Правдивые истории салехардского окружного музея

В 1974 году  я пришла  работать в окружной музей, который представлял собой маленькое двухэтажное деревянное здание, предназначенное ранее под общежитие и кучу экспонатов, сложенных в  углу после переезда из старого помещения.  Книга фондов отсутствовала, из экспонатов, которых ранее числилось пять тысяч, осталось всего восемьсот. Крыша протекала, штукатурка на стенах трескалась и осыпалась, на первом этаже было очень холодно. Предстояла огромная работа по текущему ремонту, паспортизации экспонатов, сбору новых, оформлению экспозиций. Денежных средств не было. В первую очередь удалось подобрать замечательный коллектив молодых, активных энтузиастов, которые за смешную зарплату практически  создавали музей заново. Так получилось, что все жили одной целью, а как в любой жизни было много интересных и забавных случаев.

Репродуктор времён войны

Весь округ готовился отметить 30-летие Победы в Великой Отечественной войне. Площадь, где находился музей, назвали площадью Победы и установили памятник в честь Победы в виде стелы, которую изготовили из мраморной крошки на заводе в посёлке Харп, по  проекту местного архитектора Ивана Сазонова, зажгли Вечный Огонь. В небольшой деревянной пристройке  к зданию  музея поставили два баллона с газом. Когда пламя затухало, сотрудники музея вызывали газовую службу и баллоны меняли.
К празднику в музее оформлялась стационарная выставка. В центре зала установили витрину в виде раскрытой книги и вписали  имена тех земляков, кто погиб на фронтах войны. В витринах, расположенных вдоль стен последовательно поместили  материал о начале  войны, о  ямальцах, участниках военных действий, о  тружениках тыла. Экспонатов было немного и сотрудники музея обращались во все организации, к жителям округа с просьбой передать в музей фотографии, письма, одежду военных лет. Много экспонатов передал Салехардский рыбозавод, а сотрудница музея, которая в годы войны дошла до Берлина, А.А. Мартемьянова передала свои личные вещи. Очень хотелось включить в экспозицию радиорепродуктор того времени, в виде тарелки из чёрной бумаги, чтобы рассказать как слушали люди вести о начале войны, о событиях из сводок ИНФОРМБЮРО, о Победе.
Однажды у жителя Салехарда такой репродуктор обнаружили, но подарить или  продать его он не захотел.  Человек он был одинокий, и ему нравилось, что сотрудники музея, вернее сотрудницы, по очереди приходили к нему, уговаривали и слушали его рассказы. Возможно, это продолжалось ещё долго, да погода помогла.   Однажды был сильный буран со снегопадом.  Когда сотрудники музея пришли утром на переговоры, то обнаружили, что домик  занесён по самую крышу. Снежные заносы   мы раскопали, натаскали дров, попили чайку с нашим другом и получили, наконец, в музей репродуктор, а дарителю вручили  теплую рубашку, купленную на  средства сотрудников музея  и благодарственное письмо.

Снаряд в музее

Из оружия времён Отечественной воны в музее был только древний пулемёт «Максим», найденный на чердаке окружного Дома Культуры, который использовали ранее как реквизит в спектаклях народного театра. Через газету «Красный Север» и окружное радио мы  часто обращались к жителям округа, что принимаем в музей вещи для экспозиции. С работниками  Салехардского речного порта у нас были хорошие отношения. Они были шефами памятника жертвам эсеровского мятежа 1921 года, установленного на привокзальной площади. Нередко приглашали прочитать лекцию для речников об истории края в Красном уголке порта. Зимой речные суда стоят в караване, вмерзшие в лёд на реке Полуй. Возле каждого судна речники выдалбливают противопожарные колодцы и закрывают их деревянными щитами. В конце смены дежурные  обязаны пешнёй оббить   лёд и почистить колодец, чтобы вода была чистой. Иногда инструмент падает из рук сторожа и тонет. Как-то   раз сторожа решили пешню выловить за верёвочную петлю на конце рукоятки, взяли багор на длинном шесте и  стали «рыбалить».  «Рыбалка» оказалась удачной, но вытащили они не пешню, а сетку-авоську из лески, в которой был  продолговатый предмет с небольшим колпачком на конце. Предмет принесли в сторожку и поставили на  печь отогреваться, чтобы прочесть маркировку, но к счастью,   сторожа стали его рассматривать и с печи убрали. Появилось предположение, что это  снаряд и надо бы  вызвать сапёров. Утром  пришёл механик Макарыч, предположил, что это какой-то поршень от старинной машины, так как имеются канавки для колец,  и надо сдать его в музей. Поручили  сторожу Владимиру Жукову, который благополучно доехал на автобусе и доставил подарок  в музей.
Мы торжественно водрузили предмет в витрину. По справочнику я определила, что это снаряд времён Великой Отечественной войны. В то время по всем музеям приходило распоряжение внимательно осматривать военные экспонаты, так как в музее Липецка был взрыв. Когда такое письмо было получено, я пригласила сотрудников милиции   посмотреть снаряд. Мне отказали, мотивируя, что это не их дело. Тогда я пригласила военкома. Он, как бывший сапёр,  сразу определил, что это снаряд от немецкого противотанкового орудия калибра 44 мм, который может взорваться от любой тряски. Картина была неожиданная. Все сотрудники столпились у витрины, военком как все рыжие люди сильно покраснел, в лице переменился,  когда увидел снаряд и велел нам бежать на цыпочках на улицу, что мы и сделали. Затем вызвал сотрудников. Снаряд аккуратно вынесли на брезенте, положили в кузов машины на мешки  с песком. Затем выбрали глубокое место на Оби, пробурили лёд, осторожно опустили снаряд, приговаривая «Откуда пришёл, туда и ушёл! Пусть его там рыбы смотрят»
Взамен опасного экспоната окружной военкомат передал в музей саперную лопатку, учебную гранату, муляж гранаты лимонки, настоящие патроны от винтовки конечно, без начинки, каску, офицерскую  плащ-палатку. В юбилейные дни стали привозить и вручать землю в капсулах с территорий, где шли когда-то бои.

Приключения оленьего чучела

Когда мы оформляли отдел природы, захотелось обновить фауну. Закупили несколько чучел птиц, мелких зверей. Не хватало символа тундры – оленя. После того, как были прочитаны лекции об истории края в Салехардском совхозе, нам торжественно подарили оленя.  Привезли прекрасный экземпляр, хора в возрасте 13 лет. Рабочие ввели его в музей и уехали. Красавец, с огромными ветвистыми рогами испуганно носился по зданию, а мы с неменьшим испугом убегали от него. С большим трудом удалось  загнать его в тамбур. Вызвали таксидермиста  Б.Патрикеева, который его увёл. Нам было до слёз жалко красавца-оленя, но мы успокаивали себя, что по возрасту, он уже стар, а в музее  будет навечно радовать посетителей  своей красотой и горделивым видом. Через несколько дней чучело было доставлено в музей, его красивые мощные рога можно было отвинчивать для чистки, а передвигать по залу было легко, он был установлен на подиум с колёсиками. Несколько лет он действительно радовал посетителей, особенно детей. Только уверенность в отношении вечности подвела.
Прошло десять лет. В музее проводился капитальный ремонт. Чучело поставили в тамбур. Вскоре оно исчезло. Через несколько дней работники милиции задержали  пьяного мужика, который тащил довольно громоздкое чучело на рынок продавать. Он пояснил, что нашёл оленя на дороге.  Чучело вернули в музей. Однако к дальнейшему экспонированию оказалось непригодным. Слишком сильно злодеи подпортили его, и с ног красавца был содран мех-камус.

Кинжал для музея

Витрины для размещения экспонатов в те времена  приобрести было негде  и изготавливались они прямо в музее по моим эскизам. Однажды на автопредприятии я заказала грузовую машину, чтобы привезти металлические уголки и стекло для витрин. Водитель похвалился, что нашёл на своём участке кинжал. Когда я увидела кинжал, то определила, что он времён походов Ермака и стала уговаривать водителя сдать  его в музей. Мы как раз оформляли выставку о колющем и режущем оружии  времён Ермака. Кое-какие предметы у нас были, но кинжал тоже бы не помешал. Уговорить владельца экспоната мне не удалось.
Прошло несколько дней. Меня пригласили в милицию. В кабинете следователя я увидела бритого наголо шофёра, а на столе лежал тот самый кинжал. Следователь мне сообщил, что подследственный задержан за ношение и использование холодного оружия. Накануне в автобусе он, будучи нетрезвым, размахивал  кинжалом перед изумлёнными пассажирами, а затем был задержан сотрудником милиции. Протрезвев, когда было заведено дело, пояснил, что он якобы ехал в окружной музей сдать кинжал как экспонат. Посмотрев на испуганное лицо владельца кинжала, я подтвердила эту версию. Дело было прекращено, незадачливый подследственный был отпущен на свободу, а кинжал занял своё место в экспозиции. После этого случая с сотрудниками милиции у нас завязалась дружба. Мы читали им лекции о истории края, приглашали на выставки, а они помогали собирать экспонаты в музей.

Тамбовский вор

К концу 1975 года сотрудники музея постарались. Музей был неплохо оформлен. К 150 - летию Обдороской ярмарки была открыта обширная выставка. В витринах висели меха лисиц, песцов, горностаев, белок, выдр, зайцев  и даже  соболя. Мало кто знал, что меха подаренные Салехардским совхозом, Мужеской зверофермой и Салехардской пушной базой бракованные, пропитанные специальным составом и непригодны к использованию в быту.  Здесь же висели красивые шали, сарафаны и блузки коми, стояла старинная посуда, граммофон, металлические котлы, украшения, ножи  и другие предметы торговли. В комнате сотрудников на втором этаже в  дальней   стороне окно выходило на юг,  на здание Дома Советов. В одном из столов был ящик с секретом для хранения ценнейшего тогда для нас фотоаппарата. Сотрудники милиции подарили нам  устройство, которое при открытии ящика чужаком, брызгало черной не смывающейся долго краской. В музее установили новейшую тогда сигнализацию.
В новогоднюю ночь музей попытались ограбить. Было почти 12 часов,  и вор надеялся, что все справляют новый год. Взломав дверь чёрного входа, то есть со двора, вор, как оказалось потом родом из Тамбова, вошёл внутрь. Он был  недавно отпущен на свободу, домой ещё не отправился, днём посетил музей (плату тогда ещё не брали за просмотр) увидел в витрине меха и решил их похитить.
Сработала сигнализация, и оперативники быстро прибыли к музею. Вор в это время  поднялся на второй этаж к выставке «Обдорская ярмарка», спичками освещая путь, подобрался к витринам, вскрыть не смог, услышав  шаги оперативников, бросился в кабинет сотрудников, напоследок вскрыл ящик, чтобы хоть чем-то поживиться, в лицо ему брызнула чёрная краска. Оперативники приближались. В ужасе вор  прыгнул из окна второго этажа, застрял в глубоком снегу по шею. Оперативник прыгнул и завяз по грудь. Барахтались в снегу они недолго. Подоспели другие оперативники, вытащили вора из снега, посадили в машину и повезли к отделению милиции. При выходе из машины, вор  вывернулся и бросился бежать. После предупредительного выстрела вверх, преступник не остановился и был ранен вторым выстрелом в  коленную чашечку. Оперировали его долго, краску с лица отмывали несколько дней, осужден был тамбовский вор-рецидивист на четыре года лишения  свободы. Экспонаты музея были спасены. А мы, сотрудники, которых вызвали   на опознание, провели «ночь в музее» таким образом,  отметили 1976 новый год.

Техника пополняет музейные фонды

В 1979 году тыл принят закон «Об охране и использовании памятников истории и культуры». Про основные положения Закона я рассказала на окружном радио, написала статью в газету «Красный Север».  Выступила с лекцией на эту тему в милиции  на политзанятиях. Сотрудники милиции стали Закон проводить в жизнь.
В аэропорту была установлена пропускная система, которая при прохождении пассажира через неё  с металлическими предметами, оповещала об этом резким сигналом. Таким образом  были обнаружены «чёрные копатели», который повадились в наш округ на самовольные раскопки.
 Однажды меня пригласил следователь и рассказал, что в аэропорту неоднократно выявлены похитители  археологических ценностей и передал в музей экспонаты: это были старинные монеты, металлические зеркала, жертвенные тарелочки. Так техника помогла спасти  исторические ценности и пополнить фонды музея.


Дело о хищении икон

В те времена был период воинствующего атеизма, религия запрещалась. Приезжали к нам сотрудники института религии и атеизма, поработали в округе, написали в отчёте, что  среди населения верующих нет, порадовали идеологов борьбы с религией, но  очень изумили подобной справкой нас. Я тогда много ездила по посёлкам, была лично знакома с шаманами, которые тоже дарили экспонаты, как и местное население, в городе встречалась и с православными, и католиками и даже баптистами. 
Как-то в музей повадились приходить старушки и заговорщически стали допытываться, когда будет выставка икон,  и не боюсь ли я секретаря по идеологии горкома КПСС .   Я  отвечала, что выставка пока не предвидится, может в будущем когда-нибудь.  В музее хранились  иконы, церковные книги и даже привезли колокол с посёлка Хэ. У меня была мысль когда-нибудь показать всю эту красоту на выставке хотя бы под названием «Религия – опиум для народа», чтобы познакомить посетителей с прекрасными памятниками истории и культуры.
Паломничество старушек с вопросом, когда будет выставка, продолжалось, все сотрудники музея были удивлены этим явлением.  Вскоре всё разъяснилось. Меня пригласил следователь и передал под расписку несколько икон, среди которых были достаточно ценные, и показал  расписки, где было написано; «Икона получена для выставки икон в музее. Научный сотрудник музея» и подпись. Оказывается, в аэропорту были задержаны двое «гастролёров», один из Воркуты, другой из Волгограда. После удачных «гастролей» они  выпили лишнего  и подрались. В момент драки один из туго набитых портфелей распахнулся  и оттуда посыпались иконы. Оказывается, преступники ходили по домам, говорили старушкам, что в музее будет выставка икон, а они научные сотрудники музея собирают иконы на выставку, потом вернут их, оставляли расписки. Уважение к музею у жителей округа помогло им поживиться. Продав иконы, они сделали второй  заход , но были задержаны, осуждены к лишению свободы.
Я неоднократно предлагала старушкам забрать свои иконы, даже организовывала встречи с чаепитием, где говорили о старине и  обсуждали религиозные верования. Никто не захотел забрать свои иконы из музея. Только просили  не сообщать об этом секретарю по идеологии горкома КПСС Людмиле Р. Потом я  не раз бывала в  домашней церкви православных верующих, которые  передали в музей фотографии  Обдорска, сделанные до революции, не раз встречалась с шаманами и баптистами,  и  смеялась над сотрудниками института религии и атеизма, утверждающих, что верующих в округе нет.  А спасённые иконы украшают ныне храм Петра и Павла.