Несостоявшиеся командировки на войну

                Несостоявшаяся  командировка  в  Египет

В феврале 1972 г. меня, МНС, прослужившего в институте всего полгода, неожиданно вызвал к себе начальник НИИ, генерал лейтенант Борис Александрович Королёв. Это была первая с ним встреча. После знакомства, он предложил мне выполнить интернациональный долг, поехать в Египет, воюющий с Израилем, для выполнения специального задания.

Не задумываясь, не задавая вопросов, согласился. Это было потому, что, во-первых, был готов к такому повороту событий, так как принимал присягу, в которой обещал выполнить любое задания партии и советского правительства. Во-вторых, на памяти было разбирательство в МВИЗРУ. Капитан, выпускник МВИЗРУ с золотой медалью, отказался выполнить интернациональный долг. Его с позором выгнали из армии, фамилию, выгравированную на мраморной доске медалистов МВИЗРУ, заштукатурили. На всех курсах в училище прошли партийные собрания, на которых клеймили труса и шкурника, повторяя: «Не то золото, что блестит!»

О вопросах командиру в таких случаях, тоже был поучительный пример. В МВИЗРУ лекции по теории электро-радиоцепей (ТЭРЦ) читала нам замечательный педагог. Её муж, подполковник, тоже был преподавателем МВИЗРУ. Однажды его вызвал на беседу заместитель начальника училища, генерал Воронков, и предложил выполнить интернациональный долг. Калмыков начал задавать генералу вопросы. Генерал не выдержал и спросил: «Что, вы боитесь?». «А вы, что по себе судите?» – парировал подполковник. На этом беседа закончилась. Подполковние во Вьетнам не поехал, но был переведен служить в Карелию.

В заключение нашей беседы деликатный начальник института спросил:
– Может быть, у вас есть какие-либо веские причины, чтобы отказаться?
– Нет,– ответил я, – единственное только то, что младшему сыну исполнился только месяц.
– Ничего страшного, – заверил начальник, – поможем.
 
В группе нас было трое: я, Борис Александрович Татарко и Юрий Иосифович Лыськов. О предстоящей командировке жене ничего не сказал, чтобы до времени её, кормящую мать, не волновать. Жёны сослуживцев тоже не могли ничего ей рассказать, так как мы ещё ни с кем не были знакомы и жили в стороне от нашего институтского городка. И потом, я и сослуживцам своим о командировке ничего не говорил. О ней знал только начальник отдела Е.Ф.Васильев.

Положенную военно-врачебную комиссию (ВВК) мы успешно прошли в гарнизонном госпитале.

Необходимость нашей командировки заключалась в следующем. Весной 1970 года. По решению советского руководства в Египет была направлена большая группа наших ракетчиков и летчиков. Они были призваны обеспечить ПВО этой страны в условиях усилившихся налетов израильской авиации, осуществлявшихся в ходе так называемой «войны на истощение». Зенитные ракетные дивизионы комплексов ЗРК С-75 и С-125 с участием советских специалистов вели активные боевые действия. Однако, результаты стрельб были не всегда ясны. 2 ЦНИИ была поручена разработка аппаратуры, позволяющей объективно регистрировать результаты стрельб зенитных ракетных дивизионов. В начале 1972 г. пять экземпляров такой аппаратуры были созданы. Предстояло аппаратуру доставить в Египет, установить на ЗРК, проверить её эффективность в бою.

Автором разработки аппаратуры был Юрий Иосифович Лыськов. Она представляла собой кинокамеру, оснащенную телеобъективом с фокусным расстоянием 1000 мм и углом зрения 2,5 градуса. Аппаратура устанавливалась на антенный пост ЗРК и юстировалась по направлению луча сопровождающего обстреливаемую цель. В момент пуска ракеты она автоматически включалась. На фотоплёнку регистрировалось наведение ракеты и момент встречи ее с целью.

Аппаратура была разработана институтской ЭКМ (экспериментально-конструкторская мастерская). Её следовало принять и подготовить к отправке. Опытные в службе Татарко и Лыськов эту работу возложили на меня, «салагу». Я отложил свои дела и начал срочно изучать новую для меня аппаратуру, чтобы её грамотно принять от разработчиков.
 
Комплектацию и работу аппаратуры проверял прямо в ЭКМ. Помня завет А.В.Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою», проверял её тщательно, можно сказать скрупулезно. Выявленные недоработки здесь же устранялись приставленным ко мне опытнейшим слесарем Юрием Александровичем Зуборевым. Несмотря на мою дотошность, он проникся ко мне уважением, мы с ним подружились на долгие годы. Он рассказывал, что маршал Чуйков его дядя. Но он никогда не использовал это родство.

Мы и аппаратура были готовы, но наш отъезд задерживался по причине политических интриг, которые плелись в Египте.

(В 1970 году, после смерти Гамаля Абдель Насера, правившего страной почти два десятилетия, президентом Египта стал Анвар Садат. Все это время Садат находился в тени Насера, стараясь не демонстрировать свои политические амбиции. В то время многие современники считали его человеком слабым, лишенным всякого честолюбия. "Насеровский пудель" – называли его соратники за глаза. Между тем, в Москве отдавали предпочтения просоветскому генеральному секретарю Арабского социалистического союза Али Сарби, которого рассматривали как претендента  на роль нового главы государства. Сарби и его соратники были арестованы в мае 1971 года: их обвинили в попытке государственного переворота.

Анвар Садат полагал, что военная помощь СССР Египту является недостаточной. А уже в 1972 году Садат начинает свертывать военно-техническое сотрудничество с СССР, делая ставку на сближение с США. В июле 1972 года советскому военному контингенту было предложено покинуть Египет).
 
Так была решена моя судьба. Не запятнал я себя участием в войне с Израилем, который мне ничего плохого не сделал, в котором жили на треть наши соотечественники. Позже, посещая Израиль, проникся уважением к этому государству и его мужественному народу.

Судьба Анвара Садата была трагичной. Он был убит заговорщиками 6 октября 1981 года во время военного парада в Каире. Историки отмечают, что причастные к заговору радикальные исламисты так и не простили ему мирного договора в Кемп-Дэвиде, за который он удостоился Нобелевской премии мира.

Наше командование видимо узнало о планах Садата, поэтому в конце июня 1972 года нашей небольшой команде разрешили пойти в отпуск.

             Подготовка  к  командировке  в  воюющий  Вьетнам

Отпуск решили проводить в родном Минске. Приехав в него, мы, это я, жена Лариса, 10-летний сын Серёжа и 5-месячный сын Алёша поселились под Минском на даче у друга Гарика Шевелевича. Вместе с нами разместились моя и Ларисина мамы, а также племянница Ольга.

Вдруг, неделю спустя, меня вызвали на телефонный разговор с г.Калининым. Мой сослуживец, Виктор Викторович Астрахов, будущий начальник и товарищ, сообщил, что в Египет я не поеду, но намекнул, что я должен буду ехать в командировку во Вьетнам, и что мне нужно ожидать телеграмму на отзыв из отпуска. Она не заставила себя долго ждать. На этот раз решил рассказать Ларисе о сложившихся обстоятельствах. Оставив Ларису с детьми в Минске, срочно, как было предписано, отправился в Калинин. Лариса не смогла оставаться в Минске без меня и вскоре возвратилась домой в Калинин. С ней для оказания помощи согласилась поехать её мама, Степанида Адамовна.

В институте меня принял всё тот же Борис Александрович Королёв. Он прояснил обстановку. Сказал, что с Египтом у нас испортились отношения, и что его руководство отказалось от помощи наших специалистов. Но пришла новая директива о командировании институтом двоих специалистов во Вьетнам, ведущего войну с американцами. Борис Александрович предложил выполнить тот же интернациональный долг, на этот раз во Вьетнаме. Я опять безропотно согласился.

 В беседе Борис Александрович спросил:
– Может у вас будут какие-нибудь просьбы?
– Мы вчетвером живём в однокомнатной квартире, – сообщил я.
Борис Александрович здесь же вызвал к себе начальника тыла:
– Капитан Власов едет во Вьетнам, на войну, они вчетвером живут в однокомнатной квартире, ему нужно улучшить жилищные условия.
– Мы его поставили в очередь.
– Не в очередь! А без очереди! – гаркнул начальник института.

– Вам необходимо вместе с майором 7-го управления, Геннадием Васильевичем Бойченко, немедленно выехать в Калугу. Там вам будет поставлена конкретная задача. Надеюсь, что вы честно выполните свой долг, – напутствовал на прощание генерал.

Здесь же разыскал майора Бойченко. Мы с ним познакомились. Он был выпускником КВИРТУ. Не смотря на то, что он был старше меня на 6 лет, мы с ним сошлись характерами и подружились. Утром следующего дня отправились с Геннадием Васильевичем в незнакомую Калугу, чтобы выполнить загадочную боевую задачу.
 
Летом 1972 года солнце сошло с ума, жгло беспощадно. Горели болота, выгорала трава. Путь из Калинина в Калугу, пролегающий через Москву на двух электричках, был испытанием на выживание. В каждой электричке, в сильной жаре и духоте нужно было провести три часа.

В Калуге нас встретили и поселили на территории какой-то воинской части по ул. Октябрьской. К части примыкал Музей космонавтики. В нашей команде было около 20 офицеров, прибывших из различных НИИ и почти столько же солдат. И здесь нам никто не поставил чёткой задачи. До всего мы постепенно доходили сами. Помогали общие знания, появившиеся зачатки научного подхода к решению задач.

В 1972 году американцы продолжали вести бесперспективную войну с ДРВ (Демократическая республика Вьетнам). Вьетнамцы, под руководством Тон Дык Тханга, приемника с 1969 года авторитетного коммунистического лидера Хо Ши Мина, с безвозмездной нашей помощью, самоотверженно боролись за объединение Вьетнама. Вьетнамцы ДРВ, вооружённые нашим и китайским оружием, проникали в Южный Вьетнам, по сути, оккупированный американцами, и вели там партизанскую войну. Американцы же, по примеру разделённой Кореи хотели, чтобы Южный Вьетнам оставался под их влиянием. В Южном Вьетнаме и соседствующих государствах была развёрнута огромная американская группировка. Но, несмотря на это, более десяти лет американцы не могли усмирить ДРВ, заставить его отказаться от борьбы. Наконец, американцы не выдержали и начали осуществлять зверские бомбардировки ДРВ.
 
Одновременно они испытывали самые современные и варварские виды оружия. К 1972 году у них появились бомбы с лазерным прицелом. С помощью их они начали бомбить точечные, стратегические объекты столицы ДРВ Ханоя. Наше военное руководство решило осуществить разведку этого нового оружия. А именно, определить, с помощью каких радиолокационных и навигационных систем осуществляется наведение на выбранный объект американских самолётов и его лазерных систем. Нашей команде с помощью разведывательных средств нужно было определить эти системы. После нашей разведки, в диапазоне работы этих систем наведения, планировалось создание помех и проверка эффективности их воздействия. Подразделение постановщиков помех готовилось, как мы позже узнали, во Владивостоке.

Компания у нас собралась дружная. Единственно, в чём нам не повезло, так это с командиром. Он сразу же дистанцировался от нас. Чётко задачу нам не поставил, но всё что-то требовал от нас. Его беспокоили не столько наша подготовка, а оборудование, которое мы стали получать, за которое он нёс материальную ответственность. Он сразу же покладистого, щепетильного, аккуратного и ответственного Геннадия Васильевича Бойченко назначил заведующим складом, хотя, он, как научный сотрудник, должен был готовиться к анализу разведываемых сигналов. Устроил он нам шестидневную рабочую неделю. Выход в город мы могли делать только с его разрешения. Как мы потом узнали, за нами была установлена слежка, особенно за теми, у кого в Калуге появились «сестры и племянницы». Назвали мы его «Микадо». Замполит наш оказался алкоголиком, поэтому, этот слуга партии, сразу же потерял авторитет и стал полностью зависимым от «Микадо». Его, в конце концов, заменили, прислали кадра под стать «Микадо».

Хочется назвать фамилии тех, с кем прожил 8 месяцев и с которыми должен был ехать на войну: Артемьев Юрий Иванович, Афоняшин Виктор Фёдорович, Бойченко Геннадий Васильевич, Голоульников Валентин Петрович из морского НИИ в Ленинграде, Иванов Геннадий Николаевич из подразделения разведки радиосигналов, Иванченко Иван Андреевич, Князев, Козлов, Кузнецов, Пивнюк, Понаморёв Владимир Васильевич, Поступинский, Росоловский (Микадо), Шитов Яков Кузьмич и Самодуров Леонид Павлович из Воронежского НИИ, Фролов, Шерстюк Владимир Петрович, Фомичёв Михаил Михайлович, Малыгин Геннадий, прапорщики Коломенский Борис Фёдорович и Соловьёв Алексей Дмитрович и др.
 
Летом, по выходным дням, ходили на пляж на Оку. Вечерами в городке играли в волейбол. С наступлением зимы катались на коньках и лыжах. Во время пребывания в Калуге узнал о присвоении звания майор. По этому поводу устроили застолье.
С получением фотоаппаратов и фотопринадлежностей, стал документировать нашу жизнь в Калуге. Об этой жизни остался целый фотоальбом.

Со временем самостоятельно поняли свою задачу и начали осознанно готовиться к её выполнению. Изучали противника, возможности поступающей в наше распоряжение разведывательной аппаратуры, разрабатывали алгоритмы анализа разведанных сигналов и подготовки исходных данных для станций помех.
 
Периодически к нам присылали офицеров, побывавших во Вьетнаме. Они на бытовом уровне рассказывали о том, что нас ожидает. Один из них привёз нам самиздатовскую поэму, которая в полной мере отражает всё им рассказанное. У некоторых к командировке появился меркантильный интерес. Они начали считать деньги, которые потом, возможно кровью, будут нами заработаны, на какую машину они смогут претендовать, если продадут уже имеющуюся.

В Калуге, за командировку, нам платили какие-то минимальные командировочные. Питались мы за свой счёт. Кормили вкусно, но относительно дорого. За время восьмимесячной командировки израсходовал все семейные накопления.

В конце сентября, спустя два месяца нашей самоподготовки, приехала комиссия из Генерального штаба (ГШ) для проверки нашей готовности к командировке. Члены комиссии, не знали нашу задачу, и, естественно, не знали, что у нас спрашивать. Например, меня спросили тактико-технические характеристики межконтинентальной баллистической ракеты «Минитмен». Я, скрупулезно изучающий эти два месяца ТТХ Б-52, его навигационные системы, радиооборудование, возмутился и сказал, что «Минитмены» во Вьетнаме не применяются. За эту дерзость мне впервые за столько лет была поставлена тройка.

Имело место полное равнодушие, безразличие к нашей судьбе. Ни один специалист ГШ, или другой организации, инициирующей это мероприятие, не работал с нами, а ведь мы ехали на войну. На этой войне, под американскими бомбами, мы должны были учиться.

К нашему счастью на войну мы не поехали. Вначале из-за китайцев, которые пропускали через свою территорию при условии, что техника поедет отдельно от людей. Наши командиры-кураторы на такие условия не согласились, так как были уже случаи пропажи и разукомплектования техники. Они поставили вьетнамцам задачу договориться с китайцами о нашем свободном проезде.
 
Пока вьетнамцы договаривались с китайцами, в США началась предвыборная кампания по избранию президента. Кандидат в президенты Никсон пообещал, что в случае его избрания, во Вьетнаме будет окончена война, не популярная у американского народа.

Командиры, курирующие нашу команду, решили подождать с отъездом. Нам в ноябре разрешили догулять отпуска.

Отпуск незаметно закончился. За его время успели переехать на новую квартиру. Начальник института сдержал слово. С ним я снова встретился. Во время встречи, после знакомства начальником института со стоящей перед нами задачей, было принято решение предложить нашей команде аппаратуру, которая не была отправлена в Египет, а лежала на балансе НИИ мёртвым грузом. Позже эта операция была успешно осуществлена.

Мне нужно было возвращаться в Калугу, которую по-своему полюбил. Подготовка шла вяло, без прежнего задора. Мы стали больше времени уделять себе. Гуляли по городу, организовывали экскурсии: в музей Циолковского, в музей Космонавтики, посещали театры. Я много читал, благо, что в части была хорошая библиотека.

Запомнилось посещение концерта с участием Марии Мироновой и Александра Менакера.
 
В это время начал собирать анекдоты. За последующие 25 лет их было собрано более 2500. В Калуге встретили 1973 год. В конце февраля команду начали распускать. Те, кто не был связан с материальными ценностями, отпускались в первую очередь. В их числе был и я. «Микадо» решил до конца исполнить свою подлую роль, дать нам служебные характеристики за время пребывания нас в течение 8 месяцев под его командованием. Для некоторых эти характеристики были нелицеприятные. За мой отказ принять под свою ответственность фотоаппаратуру, в характеристике было указано: «не всегда с должной активностью выполнял отдельные поручения, не предусмотренные его функциональными обязанностями». Некоторым было отмечено об их связи с «племянницами и сёстрами».

Для Геннадия Васильевича командировка окончилась в середине марта. Ему, как завсклада, пришлось все полученное оборудование везти на какие-то стратегические склады.

Анекдоты, которые начал собирать в Калуге, положительно сказались на последующей жизни. Они изменили её уклад. Благодаря им стал интересен в компаниях. На вечеринках от меня всегда ожидали рассказа анекдотов. Старался не обмануть ожидания. Собранные анекдоты в 2009 году были набраны на компьютере и опубликованы для себя и близких друзей.

За восемь месяцев командировки в Калуге группа сроднилась. Расставались с грустью и некоторым сожалением, что больше не увидимся. На память о жизни в Калуге купили статуэтки, в виде копии памятника К.Э. Циолковскому. На них сделали гравировку. На моей статуэтке, хранящейся до сего дня (2016 год), написано:«Юрию Игоревичу Власову в память о Калуге. Подвижники. 2.03–73г. г. Калуга»

Вспомнил, что с именем К.Э. Циолковского у меня была связь. В 1970 году, за отличную учёбу в МВИЗРУ, постановлением Правительства СССР, мне было присвоено звание стипендиата имени К.Э. Циолковского.

Мы разъехались, но память, тёплые воспоминания друг о друге остались. В последующие годы тесно общался с Геннадием Васильевичем Бойченко. С ним вместе служили во 2 ЦНИИ и часто во время перекуров встречались, чтобы поболтать.

 Геннадий Васильевич многому меня научил по ремонту квартиры, по столярному делу. С ним, заядлым грибником, любил ездить за грибами. Благодаря ему стал различать грибы, ориентироваться в лесу, пользоваться компасом. В результате многократных походов за грибами, за клюквой, никогда не блудил.
 
Неоднократно встречал и общался с Алексеем Соловьёвым, который жил и служил в Калинине. Однажды встретил Валентина Голоульникова, приехавшего в командировку в наш институт. В 1986 году в Ярославле, на учении «Арктика-86» встретил Геннадия Малыгина, который был в звании полковника и представлял Генштаб. Неоднократно на учениях, на Балхашском полигоне, тепло встречались с особистом Геннадием (забыл фамилию), который был в звании полковника и представлял Московский округ ПВО.

      




                Поэма о поездке во Вьетнам
                (На мотив сказки А.С.Пушкина «Сказка о царе Салтане…»)

 
                Часть I
Командиры вечером
Вели беседу за столом.
Стали думать и гадать,
Кого и как во Вьетнам послать.

«Если б я был помоложе, –
Молвил старший командир, –
Во Вьетнам поехал тоже,
Посмотреть охота мир.
Но рана старая моя,
Вдруг открылась у меня.

«Да, история печальна, –
Средний вымолвил начальник,
С сединою на виске,
С грустной думой на лице, –
Было время, послужили,
Ничего не позабыли,
Лишний орден не пустяк,
Не получишь просто так.

Сердце чувствую и печень,
Что-то стали мне перечить.
Не могу поехать я,
И жена больна моя».

Говорю официально,–
Третий вымолвил начальник,–
Я б для Родины моей
Жизни б не щадил своей.

Готов отдать всего себя, –
И вдруг подумал про себя:
На груди моей широкой –
Пусто – орден мне не дали,
Лишь висят так одиноко –
Юбилейные медали.

Вот бы съездить, там побыть,
Звезду-орден получить».
Но почему-то вслух сказал:
«Хоть характер мой отважный,
Чувствую себя неважно…
И беда моя такая –
У меня семья большая».

Тускло стало за окном,
Тихо стало за столом.
Стали думать и гадать:
«А кого ж туда послать?»

Долго думали, рядились,
Коллективно согласились:
«Чтобы опыта набрать,
Молодых туда послать».

Такова судьба моя,
Выбор выпал на меня.
Дать доверие решили,
На беседу пригласили.

В кабинет меня ввели,
Речь такую повели:
«Телеграмма из Вьетнама
Принята сегодня нами.
Много думали, гадали,
Совещались, обсуждали,
Чтоб ошибок избежать,
И решили добровольцем
Во Вьетнам тебя послать.

Брось сомненья, себя не мучай,
Ты у нас из лучших – лучший.
Как всегда, и в этот раз,
Точно выполнишь приказ.

Да, и выгода какая:
Идёт выслуга двойная,
Меньше года там служить,
Орден можешь получить.

В деньгах тоже нет затраты,
Здесь зарплаты, там зарплаты.
Согласись, это не штучка:
Тут получка, там получка.

Не терзай себя, не мучай,
Ты у нас ведь самый лучший.
И свои сомненья брось!
За отказ туда поехать,
Того, кто сомневался,
Снизить в должности пришлось.

Не волнуйся и работай,
За женой мы поглядим.
А вернешься к нам обратно,
Должность высшую дадим».

Что же, надо согласиться,
Убедили меня братцы.
И ответил я: «Хоть сейчас
Готов выполнить приказ!»

Командиры улыбнулись,
Друг на друга оглянулись,
Очень крепко руку жали,
До порога провожали.

Наконец, остался  я,
И со мной мои друзья.
Вскоре съездил на Совет –
Тот же вымолвил ответ.

Я не долго собирался,
В путь-дорогу снаряжался:
Медицинскую анкету,
Майку, несколько трусов,
Два огромных чемодана,
Подхватил, и был таков!

С женой, детками простился,
Обнимался, целовался…
И подруга у окна –
Стала ждать меня одна.

В самолёт я быстро сел
И в столицу полетел.
А столица – Мать родная –
Сына славного встречала,
Руку жала горячо
И представила жильё.

В управлении номер десять
Краткий сделали доклад
И отправили на склад.
Там всё быстро сообразили
И меня преобразили.

В зеркало вгляделся я –
Не узнал себя, друзья!
Дали всё: и пальто, и башмаки,
Полотенца и носки,
Много маек и трусов,
Десять носовых платков,
И костюм, и много брюк,
Вот так, братцы, – это трюк!

Босоножки, кеды, плащ:
Знай, укладывай – не плачь,
И берет, и галстук узкий,
Даже шляпу на закуску.

В чемодан всё затолкали,
Посадили на такси,
В Шереметьево свезли.
Билет быстро мне купили,
В самолёт «Ил» посадили.
И отправился, друзья,
Я в далёкие края.

                Часть II

Путь мой был, друзья далёк –
Летел прямо на Восток,
Через ту страну Буяна,
Самадура и Смутьяна.

Где купил я поскорей
Пару круглых фонарей.
И ещё, на всякий случай,
Пару новых авторучек.

Вот далёкая страна
Стала издали видна…
Совершили мы посадку,
Завели нас в аэровокзал.

Там нас чаем напоили,
Слушали их мы.
Много слов они пролили,
Не давая им цены.

Подкатили к Ким-Лиену,
Дали комнату на двух,
Пожевали в третью смену,
А затем подняли дух.

В Ким-Лиеновской хате
Жили мы и отдыхали,
А затем в маскхалате
Нам автобусик подали.

Долго ехали, катили,
Может день, а может час.
Джунгли чёрные, густые
Проглотили сразу нас.

Поселили нас в бунгале.
Весело, друзья, живём,
Дома, у себя едва ли,
Мы сарай такой найдём.

Пораскинешь глаз по джунглям –
И увидишь там и тут,
Как грибы в ненастье,
Шалаши вокруг растут.

Стены – глина, дверь дыра,
Пола нет, нет потолка,
Вместо окон – лишь решётка,
Дома нет, а есть тюрьма.

Как подумаешь, то радость
Озаряет мысли клок –
Чем быстрей тебя посадят,
Тем быстрее выйдет срок.

Нос не вешай, не печалься,
Выше голову, герой!
Эта мысль отрадой станет,
Путеводную звездой.

Прилетаешь ты из дома,
А тебя в четвёртую зону.
По бунгалам развезут,
Даже фена не дадут.

Вид знакомый вам, друзья,
Та же влажность и жара.
Шевельнулся чуть и вот –
Вновь глотай солёный пот.

Те же крысы и москиты –
Настоящие бандиты.
Проедают в дыры всё –
И продукты, и бельё.

Во Вьетнаме жить не худо,
Здесь такое, братцы чудо:
Речка Красная бежит,
Город берегом лежит.

Здесь хозяин сам народ,
Он приветик всем вам шлёт.
Приглашает здесь побыть,
Чудный город навестить.

Но бывает день иной –
Выпадает путь прямой:
Чудный город посетить,
Магазины навестить.

Маршрут прост:
От «Се-Хуна»,
До «Бо-Хо» –
До ресторана.

Из ворот выходишь смело,
Поворачиваешь влево,
Главной улицей шагаешь –
Магазины выбираешь.

Не задумавшись – всегда
Прёшь в «Копыта и рога».
Глаз открой – смотри досыта
На рога или копыта.

Для супруги выбор есть,
Что не в силах глаз отвесть.
Скромно деньги вынимай,
Но с налёта не хватай,
Покажи своё лицо –
Ты же парень из «Лен Со».

Открывается вам вид:
Видишь озеро блестит,
Остров впереди лежит,
Каланча на нем стоит,
Скрыты берега садами,
Обсаженных домами.
Много местных рыбаков
Ловят рыбку на жуков.

А дорога вас ведет
В магазин для иностранцев,
Где заказан путь вьетнамцам.
Кое-что здесь может быть,
Сможешь ты всегда купить.

На продукты посмотри,
Кофе, молоко купи.
Это – верно дефицит,
Но по утрам ты будешь сыт.
Сигареты в пачках ярких
И Дьен-Бьен ест местной марки.

Покупай, примерно, блок –
Десять пачек – будут впрок.
Не забудь купить друзьям
Батарейки к фонарям.
В джунглях жить без фонаря –
Что не видеть бела дня.

Закажи портному брюки,
Зажигалки посмотри,
Мазь тигровую, хоть штуку,
Обязательно купи.

Будешь тонким слоем мазать
Ото всех болезней сразу.
И в конце всех прочих дел
В обувной зайди отдел.

Можешь сделать там заказ,
В месяц выполнят как раз.
А теперь ты можешь тут
Свой заканчивать маршрут.

В путь дорогу отправляйся
И до дому добирайся.
Наслаждайся джунглями снова,
Дожидайся месяц новый.

Во Вьетнаме жить не худо.
Есть ещё такое чудо –
По дороге сразу едут
Тысячи велосипедов.

Черноглазый весь отряд
Принимает твой парад.
Стоит дать рукой «Привет!» –
Улыбнуться все в ответ.

Только диву можно даться,
Как их столь могло собраться.
Пяткой голой без печали
Жмут на все свои педали.

Здесь для них велосипед –
Больше счастья в мире нет.
Нет и стиля здесь по ГОСТу,
Обувь делается просто.

Из покрышек или ската
Вырезают две заплаты,
Пару ремешков воткнут –
Босоножками зовут.

Месяцами и по году
Не суши, не штопай их,
Дуй в любую непогоду
На протекторах таких.

И козявки, и букашки,
Что кусают, жалят, жрут,
Появляются повсюду
И миллионами ползут.

Лезь под накомарник-сетку,
Как в чудесную беседку.
Плотно, без щелей укройся,
Отдохни и успокойся.

И чуме, и энцефалиту
Места нет для тех бандитов,
Эпидемии, заразы
От тебя отстанут сразу.

Хорошо бы здесь иметь,
Латы рыцаря одеть.
Ни один бы паразит
Не был бы тобою сыт.

Вот тогда бы, может быть,
Было б легче срок отбыть.
Но пока броня моя –
Только каска у меня.

Есть и чудо здесь иное,
Чудо страшное такое.
Если жаркий день до пота,
То, пожалуй, жди налёта.

И тогда холодный пот
Вас к тому же прошибёт.
Под такой двойной нагрузкой
Ты о цели думай узкой.

Как суметь здесь год прожить,
Чтоб мошонку сохранить.
Влажность и жара большая
В теле язвы выедают.

И страданья в язвах тех,
Эта штука хуже всех.
Ты о ней, родимой, думай,
Как сберечь её продумай.

Для невесты иль жены
Береги мужскую гордость,
Проявляй терпенье, твёрдость.
Пред потницей все равны,
Все её иметь должны.
Курс лечения выполняй,
Драгоценность сохраняй.