Боль! Боль! Боль

Боль! Боль! Боль!!!
Ту боль так хочу забыть…
Но о прошлой жизни только в пору выть.
Не верила я в гороскопы, да жизнь заставила проверить и поверить: «Тамара не будет счастлива в семье, от детей узнает только горе».
Проверила- поверила.

  Не хотелось бы вновь вспоминать о той боли, что несу в себе всю жизнь – это воспоминания о моей семейной жизни. Пока дошла очередь писать о себе, я много пережила со своими героинями. Что-то я «отдала» им. Но всё же упомяну о некоторых моментах, чтобы читатель мой имел представление о воспоминаниях и муках, которые меня до сих пор гнетут. Хоть я и дала клятву на гробе Господнем в Израиле забыть, простить…Но…

  Как забыть, когда меня беременную вторым сыном, муж пинал, куда только мог. Я же только живот берегла, своё сокровище… . Даже волчица жертвует своей жизнью во имя то жизни, что бьётся под её сердцем уже шесть месяцев. Только тому, пьяному, так называемому отцу, этой боли не понять, ему пьяный бред свой надо удовлетворить.
А насиловать беременную жену?

 Никто не верил, да я и не могла с кем – то поделиться о зверствах мужа Когда приходили друзья и подруги, муж был само обаяние: обходительный и внимательный. Однажды я вынуждена была ночевать у подруги. Утром попросила, чтобы она меня проводила.
 -Да что ты боишься? Он же теперь проспался.
Подруга всё же пошла со мной. Перед дверью я ей сказала:
-Заходи ты первая.
Она постучалась и открыла дверь: над ней был занесён топор. Как он успел рассмотреть, что это была не я. Подруга упала от испуга на лестнице, а муж кинулся к ней:
-Да я хотел пошутить.
  Вот такие шуточки. И попробуй напомнить о его «шуточках»!!! Утром в шесть часов в меня прилетел тонкий стакан: на руке рваная рана, зашили только в десять часов утра, кое-как схватили нитками.

  Одним взмах стулом и… люстра, посуда на столе и стул разбиты.
Из дневника от 14 декабря 1967 года:
«Отдай деньги! Убить тебя много чести. Я тебя так изуродую, что жить будешь, да только … толку»!!!

   Всё это происходит на глазах мальчиков.
17 декабря 1967 г: размахивал ножом. Коляшка дрожал и заслонял меня своим дрожащим тельцем:
-Папа, не тронь маму.
Уезжала к родителям, да им было не до меня: там старшие братья также «чудили»: расходились, оставляя детей, -заводили новые семьи. И я ни разу не пожаловалась, что приехала к ним, убежала от мужа. Так и прожила в неволе. Да не от хорошего «племени» был мой муж. Свёкор избивал жену- инвалида. Не могли сыновья быть сердечными и нежными.


 Закончу я эту повесть стихом  Эмилии Бояршиновой, любимой мной поэтессой:
А я не жалею,
А я не кляну…
Спасибо тебе
За мою седину.
Я училась добру –
У зла твоего.
Не просто добру-
А борьбе за него.
Перед смертью он всё же покаялся. И это покаянное его письмо я храню, как «зеницу ока», ибо сын меня обвинил в том, что отец пил из- за меня.
 
Я вела иногда записи о своей жизни, как дневник. Только писала не часто. Но вот пришло  время пересмотреть и свою жизнь, свою судьбу и я перечитала этот дневник. 3 мая 1971 года я писала, что мне предложили место главного инженера в ЖКОи вступить в компартию. Когда я об этом сказала мужу, то это были такие издевательские выражения, в которых он вообще никогда не стеснялся. Лексикон его был очень богатый: он же прошёл эту школу «в местах не столь отдалённых».
 
   В партию я не могла вступить, иначе бы мне вообще не было бы жизни. Мамаша его выросла в богатой семье. Революция всё отобрала, так что мать и сын люто ненавидели коммунистов. А раз я не вступила в компартию, меня не оформили на должность главного инженера. Такие были времена, что начальник ЖКО или главный инженер должны быть членами партии. Начальник ЖКО не был членом партии.

Я тогда записала в дневнике: «Ты гад и тратишь мои силы, энергию только на выяснения отношений и пьяные разборки. Но у меня большой запас энергии и тебе не удастся её растратить. Я всего добьюсь и обо мне ещё заговорят».
Прошли годы с тех пор. Пришла в себя, успокоилась. То, что должно было проявится раньше- проявилось. Подруги говорят: «А что ты раньше не писала и т.д.».

Эх, подружки, разве вы знали мою жизнь?!

Да, в городе обо мне теперь знают: пятнадцать лет боролась за порядок в доме, в котором оказалась. В  доме выполнены все капитальные ремонты. Клуб выходного дня веду уже двадцать третий год. Устраиваю балы для пожилых. Написала мемуары по родословной и разослала всем родственникам. Освоила компьютер интернет в 73 года, написала несколько книг. Занимаюсь в фото клубе. Активно участвую в жизни города: статьи в СМИ. Приглашают и в школы для проведения бесед с учениками.Будь ты ещё жив, то не было бы меня в живых: «Изуродую так, чтобы жила, да х…..толку». И хожу я с гордо поднятой головой, и называют меня не уродом, а вполне симпатичной и даже красивой женщиной и только по имени и отчеству, а не как прежде БЕЛОВА.