Один день из жизни разведчика

Ко Дню Чекиста



Был понедельник и было пасмурно. На улице и на душе. Утренний ритуал – кофе, сигарета и новости по ТВ. Всегда смотрел CNN или BBC1. Нужно было сориентироваться в мировом информационном пространстве. Узнать, какие катаклизмы произошли за минувший weekend и, что день грядущий готовит мне, моей стране, а может быть и всему человечеству.

Убедился в наличии парашюта у дочери и повез ее в Посольскую школу. Парашютом я называл ее рюкзачок с учебниками. Вспомнил, как на прошлой неделе привез дочку в школу без парашюта. Пришлось возвращаться домой, по утренним пробкам это было утомительно.

Решил остаться на еженедельный сбор у резидента, хотя мой шеф настоятельно рекомендовал являться на совещания к Торгпреду. Он иронично говорил: - «Поедем к торгпреду, послушаем бреду». В принципе, он был прав, и согласно легенде моего «глубокого» нетрадиционного прикрытия, я вообще не должен был появляться в Посольстве. Первая часть легенды «глубокого» прикрытия в Москве была выполнена и даже перевыполнена. В профильных учреждениях я легендировался больше трех лет. Иногда казалось, что про меня все забыли или просто хотят сгноить в этой среде вольняшек. Но из этой среды офисного планктона редко кто получает направление в ДЗК, да еще и в хорошо развитую страну.

Итак, я остался в Посольстве. Встретил друзей, курили, шутили, разговаривали на отвлеченные темы. Потом совещание. Какой-то секретарь Посольства, по совместительству – мой коллега, сделал доклад о международном политическом положении, о новых угрозах, связанный с размещением ракет средней дальности в Европе и прочей ерунде. Почему-то РСД он упорно называл «ракетами средней давности», а договоры о запрете размещения ракет – «проебиционными», наверно так он транслитерировал английское prohibition (запрет). Потом резидент кратко подвел итоги работы за неделю, начартал планы на будущее, какую инфо добывать и какие акценты расставлять.

Тот секретарь, первый или второй, в подпитии иногда затевал детскую песенку про качели. В его исполнении песенка звучала грустно. Вместо крылатых качелей, он пел про крылатые ракеты. «Взлетая, выше ели, не ведая преград, крылатые ракеты летят, летят , летят».  В той же песни говорилось, или пелось, что детство кончится когда-то. А с таким подходом к проблемам развооружения детстово может кончиться не когда-то, а очень скоро. Или даже не начавшись. 

После совещания оперсостав потянулся в ближайший пивняк, попить пива и осмыслить услышанное. Там же был замечен и наш руководитель, который делал вид, что оказался в баре случайно, и никого из посетителей не знает. Этикет предписывал нам не узнавать этого человека и тем более, не заводить с ним беседу.


По дороге в офис заскочил в свой банк сделать регулярные платежи. Меня встретил директор офиса, пригласил в свой кабинет, предложил коньяк, сигару. Я был готов ко всему. Подумал, что это какой-то неуклюжий вербовочный подход. Но директор ездил  на машине «Нива» цвета корридо. Он изначально не мог превысить своих полномочий служащего BBL. Оказалось, что я никому ничего не должен. Просто на мой счет упало 750 тыс. долларов. В начале 90-х, это были копейки по сравнению с суммами, которые разбрасывала Партия по ей подконтрольным счетам.

Пришел в офис мой шеф, Игорь. Я чистосердечно признался в поступлении на мой счет
каких-то средств. Предложил 50.тыс. $, отдать Грете, нашей секретарше остальное – пополам. Игорь иронично отнесся к моему предложению. Мы оба знали к чему приводит уворовывание денег. На нашей памяти был свеж случай с расстрелом предпринимателя Иванова в переходе под Крещатиком в Киеве. Тогда Иванов был еще жив и он был в графике моих встреч.


На дворе стоял декабрь. Дурацкая мысль. Декабрь не может стоять. Он может быть или не быть. Это я стоял у окна, курил сигарету, пил кофе и ждал визитера.  Но было холодно и сыро. И вообще, муторно. В офисе был камин, но  им не пользовались. Однажды с пьяну решили его растопить и чуть не задохнулись. Дым повалил в помещение. Мы подумали, не мешало бы пригласить трубочиста или какого-нибудь настройщика каминов. Но нашим скромным бюджетом не были предусмотрены расходы на оплату услуг трубочиста.

Вспомнил недавнее путешествие на Шри-Ланку, где было тепло и много солнца. Океан, бескрайние песчаные пляжи, слоновьи ясли и небольшой пригорок, именуемой горой «Зуб Будды». Хоть гора и небольшая, но восхождение на нее утомительно, особенно с похмелья. Я все-таки покорил этот Зуб и посетил пещеру, в которой возлежало  божество.

В этой пещере я решил проявить неподдельный интерес к культуре аборигенов и спросил у гида: «Будда был кто, мужчина или женщина?». Тут гид вдарился в теологические размышления, стал рассказывать, что Будда везде. Он вне нас, ибо он в каждом нас (как любой бог Христианский или Мусульманский) и объединяет в себе оба начала, и мужское и женское. Для себя я сделал вывод, что Будда находится, по крайней мере, в четырехмерном пространстве, тогда он вне нас и в каждом из нас. А его земное воплощение было гермафродитом и бисексуалом. Наверное, кто-то уже снял прикольное порно с главным героем сюжетов Буддой. Нужно посмотреть. А может не нужно?

Мои размышления о теплом, светлом и вечном прервало появление на парковке под моим офисом крутого Мерса. По маркам машин я пытался определить цель визита и серьезность намерений. Иногда это удавалось. Но машину можно взять на прокат, и прикинувшись крутым бизнесменом пудрить мне мозги.

Раздался звонок в дверь. Открыла секретарша, Грета. Доложила о прибытии представителя группы компаний  VANECO, Яна Вагеманса. Ян вошел в мой кабинет, представился, протянув мне свою визитную карточку. Это был молодой человек, наверное, ему не было и тридцати. По его резким движениям я понял, что парень переполнен энтузиазмом и очень амбициозен.

Я спросил парня, что он будет пить, чай или кофе. Ян ответил: «Разумеется пиво. Мы в какой стране живем?». У меня тоже появилась привычка с утра пораньше накачиваться пивом. Сначала легким, типа Stella Artois или Cronenbourg, к обеду – потяжелее (Palm Special), а вечером и вовсе загружался портвейно образным (по крепости) Бушем. По тому, какое пиво я пью, можно было определить время суток и наоборот. Это помогало снимать стресс, точнее смывать его пивом.

Попросил Грету принести пива. Она с явным неудовольствием, кряхтя и посапывая, сделала это. Моя секретарша всегда без энтузиазма относилась к моим поручениям. Она их выполняла долго и лениво, касалось ли это ксерокопирования документов, или переводов с фламандского. Грета просто впадала в ступор, когда я просил ее навести порядок в зале для приемов, или хотя бы у себя на столе. Но сервировать напитки гостям, даже если гость - ее соплеменник из Фландрии, считала для себя унизительным. Видимо ее фамильный герб украшала надпись: «Фламандская женщина – свободная женщина», поэтому не должна прислуживать мужчинам.

С самого начала предложение Яна меня заинтриговало. А предложил он «завалить Европу» бивнями слона, вывозимыми из России. Я сказал, что это полный бред, что слонов в России мало и водятся они в зоопарках и цирках, да и умирают редко, поскольку долго живут. Ян пояснил свою мысль:

- В России действительно мало слонов, зато в Сибири очень много останков мамонтов. Этим летом его компания снарядила экспедицию в Якутию (Саха) и он сам видел буквально частоколы из бивней мамонта по берегам сибирских рек.

В подтверждение своих слов он достал из портфеля альбом с фотографиями красот сибирской природы и разумеется с бивнями мамонтов, торчащими из земли. Он признался, что нужда заставила его обратиться ко мне, и рассказал историю своей компании.

VANECO   в 19-ом веке был крупным торговым домом. Специализировался на импорте в Европу товаров и сырья из заморских территорий, в частности бивней слона. В те времена слоновья кость была востребована ремесленниками практически всех европейских стран (инкрустация мебели, безделушки и пр.).

Как известно бизнес и политика во все времена идут рука об руку. В середине 19-го века
VANECO профинансировало экспедиционные войска бельгийского монарха Леопольда-2 в его экспансии на Африканском континенте, и завоевавшему кусок земли, названный Конго. Тогда Конго было вотчиной короля Бельгии, его частным владением. Лишь в 1908 году дряхлый монарх перед смертью подарил Конго Бельгийскому правительству, и Конго стало колонией.

Естественно, торговый дом VANECO получил неограниченный доступ к природным ресурсам Конго, к разработке его полезных ископаемых. В частности, купцы от торгового дома активно меняли бусы, стекляшки и прочие безделушки на слоновьи бивни. И до сих пор на берегах реки Конго сохранились склады, заполненные бивнями слонов.

Торговля бивнями слона была хорошо отлажена. Приносила стабильную прибыль. Это продолжалось до 1989 года, когда ООН внезапно озаботился проблемой сокращения поголовья слонов на земном шаре, и ввела запрет на экспорт слоновой кости. Но этот запрет не распространяется на бивень мамонта. Его компания предлагает ввозить
(нелегально) в Россию бивень слона из Конго, сертифицировать его как бивень мамонта для последующего реэкспорта. Вот поэтому ему нужны связи в Торгово-промышленной палате России, которая может выдавать международные сертификаты происхождения товаров. А проблема с российскими таможенниками уже решена. Как пошутил Ян, они арендовали несколько метров государственной границы.

Не знаю, какая доля правды была в его шутке, но тонкие струны моего душевного устройства были задеты проблемами VANECO. Расчувствовавшись, я достал из запасников бутылку моего любимого вискаря Glenfiddich и предложил помянуть души загубленных слонов. Потом пили за бельгийско-российскую дружбу, за здоровье всех святых. Они хоть и упокоились, но их души бессмертны.

Беседа принимала душевный характер. В порыве откровения Ян рассказывал, кому и сколько давал, арендуя метры границы и какие замечательные друзья у него остались в России (чиновники разного уровня). По привычке я писал беседу на диктофон. У Яна была прекрасная память, он сыпал именами и суммами, как будто эту информацию он выучил наизусть и явился в мой офис специально, чтобы довести ее до моего сведения.

В принципе, схема торговли бивнями слона понятна. Из Конго в Россию поступают бивни слона, Торгово-промышленная палата сертифицирует их как бивни мамонта, найденные в Якутии в ходе раскопок и они беспрепятственно отправляются в одно из европейских государств. Но они снова попадают на таможню. А там их могут отправить на экспертизу. Возникнут вопросы. Или VANECO арендовала или прикупила кусочек бельгийской границы?

Ян ответил, что к сожалению бельгийская граница не продается. Да, есть разница в плотности материалов, в возрасте. Эмоционально он воскликнул: «Клянусь яйцами Пророка, никому в голову не придет проводить экспертизу образцов».

Уверенность Яна вселила в меня надежду, но пафосно произнесенная клятва заставила задуматься – неужели Ян мусульманин, зачем он поминает имя Пророка всуе. И причем
здесь гениталии пророка. Это – какое-то Аллахохульство. Ведь у Пророка нет не только визуального образа, у него и имени нет. Кличут Пророка по-разному Магомет, Мухаммед,
Мохаммед и т.д.  Поняв, что Ян утомился, я начал сворачивать беседу.

Перед уходом Ян порылся в портфеле и достал пожелтевшую фотографию. Он пояснил, что ее он спер в каком-то краеведческом музее. Она была сделана в начале прошлого века.
Подпись гласила: «Господин Маугхем, англичанин,  и вождь какого-то тунгусского племени Х на берегу реки Вилюй» (имя вождя не помню). Яна заинтересовал англичанин, кто он и, что делал в Сибири.

С именем англичанина я разобрался быстро. Транслитерировал его русское написание в латиницу и получил Maughem, т.е. Моем. Возможно это был Сомерсет Моем, английский писатель. Мне самому стало интересно, мог ли быть мною любимый писатель в Сибири.

Почитав энциклопедии, выяснил, что Моем был агентом британской разведки. Находился в Петрограде с августа по ноябрь 1917, приехав туда на поезде из Владивостока. Значит, он пересекал Сибирь. Но, что он делал в Сибири неизвестно, наружное наблюдение за ним не выставлялось.

В народе говорят, что и Редьярд Киплинг, нобелевский лауреат, состоял на службе в разведке его Королевского Величества Георга 5-го. Думаю, писательство не было «прикрытием» для разведчиков. Это было состояние души.

Выпроводив Яна я вспомнил про Иванова, которого должен был забрать из отеля и доставить ему массу радостей. Но вспомнил я и о дочери, которую должен был забрать  из школы. В Посольстве, оставшись на вынужденное совещание у резака (резидента), я встретил своего соседа по дому. Его сын учился в посольской школе с моей дочерью в одном классе. Предугадывая невозможность предвидеть события в моем непредсказуемом существовании, я попросил его подстраховать, на предмет забора дочери из школы. На него я всегда мог положиться. Он был соседом по дому, и соседом по работе.

Не понимаю, почему этих ребят было принято называть «сапогами». Их интеллект однозначно выше среднего, знание языков, прекрасные манеры. В своих учреждениях прикрытия они делали гораздо больше полезного, чем все «чистые» сотрудники.

Понадеявшись на своего друга, я поехал в отель за Ивановым.

Этот Иванов доставлял мне массу неприятностей. Один генерал, мною не уважаемый, просил из Москвы, чтобы я оказал Иванову всяческое расположение. Я и решил откатать на клиенте стандартную программу. Максимум удовольствий и минимум затрат.

Начали с прикормленного ресторана «Последняя галлюцинация». Там оказался мой друг Вагеманс. Пригласил за свой столик. И началось застолье. Оказалось, что капитан полиции Вагеманс (он был в форме и с оружием) теперь отвечает за нашу безопасность. Все много пили. Иванов стал наклеивать  купюры по сто доларов на потную лысину капитана. Они клялись во взаимной любви, как два гомика после долгой разлуки. Это было прикольно. Капитан говорил по-фламандски, Иванов отвечал по-русски. Они понимали друг-друга. А я хотел, чтобы эта дружба не переросла в ненависть. И чтобы капитан не схватился за свой пистолет. По пьяни всякое бывает.

Потом подкатил мой друг Фа Ван Хам. Он жил на задворках этого ресторана. В полуподвальном помещении у него была коллекция эксклюзивных вин. И еще у него была абсолютно лысая девченка. Она мне нравилась. Как ее звали? Не помню. Помню, что она самозабвенно трахалась.

Нажравшись до одури, решили продолжить праздник. Веселую, захмелевшую компанию я повез на Саблон (Place Sablon). Там был кабак «Grande Majore». В нем подвизался в качестве массовика-затейника мой друг Сергей Глухарев. До вынужденной реинкорнации Сергей был оперным певцом. Исполнял различные арии и песни на всевозможных языках. Даже мог исполнить гимн Китайского народа на их языке.

Сергей подсел за наш столик. Я познакомил его с моими вынужденными друзьями, и попросил в их честь исполнить Ave Maria. Место было не подобающее, и компания – уродливая: - бизнесмен, капитан, проститутка, наркоторговец и советский разведчик. Когда Сергей запел, в зале воцарилась тишина. Его голос проникал в фибры души.
 
По экспоненте все хмелели. Первым ушел в сторону туалета капитан. Мы подумали, что он нас защищал, находясь на своем посту и героически погиб в неравной схватке с неведомыми силами. Потом, в никуда побрел Фа, увлекая за собой лысую проститутку.

Остались мы вдвоем, я и Иванов (Сергей работал).  В пьяном угаре Иванов божился, что каждую копеечку заработал сам. Еще при советской власти он прокладывал трубопровод Уренгой – Помары – Ужгород. По его словам выходило, что он чуть не в одиночку кайлом рубил гранит Уральского хребта. Его заметили и наградили машиной Москвич. А теперь специализировался на захвате текстильных предприятий, которые коммунисты успели оснастить японским высокотехнологичным оборудованием. И шил на этих станках такие костюмы и плащи (опять же из материалов западного производства), что Пьер Карден и Гуччи тихо стояли в сторонке, нервно курили и плакали. Потому, что изделия Иванов шил по их лекалам, абсолютно идентично оригиналам, но рушил рынок низкой ценой.

Иванов мне надоел жалобами на свою тяжелую жизнь. Своей мордой он очутился в салате и я его бросил на произвол судьбы (да простит мне его покровитель – генерал).

На тот вечер у меня с Сергеем Глухаревым была договоренность поехать и попеть русские песни в замок моего друга Ливеркюрена.

Пол Ливеркюрен – человек трудной судьбы. Его отец Отто в годы второй мировой был главным инженером на заводах Карл-Цейс Йена. После оккупации, заводы вместе с персоналом перевезли в Ленинград. Там провел свое детство Пол. Потом ему удалось вместе с отцом вернуться в Восточный Берлин, а в последствии, навестив бабушку остаться в Западной Германии. Пол меня уверял, что в их доме, в Западном Берлине прислуживала старенькая Анастасия, дочь последнего русского императора Николая Второго. От того, что я ему верю или не верю  ничего не меняется. Так говорил Пол.

Загрузив в свою машину Сергеем с гитарой, мы поехали в замок Пола. По дороге я решил прихватить свою подругу Тину. На вечер меня приглашали с женой, но у моей жены было двое детей, и она плохо разговаривала на иностранных языках.  Заскочил к Тине домой в Rixensaert, пригород Брюсселя. Тина была предупреждена и готова к поездке, но на пороге
меня встретил ее муж Люк. Он уперся в меня встревоженным взглядом, но тут явилась королева, девушка моей мечты в великолепном вечернем платье.

Люк не успел закрыть рот, ранее раскрытый в недоумении, как мы счастливые и веселые понеслись в неведомую даль. Я и Тина, Сергей и гитара. Мы неслись на встречу новым впечатлениям, а точнее в замок Пола.

Пол встретил нас радушно. Представил нас собравшимся. Почему-то все подумали, что  Тина – моя жена. А она прекрасно говорила по-французски, по-фламандски, по-русски и, немножко, по-английски. Потому-что, была бельгийкой.

 В основном там были рафинированные  интеллигенты, профессура университетов Гента, Льежа, Антверпена и даже Свободного Университета Брюсселя. Общение с ними меня стало утомлять. Они явно своим интеллектом давили на мою слабую психику. Я решил взять тайм-аут.  А тем временем Сергей пел. Он пел чудесно.

Тине я предложил взять по бокалу шампанского и пойти покурить в сад. В помещениях замка было запрещено курить. Но шел дождь. Мы уединились в каком-то строении. А в этом строении был классный Роллс-Ройс. Я попытался усадить девушку на капот этого исполина, и он дико взревел. Своим задиком она задела статуэтку Ника на капоте. Сбежалась вся профессура умалялась прелестями нашей платонической любви.

Потом, все кончилось. Всех развез по норкам, по домам. По дороге домой, думал, что же конкретно полезного сделал сегодня для своей Родины. Инф. по таможне – будет не востребовано. Как всегда. Такие уроды, как Иванов, будут процветать, пока их не настигнет пуля такого же крутого бандита. В народе говорят, что крутизна не влияет на траекторию полета пули.

И такая дребедень – каждый день. Шучу, бывало и хуже. Когда на твою бедную голову
Рейсом Аэрофлота сваливаются одновременно семь секретуток, и ты должен удовлетворить все их потребности.