Сумин?
- Свидетель видел двоих чёрных. Наверное, Сумин - там же.
- А если это Сумин их завалил?
- Смеёшься что ли? - раздражённо отреагировал майор. -  Мне не до шуток.
- Ясно, - произнёс Уваров. - Мишка был на своём «Фольксвагене»?
- Да.
- Ну и всё - точка. Личные дела Сумина. Во внеслужебное время.
- А Стогов? Он знает, что это я послал. Чтобы обеспечить дело. Дело не сделано.
- Это по какому поводу, можно узнать?
- По Горбуновской лесопилке, - неохотно признался Лодкин.
- На лесопилку найдётся другой покупатель. Сытное место пусто не бывает. Стогова надо утешить, как молодую вдову. Чтобы не терзалась по умершим.
Лодкин удивлённо глянул на Уварова.
- Ты вообще понял, о чём я? Какая вдова? Эльнур Сафаров жив. До Стогова не доехала только первая часть денег. Сделка не закрыта.
- Извини, Викторыч! Ещё не проснулся. Значит, Эльнур жив. Думаешь, он снова пошлёт первую часть? Или Стогов согласится зачесть пропавшую сумму?

Выкатились за посёлок колонной из трёх милицейских авто плюс эвакуатор, разогнались по трассе. Лодкин поразмыслил и предположил:
- Они могут сговориться, например, подождать до того момента, пока ты возьмёшь тех, кто замочил и забрал.
- Я возьму? - удивился Уваров. - А если работали гастролёры из славного города Баку? Если это разборка между своими? Как я раскопаю концы?    
Ответов у Лодкина не нашлось:
- Ладно, сейчас на месте посмотрим, будет видно. Но по любому - разгребать тебе.

Несколько минут Уваров молчал, морщил лоб - изображал, что напряжённо размышляет, потом развернулся к Лодкину:
- Дело нужно быстрее закрывать. Иначе будет большой тухляк. Если шум продержится долго, всё всплывёт наружу. Как Сафаров регулярно отстёгивал Стогову. Отстёгивал, отстёгивал и превратился в местного олигарха. Почти все придорожные кафе, десяток магазинов, рынки, лесопилка в Кондратьево, теперь захотел вторую... Новый губернатор постарается - у него там очередь желающих, чтобы подвинуть и Стогова, и Сафарова. Подвинуть, задвинуть подальше. А если Москва подключится? Так что они должны мечтать, как по-скорому всё закончить.

Лодкин глянул на Уварова, старлей вызывал в майоре беспокойство. Был в их отношениях недолгий период, когда начальник решил поставить подчинённого на место, потому что опасался его прыти. Егор с нарочитой охотой встал на указанное место, превратился в образцового служаку, и Лодкин почувствовал себя совсем неуютно - правильный Уваров показался ему опаснее неправильного, который занимался левыми делишками. У такого коммуникабельного и шустрого парня сразу завелись влиятельные знакомые в областном управлении, оттуда стали названивать в Никольское ОВД и мимо Лодкина общаться со старлеем не пойми о чём. Так недалеко и до беды. Это не говоря о том, что Уваров перестал заносить. В общем, Лодкин дрогнул, позвал Егора мириться, они хорошо выпили, и с тех пор их отношения обрели форму сотрудничества - времена неспокойные, лучше держаться вместе.

- И вот ещё, - добавил Уваров. - Стогову надо понять, что нельзя отдавать Сафарову вторую лесопилку.
- Да ему в этом кресле осталось сидеть всего ничего. Хочет напоследок бабла срубить.
- Именно поэтому нельзя, - подчеркнул Егор, подавшись ближе к майору. - Убийство младшего Сафарова, ясный перец, привяжут к старшему Сафарову. А того - к Стогову. Как бы он по суете, впопыхах из теперешнего кресла не перебрался прямиком на шконку. Дёргаться в сегодняшней ситуации неправильно. Хочет бабок, мы найдём ему другого покупателя на ту лесопилку. Может, из-за шумихи заплатят поменьше, зато быстро. И это должны быть новые люди в районе. Слышал, какую тему поднял самый-самый большой - «равно удалённость олигархов».

Тут в голове майора конкретно прояснилось. Всё по делу говорил старший лейтенант, но как-то очень складно, будто по плану. Не он ли стоит за всей этой историей? А если и так? Разве Уваров не прав? Допустим, через полгода Стогов уйдёт, и что с ним будет дальше? Подыщут статью, отожмут бизнес, умножат на ноль? Стоит ли бодаться за его интересы?

Приехали в Дольное - по адресу, который назвал позвонивший в милицию свидетель. Моросило. Сержант вошёл в калитку и тут же появился с парнем - видимо, тот уже ждал гостей. Лодкин и Уваров вылезли наружу, закурили. Егор глянул на Костю, потом оценил усадьбу Павловых - ухоженную, с аккуратной банькой, с пристройкой в глубине двора. Эту семью он знал не очень хорошо, но был в курсе, кто у них, чего и как - должность обязывала. Пару месяцев назад даже мелькала мысль, а может, позвать на службу - Костя производил впечатление надёжного, не то что наркоша Сумин. Теперь уже покойный наркоша Сумин.

Выяснили, что к месту происшествия лучше подъехать от трассы - по ту сторону Мошки. Загрузились, двинулись. Костю посадили в первую машину. А у Лодкина, наконец, созрел правильный вопрос, которым, как ему казалось, он выведет старлея на чистую воду:
- Слушай, а нет у тебя покупателя на Горбуновскую лесопилку? Чтобы я Стогову сразу и сказал - типа не переживай за Сафарова, есть другой человек - деньги хоть завтра.
- Нет, - ответил Уваров, - но будем искать.
- А как скоро найдёшь? 
- Дашь команду, начнём прилагать усилия. Но ты и сам - предложи людям, у тебя же знакомых не меньше.

В общем, из этих ответов Егора Лодкин ничего не понял - то ли старлей причастен, то ли нет. Одно очевидно - с наскока его не взять. В груди у майора загустела тревога, он вздохнул и подумал - как хорошо жилось прежде, до Уварова, пока тот не замутил свои комбинации.

*

А дело заключалось именно в лесопилке. Знакомый Егора по фамилии Мокин, купивший себе дачу на озере, решил завести в районе бизнес. Уваров прокатил Мокина по округе, и тот выбрал Горбуновскую лесопилку, которая странным образом до сих пор не прилипла к частным рукам - явно ждала нового хозяина. Лесопилку можно было пристегнуть к строительной фирме, которая имелась у Мокина в Питере, - обрезная доска, брус, кругляк. Когда выяснилось, что на ту же лесопилку претендует Эльнур Сафаров, Мокин пообещал старлею хорошие бабки за содействие. Но Уваров захотел поднять ещё больше.

Два дня назад Сумин сболтнул, что Лодкин отправляет его с азербайджанцами к Стогову, и Уваров сразу понял, зачем - потому как слушал, наблюдал. План созрел моментально - именно так и вызревали планы в его голове. Короче, к деньгам, которые обещал Мокин, добавилась зелень, не доехавшая до барской усадьбы «Кочки». Егор чувствовал в себе силы поменять в районе весь расклад. Какая разница Стогову, кто ему заплатит? Был один, теперь другой. Привык вести бизнес с кубинцами, привыкнет иметь дела с питерскими - если усидит в кресле...

*

Скатились с большака на вымокшую склизкую грунтовку. Прошли к «Фольксвагену». Следственная группа начала работать. Обнаружили в багажнике тело Сумина. Всё это время Лодкин исподтишка поглядывал на Уварова, но ничего особенного не заметил.

Между тем Егор мысленно удивлялся: вроде бы и дачный сезон закончился, и грибной, народ разъехался, территория малонаселённая, за клюквой в этот угол не ходят - нечего ловить, но не прошло и суток, как трупы найдены. А думал, что хотя бы неделю полежат. Мистика, не иначе.

Сняли показания со свидетеля, всё, что надо, сфотографировали, запротоколировали, вытянули «Фольксваген» из речки, загрузили на эвакуатор. Уваров подошёл к Лодкину и кивнул на Костю.
- Как вам парень, товарищ майор?
- Хорошо, что он наткнулся, а не старуха. Легче вызывать на допросы.
- Так и есть, - согласился Уваров. - А вам не кажется, что он похож на скинхеда? Молодой, крепкий. Только что не лысый. Но они не все бреют головы.
- Да ну, - скептически отмахнулся Лодкин, не понимая, к чему разговор. - Откуда у нас тут скинхеды?
Тогда Уваров с многозначительным видом показал на трупы - два из них ярко выраженной кавказской наружности и Сумин тоже брюнет.

- Ясно, - сказал Лодкин и задумался.
- А что, - подначивал старлей, - запросто. Скинхеды в районе - это не значит, что плохо работаем. Просто в стране демократия. Скинхедов и всяких фашистов везде полно. Вы же телевизор смотрите?
- Ну да, - согласился майор и внимательнее глянул на Костю.
- Хозяйство у них крепкое. Наверняка в доме водится ружьишко. Сам позвонил в милицию, чтобы отвести от себя подозрение. Запросто.
- Думаешь, запросто? - усомнился Лодкин и поёжился от холода и сырости.
- А чего бы он тут шарахался? Поговорим, куда денется. Дайте команду!

И Костю Павлова задержали. Не разрешили заехать к родителям, надели наручники, увезли в РОВД, стали убеждать, что убийство надо брать на себя, иначе пострадают и папа с мамой, и Ленка, про которую Костя рассказал по простоте душевной. А сесть всё равно придётся - под тяжестью улик.
- Лучше ответишь сам, как настоящий мужчина, а то чёрные захотят кровной мести. Ты же их знаешь - прилетят джигиты, вырежут всю твою семью, испортят невесту и потом спрячутся в горах. Разбираться не станут. А так - ты сядешь, а мы тут твоих прикроем.
- Зачем мне было их убивать?
- Они же тебя оскорбили...

Уваров словно собирал пазлы, радовался, когда на пустующее место находился нужный фрагмент. Открылось, что задержанный Константин Павлов не имеет алиби на вчерашний вечер - от 19 до 21 часа, когда по выводам эксперта наступила смерть потерпевших. Не то чтобы алиби не было совсем - якобы занимался ремонтом пристройки, в которую после свадьбы собирался привести молодую жену. Подтвердить этот факт могли отец и мать. Но какие мать и отец не захотят отмазать своего сына? Просто надо поработать с людьми.

Пополудни Ленку разбудил Костин отец. Сначала он позвонил в РОВД, и там объяснили, что сын задержан. Расспросив девушку в подробностях о происшедшем на Мошке, старший Павлов помчался на «Ниве» в Никольское. Однако во встрече с Костей ему отказали. Велели ждать новостей.

*
 
Жестокое тройное убийство на пятьдесят втором километре стало, конечно же, самой горячей темой текущего дня. И всей последующей недели. И месяца, и года. А самые горячие темы в новостной редакции областного телеканала брал на себя корреспондент Олег Семёнов. Точнее, он получал их от тестя, который этим каналом и руководил.

Добиться от милиции кадров с места преступления пока не удалось, и видеоряд для вечернего выпуска Олег собрал из проезда через посёлок, пары общих планов и своего стендапа на фоне Никольского ОВД. Плюс фотография Эльнура Сафарова, сделанная на каком-то городском празднике. Фотография появилась на экране, когда прозвучала фраза - «один из погибших является братом известного в районе предпринимателя...»

Вообще-то Семёнов держал постоянную связь с высоким чином из пресс-службы областного управления, и тот ему всегда помогал, но пока расследование не набрало обороты, шли первичные мероприятия, и управление не спешило предъявлять публике подробности дела, включая имя задержанного. И всё же Семёнов сумел сообщить, что, «предположительно, задержанный мужчина является членом ультранационалистической организации, попросту говоря, скинхедом, а значит, одной из версий является убийство на этнической почве». Эту информацию Олег выдал с подачи того самого чина, чин пожелал остаться в репортаже «одним из сотрудников».

«По сведениям, полученным от одного из сотрудников милиции, один из погибших является братом...»

Сюжет пошёл в эфире, и лишь тогда Семёнов заметил, как нелепо в его тексте в одном предложении столкнулись «один из сотрудников» с «одним из погибших». Вдобавок к «одной из версий». Олег живо представил, как поморщилась, сидя перед телевизором, Татьяна Владимировна, профессор филологии и его университетский преподаватель. «Ну, да, - усмехнулся Семёнов, - стилистическая грязь, случается, всё-таки горячка, репортаж на фоне трупов». 

В финале он пообещал: «Редакция и я лично будем следить за развитием событий и своевременно информировать зрителей. Не теряйте надежды!»

«Не теряйте надежды!»

Эту фразу Олег сделал своим фирменным знаком и заканчивал ею всякий сюжет - не хотелось повторять за столичными коллегами их набившие оскомину клише вроде «Оставайтесь с нами» и «Берегите себя». Случилось это ещё три года назад, когда Семёнов закончил отделение журналистики, женился на Катьке, пришёл на канал, которым рулит её отец, и получил от него карт-бланш на творческий эксперимент. Понятно, что тесть поддерживал зятька в расчёте, что парня заметят московские телевизионщики и позовут в Останкино. Естественно вместе с женой, которая трудилась тут же на должности редактора. Семейный подряд.

Застолбив за собой тему, Олег Семёнов ринулся из Никольского назад в город - ещё раз переговорить с пресс-службой областного управления, чтобы всё свежее сразу попадало к нему, а потом встретиться с Толей Блохиным. Среди информаторов Семёнова Блохин отвечал за националистов, поскольку когда-то сам состоял в членах местной ячейки РНЕ. Никакого РНЕ в городе уже в помине не было. Равно как и «Памяти». Подросшая молодёжь сбивалась в стаи под другими брендами, но туда ни Семёнова, ни сорокалетнего толстяка Блохина никто бы и близко не подпустил. Впрочем, сбивались или не сбивались, это тоже вопрос, потому что никакой особой экстремистской активности в области не наблюдалось. Не считать же активностью редкие испуганные свастики на заборах и не комплиментарные слова про неких чёрных. Однако интервью с Блохиным стоило записать заранее - чтобы было под рукой, когда пойдёт основной поток информации.

Ничего горячего Семёнов на завтра не откладывал, максимум - на вечер. Не хочешь прозябать до скончания века в глухой провинции, надо вертеться. Тесть не поможет устроиться в ИТАР-ТАСС, в CNN или на BBC. Или хотя бы на Радио «Свобода». Чтобы не месить по деревням навоз и грязюку, а красиво ступать по вековой европейской брусчатке. Чтобы не свинарники и колхозные поля, а фестивали, биеннале и мировые форумы в смокингах. Чтобы не косноязычные провонявшие коровьим потом телогрейки, а высококультурные модно надушенные вечерние платья с глубокими декольте.

Олег созвонился с Блохиным, они договорились о встрече, о формате и месте съёмок. На городской окраине на границе с лесопарковой зоной мрачно темнел трёхэтажный остов недостроенной гостиницы. Её владельцы давно разорились, не пойми в какой дали потерялись, и теперь здесь хозяйничали маргинальные элементы или - по выходным дням - страйкболисты, пейнтболисты, любители поиграть в войнушку. Остов уже хорошо порушили-пограбили, загадили, завалили бутылками, шприцами и прочим мусором, стены разрисовали граффити и надписями, в том числе такими, которые считались сугубо националистическими - «За Русь!» и «Русский хватит бухать!»

Блохин встал на фоне стены. Левую половину кадра занимал лес - суровые тёмно-медные сосны. На их макушках угасали последние лучи заходящего сентябрьского солнца. Не того солнышка, что резвится и веселит народ бабьим летом, а того холодного светила, что своей отчуждённостью напоминает о скором приближении промозглого октября, ранней зимы. В общем, картинка выглядела тревожно и даже зловеще.

Блохин приехал в куртке с капюшоном, ему этот прикид очень нравился. Так ходили молодые и мутные гопники, преступные негры Гарлема, так на публике перед боем появлялись боксёры. Блохин накинул капюшон на голову и повернулся спиной к камере - спина казалась очень широкой. Обыкновенно на спине Блохина Семёнов вешал титр - «Иван, член националистической организации». Делали они это по согласию. Если бы Блохина спросили, в какой именно организации он состоит, тот бы ответил: «Начинал с «Памяти». И хватит об этом. А вообще вы должны знать, что националистов бывших не бывает».

Половина пацанов, что узнавала Блохина по этим замаскированным кадрам, считала его конченным придурком и клоуном. Другая половина, настроенная более серьёзно, была уверена, что Блохин - провокатор. И те и другие изредка били Толику лицо, пинали в зад. Никто из бывших членов означенных организаций с ним не общался. Но, как считал Блохин, мгновения славы того стоили. О делах в националистическом движении он узнавал из газет, журналов и брошюр, которые назывались красно-коричневыми или черносотенными и распространялись по Москве в определённых точках. Туда Толик наезжал раз в месяц - потолкаться, потереть, послушать, чтобы оставаться в курсе. А чего ещё делать, если жены-детей нет и никогда не было, как нет и постоянной сожительницы, если работа рядовым охранником в крупном «Супермаркете» позволяет иметь до трёх выходных в неделю, если к хобби типа рыбалки совсем не тянет...

- Не знаю, - с наигранной хрипотцой, на условиях анонимности сказали капюшон и широкая спина, - является ли парень, задержанный ментами, членом одной из тех структур, через которые прошёл лично я. Могу предположить, что это новое поколение. Вы же не пустили нас в политику, чтобы мы могли доносить свои идеи как бы цивилизованным способом. Вот поэтому вы получили тех, кто о себе громко не заявляет, а сразу берётся за оружие.

Они попробовали записать ещё пару дублей, делая акценты на других моментах. Блохин добавлял про опасность радикализма, про боевиков Ирландской республиканской армии и басков-сепаратистов, но первые фразы понравились Олегу больше остальных, и теперь он имел их в виду - как полуфабрикат для будущего большого сюжета.