Второй шанс

Благодаря выходному дню в автобусе свободно, можно даже присесть, и только на центральной площадке, где молодые родители разместили коляску с маленьким ребенком, царит какая-то суетливая толкотня. Я пробираюсь сквозь нее и нахожу сидячее местечко ближе к хвосту салона. Чтобы искоренить дурную привычку вечно пялиться в телефон, посматриваю в окно, на пассажиров… Вот парень с девушкой через проход: держатся за руки и улыбаются чему-то, известному только им двоим. Вот семья с той самой коляской собирается выходить и начинает заранее прикидывать, как они со своим транспортным средством будут выгружаться из автобуса. Вот мужчина торопливо засовывает в карман брюк айфон, попадая в мое поле зрения, словно в объектив видеокамеры. Вот бабулька, которой лень подниматься на небольшое возвышение к статичным креслам, устраивается на откидном сидении на центральной площадке…

Остановка. Броуновское движение у дверей: молодая мама толкает к выходу детскую коляску, папа почему-то считает ворон, и женщине помогают двое мужчин средних лет: резво и слаженно подхватывают коляску, аккуратно ставят ее на землю, улыбаются маме и быстро заходят в автобус. Двери уже закрываются, и в последний момент в салон успевает втиснуться девчонка, по виду старшеклассница или студентка младших курсов, с криком, обращенным к возившимся с коляской:
– У меня телефон вытащили! Вы у меня вытащили, я почувствовала! Отдайте!

Мимо проскальзывает один из «помощников» и занимает свободное место прямо за мной, а в голове, словно отмотавшись к началу съемки, быстро прокручивается видео, соединяющее разрозненные кадры в одно целое: как будто искусственно создаваемая на пятачке толпа, переглядывания «помощников» с кем-то третьим и, может быть, даже четвертым, болтающимся в толкучке не рядом с ними, но где-то очень неподалеку… стыдливо нырнувший в карман телефон… выход напарников вместе со всеми на остановке и быстрое заскакивание обратно в последнюю секунду для того, чтобы таким дедовским методом железно оторваться от жертвы… Обворованная девушка, будучи невысокого роста, была полностью скрыта от меня массой пассажиров, но у меня нет никаких сомнений в том, что телефон действительно вытащили, и вытащили на моих глазах. Ну почему я это видела?! Не видела бы, так на нет и суда нет, а теперь сиди, думай, что тут делать…

Девушка безнадежно требует вернуть мобильник, обвиняемые, конечно, открещиваются, выдвигают предположения, что, мол, хозяйка сама свою трубу где-то посеяла. Девочка, осознавая свою беспомощность, почти истерически настаивает на том, чтобы современные ученики диккенсовского Феджина показали карманы.
– Да нет у меня ничего, только мой телефон – лениво огрызается сидящий за мной мужчина, демонстрируя содержимое почему-то только правого кармана.

Пассажиры не вмешиваются, кто-то молча следит за происходящим, кто-то, отвернувшись, смотрит в окно. Складывается впечатление, как будто в автобусе никого, кроме девушки и двоих карманников, нет, и девушка перед ними совершенно бессильна. Я почти физически ощущаю омерзение – несколько здоровых мужиков промышляют ощипыванием людей исподтишка, наверняка не случайно выбирая тех, кто не сможет дать сдачи, – и лихорадочно пытаюсь изобрести какое-нибудь решение проблемы.

Да, как же я раньше не додумалась! Несколько лет назад, примерно в том же возрасте, как сегодняшняя пострадавшая, я ехала в поезде и, не отличаясь умом и сообразительностью, хранила свой телефон у всех на виду, в откидной сеточке над нижней плацкартной полкой. Неудивительно, что в какой-то момент мобильника я там не обнаружила. Потом были нервные поиски, утешения пожилой разговорчивой дамы, соседки напротив, – не переживай, ничего страшного, новый купишь, – и смекалка проводника, до этого эпизода всю поездку внушавшего мне страх, потому что выглядел он как браток из девяностых: крупного телосложения, бритый, с массивными перстнями на сарделечных пальцах... Однако в итоге именно он принял живейшее участие в моей проблеме и вернул пропажу: набрав на своем мобильнике мой номер, он пошел по вагону и велел мне слушать, не раздастся ли где знакомая мелодия звонка. Мелодия скоро раздалась, и проводник извлек мой покоцанный телефончик из-под матраса той самой разговорчивой дамы, которая тотчас же стала утверждать, что это не иначе как молодой парнишка, ее сосед сверху, постарался, он же студент, ему деньги нужны, вот и тырит телефоны у всех подряд, потом – что телефон сам упал к ней на полку и, видимо, для тепла закопался поглубже под постельное белье…

В той ситуации было много смешного и бестолкового: и моя глупость и неосмотрительность, и глупость несчастной пенсионерки, которую бес попутал, по-другому не скажешь: соблазнившись оставленным без присмотра мобильником, она захотела им завладеть, при этом даже не зная, как отключить звук или извлечь сим-карту; было и ощущение безопасности от присутствия находчивого проводника… Здесь же безопасностью не пахнет: одна болтливая пожилая тетя, стащившая телефон по недомыслию, или несколько кряжистых и жилистых мужиков, целенаправленно охотящихся за добычей, – в отличие от рекламы стирального порошка, разница тут очень даже видна. Конечно, вряд ли эти товарищи намерены слишком уж агрессивно защищаться, но их уверенность в собственной безнаказанности и ленивая нагловатость, как у школьных хулиганов, которые уверены, что учитель им ничего сделать не может, крайне неприятны. От мысли, что придется вступать с ними в контакт, сердце колотится, в горле пересыхает… Главное – сохранять вежливый тон, спокойно попросить девушку набрать на моем телефоне свой номер и слушать звонок, а самой параллельно следить за руками и мимикой карманников…

На самом деле меня хватает лишь на то, чтобы обернуться и посмотреть в лицо одному из членов шайки, и я встречаюсь с ледяным взглядом серых глаз. Да, холодный взгляд – это красивое клише, и я всегда была неравнодушна к романтическим героям вроде капитана Немо или Волка Ларсена, холодно взирающих на более жиденьких персонажей, которые не отличаются их волей и самообладанием… Но с этой минуты выражение резко перестает мне нравиться.

Не знаю, что жулик может прочесть по моему лицу. То, что я видела? что видела и трушу? может быть, миллиграмм вызова и желания вмешаться? Не знаю, потому что через несколько бесконечно долгих мгновений я отвожу взгляд, а автобус притормаживает у очередной остановки, и пострадавшая девушка выходит, махнув рукой на потерю. Я тоже бездумно направляюсь к дверям, на полпути прихожу в себя и иду в самый конец салона, чтобы никакой упырь больше не маячил у меня за спиной. С нового наблюдательного пункта мне отлично видно, как эта компания расслабляется, принимается перемигиваться и обмениваться знаками, и кто-то из них начинает ковыряться в айфоне – возможно, в том самом, обитавшем в левом кармане штанов, а до этого – в рюкзаке незадачливой студентки. Через пару остановок, когда автобус совсем пустеет, они организованно выходят, а я понимаю, что совершенно не представляю, где мы едем, и мечусь от окна к окну, вглядываясь в темноту за стеклом и пытаясь сообразить, в какой точке маршрута находится автобус.

Разобравшись с местоположением, вновь возвращаюсь мыслями к случившемуся. Да, разумеется, маневр со звонком мог бы и не иметь успеха, эти спецы, наверное, умеют сразу вытаскивать симку и «обезвреживать» телефон, но это хотя бы была попытка, и, может быть, она помогла бы девушке не чувствовать себя отданной на растерзание этим шакалам…Решаю, что, если в следующий раз при мне произойдет что-нибудь подобное, то буду, во-первых, действовать, а во-вторых, действовать быстро – чтобы не быть тем, кто безучастно проходит мимо, чтобы не полыхать так щеками… чтобы сменить амплуа зрителя на участника… чтобы исполнить свои несколько па в Танце, где каждый – центр, а каждый пируэт – для каждого, как было открыто одному английскому филологу, побывавшему на Переландре.

Насчет второго шанса можно не беспокоиться: как-то я шла в метро по длинному переходу между станциями, и у стены лежал человек, которому явно было плохо. Я проплыла мимо в равнодушной толпе, терзаясь от того, что надо было хотя бы спросить, не нужна ли помощь, и для успокоения совести обещая себе, что в следующий раз спрошу непременно. Возможность представилась ровно через пятьдесят метров: за плавным полукруглым поворотом, привалившись к облицованной белым камнем стене, уронив голову на грудь, без шапочки для подаяния и прочих атрибутов профессиональных попрошаек полусидел еще один бедолага… Уставившись на него квадратными глазами, я мысленно восклицала «Ну не так же быстро, я не это имела в виду!» и не знала, сверну ли к нему через десять… семь… пять шагов.

Поэтому еще шанс будет. Уж не в автобусе ли на обратном пути?