Законы сосуществования

               

                1

    Зорин Яков Семенович, проработав двадцать лет механиком на торговом флоте, опротивел скитальческую жизнь. И, покинув навсегда свой сухогруз, уехал на постоянное место жительства в Николаев - город своего детства. К тому времени его родители умерли, и ему досталась большая двухкомнатная квартира.
    Устроившись на работу сантехника в котельную одного с предприятий города, бывший моряк занялся поиском жены. Как всякого старого холостяка его интересовала не красавица-недотрога, сердце которой нужно завоевывать, а девушка, умеющая варить кушать и смотреть за порядком в доме. Несколько попыток навязаться, понравившимся ему представительницам прекрасного пола, в спутники жизни оказались неудачными. Но Яша не унывал, продолжал свои поиски, и, в конце концов, одна женщина таки согласилась выйти за него замуж.
    Это была Алина, молоденькая уборщица цеха завода, где работал Зорин. Женщина рассказала будущему супругу, что родом она с поселка городского типа Березанки. Что была замужем за своим земляком. Но семейная жизнь не сложилась, и чтоб не мучить себя разного рода воспоминаниями, уехала в Николаев. Сейчас она снимает угол в одной старушки, и мечтает о собственном жилье.
    Яша воспринимал свою женитьбу как деловую сделку: вдвоем жить проще, и этим все сказано. А всякие возвышенные чувства ни что иное, как фантазии некоторых юных романтических натур. Нельзя сказать, что Зорин никогда никого не любил. В школе ему очень-очень нравилась его одноклассница, но она предпочла его значительно старшему соседу со своего двора. Парень долго переживал свою неудачу на любовном фронте. Потом у него были многочисленные непродолжительные связи с женщинами разного возраста и национальностей. И он начал придерживаться твердого мнения, что взаимоотношение двух разнополых особей диктуется только животными инстинктами самок и самцов. И это природное побуждение живых существ совокупляться - молодые люди воспринимают как любовь. В своем суждении, об интимных взаимоотношениях мужчин и женщин, он укрепился после того, как в пожилом уже возрасте случайно встретился с бывшей школьной симпатией. Перед ним стояла женщина, каких немало на улице, не блиставшая умом и с массой предрассудков, как и положено всякой бабе. А когда-то он ее воспринимал как  прекрасную и таинственную фею.
    Молодая жена с энтузиазмом взялась за создание семейного уюта. На окнах появились гардины, на стенах ковры, в постели белоснежные наволочки и простыни. На все это муж смотрел с полным равнодушием. «Нравится женщине тряпки везде вешать – пусть вешает» - думал он.
    - Ну, ты скажи: красивая на окне занавеска, или - нет? – иногда Алина спрашивала хозяина квартиры, в которой, до ее прихода, были голые стены.
    - Занавеска – как занавеска. Что с нее взять? – обычно отвечал Яков.
    И так было всегда и во всем: и в быту, и во время еды, и в постели. Обыденность царила в семье Зориных.
    - Ты меня, хоть немного любишь? – как-то спросила супруга, всем телом приласкавшись к мужчине.
    - Где же я возьму тебе ту любовь? – искренне удивился супруг.
    - Почему же ты тогда со мной живешь?
    - Все так живут. Мужчине нужна женщина, а женщине – мужчина. Да и помощь, какая-никакая, если понадобится в случае болезни или какого-то несчастного случая, будет всегда.
    Зорины никогда не ссорились. Бывали случаи, когда Алина по какому-либо поводу орала на мужа, но тот всегда в ответ молчал. Яков, исходя со своего богатого жизненного опыта, твердо усвоил «истину», что женщин, не устраивающих скандалов, как и выпивок без похмелья, не существует. Быть вечно недовольной всегда и во всем - это стиль жизни и неоспариваемое право представительниц прекрасной половины человечества, бороться с которым бесполезно.
    Вскоре в Алины и Яши родилась девочка. Назвали ее Снежаной. А через пять лет в первенца появилась сестричка Танечка. Яков хотел, чтоб в дочери был братик. Но судьба распорядилась иначе. Это, однако, никак не повлияло на  восторженное отношение бывшего моряка к малышкам. Соседки говорили, что их сосед обеих девочек любил одинаково. Все свободное время он проводил с дочерьми. Задаривал их подарками, относил на руках в детский садик, когда они были совсем еще малютками. Повзрослевших их, провожал в школу, помогал им делать уроки, и постоянно посещал родительские собрания. А у взрослых уже девушек всегда интересовался личной жизнью.
    У матери отношение к детям было несколько иначе. Со стороны казалось, что она старшую дочь любит больше, нежели - младшую. Со Снежаной Алина и общалась чаще, и внимания ей уделяла больше. Даже за одни и те же шалости младшую дочь наказывали строже, чем – старшую. Таня часто носила, уже не модную, одежду Снежаны, доставшуюся ей в наследство, и поэтому выглядела она всегда менее нарядной, чем ее одноклассницы.
    Может поэтому, может по какой-то другой причине, у детей формировались разные характеры. Снежана росла более решительной, своевольной личностью, требовавшей к себе повышенного внимания, как со стороны родителей, так и со стороны всех, окружающих ее людей. Характерный такой пример: как-то она выпросила в матери сережки, которые потом не стала носить. И на замечание Алины: «Я не вижу в твоих ушах своего подарка», ответила элементарно просто: «Подарила – и забудь. Со своими вещами я сама разберюсь».
    Таня отличалась более мягким, уступчивым характером. В детстве она могла отдать свои игрушки всем, кто их попросит. А в зрелом возрасте никому не могла отказать в просьбе – помочь, чем нередко злоупотребляли соседи.
    Внешне Снежана больше походила на мать, а Таня – на отца. Яша даже заметил, что в сестер и разные группы крови. Он чаще, чем мать водил их по врачам, и первым узнал, такой, интересный для себя, факт.
    Старшая дочь вышла замуж в двадцать пять лет за успешного, материально обеспеченного, врача. Сама она работала каким-то менеджером в торговле, и была собственницей хорошо меблированной трехкомнатной квартиры, машины и дачи. Но, тем не менее, далеко не бедная дама не думала отказываться от своей части дома, в случае смерти родителей. Как-то, приехав с мужем в гости, и, засидевшись допоздна, она спросила отца:
    - Мы, наверно, переночуем у вас. Где та комната, которая перейдет мне по наследству?
    - Конечно, конечно, мы вам постелем у нас. На дворе уже ночь. – не стал возражать Яков. – Но вашей с мужем комнаты, доченька, тут нет. По завещанию, зарегистрированному в нотариуса, вся квартира, после моей отправки на небеса, достанется только твоей сестре.
    Между отцом и старшей дочерью тут же возникла ссора, и начала ее Снежана:
    - Таньке все, а мне ничего? Так не честно, мой любимый предок.
    - Тебе грех обижаться на жизнь.
    - Я не виновата, что сестра не замужем.
    - Никто не виноват. Так сложились обстоятельства. Но ей же нужно где-то на старости лет голову преклонить?
    - Голову можно преклонить и в одной комнате. У тебя две дочери, и свое добро ты должен делить поровну между ними.
    - Во-первых, никому я ничего не должен. А, во-вторых, разреши мне, пожалуйста, свое добро делить так, как я посчитаю нужным.
    Вся дрожа от гнева, Снежана крикнула мужу: «Поехали отсюда, тут мы чужие люди!», и начала собираться в дорогу. Алина бросилась уговаривать старшую дочь остаться на ночь, но та уже не могла остановиться в своем гневе. 
    Когда злая на родителя «бесприданница» ушла, жена набросилась на мужа с упреками, что он любит только одного своего ребенка. Но Яков, по давно выработанной им привычке, не стал спорить с разгневанной Алиной, и молча лег спать.
    Во время всего семейного разлада только Таня не произнесла ни слова. Приученная с детства уважать старших, она, к тому же была прилежной ученицей в школе и добросовестной студенткой педагогического института. А во всех учебных заведениях, как известно, воспитывают в людей высокие душевные качества. (О чем, к сожалению, не знают прогульщики уроков и нерадивые ученики). К тому же, влившись в ряды преподавателей старших классов средних учебных заведений, она уже вынуждена была стать образцом добропорядочности для своих учеников, их родителей и товарищей по работе. Такое примерное поведение в быту, с годами, переросло в образ жизни. И ругаться с близкими людьми – она не могла себе позволить.
   
                2

    Прожив с мужем более тридцати лет, Алина заболела неизлечимой болезнью. Узнав от врачей о неотвратимости своей скорой смерти, она попросила мужа похоронить ее в Березанке.
    На родине жены Яков был один только раз. Поселок ему не понравился: ни село, ни город в полном понимании этого слова. Речки нормальной нет. Другое дело в Николаеве: там, в огромном водном пространстве Бугского лимана, и искупаться, и рыбку половить приятно. Имелось, правда, на окраине Березанки небольшое озерцо, где можно было окунуться в жаркую погоду, но не более того. Лучше уж дома ведро воды на голову вылить, чем ради такого удовольствия  одолевать пешком километр пыльных дорог. Да и свободного жилья, чтоб остановиться там, на короткое время, не имелось. Дом родителей Алины, на правах аренды, занимала ее тетя с мужем Никитой. Люди они не плохие, но каждый день находиться в окружении чужой семьи – удовольствие не из приятных. Поэтому в гости к родственникам жена Якова ездила одна или с детьми. А чаще всего – только со Снежаной.
    Умерла Алина как-то быстро, и, наверно, долго не мучаясь. Пока муж сходил в магазин за хлебом, ее не стало. Детей, в это время дома тоже не было, и уходила в мир иной женщина одна, в пустой комнате.
    Хоронить жену, Яша, как и обещал, повез на ее родину. Сопровождали умершую женщину в последний путь, кроме мужа и детей, соседи и сотрудники по работе. Перед опусканием гроба в могилу, вдовец сказал короткую речь, в которой отметил, что из жизни ушла неутомимая труженица, ласковая мать, нежная верная супруга, и просто добрая женщина, отчего мир для него стал не таким приветливым, как раньше. Потом к покойнице подошли дочери, и поцеловали ее в последний раз. Но от всевидящих старушек не скрылось, что Таня больше горевала о матери, чем – Снежана. После прощальной церемонии на кладбище состоялся поминальный обед. Когда вечером автобус увез всех участников похоронной процессии в Николаев, муж, похоронивший жену, остался в поселке. Он хотел поговорить с Никитой.
    Поздно вечером, когда в доме Алины все утихло, двое мужчин расположились  на кухне за столом, уставленным выпивкой и закуской. После, не известно какой по счету, рюмки водки, Яша начал расспрашивать Никиту:
    - Алина перед смертью созналась, что, будучи замужем за мной встречалась со своим первым мужем, Сережей. И как долго это в них продолжалось?
    Зорин врал. Жена ему никаких своих личных секретов не раскрывала. В него лишь были смутные догадки о двойной жизни своей спутницы жизни. И он решил теперь, сам не зная – зачем? – во всем разобраться.
    - Ну-у-у, если Алина сама тебе все рассказала, и ее уже нет среди нас в живых, могу подтвердить ее слова. Только для чего тебе все это нужно сейчас?
    - Хотел бы посмотреть на своего соперника.
    - Так он же умер давно! – удивился Никита. – Разве жена тебе не говорила?
    - Нет, почему-то умолчала.
    - Отравила его сожительница, Настя, девка с нашего поселка. Приревновала к Алине, и отправила на тот свет мужика, чтоб никому больше, кроме нее, он не достался.
    - Как это?
    - Когда Алина крупно поругалась с Сергеем, и уехала в Николаев, к нему начала заглядывать в гости соседка, его будущая отравительница. Покойница, царство ей небесное, и ее первый супруг жить друг без друга не могли, но ругались они постоянно. Почему? – не знаю. Бывает, слышишь: крик, шум – ссорятся, значит, ребята. А на второй день смотришь – уже целуются они, и так обнимаются, словно год перед этим не виделись. Такая веселая жизнь была в них. А то, видно, крепко повздорили. Да так, что уехала с поселка Алина, как бы насовсем. Вот Настя и решила приласкать «бесхозного» мужика. Первое время отношения соседей не заходили слишком далеко. И когда, однажды, Алина появилась в Березанке …
    - Перед пасхой. – уточнил Яков.
    Он хорошо помнил, как жена, во время очередного отпуска, на неделю уезжала к родственникам. Никита две-три минуты подумал, и воскликнул:
    - Точно! Дело было перед святой Субботой. Как увидел Серега супругу, схватил ее на руки, и понес, чуть ли не через весь поселок, в свой дом. Настя все это видела, и старалась не показываться на глаза влюбленной пары. Только долго мирно жить наши голубки не смогли. Быстро разругались, и как говорится в таких случаях, разбежались в разные стороны. И соседка снова зачастила к соседу. Через нескольких лет Алина, уже не одна, а с маленькой девочкой наведалась к себе домой.
    - Перед Новым годом. – вторично сделал уточнение Яков.
    - Вот-вот, в конце декабря она появилась, но уже не помню точно - какого года? К тому времени Настя жила в Кости. И только ему сказали о приезде жены, как он сразу же забыл о своей сожительнице, и примчался сюда. Алина встретила его с распростертыми объятиями, и со словами: «Иди, посмотри на свою дочь». И такая в них любовная вакханалия началась, что моя жена только головой крутила: бегали они по комнате полуголые, как дети, друг друга с ложечки кормили, и целовали, то в губы, то в попу. И это только немногое с того, что мы видели.      
    - А Настя где была?
    - Настя, говорили соседки, пошла к местной знахарке, бабе Андрищучке и попросила,  послать порчу на любовника. Не знаю – или проклятие подействовало на Серегу, или то, что он целыми днями на руках Алину с ребенком носил, или что-то другое, но его, вдруг, схватил острый радикулит. И что интересно: вечером мужик заболел, а утром соседка уже приехала на подводе под самый дом, чтоб забрать неподвижного больного с собой. При этом своей сопернице она сказала: «Убирайся  в свой Николаев, и больше тут не появляйся. Все равно, он твоим никогда не будет».
    Алина уехала, а Настя начала лечить своего возлюбленного. И дома лекарствами пичкала, и в Бердянск возила на грязи. И на юг нашей области в какое-то соленое озеро купаться с ним ездила. И в Кобеляках, что под Полтавой, знаменитому тогда на всю страну, народному целителю больного показывала, и таки поставила его на ноги.
    И только парень вылечился, и начал нормально, как все люди, ходить по земле и что-то делать в доме, как в Березанке снова «нарисовалась» племянница моей жены. Поселок наш небольшой, и Сергею сразу же соседи сообщили эту новость. Как сейчас помню, пришел он к нам мрачнее грозовой тучи, поздоровался со всеми, и тихо-тихо говорит Алине: «Извини, я чувствую себя должником перед соседкой за свое выздоровление. И, не отблагодарив женщину за ее постоянную заботу о себе, расстаться с ней не смогу. Друзья сейчас собираются в Якутию на заработки, и берут меня с собой. Там я заработаю много денег, расплачусь с Настей за ее труды, и лишь только после этого смогу уйти от нее».   
    Алина побледнела, и изо всей силы, наотмашь влепила бывшему мужу пощечину. И крепкий, здоровый мужчина, не привыкший прощать, кому бы то ни было, обид, упал на колени перед разъяренной женщиной, и начал целовать ей руки. Я ушел с дома, чтоб не видеть унижения Сереги.
    - И ездил он в Якутию? – поинтересовался Яков.
    - Да. Пробыл там два года, и большие деньги привез. А дома выложил все их до копейки перед Настей и сказал: «Ты много времени и сил потратила на мое лечение. Прими эти деньги в знак моей благодарности, и давай расстанемся. Я жить не могу без Алины». Женщина истерик устраивать не стала, а только предложила: «Ну, что ж, насильно мил не будешь. Давай выпьем на прощание, и останемся друзьями». Пили они в тот день много. Если с Настей ничего не случилось, то Серега умер прямо за столом, уткнувшись носом в тарелку с салатом.
    - Расстрелять ее мало за это! – возмутился Зорин.
    - Нет. Отравительницу даже не арестовывали. Местные сыщики пришли к твердому убеждению, что ее любовник погиб от неумеренного потребления некачественных спиртных напитков. После окончания следствия Настя куда-то уехала, и больше никогда не появлялась в Березанке.
    - А что Алина говорила тебе обо мне? – поинтересовался Яков.
    - Со мной жена твоя откровенных бесед не вела. А тете своей, ты уж прости мне Семенович, - Никита при этом похлопал своего собеседника по плечу, - она высказывалась о тебе как о бездушном тюфяке, набитом соломой. Как о бесчувственно чурбане, который никогда ни обнимет, ни погладит, ни скажет ласковых глупостей, на подобие: ты моя пуси-муси. А вылезет ночью, словно на бревно, сделает свое дело, молча слезет и спит. Не любила она тебя.
    Яков тяжело вздохнул, выпил еще одну рюмку водки и пошел спать. Утром он отправился на кладбище, и долго стоял у свежей могилы. Потом заговорил, словно к живому существу, а не к земляному горбику: «Дорогая, прости, пожалуйста, что тебе пришлось жить со мной. Но я же не виноват, что люди должны сосуществовать парами, и что ты не нашла себе другого спутника жизни, лучшего, чем я, умеющего говорить: «пуси-муси»». После этого вдовец уехал в Николаев.
    Дома его уже ждала, обеспокоенная его отсутствием, Таня.
    - Папа, ты где пропадал?
    - Задержался в Березанке.
    - Предупреждать нужно, чтоб я не переживала. Садись кушать.
    Когда дочь и отец поели, между ними завязался разговор. Начал его Яков:
    - Тебе, дитя мое, нужно чаще бывать среди людей, а то все одна и одна дома сидишь. Так жить нельзя.
    - Ты, наверно, плохо себя вел с женщинами, когда вылезал с корабля на берег. Вот, в отместку за это, судьба и наказала одну с твоих дочерей одиночеством.
    - В отношениях с женщинами, скажем так – я ангелом не был. Но ты же человек с высшим образованием, атеист, и тебе ли верить в какую-то месть небесных сил детям отцов, не отличавшихся в жизни скромным поведением? 
    - Я уже не знаю – во что мне верить? Хоть я и атеистка, но мне, иногда, очень хочется пойти в церковь и помолиться Богу. И попросить в него счастья в своей личной жизни.
    - Найди, лучше, жениха на одну ночь. Согреши. Роди ребенка и будь счастлива с ним.
    - Как у тебя все просто получается: возьми – и согреши! Словно мы живем в пространстве, где нет законов совместного проживания, нарушение которых осуждается и внутренним мировоззрением каждого, отдельно взятого человека, и общественным мнением. Мне иметь бы хоть такую семью, как была у тебя. Пусть муж не любил бы меня, но был всегда рядом со мной. Я бы десятерых детей родила.
    В доме, на некоторое время установилась тишина. Потом Таня молча собрала пустую посуду, и унесла ее на кухню. Яков посмотрел в окно. Кругом стояли высокие дома, и он подумал:
    - В каждой из этих кирпичных коробок ютятся тысячи людей, мечтающих или иметь семью, или быть счастливым в своей семье. И все из-за существующего у нас, как говорила Таня, закона совместного сосуществования. Интересно, есть ли абсолютно счастливые люди? Вот бы посмотреть на них. Вообще-то, наверно, я был абсолютно счастливым человеком до тех пор, пока жила Алина, и меня не беспокоила судьба дочери. Но я не знал этого. А жаль. Хоть бы рожу свою радостную запомнил, глядя в зеркало.