tears of broken soul

Глава 1

Она была красива. Настолько, что я не мог отвести от неё глаз. Казалось, время остановилось, когда я впервые увидел её. Мама предупреждала, что дом напротив уже купили, и скоро должны были заселиться соседи, но я не придавал этому никакого значения. Я думал, что те люди будут не важны для меня, так какой смысл? И я ошибался.

У неё были тёмные волосы до середины спины, карие глаза и нежные, трепетные губы. Кто-то скажет: «обычная», но для меня она стала особенной с первых секунд. Ну, скажите, разве у кого-то ещё могут быть такие шоколадные волосы, к которым хочется притронуться сразу же? Разве ещё кто-то может так искренне улыбаться губами, но при этом горько рыдать глазами? В них виднелась тоска, грусть, а ещё не было того яркого огонька — признака жизни, желания, которое я вижу в глазах Эштона каждый день.

Я нервничал. Жутко. Это было видно по тому, как дрожат мои руки. Ирвин ещё пошутил что-то о том, что я веду себя словно пятилетний мальчишка, который по уши влюбился в девчонку с первых секунд. Но мне просто хотелось узнать её лучше, понимаете? Никаких пошлых мыслей, потому что я не такой, а она выглядит хрупкой.

Ещё тогда я не знал, что её разбивали на сотни кусочков, и поднималась на ноги она сама.


Когда дверь открылась, на моём лице появилась глупая улыбка, а в мыслях пронеслось одно: «дурак». Я всего лишь хотел произвести на неё впечатление. Я всего лишь потерял голову, когда увидел её печальный взгляд.

— Привет, — выдавил я, переминаясь с ноги на ногу. — Я Люк, твой сосед.

— Привет, — тихо ответила она, окидывая меня внимательным, но тяжелым взглядом. — Я Стэ… — чей-то громкий крик перебил девушку, и она со страхом закусила губу, глядя назад. Я же не понимал, что происходит. Она виновато посмотрела на меня и сказала: — Прости, сейчас не время.

Я видел, как она потянула рукава чёрной кофты вниз, хотя сейчас лето, а на улице довольно жарко. Это показалось мне странным, пока я не заметил несколько синих пятен на её руках до того, как ткань прикрыла бледную кожу. Я так же увидел несколько тонких красных полос и предположил, что это шрамы. В тот момент я просто не мог поверить своим глазам.

— Тебе стоит уйти, Люк, пока не поздно, — пробормотала соседка, всматриваясь в мои глаза. Я видел страх на её лице, видел искусанные до крови губы и бледную кожу. Я знал, что если сделаю ещё шаг ей на встречу и окажусь вблизи, то услышу сумасшедшее биение сердца.

Мои ноги словно приросли к порогу, я не мог сдвинуться с места до тех пор, пока из-за спины девушки не вышел мужчина. Я заметил, что она задрожала, как только увидела его.

— Я звал тебя! — сердито рыкнул он и схватил её за руку. Соседка издала визг и бросила на меня мимолетный взгляд, после чего закрыла дверь.

Я с непониманием смотрел на то место, где стояла темноволосая, и пытался привести мысли в порядок. Но мне не удалось, потому что за дверью послышался странный звук, будто что-то тяжелое упало на пол, и громкий крик: «Ненавижу тебя!».

В тот день я и предположить не мог, что именно тогда всё и начнётся. Наша маленькая история.


Глава 2

На следующий день я решил снова пойти к соседскому дому. Я так и не узнал имя девушки, но беспокоило меня совсем не это. Несложно было догадаться, что тот мужчина, которого я увидел тогда, её отец. Он кричал на неё, а она боялась. Что ещё мне думать? Я видел синяки на её руках, но всячески пытался оттолкнуть мысль, что он избивает собственную дочь. Это мерзко.

В моей семье никогда не было ни малейшего намёка на насилие. Родители редко ссорились, и никто из них не поднимал на меня руку. Я даже представить не мог, что родная мать или отец могут избивать собственного ребёнка, оставляя на его теле синяки. Это отвратительно и жестоко, потому что они не должны так поступать.

Когда я позвонил в дверь, никто не подошёл. Я звонил ещё и ещё, простоял на пороге около 15 минут, но ни ответа, ни, хотя бы, тихих шагов с той стороны, которые выдали бы хозяев, не было. Я мог показаться надоедливым, но мне было всё равно. После вчерашнего я просто хотел убедиться, что с девушкой всё в порядке.

В итоге мне пришлось пойти домой. Ирвин сидел в гостиной и «рубился» в видеоигры, чему я даже не удивился. Он мог часами просидеть за этим занятием у меня в гостиной, и я был рад, что друг проводит много времени у меня дома. Конечно, он мог бы на несколько минут/часов отвлечься и поговорить со мной, но я не жалуюсь. Совсем не жалуюсь.

— Ну? — настойчиво спросил он, не отрываясь от любимого занятия, когда я присел возле него на диван. Голова немного разболелась, но я старался игнорировать это и откинулся на спинку, прикрывая глаза.

— Что? — переспросил я, хоть и знал, о чём хочет узнать Эш. Но дело в том, что я сам не понимал, почему меня игнорируют. Неведение — хуже всего.

— Ты быстро. Не открыли?

Знаете, Ирвин всегда меня понимал. И я даже не удивился, когда он снова попал прямо в точку. Это и есть настоящая дружба? Люди понимают друг друга сразу же.

— Нет. Никто не выходил.

— Может, они уехали куда-то, — предположил друг, но я отрицательно покачал головой, так как был уверен — внутри была и девушка, и её отец. Но никто из них не открыл дверь, что меня насторожило тогда. Я хотел узнать, что скрывала новая знакомая с мёртвыми глазами.

— Я пойду к ней завтра, — уверенно сказал я, глядя на Эштона. — Мне нужно это.

Я был настроен решительно. Не знал, зачем, для чего я делаю это, но был уверен, что так надо.

Я был очень глуп и верил, что смогу спасти душу, которая давным-давно была уничтожена.


Глава 3

Когда дверь, наконец-то, открылась, я облегчённо выдохнул. На душе стало легче, потому что меня услышали, и сейчас я мог поговорить с темноволосой. Девушка с нескрываемым удивлением смотрела на меня, а я пытался сложить в голове слова в разумное предложение. В итоге с моих губ сорвалось короткое неловкое «привет», из-за чего я мысленно треснул себя ладонью по лбу. До чего же идиот!

— Ты не должен быть здесь, — резко, но с болью в голосе сказала она, что почти повалило меня с ног на землю. Робкая улыбка тут же сошла с моего лица. В тот момент я не мог понять её странного поведения, но всей душой желал сделать это, правда. — Пожалуйста, уходи.

Я поджал губы от разочарования, а в мыслях пронеслось: «Ты чёртов неудачник, Люк!».

— Почему? — как-то обречённо спросил я, разводя руки в стороны. Не сдержался. Я просто хотел понять, почему она так ведёт себя со мной, совсем не зная.

— Я не хочу, чтобы ты видел это.

Вопросительно приподнял брови, а глаза невольно наткнулись на её руки. Я знал, что под синеватой тканью скрывается боль, но не мог найти причину этому. Неужели её отец, вправду, такой монстр?

Девушка потянулась рукой к длинной чёлке в попытке убрать её за ухо, но потом кареглазая осеклась, что-то вспомнив. Её губа дрожала, когда я увидел пожелтевший участок кожи около брови и небольшую красную царапину.

— Что это?

— Уходи, прошу, — заскулила темноволосая, когда поняла, что сделала неверный шаг. Я заметил, ничего уже не вернуть, и она прекрасно осознавала это. А я просто не мог поверить в увиденное. — Тебе здесь не место, Люк.

Я не хотел уходить. Я не хотел поворачиваться к ней спиной, потому что, когда её голос говорил «уходи», душа кричала «помоги». Я понял это снова, посмотрев в мрачные глаза.

— Я лишь хотел познакомиться, — с тоской в голосе сказал я, прикрывая глаза. Звучало жалко, я знаю.

— Лучше не надо, — отрицательно покачала головой она, тяжело выдыхая.

— Лучше для кого?

Я был настойчив, сжимал руки в кулаки и старался выглядеть уверенно. Тогда я думал только о том, что не уйду просто так. Не уйду, и всё на этом.

— Для тебя, Люк, — она попыталась закрыть дверь после своих слов, но я помешал, придерживая её рукой. Девушка посмотрела на меня, мы были настолько близко друг к другу, что я мог чувствовать её тяжелое дыхание. Всё, о чём я думал тогда, — её глаза. Они были прекрасны, и нет слов, чтобы описать всю их красоту.

Она испуганно посмотрела назад, словно вот-вот из дома должен выйти монстр, и сильно закусила губу.

— Как тебя зовут?

Соседка томно закатила глаза, снова попыталась закрыть дверь, но я крепко держал, не отступаясь. Не сейчас. Она понимает, что бессильна, и сдаётся:

— Стэйси.

Я уже хотел что-то сказать, как она резко закрывает дверь прямо перед моим носом. Изнутри донеслось короткое «уходи», на что я со злостью ударил кулаком по двери и громко сказал:

— Я всё равно не уйду, Стэйси! Не уйду!

Проблема в том, что я словно кричал в пустоту. Она не хотела услышать меня, не хотела принимать помощь, потому что было слишком поздно. А я не понимал этого.


Глава 4

Два дня я не видел Стэйси. Каждый раз я приходил к её дому, стучал, звонил в дверь, но никто так и не подходил. Но я видел, как в окне дрожали шторы, как мелькает чей-то силуэт. Видел, понимал, что меня избегают, но ничего не мог поделать с этим.

Стэйси избивал её отец — это точно. В голове крутилось много вопросов по этому поводу. Почему он делает это? Где её мать? Почему девушка не заявит в полицию? Зачем она терпит это?

В те дни я не понимал её бездействий, но она была просто бессильна.


— Ты выглядишь расстроенным, Люк, — подметила мама, заметив меня на диване в гостиной. Она присела возле меня, вытирая руки о полотенце, и настойчиво спросила: — Что-то случилось?

Я не знал. Я не мог найти ответ на этот вопрос, потому что, чёрт возьми, не понимал ничего. И я просто спросил прямо:

— Отец мог бы поднять руку на ребёнка? Любой отец.

Мама была в замешательстве от моего вопроса. Она с беспокойством осмотрела моё лицо, после чего погладила по щеке. Я ждал ответа.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто ответь, — призвал женщину я, и она примирительно кивнула. Я выровнял спину и старался быть как можно внимательнее.

— Многие прибегают к такому… методу воспитания. Мы с твоим отцом всегда были и будем против этого, так как считаем это неправильным. Любящие родители не станут избивать родного ребёнка.

Я лишь кивнул, соглашаясь. Голова снова была забита не тем, но я пытался выпутаться из паутины коварных мыслей.

Когда мама спросила, почему я заговорил об этом, я постарался успокоить её нежной улыбкой, прежде чем тихо ответить, пожимая плечами:

— Просто так.


Вечером мы с Эштоном решили прогуляться в парке. Если пойти вглубь, можно уйти от большого количества людей, что мы и сделали. Ирвин постоянно говорил о каком-то футбольном матче, но все мои мысли были заняты совсем другим. И я признавал это.

— Чувак, ты вообще слушаешь меня? — недовольно спросил Ирвин, когда мы подошли к небольшому фонтану. Вода была немного грязной, в ней был мусор, как и в моей голове. — В облака занесло?

— Прости, я… задумался, — виновато пожал плечами, томно качая головой. Избитая девушка не выходила из моей головы, и я ничего не мог поделать с этим.

— Случайно, не о той цыпочке? — бросил Ирвин, а я с непониманием приподнял брови. Тогда он кивнул в сторону скамейки, которая находилась в семи шагах от нас.

Там сидела темноволосая девушка. Её руки дрожали, губа была разбитой, а по щекам текли слёзы.

И, увидев её сломленную, я сам разбился на сотни осколков.


Глава 5

— Не против, если я...

— Иди, — уверенно сказал Эштон, хлопая меня по плечу. — Ты нужен ей.

В тот момент я думал, что смогу помочь Стэйси. Я был уверен, что она становилась жертвой насилия каждый день, и хотел что-то сделать, чтобы она выбралась из той пропасти. Мы могли бы найти выход вместе.

Подходя к ней всё ближе и ближе, я содрогался — она была сломлена. Ту хрупкую Стэйси снова разбили на сотню кусочков.

— Хэй, — я присел возле девушки и взял её за руку, чем вызвал почти незаметное вздрагивание. — Стэйси.

— Я в порядке, — выдавила она, вытирая слёзы, но вторую руку от моей не убрала. — Всё нормально.

Её последние слова вызвали у меня грустную усмешку в ответ. «Всё нормально», но она плачет. «Всё нормально», но на её теле, я уверен, порезы и синяки. Не верьте этим двум лживым словам никогда.

— Я вижу твои слёзы, Стэйси, — уверенно заявил я, сжимая её ладонь в знак поддержки. — И я хочу помочь, ладно? Потому что нет сил смотреть на тебя такую.

— Какую? — тихо спросила темноволосая и посмотрела мне в глаза. Моё сердце пропустило удар — настолько разбитой она была.

— Сломленную и…

— Мёртвую, — резко выпалила она, а я только молча кивнул. — Ты совсем не знаешь меня, Люк.

— Но это не помешает мне помочь тебе.

И тогда она мне всё рассказала. Плач усилился, когда она начала делиться со мной своей болью, но всё, что я мог сделать, так это держать её за руку и слушать. Порой, это лучше слов.

Отец Стэйси был монстром, он избивал её каждый день, оставляя следы от побоев на всём теле. Однажды, он звал её, чтобы она принесла ему воды. Этот чёртов придурок находился в десяти шагах от кухни, в то время как девушка была наверху в своей комнате, но это не помешало ему. Она не услышала, и в итоге он избил её.



Каждый день она терпела насилие и унижение — это уничтожало её.




Мне было больно слушать всё это, но я знал, что так нужно. Ей надо было выговориться, выплакаться, и я был готов подставить своё плечо, лишь бы девушке стало легче.

— Он винит в маминой смерти меня, — сказала она, положив голову мне на плечо. — Но в тот вечер он был за рулём, а не я… — её тело вздрагивало, и я обнял её крепче. — Он сказал, что я отвлекала их, но это не так, и… Люк, Господи, я ненавижу его.

Стэйси сорвалась. Её с головой накрыла истерика, а я сидел и гладил девушку по спине, успокаивая. Понял я одно — она живёт под одной крышей с монстром.

Я был рад, что она смогла выговориться. Нельзя держать всё в себе, иначе это уничтожит человека изнутри. Разобьёт на куски, и ничто уже не поможет.

Когда она успокоилась, я заставил её посмотреть в мои глаза и сказал:

— Я помогу тебе.


Удивительно, как человек может продолжать жить, когда внутри он уже давно сломлен.


Глава 6

Это было воскресенье, кажется, но я не уверен на все 100%. Эштон сказал, что я могу помочь Стэйси, и я верил в это, так что в десять утра я уже стоял возле её дома и стучал в дверь. Мне было всё равно, если откроет её отец (сложно называть этого человека таким словом), потому что тогда самой главной задачей было вытащить девушку из дома. Я не знал, куда мы пойдём, не знал, что мы будем делать, лишь мысленно повторял себе: «забрать её». И я сделал это.

Она не была удивлена, если честно. Стояла у двери и смотрела на меня своими карими печальными глазами, которые говорили больше, чем её губы. Я молча взял её за руку и тихо шепнул на ухо:

— Собирайся.

Я был удивлён, когда она даже не сопротивлялась, но, скорее всего, она просто смирилась. Дурак, она просто доверилась мне. Ну, это было то, чего я очень хотел.

Спустя полчаса мы уже шли по направлению к месту, в которое я был влюблён. Я не мог не заметить покрасневшую щеку девушки — скорее всего, ей снова досталось тем утром. Это было то, что я возненавидел сразу же. Она не должна была терпеть это, но продолжала делать это.

— Ты делаешь большую ошибку, Люк, — сказала Стэйси, пока мы шли к пристани. Оставалось идти каких-то десять минут, которых нам вполне хватило для короткого разговора.

— Ты правда так считаешь?

— Да, — она кивнула и попыталась спрятать слёзы, которые я и так заметил. — Ты стоишь на самом краю пропасти, и я тащу туда тебя за собой.

— Ты не упадёшь, — уверенно заявил я и остановился, нежно сжимая её порезанные запястья. Она смотрела на меня удивлённым взглядом, а губы её дрожали, но я продолжал смотреть на неё в упор. — Не упадёшь, потому что я буду держать тебя. Сильно.

Тогда она покачала головой и сказала, что я не понял её слов. Мол, она уже давно внизу, а тащит меня за собой тем, что вызывает желание помочь. Она сказала, что не хочет этого, а я так и не понял, чего именно: помощи или моего падения к ней.

Оказавшись на пристани, Стэйси вопросительным взглядом посмотрела на меня, на что я лишь пожал плечами. Да, здесь было красиво. Чистая словно хрусталь вода, слышится тихий шум волн, а ещё в этом месте царит тишина. Я часто приходил туда, когда хотелось побыть одному, потому что мысли разрывали сердце на части. А здесь было спокойно и как-то особенно. Вечером можно лечь и смотреть на звёздное небо, которое в то время завораживает своей красотой. В тот день было не очень солнечно, так что на небе виднелись серые тучи, и такая погода точно нравилась Стэйси — я увидел, как уголки её губ дрогнули. Впервые.


Я был рад, что смог вызвать эту маленькую полуулыбку на её лице. Словно это она спасла меня, а не я её.



— Я показал тебе это место, чтобы ты могла приходить сюда, когда тебе плохо. Вечером я часто бываю здесь.

— Здесь красиво, — сказала она с каким-то завороженным взглядом, осматривая всё вокруг. — Люк, — она подошла ко мне и посмотрела в глаза. — Ты уверен, что не хочешь отступить? Пока не поздно.

Я видел, что ей трудно давались эти слова. Чёрт, да я вообще не понимал, почему она говорит так об этом. Словно, если наши дороги пересекутся — случится что-то ужасное. Но я считал наоборот, уверял себя, что всё будет хорошо. А Стэйси, кажется, уже давно знала, каким будет конец.

— Уже поздно, милая, — медленно ответил я, выделяя последнее слово. Она вздрогнула, а я с нежной улыбкой дотронулся к её щеке. — Слишком поздно, чтобы отступать.


Глава 7

Прошло ещё три дня. Я постоянно виделся со Стэйси, уголки губ которой вздрагивали каждый раз, когда мы встречались. Это не было полноценной улыбкой, нет, но я был рад, что состояние этой девушки немного улучшилось благодаря мне. Она и не подозревала, как много это значило для меня, а я не пытался показывать это. Лишь счастливо улыбался ей в ответ, смотря в глубокие карие глаза.

В последнюю нашу встречу она была расстроена больше, чем когда-либо. Я никогда не видел её такой, но с первых секунд успел заметить её губы, на которых было несколько глубоких ран. Она не улыбалась, еле говорила, потому что было больно, а у меня от этого зрелища защемило в груди. Я старался поддерживать её, но она лишь смотрела вдаль, сидя возле меня на пристани и опуская ноги в прохладную воду, пока по щекам текли слёзы. И я не знал, как ей помочь. Не знал.

— Как она, Люк?

Я тяжело выдохнул и присел возле Эштона на диван. Он полностью переключил своё внимание на меня, всматриваясь в моё лицо, пока я пытался привести мысли в порядок и нормально ответить. Как Стэйси? Чёрт, я не понимал. Она выглядела разбитой, и я не был удивлён этому, но как объяснить это другу совсем не знал.

— Это сложно, — я сделал глубокий вдох и закрыл глаза, представляя кареглазую перед собой. Слова сами срывались с моих губ, пока я вырисовывал её образ в своём сознании: — Она красивая. А ещё она чертовски грустная и подавленная, и я понятия не имею, как это исправить. Но, Эш, эта её полуулыбка сводит меня с ума, понимаешь? В ней столько благодарности вместе с той болью, которую она терпит. Я очень хочу ей помочь и буду рядом, когда это нужно. Мне тяжело смотреть на неё такую... мёртвую, но я постараюсь сделать так, чтобы она почувствовала себя живой.

Повисло минутное молчание, и я открыл глаза, смотря в потолок. Сердце было готово вырваться из груди, а пальцы сильно сжимали края футболки. Я, сам того не понимая, покачал головой и закусил губу от… бессилия? И тогда Эштон почти шепотом сказал:

— Мёртвая птица не вылетит из гнезда, друг.

После его слов я вспомнил, как улыбалась Стэйси, когда я привёл её на пристань. Я вспомнил, как она аккуратно поцеловала меня в щеку в последнюю нашу встречу, морщась от боли. Её незаметная грустная усмешка и слёзы пронеслись в моём сознании, и я так же тихо ответил:

— Тогда я научусь воскрешать мёртвых.


***


— Прости.

Я отвёл взгляд от вечернего неба, где солнце начинало медленно садиться за горизонт, и посмотрел на Стэйси, которая смотрела в чистую воду, болтая в ней ногами. Мы просидели на пристани полчаса, и никто из нас не сказал ни слова, но обоих это устраивало. Мне нравилось слышать её тихое дыхание и наблюдать за тем, как она убирает локоны за ухо или усмехается своим же мыслям. В те моменты я лишь хотел узнать, о чём она думает.

— За что? — спросил я, придвигаясь к девушке чуть ближе, чтобы лучше слышать её. Она говорила тихо, так как нижняя губа всё ещё не зажила и, как я понял, ужасно болела. Девушка постоянно морщилась, но продолжала говорить через боль. Сильная.

— За то, что втянула тебя во всё это, — она сильнее натянула рукава кофты вниз, и я, заметив это, схватил девушку за руку. Отрицательно покачав головой, мол «не извиняйся», я кивнул на чёрную ткань. Стэйси тяжело выдохнула, но поняла меня и начала медленно стягивать с себя кофту. Я в ужасе, который так и не смог скрыть в своих глазах, поглядывал на синие, желтоватые и покрасневшие участки кожи у неё на шее, ключицах и плечах, а девушка лишь опустила голову вниз, пуская слёзы.

Я не мог подобрать слов и молча перевёл взгляд на порезанные запястья, и тогда вопрос сам собой слетел с моих губ:

— Зачем?

— Это доказательства, — тихо ответила она и вздрогнула, когда я притронулся пальцами к одному из шрамов. Некоторые из них уже зажили, другие же выглядели так, словно появились совсем недавно, и это сводило меня с ума. — Я доказываю, что он не может подчинить меня полностью, Люк. Я не сдамся ему окончательно, и эти порезы показывают мою борьбу.

— Не надо, Стэйси, — шепотом сказал я, проводя указательным пальцем по неровной коже. Она размазывала по щекам слёзы, а я перевёл взгляд на её глаза, наклоняя голову слегка набок. — Ты можешь бороться, не причиняя себе боли.

Повисло секундное молчание, и мы оба повернулись в сторону солнца, которое почти скрылось. Небо стало кроваво-красным и настолько заворожило меня, что я еле расслышал последние слова девушки:

— Уже нечего терять. Я привыкла к боли, Люк.


Медленно исчезая, она была потерянной и напуганной.


Глава 8

Держи меня, пока не исчезнет страх.
Я едва дышу.

Red: Hold me now


С той нашей последней встречи прошёл ещё день. День, в котором Стэйси так и не появилась.

Я волновался. Приходил к её дому несколько раз и стучал в дверь, но никто не открывал. Снова. Это настолько напугало меня, что я места себе не находил и думал лишь о кареглазой девушке. Мне хотелось вытащить её из лап отца, лишь бы она не находилась дома вместе с ним, но я не смог и чувствовал себя бессильным.

Вечером меня отвлёк шум за окном. Я отложил книгу, которая так и не помогла мне не думать о соседке, и выглянул на улицу. У дома Стэйси стояла машина скорой помощи и это так напугало меня, что я сразу же побежал прочь из своей комнаты, выбегая во двор. Простоял там около часа, пока мужчина в белом халате и медсестра не вышли из дома. Темноволосой не было, и я молился, чтобы оказалось так, что врачи приезжали не к ней, а к её отцу. Он заслуживал этого, как бы жестоко это не звучало.

Ночью я не мог уснуть. Какое-то мерзкое чувство не давало мне закрыть глаза. Что-то заставляло меня думать о том, что это именно Стэйси понадобилась медицинская помощь.


***


На следующий день я проснулся в обед. Не спал целую ночь, уснул только под утро, что и стало причиной моего позднего пробуждения. Дома не было никого, кроме меня, и я почувствовал себя одиноким. Впервые. Раньше никогда не подпускал какие-то грустные мысли к себе, потому что не было повода. И именно тогда я начал понимать, что Стэйси чувствовала себя так почти всегда.

Я снова пошёл к ней. Уверенно стучал в дверь до тех пор, пока рука не заныла от боли. Почему мне не открывают? Почему игнорируют? Всё ли там в порядке? Я не знал и это пугало меня.

В итоге мне пришлось вернуться к себе, так как я мог привлечь слишком много внимания. Но я не хотел уходить, не хотел.

Время шло, я терялся в догадках о том, что же могло случиться. Вечером снова явился к соседскому дому, но и тогда мне не открыли. Ноги сами понесли меня к пристани, пока я надеялся, что там встречу грустную девушку, поразившую моё сердце.

— Стэйси? — спросил я, увидев чей-то силуэт на самом краю. Уже стемнело, небо в самом низу окрасилось в красный цвет, который мог свести с ума любого. — Это ты?

Подходя ближе, я стал убеждаться в своих догадках — это была она. Девушка раскинула руки в стороны и смотрела в небо, пока я медленно приближался к ней. Холодный порыв ветра заставил меня вздрогнуть, он привёл мои мысли в порядок, и…

— Стэйси, нет!

Я начал бежать из всех сил, когда девушка оказалась в воде. Там было достаточно глубоко и она могла запросто утонуть, чего и… хотела.

Слёзы. На моих глазах были слёзы, когда ноги несли меня к самому краю. Я боялся, что не успею, и мысленно молил Бога, чтобы он уберёг её. Было страшно, стало тяжело дышать, но я лишь глубоко вдохнул и прыгнул в ледяную воду. Появилось мерзкое ощущение, будто в меня вонзают ножи, но я старался не обращать на это никакого внимания и глазами искал девушку под водой. Это было трудно, потому что внизу царила темнота из-за приближения ночи, а я всё равно отталкивал мысль о том, что не смогу спасти её.

Воздуха уже не хватало в лёгких, я высматривал её бледное тело, но не видел ничего, кроме тьмы. От бессилия и разочарования я вынырнул и глубоко вдохнул, после чего снова оказался в воде. Нет, я не мог потерять её. Ни за что.

Всё начинало медленно темнеть, голова заныла от боли, но я широко распахнул глаза, когда увидел Стэйси. Она была почти у самого дна, такая бледная и… безжизненная. Я знал, что не смогу долго продержаться в воде, но всё равно поплыл вниз, потому что не мог её отпустить. Левая рука обхватила девушку за талию, и я начал выплывать, уже задыхаясь.

— Чёрт возьми, нет!

Мне хотелось кричать от боли и разочарования, смотря на Стэйси, лежащую на деревянных досках, но вместо этого я пытался спасти её. Она не дышала, её кожа была бледной и холодной, а на запястьях выступала кровь из свежих порезов. Я заметил покрасневшую линию вокруг её шеи и это заставило меня вздрогнуть. Девушка не впервые пыталась свести счёты с жизнью.

Когда с её губ начал срываться кашель, когда она сделала первый глоток воздуха, а вода начала вытекать из её рта, я заплакал. Да, я, чёрт возьми, заплакал, потому что думал, что уже слишком поздно.

— Что же ты творишь? — шепотом спросил я, притрагиваясь губами к её лбу. Она дрожала, и я быстро стянул с себя летнюю куртку, укрывая слабое тело. — Я боялся, что потерял тебя.

— Я уже давно потеряла себя, Люк, — выдавила она, слабо улыбнувшись. Я аккуратно убрал локон волос ей за ухо и посмотрел в глаза, которые наполнились слезами.

— Не делай так больше, — попросил я, оставляя лёгкий поцелуй у неё на щеке. Она слабо кивнула и прикрыла глаза, а я поднял голову к небу и мысленно сказал «спасибо». Но нет, это было напрасно.


Глава 9

Время шло довольно быстро. Часы тикали, дни пролетали перед глазами с неимоверной скоростью, и события, которые происходили со мной и Стэйси казались чем-то обычным. Я уже привык к её присутствию, а она, как я думал, давно привыкла ко мне. Мы каждый день встречались и шли к пристани. Она рассказывала свою историю, а я разглядывал её порезанные запястья и следы от побоев, которые могли сказать намного больше, чем сама девушка.

Я думал, что помогаю ей, но с каждым днём убеждался в обратном. Она медленно угасала, словно спичка, и я никак не мог дать больше жизни этому огню. Глаза всё мрачнели, слов становилось всё меньше и меньше, а синяков и порезов больше и больше.


Она погибала, а я так и не научился воскрешать.



Был случай, когда она заплакала и спросила, зачем я спас её тогда. И я ответил, что не мог позволить пристани, которую так полюбил, стать местом смерти для неё. На самом же деле, я не мог позволить Стэйси, которую так полюбил, умереть.

Ещё неделя. Ещё семь дней. Ещё 168 часов. Ещё 10080 минут и 604800 секунд. За это время мы и сблизились, и отдалились друг от друга одновременно. Казалось, я тянул руку к той, которая с печалью в сердце и слезами на глазах повернулась ко мне спиной, считая, что слишком поздно спасать саму себя.

— Думаешь, существует жизнь после смерти? — тихо спросил я, погружая ноги в прохладную воду. Тело вздрогнуло, когда подул ветер. В тот вечер мне хотелось согреть кареглазую девушку, чтобы она почувствовала хоть каплю тепла, но она сказала, что её сердце уже заледенело, и стало слишком поздно. Глупенькая, совсем не понимала, что оно наполнено теплом и добротой, которые я заметил сразу же. А слово «поздно» стало для неё чем-то обычным, что начало пугать меня. Она знала свой конец, знала о его приближении, но молчала.

— Даже если и так, я не хочу этого, — спокойно ответила она, пожимая плечами.

— Почему же? — я посмотрел на темноволосую, которая продолжала любоваться вечерним небом, забывая о своём отце и боли. Это заставило меня улыбнуться, потому что я уже не чувствовал себя таким бесполезным.

— Если жизнь обозначает борьбу или путь с преградами к счастью, то я не хочу жить вообще. Усталость невыносимая, и я уже давно подчинилась ей, Люк.

Она была не права. Да, она разочарована, но не права, потому что, на самом деле, в жизни есть много прекрасного. Чёрт, да даже то, что мы тогда сидели только вдвоём тем летним вечером, являлось чем-то прекрасным, потому что я чувствовал себя… счастливым с ней. Да, девушка с разбитым сердцем и разрушенной душой делала меня счастливым. А я… я пытался вызвать у неё такие же чувства.

— Если я буду с тобой, ты будешь жить? — шепотом спросил я, потому что боялся её ответа. Она наконец-то посмотрела мне в глаза и, чёрт возьми, впервые улыбнулась. Искренне, по-настоящему. Это была та улыбка, которую я так хотел увидеть. В тот момент я думал лишь о ней и не заметил молчание девушки и тишину в ответ на мой вопрос.

Никто из нас не пытался завязать разговор целый час. Мы просто были там, на нашем месте, погружая ноги в чистую воду. Мы просто наслаждались темнотой и появлением маленьких огоньков на ночном небе. Я просто думал о том, как хочу поцеловать её вновь, а Стэйси… я понятия не имел, но готов был отдать всё, лишь бы узнать её мысли.

— Я не хочу терять тебя, — сказал я, посматривая на луну. Было поздно, но мы не расходились по домам.

— Не потеряешь, — тихо ответила она, переплетая наши пальцы и смотря мне в глаза. Я нежно улыбнулся и легонько притронулся к её губам, прикрывая глаза. Её длинные ресницы щекотали мне кожу, а я пытался как можно лучше запомнить этот невинный поцелуй. Притронувшись своим лбом к моему, она прошептала: — Эта пристань всегда будет напоминать тебе обо мне.

И я поверил ей. Поверил, несмотря на то, что она могла бы сказать совсем другие слова. Поверил, потому что понял, что люблю.


Та ночь стала последней для нас обоих. Та ночь стала концом, последней страницей, которую я хотел вырвать и написать ещё тысячу таких вместе со Стэйси.


Глава 10

Ночь. Одинокая луна стала королевой этого бала сегодня, но звёзды так и не появились на небе. И она, грустная и разбитая, посматривает на меня сверху, очаровывая своей красотой. И, знаете, смотря на неё, я думаю о Стэйси. Она там, во мраке, освещает мне всё вокруг своим серебряным сиянием.

Пальцы аккуратно берут из небольшой коробки один цветок. Не знаю, почему выбрал лилии, но именно они напоминают мне о девушке, хоть и являются полной противоположностью ей. Она — такая мрачная, с карими глазами и тёмными волосами, и лилии — светлые, нежные, трепетные. А ведь они показывают её изнутри. Её сердце, как и душа, такие же светлые и чисты. Были.

Когда один цветок летит вниз и аккуратно, словно это сам ветер поддержал его своими невидимыми ладонями, ложится на поверхность воды, я грустно усмехаюсь, как делала это девушка. Уголки губ еле дрогнули, но в этом жесте было столько чувств, столько боли и… бессилия. Уже ничего не вернуть, слишком поздно. А ведь она была права — эта пристань всегда будет напоминать мне о ней. Эта пристань стала местом гибели Стэйси, но именно здесь она освободилась и обрела покой.

Я бросаю ещё одну лилию в воду, а сам вспоминаю последние слова девушки, которые она написала на белоснежной бумаге. Удивительно, ведь прошло уже три месяца, а я до сих пор ношу её с собой.

Она просила прощения. Писала, что не смогла вытерпеть ту боль, которая съедала её изнутри. По её словам, она была хуже тех синяков и порезов, потому что шла от самого сердца.

«Прости, я опустила руки уже давно. Это видно по тому, как пусты мои глаза. Мама не говорила, что есть много видов боли, но она предупреждала, что конец из-за неё всегда один. Я знала, каким будет мой, и покорно ждала его, опустив голову.»


Сажусь на самый край и снимаю кроссовки, после чего притрагиваюсь пальцами ног к воде. Холодная. Я закрываю глаза и представляю, что Стэйси сидит рядом со мной и улыбается, смотря на ночное небо. Клянусь, я услышал её дыхание слева от себя.

«Некоторые люди совсем не умеют бороться. Они падают на сырую землю и уже не поднимаются. Я была той, кто вставал на ноги после каждого падения, каждого удара, считая, что вынесу всё это. И тогда усталость пришла сама собой, забирая меня к себе в плен. Я знала, что рано или поздно это случится, и была готова к этому.»


Я бы хотел обнять её прямо сейчас и сказать, что всегда буду рядом. Я бы хотел нежно поцеловать её в макушку, перебирая пальцами волнистые локоны, лишь бы уголки её губ дрогнули. Но, когда я тянусь рукой туда, где должна сидеть она, замечаю пустоту. Такую невыносимую и горькую пустоту, которая разрывает меня на части. Я чувствую себя одиноким без своей Стэйси.

Ещё одна лилия, ещё одна слеза, одна горькая усмешка и воспоминания о ней, которые я всегда буду хранить в своём сердце. И тот трепетный, невинный поцелуй… И её нежные губы, на которых она несла столько боли и крови… Всё это я никогда не забуду.

«Я не знала, жива ли я или просто стала призраком. Боль была реальной, но после неё оставалась лишь пустота. Пустота в сердце, в душе, внутри меня, в глазах моего отца. Знаешь, Люк, а ведь вокруг меня уже давно всё горело в огне. И небеса давно упали, потому что я опустила плечи. Печаль следовала за мной по пятам, а надежда ускользала сквозь пальцы. Уставшие крылья были сломаны. Я падала, летела головой вниз, но ты поймал меня и дал ещё немного времени. И я дышала, жила, когда была с тобой, но, приходя в родной дом, снова погибала.»


— Ты нужна мне, Стэйси, — тихо говорю я, посматривая на место возле себя. Может, если я закрою глаза, она придёт ко мне. Может, если я вернусь в прошлое, она окажется рядом со мной и, притронувшись ногой к воде, скажет, что так же холодно у неё на душе. И, может, тогда я прижму её к себе покрепче, поцелую в щеку и скажу, что согрею.

Может, если бы нам дали чуть больше времени, я бы научился воскрешать мёртвых и растапливать лёд в сердце одним прикосновением.

«Я доказала ему, что он никогда не смог бы отнять у меня жизнь, потому что сделала это сама. Наверное, мы встретимся в аду, где я посмотрю ему в глаза и громко засмеюсь в лицо. И мне больно, потому что ты, Люк, окажешься в раю, где нет места для меня.»


Нет, она ошибалась. Потому что нет больше такой чистой души, такого доброго сердца, которые были у Стэйси. В ад её не пустили, я уверен. Нет, милая, ты в раю, и мы обязательно встретимся.

«Ты прости меня за всё, Люк. Ты прости, потому что я разочаровала тебя. Возможно, ты чувствуешь боль, но я хочу сказать, что она пройдёт. Да, так и будет, потому что я всегда буду с тобой, в твоём сердце, помнишь? Я буду жить в твоих снах каждой ночью. И та пристань будет напоминать тебе обо мне. Ты просто дыши. Живи. Верь. Пусть это сделает хоть кто-то из нас двоих.»


Я прокручиваю строчки из её письма в своей голове с закрытыми глазами, стараясь ничего не упустить, а рукой пытаюсь дотянуться к лилиям. Подношу белый цветок к лицу и вдыхаю нежный аромат, после чего бросаю в хрустальную воду. Здесь её могила, здесь дверь, через которую она прошла на небеса.

А я ведь так и не успел сказать ей, что люблю. Не смог сказать эти три слова, которые понесли бы в себе столько неимоверных чувств. Поздно, слишком поздно. И эти тихие признания в любви на пристани, где, возможно, парит её душа, уже ничего не значат. Всё потеряло смысл после её ухода, она оставила за собой лишь маленький свет, который начинает угасать.

Наша маленькая история закончилась, так и не начавшись.

— Но знай, Стэйси, что ты забрала моё сердце, которое лежит на дне чистой реки вместе с тобой.

«Но знай, Люк, что, уходя на небеса, я оставила тебе своё сердце...»