Пятый сектор

ПЯТЫЙ СЕКТОР

Действующие лица:

Маша – девушка девятнадцати лет, бывшая студентка,
Светлана – около тридцати, бывшая продавщица,
Лариса – двадцать шесть, бывшая модель,
Галина Андреевна – плюс-минус сорок, бывшая учительница,
Рита – примерно двадцать пять, бывшая художница,
Александра – далеко за тридцать, бывшая домохозяйка,
Администратор,
Почтальон.

Действие происходит в пятом секторе.


АКТ ПЕРВЫЙ

На сцене темно, только один луч света откуда-то сверху.
 В этом луче появляется Маша. Она напугана, озирается по сторонам. В руках держит бумагу, на которую тоже смотрит с недоумением.
Постепенно мрак вокруг рассеивается, и виден холл со столом и креслами, коридор, уводящий вглубь сцены, по обеим сторонам которого закрытые двери с почтовыми ящиками. На одной двери замок.
Из глубины коридора неспешно выходит Администратор. Останавливается, смотрит на Машу, потом вздыхает и подходит к ней почти вплотную.

Администратор (тихо, словно боится кого-то разбудить): – Новенькая?
Маша (испуганно оборачивается): - Что?
Администратор: – С прибытием вас, и примите мои соболезнования. Не скажу, что рад знакомству именно здесь, но…
Маша: – Вы кто?
Администратор: – Администратор.
Маша: – А где я?
Администратор: – Сектор номер пять. Давайте ваши бумаги

Маша, как во сне протягивает листки, Администратор их просматривает.

Администратор: - Так, все верно. Сегодня сдадите кое-какие анализы, и с формальностями будет покончено.
Маша: – Анализы?
Администратор: – Обычная процедура, ничего страшного.
Маша: – Боже мой, что за бред? (Пытается себя ущипнуть)
Администратор: – Ну, ну, ну, перестаньте, вы действительно здесь. Врачи уже умыли руки и готовят свидетельство о смерти… Вы разве не заметили этого, когда покидали больницу?
Маша: - Я плакала…
Звучит сигнал.

Администратор: – Похоже, утро. Извините, я вас покидаю, у меня масса обязанностей и кроме размещения новичков, но я вам все уже рассказал. Отдыхайте пока. Хотите – здесь (показывает на  кресла) – скоро проснутся ваши коллеги, будет не так одиноко. Но, если хочется побыть одной… (поворачивается к двери с замком). Боже, чуть не забыл! (Снимает замок). Вот ваша комната
Маша (все еще, как во сне): – А почтовый ящик зачем?
Администратор: – Для почты. Вы будете получать очень много почты и прессу. Почта рано или поздно, прекратится, а пресса останется до самого конца, в этом не сомневайтесь.
Маша: – Господи, куда я попала?! До какого конца?!
Администратор: – Тсс! Не так громко. Вы попали в пятый сектор и это не самый худший исход, учитывая, КАК вы сюда попали.

Уходит.
Маша некоторое время стоит в растерянности, не зная, что ей делать.
Одна из дверей открывается и выходит Светлана. На ней что-то вроде ночной рубашки, поверх которой надета вязаная кофта.
Светлана явно только что проснулась. Зевает, трясет головой и, наконец, замечает Машу.

Светлана: – Не поняла.., ты кто такая?
Маша: – Не знаю… я сюда попала…
Светлана (смотрит на дверь со снятым замком): - Новенькая, что ли? Замок для тебя сняли?
Маша: - Да.
Светлана (осматривает Машу) Сопливая совсем… Как зовут?
Маша: – Маша.
Светлана: - А меня Света. Нашего полку прибыло, значит?
Маша: – Где я?
Светлана: – Пятый сектор.
Маша: - Это я уже слышала.
Светлана: – А чего тебе еще?
Маша: – Я думала все кончится, ничего больше не будет.
Светлана: – Размечталась. Все так думают. А потом – бац, и здесь. (Показывает на двери). Видишь сколько таких же дур.
Маша: – Господи, я брежу. Это сон какой-то, кошмар…
Светлана: – Если бы. Я тоже, когда сюда попала, за голову хваталась. Потом ничего - привыкла.
Маша: – Но, что это за место такое?! Ад?!
Светлана: – Смешно сказала. Хотя, на ад иногда похоже. Ты ведь только что поступила, без почты пока?
Маша: – Да.
Светлана: – Тогда жди, завтра он и начнется. Если, конечно тебя уже сегодня найдут. Но обычно сразу находят. Бывает, конечно, что и на второй день, но у нас такая только Сашка. Она пьяницей была, ни с кем не общалась. Зато, как только найдут, так сразу и почта повалит.
Маша: – О, господи, неужели я не сплю?! Какая тут может быть почта?
Светлана: – Увидишь. И еще пожалеешь, что увидела.

Маша подавленно молчит.

Светлана (после паузы): - Траванулась?
Маша: – Что?
Светлана: – Я говорю, отравилась?
Маша: – Да.
Светлана: – Снотворным?
Маша: – Да.
Светлана: – Ясно, значит, бросили?
Маша: - С чего ты взяла?
Светлана: - Я тоже травилась, и тоже снотворным. Видимо, все брошенные желают умереть именно так. Заснула, а прекрасный принц раскаялся и поцелуем разбудил. Смешно, да? Ты каким снотворным травилась?
Маша: – Я не помню. (Всхлипывает и начинает плакать).
Светлана: – Ну поплачь, поплачь. Травиться противно, знаю. Вот бы и раньше знать. Теперь думаю, надо было как-нибудь по-другому - под машину попасть, или поздно вечером в глухой район зайти… В седьмом секторе, там, где после несчастных случаев, хоть прессу с почтой не приносят. Не так тошно.
Маша (всхлипывая): – А что за пресса?
Светлана: – Опять же, увидишь. И вот тут, как повезет… Может, тоже пожалеешь…
Маша: - А понятней ты не можешь сказать?
Светлана: – Куда уж понятней? И одно дерьмо, и другое не лучше. Сектор у нас такой - искупительный.
Маша: – А почему пятый?
Светлана: - По причине самоубийства. Ты травилась из-за мужика?
Маша: – Мужики у ларька пиво пьют, а ОН не мужик.
Светлана: – Да без разницы. Главное, что из-за мужика, вроде как, от несчастной любви. А по какой-то там нумерологии, любовь равняется пятерке.
Маша: – Откуда ты знаешь?
Светлана: – Здесь рассказали. Есть тут у нас одна премудрая черепаха, бывшая училка. Черт знает сколько лет в этом секторе торчит, все знает.
Маша: – А я смогу её увидеть?
Светлана: – Увидишь… Скоро почту принесут, и они все вывалят, вся психушка в полном составе, и насмотришься, и наслушаешься… Вон, уже и первая пошла.

Открывается другая дверь, выходит Рита.
Она в больничной пижаме, половина лица закрыта маской.

Рита: – Это невыносимо, постоянно один и тот же сон. Как будто я мало в жизни видела…
Светлана: – У нас новенькая.
Рита: – А, Света… Какая ты счастливая - ты почти не спишь.
Светлана: – Говорю – у нас новенькая. ( Маше): Это Рита. Она с утра никогда ничего не замечает.

Рита поворачивается к Маше. В это время из своей двери появляется Александра с бутылкой в руках.

Маша: – Здравствуйте.
Рита: – У нас не говорят «здравствуйте»…Боже, какая вы молоденькая! Совсем девочка.
Маша: – А что у вас говорят?
Александра: – У нас соболезнуют, причем, так же фальшиво, как и в жизни… (Подходит к Маше, рассматривает). М-да, возраст нежный… С прибытием, детка. Тебе лет-то сколько?
Маша: – Девятнадцать.
Александра: – Класс! Вот это я понимаю, возраст!
Рита: – Боже мой, девятнадцать! Еще жить и жить!
Александра (Маше): - Не слушай никого. Молодец! Отделалась по-быстрому, и все.
Маша: – По-вашему, я отделалась?
Александра: – Ты про здесь? Фигня. Здесь не жизнь. Противно так же, зато не страшно.
Рита (с укором): – Саша…
Александра: – Что Саша? Скажешь, здесь не противно?
Рита: – Здесь чистилище!
Александра: – Зато не состаришься и второй раз не умрешь.
Светлана: – И не влюбишься больше никогда.
Александра: –  Вот! Правильно. В любви так же, как в жизни, сначала все молоденькое, свеженькое, а потом – и противно, и страшно. Так что, молодец, детка, самый цветочек сорвала, а как он вянет и гниет, уже не увидишь. И за это надо выпить.

Из другой  двери выходит Галина Андреевна.
Вид у неё вполне обычный, только голова все время  слегка наклонена к одному плечу.

Галина Андреевна: – Что еще за «выпить» с утра?
Александра: – О-о… Началось. Утро доброе.
Рита: – Как вы спали, Галина Андреевна?
Галина Андреевна: – Без снов.
Рита: – А я опять…
Светлана: – У нас новенькая.
Рита: – Да, совсем, совсем молодая.
Александра (с издевкой): - Джюльетта. Бывшей литераторше на изучение.

Галина Андреевна подходит к Маше, рассматривает, как новую ученицу

Галина Андреевна: - Ну, вижу, вижу.
Маша: – Здравствуйте.., ой!
Галина Андреевна: - Ничего, не смущайся, это с непривычки. Как тебя зовут?
Маша: – Маша.
Галина Андреевна: – А меня Галина Андреевна. Прими ото всех соболезнования. Вот это Рита, это Александра, а это Светлана. Есть еще Лариса, но она пока спит.
Маша: – Очень приятно.
Александра: - Ой, Машка, не спеши с приятностями. Неделя пройдет, не будешь знать, куда плюнуть…
Галина Андреевна (строго): – Александра!
Александра: - Что? Я учителем не работала, детей обманывать не приучена.
Галина Андреевна: - Хотя бы перед новенькой держи себя в руках.
Александра: - А она мне кто, инспекция? Пусть сразу привыкает. Какой прок, что сегодня я буду белая и пушистая, а завтра снова стерва?
Галина Андреевна (со вздохом поворачивается к Маше): - Сколько же тебе лет?
Рита: – Представляете, ей всего девятнадцать!
Галина Андреевна: – Господи! Глупенькие, молоденькие, и чего не живется?
Александра: – Мальчик, наверное, бросил. Уж ты-то должна такое понимать.
Галина Андреевна (не слушая Александру): - И как ты к нам?

Маша молчит, не понимая, о чем её спрашивают.

Александра: – Травилась она, разве не видно?
Галина Андреевна: – Александра, я не с тобой разговариваю.
Александра: – А ты лучше со мной поговори, не видишь, девчонка еще в себя не пришла. Это тебе не школу на школу поменять.
Галина Андреевна: – Я сама когда-то была новенькой и знаю - без внимания сейчас хуже всего.
Рита: – А я, помню, хотела одна остаться.
Светлана: – А я боялась сильно и ничего не понимала…
Александра (с притворным оживлением): - А давайте все сейчас сядем и начнем вспоминать, кто как провел первый день! И про первую почту вспомним, и даже раньше, про то, как откачать пытались, а?
Светлана: – Б-р-р! Я лучше выпью с утра.
Маша: – Подождите… Объясните мне, наконец, куда я попала!
Галина Андреевна: – Ты в пятом секторе.
Маша: - Слышала уже! Только это и слышу – пятый сектор, пятый сектор… Что я тут делаю?!
Александра (после паузы): - Вероятно, доживаешь.
Маша: – Но зачем?!

Все молчат.
Входит Почтальон – бодрый и веселый молодой человек.

Почтальон: - Привет, девочки, как живете-можете?
Светлана: - Доживаем…
Почтальон: - Вам почта и пресса! Налетай, разбирай! (Раздает всем разной толщины стопки бумаг). Галина Андреевна, прошу… Светулик… Александра,  Маргарита… Это Ларику… (кладет бумаги в почтовый ящик на двери, из которой еще никто не выходил). Эх, Лариса, хоть бы раз тебя утром увидеть!
Светлана (ядовито): - Вы вечером наверстываете.
Почтальон: - Вечером одно, а утром совсем другое. Утром женщина такая, какая есть, все естество видно.
Александра: – А вечером что же?
Почтальон: - А вечером она уже результат прожитого дня. Впечатление.
Александра: - Вот не знала, что ты у нас философ.
Светлана: - Почему же тогда все мужики свидания вечером назначают?
Александра: - Боятся утреннего естества.
Почтальон: - Вас жалеют. Дают шанс предстать такими, какими хочется.
Галина Андреевна: - Ты знаком с нашей новенькой?
Почтальон: - Нет, но до вечера ждать не будем. (Маше): - Вам, барышня, со мной идти. По дороге, надеюсь, и познакомиться и подружиться.
Маша: – Куда?
Почтальон: – На анализы. Мне велено сопроводить и вернуть на место.
 Галина Андреевна (почтальону): – Так ты еще вернешься?
Почтальон: – Обязательно.
Галина Андреевна: – Очень хорошо. Передам с тобой записку Администратору.
Александра (тихо Светлане): - Тысяча первое прошение, чтобы у меня забрали бутылку.
Светлана: - А может, это любовная записка.

Смеются.
Почтальон и Маша уходят. Все остальные начинают просматривать свои бумаги.

Галина Андреевна: – Между прочим, Светлана, я слышала твое последнее замечание и сочла его для себя крайне оскорбительным.
Светлана: – Всегда пожалуйста.
Галина Андреевна: - Вы с Александрой, обе, моя непроходящая головная боль.
Александра: – Галь, не начинай, а. Твои воспитательные припадки, как месячные, ей богу. То нормальная баба, и посмеёшься и поболтаешь, как человек, а потом такая зануда, что всем дрожать. Может, у тебя по прессе уже климакс начался?
Галина Андреевна: – Не понимаю, почему тебе оставили эту бутылку?
Александра: – С чем сдохла, с тем и оставили.
Галина Андреевна: - Раньше здесь было так тихо и спокойно, а теперь… (обреченно машет рукой).
Александра: – Не нравится, снова в петлю полезай.
Рита: - Саша, разве так можно!
Александра: – Здесь все можно. (Небрежно пролистывает свои бумаги, на какой-то задерживается, потом делает большой глоток из бутылки). Ладно, раз я всем не нравлюсь, пойду в комнате почитаю. Свет, не хочешь со мной?

Светлана отрицательно качает головой, Александра, пожав плечами, уходит.

Галина Андреевна: – Невыносимо. Если она так же вела себя при жизни, то удивляться нечему. Ни один мужчина такого не выдержит.
Светлана: – А ты, Галина Андреевна, как себя вела при жизни?
Галина Андреевна: – Что? При чем тут я?
Светлана: – Тебя ведь тоже мужик бросил. Он-то чего не выдержал?
Рита (отрываясь от бумаг, которые читала): - Света, ну какая же ты, право… Ведь договорились – личной жизни не касаться.
Светлана: – Тогда, чего ты раньше молчала? Она же первая начала.
Галина Андреевна: (Рите): - А Светлана у нас вообще большой любитель до чьей-то личной жизни. (Выразительно оглядывается на бумаги в почтовом ящике закрытой двери). Нарочно нас злит, чтобы ушли и не мешали сунуть нос в чужие бумаги.
Светлана: - А ты что же, стеречь их нанялась, пока звезда наша не встанет?
Галина Андреевна: - Я здесь старшая и слежу за порядком.
Светлана: - А я тебя не выбирала.
Галина Андреевна: - Я старшая потому что дольше всех здесь нахожусь и знаю, что можно, а чего нельзя. Так вот, читать, без спроса, чужую почту мы права не имеем.
Светлана: - Это, кто ж так постановил?
Галина Андреевна: -  Обычная человеческая порядочность, как при жизни, так и потом.
Светлана: - Стоило ли умирать, если и здесь все, как там?
Галина Андреевна: - А у тебя других интересов не было, кроме как в чужие дела соваться? Ты поэтому и мужа от любимой жены увела?
Светлана: - Была бы любимая – не ушел.
Галина Андреевна: - Ушел по глупости, а по любви назад вернулся. С тобой-то жить не захотел.
Светлана: - Не твоё дело.
Галина Андреевна: - Ради бога. Меня ни твои, ни чьи-то другие дела не интересуют.
Светлана: - Тогда, чего ты мне морали читаешь? Совать или не совать нос в чужие бумаги тоже мое дело.
Галина Андреевна: - Просто хочу дать понять, что нам всем неприятны ваши с Ларисой скандалы. И, если будет нужно, я, действительно, начну сторожить её почтовый ящик. Так что, не жди, даже если Рита уйдет, я все равно останусь.
Светлана: – Пожалуйста, могу и сама уйти.

Забирает бумаги, уходит в комнату.

Галина Андреевна – Поразительно, с каким упрямством она постоянно лазит в Ларисину почту. И почему именно в Ларисину? Неужели у неё осталась потребность в порнографии?
Рита: – Мне кажется, она это от зависти. Света всегда так мало получает прессы, а почты вообще почти нет. Зато у Ларисы – вон какая пачка.
Галина Андреевна: – Кстати, меньше, чем обычно.
Рита: – И все равно большая.
Галина Андреевна: - Количество еще ничего не значит.
Рита: - Но мы же не знаем, что ей там пишут? Может все не так мерзко, как Света говорит? Просто ей хочется, чтобы было мерзко, и чтобы мы тоже думали, что  таких, как Лариса добрым словом не помянут… У неё-то самой все очень плохо. Она однажды поделилась, и, знаете, мне её жалко стало. Кроме соседа-алкаша никто не вспоминает.
Галина Андреевна: - Ну, не знаю. Я тоже мало получаю, но в чужие бумаги не лезу.
Рита: – Вам хорошее пишут, и муж до сих пор любит.
Галина Андреевна: – Зато жизнь у меня какая-то скучная.
Рита: – Разве может быть скучно, когда тебя любят?
Галина Андреевна: – Тебе не понять.
Рита: – Почему? Потому что при жизни меня так и не полюбили, а у вас была и счастливая семейная жизнь, и интрижка на стороне?
Галина Андреевна (После паузы): - Рита, а ты злая.
Рита: - Извините… Я не хотела касаться личного. Просто устала… Все тут так кичатся своими бедами, все время стараются доказать друг другу, что только их персональная беда была самая страшная, а у другого, так - всего лишь недоразумение вышло. Но разница не в этом! Одним было что терять, а другие уходили уже не любя жизнь в принципе…
Галина Андреевна: - Что-то мне это перестало нравиться. Всегда приятно было с тобой поговорить, но сейчас лучше к себе читать пойду. (Встает)
Рита: - Извините… Возможно, вы меня не так поняли…
Галина Андреевна: - Я тебя прекрасно поняла.

Уходит.
Рита расстроено смотрит в полученные бумаги.
Из своей комнаты выглядывает Светлана.

Светлана: (Рите шепотом): - Ушла?
Рита: - Ты что, подслушивала?
Светлана: - Нет, просто дверь хлопнула, я и подумала, вдруг её черти унесли.

Выходит и подбирается к двери Ларисы.

Рита: – Свет, не надо, пожалуйста! Опять скандал будет.
Светлана: – Не будет. Наша примадонна так рано не встанет.
Рита: – Уж сколько раз ты попадалась.
Светлана: – Тем белее. Разом больше, разом меньше… Не убьет же она меня, в конце концов.

Достает из Ларисиного почтового ящика бумаги и начинает их просматривать.

Рита: – Ну зачем тебе это?
Светлана: – Тебе не понять.
Рита: – Где уж. Похоже, я тут самая тупая.
Светлана (что-то с интересом читает): - Боже мой, какая гадость! Фу-у! От такого стошнить может. (Рите): Тебе прочесть?
Рита: – Не надо.
Светлана (не обращая внимания): - Нет, ты подумай, жила, порхала, все было, а память-то, память… Одна порнография… Ужас! Я про такие извращения и знать не знала... А этот-то, ведь старый уже.., ой.., нет, это я тебе обязательно прочту…
Рита (встает): – Я к себе пойду, а ты тут делай что хочешь.
Светлана: – Боишься?
Рита: - Лариса выйдет, увидит и решит, что я тоже, как ты… А мне это будет неприятно. Я не люблю стыдится.
Светлана (пожимая плечами): - Как знаешь…

Рита уходит в свою комнату.

Светлана (снова читает, приговаривая): – Ну, надо же! А при жизни, небось, о себе воображала…

Увлекается и не сразу замечает, как открылась дверь в комнату Ларисы.
Лариса выходит в красивом нижнем белье под почти прозрачным пеньюаром. Выглядит роскошно, но все портят перебинтованные запястья.
Она совершенно заспанная, одной рукой трет глаза, другой слепо водит по почтовому ящику.

Лариса (зевая): - Что, почту еще не приносили?

Светлана торопливо прячет бумаги за спину.
Лариса просыпается окончательно, замечает Светлану, смотрит на неё с неприязнью.

Лариса: – Ты тут одна, что ли?
Светлана: – Как видишь.
Лариса: – Почту, спрашиваю, не приносили?

Светлана неопределенно пожимает плечами.

Лариса (с угрозой): – Или приносили?
Светлана (бросает бумаги Ларисы на стол): - Вот твоя почта.
Лариса (в ярости): - Ах ты, сука! Ты опять в ней рылась!!!
Светлана: – Как в помойке.
Лариса: – Тянет на привычные места, да?! Зависть распирает? (Собирает рассыпавшиеся бумаги).
Светлана: - Было бы чему завидовать.
Лариса: - Было чему! Это тебе завидовать никто не станет. Ни рожи, ни кожи. Молодец мужик, что сбежал – с такой облезлой курицей ни на люди выйти, ни дома оттянуться!
Светлана: - Дура! Он любил меня!
Лариса: - Насмешила! Что тут любить? (Протягивает  Светлане свои бумаги):  Даже такого не получаешь. На, обчитайся! Будет о чем помечтать! Только в зеркало не смотрись…
Светлана: - Кто бы говорил… Болванка рекламная.
Лариса: - Завистливая дешевка!
Светлана: – Журналы с тобой тоже недорого стоят.

Лариса швыряет бумаги и кидается на Светлану. Завязывается драка.
На шум из своих комнат выбегают Галина Андреевна, Александра и Рита.

Галина Андреевна: – Опять! Так я и знала!
Рита: – Девочки, прекратите!

Галина  Андреевна и Рита начинают разнимать дерущихся, Александра наблюдает за ними, усмехаясь.
Появляются Почтальон с Машей. Почтальон кидается на подмогу, оттаскивает Ларису. Светлану держит Галина Андреевна.

Почтальон: - Вы что тут, опять с ума посходили?!
Лариса: – Пусти! Я этой дуре глаза выцарапаю!
Светлана: – А ручонки по шву не разойдутся?!
Галина Андреевна: – Хватит уже! Ну-ка все успокоились и марш по своим комнатам!

Заталкивает Светлану в её комнату, закрывает за ней дверь. Александра, расхохотавшись, уходит сама.

Галина Андреевна: – Рита, ты что, не слышала?
Рита (в полном отчаянии): – Это я виновата. Я была здесь и не помешала…
Галина Андреевна: – Чего уж теперь каяться, иди к себе.

Рита послушно уходит.

Галина Андреевна: – А тебя, Лариса, я тысячу раз предупреждала – не хочешь, чтобы в твои бумаги заглядывали, вставай раньше и забирай почту сама. И не разбрасывай ее, где попало. Уходишь куда-нибудь – уноси бумаги с собой.
Лариса (усмехаясь): – Куда ж тут уйдешь? Разве что, в туалет?
Галина Андреевна: – И в туалет тоже бери.
Лариса: –  А их можно в унитаз спустить сразу, как получу?
Почтальон (смеясь): - Нет, вы точно с ума посходили. Какой туалет? Откуда он здесь?
Лариса: – Хватит ржать. Я просто прикололась. И вообще, отпусти меня, а то вцепился, как клещ.
Галина Андреевна: – Здесь точно с ума сойдешь!
Почтальон: - Ларочка, ты же знаешь, как я тебя люблю. Хочешь, буду твою почту персонально позже приносить.
Галина Андреевна: – Еще чего! Будет получать, как все, и так балована сверх меры. (Ларисе): Иди в свою комнату.
Лариса: – Я оттуда только что вышла. Хочу здесь посидеть.
Галина Андреевна (повышая голос): - Лариса!
Почтальон: – Да ладно вам, пусть посидит. Давайте лучше записку, а то мне идти уже надо.
Галина Андреевна: – Какую записку?
Почтальон: – Вы же хотели что-то Администратору передать.
Галина Андреевна: – Нет уж, теперь я сама к нему зайду. Очень кстати, что ты здесь оказался – подтвердишь мои слова, хотя бы про эту драку. А то надоело – на меня всякий раз так смотрят, как будто я с какой-то ерундой лезу.
Почтальон: - Э, нет, жаловаться без меня.
Галина Андреевна: - Что значит, без тебя?
Почтальон: - То и значит, что не мое это дело.
Галина Андреевна: - А чье же? Тебя ведь не просто так почтальоном назначили.
Почтальон: - Смешные вы тут все… Ладно, идем. (Ларисе): - Не горюй, красавица, все перемелется, мука будет.

Уходит вместе с Галиной Андреевной.

Лариса (мрачно): - Или мУка.

Замечает Машу, которая мнется, не зная, что ей делать.

Лариса: – А ты кто такая?
Маша: – Я новенькая, только сегодня … сюда…
Лариса: – А-а… Еще одна ядовитая?
Маша: - Что?
Лариса: – Ну, в смысле, отравленная. Вы всегда целенькие поступаете, без ущерба. Но обязательно с каким-то прибабахом.
Маша: – Как это?
Лариса: – Сашка с бутылкой своей… Ты её видела?
Маша: – Да.
Лариса: – Значит, можно не объяснять. А эта скотина… Тьфу, даже говорить о ней не хочу! У тебя-то какой прибабах?
Маша: – Да нет, вроде, никакого.
Лариса: – Хорошо бы… Зовут как?
Маша: – Маша.
Лариса: – Лариса. Что ж, Машка, принимай соболезнования.
Маша: – Спасибо.
Лариса (смеется): - Кто ж за это благодарит? Тебе почту уже приносили?
Маша: – Нет. Говорят, только завтра.
Лариса: – Это хорошо, а то я не знала, чем заняться. Хоть с тобой поболтаю, все-таки, что-то новенькое. (Отбрасывает свои бумаги в сторону).
Маша: - Мне Почтальон по дороге сказал, что мы обязательно должны читать то, что нам приносят.
Лариса: - Почту я не читаю, а прессу лучше перед сном, чтобы спалось приятнее.
Маша: – А почему ты почту не читаешь?
Лариса: – А вот это не твоё дело… Брезгливая. После того, как эта дура её трогала, в руки взять не могу (Удобно устраивается в кресле). Умирала легко?
Маша: - Что? А… Да. Заснула и все.
Лариса: - А я мучилась. Ужасно мучилась…Ну, давай, расспрашивай.
Маша: – Расспрашивать?
Лариса: – Конечно. Ты же, наверняка, хочешь узнать, почему я сюда попала. Давай, не стесняйся, я привыкла, что всем про меня интересно.
Маша: – Вообще-то, я много чего хочу узнать. Здесь все так непонятно. Думала расспросить тех, кто анализы будет брать, но там тоже всё очень странно…
Лариса: – Да, я знаю, заходишь в какую-то клетку, постоишь минуту и все - выходи, иди обратно. У тебя так же было?
Маша: - Да. Но зачем это?
Лариса: - Говорят, для прессы.
Маша: – Кто говорит?
Лариса: – Вообще-то тут никто ничего не объясняет, но ко мне неровно дышит наш Почтальон, и кое-что я от него узнаю.
Маша: – А он откуда все узнает?
Лариса: – Понятия не имею. Он из седьмого сектора, куда после несчастных случаев попадают. Почему-то пользуется особым доверием – разносит всем почту и прессу. А вечером, когда забирает, даже может задержаться и поболтать со мной.
Маша: - А мы выходить можем?
Лариса: - Господи, куда? Ты же видела, кругом одни коридоры и неизвестно, во что ведут. Все белое, только у Администратора дверь, как у нас. Вот к нему ходи сколько хочешь.
Маша: - Зачем к нему ходить?
Лариса: - Не знаю, я не хожу. К нему только Галка бегает, жалуется… Но Почтальон говорил, можно придти, спросить, если что-то в прессе непонятно. А чего там не понимать? Лично мне понятно все.
Маша: – Вот, вот, расскажи, что это за почта и, что за пресса?
Лариса (поморщившись): - Ой, про это даже не заикайся!
Маша: – Но ты же сама сказала – расспрашивай.
Лариса: – Я думала, ты обо мне хочешь узнать.
Маша: – Почему только о тебе?
Лариса  (изумленно): - Не узнала, что ли?
Маша: – Нет.
Лариса: – Офигеть! Да моей мордой еще три года назад полстраны было увешано!
Маша: – А ты кто?
Лариса (гордо и обиженно): – Я модель! Супермодель, между прочим! Реклама нижнего белья…  Ну! Во всех городах здоровенные щиты висели…
Маша: – Я в деревне росла.
Лариса: – Оно и видно. И глянец никогда не смотрела, да?
Маша: – Смотрела, но рекламу как-то не очень запоминала.
Лариса (разочарованно): - Понятно. Вот и твой прибабах выявился – что не по карману, того не существует…
 
Из своей комнаты появляется заплаканная Рита.

Рита: – Ларочка, прости меня, прости!
Лариса (вскакивая): - Господи, что еще случилось?!
Рита: - Я была здесь, я могла Светлане помешать, но не стала…
Лариса: –  Подумаешь, ерунда… Рита, успокойся, я уже все забыла!
Рита: – Нет, ты не понимаешь! Когда есть выбор, нужно выбирать то, что действительно правильное, что твое по всей твоей жизни! А я всегда выбирала не так, то стыдно было, то страшно…
Лариса: – Господи, боже мой, да брось ты, все о'кей…
Рита (не слушая): - Но стыд и страх, хотя бы, причины, а сегодня без ничего, просто взяла и не помешала…
Лариса: – Ну и фиг с ним!

На шум из своей комнаты выходит Александра. Светлана выглядывает в приоткрытую щель.

Рита (громко рыдая): – И всю жизнь такое чувство, будто всегда не права, всегда перед кем-то виновата! Продавщица в магазине нахамит, я молчу, какой-нибудь козел выношенную, выстраданную картину мою ругает – я опять молчу! А когда говорят: выбирай то, или это, выбираю с оглядкой на кого-то, но совсем не то, что хочу на самом деле! Даже смерть не ту выбрала!
Лариса (Александре): - Саш, сделай же что-нибудь, с ней истерика!

Александра подходит, протягивает бутылку Ларисе и отвешивает Рите пощечину.
Рита затихает, хватается за щеку, с изумлением смотрит на Александру.

Лариса (вздрогнув): - Ой, батюшки, зачем так то?!
Александра: – Истерики обычно так и лечат. Видишь, успокоилась… Ну-ка, дай сюда бутылку. (Ласково обнимает Риту за плечи): Пошли, Ритуль, я научу тебя, как много не думать.

Уходят в комнату Риты.
Лариса оглядывается и замечает Светлану.

Лариса: – Чего смотришь?

Светлана громко захлопывает дверь.

Лариса (Маше): - Ужас, да? Из-за какой-то ерунды такая истерика.
Маша: – У вас всегда так?
Лариса (с усмешкой): - «У вас»… У нас, милочка. Ты теперь тоже в тусовке… Ладно, не пугайся, здесь обычно тихо. Так тихо, что снова умереть хочется. А на Ритку внимания не обращай – она немного не в себе, бывшая художница. Все они с приветом. За мной как-то один художник ухаживал, так тот тоже вел себя, как придурок. Правда, больше притворялся для имиджа, но все равно, не умным же притворялся.
Маша: – А почему Рита в маске?
Лариса: – Она не только в маске. У неё под одеждой целый панцирь. Из окна сиганула и, представляешь, не разбилась! То есть, разбилась, конечно, переломала себе все. И лицо, ясное дело, одно месиво. Но сразу не умерла, через три дня только, в больнице… Кошмар, правда? Три дня ни туда, ни сюда… Выбирала, наверное… Хотя, мне тоже гордиться нечем, сама здорово лопухнулась. Хотела уйти покрасивее, как в кино. Пеньюар этот идиотский надела, белье дорогущее, всю ванну духами опрыскала. Воображала, как ОН увидит, и всю жизнь потом будет казниться, что такую красоту потерял. А получилось по-дурацки… Раньше думала - просто засну, когда кровь вытечет, и умру безо всякой боли, но почему-то не вышло. Чем слабее становилась, тем сильнее болело.. Я даже успела пожалеть. Чуть не взвыла…Короче, не кино. Да и нашла меня соседка, а не ОН. «Скорую» вызвала. Два каких-то санитара приехали, откачать пытались, но…, опять не вышло. Зато руки перевязали, видишь. Идиоты, всю красоту испортили!
Маша: - А ОН?
Лариса: - Гордится… Всем по секрету рассказал, что я из-за него…
Маша: - Ты его любила?
Лариса: -  Знаешь поговорку – у каждого охотника есть свой последний медведь. У таких, как я тоже есть последний… скот.
Маша: - Он тебя бросил?
Лариса (раздраженно): - Знаешь, я передумала – не буду тебе ничего про себя рассказывать. Надоело! И ты сама тоже, не очень-то здесь откровенничай. У нас бабы злые, каждая со своими тараканами. Сначала в душу влезут, а потом, при случае, на самое больное место наступят. Лучше пусть завидуют, чем жалеют.

Из комнаты Риты выходит Александра.
Лариса и Маша оборачиваются к ней.

Лариса: – Ну, как она там?
Александра: – Нормально. Пять капель приняла и тут же вырубилась.
Лариса: – Слава богу.
Александра: – Девчонки, я посижу тут с вами? Такая тоска в комнате. И голова болит. Вот ведь черт, вроде мертвая уже, а голова болит.
Лариса: – У меня тоже руки иногда болят. (Указывая на Машу): Представляешь, она меня не узнала.
Александра: – Хорошая девочка. Странно, что здесь очутилась. (Маше): Ну что, новенькая,… как там тебя? Маша?
Маша: – Да.
Александра: – Прости, я быстро имена забываю. Так что, говорю, нравится тебе тут?
Маша: – Нет.
Александра: – Зря. Тебе здесь долго торчать придется.
Лариса: – Не факт.
Александра: – Ей всего девятнадцать.
Лариса: – Ну и что? А мне двадцать…три.
Александра: – Лар, вот только перед нами тут не надо, а.
Лариса: – Хорошо, двадцать шесть. Но, что это меняет? Срок-то все равно маленький.
Маша: – О чем вы? Я не понимаю.
Лариса: – Тебе разве твой срок не установили?
Александра: – Она же только сегодня анализы сдала.
Лариса: – Ах да… Так тебе еще скажут.
Маша: – Что скажут?
Лариса: – Сколько тебе осталось. Мы ведь ушли из жизни раньше положенного. Сашка вон умереть должна была аж в семьдесят пять, а Ритка – в шестьдесят. Так же и тебе, по анализам срок установят и скажут, сколько тут сидеть.
Маша: – Как в тюрьме, что ли?
Лариса: – Ну, тюрьма, не тюрьма… Хотя, похоже. Самоубийство, сама знаешь, смертный грех, вот мы и отбываем здесь жизненные сроки.
Маша: – А у тебя, почему срок маленький?
Лариса (гордо): - А я должна в аварию попасть и в ней погибнуть. Так что, от вас, девочки, скоро тю-тю… в седьмой сектор. Можете завидовать - там ни прессы, ни почты.
Александра: – Дура ты, Лариска. На что надеешься – не знаю. Раз суждено погибнуть в аварии, то никакой это не несчастный случай, а конец жизни. Нам сроки четко вычисляют. Будь твой побольше, зачем им заморачиваться и куда-то тебя переводить? Просто, получила бы в прессе сообщение, что случилась, мол, авария, и ты погибла.
Лариса: – Ага, и дальше что? Что мне дальше в этой прессе писать будут?
Александра: – Ничего. Будешь только почту получать.
Лариса: – Какая ты все-таки гадина! Плохо тебе, что я на лучшее надеюсь?.
Маша: – А пресса – это что?
Лариса: – Жизнь наша дурацкая. Точнее, что было бы, если бы мы были там, а не тут.
Маша: – Не поняла.
Александра: – Вот дурочка. Говорят же тебе, мы умерли до срока. А если бы не умерли, то жили себе дальше, и с нами что-то бы происходило. Вот это «что-то бы» нам в прессе и пишут. Теперь поняла?
Маша: – Вроде, да. А почта, что такое?
Лариса: – Говно!
Александра: – Это только у тебя, а вообще-то, по-нормальному, это то, что про нас думают, близкие, знакомые…, короче, кто вспомнит. Тебя уже нашли, как полагаешь?
Маша: – Не знаю. Наверное.
Александра: – Повезло, если так. Значит, завтра с утра получишь первые отзывы. А меня, дуру, нашли только через два дня, так я все это время мыкалась тут, понять ничего не могла. Даже не выпила ни капли. Зато потом.., ого-го как наверстала! Почта, скажу тебе, не самое приятное чтение, особенно в начале…
Лариса: – Дальше тоже не лучше.
Александра: - А еще хуже, когда совсем перестают вспоминать…
Лариса (громко, заметив, что Светланина дверь приоткрыта): – И тогда начинают лазить по почтам чужим!
Александра: – Ко мне она не лазит.
Лариса: – Потому что тебе тоже почти не приносят
Александра (резко): - А не пошла бы ты…
Лариса (пожимая плечами): - Могу и пойти. (С подчеркнутой аккуратностью собирает свои бумаги). Про вашу почту говорить скучно. А у меня, по прессе, вчера два выгодных контракта намечалось, пойду, наконец, узнаю, какой выбрала.

Уходит в свою комнату.

Александра (Маше, после паузы): - Выпить хочешь?
Маша: – Нет, я не пью.
Александра (поправляет): - Не пила.
Маша (смущаясь): - Да…, я никак не привыкну. Не пила.
Александра: - Ну и что, что не пила. Пей здесь. Тут не сопьешься, зато легче станет.
Маша: - Нет, не хочется…Я, если можно, еще спросить хочу…
Александра: – А я хочу выпить. И ты не жмись. Завтра худо станет – приходи. Моя бутылка всегда полная, сколько ни пей.
Маша: – Почему?
Александра: – Хрен его знает, кто-то позаботился. (Хочет уйти)
Маша: – Подождите! Вы тут, когда с Ларисой говорили, фразу такую сказали: «зачем ИМ заморачиваться и переводить из сектора в сектор». ОНИ – это кто?
Александра: – Понятия не имею. Но, кто-то же должен всем этим управлять.
Маша: - А Администратор кто такой?
 Александра: – Наверное, как раз из НИХ. Только не вздумай его расспрашивать, может послать очень далеко. Он с нами не слишком церемонится.
Маша: – Почему?
Александра: – Презирает, наверное.
Маша: – Кого же тогда спрашивать?
Александра: – Во всяком случае, не меня. Я все, что было нужно, уяснила самостоятельно. И тебе советую поступить так же.
Уходит.
Конец 1-го акта.


АКТ ВТОРОЙ

День следующий. За столом, в креслах, Галина Андреевна и Рита. Видимо, только что принесли почту, и они сосредоточенно читают. В почтовом ящике Ларисы торчит новая стопка, другие ящики пусты.

Рита (отрываясь от чтения): - Галина Андреевна, как вы думаете, если в новой жизни опять захочется с собой покончить, снова сюда попадешь, или, за рецидив, как-то страшней накажут?
Галина Андреевна – В какой еще «новой жизни»? Не будет у нас больше ничего.
Рита: – А как же реинкарнация?
Галина Андреевна– Это не про нашу честь.
Рита: – Почему? Разве мы так уж плохи?
Галина Андреевна– А разве хороши?
Рита(помолчав): - Галина Андреевна, а повеситься – это больно?
Галина Андреевна: - Больно.
Рита: - Почему же вы по-другому не стали?
Галина Андреевна: - А ты почему в окно прыгнула?
Рита: - Минута такая была – не разбиралась. Если бы пошла таблетки искать, может, и не стала бы.
Галина Андреевна: - А мне все равно было. Убивать себя и так и этак больно, вся боль от души идет. Когда с ней покончишь, тело уже не страдает. Ты права, моя душа, в момент ухода, и не жила совсем.
Рита (после паузы, кивая на бумаги): - Вам свою жизнь жалко?
Галина Андреевна– Не знаю. Однообразная какая-то. Каждый день одно и то же. Ничего не происходит, только дом-работа, работа-дом. Из крупных событий один ремонт и покупка мебели.
Рита: – По-вашему, так жить плохо?
Галина Андреевна– Скучно так жить, Риточка. У тебя-то, наверное, все по-другому?
Рита: – Да нет, тоже не густо. Большой художницы из меня не вышло, с семьей как-то не сложилось… Короче, хвастать нечем.
Галина Андреевна: - А почему ты художницей не стала?
Рита: - Все съел быт, Галина Андреевна. Больная мама, тяжба с бывшим отцом из-за квартиры … Да и коллеги постарались – мастерскую в Союзе обещали, обещали и не дали. Сами понимаете, в хрущевке студию не развернешь…
Галина Андреевна: - Да, быт вечен.
Рита: - И, занимаясь им, вечного не создашь… Хотя, нет худа без добра - никогда не думала, что стану вашей коллегой, а вот ведь, преподаю в художественной школе. И, знаете, похоже, мне это очень нравится.
Галина Андреевна (удивленно): - Правда? И давно преподаешь?
Рита: – Скоро год.
Галина Андреевна– А чего раньше не похвасталась.
Рита: – Думала, это временное.
Галина Андреевна: - Нет ничего постоянней временного.
Рита: - Это да. А сегодня прочла про выставку … Удивилась.
Галина Андреевна: – Неужели про свою?
Рита: – Нет, своего ученика. Ужасно талантливый… И, знаете, так странно было читать про чужой успех. Никогда не думала, что сумею радоваться за кого-то вот так, без задних мыслей.
Галина Андреевна: - Неужели ты была завистливой.
Рита: - Зависть не всегда одинаковая. В том смысле, что не всегда от неё плохо.
Галина Андреевна: - Это ты про белую?
Рита: - Я про ту, которая помогает понять, что ты не все можешь делать прекрасно, есть кто-то лучше. И можно отлично себя чувствовать, помогая этому «кому-то». Я рада – моего ученика заметили, теперь он не затеряется. Здорово, правда? Наверное, в этом было мое призвание.
Галина Андреевна– Возможно. Только, что уж теперь…
Рита (задумчиво): – Да, теперь уже ничего… Подумалось вдруг, что если, без меня этого мальчика никто больше не заметит? У него же судьба совсем по-другому может сложиться.
Галина Андреевна– Рита, ты слишком много думаешь такого, что здесь не нужно. Заметят, не заметят – изменить мы все равно ничего уже не сможем. Все это (кивает на бумаги): наказание за наш грех. Не смогли выдержать испытаний в жизни, значит, будем стойко переносить их тут, и читать, и узнавать, чего сами себя лишили
Рита: – И что потом?
Галина Андреевна– А это уже не наше с тобой дело.

Обе замолкают.

Галина Андреевна (после паузы): - Ты не знаешь, где Маша? Я стучала к ней, хотела спросить, как она перенесла первую почту, но, либо её там нет, либо она не хочет открывать, и это очень плохо. Нельзя замыкаться в себе в такой день.
Рита:  – Её там нет.
Галина Андреевна– Ты это точно знаешь?
Рита:  – Да.
Галина Андреевна– Где же она тогда?
Рита:  – У Александры.
Галина Андреевна: - У Александры?! Они что там, пьют?!
Рита:  – Не знаю.
Галина Андреевна– Конечно, пьют! Повод подходящий, а Сашка разве упустит такой момент! Но, ладно с другими, а Маша – совсем ведь девочка! Нет, я это пресеку, пора уже, хватит! (Встает, идет к двери Александры, стучит). Саша, открой, ты мне нужна!
Рита:  – Галина Андреевна, да не надо, пусть! Главное, что девочка не одна. Она сама туда пошла, я видела.
Галина Андреевна: – Сейчас я разберусь…

В открывшейся двери появляется Александра.

Александра: – Чего тебе, Галь? Только давай скорее, у меня там безутешный ребенок.
Галина Андреевна: - Очень хорошо, просто замечательно, что ты это понимаешь! Маша действительно еще ребенок и спаивать её, особенно здесь, да еще в такой день…
Александра: – Кто тебе сказал, что мы тут пьем? Я что, пьяная, а? Или, по-твоему, ко мне можно только за этим (щелкает себя по горлу), а добрые слова одна ты молвишь?
Галина Андреевна: - Зная тебя, и твои наклонности…
Александра: – Иди отсюда!

Захлопывает свою дверь.
Из другой двери появляется Светлана.

Светлана:  – Что тут за шум? Опять Ларискины писюльки пропали?
Галина Андреевна: – Да пропади все пропадом! Сил моих больше нет! И почему только я должна за все отвечать? Одна с бутылкой не расстается, другая ворует, третья спит по пол дня, потом они дерутся, а я хожу и объясняюсь…
Светлана: – Это кто ворует, а?
Галина Андреевна: – Ты, деточка, ты воруешь, потому что все, взятое без спроса – своровано, и никак иначе я твои выходки с Ларисиными бумагами назвать не могу!
Светлана: – А по шее не хочешь? Я не посмотрю, что ты старше, я сейчас тебе её на другой бок сверну! Думаешь, раз я была продавщицей, так обязательно и воровка!
Рита: – Господи, ну, может быть, хватит уже? Каждый день скандалы или хамство!
Галина Андреевна: – А ты, моя дорогая, тоже язык за зубами не всегда держишь. Когда надо, и сама укусить можешь!

Снова открывается дверь в комнату Александры. На пороге она, одной рукой обнимает за плечи заплаканную Машу, в другой руке бутылка.

Александра (Галине Андреевне): - Все кричишь, никак не успокоишься?
Галина Андреевна:  – С тобой я вообще разговаривать не хочу!
Александра: – Ну и зря. Мы к тебе с благодарностью. Рыдали, рыдали, утешались, утешались и совсем про главное лекарство позабыли, да, Маш. Спасибо, ты напомнила. (Поднимает бутылку): Ну, кто с нами?
Светлана: – Я буду.
Рита: – Да и я, пожалуй, тоже.
Александра (Галине Андреевне): - А ты?
Галина Андреевна (Не отвечает, подходит к столу, собирает свои бумаги, Рите укоризненно): - От тебя никак не ожидала.

Уходит в свою комнату

Рита (тихо): - Да я и сама от себя…
Александра (подводя Машу к столу): - Ну все, девка, все, поплакали и будет. Что сделано, то сделано, теперь у тебя только мы и вот это. (Обводит вокруг себя рукой). А то, что ТАМ – оно там и осталось. Пособолезнуют, поплачут, а дурой все равно кто-нибудь назовет, так что, не жалей. Люди сволочи – от них, чем далее, тем лучше. Давай, чтоб им всем там … быть здоровыми.

Делает глоток из бутылки и передает Светлане.

Светлана: – Да, Маш, не горюй. Как говорит наш Почтальон – все перемелется.

Тоже делает глоток, передает бутылку Рите. Та пьет молча, затем протягивает Маше.

Рита: – Будешь?
Маша: – Да. Попробую. (Пьет и начинает кашлять). Ой, тут что-то крепкое.
Александра: – Ясное дело, не компот.
Рита: - Может, Ларису позовем? Посидим, хоть немного, тихо, мирно… А то, правда, надоели эти ссоры бесконечные.
Александра: – Что ты хочешь – бабский коллектив.
Рита: - В жизни, я бы это поняла, но тут… Что нам тут делить? Мужчин нет, наряжаться не во что, карьеру тоже не сделать. Только одно и осталось – у кого почта больше.
Светлана: - По мне лучше никакой, чем такая, как у Лариски.
Рита: - Да и черт с ней, с почтой. Давайте уж хоть немного, спокойно, по-человечески…
Александра: - Как раз по-человечески мы собачимся.
Рита: - Тогда, давайте представим, что мы ангелы. Кто нам мешает так думать?
Александра: - Почему нет?
Светлана: - Смешно.
Маша: - Ангелам, наверное, хорошо, они ничего не чувствуют…
Рита: - Значит, зовем Ларису. Свет, ты не против?
Светлана: – А что я? Пусть выходит. Мы все тут, как на подводной лодке.
Александра: – Сейчас позову. (Встает, стучит в дверь Ларисы). Подруга, вставай, хватит дрыхнуть, твою почту крадут!
Лариса (из-за двери, сонно): - Что?
Александра: – Выходи, говорю. Мы тут Машку утешаем.
Лариса (высовывая голову): - А-а? Да. Сейчас оденусь. (Скрывается за дверью).
Александра (прыснув): - Оденусь… Слыхали? Чего ей там надевать?

Лариса выходит, запахивая пеньюар.

Светлана: – Чего ж не оделась-то?

Лариса, не обращая внимания, подсаживается к столу, берет бутылку.

Лариса: – Первая почта? Да, Машка, сочувствую. Знаю, как тебе сейчас противно, но мы ведь все через это прошли и, как видишь, не умерли.

Все смеются.

Александра: – Ну, Лариска, молодец! Лучшая хохма всех времен!
Светлана: – Я всегда знала, что модельки насмешить умеют.
Лариса: - А продавщицы нахамить.
Рита: – Ну хватит, договорились же, мы – ангелы..
Светлана: – А что я такого сказала?
Лариса: – Ради бога, я же без обид… А почему мы ангелы?
Александра: - Потому что сдохли.
Маша: – Ой, что-то мне как-то… странно…
Светлана: - Крылья режутся?
Рита: – Не пей больше.
Маша: – Нет, дайте мне еще… Мне так плохо! (Делает большой глоток)
Светлана: – Саш, может, правда, отнимешь у неё бутылку. Как бы с непривычки она у нас не того…
Александра: – Чего не того? Здесь для выпивки самое место. С утра никакого похмелья, хоть упейся. Помнишь, когда тебе первый раз почта не пришла, как мы тогда, а?
Светлана (мрачно): - Да, похмелья не было.
Лариса: – А чего Галину не позвали?..
Александра: – Она в своей комнате дуется.
Лариса: - На кого?
Светлана и Александра (хором): – На меня.
Александра (Светлане): - Почему это на тебя?
Светлана: – Я ей пообещала голову на другой бок свернуть.
Лариса: – Фу, как грубо.
Александра: – За что же это так?
Светлана: – А чего она меня воровкой называет?!
Александра: – Ты что, сперла у неё что-то?
Рита: – Это из-за Ларисиных бумаг.
Лариса: – Ой, батюшки, нашли повод. Да хоть все их заберите и обчитайтесь.
Александра: – Чего ж ты тогда всякий раз орешь, когда Светка их берет?
Лариса: – А скучно.

Из комнаты выходит Галина Андреевна, подходит к столу, строго всех осматривает.

Галина Андреевна: – Ну, вот что, девочки, пьянство в секторе я больше терпеть не намерена. У Маши сегодня тяжелый день, а вы превращаете его в балаган! Постыдились бы. Она, глупая вам верит, а потом казниться начнет, потому что пьянствовала и веселилась в то время, когда её оплакивали.
Маша: – Я.., мне совсем не весело.., нисколько (закрывается руками, начинает плакать).
Галина Андреевна:– Вот, видите, до чего довели.
Лариса: – Маш, ну чего ты?
Маша: – Не могу, опять вспомнила… .Там мама, папа, они так убиваются… (рыдает).
Светлана: – Раньше надо было о них думать.
Александра: - Кто ж в девятнадцать о родителях думает?
Рита: – Маша, пойдем, я отведу тебя в комнату.

Уводит плачущую Машу.

Александра (Галине Андреевне): – Ну, добилась своего. Галь, вот кто тебя просил напоминать, а? Девчонка только-только в себя приходить стала.
Галина Андреевна: – А ты помолчи. Сейчас же забирай свою бутылку и пошли со мной к Администратору.
Александра: – С какой стати?
Галина Андреевна: – Я не желаю прослыть тут сплетницей. Пойдешь со мной и выслушаешь все, что я буду ему говорить.
Александра: – Да говори, что хочешь, мне без разницы.
Галина Андреевна: – Нет, пошли.
Светлана: – Не ходи. Я бы на твоем месте не пошла. Здесь не школа, к директору не вызывают…
Александра: – Я бы тоже не пошла, но настроение все равно уже не то. Схожу, послушаю, может, развлекусь.
Лариса: – Бутылку-то оставь.
Галина Андреевна: – Нет, эту гадость забирай с собой.
Александра (забирая бутылку): - Гадость… Можно подумать сама к ней никогда не прикладывалась.

Уходят.

Лариса: – Посидели, называется… Господи, как же тут скучно! Слушай, а вдруг у Сашки и правда бутылку заберут?
Светлана: – Раз сразу не забрали, то и теперь не заберут.
Лариса: – А как думаешь, почему её бутылка всегда полная?
Светлана:  – Кто её знает? Может потому, что пила при жизни сильно...
Лариса: – Ну и что, что пила? Я была моделью, но подиум в комнату мне никто не поставил. Да и ты без прилавка обходишься. (Замечая движение Светланы): Я в хорошем смысле, без приколов.
Светлана: - Не знаю.
Лариса: – Слушай, Свет, а вот давай сейчас, без дураков, пока одни, скажи честно, зачем ты в мои бумаги без конца лазишь?
Светлана: – А скучно.
Лариса: – Всем скучно, но лазишь ты одна.
Светлана: – Правду хочешь услышать?
Лариса: – Хочу.
Светлана: – А кисло не станет? Я про такую жизнь, какая у тебя была, только в журналах читала. Вот, думала, девки живут – как в сказке! Все их любят, все хотят. В шикарные магазины заходят, не боятся, потому что все им там по карману и никто вслед не фыркает. Съемки, знаменитости, салоны красоты со всеми прибамбасами… И тут, здрасьте-пожалуйста, встречаю этакую принцессу, и где?! Здесь, в этом чертовом пятом секторе! Ни фига себе, думаю, она-то тут с какого перепугу? А потом еще увидела, сколько ты почты получаешь, совсем интересно стало, кто ж так убивается, и, что за память после таких, как ты остается? Почитала, и это было все – полный финиш!
Лариса: – Что значит, «полный финиш»?
Светлана: – То, что таких, как ты поминают, когда одни, под одеялом, с журналом наперевес, где ты в одном белье. И никому нет дела, жива еще эта сисястая бабенка, или здесь, в пятом секторе их похабные мыслишки читает!
Лариса: – И как, полегчало?
Светлана: – В смысле?
Лариса: – Зависть, спрашиваю, прошла?
Светлана: – Чего?! Да я и не завидовала никогда, просто интересно. А завидовать-то.., господи, чему? Ты посмотри, как ты кончила!
Лариса: – Так же, как и ты. Зато, как жила!
Светлана: – Ну, и как? Шмотки, тусовки и вечный страх, как бы не обскакали? Так это тебя и тут достало. Ряды поклонников, смотрю, редеют, почты все меньше. Не иначе другой журнал купили…
 Лариса: – Дура, я мир повидала, с интересными людьми была знакома!
Светлана: – О, я даже знаю, с какими, и даже знаю, как.
Лариса: – А у тебя и этого не было!
Светлана: - Да и черт с ним! Я как-то к Ритке в почту заглянула – вот где память!  Почитаешь, и задуматься тянет, а мне это ни к чему. Больше к ней ни за что не полезу -  здесь второй раз не отравишься…

Из комнаты Маши выходит Рита.

Рита: – Не шумите так, Маша кажется, заснула. (Подсаживается к столу). Вы все-таки не можете ни дня мирно пожить?
Светлана: – А нам так веселее.
Лариса: – Говори только за себя. Я все это терплю потому, что скоро перееду.
Рита: – Надоели вы... Девочку жалко. Все спрашивала меня: «Почему не кончилось? Я так хотела, чтобы все кончилось…».
Светлана: – Мы бы тоже хотели…
Лариса (Светлане): – Завидовать надо было меньше, сейчас жила бы, как все люди.
Светлана:  – Тебе завидовать – себя не уважать.
Лариса: - Я не себя имела в виду.
Рита: – Зависть – не жизнь, от неё так просто не избавишься. А где Александра?
Лариса: – Галина уволокла к Администратору. И бутылку заставила забрать. Сейчас, наверное, сидят там втроем, соображают. А нам и заняться нечем.
Рита: – Девочки, а правда, почему все не кончилось?
Лариса: – Марго, я тебя умоляю, мы уже замучились об этом думать.
Рита: – Но не думать невозможно! Я не верю, что это просто наказание – слишком мелко дразнить нас тем, что не сбылось. К тому же, оставили все: чувства, осязание, обоняние. Мы не призраки, можем прикоснуться друг к другу…
Светлана: – Подраться.
Рита: – Да, и подраться, и засмеяться, и заплакать… И выпить тоже, и почувствовать вкус того, что выпили, хотя нужды в этом нет. Это единственное, чего у нас нет – физиологии. Кроме сна, никаких других потребностей, а сон, наверное, для того, чтобы мозг отдыхал.
Светлана: - Твой-то не сильно отдыхает. Каждое утро жалуешься.
Рита: - Неважно. Просто мне всегда снится одно и то же – как закрываю дверь в свою комнату перед тем, как прыгнуть. В доме тихо было, пусто, а за окном небо свинцовое. Стыдно сказать, я даже успела подумать, что на холсте в этот цвет непременно нужно подмешать оранжевого для тревожности… Может, мне и сон этот, чтобы думала.. Ведь все не просто так. Мы абсолютно живые, почти полноценные люди, только живем не полноценно. Или думаем, что неполноценно… Жизнь, хоть и на бумаге, должна иметь какой-то смысл… Вы заметили, там описывают только те наши действия, которые связаны с другими людьми?
Светлана: – Ну и что?
Рита: – Вот и я пытаюсь понять… Что не сбылось, то не сбылось, и с этим все ясно, но зачем нам знать о том, что могло бы сбыться, и при этом все понимать и чувствовать, как, если бы мы были живыми? Второй шанс?
Лариса: – Невозможно думать одновременно о стольких вещах.
Рита: - Или, может быть, самоубийством, мы навредили и другим людям, и нужно это осознать в полной мере?
Светлана: – Если так, то я давно уже поняла, что поступила правильно и за свою смерть каяться не собираюсь. Хочешь почитать мою прессу? Не жизнь, а тоска и скука. Радости от меня никому никакой, зато вреда хоть отбавляй.
Лариса: – А я вообще скоро погибну.
Рита: – Так ты первая и должна задуматься. Дальше-то что?
Лариса: – А это уже не наша забота. Определят куда-нибудь. Лично я очень рассчитываю оказаться в седьмом секторе, там наверняка не так скучно. По статистике мужчины больше страдают от несчастных случаев.
Светлана: – Одни мужики на уме. Не устала?
Лариса: – Я женщина, мне даже после смерти стимул нужен.

Появляется Почтальон.

Лариса (заметив его): - О, смотрите-ка, на ловца и зверь бежит. Что это ты к нам зачастил?
Почтальон (далеко не так весело, как раньше): - Почту принес.
Светлана: – Так ведь была уже, утром.
Почтальон: – Это письмо.

Стучит в комнату Галины Андреевны.

Рита: – Её там нет.
Почтальон: – А где? Опять у Администратора?
Светлана:  – Естественно, где ж ей еще быть. В ящик бросай.
Почтальон: – Нет, это надо лично. Я подожду.
Лариса: – А что за письмо?

Почтальон выразительно молчит.

Лариса: – Ну скажи, ну, пожалуйста. Ты же всегда мне все рассказываешь.
Светлана: – А что это в сумке у тебя такое черное?
Почтальон: – Почта.
Светлана: – Кому ж такая?
Почтальон: – Девочки, вам лучше не знать.
Лариса: – Ой, а я знаю! Это в сектор «У», да?
Почтальон (укоризненно): - Лариса, я же просил…
Лариса: – Ну прости, не сдержалась. Нам так скучно, надо же хоть чем-то развлечься.
Светлана: – Что за сектор «У»?
Лариса: – Видите, он не велит говорить.
Рита – «У» - значит убийцы?
Почтальон: – Я вам ничего не говорил.
Лариса (Рите): – Ну да! Те, которых казнили, или которые сами умерли, но при жизни кого-то убили… Он говорит, что там вообще полный кошмар!
Светлана: - А почему просто «У», без номера?
Лариса: - Убийство хуже всего, для него цифры нет.
Почтальон: – Больше никогда тебе ничего не расскажу.
Рита: – А это разве тайна?
Почтальон – Просто не ваше дело.
Рита: – А в чем наше дело?
Почтальон: – Прессу больше читайте.

Появляются Галина Андреевна и Александра. У последней в руках бутылка.


Галина Андреевна (продолжая разговор): - … Это «до поры, до времени», слышать не хочу! Ты теперь окончательно распоясаешься, а спрашивать станут с меня…
Почтальон: – Галина Андреевна, вам письмо.

Протягивает черный конверт.
Галина Андреевна некоторое время смотрит на него, не понимая, потом ахает и пятится назад.

Александра: – А почему конверт черный?
Светлана (тихо Ларисе): - Может, она по прессе кого-то убила?
Рита: – Тихо!
Галина Андреевна(Почтальону): - Там то, что я думаю?
Почтальон: – Мое дело только передавать.
Галина Андреевна: – Девочки, мне страшно.
Александра: – А что там может быть?

Галина Андреевна вдруг вскрикивает и убегает в свою комнату.


Почтальон (бессильно опуская руки): - Так я и знал, почти всегда, одно и то же. (Подходит к двери, стучит): Галина Андреевна, откройте! Я не могу оставить это письмо просто так.
Александра: – В ящик брось.
Почтальон: – Не могу.
Светлана: – Подсунь под дверь.
Почтальон: – Галина Андреевна, все равно, это уже случилось, от этого не спрятаться… (Прислушивается). Я обязан вручить вам это письмо… (Снова прислушивается). Ну ладно, подсуну под дверь, но только потому, что верю в ваш здравый смысл… (Подсовывает конверт под дверь, тихо остальным): Вы к ней сейчас не лезьте.
Александра: – А что случилось-то?
Лариса: – Ну не уходи, расскажи, пожалуйста!

Почтальон отрицательно качает головой, уходит.

Александра: – Во, дела. Тут без нас что-то случилось?
Светлана:– Нет, ничего. Сидели, болтали…
Рита: – А я, кажется, знаю, что в том конверте.
Все дружно: - Что?
Рита: – Вот только не уверена, должна ли говорить об этом я, или…

Открывается дверь и выходит Галина Андреевна. В одной руке вскрытый конверт, в другой листок бумаги. Все поворачиваются к ней.

Галина Андреевна: – Мой муж умер.

Все подавленно молчат.

Александра (после паузы, неловко): - Галь, ну ты это… прими наши… И вообще, держись.
Галина Андреевна (не слушая): – Я за ним пойду. Тут пишут, что нам можно ненадолго встретиться… Он заслужил своей любовью… А я… Я каяться перед ним буду, если вообще имею на это право. (Остальным): Я право-то имею? (Сама себе): Нет. Никакого. Даже на то, чтобы здесь находиться… Господи, как я могла сюда попасть?!
Александра: – Галь, ну успокойся. В конце концов, ты же здесь, вроде как, по любви… Это извиняет…
Галина Андреевна: – Что?!!! Вроде как?… (После паузы): Вот именно, вроде как… Только ничего это не извиняет! (Передразнивает): «По любви»…По какой любви?! От настоящей себя не убьешь. А мы её и не знали, настоящую. Только к самим себе, да и то, непонятно какую. Столько жизней испортили! Не одна я – все права не имеем! (Рите): Ты, что ли по любви из окна прыгнула? Нет, милая, ты от досады прыгнула, потому что тебя, такую замечательную, в ответ полюбить не захотели! (Светлане): Или ты по любви? Черта с два! От зависти мужика из семьи увела, от зависти и отравилась, когда он назад вернулся. А теперь высматриваешь в почте, может, им там плохо…
Лариса: – Она что, с ума сошла?
Галина Андреевна: – Нет, дорогуша, не надейся! Это кто-то другой с ума сошел, когда отправил тебя в этот сектор. Уж кто любви не нюхал, так точно ты!
Лариса: – Бред какой-то.
Галина Андреевна: – Страх – вот что погнало тебя вены резать. Раз тебе изменяют с первой встречной, значит, в тираж выходишь, и скоро никому не будешь нужна. Этого испугалась, да? Жизни, как у других, не захотела?
 Лариса  – Ничего я не испугалась! И меня любили!
Галина Андреевна– Врешь! Я прекрасно помню, как ты рвала первую почту и кричала: «скотина, даже в день похорон бабу снял!». Это что, любовь?
Александра  – Галь, ты не в себе…
Галина Андреевна (отталкивая её): - Отстань! И ты не лучше! Замуж по любви вышла, жили душа в душу, ребенка вырастили. Чего тебе не хватало? Нет, замучила мужика – тут не то, там не так. А другая умнее оказалась… Вот ты и полезла в бутылку во всех смыслах!
Александра  – Замолчи!
Галина Андреевна: – Не нравится? А ты слушай. И все слушайте! Я еще до главной сволочи не добралась. (стучит себе кулаком в грудь). Вот она, тут, хуже всех вас, вместе взятых… Скучно ей, видите ли, жить было. Начиталась книжек про страстную любовь, и сама страстей захотела… Замуж вышла в тридцать, как в сказке, за первого встречного, который предложил. Решила, что человек надежный и пошла, потому что неприлично уже было одной оставаться. На уроках читала проповеди про великую книжную любовь, а дома жалела себя, несчастную, что никогда уже не будет этого «слегка соприкоснувшись рукавами»… А так ли уж надо? Ну, случилась интрижка, поманила молодостью, красотой, остроумием. Показалось, что любовь. Ладно, с кем не бывает. Но потом-то, когда прояснилось, почему бы не признаться самой себе, что сглупила?  Страсть прогорела, её нужно было отпустить. А я? Цеплялась за слово. Обычности испугалась - дом-работа, работа-дом. А нет, чтобы посмотреть по-иному, чтобы желать не так, как у всех в этих глупых книжках, а так, как у меня одной, в жизни, уже есть, только мое, неприметное, но надежное… Нет, не сумела. Решила дойти до конца, всем показать, что была страсть, и была настоящая! Ну и поделом. Петля тот же ноль, в ней ответ на всю мою жизнь. Вот только, как теперь быть с ЕГО смертью? Некрасивый, не самый умный, так неловко пытался втянуть меня в тихий быт, потому что смотреть не мог, как я себе душевную рану ковыряю. Раздражал своим спокойствием. А любить умел, по-настоящему, без страстей. Всю жизнь я ему испортила, и даже здесь нос воротила – скучно, дескать, жила бы, дом-работа, работа-дом… Только теперь поняла – какое это счастье, когда в жизни ничего не меняется и все вот так обычно… Увидеть его хочу. А показываться страшно. Куда мне, со свиным-то рылом…(Прячет письмо в конверт, осматривает всех собравшихся.) Я у вас, девочки, прощения просить не буду, хотя и погорячилась. Но здесь не жизнь, врать нельзя.

Уходит в свою комнату.

Лариса: – Она с ума сошла, да?
Светлана: - Что она про нас знает…
Александра: - Пройдет.
Рита: – Нет… Мне кажется, мы её больше никогда не увидим.

Конец второго акта.


АКТ ТРЕТИЙ

Утро. На двери в комнату Галины Андреевны замок.
Александра и Маша сидят за столом. Александра пьет и уже прилично опьянела. Маша держит в руках свою почту, но не читает. Почтовые ящики на всех дверях, кроме дверей Александры и Риты, пустые.

Александра: – Да-а, вот так вот и отчитала она нас по полной программе.
Маша: – И, что же теперь?
Александра (показывая на замок): - Вон. Сама видишь. Будем новую дуру ждать.
Маша: – Но Галина Андреевна теперь где?
Александра: – Шут её знает.
Маша: – А сюда она почему попала, ты знаешь?
Александра: - Знаю. Была завучем в школе, литературу преподавала, от глупых книжек и свихнулась. Меньше надо было читать. Книжки и стихи несчастные люди пишут, у них учиться нечему. Своей головой неплохо бы думать и чувствовать самостоятельно. А Галка чужие страдания на себя мерила, а того не понимала, что они ей великоваты. Вот и потянуло на молодого учителя. Перспективный, талантливый, красивый – чем не герой для романа? Только он поматросил и бросил. Сначала карьеру, с её помощью сделал, а потом сделал ей ручкой.
Маша: - Какая в школе может быть карьера?
Александра: - Такая же, как везде – устраивать свою жизнь лучше, чем у других. Только таким, как я хорошо – сидишь дома, никуда не лезешь, по квартире одним маршрутом перемещаешься, и всё.
Маша: - А вы сюда почему?
Александра: – Не твое дело…Что ты все вопросы задаешь и задаешь? Я тебе уже сказала – разбирайся в своем сама,  а в чужой монастырь не лезь.

Из комнаты выходит Рита.

Александра: – О-о, Ритусик! Ты уже видела новость? (кивает на замок)

Рита бросает безучастный взгляд на дверь Галины Андреевны, достает свою почту  и подсаживается к столу.

Маша: – Здра.., ой.
Рита (задумчиво глядя в бумаги): – Здравствуй, Маша.
Александра: – Рит, выпьешь со мной на помин души? А то Машка не хочет.
Рита: – Я тоже не хочу.
Александра: – Ты чего такая? Из-за Галки переживаешь?

Рита вдруг вскакивает и почти бегом скрывается в коридоре.

Александра: – Во… ты куда?! (Маше): Что это с ней? (Кричит вслед Рите): Учти, тут окон нет!
Маша: – Зачем вы так?
Александра: – Опять вопросы задаешь?
Маша: - Просто, мне её жалко, а вы так зло сказали.
Александра: - Она вчера еще злее услышала, и ничего. Лишний повод подумать, Ритка это любит. (Оглядывается на дверь Светланы). Черт, что ж Светка не выходит? Неохота одной пить.
Маша: - Так не пейте.
Александра: - Я при жизни пила, и тут буду. Мне смерть ничего не изменила. Повторись все снова, так же поступила бы.

Выходит Светлана.

Александра (обрадовано): - Светулик! Ну, наконец-то! Я уж заждалась совсем. У нас такой повод есть, (указывает на замок), видала?
Светлана: - Да, знаю, я уже выходила.
Александра: - И, что думаешь?
Светлана: - Как-то страшно стало.
Александра: - С чего бы?
Светлана: - Галину раньше срока забрали. Почему? Ты здесь давно, должна знать. Кого-нибудь еще так забирали?
Александра: - Ну, была тут одна, когда я поступила. Точнее, две. Старушка дореволюционная – упрямая зараза – весь срок высидела, ни с кем толком не общалась. И подруга, вроде нашей Ритки, такая же задумчивая. Вот её тоже… Но куда и почему, не знаю. Мне без разницы, а дуракам закон не писан. Из жизни раньше срока ушли, и здесь, на те же самые грабли… Не думаю, что они сейчас в райских кущах на арфе играют.

Выходит Лариса. В руках у неё бумаги. Она зябко кутается в пеньюар. На замок посмотрела так, как будто тоже его видела.

Лариса: - Ужас какой, да?
Александра: - О, и ты встала. Чудеса!
Лариса: - Я вообще не спала. Услышала, что почту принесли, вышла и сразу в этот замок уперлась. Не по себе как-то сделалось. До сих пор трясет. Думала, почитаю, отвлекусь…, только хуже стало.
Александра: - Экие вы все чувствительные с утра. Галкины разоблачения покоя не дают? Мучаетесь? Так я вас утешу – ей пострадать, что меду напиться. А тут такой повод… Не страдать же одной, когда под боком целая компания. Случись со мной такое – сидели бы и пили, а от неё проповедей наслушались. Каждому свое…
Светлана: - Правда, лучше бы напились.
Александра (с готовностью): - Давай.

Протягивает Светлане бутылку, та, поколебавшись, делает глоток, но тут же возвращает.
Лариса подходит к Ритиной двери, стучит.

Маша: - Рита ушла.
Лариса: - Куда?
Маша: - Не знаю. Вскочила, убежала.
Лариса: - А сказала, что?
Маша: - Ничего.
Александра: - Думает много, как будто жизни мало было. Там надо было думать, а здесь-то зачем? Здесь тебе все расписали - сиди, читай до самой смерти.
Лариса: - Там… Там думать невозможно, там живешь, крутишься, постоянно в кого-то играешь. А Рита права, когда-то и задуматься надо.
Александра: - Ларочка, детка, чтобы задумываться, нужно всю жизнь этому учиться и мозги иметь.
Лариса: - А с чего ты взяла, что у меня их нет? Я школу, между прочим, закончила с золотой медалью.
Александра: - Чего ж ты в модели пошла?
Лариса: - А куда? В институт? Учиться, учиться и учиться? Я устроилась в один, но снова сидеть над учебниками…, нет уж, извините. Зачем тогда быть красивой?
Светлана: - А в институте сразу уродинами становятся?
Лариса: - Не знаю, не ходила.
Александра: - Ну да, ты только по подиуму ходила.
Лариса: - Уж куда попала, туда попала. А там весь ум ушел на то, чтобы дурой казаться. Иначе не выжить.
Александра: - Ты и не выжила.
Лариса: - Потому что не дура.
Александра: - Не дуры, Ларочка, живут и процветают.
Лариса (глядя на свои бумаги): - Вот я и говорю, права Ритка, когда-то надо задуматься и понять, что чего стоит. Заигралась в другую, забыла, какая на самом деле.
Александра: - Хочешь сказать, стала умницей-разумницей?
Лариса: - Мне умирать скоро. Хочу сама в себе разобраться.
Александра: - Так давай помогу. Кто действительно умный, тот дураком прикидываться не станет и, уж конечно, из-за мужика ****астого вены не порежет. Я еще могу понять Светку – та по своему уровню жить не хотела, а выше не получилось… Машку могу понять – у них, молодых, все чересчур, и смерть, вроде как не насовсем, а, чтобы доказать, или наказать. Но понимать тебя – мозги набекрень свернешь. С жиру взбесилась – вот единственное, что на ум приходит, как ни разбирайся. Живи уж до своего фонарного столба, а там, глядишь, озарение и снизойдет.
Лариса (задумчиво): - До фонарного столба… А хотите, расскажу, как я в Машкином возрасте развлекалась? Выберу где-нибудь в метро, или в кафе, парочку и смотрю на НЕГО. Взгляд никакой, просто смотрю, не отрываясь. Мужик тут же начинал ерзать, башней своей вертеть, вроде не замечает, но глазами так и стрелял, а подружка его тихо обтекала. Видела, что происходит, злилась, но поделать ничего не могла, потому что она повязана, потому что любит и всегда вот тут, рядом, под рукой, а я мечта, которая только дразнит…
Александра: - Мечта – та же химера, миф. Проще говоря, пустое место.
Светлана (Ларисе): - И зачем ты это делала?
Лариса: - Нравилось. Ни разу осечки не было.
Маша: - Скучно это, наверное, ни разу без осечки?
Лариса: - А ты бы хоть раз попробовала. А потом попробуй влюбись сама. Да так, чтобы всегда хотеть быть рядом, под рукой, и никого больше. А потом заметь как-нибудь, напротив наглую козу, которая смотрит на него, не отрываясь. И почувствуй, как он ерзает, крутит головой, слишком нежно тебя обнимает и поглядывает в её сторону. А там ни рожи, ни кожи, одно сплошное обещание. И ты уже улыбаешься, шире, чем нужно, одеваешься до смешного сексуально и ничего вокруг себя не видишь, кроме этих взглядов. А они повсюду, из каждой смазливой рожи, и все тебе в них понятно, а поделать ничего не можешь. Так унизительно… Может, права Галина, не знала я настоящей любви? Настоящая, говорят, не унижает.
Светлана: - Что же это тогда было, раз ты вены резать решилась?
Лариса: -  Просто почувствовала что-то новое, любопытно стало, а дальше…, как она там говорила – уперлась рогом и довела дело конца, дескать, и у нас было, сами умели до смерти любить… Сказать, чтобы жалела? Да нет… Жизнь свою читаю – там такая фигня… Для чего жила? Непонятно. Ритка говорит, что мы своей смертью кого-то обделили, а мне кого обделять? Все только собой заняты, им без разницы, есть я рядом, или в отсутствии. Маман давно за границей живет, за слабость меня презирает.  А больше никого и не осталось…
Маша: - Может, кто-то со школьных времен? Старые друзья?
Лариса: - Да нет никого. Когда скачешь по жизни так, как я, друзей из прошлых времен не бывает. Все мы однодневки. Вон, в своей прессе, уже давно читаю про знакомого стилиста.  Помогал мне первый порт-фолио делать. Почти гений… А может, и не почти. С ним многие карьеру сделали… Умирает от СПИДа, всеми брошен. Не гламурно к нему ездить, он теперь не крутое яйцо в шоколаде. А ты говоришь, старые друзья. И зачем я к нему поехала в той, непрожитой жизни?. Только расстроилась… Помнишь, Света, ты говорила, что в Риткины бумаги больше не полезешь? Я тебя поняла. Стоит задуматься, и весь обман наружу лезет, а ты сама, как мыльный пузырь… Правда, сегодня, у Олега этого, показалось на минуту… Хотя, нет, что я там к нему заехала? Полчаса, не больше. Ни разговора толкового, ни помощи… «Я, говорит, всю жизнь крыльями махал не с теми и не туда…», и улыбнулся так, что лучше бы заплакал… Хотела с Риткой поговорить, узнать, зачем мне это? Что-то, как-то перевернулось, не пойму… Жаль, не застала…
Светлана: - Сядь с нами, подожди.
Лариса: - Нет. Пойду, дочитаю пока… Я от него должна в аэропорт, и в Испанию… Может, там что-то хорошее случится?…

Идет к своей комнате.

Светлана: - Лариса…
Лариса (останавливается): - Что?
Светлана: - Я твои бумаги из зависти читала. Ты прости меня, ладно?
Лариса: - Да я и не злилась особенно. Так только, от скуки.

Уходит.
Александра, пока Лариса говорила, заснула в кресле.
Светлана смотрит на неё, хочет разбудить, но не будит. Берет бутылку и тут же ставит обратно.

Светлана: - Знаешь, Машка, мне кажется, мы Ларису тоже больше не увидим.
Маша (испуганно): - Почему?
Светлана: - Она говорила как-то, что разобьется в машине по дороге в аэропорт.
Маша: - Может, не сегодня?
Светлана: - Сегодня, сегодня я это почему-то чувствую. В глазах у неё появилось, … с таким здесь не остаются… И мне, черт возьми, будет её не хватать! Почему?
Маша: - Я не знаю.
Светлана: - Все как-то не так! Больно…, вот здесь стало больно. У меня это было, когда умирала…День сегодня какой-то… Может, Сашку разбудить? Скажет гадость, посмеется, и мне полегчает…
Маша: - Не надо, не буди.
Светлана: - Да и правда. С Лариской собачились, с Сашкой пили, вроде, по-дружески, а знаю, Лариска меня меньше ненавидела, чем она.
Маша: - Ты совсем расстроилась.
Светлана: - Молодая ты еще, не понимаешь. У Сашки подруга мужа увела, а я у подруги. С чего ей меня любить?
Маша: - Ты чужого мужа увела?!
Светлана: - Был грех… Но я не из подлости… Я за этой своей подругой и мужем её долго наблюдала – не любила она его совсем. Я ж её с первого класса знаю - всю жизнь она была лучшей, и в школе, и в институте своем, заграничном. Три языка вызубрила, прибыльное дело завела, вот и привыкла, что сама себе хозяйка. Зачем ей муж – непонятно…
Маша: - Разве такая женщина не может полюбить?
Светлана: - Не знаю. Ничего уже не знаю. Сначала Галина, потом Лариса… В голове, как в калейдоскопе – то соберется, то рассыплется … Я ведь, Машка, с этой своей подругой со школы, почти неразлучно. Расстались только, когда она за границу, в институт, уехала. А до этого дружили и дружили… Вот тоже, не пойму – у неё отец крутая шишка, мать музыкантша, а моя на трех работах, уборщицей - откуда дружба могла взяться? Все говорили – из жалости, и я всю жизнь так думала и злилась. А все равно тянуло хоть рукавом к её жизни прикоснуться… Она из-за бугра такой красавицей явилась. Подъехала как-то на шикарной иномарке к продуктовому, где я работала, увидела, разахалась: «Светочка, как же так?! Тебе здесь не место!». В бутик дорогущий устроила, познакомила с мужем, домой стала приглашать… Черт его знает, какой бес меня попутал. Вижу – хороший мужик мается, ненужным себя чувствует. Пахал на каком-то заводе, потом к ней перешел, в подчинение, а толком в свою работу не въехал. Не было у него деловой хватки, так бы жил и жил на одну зарплату… Посмотрела я, посмотрела, и решила – не пара он ей, а вот мне в самый раз… Мать моя умерла уже, квартиру оставила, было куда уводить. Я такое гнездо свила – живи и радуйся… А он посидел, как в клетке три месяца, да и пошел назад проситься. Слабенький оказался…
Александра (сонно): - Любил он её, вот и вернулся.
Светлана: - Ты что, не спишь?
Александра: - Сплю, но все слышу. И про ненависть тоже слышала. Только зря ты…. Мне тебя ненавидеть? Слишком жирно будет. Презирать разве, да и то, слегка.
Светлана: - За что ж меня презирать?
Александра: - За зависть. Но в этом я тебя понять могу. Все мы кому-то завидовали, кто по-черному, кто по-белому. А вот подруга твоя – сука. Нечего было гусей дразнить. И в одном ты права - мужа своего она не любила.
Светлана: - Это ты по собственному опыту?
Александра: - А вот сюда не лезь! Я среди вас единственная, кто в этом секторе по праву, потому что любила, люблю и буду любить от смерти до смерти!
Маша (робко): - Но я тоже люблю.
Александра: - А про тебя, детка, речь вообще не идет. Что за любовь в твои годы? В двадцать лет даже откровенный дебил влюбится, ты попробуй двадцать лет любить!
Светлана: - Двадцать лет любить невозможно.
Александра: - Это, смотря как. Как в двадцать, согласна, не выйдет. Но, когда угасает первая любовь, начинается другая. Может, не такая упоительная, может даже похожая на ненависть, но любовь!
Маша: - На ненависть? Любовь? Это какое-то новое чувство.
Александра: - Настоящее. Дотяни ты до моих лет, узнала бы, что на четвертом десятке любовью хочется гордиться. Как и человеком, которому эту любовь отдала с целой жизнью в придачу. Галка, возможно, права, не надо было так часто говорить, что ОН сник, что ничего от жизни не хочет. Но я боролась за любовь! Я готова была возненавидеть, лишь бы не стать безразличной. Чтобы потом не жалеть и не спрашивать, как Лариска, «зачем жила»?
Светлана: - Результат-то все равно один – пятый сектор.
Александра: - Что заслужила, то и получила. Перестаралась. Но по-другому жить не умела… Когда мой муж к той стерве ушел, я сразу поняла – хуже будет только ему. Чужого мужчину легко нахваливать, и в постель уложить легче легкого. Ты попробуй, удержи, когда он становится собственным и начинается такой же быт, только без прошлого. А прошлое держит крепко. Чтобы такой канат разорвать, одной постели мало… И ты свою подругу со мной не равняй.  Мой бы тоже ко мне вернулся, да я бы не приняла. Не то… А без ТОГО, как выяснилось, мне не жилось…

Из коридора появляются Почтальон и Рита.
Почтальон грустен, как никогда. Подходит к двери Ларисы и вешает на неё замок.

Почтальон: - Вот так вот… (Рите): Спасибо, что попросила за меня. Хоть этим замком с ней попрощаться…
Рита: - Все будет хорошо.
Почтальон (остальным): - Вы не думайте, я не бабник, который даже после смерти за всякой юбкой готов… Я сюда из-за Ларисы попал. Когда был жив, увидел её фотографию в журнале и влюбился, как дурак. Она ни на кого не была похожа. Все эти, из рекламы, обычно так смотрят, будто в постель тебя тянут, смотришь на них и чувствуешь, что болван. А Лариса, как-то по-другому, как мечта о лучшем… Я все делать стал, чтобы ей понравилось. Даже стихи писать начал, такое вдохновение от любви накатило. Думал, издам книжку и ей посвящу. А потом решил – зачем ждать? Отправлю письмом, как есть, без книжки. Это же только ей предназначено… Стал адрес узнавать через кого только мог, а узнал про её самоубийство… Так и не понял, как под машину влетел. Врачи говорили, шансы выжить были пятьдесят на пятьдесят. Выбрал сюда… По идее, мне бы к вам надо было, но здесь все строго: попал под машину – иди в седьмой, как несчастный случай. Спасибо, почту разрешили разносить…  Получается, правильно я в больнице выбрал…

Уходит. Все молчат.

Светлана (после паузы): - Рита, ты где была?
Рита: - У Администратора.
Александра: - Вот и замена Галке нашлась. А я-то все думала, кто ж у нас стучать будет?
Светлана (раздраженно): - Шла бы ты к себе пить.
Александра: - Зачем? Мне тут все интересно.
Рита: - Девочки, я все поняла! Это такое облегчение, хотя и горько!
Светлана: - Ты что-то узнала?
Рита: - Мы страшно всем навредили! Там, в жизни, немыслимый узор плетется, а каждая из нас, как спущенная петля. Сорвалась, и всей красоте конец!
Александра: - Ты понятней можешь излагать?
Рита: - Наверное, да, но словами все это не так. Жаль, мысли свои не передашь. Я сейчас, как умная собачка – понимать понимаю, а сказать толком не могу.
Светлана: - И все-таки, попробуй.
Рита: - Да, да, конечно. Это очень важно. Только и вы постарайтесь понять.
Александра: - Уж как-нибудь.
Рита: - У меня, по прессе, должен был быть ученик, очень талантливый мальчик. Я здорово ему помогла…, помогла БЫ, будь я живой. Но я не жива, и, выходит, у мальчика тоже все сложилось не так?
Александра: - Не обязательно.
Светлана: - Помолчи!
Рита: - Я постоянно задавала себе этот вопрос, а сегодня, наконец, решилась, пошла к Администратору спросить. А он, представляете, как будто только этого и ждал! С разу все выложил.
Светлана: - И что?
Александра: - Спорим, мальчик спился.
Рита: - Нет, он не спился. Он вообще не стал художником. Не написал ни одной из своих картин, не создал семью с девушкой, которая ждала именно его, не родил с ней ребенка… А дальше – больше. Не составился круг друзей этой семьи, не сложились связи у тех, кто мог дружить с их ребенком, разошлись в разные стороны судьбы многих и многих людей, как круги по воде от брошенного камня. И камень этот я. Мое глупое самоубийство!
Александра: - Чушь! Один человек столько всего изменить не может. Кому что на роду написано, то и будет, рано или поздно…
Рита: - Вот именно, поздно! У моего ученика все случилось поздно, когда почти прожилась вся скучная, не его жизнь.
Маша: - Так он все-таки встретил свою девушку?
Рита: - И да, и нет. Пересеклись случайно, без особых последствий, хотя, и тянуло друг к другу. Только тоски себе добавили.
Маша: - А картины?
Рита: - Самодеятельность, ерунда. Ни мастерства, ни глубины. Где их взять, при такой жизни? Вот и пропал талант.
Александра: - Значит, не было.
Светлана: - А может, все так и задумано?
Рита: - Да нет же! Вся жизнь была задумана простой, понятной и счастливой. Ни одной «случайной и ненужной связи», ни одного бесполезного действия. Но всякий раз, когда чья-то жизнь обрывается прежде времени, замысел рушится и разрушает все далеко вперед!
Светлана: - Тебе это Администратор сказал?
Рита: - Я сама поняла.
Александра: - О-о, так это еще не истина!
Рита: - А разве так не может быть? По крайней мере, это все объясняет.
Светлана: - Только не мне. Я в жизни никому ничего хорошего не сделала, жила одна, собачилась со всеми. Кроме соседа-алкаша никто добрым словом не помянул, да и он за то, что пару раз на бутылку дала.
Рита: - А если бы он ради этой бутылки кого-нибудь ограбил, или, хуже того, убил?
Светлана: - Знаешь, я как-то в детстве нашла во дворе подбитого стрижа. Притащила домой, надеялась вылечить, но он через три дня умер. Мама тогда сказала: «Ничего, зато три дня пожил, а во дворе кошки бы разорвали». Но стриж эти три дня не жил, а умирал, мучался. По-твоему, это добро?
Рита: - Не знаю.
Александра: - Вот то-то же!
Светлана: - Мой сосед-алкаш от пьянства тоже умер.
Рита: - Кто знает, может и он жертва чьей-то оборванной жизни.
Александра: - Давай, давай, вали все в одну кучу!
Рита: - Как хотите, я никому ничего не собираюсь навязывать. Каждому по вере.
Александра: - И что по твоей вере выходит?
Рита: - Какая вам разница?
Светлана: - Мне скажи.
Рита: - Если реинкарнация не сказка, то я просто счастлива, что все так поняла. Следующий, кому достанется моя душа, никогда не станет ни убийцей, ни самоубийцей.

Уходит в свою комнату.

Александра (кричит кому-то вверх): - Скорей, несите замок, у нас еще одна понималка.
Светлана: - Саш, тебе самой от себя не страшно?
Александра: - Мне?! Я горжусь собой! И здесь это понимают. (Показывает бутылку). Думаешь, почему она со мной и всегда полная? Потому что мне ничего не надо от мозгов! Моя душа порченная любовью, и, кому бы ни досталась, всегда будет несчастна! Здесь я просто жду… ОН ведь не вечный, когда-нибудь умрет, и тогда мы, как раньше, вместе… Рай нам не грозит. Так налюбимся, что в аду жарко станет! (Шатаясь идет к себе, на пороге оборачивается.) И не ждите – на моей двери замок еще не скоро появится. (Уходит).
Светлана: - Пойду и я. Плохой сегодня день. Или настолько хороший, что мне страшно с непривычки…
Маша: - Света, а мне что делать?
Светлана (подходит, гладит Машу по голове): - Какой же ты еще птенец, маленький и глупый. И чем тебе помочь – не знаю.

Целует Машу в макушку и уходит в свою комнату.
Маша сидит одна. Она задумчиво перебирает свои бумаги, вдруг роняет их и хватается за голову.

Маша: - Господи, что же я наделала! Что я наделала!.(плачет).


Из коридора появляется Администратор. подходит к Маше, протягивает ей листок бумаги. Маша вздрагивает, оглядывается.

Маша: - Ой, это вы! (замечает листок). А это что?
Администратор: - Это результаты ваших анализов. Прочтите.

Маша читает и закрывает лицо руками.

Администратор: - А теперь у меня вопрос: вы об этом знали? (Маша молчит.) Отвечайте, вы знали об этом? (Маша кивает. Администратор достает другой листок). Тогда прочтите вот это.

Пока Маша читает, он вешает замки на двери Риты и Светланы, затем, заметив, что Маша все прочла, возвращается к ней и забирает листок.

Администратор: - Вы поняли то, что прочли? (Маша кивает). И, как обделили человечество, убив своего ребенка, тоже поняли?
Маша: - Но я же не знала! Мне было так плохо, так одиноко после измены. Куда я одна, с ребенком? Родители ни за что бы не простили…
Администратор: - Меня это не касается. Я всего лишь слежу за порядком. А у нас строгие правила. И, раз вы все знали, я должен перевести вас в другой сектор.
Маша (испуганно): - В какой?... Хотя,  я понимаю… К убийцам, да?
Администратор: - Рад, что не пришлось говорить это самому. При всей беспристрастности, не нахожу никакого удовольствия…
Маша: - Нет, все правильно, я заслужила.
Администратор: - Что ж, тогда пойдемте.
Маша: - Сейчас… Можно мне…, одну минуточку? (Поворачивается к дверям и видит замки, потом идет к двери Александры, стучит). Саша, Саша, откройте, пожалуйста, … Я ухожу, а здесь никого не осталось… (Прислушивается. За дверью тихо). Даже попрощаться не с кем… А может, так и лучше? Прощаться похоже на «прощать», а меня простить нельзя. (Администратору): Я  готова, куда мне идти?
Администратор: - Я провожу.
Маша: - Нет, не надо. Это ведь по коридору? Все очень просто найти, когда понимаешь, кто ты есть. Вы мне только скажите, у меня большой срок?
Администратор: - Не знаю. Ваш ребенок должен был подарить вам вечность.
Маша: - Не густо. За такой срок не искупить…

Уходит.
Из своей комнаты выглядывает заспанная Александра. В руках неизменная бутылка, она сильно пьяна. Озирается, видит Администратора.

Александра: - О! Это ты, что ли, стучал? (Администратор, не отвечая, вешает замок на дверь Маши. Александра выходит и оглядывает остальные двери). Ни фига себе! Ни одной не осталось, даже этой, сопливой. Это, что ж такое? Исход? Как у этих…, как их там? Из этого…, тьфу ты черт,    по пустыне…
Администратор: - Ты совсем одна осталась.
Александра: - Ничего, дур на земле много. Еще приведешь компанию. Давай, что ли, выпьем? Как там у вас: со святыми упокой, да?
Администратор (достает из кармана рюмку): - Давай.
Александра: - Вот, это дело.

Пьют. Допив, Администратор надевает рюмку на горлышко бутылки.

Администратор: - Это тебе. От нас.
Александра: - Ну-у, благодетели! Царский подарок, а то я все из горла, да из горла. От нормального поди отвыкла. Дай-ка намерю.

Наливает в рюмку, пьет. Администратор незаметно уходит.

Александра: - Хорошо… Так ты мне скажи… (оборачивается, видит, что Администратора нет). Не скажет… (Наливает еще, идет к дверям). Ну что, девочки, все свалили? И хрен с вами, плакать не стану. (Чокается с каждой дверью). Ни по Ларке, ни по Галке, ни по Светке, ни по Ритке, ни по Машке… (выпивает) Ни по Сашке… (Всхлипывает, начинает плакать. Хочет налить еще, но её бутылка пуста).

Конец.