Злосчастная любовь

  Странные чувства я испытывал, когда ехал на встречу с ним. Забравшись на заднее сиденье «ЛиАЗа-гармошки», слушал урчание дизеля подо мной, и слушал поскрипывание «гармошки» на ухабах. Эх, гармошка!.. Десять лет назад в классе мы считали его будущим известным писателем. Он легко и за минуты мог написать сочинение, рассказ в стенгазету или на конкурс, стихи… Но он-то сам так не считал. Не считал писательтство чем-то серьёзным, стоящим внимания. Была у него роковая любовь — гармонь. Он её любил, а она не отвечала взаимностью. Даже самые глухие слушатели, не различавшие два-три тона, хватались во время его игры за уши. Но он очень старался, потел, и за старания получил диплом музшколы. Как-то он поступил в колледж искусств, и даже окончил, несмотря на несколько отчислений за профнепригодность. И даже ухитрился устроиться в ансамбль...

   А моя жизнь продемонстрировала ещё более крутые виражи. Я любил живопись, собирал картины, мольберты, краски, но сам никогда ничего рисовать не рисковал — руки были явно не под кисть заточены. Но кто-то из зловредных одноклассников поднял меня на смех, и вызвал на пари — и я через год должен был либо поступить на худграф, либо выставить ящик пива. У бедного одиннадцатиклассника денег на столько пива не была, и выпускной класс стал для меня адом — я денно и нощно калякал на бумаге. В итоге пиво выставил мой визави… Так художество выкрало меня по дороге, и утащило к себе.

   Я окончил худграф и заработал прилично денег. Всё произошло как в фантастике — я любил рисовать самолёты и вертолёты, стараясь добиться почти фотографической точности. Выставлять такие картины на улице Чапаева, а когда эту улицу сделали автомобильной — то на Орджоникидзе, — смысла не имело. И я стал выставлять свои картины в авиагородке. Авиаторы оценили эти картины по достоинству, у меня появились первые деньги. Потом меня стали приглашать на аэродром, и закончилось картинами на борту стратегов и транспортников — прямо в полёте. Несколько раз приходилось висеть на фалах недалеко от открытой рампы, запечатлевая десантирование. Так я стал летать на боевых самолётах, что при моих раздробленных ступнях было великим счастьем. Наконец, меня взяли в часть гражданским специалистом, номинально — плакаты рисовать.

   Мой одноклассник обитался в старом двухэтажном кирпичном доме. Жена оказалась на работе, а дочь — в школе.

    — Да, из ансамбля меня выставили. Не понравилась моя игра. -

    — На их месте я бы тебя к гармони и на выстрел не подпустил. Можешь ли объяснить, какого тебе лешего от гармони нужно? -

    — Люблю… — вздыхает он. На столе сборник его стихов.

    — Жене подарок сделал, написал, принёс в редакцию. Те контракт предложили. Я отказался. -

   Он берёт гармонь. Я понимаю, что пора прощаться. Любовь зла...