Этажи времени. Глава 25

Начало http://www.proza.ru/2015/11/10/848

Первый визит был нанесен в нотариальную контору, находящуюся на Садово-Самотечной улице. Посещение нотариуса заняло не более получаса, при входе Катю и Стаса дожидался шулер-санитар Семёныч, который попросил дать ему паспорта и нырнул с ними вглубь коридоров старинного здания. Вынырнул он приблизительно минут через пятнадцать, сказав, что все готово и надо только расписаться на доверенностях и в нотариальной книге. Нотариусом оказалась миловидная женщина лет сорока пяти, которая первым делом поинтересовалась, представляют ли ее клиенты все опасности, которые грозят им при оформлении такого рода доверенностей. Получив утвердительный ответ, она попросила расписаться в нескольких документах, после чего вернула паспорта, копии доверенностей и квитанции об оплате услуг, что же касается самих доверенностей, то они перешли в руки Семёныча, который быстренько засунул их в небольшой чемоданчик.

Всего в нескольких минутах ходьбы от нотариальной конторы, по указанному Михаилом Алексеевичем адресу, Ставского и Катю с нетерпением ожидал пожилой визажист-гример, работавший когда-то на Мосфильме. Дедушка давно жил на одну пенсию, поэтому размер названного за предстоящую работу вознаграждения вызвал если не шок, то сильное недоверие. Однако полученный аванс позволил ему предположить, что и окончательный расчет будет соответствовать обещанной сумме.

Первым делом гример занялся волосами своих клиентов. Мойка головы, стрижка, окраска и укладка заняли более двух часов. Если волосы Станислава Васильевича претерпели относительно незначительные изменения, то о Катиных волосах можно было сказать, что они преобразились полностью. Вместо знакомого до мелочей лица в зеркале отражалась коротко стриженная черноволосая женщина с усталым взглядом. После получасового отдыха и небольшой чайной паузы дедушка принялся за брови своих подопечных, он рисовал в небольшом альбоме форму надбровных дуг, сравнивал с фотографиями, снова рисовал. Катя и Станислав даже заскучали от этих действий, наконец, гример перестал водить карандашом по бумаге, усадил Катю в кресло, долго и пристально всматривался в ее лицо, взял в руки карандаш, которым стал рисовать брови уже на коже над глазами. Затем в ход пошли разнообразные пинцеты, малюсенькие щеточки, кисти, ножнички и щипцы с подогревом.

В результате этих манипуляция из зеркала на Катю смотрела незнакомая черноволосая женщина, чем-то похожая на ту, которая была изображена на фотографии, прикрепленной прищепкой к полочке над столом.

– Лучше не получится, если не использовать сложный грим, – пробормотал дедушка-гример, – но меня просили, чтобы было хотя бы приблизительно похоже с использованием только косметических средств.

Станислав с изумлением смотрел на результаты труда гримера. Узнать в сидящей перед зеркалом женщине Катю можно было лишь с трудом. Степень же сходства с Юлией оставляла желать лучшего, но тем не менее на первый взгляд могло показаться, что это и есть пани Юлия.

Пришла очередь Ставского садиться в кресло. Дедушка долго ощупывал пальцами нос, скулы, осматривал зубы. Приговор оказался неутешительным – без сложного грима не обойтись. Гример долго что-то выщипывал, подкрашивал, затем подбирал парики, различные накладки из натуральных волос. Одна из накладок, вроде как подошла и была тут же приклеена с помощью какой-то липкой дряни.

– Всё, больше ничего сделать не могу. В вашем случае надо менять форму носа и губ, делать подтяжки вокруг глаз, слегка убирать скулы. В принципе, такой грим сделать можно, но в нем вы сможете находиться не дольше пяти-шести часов, – дедушка расстроенно протянул конверт с надписью «расчет».

– Нет, оставьте себе. Вы прекрасно поработали, а то, что ваш клиент оказался не совсем нужной кондиции, вовсе не ваша вина. Может быть, вы сможете подсказать, что еще можно сделать в нашем случае? – Катя вернула конверт.

– Вы знаете, девушка, у меня был случай на одной картине.

В главной роли – Императрицы Российской – снималась, как это часто бывает, любовница режиссера. Так вот, сколько ее ни гримировали, получалась исключительно кустодиевская «Купчиха за чаем», только без кошки и чашки. Режиссер, понятное дело, орал, матерился на все и на всех, а что делать, тоже не знал. Так вот, актриска эта оказалась бабой отчаянной, рванула к пластическому хирургу – и уже через три недели безо всякого грима ее было не отличить от Анны Иоанновны. В картине она, конечно, снялась, но режиссер после этого ее бросил, потому что невозможно каждый день у себя в спальне забираться в постель к Императрице. Одним словом, Бирон из него не получился. Вот такая история.

Напоследок Катя приобрела у дедушки блондинистый парик, который был немного похож на Катины волосы до вмешательства гримера: надо было возвращаться в клинику в более или менее привычном облике. Накладку с головы Стаса пришлось отодрать, не забыв при этом попросить баночку той липкой дряни, которой она была приклеена.

Вернувшись в Центр, Ставский и Катя первым делом направились в кабинет Михаила Алексеевича, который уже успел до этого переговорить по телефону со своим знакомым гримером.

– Ну, заходите! Мой приятель мне уже все рассказал, но сейчас это не имеет никакого значения, ведь сегодня вы уезжаете отдыхать. Давайте немного выпьем за ваш успешный отдых.

Михаил Алексеевич извлек из шкафа очередную бутылку Hennessy, разлил по рюмкам, достал из холодильника тарелочку, на которой были приготовлены бутерброды с красной икрой.

– Итак, за вас и ваш отпуск! А теперь идите собирайтесь, такси я уже заказал.

На выходе из кабинета Катя лицом к лицу столкнулась с вездесущим Семёнычем, который вежливо поклонился, уступая дорогу. Немного задержавшись у двери, она услышала, как Михаил Алексеевич произнес:

– Так, давай готовь их к томографии, там как раз подходящий кабинет.

Кого надо было готовить к томографии и для чего там было подходящим помещение, оставалось совершенно непонятным. Правда, непонятным это оставалось только в течение последующих двадцати минут, затем раздался телефонный звонок:

– Екатерина Андреевна, прошу вас, перед отъездом, пожалуйста, поприсутствуйте во время сеанса томографии. Меня очень беспокоит состояние Шиманских, хотел бы услышать ваше мнение.

Катя уже не сомневалась, что никакая томография проводиться не будет, а вызывают ее для того, чтобы произвести обмен. Так оно и оказалось. В лаборатории сидела и дико озиралась какая-то тетка. Хотя Катя до этого видела ее только с забинтованной головой, она сразу узнала псевдо-Юлию по загипсованной руке и фиксирующему аппарату на правой голени.

Семёныч, полностью освоившийся в больничной обстановке, разыгрывал из себя врача так убедительно, что можно было подумать, что он действительно всю жизнь проработал в травмопункте какой-нибудь районной поликлиники.

– Так, больная, пришли в себя? Голова не болит? Это как же вас угораздило упасть с балкона? Хорошо, что еще жива осталась! В общем, так: мы тут тебя и приятеля твоего слегка подлечили, гипс положили, пора вам и домой оправляться. Кстати, медицинский полис у тебя есть? Понятно, что нет, откуда у тебя полис. Поэтому, давай, красавица, одевайся и домой. А одежды у тебя, понятное дело, тоже нет, и денег на дорогу нет?

Тетка только крутила головой, пытаясь вспомнить, где, когда, с кем и сколько пила и как очутилась в больничке.

– Ну, так вот, – продолжил «доктор». – Сейчас принесем тебе какие-нибудь тряпки, оденешься – и катись ты со своим другом к себе домой.

С этими словами он кинул обалдевшей алкоголичке Катин спортивный костюм и модную клетчатую кепку. Тетка с трудом стала натягивать одной рукой брюки на больную ногу. Пришлось ей помогать, загипсованную руку аккуратно засунули в курточку, на голову надвинули кепку. Вид оказался вполне цивилизованный, если, конечно, смотреть издалека и не присматриваться.

Следующим «на процедуру» привели теткиного сердечного друга, который при виде медицинского оборудования и медперсонала начал долго и витиевато материться и заявлять, что он всех «достанет» и все будут у него лизать всяческие органы.

Говорил он это, используя своеобразный словарный запас, но смысл был приблизительно такой. Для придания большей доходчивости своей речи пациент размахивал загипсованными пальцами на обеих рукам перед лицом «доктора».
Невозмутимо дослушав всю речь больного до конца, «доктор» для начала врезал ему с правой руки по морде, а затем с левой – по печени, после чего очень вежливо «на фене» попросил вести себя культурно, переодеться и отправиться к такой-то матери, а точнее в отчий дом. Надо сказать, что разъяснительная беседа оказала свое плодотворное влияние и пациент больше не проронил ни слова, беспрекословно выполняя все дальнейшие требования.

Такси было заказано в какой-то полуофициальной подмосковной фирме; узнав номер автомобиля, его марку и фамилию водителя, Михаил Алексеевич оформил пропуск для проезда на территорию Центра, чтобы отъезжающим не пришлось идти с вещами до проходной. Водителя попросили подъехать к служебному входу, прихрамывающая женщина села на место рядом с водителем, а двое мужчин заняли заднее сиденье, несколько сумок с вещами были уложены в багажник автомобиля.

Подъехав к воротам клиники, один из мужчин вышел из машины и протянул дежурному охраннику три пропуска:

– Давай, Силуанов, открывай воротА! Наша доктор со своим мужем в отпуск собралась, я ща с ними до вокзала доскачу и вернусь. А ты смотри, не спи, чтоб я на кнопку не давил, а то подниму всю охрану, а тебе вставят чёй-нибудь.

– Да, ладно тебе, Семёныч, ты что тут раскомандовался! И вообще, ты здесь вроде за санитара числишься, а сам все больше шестеришь при начальстве. Давайте проваливайте быстрее, у меня футбол по телику начинается.

Такси, преодолев пункт контроля, выехало на шоссе по направлению к Москве. Силуанов приложил оставленные ему пропуска к электронному считывателю, удостоверив таким образом, что Екатерина Андреевна и Ставский покинули территорию Научного Центра.

Через несколько минут после этого из палаты, которую занимал Станислав Васильевич, вышел уборщик помещений, держа в руках пластмассовый контейнер для мусора и щетку. Одет он был в стандартную форму клиринговой компании, на голове была бейсболка с большим козырьком. Уборщик неспешно направился к лифту, спустился двумя этажами ниже и зашел в кабинет магнитно-резонансной томографии, вероятно, чтобы прибраться там после рабочего дня.



Переход к Главе 26. http://www.proza.ru/2015/12/19/523