Волосатый принц и Принцесса щупальце. Глава 3

Отыскать добычу оказалось вовсе не сложно, лес буквально кишел всевозможным зверьём. Дальше, ещё проще. Увы, при мне не было ни копья, ни ножа, но зато мешок под подбородком и громкий голос, как я заметил ещё в прошлый раз, производили на окружающих сногсшибательный эффект, вот и сейчас, от кошмарного воя несчастное животное (весьма напоминающее обычного оленя, только вдвое крупнее, с бесчисленными и разнообразными рогами на голове и хвостом, как у ящерицы) рухнуло и забилось в агонии, так что оставалось лишь свернуть ему шею. И знаете, почему-то сегодня ни охота, ни тем более, убийство, не доставили мне обычного удовольствия. Ни азарта, ни радости погони, ни торжества победителя. Просто сделал нечто необходимое, но очень мерзкое. Но, на что не пойдёшь, лишь бы сделать приятное девушке и, заодно, утихомирить хищника. Как-то страшно путешествовать вместе с существом, кое кидается на всё живое. Вот так ляжешь спать, а проснешься утром уже в чешуйчатом животике. А на вопрос волшебника: - «куда, мол, принца дела»? Ка-и-ни-ли лишь потупится скромненько и скажет: - «Простите, это всё инстинкт, ваш Навал шевельнулся не вовремя, я его «ням» и всё, только косточки хрустнули»!



Разумеется, лезть на дерево, используя только три лапы, оказалось жутко неудобно, тем более и угощение было довольно тяжёлым, пока добрался, уже готов был проклясть всё на свете. И главное, не успел я ещё влезть на ветку, как ощутил толчок, да такой, что едва опять не свалился вниз. Я повернул голову. Ну, да, конечно, принцессочка моя повисла на туше, вцепившись в неё лапами и зубами, как собачонка. Я очень осторожно положил добычу на ветку и понеслось. Знаете, я много хищников встречал, но ещё не один не рвал мясо с таким остервенением и не пожирал его с ужасающей жадностью, чавкая и урча от удовольствия, хруст стоял, наверное, за милю вокруг слышно. Я поспешил отодвинуться подальше. И знаете, хотя девушка была махонькой, не успокоилась, пока от добычи не остались одни кости, обглоданные до такой степени, что не осталось ни малейшего кусочка мяса.



Ка-и-ни-ли облизала языком ладони, а потом уставилась на них вдруг с выражением неописуемого ужаса на лице, застонала и закрыла лицо руками.



- Что такое, – насторожился я, - тебе, что плохо?



Не хватало ещё, по незнанию, отравить спутницу, это была бы весьма дурная услуга.



- Мои безупречные манеры, я, я – девушка всхлипнула, - я, будто с ума сошла, вела себя ужасно, просто дикое животное!



- А, - я выдохнул с облегчением, - есть немножко, но, ты, некоторым образом, сейчас и являешься диким животным. Научишься держать в узде свои звериные инстинкты, тогда вернёшься к прежнему образу жизни.



- Ты не понимаешь, - принцесса скрипнула зубами, - я всегда была такой утонченной. Как никто, знала и соблюдала все правила этикета, меня дважды только за последнюю луну, выбирали Хозяйкой праздника именно за умение сделать всё, ПРАВИЛЬНО, вплоть до последнего жеста. Мастера чайной церемонии стоя аплодировали мне. И вообще, настоящая Тан должна есть мало, как птичка, попробовав лишь самую малость, крохотную частичку от каждого блюда.



- Да, - я кивнул с важным видом, хотя, весьма мало понял из того, что сейчас говорила принцесса, - будешь так кушать, точно перестанешь быть «утончённой». Хотя, ты столько двигаешься, что жирок просто не успеет накопиться.



- А, разве ты способен понять, варвар? – девушка махнула рукой, - хотя, теперь я нисколько не лучше какой-нибудь грязной дикарки, возможно, даже хуже. Осталось только упиться вином и уснуть в грязной луже, тогда полностью уподоблюсь представительницам твоего племени.



- Да не так часто мы и «упиваемся», ну, после удачной охоты или победы над врагом и ещё в праздники, ну, короче не больше шести раз в месяц, - я фыркнул, - а в лужах засыпают лишь самые слабые. Тот не мужчина, кто не способен, после доброй попойки, вернуться домой на своих ногах. А меня даже отец перепить не смог ни разу.



- Ужас, что за жизнь меня ждёт, если доберёмся до родных земель, - Ка-и-ни-ли схватилась за голову, - представляю, что творится на ваших, так называемых, праздниках! Я просто сойду с ума от невыразимой отвратительности происходящего. Ни капли красоты или поэзии.



- Ну, это ты зря, - я передёрнул плечом, - мы стихи складывать умеем и довольно хорошо. По любому поводу, даже соревнования проводим. Хочешь, и тебе сочиню что-нибудь?



- Не-е-ет!!! – принцесса отпрянула в ужасе и едва сама с ветки не сверзилась, - я специально заранее ознакомилась с так называемой, «поэзией» твоего народа. Это, это такая жуть, уж лучше пой. Эти вирши так же грубы, лишены какой-либо красоты и гармонии, как и вы сами.



- Так ты их читала, - я хлопнул ладонью по ветке, - а надо СЛУШАТЬ. Тут всё дело в интонации, хороший бард может так прочитать, что не удержишься, прослезишься, или будешь смеяться, как ненормальная, или пустишься в пляс.



- Давай позже, - девушка судорожно вздохнула, - когда я окончательно утрачу разум. Если бы кто-то из сородичей увидел, как я трапезничала, осталось бы только покончить с собой. Привязать самый тяжёлый камень и в воду. Хотя, сейчас даже умереть у меня не получилось, я ведь рыбо – лягушка.



- А что, мне кажется, наоборот, очень удобно, пошла на дно, посидела там, успокоилась немного, взяла себя в руки, отвязала камень и обратно, - я улыбнулся, - у нас как-то проще, сделал что-то не то, извинился и всё, свободен. Нет, если проступок серьёзный, накажут, конечно, а так….



- Твои сородичи даже и не поняли бы, что я делаю что-то не то, - Ка-и-ни-ли фыркнула, - вы так всегда трапезничаете, если не хуже.



- Да-да-да, - кивнул я, - ставим посреди терема, нет, о чём я? Посреди сарая, корыто, наполняем его едой, туда же заливаем эль и вино, всё вперемешку, встаём вокруг него на четвереньки и дружно начинаем жрать, отпихивая друг друга и громко хрюкая. А когда заканчиваем, устраиваем дикие оргии с песнями, плясками и тут же на полу совокупляемся с нашими женщинами, а кое-кто и с мужчинами, собаками, а после засыпаем все вместе.



- А если какая женщина понесёт, как потом определяете, чей ребёнок? – насторожилась принцесса.



- По жребию, - фыркнул я. (Кажется, моя спутница и не поняла, что я шутки шучу и вообразила, что и взаправду так делаем! Воистину, так и появляются легенды об «ужасных» варварах).



- Надеюсь, хоть принцессы и королевы не обязаны участвовать в общем гхм-м-м, веселье? – девушка побледнела, кожа её из малиновой стала нежно розовой.



- Нет, конечно, - я подмигнул невесте, - у нас отдельное корыто, посеребрённое, только для своих так сказать. Но ты не волнуйся, братьев у меня не так и много, да и батюшка не такой резвый, как в молодые годы, хотя, при столь хрупкой комплекции, можешь и не выжить.



- Мамочка родная, - бедняжка сглотнула нервно и начертала в воздухе защитную руну, - знала, что плохо будет, но чтобы НАСТОЛЬКО, да уж лучше яду выпить или сразу в петлю. Какой позор, нет, у моего отца есть наложницы, да и жён, помимо матушки, шесть штук, но чтобы так, ужас-то какой!



- Семь жён, да ещё наложницы, – теперь уже пришла моя очередь ужаснуться, - что, правда что ли?



- Разумеется, - Ка-и-ни-ли пожала плечами, - причём, мама сама их и выбирала. Долг Главной жены заботиться о том, чтобы муж всегда был доволен и счастлив, и если сама она уже не так свежа и красива, то….



- И вы ещё называете себя цивилизованными, - я почувствовал, как щёки мои запылали, - я помню, мой отец как-то служанку шлёпнул по мягкому месту, шутя, так матушка полдня за ним по двору бегала с кнутом, бедняга седмицу сидеть потом не мог, так и принимал соплеменников стоя подле трона.



- То есть во время пира всем со всеми можно, а так оказать внимание симпатичной женщине ни-ни? – принцесса поморгала перепонками.



- Вообще-то про пир я пошутил, - я кашлянул, - а многожёнство у нас не практикуется, и так женщины рожают столько, не знаешь, как и прокормить. Матушка завсегда зараз то троих малышей приносила, то четверых и все выжили. Такая уж у нас порода.



Ка-и-ни-ли совсем поскучнела, ножки свесила, подбородок верхними лапками подпёрла.



- Лучше бы вы совокуплялись во время пира, - произнесла она с невероятной горечью, - такой позор я, возможно, и смогла вынести, но дети, - девушка закрыла лицо руками, - твой колдун не зря упомянул про то, что народ мой вырождается. Женщина моего племени радуется, коли удаётся родить хотя бы одного малыша за всю жизнь, а уж коли выживет кроха, счастью нет предела. Я у отца – единственная. Оттого матушка моя и стала Главной женой, что смогла зачать и выносить. А если и я так же бесплодна, как стану смотреть в глаза твоей матери и сёстрам?



- Э-э-э, ну, может, чародей чего придумает, - я кашлянул, - эликсир там какой. Подожди, ты же говорила, что ни за что не станешь женой варвара?



- Я говорила, что не хочу этого, - принцесса стукнула ладонью по ветке, - но, долг послушной дочери в том и состоит, что обязана я исполнять волю отца - царя! У нашего народа родители имеют полную власть над детьми, скажут – «умри», и если человек желает сохранить лицо, по-вашему – честь свою и уважение окружающих, обязан немедленно пойти и покончить с собой. Есть поверье, что коли мать, заболеет, дочка обязана отрезать кусок плоти своей и сварить из неё суп. И сиё лекарство способно излечить любую хворь. Послушных дочерей хоронят на островах, под мраморными плитами, на коих пишут специальные тексты, содержащие перечень заслуг усопших, а трупы неучтивых выбрасывают в море, дабы акулы могли пожрать их. А в прежние времена и живых бросали, дабы устрашить других и приучить к покорности. Я же, всегда считалась безупречной дочерью.



- Да уж, кажется, единственное, чего ваш народ не умеет, так это останавливаться, - я покачал головой, - и у нас принято родителей почитать, к их велениям прислушиваться, однако, чтобы собственных чад на смерть отправлять, или плоть их есть, бр-р-р-р.



- Посмотри, кажется, солнце садится, - Ка-и-ни-ли улыбнулась.



- Да, когда болтаешь, время летит незаметно, - я погладил свой «воздушный» мешочек ладонью, - одно радует, даже в этом странном месте дневное светило отправляется на ночной отдых так же, как и в родных краях. И зрелище столь же восхитительно.



Мы замерли. Небо раскрасилось в алый цвет, облака замерцали, огромный золотистый шар плавно опускался куда-то за деревья. И знаете, все наши волнения ушли, исчезли, потонули в бесконечном восхищении. Даже самый равнодушный человек не сможет не преклонить колени перед великолепием величественной природы. Ка-и-ни-ли забормотала что-то на своём чирикающем языке. Не знаю, молитву ли, или декламировала стихи. Как бы я хотел, чтобы представление длилось вечно, но вот край солнца нырнул за деревья, зарево вдали потихоньку гасло, начало темнеть.



Девушка обхватила свои плечи руками, поёжилась зябко.



- Что такое? – забеспокоился я. 



- Ну, ты-то, волосатик, не ощущаешь этого, но знаешь, сейчас довольно свежо, - принцесса шмыгнула носом, - а мы, земноводные, очень чувствительны к холоду.



- Так иди сюда, - я поднял верхнюю конечность, - если прижаться друг к другу, сразу станет тепло.



- Если надеешься потрогать меня до свадьбы…. - начала, было, девушка, но я, лишь фыркнул сердито.



- Может, мы и грязные варвары, - я сверкнул на спутницу глазами, - но женщин уважаем. Я скорее позволю отрубить себе все четыре конечности, чем коснусь девы, без её согласия. Хочешь мёрзнуть – твоё дело. И знаешь, даже будь я последним негодяем, всё равно не стал пользоваться ситуацией, побоялся.



- Что я такая уродливая? – Ка-и-ни-ли сжала кулачки.



- Да нет, наоборот даже, маленькая слишком, - я смутился, - боюсь тебе навредить.



- И напрасно, - принцесса подвинулась ко мне и облокотилась о, бок, - мы, дочери моря, куда крепче и живучее, чем выглядим.



- Хорошо, - я накрыл спутницу огромной ручищей, хотя и не без трепета, (как хватанёт сейчас зубками!) – послушай, я прошу прощения, не обижайся только, имя у тебя какое-то сложное, пока произнесёшь, язык сломаешь, можно буду звать тебя просто «Ка»?



- Ка-и-ни-ли переводится, как «Повелительница океана», - девушка завозилась, устраиваясь поудобнее, - но, так и быть, дозволяю. А твоё имечко, волосатик что-нибудь означает?



- А как же, - я кивнул, - спешу поведать, что имена мы получаем не сразу, не при рождении, а должны заслужить какими-нибудь деяниями. Помню, было, мне две или три луны всего, забавлялся на крыльце отцовского терема, катался на палочке. Не знаю, играют ли ваши дети в «лошадок»? Так вот прыгаю себе, никого не трогаю. И вот проходили мимо несколько старших мальчишек, помнится, лун по десять – двенадцать каждому. В отличие от меня, крохи, получившие право носить детский деревянный меч. И вот главный заводила их заметил меня, признал, повернулся к своим приятелям и говорит: - «Послушайте, все вы знаете Главный закон – царём может стать лишь сильнейший из всех. Если я сейчас одолею сына вождя, сам стану принцем»! Дружки его радостно завопили, согласились, надеясь позабавиться над малышом и полюбоваться интересным зрелищем. И «храбрый» задира направился ко мне, попытался вырвать палку. Мне, разумеется, не понравилось, как же, игрушку отбирают! Не стал я плакать, как надеялись обидчики, а той же палочкой НАВАЛял всем пятерым да так, что уже бедняжки бежали прочь, обливаясь слезами и кровью. После такого позора, у них отобрали мечи и, чтобы вернуть право называться мужчинами, обидчикам пришлось свершить немало достойных деяний.



- По крайней мере, мой муж будет хотя бы храбрым, - принцесса вздохнула.



- Ой, мы же забыли про звёзды, - я кашлянул, - ты сможешь проложить путь по ним?



- Неа, - Ка пожала плечами, - ни одной знакомой. А знаешь, мне уже не так и хочется назад. Здесь красиво и дичь вкусная водится. И главное, никакой ответственности, правил, законов, можно забыть про долг и просто быть собой.



- Я тоже не спешу, - не стал спорить я, - не часто удаётся вот так просто посидеть, поболтать по душам. А ночь сегодня на удивление красива, облаков нет, небо звёздами усыпано, как скатным жемчугом, луна круглая, полная, прямо блюдо серебряное.



Не дождавшись ответа, я повернулся к спутнице и обнаружил, что она ухитрилась уснуть. Намаялась бедная за день, столько всего случилось! Ну, знать и мне можно вздремнуть. Главное не расплющить принцессу случайно.