Сергей Лемешев и женщины

На фото мама певца Сергея Лемешева с его невестой Аграфеной.


Жены дворянки- целовали его маме руки, они были ей благодарны и хорошо воспитаны.

***


В то лето оба брата, несмотря на небольшие года, собрались жениться: Алексей присмотрел себе Прасковью

Сергей — Аграфену: ей шел шестнадцатый годок, лицо милое, темноглазое…




Жены дворянки- целовали его маме руки, они были ей благодарны и хорошо воспитаны.

Однажды Сергей с Алексеем поехали в ночное, пасти коней.

Развели костер, стали песни петь, и сырой воздух разносил их голоса далеко-далеко.

Оба сына Акулины — первой певицы в округе, солистки церковного хора — пели хорошо,

но среди крестьян это большим достоинством не считалось.

Поэтому Алексей Лемешев страшно удивился, когда проезжавший мимо инженер

Николай Александрович Квашнин сказал: “Ребята, да вы — тенора! Это же Божий дар, вам учиться надо!

Приходите-ка завтра к моей жене, она вами займется”.

“Это пению-то учиться?”, — засмеялся Алексей.

А Сергей, за три года в Питере успевший узнать много всякого-разного,

в том числе и что пение — то же ремесло, к приглашению инженера отнесся серьезно.

 

 



Евгения Николаевна Квашнина, окончившая когда-то Саратовскую консерваторию, определила:

у Алексея голос сильный, настоящий драматический тенор,

а у Сергея — хоть и послабее, но зато своеобразнее, лиричнее, обаятельнее, что ли! 

Алексей же во всю эту голосовую механику вникать не захотел и, бросив казавшиеся ненужными занятия,

ушел вместе со своим драматическим тенором обратно в деревню

и вскоре женился-таки на своей Параше.

А вот бедная Грушенька осталась не у дел.

 

Из сережиного сердца ее очень скоро вытеснила дочь Квашниных Галина.

 


 

Голубоглазая, тонкая, с длинной косой, насмешливая и романтичная — настоящая барышня.

Она даже стихи писала!

и через много лет после того, как Серлем ушел от Квашниных сначала в Тверь, потом в Москву,

там женился, развелся, и снова жениться, Галина Квашнина все бегала к нему на тайные свидания,

все посвящала ему стихи...

 


 

 

Лемешев впервые женился уже студентом Московской консерватории.

Его избранница был очень похожа на Галину Квашнину: тоже из дворян, тоже красавица,

и тоже учительская дочь (женский тип, которому Сергей Яковлевич оставался верен долгие годы).

Ее отец — профессор Иван Николаевич Соколов — преподавал Лемешеву в консерватории,

благоволил ему как талантливому студенту, и приглашал домой на свои знаменитые “музыкальные среды”.

 

“Дорогая мамочка! Я встретил очень милую, хорошую во всех отношениях женщину,

безумно ее полюбил и сегодня на ней женился.

Чувствую себя таким счастливым, каким никогда не был”, — написал Сергей матери,

имея в виду вовсе не Наташу, а Алису Багрин-Каменскую,

с которой познакомился на тех же “средах” в доме тестя. 

Считается, что свои безупречные манеры, высокую культуру, тонкий вкус Сергей Яковлевич

перенял именно у своей второй жены.

 


 

После того, как в 1940 году на экраны вышел фильм “Музыкальная история”,

на Лемешева обрушилась чудовищная популярность.

Именно тогда появилась армия “лемешисток”, и бремя общения с ними взяла на себя интеллигентная Алиса.

Кончилось тем, что после 11 лет супружества Алиса, не выдержав мужниных измен, ушла.

 

 


 

 

Он был страстно влюблен в актрису МХАТа Нору Полонскую, но их роман просуществовал недолго:

на очередное свидание Нора пришла не одна, а с подругой Любочкой Варзер, которая, как оказалось,

была горячей поклонницей Лемешева.

Сергей Яковлевич мгновенно вспыхнул новой страстью.

Кстати, именно роман Лемешева с Любочкой Варзер “сломал” долготерпеливую Алису.

Так Любочка стала третьей официальной женой Сергея Яковлевича,

но и ее со временем постигла участь предшественниц: однажды, оставив больного мужа дома

и страшно за него волнуясь, Варзер уехала на гастроли, а, вернувшись,

застала Лемешева не только здоровым, но и влюбленным

в молоденькую солистку Большого театра Ирину Масленникову, женщину все той же “породы”: из дворян,

прекрасно образована и очень красива.

 


 

Кстати, Ирина Ивановна — единственная из жен — родила Лемешеву дочь

(Мария Сергеевна Лемешева стала певицей и работает в театре своего отчима Бориса Покровского,

за которого ее мать вышла замуж после развода с Лемешевым).


 

Порой его упрекали в бессердечии.

Но судите сами: легко ли хранить верность одной единственной молодому мужчине, да еще и пылкого,

артистического склада, да еще и помимо собственной воли так действующему на женщин,

что ни одна не только не может, но и не хочет устоять?

О бесчисленных любовных победах Лемешева можно было бы написать тома.



Сергей Лемешев с женой Ириной Масленниковой и дочкой Машей.

 

Все его жены, даром что имели высокое происхождение, изысканные манеры и тонкий вкус,

неизменно ездили с Лемешевым в его деревню, там рыбачили и ходили по грибы.

И, как заправские крестьянки, оказывали свекрови, Акулине Сергеевне, подчеркнутое уважение.

Иного Лемешев не потерпел бы: он был очень хорошим сыном, так же как и очень хорошим братом.

Еще учась в консерватории и едва заработав первые деньги, двадцатидвухлетний Лемешев

построил для родных в Князево хороший дом.

А, едва утвердившись в качестве солиста Большого театра, сразу попытался пристроить туда Алексея.

Да вот только, будучи равным брату по природной одаренности, ни его целеустремленностью,

ни трудолюбием, ни одержимостью искусством Алексей не обладал, и в Большом не прижился —

он тосковал по деревне, много пил, а потом взял и вернулся в Князево,

окончательно употребив свой музыкальный талант на пение под гармошку на завалинке.

 

 



 

Здоровье Сергея Яковлевича было подорвано еще в октябре 1941 года.

Два воспаления легких, плеврит, туберкулез.

Врачи “отключают” правое легкое, в котором открылся активный процесс.

Отныне по всем медицинским законам петь Лемешеву нельзя — ему просто не хватит воздуха!

Но зачем ему, лишенному наслаждения творчеством, было бы жить?

Лемешев упорно тренировал голос, и вскоре врачи разрешили ему давать по концерту в месяц,

потом — по два, а потом и еще чаще.

И вот он уже снова выходит на сцену Большого театра…

 



 

…Август 1972 года, Сергею Яковлевичу — 70 лет. В то лето вокруг Москвы горели торфяные болота,

и густой смог висел в воздухе.

Окна квартиры Лемешева были завешены мокрыми простынями, чтобы защитить его больные легкие

хотя бы от дыма — от жары защититься было невозможно.

И вот в один из таких дней Сергей Яковлевич пел (в 501 и в последний раз!) своего Ленского:

как и положено в сцене дуэли, на нем была шуба, бобровая шапка…

 


 

И, несмотря на жару, на 70 лет, на больные легкие, на недавно перенесенный инфаркт,

Лемешев превратился на сцене в робкого, юного, пылкого поэта!

Он с молодости не выносил общепринятой оперной фальши, и к своей драматической игре

относился столь же требовательно, как и к пению.

И вот теперь зал 10 минут аплодировал ему стоя. А потом жена еле довезла Лемешева домой.

 



 

Вера Николаевна Кудрявцева — дворянка, учительсткая дочь и красавица —

стала пятой и последней его женой.

Они познакомились в 1948 году, в ленинградском Малом оперном театре,

куда Лемешев приезжал петь по разовому контракту.

Ему было сорок шесть, ей — тридцать семь.

Лемешев просил ставить для себя в кулисе стул, и всегда слушал, как она поет.

“Зная, как легко покорялись женские сердца Лемешеву, я не давала повода быть сейчас же завоеванной им.

И он оценил это в моей натуре”, — скажет через много лет Вера Николаевна.

Впрочем, долго сопротивляться Сергею Яковлевичу было делом невозможным.

Однажды он взял ее за руку: “Неужели вы не понимаете, что я приезжаю петь сюда ради вас?

Я давно ищу такую женщину, как вы!”

Вскоре Вера Николаевна, оставив мужа и сына, отправилась за Лемешевым.

 


 

Поселились в новой квартире на улице Горького, 25/9.

После раздела имущества с Ириной Масленниковой Лемешев перевез сюда все доставшееся ему:

диван, секретер и ломберный стол. Он снова начинал жизнь с белого листа.

И снова были поездки в деревню к матери, и рыбалка, и грибы.

И снова поклонницы Сергея Яковлевича нашли в его жене союзницу и добрую подругу.

 


 

К старости Лемешев стал относиться к своим поклонницам терпимо и даже нежно:

“Я смотрю на них и думаю: Боже мой, как летит время! Вот эту я знаю 30 лет, а эту 20.

И какие они уже все старые, и какой же я-то старый”.

Впрочем, однажды Лемешев пришел домой ошарашенный:

“Сейчас на бульваре мне объяснилась в любви 17-летняя девочка. А ведь мне уже за семьдесят!”

Жена пожала плечами: “Ты обречен покорять женские сердца”…

Ирина Лыкова