Моя Love девочка из джунглей Венесуэлы. ч-14

(пишу только о себе, о моих чувствах, пристрастиях, о моём самом сокровенном!)
------------------------------
Венесуэльские джунгли под моим окном Испанской крепости просыпались.
Моё обнаженное тело окутывало в постели пьянящим запахом свежести через открытое мозаичное Венецианское  окно. Хуан спал, положив руку на мою голую грудь. Стараясь не разбудить, убрала его юную руку с моей груди, надев халат вышла на балкон, легкий ветерок раскачивал лианы, обвившие и усыпавшие балкон тропическими цветами. Предрассветная тропическая сырость уходила, солнце вставало над Венесуэльскими джунглями. Крики цыкад, хлопанье крыльев попугаев говорило о наступлении нового дня. Сбросив халат, окутала себя лианами с тропическими орхидеями, прикосновение цветов приятно возбуждало обнаженную грудь своим касанием. Хуан, выйдя на балкон в накинутом халате, целуя мои губы, приятно возвращал в нашу прошедшую ночь. Женская боль моего тела после нашей ночи говорила о его юном возрасте, о его неистовом желании любить и быть любимым с упорством наследника старинного Испанского рода – конкистадора Хосе Кристиано де ла Риса основавшего эту крепость в 17 веке "Aves Del Rio" на слиянии трех рек Guaviares, Atabaro и Ориноко, впоследствии положившей начало Венесуэльскому городку - "San Fernando de Atabapo". Капельки крови на его шоколадном плече от укусов моих зубов в постели, уже застыли, тронув язычком, застывшие капли крови почувствовала страстное желание любить того, кто обожает меня именно за внешность, но не за мысли и ум, которые просто побочное явление моей внешности.
Хуан, накинув на меня халат, ждал от меня ответ – … почему за одну ночь я изменила так многое в его жизни….
Касаясь пальчиком его красивых Креольских губ, я говорила, что:
- Сексуальность есть высшая степень человечности, основанная на продолжение рода…
так говорил мне учитель музыки в школе…, прав он или нет? Не знаю, возможно, сейчас ты меня осуждаешь, возможно, я даже осуждаю себя...,  но мне нравиться выглядеть немного шлюхой…
и даже иногда быть ей в своё удовольствия… но я всегда знаю свою черту, свою грань, когда должна выйти из этого образа…
 Я, не отрывая от Хуана взгляда, словно  желая убедиться в своей правоте, разлила в стаканчики ром, зажгла сигарету…, предложила выпить…
Хуан, целуя мои губы, шептал, что завтра он улетает в Маракайбо и хотел бы, чтобы я улетела вместе с ним. Он говорил о своей роскошной вилле на берегу озера Маракайбо, о наших будущих днях и ночах, говорил о своём богатстве как наследника нефтяной империи Венесуэлы.
Прижав свой палец к его красивым Креольским губам, прервала его монолог, спросив в качестве кого, буду там у него 19 летнего я 30 летняя - в качестве белой Шлюхи?!
Пришлось снова обьяснять, что это за слово, не могла найти синоним в Испанском языке. Осознав это слово, он сел растерянный на стул, положив руки на балконный столик, выстукивал пальцами незамысловатую дробь, избегая смотреть мне в глаза.
Обняв его руками, я шептала:
 - Мой юный Хуан, ночью я была твоим Ангелом, я водила тебя за руку по своему созданному Раю, но это не значить, что я пригласила тебя в нём жить.
 Мне казалось, он сдерживал мальчишеские слёзы. Провожая Хуана, подала его белую рубашку c бриллиантовыми запонками, указав пальчиком на запонки, стараясь отвлечь Хуана от его мыслей о нашей разлуке, спросила:
 - Это "Cartier"?
 Хуан, очнувшись, безразлично кивнул головой. Поцеловав Хуана, закрыла дверь.
Звонок моего телефона вернул в реальность, звонил мой Шеф с Венесуэльского острова Маргарита, определив по его голосу, что всё у него хорошо, согласовали наш вылет из Каракаса в Москву, выразил сожаление, что я в джунглях, а не на белых пляжах о. Маргарита. Перезвонив в представительства моего "Газпрома" при Российском посольстве в Каракасе, заказала два билета на Москву.
Сбросив халат, обнаженная упала в огромную постель 18-века, обняв подушку, пропахшую запахом Марокканского жасмина от 19-летнего Хуана, чувствовала, как мечется моё сердечко.
 Я старалась осознать страдания Хуана связанные с нашей предстоящей разлукой. Лёжа в постели, в полумраке спальни Испанской крепости, смотря в агатовые глаза Испанскому герцогу Хосе Кристиано де ла Рису изображенному на огромной картине у моей постели, шептала смотря ему в глаза, мог ли он подумать Испанский cabalero, предводитель Королевских конкистадоров Мадрида, переплывая Атлантику 500 лет назад, что его потомок полюбит белую девушку из северной Русской страны?!
Звонок Андорры прервал мои мысли, предложение спуститься в зал для завтрака оказалось кстати, через минуты я спускалась в зал по каменным ступеням Испанской крепости.
Стол был накрыт...  Сюзан за столом что-то увлеченно говорила Андорре, вызывая этим ее недоумение. Увидев меня замахали руками приглашая к своему столу. Гарсия - управляющая, обзывая меня с Андоррой и Сюзан небесными птичками, предлагала всё новые и новые блюда Венесуэльской кухни. Хуана не было, Сюзан поглядывая на меня, бросала томные взоры, волнуя моё сердечко. Андорра прошептала, что прошедшую сладостную ночь ей / креолке Андорре/ заменить могла бы только моя гламурная Голландка Кристофера, невзначай обидев меня этими словами. Наполнив бокалы белым Испанским вином, подняв бокал обменялась комплиментами с Сюзан, я чувствовала, что после сегодняшней ночи с  Хуаном желаю эту юную 20-летнею Американку из Лос-Анджелеса, высокую, тонкую, изящную. Какая роль достанется мне сегодня ночью в моей постели, я не могла понять, но я ждала её руки, её губы в постели Испанской крепости "Aves Del Rio" на слиянии трех Венесуэльских рек Guaviares, Atabaro и Ориноко.
Завтрак заканчивался, Хуан уже в который раз звонил Андорре, что "Магдалена" (катер) уже ждет нас на пристани крепости. По совету Андорры, перед отплытием на катере по реке Ориноко к подножью горы Тепуи Аутана, поднявшись в свою комнату, надела форму офицера полиции Венесуэлы, которую мне предложила в Каракасе Андорра. Вернувшись в зал, увидела Андорру, завораживающе, сексуально выглядевшую в форме офицера полиции Венесуэлы. Огромные серебряные звезды на погонах, приталенная форма, пилотки с серебряным кантом надвинутые на брови…  Сюзан, увидев нас в форме офицеров полиции Венесуэлы с нашивками полиции Каракаса, прикрыв ладонью свой рот, заворожено выдохнула от удивления:
 – Аморситы !! (любимые. Исп.)
Учитывая прибытие из джунглей поздно вечером и продолжительное плаванье по реке Ориноко и Вентуари в джунглях Венесуэльского штата Амазонас, закрытые руки и ноги предохраняли нас от укусов мошкары, комаров, москитов и разной твари,
Большой, красивый катер с именем "Магдалена" отчалил с нами от пристани крепости.
Хуан управлял катером, рассекая волны реки Ориноко плыл к устью реки Вентуари населенную индейцами племени Варао.
Со слов Хуана речные индейцы живут странно, утром не спеша просыпаются в гамаках за москитными сетками. Если есть настроение, ловят рыбу, сварили, съели, снова покачались в гамаках. К вечеру, когда жара спадает, короткий период активности, галдят, дети бегают, собаки лают….
Однообразность берегов как Венесуэльских, так и Колумбийских утомила уже после 2-х часов нашего плаванья. Дикие джунгли по берегам реки Ориноко произвели на меня не очень красочное впечатление, серо-зеленые и больше никаких красок, деревья, кусты, колючки, лианы, нудно жужжащие твари, одинокие орлы на деревьях, иногда спящие крокодилы у берега. Влажно, жарко, без всяких предупреждений вдруг начался мелкий теплый дождь. Огромные столообразные горы Аутана виднеющиеся вдалеке затянуло дождливыми тучами, казалось, что это не горы вдалеке, а всадники без головы, которые медленно двигались навстречу нашему катеру.
Двухметровые, зеленые Кайманы, сопровождающие наш катер, выпрыгивали из воды чуть ли не на палубу катера при одном виде брошенного им куска мяса, пираньи сьедали крючки вместе с леской… Ужас!
Андорра, видя наше с Сюзан состояние, предложила выпить, спустившись к столику, открыли знаменитый Венесуэльский ром "Окумаре", приятный запах рома, запах зажженных сигар поднял наше настроение. Позвали Хуана, предложили вернуться назад в "Сан Фернандо"… разворачивая катер, привлёкли внимание пограничного Колумбийского катера. Сравнявшись с нами, пограничники потребовали остановиться, два молодых офицера увидев меня с Андоррой в офицерской форме полиции Венесуэлы приветствуя, отдали нам честь, что-то явно говоря обо мне – белой, в форме полиции Венесуэлы.  Наше с Андоррой взаимное приветствие успокоило пограничников. Колумбийский катер, рассекая волны реки Ориноко, ушел к берегу Колумбийской границе.
Хуан, всю дорогу поглядывая на меня, молчал, я чувствовала, что он желает поговорить со мной, поговорить перед его утренним отьездом в Маракайбо после нашей прошедшей ночи. Но, я совсем не представляла, что могу ему сказать 19-ти летнему, я, 30-ти летняя подарившая ему свою единственную ночь, в которой с радостью для себя вернулась в годы моей юности. 
Сюзан становилась мне всё ближе, ром пьянил наши женские головы, сидя в каюте за столиком перебирала её длинные, красивые пальцы, чувствуя нежность их движений, которые ждала и желала этой ночью в своей постели… .
Андорра, в который раз разлив ром, просила рассказать о Востоке, о Восточных мужчинах, о Восточных женщинах… Сюзан загадочно улыбалась…
Причалив к пристани крепости, уставшие поднимались по каменной лестнице увитой орхидеями, договорились встретиться на ужине в Белом зале крепости в 20-00.
Поднявшись в свою комнату была удивлена прохладой, раздевшись, опустилась в огромную мраморную ванну… Перебирая платья на сегодняшний вечер выбрала от "Lacr….....", которое купила в Каракасе по совету Кристоферы. Короткое, чёрное платье с открытой спиной, с эгоистичным боковым вырезом от бедра, мягкая ткань которого просто струилась сквозь мои пальцы говоря о сексуальности и эгоистичной влюбленности хозяйки платья. Стоя перед зеркалом в платье, чувствовала, что я влюблена в саму себя! Надев другие бриллиантовые серьги определилась с прической, легкий mak – up…
Стук в дверь прервал моё самолюбование, вошла Андорра...
 Чёрное платье от Испанского дома моды "Pronovias" в котором она была вместе со мной на Президентском приёме Уго Чавеса в "Боливар-Плаза" в Каракасе было по - прежнему потрясающе! Колье, которое раньше на ней не видела, разбрасывало алмазными гранями лучики света от её открытой груди. Приятный запах духов играл нотами великого Брамса! Мне казалось, что через наш протяжный женский поцелуй я целовала звёздное Венесуэльское небо, пропахший ванилью тропический летний ветер, теплый, ласковый вечер!
Вошли в Белый Зал, который снова не оставил меня равнодушной, зал блистал своим историческим великолепием. Большой стол накрытой тяжелой белой скатертью с фамильными вензелями был уставлен старинным серебряным сервизом, винами, зажжённой Менорой… два хлеба и старинная Тора… занимали середину стола.
- Почему? - прошептала Андорре, показывая глазами на середину стола.
 Андорра улыбнулась, приставив палец к губам, прошептала:
- Сегодня Еврейский праздник "Шавуот".
Сюзан, красивая, высокая, тонкая, расставив руки, шла нам навстречу… Улыбка, худые плечи двигающиеся в такт её шагов и снова бунтарский пучок рыжих волос заколотых золотой заколкой,  всё говорило о её сексуальной эпатажности. Восточное платье, с классическими этническими узорами не подвластными времени, говорило о вырывающейся женской сексуальности. Золотые серьги, кулон, браслеты на тонких руках Сюзан создавали впечатление изящной мозаики Марракеша.
 Андорра, наклонившись ко мне, тихо прошептала:
 – Смотри, на ней одна из последних коллекций Паломы Пикассо, называется "Zellige", стиль мозаичной текстуры Востока….
 Запах Восточного Ладана, Мирры исходил от Сюзан, её духи от "G…." навевали мне сказочный Восток, мою юную Нубийку Флавию, танцовщицу ночного клуба Шарм-Эль-Шейха, в моей постели в одном из отелей Египта.
Ужин начался с разреза двух хлебов у зажженной Меноры. Сэм Феррад и мадам Лорн уже не контролировали моё умение обращаться с обилием серебряных столовых приборов. Хуан совсем не улыбался, только изредка предлагал мне белое вино, Андорра и Сюзан заканчивали с десертами. Венесуэльская тропическая ночь вступала в свои права за высокими окнами Белого Зала. Старинные напольные часы, который раз пробили время мелодичным боем. Ужин заканчивался… Прислуга убирала блюда.
Хуан сел за рояль, играя на рояле, пел песню "Cojmme Toi" на чисто французском…
….Comme toi que je regarde tout bas
Comme toi qui dort en r;vant ; quoi
Comme toi comme toi comme toi comme toi……….
-Как и ты, когда я тихо смотрю на тебя
Как и ты, когда ты спишь, мечтая о чем-то
Как и ты, как и ты, как и ты……..
--------------------------------
Подойдя к Хуану, я смотрела на его красивые, длинные пальцы, перебирающие клавиши старинного рояля, мы смотрели друг другу в глаза, я знала, он поёт для меня, поёт о нашей разлуке.
Мои губы шептали:
 - Зачем тебе моя мимолётная любовь, где мои следы запутаны и ложны…   Наш Рай – это совсем не вся твоя жизнь…..
Аплодисменты вернули Хуана в реальность, оставив рояль, он задумчиво сидел у камина с зажженной сигарой. Мадам Лорн подойдя ко мне, спросила, что с Хуаном, он никогда не был таким….., я развела руками…….
Вечер получился грустный. Мадам Лорн играла на рояле, сменяя сэра Сэма, грустная музыка царила в этот вечер.
Сюзан, стоя рядом со мной у Белого камина, старалась не обращать внимания на грустного Хуана. Перебирая мои длинные пальцы рук, она просто не могла дождаться, когда поднимемся ко мне. Андорра сообщила мне по секрету, что мечта 20-летней Сюзан это провести ночь с взрослой женщиной, но, какая страсть меня ожидает, не сказала, только божественно подняла глаза к небу!
 Мы шли с Сюзан по аллее усыпанной тропическими цветами ко мне, через двор старинной крепости, держась за руки, казалось, только Луна на звёздном Венесуэльском небе знала о нас всё!
Сюзан, прильнув ко мне плечом шептала:
- Хочется захлебнуться друг другом в постели, словно этими звездами… я буду, твоя обнаженная ночь…
Я улыбнулась, прильнув к Сюзан.
 Поднявшись по многочисленным ступенькам крепости ко мне, открыли дверь. Полумрак старинных канделябров освещал юное лицо Сюзан полное  ожиданий пьянящего женского порока. Взяв за руку, подвела к постели, сдернув покрывало, обняла Сюзан…! Расстегнув на груди Сюзан мелкие пуговицы Восточного платья, прильнула к обнаженной, словно детской груди… прикусила зубками розовые ареолы… Поцелуи моих набухших ареол…  запах её невообразимых духов источающих Ладан и Миру пьянили мою голову… Руки Сюзан тонкие и ухоженные приносили приятную боль моему полуобнаженному телу.   Сюзан, о которой я так много здесь думала в свои 30 лет, растягивая своё удовольствие протяжно целовала мои губы, мою шею… медленно погружая меня в мои ненасытные ожидания предстоящей ночи!
Утолив порыв страсти, сняв ювелирные украшения с пальцев, с шеи, поглядывая друг на друга сбросили платья… приняв по очереди душ, упали в долгожданную постель.....
Невообразимо худое тело Сюзан возбуждало, маленькие голые груди странно очаровывали, красивые пальцы приятно скользили по моему голому телу не принося женской боли. Длинные, изящные ноги Сюзан приятно касались моих обнаженных плечь… опускаясь в женском бессилии перекрывали моё дыхание передавая моему лицу свою трепетную дрожь в огромной, белоснежной постели. 
Сюзан, снова и снова, словно угадывая мои желания, просила меняться ролями… чувствовалось, что в женском пороке она общалась только со сверстницами… не хватало такта… её неловкость сменялась на её ненасытность. Моё стеснение женского порока с ещё юной Сюзан подхлестывало пик её сумасшествия… стоны, море пролитой ласки превратившейся в бриллиантовые капельки пота и сплетенные женские тела.
Совсем не испытывая стыда и передавая это чувство мне Сюзан руками разжимала и удерживала мои дрожащие, длинные ноги припадая снова и снова…  Прижав руками её голову к моим дрожащим бедрам от поглотившей меня неги, не давала заведомо  Сюзан дышать, испытывая её желанные мучения… вырвавшись, задыхаясь она откидывалась на подушку… и снова опускалась…
 Прервав её очередное желание предложила выпить…  "Бурбон" пьянил наши женские головы, Кубинские сигареты окутывали постель ароматом...  разбросанные бедра, растрепанные волосы, горящие пьяные глаза…
Легкий стук брошенного камешка в окно прервал моё наслаждение, я догадалась… выглянув в окно увидела внизу Хуана под ярким светом Венесуэльской луны, резко задернула шторы!
Обьятия Сюзан… боль моей груди от белоснежных зубов и вкус её горячего тела… все это пьянило моё женское сознание наполненное ожиданием еще не выпитой до конца ночи. Меняясь ролями, ощущали дрожь своих тел снова и снова……
Утро пробивалось сквозь закрытые шторы, вставать не хотелось, чувствовалась усталость всего тела. Сюзан спала, обняв мою и свою подушку, легкий стук в дверь заставил меня встать, накинув халат на голое тело, открыла дверь…
На пороге стоял Хуан, грусть 19 летнего Хуана прочла в его невероятно красивых глазах:
- Буэнос Диас Ксения…..
- Буэнос Диас Хуан…..
- Я улетаю в Маракайбо…..
- Я знаю.
Смущенно опустив глаза, он говорил:
- Ты открыла для меня Рай и не только Рай, а что было до него и будет после…
- Я знаю Хуан.
- Твоя ночь была с Сюзан ?.....
- Да, с Сюзан…
- Я пришел попрощаться… прощай Ксения…
- Прощай Хуан !
Прильнула на секунду к его юным губам… прижав на мгновенье мальчишеские руки к своей обнаженной груди из под открывшегося халата… закрыв дверь, почувствовала, как выступают слёзы……
Сюзан, завернувшись в одеяло, сидела в постели, затягиваясь сигаретой, задумчиво смотрела в окно…
Я, молча налив ром в стаканчик подошла к окну… Хуан уходил по аллее усыпанной цветущими тропическими цветами… смахнула слезу… подняла в след  три сложенных пальца…
Продолжение следует ....