Потрясение на Грабене N1

Понимаю ли я природу нелюбви аборигенов к пришлым людям, будь то индейцы Огненной Земли, с опаской глядевшие с холодных своих холмов на магеллановых моряков, или, например, коренные венцы, с той же опаской, плохо замаскированной политкорректной целлофановой улыбкой, рассматривающие поселившегося на верхнем этаже русского эмигранта?

Понимаю и отчасти даже разделяю.

Подбрасывал ли я дровишек в костер этой неизбывной нелюбви?

Было дело, сенаторы мои, что и подбрасывал. Когда нечаянно, и да простятся мне эти обиды, ибо не ведал, что творил. Но иной раз и намеренно.

И если представить демонстрацию униженных и оскорбленных тем самым эмигрантом, поселившимся на верхнем этаже, факельное шествие в ночи – кто же будет маршировать в первой колонне? Пять почтенных пенсионерок с улицы Грабен…

Торговая улица Грабен (что в переводе с немецкого означает «ров») возникла в стародавние времена на месте рва, который окружал лагерь римских легионеров. Император Марк Аврелий писал здесь свои письма, и много веков спустя Вена все еще хранит в себе черты того римского поселения.

Впервые я увидел Грабен много уже лет тому, со стороны Кертнерштрассе. И когда придет время составлять каталог виденных видов, тот – первый – взгляд на каменное ущелье Грабена будет в самом начале, а повидал я, не станем скромничать, видов немало. И кто бы мне, случайному залетному путнику, сказал тогда, что на этой улице мы поселимся, и немалая часть жизни пройдет среди этих стен…

Однако же вернемся к почтенным дамам.

Чтобы добраться до нашего дахгешосса (немецкий язык стойко сопротивляется заимствованиям, привычное русскому уху слово «пентхаус» так и не вытеснило местный вариант чердака – дахгешосс, этаж под крышей), нужно пройти через место почти сакральное для коренных венцев – торговую галерею напротив Чумной колонны. Лучшие фарфоровые мануфактуры почитают за честь выставить здесь свои сервизы, вспыхивают искры на острых гранях богемского хрусталя, сдержанно сияет благородное столовое серебро. На ночь галерею запирают, но у жильцов дахгешосса есть свои ключи. Остальному человечеству остается глазеть на хрусталя через стекло двери.

Здесь-то и разыгралась душераздирающая сцена.

Полночь.

Пять почтенных дам изучают через стекло последние шедевры фабрики Аугартен.

Оборачиваются на звук шагов. 

Ausl;nder. Чужеземец.

Дамы рассматривают не подобающий сакральному месту наряд (джинсы), еще более суровеют.

- Гешлоссен! (закрыто), - рявкает одна из них, другие свирепо кивают, и становится понятно, отчего римские легионеры отправились-таки восвояси, не выдержав соседства с местными обитателями.

Глупый иноземец, однако, не понимает. Стоит.

- Гешлоссен!! – снова рявкает предводительница и скрещивает руки с экспрессией, неожиданной для особы столь почтенных лет. И по сию пору жив дух валькирий, охранявших небесную крепость Асгард!

- Не хотелось бы вас расстраивать, дамы, - сказал я, собрав скудный на тот момент (да и ныне, честно говоря, небогатый) запас немецких слов, - но я тут живу.

Отпер дверь и шел к лифту, чувствуя спиной ненавидящие взгляды.