Чёрный ход-2. Погружение... 21. Нормативы

      Она посмотрела на ходики, на свою первую и, хотелось надеяться, не последнюю награду. Завтра её ждал выходной день и стоило подумать, куда она будет выходить и зачем. Опаньки! Чуть не забыла... Она тронула Командира за локоть и быстро изобразила свой вопрос. Михалыч, заглядывая через плечо, хмыкнул:
  – На рынок собралась?

      Командир подумал и уточнил:
  – Продуктовый или барахолка?

      Она помотала головой и, после паузы, кивнула.
  – Барахолка, – задумчиво повторил он, – а что именно интересует? Они разные бывают, барахолки.

      Она слегка взгрустнула. Шила в мешке утаить не удалось. Жестами изобразила на левом запястье…

      – Часы? – поднял брови Михалыч. – На рынке? Ты что удумала! Сходи в Военторг, купи «Командирские»!
  – Михалыч, – задушевно спросил Командир, – ты когда в Военторге последний раз был? Часы «Командирские» не лежат, они под заказ и расписаны на полгода вперёд.

      Завхоз озадаченно поморгал.
  – Да ты что, Командир? Я не знал, честное слово. А чего это на них так набросились, модель-то давнишняя?
  – Чего-чего? – изумился Командир. – Это новинка и последний писк моды!
  – Странно, – задумчиво сказал Михалыч, – у меня они уж годик как валяются где-то, а ты говоришь новинка.
  – Михалыч, – покачал головой Командир, – ты что несёшь?
  – Лежат, лежат, только не скажу, где именно! – ответил Михалыч, не прекращая раздумий. – Помнишь, год назад куркульская деревенька сгорела?
  – Ещё бы не помнить! – буркнул Командир и помрачнел. – Мне потом полгода икалось на всех совещаниях, всё попрекали неповоротливостью.

      Она вертела головой с одного собеседника на другого и хлопала глазами. Командир искося глянул на неё и пояснил:
  – Там, в сторону Речпорта, куркули пару лет назад деревушку себе присмотрели и заселились. Ну, торгаши с рынка, они особняком жить хотели. Ну и жили там, как хотели, особняком. То ли достали кого-то из местных, то ли ещё какая оллизия вышла, история умалчивает. В один прекрасный день, точнее, в полночь, вспыхнула она со всех четырёх сторон сразу. Сгорела дотла, как коробок спичек, мы выехать не успели, а там уже одни печные трубы остались...

      Следствие было, разумеется. Результатами я не интересовался, акты написали о факте поджога и отдали следователю. Разбирая завалы, наши ребята в каждом погребе захоронки находили, и немалые. Ну, куркули все там полегли, до единого. Месяца два на рынке было шаром покати, потом новые понаехали, а имущество с пепелища мы на склад отвезли, честь по чести. Наследники объявятся – пожалуйста, забирайте. Полгода ждали, пока поняли – не придёт никто.

      Что-то передали в детдом, что-то в интернат, одёжку детскую, игрушки. Остальное барахло Михалыч оприходовал, потом ещё полгода менялся с другими такими же Плюшкиными на всякое полезное для нас имущество.
  – Вот-вот, – ввернул Михалыч, – кое-что с того барахла осталось. Помню, что часы там были точно. Вроде как «Командирские».
  – Вот и выдай товарищу Старшему телеграфисту часы, – подсказал Командир.
  – Да я не помню, где они...
  – Михалыч! – насупился Командир. – Не перегибай палку в смысле гиперболы!
  – Честно, не помню! – уныло развёл руками тот. – Чего сразу ругаться-то? После этого, тьфу на него, переезда, ничего толком найти не могу. Как ни следил, всё одно при разгрузке кидали куда попало. На верхних полках, почитай, до сих пор  не всё разобрано. Так и лежит, мне туда лазать тяжело, сам знаешь.
  – Резонно, – задумчиво сказал Командир, – с твоей-то ногой.

      Командир встрепенулся и легонько похлопал её по плечу:
  – Вот тебе, Михалыч, помощница и лазальщица! Она лицо заинтересованное и прыгучее. Покажешь где, она попрыгает и поищет. И без разговоров! – поднял он ладонь, видя, что Михалыч намерен продолжать дискуссию.

      Вот так она и попала в Тарзаны... хм… в Тарзанки. Михалыч, листая толстую тетрадку, исписанную загадочными значками, бродил между стеллажами и методично тыкал в те или иные полки. Она запрыгивала наверх и поочерёдно подтаскивала к краю ящик за ящиком, тюк за тюком, мешок за мешком. Тщательно изучив наспех пришитые или прикрученные проволочкой лоскутки белой ткани с секретными закорючками, завхоз сверялся с тетрадкой, бормотал, черкал, исправлял, переписывал и дописывал. Пользуясь минутами отдыха, новоявленная Тарзанка валялась на соседних тюках, благо было мягко. Лениво пыталась отгадать, на чём именно лежит. Хорошо, что наверх после переезда закидывали не самые тяжёлые и массивные грузы. Подтаскивая очередной тюк, она вдруг ощутила под пальцами что-то крайне знакомое и... не от мира сего! Пока Михалыч изучал бирку, ощупала более тщательно. Никаких сомнений, там внутри – кроссовки!

      Она зажмурилась и ущипнула себя за руку. Было больно, значит, это не сон. С трудом остановив разошедшегося Михалыча, она спрыгнула и потянула на себя тюк.
  – Эй-эй! – подскочил завхоз, перехватывая мешок на лету. – Зашибиться хочешь?

      Она помотала головой и показала руками, что именно хочет. Распустив тесёмки, Михалыч вытащил наружу пару белых кроссовок. Мистика, подумала она. Кроссовки появились в 70-х, она читала историю их появления. Спортсменка она, или погулять вышла? Но вот перед глазами пара кроссовок, а вокруг начало 30-х годов. Дизайн, конечно, сугубо практичный, как и всё в этом времени, но всё же это были кроссовки!

      Повертев кроссовки в руках, Михалыч пожал плечами и спросил, нафига козе баян, то есть телеграфисту теннисные туфли? Теннисные, подумала она, отобрала одну кроссовку, повертела в руках. Мягкая каучуковая подошва, хорошо прошитый белый кожаный верх с рядами аккуратно пробитых дырочек. Ухватившись за Михалыча, приложила подошвой к своему сапогу. Михалыч отобрал кроссовку и ворчливо заметил, что маловато будет. Высыпал тюк на ближайший ящик и через несколько  минут подобрал нужный размер. Она тут же скинула сапоги и примерила обновку. Перешнуровала по новой, попрыгала. Показала большой палец и стала переобуваться обратно. Михалыч пожал плечами и собрал остальную обувь обратно в мешок.
  – Зачем тебе это баловство? – буркнул он, и, плюнув на химический карандаш, принялся исправлять закорючки на бирке. Она послушно вытащила разговорник и нарисовала себя, любимую, бегающую на стадионе.
  – Да ты что, – поразился Михалыч, – серьёзно?

      Она кивнула и, подумав, нарисовала себя в спортивных штанах и курточке на молнии. Чем чёрт не шутит, пока Бог спит? Вдруг и олимпийка найдётся, Найк или Адидас? Михалыч изучил рисунок и почесал репу.
  – Что-то такое было! – вынес он свой приговор. – Будем искать!

      Наутро она «проснулась ранёшенько, умылась белёшенько». Как в сказке! И то верно: выходной! Быстро взбодрившись в душевой, принялась собираться. После вчерашнего выступления в роли Тарзанки мышцы приятно ныли, причём в самых неожиданных местах. Гимнастёрка и ремень были тщательно свёрнуты и сложены в сидор, там же покоились фуражка и кроссовки, называть которые теннисными туфлями она ещё не привыкла. С утра на стадионе Ремесленного училища будут принимать нормы ГТО, и она намеревалась их сдать. Накануне, изучив взятые у Командира нормативы, решила, что это посильное дело. Надо только примериться к беговой дорожке.

      Поверх подвернувшейся вчера и выданной на руки беленькой льняной рубашки надела байковый спортивный свитер с короткой, до середины груди, молнией. На привыкшие к длинной юбке ножки натянула шаровары, современный аналог будущих спортивных штанов. Дополняли наряд начищенные без особого фанатизма сапоги. Ну, кажется всё... Проверила документы, прихватила на всякий случай червонцы из заначки, спрятав зелёные бумажки во внутренний кармашек, вшитый в сидор. Предупредила дежурного о маршруте, сунув ему под нос бумажку с планом местности, пунктирной линией и крестиком на стадионе Училища. Оставила Михалычу ключ с планом перестройки Пентхауса под радиоприёмник. Закончив дела, вышла в утреннюю сырость. Накинула сидор на плечо и бодро отправилась в сторону Фабрики-кухни.

      Завтракать на Фабрике-кухне она не собиралась: кто же наедается перед бегом на длинные дистанции? Тяпнула на кухне сладкого чаю, и хватит! Путь к Училищу лежал через площадь на перекрёстке Советского проспекта и улицы Ленина. Площадь Фронтовиков, подумала она. Через девять лет отсюда уйдут на фронт призывники и военнообязанные. Уйдут, чтобы не вернуться. Только каждый десятый вернётся с той войны. Она споткнулась, заметив краем глаза мелькнувшего в переулке пацана. Вот ему как раз будет лет 17 или 18. И он будет стоять в колонне на этой площади и ждать команду: «Шагом марш!»

      А ещё через пятьдесят лет площадь назовут в их честь «площадью Фронтовиков». Странное название, если вдуматься. Логичнее было назвать «площадью Призывников». Она встряхнулась. Тяжело знать историю наперёд. Не зря, наверное, тут не преподают историю в школе. Не считать же историей то, что называют «История ВКП(б)»?

      Немного поднявшись вверх по Советскому проспекту, она свернула на Институтскую, не забывая зорко поглядывать по сторонам, в переулки между двухэтажными бараками Соцгородка, где не так давно комендант поджёг собственную общагу. Как уже выяснил Палыч, поджёг по сговору с некими лицами, оставшимися неустановленными. В кармане шаровар лежал наган, время было раннее, место было тёмное. Белые ночи набирали обороты, но всё равно между домами сгущалась мгла. Почти дойдя до Училища, заметила тёмную фигуру в ватнике, переходившую Институтскую со стороны улицы Химиков. Замедлила шаг, чтобы не пересечься с незнакомцем, и вдруг почувствовала на лице липкий, острый и крайне враждебный взгляд. Незнакомец зыркнул в её сторону ещё раз и ускорил шаг.

      Та-а-ак, что-то ей это напоминает! Она тоже ускорила шаг и направилась в переулок, куда скрылся незнакомец. На ходу опустила руку в карман и слегка вытянула наган наружу, чтобы в нужный момент курок не зацепился за ткань. Выглянула за угол, держась от стены подальше. Вдали мелькнула знакомая зэковская фуфайка. Незнакомец, узнавший её в лицо, исчез. Интересное кино, подумала она, подходя к Училищу. Можно подумать, она кинозвезда. Первый же встречный узнаёт с первого взгляда. Ладно, делаем закладочку в память: бандиты её помнят. Хорошо, что сейчас на ней безликая спортивная форма, а не гимнастёрка. Никаких подсказок, где её искать, «ежели чё».

      Пройдя мимо Училища, свернула направо, к закрытой на щеколду калитке. Аккуратно закрывая за собой щеколду, ещё раз осмотрела улицу.  Никого? Ну и ладушки. Вот и двор с местной спортплощадкой, громко именуемой Стадионом. Сейчас Стадион был тих и пуст. Она обошла площадку, вникая в планировку. Футбольное поле, беговая дорожка вокруг него. Затоптанная волейбольная площадка. Стандартная полоса препятствий по программе Начальной военной подготовки. Непонятные деревянные щиты вдалеке. По периметру всего огороженного пространства ещё одна беговая дорожка, видимая только частично. И парк. Всё это великолепие было оборудовано в огромном парке, частично диком, частично облагороженном. Ну, и обязательный деревянный штакетник вокруг парка, а как же иначе? Пасущихся коз можно было видеть где угодно. Эти обдерут кору вмиг! Даже отдельные деревья на бульваре вдоль улицы Ленина заботливо огорожены деревянными заборчиками.

      Она прошлась, попинала покрытие дорожки. Покрытие утоптанное, ровное. Крупный песок вперемешку с какими-то крупнозернистыми и пористыми камушками. После дождя вода наверняка насквозь просачивается. И никаких тебе луж. Неплохо, неплохо. Огляделась, нашла ближайшую скамейку, переобулась в кроссовки.

      Она рассчитала верно, площадка была пуста, никто не маячил ни вблизи, ни вдали. Пора было приступать к замерам. Она сняла с руки часы и застегнула ремешок поверх рукава курточки. Найденные вчера Михалычем «Командирские» обернулись самым натуральным «Ролексом». Михалыч гордо сказал:
  – «Командирские», я же говорил.

      Действительно, Ролекс крайне походил на часы «Командирские», вернее, наоборот. Вот только без надписи «Командирские» эти часы на роль модных никак не подходили. Вот ведь время было, подумала она, заграничное ни в грош не ставится, если есть своё, советское. Хмыкнула, глянув на фосфоресцирующий в лёгком утреннем тумане циферблат. У нас это целое состояние, тысяч этак десять зелёных, но не червонцев.

      Пройдя пару раз стометровку пешком, убедилась в отсутствии подвоха в виде ям и рытвин. Пробежалась по дорожке несколько раз, поглядывая на секундную стрелку часов. Рекорды ставить она не собиралась, надо просто сдать норматив с некоторым запасом. Поймав нужный темп для норматива, подумала, быстренько размяла мышцы и пробежалась в полную силу. Для сравнения. Да-а-а, покрутила она головой, если верить часам, олимпийский рекорд этого времени наверняка перекрыла!

      Ускорение темпа жизни в её время привело к серьёзному росту спортивных достижений. Вот и она  может в этом времени показывать рекорды, хотя бег не её стихия. Умеет правильно бегать, и только. Попрыгала, размялась и пробежалась вокруг футбольного поля, а затем и по большому кругу через весь парк. Покрытием дорожки осталась довольна и пошла на скамейку переобуваться. Предстояло плановое отступление. Незачем заранее возбуждать нездоровый ажиотаж среди пацанов. Спрятав часы под рукав, вышла из калитки, закрыла щеколду и обошла Училище стороной.

      Огляделась, и пошла, помахивая сидором, вдоль сарайчиков, вспоминая эти места в своём времени. По обеим сторонам стояли домишки, избушки. Она присмотрелась к круглой жестяной табличке на ближайшей бревенчатой стене. Ага, Перекопский переулок. Вот тут будут гаражи, а тут автомастерская. Вон там будет Техникум, а вот тут построят тот самый Дом связи. Опаньки! Дом связи почти что был на своём месте!

      Она обошла громадный Т-образный котлован с тем трепетом, с каким египтологи, наверное, обходили раскоп над Сфинксом. Яма была солидная и ничем не огороженная. Однако, подумала она, никакой тебе техники безопасности. Никаких следов стройки вокруг не наблюдалось. Видимо, строительство заморозили с тем, чтобы закончить его лет через пять. Бывает, подумала она. А может, освободились копатели, вот и послали сюда яму копать, чтобы не простаивала бригада. А ведь запросто это могла быть бригада землекопов Мирсаида Ардуанова. Будущего стахановца, депутата и орденоносца, а ныне простого башкира. Она обогнула подальше будущий Дом связи и пожелала ему поскорей обзавестись оградой. Вышла на Советский проспект и глянула вверх, на дворец Ленина.

      Дворец был на месте, угрюмый и неприветливый. А ведь и впрямь на городскую Баню похож, прямо брат родной. Она вспомнила известный исторический анекдот, увы, анекдотом не являющийся. Быль самая что ни на есть обыденная и довольно обидная. Привезённые иностранные специалисты, проезжая мимо этого Дворца, вежливо поинтересовались, не та ли это Баня, куда их возили накануне? Отбрехаться-то сопровождающие иностранцев товарищи отбрехались, но после такого конфуза озадачили архитекторов знаками отличия Дворца от Бани.

      Тогда и оснастили Дворец культуры колоннами внизу и открытым кафе вверху, на крыше. Однако сейчас либо английские инженеры вежливый вопрос не задали, либо архитекторы ещё не родили «наш ответ Керзону». Дворец культуры имени Ленина выглядел родным братом городской Бани на улице имени Ленина, недалеко от будущего ЖД вокзала. Глянув на часы, она повернула обратно, прочь от восходящего из-за Дворца солнышка. Пора было спешить на регистрацию.

      То ли она гуляла долго, то ли начать решили раньше, на регистрацию она чуть не опоздала. Пришлось не тратить время на парадный вход с дощатой калиткой, и с ходу сигануть прямо через забор. Быстро, но крайне осторожно пробравшись через просвет в колючих кустах боярышника, выскочила прямо напротив столов. Именно здесь расположились осоавиахимовцы со своими бумагами. Спиной к Училищу, лицом к спортплощадке. Рядом, чуть поодаль, бурлила и кипела группа подростков, на вид лет примерно четырнадцати-шестнадцати, одетых по последней моде: широкие брюки на ремне, рубашки с отложным воротом и пёстрые полосатые безрукавки. На ногах пацаны имели ботинки, старательно начищенные до зеркального блеска. Кое-где белели знакомые кроссовки. То есть, конечно, теннисные туфли. Раздельное обучение, вспомнила она, не заметив ни одной девочки. Глупо было надеяться встретиться с кем-то «из своих». Придётся отдуваться за всех сразу! А приятно быть единственной, что ни говори. Вон, как уставились! Этак они на мне дырок прожгут немерено.

      Старшего осоавиахимовца она опознала по кубику на петлицах и красной звезде на рукаве. Подошла и, встав во фрунт, протянула бумажку с заранее записанной просьбой о сдаче норм ГТО в одно время с группой учащихся из Ремесленного училища. Она сильно надеялась, что раздельное обучение этому не воспрепятствует. Младший командир зорко глянул в глаза, не насмехается ли она, затем протянул записку соседу, чья гимнастёрка не была украшена кубиками и сшита из более дешёвой ткани. Тот пожал плечами, мол, я не против. Он порылся в бумагах, вытянул оттуда нормативы. Третий товарищ в простой гимнастёрке тем временем заполнял стартовые протоколы. Рядом маялся помощник в полувоенной форме, которому пока работы не нашлось.

      Внезапно за столом возникла заминка. Старший наклонился и вгляделся в бумаги. Перекинулся парой фраз с сидящим и сочувственно посмотрел на неё.
  – Прошу прощения, – развёл он руками, – ничего не получится.

      Она подняла брови. Неужели раздельное обучение зашло так далеко? Командир смутился и добавил извиняющимся тоном:
  – У нас с собой только нормативы для мальчиков, Училище-то ремесленное.

      Это был сильный удар, чего уж там... Вот так просто взять и уйти? Ну, уж нет! Думала она не больше пары секунд, и знаком попросила посмотреть. Действительно, отпечатанные на машинке нормативы «для мальчиков». Она напрягла память: да, всё верно, цифры правильные. Две колонки, на простой значок, на золотой. Она вспомнила свой скоростной забег на стометровке, просмотрела цифры и решилась.

      Старший осоавиахимовец с интересом глянул на неё и уточнил:
  – Мужские нормативы более жёсткие, Вы в курсе?


      Мысленно хмыкнув при слове «мужским», она кивнула с самым решительным видом. Чего уж там, можно и потягаться со здешними мальчишескими нормативами. Придётся сильнее выкладываться, только и всего. Пошептавшись, её вписали в стартовые протоколы под насмешливый гул пацанов. Но ей было не до этого веселья. Пора настраиваться. Парни так и стояли в пижонских брюках и жилетках, но у неё были другие задумки на этот счёт. Уединившись на скамейке, она незаметно переложила из кармана наган в кобуру и запихнула её поглубже, вынув заодно кроссовки. Сзади захихикали.
  – Белые тапочки, – насмешливо прокомментировал кто-то, видимо, самый умный.

       Она скинула сапоги и тщательно зашнуровала туфли. Попрыгала, высоко поднимая колени под громкое веселье публики. Нормально, не давит, не болтается. Сзади притихли. Мельком оглянувшись, поправила часы под манжетой и ловко сдёрнула курточку чрез голову. Сзади взвыли от восторга. Тщательно сложив курточку и сапоги, спрятала в сидор и затянула шнурок. Под затихающий смех старательно пришпилила выданный ей стартовый номер.

      Спросив разрешения, затолкала сидор под стол осоавиахимовцам, чуть ли не под ноги сидящим, и вынула из кармана темный платок. Пацаны от восторга разразились искромётным юмором. Эх, приголубить бы вас «броском на четыре стороны», вот посмеялись бы все вместе. Она мазнула взглядом по толпе ребят. Смеялись не все. Вон там стоит крайне серьёзный паренёк, и вон там тоже, а вон и третий смотрит оценивающе. И дальше тоже кто-то маячит в задних рядах, сторонясь хохмачей. По крайней мере у одного серьёзного товарища разглядела на ногах белые туфли. Конкуренты, ага.

      Она стояла в белой рубашке с длинными рукавами, задумчиво глядя на них. Смотри-ка, глаза не отводят. Вызов как бы приняли? Ладно, побегаем, поглядим. Накрутила из платка бандану, тщательно завязала на голове, спрятав волосы. Народ притих. Что, пиратские головные уборы впервые видите? А ведь запросто. Не переборщила ли она с неизвестными здесь удобствами? Третий осоавиахимовец с помощником пошли к беговой дорожке. Ребятня разом потянулась за ними. Девочка шла позади всех, поскольку бежать должна была последней. Никакой дискриминации, всё строго по списку. Выданный ей номер был нечётным, значит бежать будет в гордом одиночестве. Вот и славно, подумала она, не хватало ещё обгонять кого-то из этих на стометровке, обидятся ведь, подлянку учинят. Мальчишки, они такие.

      На старте судья загнал пацанов за линию и вытащил из кармана небольшой револьвер. Она, стоя поодаль, присмотрелась и удивлённо подняла брови. Память, давеча усердно  набитая справочниками, подсказала безошибочно. Это был дамский «бульдог», дореволюционная модель для дам и девиц, занимающихся верховой ездой, и предназначался для отпугивания собак, а при случае и грабителей. Именно для отпугивания. Несерьёзная штука. Калибр пять и шесть десятых, автоматически вспомнила она, шесть патронов. Пацаны глядели на револьвер с вожделением. Глаза горели, лица застыли в мечтательных улыбках.

      Мальчишки, что с них взять, вздохнула она. На дамский пистолетик просто неприлично вот так пялиться. Наверное, культовая игрушка, решила она. Почувствовав её внимание, судья поднял голову, встретил насмешливый взгляд, брошенный на револьвер, сразу всё понял и подмигнул ей, продолжая заталкивать патроны в каморы барабана. Она пригляделась. Ага, холостые патроны. Судья автоматически ощупывал каждый патрон и только потом вставлял в барабан. Правильно, подумала она, вдруг попадётся боевой. Захлопнув барабан «бульдога», осоавиахимовец глянул на очередь:
  – Первая пара, на старт!
Помощник резво убежал с бумагами на финиш. И понеслось!

      «Бульдог» отрывисто хлопал, пуская вверх облачка серого дыма. Пацаны бегали, сопя и выдыхаясь, выкладываясь изо всех сил. Помощник смотрел на секундомер и черкал в протоколе. Она неторопливо разминалась, по всем правилам разогревая мышцы и настраивая дыхание. Заминки между забегами однозначно указывали на перезарядку револьвера, затем хлопки и беготня возобновлялись с новой силой. Когда она, задумавшись, делала растяжку и шпагат, снова заметила нездоровый ажиотаж вокруг себя и спохватилась. Блин, так расслабиться... Нехорошо... Вряд ли кто тут сядет на шпагат, вот и ещё повод для комплексов и зависти. Ей только подножки не хватало на длинной дистанции. Тем не менее, пришлось сидеть на шпагате до конца, так как вскакивать было неразумно, связки у неё свои, не казённые. Лишь убедившись в необходимой гибкости сухожилий, встала и помахала руками, возвращая телу тепло и разгоняя дыхание. Подходила её очередь.

      Старательно припомнив нужный темп, прибавила запас с учётом мальчишеских норм и заняла место на старте. Вытащила из травы никем не замеченные уголки для ног и вбила упоры в дорожку. Стартовый судья поднял брови, но промолчал. Она присела, устроив ноги на упорах, глянула на судью. Тот спохватился и быстро пальнул вверх. Она выстрелила тело вперёд и помчалась, стараясь не вляпаться в мировой, а тем более в олимпийский рекорд этого года.

      На финише не поленилась пробежать тормозную дистанцию, и лишь потом замедлила бег, переходя на шаг. Подошла к помощнику судьи, глянула через его плечо. Тот записывал цифры с несколько озадаченным видом. Ага, кивнула она себе, прядок, не рекорд, но за норматив гарантированно «выбежала». Запас карман не тянет! Вернулась на старт, дыша спокойно и незаметно. Стартовый судья покосился удивлённо и покрутил головой. Видать, нечасто в Училище сдавали нормативы девочки, да ещё по мальчишеским нормативам!

      На дистанции пять километров было сложнее. Она не упускала из виду вероятность подлянки типа подножки. Перед стартом знаками попросила судью сообщать время каждого круга. Тот, впечатлённый её результатов на стометровке, молча кивнул. Скромно пристроившись в хвосте толпы бегунов, дождалась хлопка пистолета. Стартовала неспешно, набрала средний темп и аккуратно пристроилась позади всех. Пацаны рванули, как на стометровке, быстро уйдя вперёд. Она только головой покачала. В такт дыханию, разумеется. Убежавшую группу она догнала уже черед полкруга.

      Бежали по периметру парка, а не вокруг футбольного поля. Издали совсем не было видно судью, и ушки следовало держать на макушке. Обгоняла отстающих строго поодаль, за пределами пинка, толчка или подножки. Обгоняла и потихоньку наращивала темп до оптимального на такой дистанции. Передняя группа, изредка оглядываясь, старалась оторваться от неё и напрягалась. Круг... Скороговорка судьи... Нормально, подумала она, продолжая наращивать темп. Иначе нельзя, иначе будет замедляться.

      Вскоре начали отставать по одному бегуны передовой группы. Она обгоняла их по дальнему краю, не давая соблазна сделать пакость. Вскоре, на третьем круге, пришлось принимать важное решение. Бежать за передними значило проиграть, пора было отрываться. Дождавшись прямой видимости судьи, она мягко наддала и наращивала темп до тех пор, пока не обогнала передового бегуна с запасом в десяток метров. Сзади пыхтели и сопели, топая по хрустящей дорожке. Девочка бежала ровно и спокойно, сосредоточившись на дыхании. После очередного сообщения о времени прибавила ходу, постепенно уходя всё дальше от передовой группы. Пошли повторные обгоны отставших. Пробегая мимо судьи, на всякий случай начала делать ему отмашки пальцами, показывая оставшиеся круги. Тот согласно кивал головой. Она уже обогнала всех отставших и начала догонять по второму разу передовую группу. Последний круг? Судья кивнул.

      Она наддала, выходя на финишную скорость, и помчалась теперь уже всерьёз. Судья с секундомером! Финиш! Помощник с квадратными от удивления глазами нацеливается карандашом в протокол. Промчавшись с замедлением требуемый тормозной путь, она побежала медленнее, успокаивая дыхание и отпуская мышцы. Добежала рысцой до столов, выдернула сидор и, вытащив курточку, набросила на плечи. Дыхание почти успокоилось. Старший осоавиахимовец с удивлением смотрел на неё и прислушивался к дыханию. Она глянула вопросительно, тот смутился и отвернулся. А нечего принюхиваться!

      Мальчишки, финишируя намного позже неё, сбивались в кучку в сторонке, многие валились на скамейки и приходили в себя сидя или лёжа. Изредка кто-нибудь косился на неё. Как и следовало ожидать, первыми прибежали носители белых беговых туфель. Эти-то с ног не валились, прохаживались неспешно и махали руками, грамотно восстанавливая дыхание. Она терпеливо ждала подведения итогов, скромненько сидя на «своей» скамейке по другую сторону столов. Спина начала остывать, пришлось надеть курточку на рубашку. Итоги подводили бурно.

      Она поначалу прислушивалась с некоторой опаской, но быстро поняла, что обсуждают вовсе не её, любимую. Просто один инструктор старается притянуть в список сдавших ещё и тех, кто слегка не уложился в норматив. Он напирал на погрешность секундомера, плохую погоду, волнение спортсменов. Старший сначала спорил, затем махнул рукой. Но когда инструктор попытался протащить в протокол и сильно отставших бегунов, отобрал протокол и поинтересовался, кивнув на скромно сидящую девочку, почему ей не помешала погода, секундомер и волнение?

      Инструктор увял и тяжко вздохнул. Ну да, ему теперь придётся дополнительно работать с ребятами, а потом повторно устраивать сдачу норм. Затем к столу подозвали её. Старший, изучив финишные протоколы и опросив судей, с некоторой растерянностью сообщил, что она сдала нормы ГТО по нормативам для мужчин, то есть «для взрослых», потом помялся и уточнил:
  – На золотой значок!

      Она внутренне запрыгала от радости, а внешне изобразила удивление, радость и гордость. Старший посмотрел на помощников и спросил, может ли она подождать минут пять, пока оформят.

      Конечно же, она могла подождать и пять минут и даже целых пятнадцать, поэтому величественно кивнула и ушла на свою скамейку. Устроившись со всем мыслимым комфортом, принялась потихоньку раскладывать вынимаемую из сидора одёжку, поглядывая на волнующихся пацанов. Странно, сейчас они на неё вовсе не обращали никакого внимания! Там явно происходило что-то очень волнующее и интересное! Они толпились вокруг третьего осоавиахимовца и явно чего-то ждали. На мгновение ей неудержимо захотелось сунуть любопытный нос в это бурление и непременно выяснить, что же там… Стоп, стоп, стоп! У неё другая задача. У вас там что-то жутко интересное? Ну и ладушки, подумала она, а мы своим делом займёмся! Огляделась, и быстро принялась переодеваться.




18.12.2015 г.
v2.19.12.15 г.
г. Березники