В пламени слов

О том, что меня волнует на самом деле, я предпочитаю никому не говорить. Но один случай заставил меня рассказать о себе все, до самого конца. Я буквально вывернул себя наизнанку, но понял, что дна так и не нашел. Но прежде, чем я расскажу, как это случилось, вы должны выслушать мою историю с самого начала. Зовите это моей исповедью, как и в тот раз…
Я с детства мечтал стать писателем. Таким, настоящим, писателем, чтобы у людей в груди что-то сладостно сжималось после прочтения моей писанины. Но я всегда считал эту мечту глупой, детской, не пригодной к существованию, потому похоронил ее с самого начала. Куда уж мне, сыну простого рабочего, писать сказки о светлой безбедной жизни, когда день ото дня живется лишь сложнее? Со временем, я забыл о своей мечте, попросту выкинул ее из головы. На тот момент были вещи и более важные – помогать отцу, присматривать за младшими братьями и сестрами. Но в один прекрасный день все изменилось.
Это было волшебство, самое настоящее волшебство, Божья благодать, подарок судьбы – зовите, как хотите. Мне приснился чудесный сон. Я оказался в лесу, объятом пламенем. Огонь был словно живой, он не причинял никому вреда, но все животные все равно неслись прочь. Но я не мог. Я остановился и смотрел на всепоглощающее пламя, которое на самом деле никого и не поглощало вовсе. Этот теплый искрящийся свет был так приветлив и ярок, что с каждой секундой я хотел прикоснуться к нему все больше. В какой-то момент я понял, что уже никогда не смогу отвести глаз, навечно останусь прикованным к этой завораживающей красоте. А потом огонь распахнул глаза. Самые настоящие глаза. Они были темны, как ночь, в них горели миллиарды звезд, плавали тысячи планет. Они были огромными и совсем нечеловеческими. Они были воплощением жизни, отражением смерти, зеркалом грусти и дверью к счастью. Я смотрел и смотрел, не желая отводить взгляда. А потом все погасло так внезапно, что я испугался. Огонь растаял, словно туман. Всего одно мгновение понадобилось этому огромному существу, чтобы скрыться из виду нерадивого человека.
Я все ждал, что он вернется, но огонь больше не пылал. Я остался в гордом одиночестве посреди лесной поляны, окруженной уродливыми и пугающими елями. Я сел на поваленный сосновый ствол и  попытался вспомнить – кто я? Я так залюбовался пламенем, что совсем забыл о самом себе, о своей сущности. «А что есть я?» - начал я свои размышления, но их прервал тихий шелест перьев. Я повернулся на звук и замер: прямо рядом со мной на тонкой веточке умостилась прекрасная птица, которую я никогда раньше не видел. Ее перья пылали огнем, то синим, то красным. Ее глаза были большими и очень красивыми. В них не было звезд и планет, но эта холодная синева была столь же прекрасна. Я узнал его, это был огонь. Он вернулся. Совсем не так я представлял себе его возвращение, но я был неописуемо рад, что это гордое существо еще раз удостоило меня своим вниманием. Я смотрел на птицу, чуть склонив голову. Кажется, таких существ называют жар-птицами. Только вот она совсем не была похожа на старые иллюстрации к сказкам – у нее не было шикарного хвоста, огромных перьев, и от нее совсем не шел жар. Скорее наоборот – хвост был короткий и вовсе не красно-желтый, а синий. Ее тонкая лебединая шея меняла свой цвет с синего на оранжевый каждую секунду. Ее крылья были желтыми в синюю крапинку. А еще у нее были мощные когтистые лапы. Я  даже подумал, что с таким оружием она может запросто разодрать меня в клочья. Я смотрел на птицу, даже и не мечтая о чем-то большем. Но тут она заговорила. Это был голос самой Вселенной – отрешенный, беспристрастный, холодный. Он звучал только в моей голове. Лес был нем, мертв. Я внимательно вслушался и понял – он, голос,  рассказывает мне сказки. Но это были не просто выдумки. Огонь рассказывал о том, что повстречал на своем жизненном пути.  Истории была одна чудеснее другой. Волшебство и доброта, сочувствие и страх - в них было все, что только можно пожелать. Каждому пришлось бы по вкусу что-нибудь из его рассказов. Я слушал целую вечность. Я видел, как старею. Как появляются морщины, дряхлеет тело, седеют волосы. Я оброс волосами и мышцы мои были столь немощны, что я не мог пошевелиться. А птица все говорила и говорила. Мою жизнь – вот какую плату собирался взять с меня огонь, но я проснулся. 
В то же утро, едва  пришел в себя, я сел за стол и начал писать. Я помнил все истории, все до единой. Их было так много, что я старался не задумываться о том, смогу ли записать все. Я писал и писал. Я несколько дней не выходил из своей комнаты. А когда закончил, понял, что не написал и четверти. Я посмотрел на стол и увидел четыре стопки исписанной бумаги. Тогда я решил, что буду записывать по одной истории в день. Но я так боялся забыть их все, что, начиная писать вечером, приходил в себя лишь под утро. Мои рассказы охотно печатали. Я быстро стал популярен. Мечта детства стала явью. Счастью моему, думаете вы, не было предела. Но это не так. Я только и мог думать лишь о том, чтобы ничего не забыть. Я получал гонорары и отдавал их отцу, который, в свое время, покорно приносил мне еду в комнату, пока я не видел света и писал без продыха. Мне не было дела до богатства, популярности и всего, что происходит вокруг.
Так прошли годы. Но однажды я ушел в работу настолько, что не ел больше недели. Я все писал и писал и не мог остановиться. Я бросался на любого, кто попытается меня отвлечь. Я стал зверем, диким животным. И в моем воспаленном мозгу была только одна мысль: «не забыть». Доведя свое тело до полного изнеможения, я понял, что долго так не протяну. Мой отец к тому времени прочно укоренился в мнении, что мне необходима психологическая помощь. Когда у меня в очередной раз начался подобный «кризис», так я это тогда называл, отец вызвал врачей. Мне назначили лечение и закрыли в четырех белых стенах. Когда приходили медсестры, я бросался на них с остервенением, моля лишь об одном: «дайте мне записать!». Так продолжалось до тех пор, пока не пришла ОНА. Ее звали Ксения. У нее была кипа огненно-рыжих волос, в которые были вплетены синие ленточки. У нее были большие красивые глаза, такие темные, что почти не отличишь, где зрачок. Как вы уже догадались, я узнал в ней тот самый огонь, хотя, конечно, она не была тем невероятным существом. Я выполнял все, что она мне говорила. Я умолял ее проводить со мной больше времени, и она помогала мне. Просто сидела со мной и молчала, а я смотрел на нее и не мог отвести глаз. Настал день выписки. Меня признали окончательно здоровым и дали несколько часов на то, чтобы собрать вещи. Но первое, что я сделал – нашел Ксению. Я поблагодарил ее за все, что она для меня сделала. И все было бы совсем по-другому, нежели случилось, если бы она не сказала: «Я очень люблю ваши сказки…».  На меня накатила волна отчаяния, я не хотел больше вспоминать о том, что пережил, о том, что мною написано. Я расплакался, как ребенок. Она пожалела меня и, надо сказать «спасибо», не стала рассказывать о моей истерике врачам. Мы зашли в палату, и я, все еще в горячем бреду, рассказал ей все – про лес, про огонь, про птицу, про сказки, про плату за истории. Я хотел услышать из ее уст – что это было? Сон? Видение? Сумасшествие? Я говорил и говорил, а она слушала и молчала. Молчала! А я так ждал, что она откроет мне тайну пламени, расскажет, почему этот огонь выбрал именно меня. Но ничего подобного не произошло. Все самокопание пошло коту под  хвост, все ожидания рухнули, а я так и не узнал, чего хотел. Потом я молча встал, собрал свои вещи и вышел.
Придя домой, я посмотрел на свой стол – груды листов, исписанных моим безумным непонятным почерком.  Я снова сел в свое любимое кресло. Отец, если бы был жив к тому моменту, точно снова бы вызвал врачей. Однако, ничего плохого не произошло. Я быстро начеркал на листе пару слов, сложил его аккуратненько и вышел вон из дома. Я прошелся до местной речки. Полюбовавшись природой, я достал листок. Перечитал. Следом достал спички. Подошел к самой кромке воды и подпалил листок. Пепел кружился и оседал на мутную воду. Листок сгорел.
На листе было написано: «Кто ты?».
Больше я не пишу сказки.